Глава 11

Джульетта вошла в дом одна. Она шагала широко и сердито, шпага звенела, ударяясь о каблук. Вся семья собралась в гостиной. Из-за двери слышались громкие голоса. Джульетта постаралась успокоиться и придать своему лицу приятное выражение. Ведь сегодня у них праздник. Она едва не забыла об этом проклятом новом руле, над которым они с Ногом бились несколько месяцев. И теперь успех был бесспорным. Быстроходность и маневренность судна позволили ему быстро и незаметно подобраться к галеону. «Железная роза» подошла к «испанцу» с кормы, так что он не успел развернуться и дать бортовой залп из своих тяжелых орудий.

Джульетта открыла дверь и постояла на пороге. Она попала в другой мир. Привычная теплая атмосфера дома вытеснила в ее сознании восторг, испытываемый на просторах океана. Мускусный запах кожаных книжных переплетов и потрескивание огня в камине напомнили ей о часах, проведенных за приготовлением уроков, когда она училась чертить морские карты, узнавать звезды, рассчитывать скорость ветра и течения, готовить заряд пороха.

Когда ей исполнилось десять лет, к обычным урокам добавились часы обучения на борту «Мстителя», где девочка научилась применять на практике знания, почерпнутые из учебников. А в шестнадцать лет она уже могла проложить курс и провести корабль из одного пункта в другой с погрешностью всего в несколько лье. В восемнадцать Джульетта проявила свой характер в бою. Она перешагнула через груду мертвых тел и взяла на себя командование судном с тяжелыми пушками на борту.

Спустя два года Джульетта Данте уже стояла у штурвала своего собственного корабля, «Железной розы».

Джонас проходил обучение на «Черном лебеде». Хоть брат и научился сдерживать свой неистовый нрав под бдительным оком матери, но он слишком походил на своего деда.

Дикие вспышки гнева были у него в крови, как у всех Спенсов. Гейбриелу, напротив, повезло учиться у Джеффри Питта, и он смог оценить по достоинству преимущества рационального, четкого мышления.

Симон Данте стоял рядом с Питтом у незажженного камина. Без сомнения, мужчины рассуждали, какого шуму наделает во всем Испанском Мэне известие о том, что один из Данте захватил самый знаменитый испанский военный корабль.

Изабелла, Гейбриел и жена Питта, Кристиана, сидели у открытого французского окна, выходившего на веранду. За всю свою жизнь Джульетта могла бы пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда ее мать добровольно меняла бриджи и камзол на юбку и блузку. И теперь девушка удивилась, увидев мать в светло-голубом шелковом вечернем платье, но еще больше ее поразил отец, надевший все придворные регалии, нарядную, расшитую золотом перевязь и меч, который королева подарила ему после победы над Непобедимой армадой.

Гейбриел, как всегда, был сдержан и элегантен. Его волосы блестящими волнами спускались на воротник, длинные ноги он, скрестив, вытянул вперед. Джонас переоделся в сухую одежду, но это опять были панталоны, кожаный камзол и белая рубаха.

И последний, кого увидела в комнате Джульетта, был Люцифер, который за всю свою жизнь так и не привык носить больше одежды, чем можно снять одним движением руки. Он стоял позади Симона Данте подобно злой сторожевой собаке, черный как грех, одетый в короткие бриджи и полосатую безрукавку. Он сопровождал Симона Данте повсюду вот уже три десятка лет. И он первым повернул свою лысую голову в сторону Джульетты.

Ей казалось, что за все годы знакомства черный гигант не постарел, только татуировок на его лице и теле прибавилось. К первым наколкам, которые спиралями вились по его ацекам, прибавились узоры на шее и на блестящей черной гладкой груди и плечах. Даже его выдающийся жезл украшал выразительный рисунок — кобра, тело которой в блестящей чешуе раздувалось и вытягивалось, когда он возбуждался.

Люцифер что-то шепнул капитану, потом широко улыбнулся девушке. При виде его улыбки, обнажавшей огромные белые и острые зубы, обычно даже взрослые люди ежились от страха.

Когда Джульетта была маленькой девочкой, Джонас рассказал ей, что Люцифер точит зубы, чтобы рвать своих врагов в клочья и пожирать их внутренности. Правда была менее драматичной, потому что заточенные зубы были всего лишь знаком отличия великого воина в деревне, где родился Люцифер.

