Глава 5

Баллантайн отправил Раунтри с кучей приказов и закрыл дверь. Складки вокруг его рта углубились, и теперь его лицо казалось высеченным из гранита, когда он отпер ящик письменного стола и достал оттуда два устрашающего вида кремневых револьвера, которым от роду было не меньше ста лет. Он засыпал порох в каждый ствол, загнал туда по пуле, добавил на полки еще пороха и поцарапал кремни, чтобы гарантировать, появление искры при контакте со стальными ударниками. Эта процедура, можно сказать, родная для Баллантайна, была закончена меньше чем за тридцать секунд. Засовывая дополнительные заряды и порох в пояс на талии, Баллантайн взглянул на Кортни и увидел на ее лице торжествующую улыбку.

– Вы об этом знали? – резко спросил он. – Вы знали, что это должно произойти?

– Я знала, что не существует ни тюрьмы, ни подвала, которые могли бы удержать Сигрема, – усмехнулась она. – И если это Сигрем, то вам никогда не удастся подойти к нему так близко, чтобы применить это фантастическое оружие, если только вы не решите пожертвовать собственной жалкой жизнью.

– На кон поставлена и ваша жалкая жизнь тоже, – холодно напомнил лейтенант. – Ваша и еще шестидесяти других узников.

– Я уверена, что Сигрем не забыл об этом. Вы его не остановите, Янки.

– Возможно, я и не остановлю его, Ирландка. – Широко шагнув, он оказался рядом с ней, и его пальцы сомкнулись на ее раненой руке. – Но думаю, мы оба знаем того, кто сможет это сделать.

Кортни чуть не задохнулась от боли в руке, когда лейтенант потащил ее к двери. Она ощущала жар его дыхания и, словно эхо собственной ярости, слышала громкий стук сердца в его широкой груди.

– Он не станет слушать меня! – заявила она. – Он не станет слушать никого, кроме собственной совести. Он честный человек, Янки. Честный, преданный и на редкость бесстрашный.

– Самый опасный тип людей. Такие люди очень серьезно относятся к своим клятвам – особенно если они дали клятву человеку, которого уже нет в живых. – На берегу Змеиного острова Баллантайн был свидетелем того, как Эверар Фарроу отдал Сигрему последний приказ – любой ценой спасти Кортни, даже если для этого ему придется умереть.

– У вас ничего не выйдет, – сердито отозвалась Кортни. – Сигрем ни за что не упустит возможность уничтожить ваш корабль. Даже ради меня.

– Это мы еще посмотрим, Ирландка. – Хватка Баллантайна стала еще сильнее, его пальцы сдавили ей руку так, что Кортни испугалась, выдержит ли кость. Он подтолкнул ее к двери.

В коридоре никого не было, в темноту с главной палубы доносились крики и беспорядочные звуки – оттуда спускали спасательные шлюпки и сбрасывали за борт ящики и бочки, чтобы использовать их как плоты. Оружейная палуба хранила следы поспешного бегства, и Баллантайн с Кортни направился на корму. Обойдя первый люк, они, к счастью, вышли к трапу, ведущему вниз, прямо к грузовому трюму. Трап был крутой, и ступеньки провисали от малейшей нагрузки, но Кортни без колебаний последовала за лейтенантом в темноту, доверив его руке направлять каждое ее движение на нижнюю ступеньку. По дороге им встретилось несколько членов команды, но отставшие слишком торопились, чтобы задерживать лейтенанта бесполезными вопросами или обращать внимание на хрупкую фигурку, которую он тащил за собой.

На нижней палубе было еще меньше света, и Кортни с трудом отличала огромные бухты канатов и запасной оснастки от скрючившихся моряков, которые охраняли подход к пороховому складу. В воздухе стоял густой дым и запах пороха.

– Что-нибудь слышно? – спросил Баллантайн.

– Ни черта, сэр, – прозвучал в ответ хриплый шепот.

– Что, черт побери, здесь произошло?

