– Ваша мать не прибирается в Мерлин-корте, а наводит здесь железный порядок, – сообщила я. – Однако я отнесусь с пониманием, если она решит вычеркнуть меня из списка ее клиентов. Но вы тут ни при чем! Не унывайте! Сейчас я спущусь вниз и открою вам дверь на кухню.
      Поскольку я рухнула в постель, не раздеваясь, вид у меня был удручающе помятый, но вряд ли Джордж Мэллой обратит на это внимание. А если и обратит, то лишь мельком. Его Несси наверняка объяснила ему, что все запасы красоты, накопленные в роду за долгие века, давно поступили в ее безраздельное пользование. Несси! Я весело хихикнула. «Какая пошлость!» – фыркнула бы тетушка Астрид. Так кличут служанку, выросшую на задворках какого-нибудь романа Кэтрин Куксон. Помолвка Ванессы, ее образцово-показательной дочурки, с неотесанным мужланом наверняка сидела занозой в королевских окороках тети Астрид. Несси! И, однако, Джордж Мэллой произносил это имя с удивительной нежностью.
      – Привет! – воскликнула я. – Входите и чувствуйте себя как дома.
      – Ловлю вас на слове. – Джордж вынул руки из карманов и так долго вытирал ноги у порога, словно тренировался на механической беговой дорожке.
      – Герта, наша няня, видимо, купает детей, а Ванесса еще в постели.
      При ближайшем рассмотрении внешность Джорджа Мэллоя была слишком невыигрышной, чтобы внушить мне настоятельную необходимость извиниться за то, что не уродилась писаной красавицей. И стало понятно, почему миссис Мэллой не устраивает иконостас из фотографий сыночка в каждом доме, где убирает. Джордж был коренаст и склонен к полноте, а лицо принадлежало к тому типу массовой продукции, которую родители штампуют, не особо утруждаясь. Его рыжая шевелюра напоминала шерсть симпатичной, но дворовой кошки.
      Кстати, о кошках. Тобиас, почитавший себя королем среди собратьев, уничижительно фыркнул, разглядывая гостя с высоты комода, но мне Джордж начинал нравиться.
      – Честное слово, – произнес он, – встреть я вас в лондонской толпе, сразу бы смекнул, что вы родня Несси.
      – Правда?
      Я пододвинула гостю стул и принялась наблюдать, как он на нем устраивается: сначала скрестил ноги, потом поменял их местами и, наконец, решился поставить обе ступни-лопаты на пол.
      – У вас такой же приветливый вид и добрая улыбка. Простите, что разговариваю с вами вот так, запросто, миссис Хаскелл.
      – Элли, – дружелюбно поправила я. – В конце концов, мы ведь скоро станем родственниками.
      – Только через мой труп!
      Столь не по-родственному суровое заявление миссис Мэллой подкрепила действием, шарахнув входной дверью. Черные волосы Рокси напоминали грозовую тучу, а каблуки были еще выше, чем обычно. Очевидно, сегодня она намеревалась дотянуться пыльной тряпкой до небывалых высот. Рокси с самого первого дня дала понять, что на стремянку в жизни не полезет.
      – Лично против вас я ничего не имею, миссис X., хотя выбирать родственников тоже надо с умом. – Миссис Мэллой бросила хозяйственную сумку на стол, едва не сбив с ног сына, попытавшегося подняться навстречу матери. – И нечего умильно пялиться на меня, Джордж! Я скорее сама выкопаю себе могилу, чем соглашусь на твой брак с этой расфуфыренной гордячкой. Она всегда обращалась со мной как с половой тряпкой. Если б Ванесса хоть что-нибудь смыслила в приличиях, то давно бы уже набрала номер и спросила, нужна ли мне такая невестка.
      – Несси очень робкая! – Джордж, застывший в полусогнутом положении, отважился на защиту нареченной.
      – С детства, – соврала я. – Ванесса всю жизнь тревожится, как бы за ее яркой внешностью не проглядели тонкую душу.
