ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

– Придется изменить наши планы, господа, – провозгласил Гален через несколько минут, обращаясь к своим товарищам-преступникам, и втолкнул в подземную комнату троих пленников, держа их под прицелом.

Непонятно, кто больше удивился – Дефорж или Гарнетт, но оба они не произнесли ни слова, а просто уставились на новоприбывших.

В отличие от них Роуэн, Кипперд и Мари безо всякого удивления осмотрели открывшуюся перед ними картину. Мари величественно и спокойно сделала шаг вперед и опустилась на колени перед Люки. Увидев свою тетку, девушка заплакала.

– Ну-ну, не надо, – заворковала Мари, утирая ей слезы. – Все будет хорошо. Гален расхохотался.

– Восхищаюсь вашим оптимизмом, мисс Камбре!

Мари молча пронзила Галена взглядом, давшим понять, что, если она и в самом деле обладает сверхъестественными способностями, ему не поздоровится. Но Гален ни на секунду не утратил своей самоуверенности, и откровенно наслаждался яростью Мари. Неожиданно он потерял терпение и начал громко отдавать приказы:

– Девкам придется подождать, – смерив взглядом скованных пленниц, обратился Гален к своим товарищам. – Сперва надо доставить в доки эту троицу.

– А дальше? – полюбопытствовал Гарнетт.

– Используй свое воображение, – саркастически ответил Гален. – Как ты думаешь, что лучше всего сделать с тремя людьми, которые могут отправить нас на виселицу?

– Трупы мы можем сбросить в море, – предложил Дефорж. – Там их никто не найдет, а если и выловят, то никто не опознает этих троих после того, как ими пообедают рыбы.

Вздохнув, Гален пристально посмотрел на Мари, стоявшую на коленях подле своей племянницы. Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Неподходящая смерть для такой красавицы, – заметил Гален. – За вас можно было бы получить кругленькую сумму. Хотя вы уже не девочка, нашлись бы желающие много заплатить, чтобы насладиться вашей опытностью.

Кипперд, по примеру Роуэна и Мари до сих пор сохранявший спокойствие, шагнул к Галену. Тот лениво оторвал взгляд от Мари и поднял пистолет. Кипперд застыл на месте.

– Я тебя переоценил, – тихо обратился Гален к ирландцу. – Мне казалось, что тебе можно доверять.

– Да, – согласился Кипперд. – Ты был слишком хорошего мнения обо мне.

– Зато относительно вас, – взгляд Галена упал на Роуэна, – я не питал никаких иллюзий. Как только я вас увидел, то сразу понял, что ничего, кроме неприятностей, ждать не придется.

– Вы даже не представляете, насколько крупными могут оказаться эти неприятности, – заметил Роуэн, не сводя глаз с Галена.

Гален засмеялся. Так могла бы смеяться сама Смерть…

– Оставьте его мне, – приказал он своим прихвостням. – Я хочу получить удовольствие, убив его собственноручно.

Гален помрачнел, как будто ему надоела эта игра.

– Везите их на верфь. Там встретимся. – Он передал Дефоржу пистолет и добавил: – Я возьму лошадь Гарнетта.

– Куда это ты собрался? – недовольно пробурчал Гарнетт.

Гален снова взглянул на Роуэна и с видимым удовольствием произнес:

– У меня есть кое-какие дела дома. Я намерен научить свою жену впредь не раскрывать рта и не раздвигать ног перед кем попало.

Роуэн почувствовал во рту вкус желчи. Он с трудом заставил себя проглотить горькую слюну:

– Если ты еще хоть раз притронешься к ней, я убью тебя.

Лицо Галена расплылось в улыбке. Затем он расхохотался. По мере того, как Гален уходил по туннелю, смех звучал все глуше и глуше.

Когда стихли последние ноты, Роуэн осознал, что сию секунду ему был преподан ценный урок. Только теперь он узнал истинное значение слова «ненависть».