– Они застали ребят врасплох. Восемь из наших отправились за борт, даже не успев взять в руки мушкеты, и ни у кого не было возможности сделать предупредительный выстрел. Нам чертовски повезло, что сержант решил во время дежурства проверить наших парней, захмелевших от пива. Нам удалось прирезать шестерых негодяев – они мертвы, как сапожный молоток, – но два самых здоровенных и проворных сукиных сына проскользнули прямо сквозь линию огня, как будто там были не пули, а просто злые пчелы. Одного мы, возможно, тяжело ранили, но другой... – Ангус Макдональд пожал плечами. – Это не человек. Говорю вам, он не человек.

Глаза Кортни начали привыкать к темноте, и она наконец разглядела разгром, который учинил Сигрем, – опрокинутые бочки, разломанные настилы, раскрученные бухты канатов. Двум полуголодным избитым людям удалось сделать могучий военный корабль американцев полностью недееспособным, и по всем признакам они намеревались и дальше держать его в таком состоянии.

Баллантайн почувствовал ее возбуждение, и железная хватка на ее руке стала еще крепче.

– Только попробуйте что-нибудь сделать! – процедил он. – Хоть что-нибудь – и получите кулаком прямо между ваших зеленых глаз. – Он подтолкнул Кортни к переборке и сделал знак Макдональду. – Не спускайте глаз с мальчишки, а когда я скажу, возьмите фонарь и посветите ему в лицо. И если что-то пойдет не так, убейте его.

Коротким кивком Макдональд дал знать, что понял приказ, и взял у Баллантайна один из старинных револьверов, а лейтенант шагнул вперед, к разломанной двери, ведущей на склад.

Внутри была абсолютная темнота. В слабом свете, падавшем из коридора, спина белой рубашки Баллантайна, казалось, ярко светилась, и он представлял собой прекрасную мишень для пленников, укрывшихся на складе.

– Я вхожу, – громко объявил лейтенант.

– Стой, янки, – прогремел голос из темноты, – или твой следующий шаг будет шагом в вечность!

– Вы хотели поговорить с кем-нибудь из начальства. Если вы передумали...

– Вы не капитан.

– Да, не капитан, однако я лучший из всех, кого вы найдете.

– Вы, вероятно, тот желтоголовый мерзавец, да? – последовал после паузы вопрос.

– Уверен, мы однажды встречались на берегу.

– А-а, – язвительно протянул Сигрем, – значит, встречались? Думаю, и до этого тоже. С оружием в руках. Это вы были на мостике во время сражения, верно?

– Верно.

– Тогда убирайтесь вон, янки! – прорычал Сигрем. – Я никогда не откажу храброму человеку, если он захочет умереть вместе со мной. Просто помните, у меня здесь есть немного пороха и заряженный револьвер наготове. Шутки закончатся, как только вы переступите через этот порог.

– Ну что ж, по крайней мере откровенно. – Плечи Баллантайна исчезли в черной темноте.

При звуке голоса Сигрема сердце Кортни застучало сильнее, на лбу ее выступил пот. Она искоса взглянула на тюремщика-шотландца, однако он следил за ней так, как будто она была ядовитой змеей. Но Кортни должна найти способ пробраться к Сигрему! Ей необходимо проникнуть в пороховой склад и уговорить Сигрема взорвать корабль!

В десяти шагах от нее Баллантайн вслушивался в темноту, изо всех сил стараясь уловить малейший признак движения. Шарканье, царапанье дерева, шуршание ткани или тяжелое дыхание дали бы ему представление о том, откуда ожидать опасность. Пока он не сможет засечь обоих мужчин, он в их власти. Вокруг него от пола до потолка были сложены упакованные в войлок артиллерийские заряды, и порох внутри их был такой сухой, что одна искра положила бы конец всем переговорам.

– Полагаю, вы послали за мной с определенной целью?

– Да, янки. Чтобы отправить в ад вас и ваш корабль.

– Но ведь вы и ваши люди отправятся туда вместе с нами, – спокойно заметил Адриан, однако его слова были встречены презрительным смехом.

– Мы уже идем туда, янки, и просто сократим себе путь.

– Так зачем же откладывать? Половина моей команды давно покинула корабль.