      – Как всегда, речь идет обо мне?
      Моя кузина умеет выбрать момент для эффектного появления на сцене. Она вплыла прелестным видением, облаченная в некогда бывший моим пеньюар. Однако миссис Мэллой не растаяла при виде такой красоты. В отличие от своего сынка, который засиял как медный таз. Рокси же явно нуждалась в тройной порции джина.
      Ванесса, раскинув руки в кружевах, двинулась на будущую свекровь.
      – Мамочка! Вы ведь позволите вас так называть? Я чувствую, что мы страшно близки, вы – та женщина, что дала жизнь моему обожаемому Джорджу.
      – Она чудо, моя Несси, – молитвенно пробормотал Джордж.
      Пурпурные губы миссис Мэллой побелели, когда Ванесса чмокнула ее в напудренную щеку.
      – Если вы полагаете, что я сильно мучилась, когда рожала моего Джорджа, то ошибаетесь. Он выскочил, как пробка из бутылки. Акушерка в это время перекуривала в дальнем углу и едва успела подхватить младенца, а то бы он плюхнулся в таз с кипятком. Скажете, ему повезло? А вот у меня на этот счет бывают разные мнения.
      – Какая захватывающая история! – встряла я.
      – Да-да, просто очаровательная! – Ванесса вскинула руки – такими длинными ногтями можно было бы без труда препарировать лягушек – и провела по волосам, которые сверкающим водопадом упали ей на плечи. – Ах, какое блаженство принадлежать вам обоим, быть центром нашей маленькой семьи…
      Кузина протянула одну руку Джорджу, другую – миссис Мэллой. Та немедленно метнулась к столу и начала рыться в своей котомке.
      – Ты из меня прямо слезу вышибаешь, киска. – Рокси извлекла из сумки бутылку с очистительной жидкостью, то есть с джином. – Но мы обе знаем, почему ты выходишь за Джорджа, – потому что у него денег куры не клюют. Если б не денежки… – Миссис Мэллой плеснула в крышечку от бутылки и выпила, изящно отставив мизинец. – Если б не бабки, ты бы разок глянула на Джорджа и тут же отворотила нос.
      – Вот что, мамаша, я этого не потерплю! – Единственный сынок, свет очей миссис Мэллой, решительно встал на сторону нареченной.
      Ванесса незамедлительно приникла к любимому и наверняка склонила бы златокудрую головку на мужественное плечо, если бы Джордж не был на голову ниже невесты.
      – Не хочу затевать свару, мамаша, но никому, даже тебе, не позволю обижать мою Несси. Бедняжке и так досталось, когда ейная родительница выперла ее из дома, потому что я, видите ли, ей не показался.
      – Мамочка не поверила, что я обожаю тебя, милый. – Ванесса прижалась бестрепетными губами к губам жениха.
      Я занялась чаем, не желая наблюдать, как кузина играет на добром малом, как на флейте.
      – И это так обидно, – продолжала трещать Ванесса, – потому что мы с мамочкой всегда были лучшими подружками, одалживали друг у друга шубки и украшения, словно беззаботные школьницы. Теперь, поссорившись с мамочкой, я чувствую себя сиротой.
      Вот уж кого я бы никогда не назвала «беззаботной школьницей», так это тетушку Астрид. Более крутой дамы я в жизни не видывала и давно подозревала, что по утрам для пущей крепости тетушка принимает душ из уксуса.
      Душераздирающий стон, огласивший кухню, исходил не от Ванессы. Свисток время от времени издавал на редкость странные звуки, зарождавшиеся в утробе чайника. Пока я накрывала на стол, Джордж баюкал возлюбленную на своей мощной груди.
      – Ну-ну, лапуля, я с тобой всегда и везде, и если мамаша не признает тебя моей женой, пусть пеняет на себя.
      – То есть ты перестанешь присылать мне несколько монет на день рождения и мне придется зарабатывать на жизнь мытьем полов? – уточнила миссис Мэллой таким тоном, словно сейчас она зарабатывала на жизнь иным способом. – Отлично!