Когда они вышли наружу, их приняла в свои объятия ночь. На Гарнетта была возложена обязанность привести карету, в то время как Дефорж вывел троих пленников на землю через подземный ход. Не замеченные никем, кроме любопытной луны, они ждали карету.

Никто, ни Дефорж, ни пленники, не произнес ни слова. Мари даже не попрощалась с Люки. Она лишь молча посмотрела на девушку спокойным, ободряющим взглядом, который не оставил равнодушным даже Роуэна. Он понимал, почему эту красивую женщину считают жрицей вуду. Казалось, что она и в самом деле обладает магическими способностями. Кроме того, теперь он не сомневался, что Микаэла – ее правнучка.

Стоя в темноте и ожидая решения своей судьбы, Роуэн почувствовал, что от Мари исходят волны покоя. Он заметил, что Кипперд тайком переглядывается с ней, словно любовники обладают даром переговариваться молча. Роуэн готов был заложить свою душу, лишь бы стать вполовину таким спокойным, как Мари. Ни разу в жизни он так не нервничал. При мысли о том, что Гален вскоре сделает с Энджелиной, он содрогался от страха. Он не может оставаться в стороне! Он должен что-нибудь предпринять, должен попытаться бежать. Надо спешить к Энджелине!

Словно читая его мысли. Мари дотронулась ладонью до его руки. В ее взгляде читалась просьба немного потерпеть.

Наконец прибыла карета. Лошади нервно фыркали, словно не желая принимать участия в столь омерзительном деле. Одна из них поднялась на дыбы, молотя копытами по воздуху.

– Придержи лошадей! – хрипло крикнул Дефорж.

– Сажай пленников! – приказал ему Гарнетт.

Дефорж открыл дверцу и, угрожая револьвером, заставил Мари сесть в карету. Бросив взгляд на Кипперда, она поставила ногу на первую ступеньку и уронила сумочку. Роуэн готов был поклясться, что это было сделано нарочно. С присущим ей спокойным изяществом женщина спустилась обратно и наклонилась, чтобы поднять сумку.

– В карету! – прикрикнул Дефорж. – Живо!

– Дама никуда не отправится без своей сумочки, – спокойно возразила Мари. Ее рука незаметно скользнула в сумку, и, держа ее там, она повернулась к Дефоржу. – Даже на смерть, – добавила она.

– Теперь эти амулеты вам ни к чему, – фыркнул Дефорж.

– Может, да, а может, и нет, – улыбнулась Мари.

Раздался выстрел, разорвавший тишину так, словно булавка протыкает воздушный шарик. Из элегантной сумочки Мари показалась струйка дыма. Дефорж, не успев произнести ни слова, повалился с пулей в сердце. Он умер прежде, чем коснулся земли. На его лице застыло удивленное выражение.

– Эй… – вырвалось у Гарнетта. Осталось неясным, чем было вызвано это восклицание – звуком выстрела или же тем, что коренастый ирландец в гневе сорвал Гарнетта с его места и расправился с ним, резко свернув ему шею, с той же решимостью, с которой Мари секунду назад застрелила Дефоржа.

– Скорее берите карету и отправляйтесь в особняк Ламартин, – приказал Кипперд Роуэну. Роуэн повиновался. Он не имел ни малейшего понятия, как управлять лошадьми, но в данной ситуации выбирать не приходилось. – Мы отправимся следом после того, как известим обо всем полицию и освободим Люки.

– А как вы доберетесь туда?

– Карета Ламартина наверняка стоит там, где мы ее оставили. Вот, возьмите, – Кипперд протянул Роуэну пистолет, который Гален незадолго до этого дал Дефоржу. С последними словами он шлепнул по крупу одну из лошадей.

Карета рванулась с места так, что Роуэн едва не свалился. На протяжении всей этой кошмарной скачки Роуэна поддерживала только мысль о том, что пожар состоится лишь на следующий день.

Телефонный звонок, словно выстрел, разорвал сонную тишину мотельной комнаты. Крэндалл застонал. Джулия, спавшая в его объятиях, вскочила. Ей снова снились Библия и кроваво-красная свеча. Малиновая коротенькая маечка весьма сексуального фасона намокла от пота.