Смех раздался в другой стороне, когда Сигрем сделал шаг к нему. «Прямо вперед, – определил Баллантайн, – под прикрытие бочонков с порохом». И еще он уловил слабый запах серного дыма – дыма от медленно горящего фитиля, который всегда зажигали во время сражения.

– Вы хладнокровный человек, янки. Но я предлагаю вам сделку.

– Что за сделка?

– Ваш корабль в обмен на дневное плавание к земле. Я хочу, чтобы с нас сняли цепи и моих ребят высадили на берег, затем вы получаете свои жизни и свой корабль и можете плыть к собственной погибели, меня это уже перестанет заботить.

– А если я не сочту сделку разумной?

– Тогда нам не о чем разговаривать, – последовал ответ после еще одной продолжительной паузы. – Мои люди умирают от слабости и лихорадки. Если они выживут, то за свои мучения получат петлю палача. Нам нечего терять. Мы единодушны в своем мнении – а у вас есть длина фитиля, чтобы принять решение.

Баллантайн невольно вздрогнул, когда в темноте за его спиной с шипением вспыхнула искра. Он не почувствовал, что кто-то подобрался так близко к нему, и не верил, что кто-нибудь может быть настолько безумен, чтобы держать зажженный фитиль рядом с горой черного пороха.

– Я не могу сам принимать решение, – поспешно ответил Адриан. – Мне нужно поговорить с капитаном.

– У вас не осталось времени посоветоваться даже с сатаной! – прогремел Сигрем. – Нильсон там размахивает двухминутным фитилем, а зрение у него плохое, так что ему понадобится немало времени, чтобы найти ведро и погасить фитиль.

– В таком случае у меня есть встречное предложение...

– Нильсон!

– У меня в коридоре сейчас стоит ваш товарищ, – повысил голос Адриан. – Товарищ, которого, я уверен, вы очень хотели бы увидеть.

– Товарищ? Это что – очередной обман?

– Никакого обмана. Там на острове вы были втроем. Фарроу мертв, вы здесь, и еще... мальчик.

Прошла целая минута, прежде чем Баллантайн услышал, как корсар хрипло отдал приказ своему другу и фитиль зашипел, погруженный в ведро с водой. Адриан почувствовал, как по телу его пробежала дрожь облегчения, но в то же мгновение его вновь охватила жгучая ярость. Рядом в коридоре он услышал какую-то возню, сквозь дверной проем метнулась неясная тень, и он услышал поток шотландских ругательств.

Оказавшись в темноте, Кортни на секунду замешкалась, и это дало Адриану время, обвив рукой ее талию, остановить, не позволив присоединиться к Сигрему.

– Отпустите меня, черт бы вас побрал! – Кортни вертелась у него в руках и била его каблуками. – Сигрем!.. Сигрем!

Адриан, не обращая внимания на колотившие его руки и ноги, попятился к двери, так чтобы свет упал на револьвер, который он приставил к виску Кортни. Она моментально прекратила сопротивляться, и едва заметное движение во тьме тоже прекратилось.

– Сигрем, – задыхаясь, простонала Кортни.

– Корт? Корт, это ты?

– О Боже... Сигрем!

Холодное дуло оружия уперлось ей в горло, и она замолчала. На фоне бочек и ящиков Баллантайн с трудом различил фигуру гиганта, поднявшегося из-за невысокой стены пороховых бочек. Слабый луч света упал на горящие черные глаза, и теперь казалось, что в темноте светятся два раскаленных угля.

– Итак, я привлек ваше внимание, – заключил Баллантайн. – Уверен, теперь мы быстро найдем выход из этой ситуации.

– Не слушай его, Сигрем! – хрипло крикнула Кортни. – Что бы он ни говорил, не делай этого! Не верь ни одному его слову! Делай то, что собирался! Взорви их!

Сигрем посмотрел на револьвер, приставленный к горлу Кортни, одна из его лапищ поднялась, и Адриан увидел, как над не закупоренным отверстием порохового бочонка блеснул металл.