      Рокси с воинственным видом закрутила пробку на бутылке, и я решила, что в следующий момент она подхватит свою хозяйственную сумку и выйдет вон, чтобы никогда сюда не возвращаться.
      – Что отлично? – Мрачно переспросил Джордж.
      Миссис Мэллой распрямила плечи, обтянутые черной парчой, и гордо подняла голову, словно под прицелом расстрельной команды.
      – Не стану утверждать, что мы с сироткой Ванни подружимся, но если ты уперся и хочешь жениться на ней, то я готова взять Ванни в невестки. Но только с испытательным сроком. Через полгода ясно будет, на что она годится.
      – Как скажете, мамочка Мэллой! Отлепившись от жениха, Ванесса закружилась в волнах шелка и кружев, выражая таким образом благодарность будущей свекрови. Веки невесты трепетали, а на губах играла застенчивая улыбка. Закончив пируэт, Ванесса торжественно подняла чашку.
      – Предлагаю тост за любовь во всех ее обличьях!
      Лично я предпочла бы тост с маслом и мармеладом. Тем не менее благодушно присоединилась к общему веселью и даже выразила протест, когда миссис Мэллой заявила, что пора ей приниматься за работу, поскольку вскоре предстоят убийственные траты на новое платье для свадебного приема.
      – Возьмите выходной, – посоветовала я Рокси. – Почему бы вам втроем не пойти куда-нибудь пообедать, в «Абигайль» например, за счет заведения?
      – Спасибо, миссис X. – Миссис Мэллой выразительно глянула на меня из-под небесно-голубых век. – Но пусть уж молодые прогуляются вдвоем. Уверена, многое из того, о чем они шушукаются наедине, не предназначено для моих ушей.
      Джордж просиял, обнаружив в матери несвойственную ей прежде деликатность.
      – И то правда, мама. Мне не терпится потолковать с Несси с глазу на глаз об одной штуковине. Новом велосипедном тренажере на подвеске, собираюсь запустить его в производство в следующем месяце. По-моему, это гениальная идея – велосипед будет парить в воздухе, создавая чувство свободного полета. Вот я и надумал спросить мою любимую манекенщицу, готова ли она вернуться в седло ради нашей рекламной кампании.
      Ванесса ответила рассеянной улыбкой, и я ее не осудила: подобную работу нельзя было назвать привлекательной, в основном по причине этих обязательных съемок «до» и «после». Сначала вероломная камера каким-то образом превращает модель в расплывшуюся квашню, а ровно через пять секунд возвращает ей облик худышки, и все ради того, чтобы уломать отчаявшихся толстух купить станок для пыток.
      Я предполагала, что кузина поспешит исчезнуть в своей комнате, где и проведет весь световой день, наряжаясь для интимной беседы с Джорджем, однако она вышла с женихом в сад. Несомненно, эта нимфа в прозрачных одеждах заставит Джорджа переключиться с велосипеда на свадебные колокола, прежде чем парочка доберется до подвесного моста.
      – Значит, таковы наши дела. – Миссис Мэллой закрыла дверь и, пошатываясь, вернулась к столу. С величием низложенной царицы в греческой трагедии она опустилась на стул. – Голова раскалывается. Хорошо бы мокрую тряпку на лоб, если вас не затруднит, миссис X.
      – Сию минуту!
      Я торопливо смочила посудное полотенце в холодной воде и отжала его на возмущенного Тобиаса, забравшегося в раковину – поближе к окну, чтобы позагорать. Подражая сестрам милосердия из фильмов про Крымскую войну, я соорудила повязку вокруг головы Рокси и спросила:
      – Ну как?
      По щекам миссис Мэллой ручьем струились слезы, увлекая за собой разноцветный макияж. Я решила, что Рокси до глубины души тронута моей заботливостью.
      – Надо было отжать покрепче! – проскрипела она. Потоки воды смывали нарисованные брови.