Он ринулся навстречу Джульетте, рыча, как дикий голодный зверь. И, к ее великому удивлению, низко поклонился ей. Такое Джульетте редко доводилось видеть. Но сейчас Люцифер приветствовал ее как отважного капитана «Железной розы», одержавшей великую победу над испанским военным кораблем.

— Мы гордимся тобой, маленькая Джолли, — сказал он, называя ее ласковым прозвищем, которое дал девочке еще в детстве. — Ты многому научилась у своих братьев. И так хорошо усвоила уроки, что теперь они воют от зависти.

— Мы не воем, — возразил Гейбриел. — На самом деле я испытываю благоговение перед нашей маленькой сестренкой, — добавил он, поднимаясь, — и не сомневаюсь, что в свое время она приведет к нам весь испанский флот. Черт меня возьми, но если бы мы послали ее в Испанию, то она, наверное, доставила бы нам самого Филиппа вместе с его троном.

Джеффри Питт подошел к Джульетте и, ваяв ее руку, галантно поцеловал;

— Не обращай внимания на этого шута. Он ревнует… и гордится… как и все мы. Пятьдесят две пушки, Боже мой, а ты захватила его почти без единой царапины. Одни лишь пушки стоят в серебряных слитках вдвое больше своего веса.

Все знают, что испанцы в литье добавляют медь только самого лучшего качества.

— Мне кажется, вас тоже нужно поздравить. Еще один мальчик, а? Скоро у вас будет целая команда для нового корабля.

Джеффри смутился и покраснел, а Джульетта крепко обняла его и поцеловала. Потом она подошла к Кристиане.

Это была маленькая темноволосая женщина с лицом херувима и стройной фигурой, несмотря на то что она родила тринадцать детей.

Джульетта достала из-за пазухи маленький, завернутый а шелк пакетик, в котором лежал огромный прямоугольный изумруд, обнаруженный Натаном на «Санто-Доминго».

— Для малыша, — сказала Джульетта, целуя свою тетку в обе щеки. — Имя ему уже придумали?

Кристиана засмеялась и покачала головой:

— Нет еще. Мы уже называли детей в честь всех отцов, дедушек, дядюшек и кузенов. Теперь придется подождать.

Посмотрим, какое имя ему подойдет.

Джульетта улыбнулась и заметила, что говорят только они, а остальные с большим или меньшим любопытством смотрят на нее.

Мешок, который Крисп поставил у двери, еще не открывали.

— Вы на удивление сдержанны, дорогие братцы, — пробормотала Джульетта. — Серебро. В трюме больше пятидесяти сундуков со слитками и примерно столько же с золотом, жемчугом, специями и даже несколько центнеров медных пластин. Я лишь просмотрела документы, более подробно вы можете ознакомиться сами.

Джонас и Гейбриел кинулись к мешку. Они поспешно развязали его и высыпали содержимое на стол. Симон Данте громко засмеялся.

В течение часа все изучали грузовые документы, поднимая тосты за каждую новую и неожиданную находку (о некоторых ценностях Джульетта даже не подозревала), и проводили приблизительные подсчеты стоимости добычи. Точную стоимость можно будет определить лишь после того, как вскроют все сундуки и ящики, проверят и взвесят их содержимое. Но Джеффри Питт уже оценил стоимость груза более чем в двести тысяч английских фунтов. Сумма поразительная, если сравнить с обычным грузом галеона, перевозящего сокровища из Нового Света. Обычно он составлял от тридцати до пятидесяти тысяч фунтов.

И снова все замолчали, пока Питт перепроверял свои цифры. Но даже если он ошибался наполовину, что вряд ли было возможно, это все равно была самая богатая добыча со времен Дрейка, когда он захватил сокровища и завладел портом Номбре-де-Диос.

Практичный и осторожный Питт отказался от очередного бокала вина и серьезно посмотрел на Симона Данте.

— Почему именно военный корабль перевозил такой ценный груз?

— И такой разнообразный, — добавила Джульетта. Ее не ослепил блеск золота, и она была благодарна Питту за вопрос о происхождении груза. — Золотые слитки из Барранкильи, серебро из Веракруса, изумруды с острова Маргариты, а некоторые специи определенно из Манилы. Похоже на то, что «Санто-Доминго» обошел побережье Мэна и собрал все грузы, которые не могли увезти другие суда.

— А что нам известно о капитане… Аквайо, кажется? — поинтересовался Симон.