– Попробуйте, – спокойно произнес Баллантайн. – Но прежде чем нажмете на курок, будете иметь удовольствие увидеть, как мой выстрел разнесет ей череп.

– Нет, Сигрем! Не слушай его! У нас никогда больше не будет такой возможности. Вспомни Эверара! Вспомни Дункана и Гаррета!

– Вспомните обещание, которое вы дали Эверару на берегу, – вкрадчиво добавил Адриан, – обещание спасти ее.

– Ты спасешь меня, Сигрем! – в отчаянии закричала Кортни. – Мы ни за что не покинем этот корабль живыми цепях и клетках, чтобы предстать перед марионеточными судами, которые они приготовили для нас. Я не хочу так умереть, Сигрем. Я не хочу так умереть!

В груди Сигрема заклокотал воздух, и его револьвер придвинулся чуть ближе к открытой двери.

– Я клянусь вам, что с девушкой ничего не случится, – спокойно заверил его Баллантайн. – Она будет благополучно доставлена в Норфолк, где и предстанет перед справедливым судом.

– Мы тебе не верим, янки! Ведь это говорит негодяй, который приказал запереть ее на неделю в железной клетке!

– Я тогда не знал, кто она. – Адриан стиснул зубы. – Кроме меня, никто этого не знает, и я прослежу, чтобы так было и впредь. Даже по окончании перехода ни один человек не узнает, кто она такая, а затем ее поместят с остальными женщинами, и...

– Нет! – взревел Сигрем так громко, что подобравшиеся ко входу в склад моряки отскочили назад. – Нет, я не хочу видеть, как ее отправят в бордель!

Ощущая, как пот ручьями стекает у него из-под волос, а медная рукоятка револьвера скользит в руке, Баллантайн слегка ослабил хватку. Он почувствовал, что Кортни слегка изменила позу, чтобы иметь возможность воспользоваться малейшей допущенной им ошибкой, и вдруг понял, что второй пират стоит рядом с ним.

– Я прослежу, чтобы ее отпустили, когда мы окажемся на берегу, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Это лучшее предложение, которое я могу сделать, – вернее, единственное, которое я могу сделать. Если она поведет себя разумно, не будет создавать проблем и сумеет себя не выдать, пока мы не прибудем в Норфолк, я прослежу, чтобы ее доставили на берег и отпустили.

– Я дал клятву Эверару, – отчеканил Сигрем, переводя взгляд черных глаз с лейтенанта на Кортни. – Если бы я остался жив, с ней не случилось бы ничего плохого. Я хочу услышать то же и от вас, янки. Вы должны дать слово, слово офицера вашего треклятого военного флота, что, пока вы живы, с ней ничего не случится.

– Нет, Сигрем! – запротестовала Кортни. – О нет, Сигрем, не...

– Дайте мне такое слово, янки, и обещание достойно обращаться с нашими людьми, и тогда корабль – ваш.

Баллантайн застыл. Необходимость принятия такого решения превращала кровь в его венах в жидкий огонь. Если он откажется – их всех ждет смерть; он не сомневался, что корсар выполнит свою угрозу и взорвет «Орел». Если он согласится – залогом будет его слово, его гордость и честь, а это значит, что он взвалит себе на плечи ответственность за судьбу Кортни.

– Я даю слово, – решился наконец Адриан и убрал револьвер от горла Кортни.

Широкие плечи Сигрема расслабились, и он осторожно положил оружие на крышку бочонка. Вывернувшись из рук Баллантайна, Кортни неуверенно шагнула вперед, борясь со слезами досады и гнева. Они держали этих янки за горло! Они были на волосок от того, чтобы отомстить за Эверара, за Дункана и за Змеиный остров! Кортни не могла допустить, чтобы все это так глупо закончилось!

Она нащупала револьвер, который Сигрем отложил в сторону, но на этот раз ей помешал корсар, схвативший ее за руку. В следующую минуту она изливала в слезах свое страдание на груди Сигрема и, только услышав приглушенный стон и почувствовав, как содрогается огромное тело, осознала наконец весь ужас положения.