      – Простите…
      Я взглянула на часы. Странно, куда запропастилась Герта с детьми? Давно пора завтракать.
      – Ладно, будем считать, что вы хотели утопить мои печали. И зачем люди заводят детей, миссис X.? Когда они маленькие, то бьют все, что под руку попадется, а когда вырастают, разбивают наши сердца. – Миссис Мэллой приподняла ноги в черных ажурных колготках. Я поняла намек и подставила под них скамеечку. – Надо же такому случиться: мой Джордж женится на этой женщине! А что мать может сделать? Он совершеннолетний, и нет на него управы.
      – Но я уверена, он любит Ванессу. – То была героическая попытка с моей стороны проявить милосердие.
      – Надо же быть таким идиотом, вы это хотите сказать?
      Миссис Мэллой передернуло, посудное полотенце шлепнулось на пол. Я подняла его и направилась к раковине.
      – Самое главное, чтобы ваш сын был счастлив. И утешайтесь тем, что все могло бы обернуться куда хуже.
      – Попали в самую точку, миссис X., что с вами редко бывает. – Рокси мрачно ухмыльнулась. – Такая жизнь пошла, что мой Джордж мог связаться с какой-нибудь шантрапой, оттрубившей срок за убийство дюжины женихов, а потом подрядившейся на службу в бюро знакомств.
      – Точно, – еле слышно подтвердила я, вспомнив о нашем знакомстве с Беном.
      Миссис Мэллой не хотела меня задеть. Она не знает о том, где я нашла Бена; никто в Читтертон-Феллс не знает, и уж тем более Ванесса. Я убила бы ее, попробуй она что-нибудь разнюхать.
      – Что это вы так раскраснелись, миссис X.?
      – Ничего… То есть… э… солнце припекает.
      Сегодня, наверное, будет жаркий день.
      Не успела я закончить с предсказанием погоды, как садовая дверь распахнулась, словно от порыва ураганного ветра, и на пороге возникла Герта. Близнецы приклеились к ее юбке и походили на хвосты воздушного змея. Мне понадобилось не меньше минуты, чтобы разобрать, на каком языке она говорит – английском или швейцарском. Герта тараторила так, что уши закладывало, а дети, визжа от восторга, прыгали вокруг меня, словно не видели мамочку с самого рождения.
      – Герта, повторите, пожалуйста. – Я обращалась к косицам, уложенным на макушке, поскольку близнецы, успевшие взобраться ко мне на колени, почти полностью загораживали фигуру няни.
      – Я вызвала полицию, миссис Хаскелл.
      – Что вы сделали?!
      Эбби не удержалась на моем колене и полетела на пол. Ее подхватила миссис Мэллой – наверняка теперь потребует лишний фунт за услугу.
      – Такой ужас, такой ужас… – Герта прислонилась к столу, собираясь с силами.
      Тэм душил меня в объятиях. С трудом, но я сообразила: вероятно, Герта обнаружила пропажу мыла из ванной и решила, что дело тут нечисто.
      – Фрау Хаскелл, вокруг дома бродит сумасшедший!
      – Думайте, что говорите! – подала голос из чулана миссис Мэллой, куда она удалилась за ведром и шваброй. – Мистер X. на работе. Сама видела, как он входил в ресторан, когда ждала автобус.
      – Это не он! – Герта столь энергично затрясла головой, что косы попадали с головы. – Я увидела этого безумца из окна детской. Он сидит на ветке большого дерева, руки вытянул и болтает ногами, будто едет на велосипеде. И все время что-то говорит, говорит… Я услыхала «ангел мой» и чуть из окна не вывалилась, но никого больше не увидела.
      – Это был сын миссис Мэллой, – пустилась я в объяснения, не дожидаясь, пока оскорбленная мать выскочит из чулана со шваброй наперевес. – Он, очевидно, демонстрировал возможности подвесного велосипеда и обращался к Ванессе, а она стояла за деревом, потому вы ее не заметили.