Питт порылся в памяти, где хранилось великое множество фактов и цифр.

— Диего Флорес Аквайо родом из Севильи. Дядя его — герцог Медины-Сидонии, генерал-капитан Непобедимой армады. Галеон такого размера и стоимости, как «Санто-Доминго», наверняка получил от короля заказ на лакомый кусочек. Но я согласен, он вряд ли взял бы на борт такой груз, если бы не собирался вернуться в Испанию. Удивительно только, что он пошел на риск, напав на английское торговое судно, особенно такое, которое не собиралось вступать с ним в бой.

— Думаю, что атаковали они скорее всего по инициативе военного командира корабля, — сказала Джульетта. — Он очень опытный моряк. Его зовут Рекальде, — добавила она, глядя на Питта. — Дон Кристобаль Рекальде.

— Командир гарнизона в Номбре-де-Диос? — удивился Джеффри.

Джульетта кивнула:

— К сожалению, я не сразу догадалась об этом. Нам было как-то не до того, мы пытались справиться с тремя сотнями пленных, но он, похоже, узнал меня. Он назвал меня Железной Розой и сказал, что я такая же стерва, как моя мать. Я сочла это за комплимент, — добавила Джульетта, улыбнувшись матери.

Изабелла задумчиво нахмурилась:

— Ты говоришь, «Аргус» уже сдался, когда капитан Рекальде продолжал добивать его?

Джульетта опять кивнула:

— Мы не видели первых залпов, в то утро был густой туман после грозы, но английский лейтенант сказал, что галеон намеренно изменил курс, чтобы пуститься за ними в погоню. К тому времени как мы подошли, «Аргус» едва держался на плаву, команда сдавалась на милость победителя, а испанцы из аркебуз расстреливали их, как уток на пруду. Они и не собирались брать пленных. Потом мы обнаружили, что некоторые пушки были заряжены зажигательной смесью. Испанцы хотели сжечь остатки судна, было похоже на то, что…

— Да? На что же? — спросила Изабелла Данте.

Джульетта пожала плечами и отпила глоток вина:

— На то, что им не нужны были свидетели их пребывания в этом районе. И еще кое-что… Позже, уже ночью, дозорные сообщили об огнях, которые заметили у самого горизонта. Они насчитали семь кораблей, шедших курсом с севера на северо-запад. Я вышла на палубу, чтобы посмотреть. Но то ли суда уже ушли за горизонт, то ли заметили нас и погасили огни, и мне ничего не удалось увидеть. Я не рискнула подойти к ним ближе, имея на буксире «Санто-Доминго».

— Возможно, слухи о досрочном возвращении флотилий в Испанию не такие уж беспочвенные. Об этом болтают уже несколько недель, — сказал Джеффри Питт. — Некоторые из наших обычных источников неожиданно отказались предоставить нам информацию, даже за золото, но мы выслали своих разведчиков, чтобы прояснить ситуацию, — А что еще, кроме сокровищ, ты нам привезла? — вмешался в разговор Джонас. — Этого… посланца короля? Что на этот раз? Требование, чтобы отец вернулся ко двору и поцеловал кольцо короля? Или король хочет получать от нас большую долю добычи?

Джульетта покачала головой:

— Кажется, король намерен соблюдать условия мирного соглашения между Испанией и Англией. Яков прислал к нам этого павлина, чтобы он предупредил всех искателей приключений, дабы они воздержались от военных действий, пока король Англии и король Испании договариваются об условиях мирного сосуществования. Он говорит, что в случае отказа нас могут заклеймить как пиратов и изменников.

Джонас презрительно фыркнул:

— По правде говоря, я никогда не понимал разницы между пиратом и капером. Все отличие — в клочке бумаги, дающем королевское соизволение на «насильственную торговлю, если в разрешении отказано». Удивляюсь, почему ты сразу не швырнула этого герцога за борт?

— Он настолько меня раздражает, что я, наверное, так бы и поступила… если бы Сент-Клер не спас мне жизнь на борту «Санто-Доминго».

Как гончие, почуявшие добычу, все навострили уши.

Джульетта вспыхнула от смущения:

— Это был пустяк, и говорить об атом не стоит, и я уже отплатила ему сторицей, вытащив с тонущего «Аргуса».

— Тогда зачем он здесь? — спросил Гейбриел.