Сигрем был ранен. Кортни ощутила липкое тепло под руками, и слезы мгновенно высохли на ее ресницах. Она испуганно взглянула на него.

– Это пустяк, девочка, – шепнул он. – Булавочный укол от игрушечного солдатика. Он дорого заплатил за оскорбление. – Черные глаза взглянули на Баллантайна поверх головы Кортни. – Почти так же дорого, как этот надменный лейтенант.

Адриан скривил губы, осознав коварство этого человека. Рана Сигрема была смертельной, он это знал и обеспечил Кортни безопасность, исполнив клятву, которую дал Эверару.

Баллантайн отрывисто отдал распоряжение матросам, собравшимся в коридоре, и, взяв Кортни за плечо, потянул ее к себе, но она оттолкнула его руку.

– Нет! Я не пойду с вами! Я больше не желаю играть в ваши дурацкие игры! Я освобождаю вас от данного слова, слышите? Клятва, которую вы дали Сигрему, не значит ничего – ничего!

Несколько крепких, хорошо вооруженных моряков подошли ко входу в пороховой склад. Баллантайн холодно взглянул на Сигрема, и тот, кивнув, оторвал от себя Кортни.

– Корт, ты должна идти с ним, – тихо, но твердо приказал корсар. – Это твой единственный шанс спастись.

– А ты, Сигрем... как же ты? – Не получив ответа, она обернулась к Баллантайну с полными жгучих слез глазами. – Что будет с Сигремом? Его подвергнут наказанию, да? Он будет наказан и умрет, и все из-за какого-то пустяка? – Глаза Кортни блеснули в свете фонаря.

– Не из-за пустяка, – отозвался Сигрем. – Я не смог бы жить, раз Эверар умер, и ты это знаешь.

В желтом мерцающем свете, падавшем сквозь открытую дверь, неясным силуэтом вырисовывалась крепкая фигура Нильсона, который стоял, опираясь на большую бочку с водой. Его рубашка была пропитана кровью, но он, не обращая внимания на раны, первым шагнул к двери.

Сигрем замычал от боли, когда два моряка заломили ему руки за спину и ткнули мушкетом под ребра. Кортни снова бросилась к нему, но ее удержал властный взгляд черных глаз, а Адриан остановил ее, схватив за плечо. Пират и лейтенант долго смотрели в глаза друг другу, а затем Сигрем угрожающе предупредил:

– Вы дали слово хорошо обращаться с ней, янки. Если вы его не сдержите, я вернусь за вами. Я найду способ вернуться за вами.

Выдержав пристальный взгляд корсара, Баллантайн кивнул охраннику. Последний бесполезный крик Кортни был заглушён рукой, которая с большим удовольствием сдавила бы ей горло, а не просто закрыла рот. Когда группа моряков вышла из темного помещения, Баллантайн молча потянул Кортни за собой. Он не доверял себе, чувствуя, что еще немного, и он изольет на нее свой гнев.

Мэтью Рутгер испуганно воззрился на хрупкую фигурку, которую грубо втолкнули в его кабинет, но в комнате находились два его помощника и Малыш Дики, поэтому он не мог сказать ничего, кроме банальных слов:

– Что происходит? У меня семь умерших и еще три человека, которые, того и гляди, отправятся вслед за ними, а раненых больше, чем коек для них.

– Сколько? – спросил Адриан.

– Раненых? Достаточно для того, чтобы можно было подумать, будто нас атаковала небольшая армия.

– Поставь их на ноги и через пять минут приведи к каюте капитана. Теперь он ответит за их кровь. И честное слово, я охотно передам командование в его руки. – Адриан направился к двери, но задержался, чтобы бросить на Кортни испепеляющий взгляд. – Держи нашего друга при себе, пока не уляжется суматоха. И если он осмелится открыть рот или не подчиниться твоему приказу, ты получишь мое искреннее одобрение за то, что спустишь с него шкуру.

Услышав злость в голосе лейтенанта, Мэтт промолчал и замер, когда увидел, что Кортни, рискуя жизнью, коснулась локтя Адриана.

– Скажите, – тихо спросила она, – что теперь будет? Что будет с Сигремом?