      – Опять я села на лужу! – Дрожащими руками Герта закалывала косы. – Сумасшедшая тут я, вот что вы думаете, фрау Хаскелл! Сначала путаю вашу кузину с грабителем, а теперь вот опять…
      Огромная слеза покатилась по ее щеке. Тэм подошел к няне и обнял ее за колени. У таких вот темноволосых, молчаливых мальчиков часто доброе, отзывчивое сердце!
      – Позвоню-ка в полицию, – спохватилась я, – и предложу им перенести визит на более удобное время.
      Особа из полицейского участка разговаривала со мной столь едким тоном, что я испугалась, как бы ее голос не прожег лишние дырочки в моей телефонной трубке. Если бы перерыв на чай, сообщила она, не был в полном разгаре, к нам бы уже мчался инспектор. Я кисло извинилась за ложную тревогу – надеюсь, сливки к чаю не свернулись от моего тона – и повесила трубку. Меня разрывали противоречивые чувства: радость, что избежала месячного срока общественных работ за ложный вызов, и злость на Герту.
      Пришлось напомнить себе, что после семейной катастрофы Герта не может относиться к мужчинам иначе, чем как к животным. Только тогда я нашла силы изобразить улыбку и вернуться в кухню.
      Герта, нацепив фартук, энергично раскатывала тесто, которое напоминало скорее крышку канализационного люка, чем будущий пирог. Няня напевала себе под нос песенку, отнюдь не способствовавшую поднятию настроения: о том, как неверный пастушок сидит на разноцветном лугу и наяривает на гармошке, а в это время обманутая им красотка топится в ближайшем горном ручье.
      Близнецы прятались под столом, зажав уши. Глянув на миссис Мэллой, я всерьез задумалась, не присоединиться ли и мне к деткам.
      Рокси, на чью долю в последнее время выпало столько испытаний, закрутила кран и вынула из раковины ведро.
      – Если эта идиотка не заткнется сию секунду, я суну ее башку в ведро и буду держать до тех пор, пока она не сообразит, что утопленники – не тема для песен.
      – Предоставьте это мне, – торопливо перебила я, а Герта затянула следующий куплет про то, как пастушок сам превратился в гармошку после стычки с отцом прекрасной самоубийцы. – Я имела в виду, что займусь делами на кухне, а вы, миссис Мэллой, начинайте убирать наверху.
      – Как хотите, а то укокошила бы ее задарма!
      Рокси покачала головой, осуждая мою недальновидность, и удалилась, расплескивая воду. Эбби и Тэм бросились ловить мыльные пузыри. К счастью, к тому времени, как я поймала разбойников и засадила их в высокие стульчики, посулив завтрак, Герта завершила свое вокальное выступление.
      – Эта миссис Метла, она меня ненавидит.
      – Нет-нет, ничего подобного. – Я поставила перед Тэмом миску с кашей, и Эбби тут же поползла по столу к сахарнице, решив позавтракать из нее. – Просто сегодня она немножко нервничает из-за сына: то он хочет жениться против ее воли, то его чуть не арест… – Я прикусила язык. Выдав дочке ее порцию, скомандовала детям «кушать» и только тут сообразила, что не дала ложек. Исправив оплошность, я обернулась к Герте. По щекам няни ручьями струились слезы, капая на тесто, отчего приходилось то и дело подсыпать муки. В конце концов воздух побелел, а мои дети превратились в снеговиков.
      – Я вам в тягость, фрау Хаскелл!
      – Не говорите ерунды, – произнесла я с убедительностью, на которую только была способна. – Вы – настоящий подарок, ваша стряпня бесподобна, и дети вас любят!
      – Я люблю! – В подтверждение своих слов Эбби треснула ложкой по столу и радостно взвизгнула.
      Тэм, добрая душа, выразил свои чувства к няне более основательно: он перевернул миску, и каша разлетелась по кухне. После столь убедительных доказательств привязанности детей Герта выглядела много веселее.