— В основном потому, что нам понадобилась английская команда, чтобы привести галеон домой. Не менять же курс специально для того, чтобы высадить герцога и его слугу в английском порту.

— Я решил бы эту проблему гораздо проще, — пробормотал Джонас.

Симон Данте поднял руку, призывая детей прекратить спор.

— Нет ничего страшного в том, что мы выслушаем посланника короля. Но не сегодня. Сегодня мы празднуем победу нашей «Железной розы». Идемте, нас ждет праздничный стол, и я не хочу, чтобы что-нибудь испортило нам настроение.

Прошло много времени, прежде чем Джульетта смогла извиниться и покинуть гостиную. Очень уставшая, она направилась в свою спальню. Она слишком много ела и слишком много пила, и после того как Джонас выплеснул свое неудовольствие по поводу пребывания королевского посланца под их кровом, пели они тоже слишком много. В гостиной собрались самые дорогие для нее люди. Глядя на Джонаса с его огненно-рыжей бородой и громким хохотом, Джульетта чувствовала, будто дух деда присутствует рядом с ней.

Несмотря на ужасную усталость, она все-таки велела приготовить горячую ванну и смыла налет соли, от которого волосы стали жесткими, как проволока, а кожа — как наждачная бумага. Она сидела в ванне, пока вода совсем не остыла, потом вытерлась насухо и натянула просторную ночную рубашку По опыту Джульетта знала, что братья, какими бы пьяными они ни были, обычно не могли удержаться от того, чтобы не пробраться в ее комнату и не разыграть. Если шутка им удавалась, радости не было предела. В последний раз ей не удалось перехитрить их, и они бросили ее голой в чан с синей краской. Лишь через несколько недель ей удалось избавиться от ее следов на теле.

Джульетта на всякий случай соорудила из подушек подобие спящего человека и накрыла простыней, потом погасила лампу и прокралась в другое крыло дома, никем не замеченная. Если повезет, то адские близнецы обыщут комнату и, не обнаружив сестру, решат, что она отправилась на «Железную розу».

Мебель в комнате, где решила переночевать Джульетта, была накрыта белыми простынями, окна закрыты на защелки. Девушка подняла рамы и распахнула французское окно, потом вышла на веранду, ожидая, пока комната проветрится. Большинство фонарей во дворе были уже потушены, свет из окон падал лишь на ближайшее к дому пространство. В доме не было шестидесяти пяти спален, как в Харроугейт-Холле, но на верхнем этаже оставалось шесть комнат, предназначенных для гостей, которых здесь не бывало.

В траве неумолчно стрекотали цикады. После долгих недель, проведенных в море, Джульетте потребуется день или два, чтобы снова привыкнуть к этим звукам. Шелест пальм напоминал шум волн за бортом и приятно успокаивал. Далеко внизу светились огни в гавани, где на якоре стояли суда.

С этой высоты они казались маленькими, как игрушечные кораблики.

Джульетта не знала, когда именно она вдруг почувствовала, что не одна на веранде, и как угадала, кто стоит в темноте у стены дома. Очевидно, это ей подсказало волнение в груди или легкая дрожь, пробежавшая по спине.

— Не очень подходящая ночь, ваша светлость, для того, чтобы таиться здесь во тьме.

— Я просто вышел подышать, — ответил герцог, показывая на одну из открытых дверей, — моя комната вот здесь. Кроме того, при этом шуме и пении внизу уснуть невозможно.

Джульетта отвела с лица локон:

— Мы не привыкли угождать нашим гостям.

— Или пленникам?

— Для пленников у нас есть крепкий барак на берегу с решетками на окнах и железными запорами на двери. Если вы предпочитаете такие условия…

— Виноват. Учитывая все обстоятельства, вы проявили чрезвычайное великодушие.

— Benedicamus Domino, — произнесла Джульетта, сопроводив благословение насмешливым поклоном.

— Ex hoc nunc et usque in seculum — отныне и вовеки веков, — пробормотал Вариан. — Вы знакомы с католической литургией?

— Я считаю необходимым знать слабые и сильные стороны своих врагов, — ответила она на кастильском наречии. — Я знаю их недостатки, — добавила она по-французски. — И знаю, чего они боятся, — теперь уже по-голландски добавила девушка. — И я знаю, как натравить одного на другого, — заключила она на латыни.