      – Значит, вы не выгоните меня с котомкой на улицу?
      – Конечно, нет.
      – Для вас, фрау Хаскелл, и зайчиков, – Герта смяла тесто в шар, – я собью руки в кровь. Испеку струдель, пончики и…
      – Не стоит нас баловать… – К горлу подкатила тошнота. Я отняла у Тэма липкую миску.
      – Для вас я на все готова! – Герта просияла и вновь принялась орудовать скалкой. – На всю жизнь останусь у вас прислугой, пусть за самые скудные грошики. А когда состарюсь, и волосы у меня побелеют, и спина согнется, я все равно буду жить в этом счастливом доме. Буду нянчить праправнуков, готовить для вас, убирать, подходить к телефону… – Герта осеклась.
      Скалка выскользнула из ее рук и с грохотом упала на пол, к вящей радости Тобиаса: кот проворно закатил ее под шкаф.
      – Что случилось, Герта?
      – Теперь вы позволите миссис Метле убить меня! И я ни слова не скажу в свою защипу. Когда вы легли спать сегодня угрюм, вам позвонили, это была женщина по имени…
      – Да? – вставила я ободряющим тоном.
      – Не помню. Напрочь забыла. – Герта схватилась руками за голову..
      – А на какую букву начиналось ее имя?
      – Кажется, на «Б»! – Лицо Герты просветлело. – Могу поклясться на вашей могиле, буква «б» точно была.
      Вытирая личико Тэма, а потом стол, я рылась в памяти.
      – Бэбкок? Сильвия Бэбкок? Так она представилась?
      – Похоже…
      – Ладно, неважно. – Я вытащила близнецов из стульчиков и подтолкнула к корзине с игрушками. – Она перезвонит.
      – Но не до обеда.
      – Все равно когда, – рассмеялась я. – Я не умру от любопытства, могу и потерпеть.
      – Вы не поняли, фрау Хаскелл. – Герта чуть не выпрыгнула из фартука, бросившись за мячиком, пущенным Тэмом. – Эта женщина сказала, что будет ждать вас в ресторане мистера Хаскелла. К обеду.
      У меня упало сердце. Звонила наверняка Сильвия Бэбкок. Неужто она собирается устроить прилюдное представление и, заливаясь слезами, попросить меня забрать несчастного Хитклиффа?! Расчет наверняка – вряд ли я стану выставлять себя на публике жестокосердным чудовищем.
      – Она сказала, что обедает в полдень, – услужливо добавила Герта.
      Черт! Часы показывали половину двенадцатого. Мне оставалось лишь поблагодарить Герту. Значит, на меня опять свалится Хитклифф, а также обязанность искать ему приемных хозяев, – что ж, бывают ситуации и похуже. Бен, конечно, не обрадуется, но брак и не должен быть сплошным весельем.
      Джордж Мэллой пока явно не осознал эту истину: он вошел в дом следом за Ванессой, легкомысленно приплясывая. Лицо его, ставшее одного цвета с волосами, пылало, как печка.
      Я представила Джорджа Герте, и няня немедленно сбежала, под тем предлогом, что пора сажать близнецов на горшок. А затем я в течение битых пяти минут выслушивала, как этот безумец превозносил до небес доброту души своей невесты: какая замечательная идея устроить свадьбу для пятисот самых-самых близких друзей! Бен приготовит угощение, а мы с миссис Мэллой будем в поте лица драить посуду. Заманчивая перспектива, что и говорить! Пока я подпрыгивала от восторга и поддакивала, Ванесса изображала парковую скульптуру, сжимая в лилейных ручках букетик цветов. Внезапно обед с Сильвией Бэбкок, с которой мы никогда не были закадычными подружками, показался мне заманчивым предложением.