— Вы знаете все это, — задумчиво произнес герцог, — да еще можете провести корабль через рифы, сбить выстрелом горошину с верхушки мачты, о чем с гордостью сообщил мне Джонни Бой, и владеете шпагой.

Джульетта насмешливо вздернула бровь:

— А вы, конечно, считаете, что женщина создана только для того, чтобы украшать жизнь мужчины, и ничего больше?

— Боже упаси! Я благоговею перед женщинами, которые могут обсуждать не только моды и погоду.

Она хмыкнула и выругалась по-португальски.

— Пока они мягкие и пышные и не перечат вам.

— Нежное тело иногда может доставить удовольствие, — спокойно согласился герцог.

Его португальский был не таким свободным, как у нее, но тот факт, что он понял сказанное, снова удивило Джульетту.

— Вы всегда вступаете в разговор с целью разозлить собеседника?

— Не всегда, — признался он.

— Значит, только со мной?

Сент-Клер хитро улыбнулся;

— Вы ведь не можете отрицать, что сами бросили мне вызов, Джульетта.

— А вы его приняли и при каждом удобном случае отвечаете тем же… Вариан.

Он тихо засмеялся:

— Я стараюсь выиграть у вас при любом удобном случае, хотя вы хорошо держите оборону. Язык у вас такой же острый, как и шпага. Признаюсь, меня привлекает ваше умение обращаться с этими видами оружия. Полагаю, могу сказать совершенно откровенно, что никогда прежде мне не доводилось встречать женщину, подобную вам. Такую, которая провоцирует самые страстные желания, а потом…

Джульетта снова выгнула бровь:

— Да? Потом… что?

Вариан стиснул зубы и выругался про себя. Ведь видел ловушку и все-таки попался в нее! И хуже всего то, что он не смог удержать взгляд на уровне ее подбородка. Его глаза отправились в опасное путешествие вдоль шеи к слишком широкому вороту ночной рубашки.

Сент-Клер не смог уснуть. В отведенную ему комнату его проводили два крепких парня и настрого приказали не покидать ее. Бикома тоже видно не было. Очевидно, его заперли в другой комнате. Он с удовольствием принял горячую ванну и съел принесенную ему вкусную еду. Но как только вытянулся на пуховой перине, его снова охватило неприятное чувство, которое он уже испытал на пристани. Комната была неподвижна, а он, казалось, плыл, покачиваясь на волнах, и, чтобы его не стошнило и не пропал зря прекрасный ужин, Вариан некоторое время ходил по комнате, потом сел на постели, опустив голову на руки, и принялся размышлять. Он долго прислушивался к пению и шуму гулянки, доносившимся откуда-то снизу. Поняв, что уснуть ему не удастся, Сент-Клер распахнул французское окно и вышел на веранду, ожидая увидеть здесь еще пару охранников, которые будут загонять его обратно в комнату.

Но на просторной веранде никого не было. Двери всех комнат на этом этаже также выходили на нее. Но никто не запрещал ему прогуливаться по веранде, тянувшейся вдоль одного крыла дома. Вариан свернул за угол и пошел вдоль фасада; он насчитал более ста шагов, пока дошел до конца.

Обвитая плющом решетка преграждала путь на веранду вдоль западного крыла. Герцог понял, что там находятся комнаты членов семьи, включая и комнату самого Симона Данте.

Сент-Клер остановился, любуясь прекрасным видом на залив. Но тут целебное действие горячей ванны кончилось, и все его раны снова дали о себе знать. Легкая тошнота стала казаться ему лишь ничтожной платой за мягкую постель и чистые простыни. Он повернулся, собираясь возвратиться в свою комнату, как вдруг обнаружил, что не один на веранде.

Кто-то стоял а тени в ее дальнем конце. Кто-то в короткой белой рубашке, с темными длинными волосами, которыми играл легкий ночной бриз.

— А потом… — повторила Джульетта, и герцогу пришлось снова взглянуть ей в лицо.

Вариан сжал кулаки. Прошлой ночью он был близок к тому, чтобы совершить поступок, противоречащий всякой логике. И теперь ему нельзя повторить эту ошибку.

— Потом, — неожиданно сказал герцог, — мне хочется перекинуть вас через колено и отшлепать как следует.

Джульетта вопросительно подняла брови и молча долго смотрела ему в лицо, уголки ее рта подрагивали от сдерживаемой улыбки. Не выдержав, девушка запрокинула голову и расхохоталась. Смех был таким искренним и заразительным, что хмурое лицо Вариана прояснилось.

— Да, именно так, — подтвердил он. — Вы должны знать, как действуете на людей, » если с годами не изменитесь. Посмотрите на бедного Бикома. Одного вашего взгляда достаточно, чтобы он превратился в дрожащего пуделя.

— Ваш Биком и есть трусливый пудель. Удивляюсь, как вы его терпите.

— К несчастью, я унаследовал его вместе с титулом. И у меня духу не хватило отправить его в деревню. У него не было своей семьи, никаких других интересов. Мне даже приходилось заставать его за чисткой сапог в четыре часа утра, если он был недоволен мальчиком, который обычно чистит мою обувь.

— У вас есть мальчик для чистки обуви? — удивилась Джульетта.

Так же она удивилась, когда услышала о шестидесяти пяти спальнях в Харроугейт-Холле.

— Это старинный замок, — вздохнул Сент-Клер. — Наш титул очень древний. И нравится мне это или нет, но титул накладывает множество обязательств и большую ответственность. И не в последнюю очередь ответственность за сотни фермеров, многие поколения которых зависели от нашей семьи. Это немного напоминает сообщество, которое вы здесь создали, — добавил он, кивая в сторону гавани. — Если бы не ваша семья, где бы они все были? Что бы они сейчас делали?

— Спали с девками и пьянствовали где-нибудь еще, думаю. Нас или меня это мало касалось бы.

Темные глаза продолжали внимательно наблюдать за ней.

— А сейчас, капитан, вы не правы, — спокойно возразил герцог. — Вы делаете вид, будто вам все равно, но вам совсем небезразлично, что станется с близкими людьми. С Джонни Боем, например. Если бы вас так мало интересовали ваши люди, вы не заметили бы кровь на его ноге в суматохе сегодняшнего дня. И не спросили бы лейтенанта Бека, как он получил ожог на лице, и не спускались бы каждый день в кубрик, чтобы узнать о состоянии здоровья раненных в бою с «Санто-Доминго».

— Глуп тот капитан, который не заботится о благополучии своей команды.

— И глуп тот лорд, который позволяет своим вассалам умирать с голоду в суровую зиму. Однако, как вы не устаете напоминать при каждом удобном случае, у меня здесь нет друзей. Мой титул не имеет веса, мое положение в обществе ничего не значит. Пробыв в вашем обществе меньше трех дней, я понял, как смешон со своим высокомерием и претензиями, Прошу только об одном: дайте мне шанс доказать, что я не только надменный аристократ. И простите, если я ошибался в отношении вас.

Герцог таким умоляющим тоном произнес эти слова, что Джульетта с интересом посмотрела на него, склонив голову набок.

Он вовсе не глуп, и язык у него хорошо подвешен, в этом сомневаться не приходилось. Похоже, внешность действительно бывает обманчива: несмотря на изысканный наряд из бархата и кружев, Вариан Сент-Клер обладает не только незаурядной физической силой, но и незаурядным умом.

Джульетта скользнула взглядом по его крепкой шее, широким плечам. На нем были только рубаха и панталоны, ни камзола, ни накрахмаленного воротника. Рубаха, широко распахнутая на груди, позволяла видеть густую шелковистую поросль.

— Мне кажется, я и так уже проявила достаточно терпения, — пробормотала девушка, — особенно прошлой ночью.

— Прошлая ночь — это ошибка. Я вел себя… совершенно недопустимо. Наверное, в этом виноват ром. Но… но даже это не успокаивает мою совесть. Обычно я хорошо владею собой, но… Боже мой, этот лунный свет, яркие звезды и вы, почти раздетая…

Он замолчал, осознав, что и сейчас все очень напоминает вчерашнюю ситуацию. Лунный свет запутался в ее влажных кудрях. Только она уже не пахла соленой морской водой и парусиной. Ворот рубахи сдвинулся, оголив округлое нежное плечо.

— В любом случае, — продолжил герцог, — вчера я не должен был терять самообладание.

— Вы хотите сказать, что сегодня вам лучше удается сдерживать свои порывы? Если так, то я рада это слышать, потому что у меня сейчас нет настроения драться с вами.

От звука ее нежного голоса у него мурашки побежали по коже. Тонкая рубашка соскользнула еще ниже, и если бы не отвердевшие соски, натянувшие ткань, грудь девушки обнажилась бы полностью.