      Без пятнадцати двенадцать я выбежала за дверь, зажав под мышкой свадебный подарок для Сильвии, и села в машину. Я покидала дом в полной уверенности, что близнецов накормят и уложат спать, и с трепетной надеждой, что у миссис Мэллой достанет выдержки до моего возвращения не пропустить Герту через мясорубку. Проезжая мимо церкви, я заметила в саду Эвдору. Она была в бежевой юбке и кофте ручной вязки – странный наряд для столь тёплого дня.
      Паркуясь у ресторана, я почувствовала укол совести: наверное, надо было остановиться и перекинуться с Эвдорой парой слов, но чем утешить женщину, муж которой вознамерился сменить пол? Стать поживой для бульварных газет, размышляла я, входя в ресторан, – такого врагу не пожелаешь, разве что помешанной на своей славе знаменитости. Однако даже знаменитость, если на нее непрерывно светить прожекторами, может зачахнуть… «Что тебе, Элли, не грозит», – заключила я, глянув в зеркало, висевшее у стойки администратора.
      Давно надо посоветовать Бену избавиться от этого гадкого стекла и не отпугивать клиентов – зачем человеку обедать, если зеркало подсказывает сесть на диету? И тут на пороге зала возник мой муж собственной персоной. Взгляд его оживился, и он направился ко мне, вытянув руки.
      – Элли! Какой чудесный сюрприз. Меня не предупредили, что ты приедешь. – Бен глянул на девушку за стойкой.
      Ее полосатое платье столь идеально сочеталось с обоями, что вначале я приняла ее за торшер.
      – Я не заказывала столик, – торопливо пояснила я, поскольку девушка в испуге уставилась в книгу заказов. – Надеюсь, Сильвия Бэбкок догадалась сделать это. Кажется, у тебя полон зал?
      – Значит, тебя привел сюда не внезапный порыв отобедать с законным супругом? – Бен грустно улыбнулся, но продолжал сжимать мои руки и заглядывать в глаза.
      Никогда он не выглядел столь безупречно красивым. Убранство фойе, выдержанное в стиле восемнадцатого века, лишь подчеркивало его стать и элегантность. Чувствуя себя тварью ползучей, я сказала:
      – Мне нужно встретиться с Сильвией, чтобы вручить ей подарок. – Я указала на пакет. – Но, думаю, она пригласила меня на обед с целью вернуть Хитклиффа.
      – Этого жуткого пса?! – Огонек любви в глазах Бена тотчас погас. – Или, точнее, этого битюга? Элли, если он въедет в дом, я перееду в конюшню.
      – Бэбкок… Бэбкок… – бормотала девушка за стойкой, водя пальцем по странице. – Здесь нет такого имени. Не воспользовалась ли она…
      – Вымышленным? Вряд ли. – Я покачала головой. – Может быть, вы записали ее на «с»? Сильвия…
      – И здесь ее нет. Но иногда я сама не могу разобрать свой почерк, особенно когда пишу левой рукой, потому что в правой держу трубку. – Признание было сделано дрожащим голосом, поскольку от Бена повеяло ледяным холодом.
      – Неважно. Пока твоя подруга не появилась, мы можем посидеть вдвоем за бокалом вина. – Чело Бена разгладилось, и он обнял меня:
      Однако я продолжала все портить.
      – Дорогой, я бы с удовольствием, но уже двенадцать часов..
      Бен чопорно поклонился, словно освобождая меня от обещания станцевать с ним менуэт, и удалился в зал – проверить, готов ли столик для меня и Сильвии.
      Я смотрела ему вслед, испытывая, как ни странно, раскаяние и чувство утраты. И вдруг услышала шаги. Обернулась и увидела розоволосую даму, давно оставившую позади счастливую пору третьей молодости. Она направлялась ко мне, широко улыбаясь, перья на розовом боа слегка трепетали. У меня сжалось сердце, когда я поняла, что не буду обедать с Сильвией Бэбкок. В имени дамы, пригласившей меня разделить с ней трапезу, точно была буква «б». Моя старая знакомая, миссис Швабухер, владелица агентства «Сопровождение на ваш вкус», прибыла в Читтертон-Феллс!

Глава одиннадцатая