– Какого черта! – проворчал Крэндалл, когда раздался следующий звонок. Он на ощупь нашел выключатель и включил лампу. Дождавшись третьего звонка, он схватил трубку.

– Алло! – буркнул он и посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Кому это взбрело в голову позвонить в такое время?

– Мистер Морган?

– Я слушаю.

– Говорит Боб Рэкли. Простите за столь поздний звонок, но я весь вечер пытался дозвониться до доктора Джейкоба. Вы случайно не в курсе, где он может находиться?

Крэндалл приложил трубку к другому уху.

Джулия встала с кровати.

– Не знаю, – ответил он, глядя, как она стащила через голову мокрую от пота майку и бесцеремонно сбросила высоко вырезанные на бедрах трусики. Он любовался полной грудью и красивыми бедрами Джулии, когда она направилась в ванную. Через несколько секунд Крэндалл услышал шум льющейся из душа воды. – А вам срочно нужно разыскать его?

– Нет. Да. Честно говоря, я даже не знаю. Видите ли, он просил меня провести для него небольшое исследование. Говоря точнее, установить дату пожара, погубившего в 1880 году особняк Ламартин. Ну, я узнал, что это произошло 2 июля, но сейчас… Понимаете, я наткнулся на книгу, в которой указана другая дата. Не знаю, которая из них верна, и верна ли вообще, – признался извиняющимся тоном профессор. – Я понимаю, что это неподходящее время для звонка, но мне показалось, что эта дата безумно важна для него. Он выглядел совершенно одержимым ею. Мне станет легче, если я смогу сообщить ему о своей недавней находке.

Боб Рэкли не стал признаваться в том, что сам был одержим желанием передать Роуэну эту информацию. Он не упомянул о том, что уже несчетное количество раз звонил Роуэну.

– Даже не знаю, чем можно вам помочь, – произнес Крэндалл. Мы с доктором Джейкобом мало знакомы.

– Ясно. Ладно, попытаюсь дозвониться. Извините, что разбудил вас.

– Нет проблем.

– Спокойной ночи. Эй, подождите минутку! – неожиданно для себя самого окликнул профессора Крэндалл. – А какую новую дату вы установили?

– Первое июля. Крэндалл усмехнулся:

– Разве не забавное совпадение? Я имею в виду, первое июля наступит через… – он глянул на часы, – десять минут.

– Да, странное совпадение, – согласился Боб Рэкли.

Никто из них не был до конца уверен в том, что это действительно совпадение. Однако они не знали, что это такое. Опустив трубку на рычаг, Крэндалл некоторое время тупо глядел в пространство. Его посетило странное чувство, которому он никак не мог подыскать определения. Это ощущение было сродни тому, которое он испытал, узнав, что его родственник был священником в соборе. Когда он узнал, что этот родственник таинственным образом покончил с собой, чувство усилилось. С самого начала Крэндалл знал, что его работа в Новом Орлеане являлась… единственным словом, что приходило ему в голову в качестве характеристики, было предопределение. Да, все было предопределено, в том числе и то, что он нашел своего родственника. И теперь еще это… Крэндалл глянул на телефон. Черт побери, опять это чувство. Но что ему делать с этой информацией? Как он может связаться с доктором Джейкобом, если Бобу Рэкли это не удалось? Черт возьми, он даже не знает, где живет этот человек!

Неправда, знает! Вскочив с кровати, Крэндалл принялся искать свой бумажник. Роуэн Джейкоб, давая ему карточку с телефоном, написал на обороте свой адрес. Порывшись в бумажнике, Крэндалл нашел карточку. Да, вот она! Не зная, зачем он это делает, Крэндалл протянул руку к телефону и набрал номер. Никто не отвечал, и после дюжины гудков Крэндалл повесил трубку. После секундного замешательства он натянул джинсы.

– Куда ты собрался? – в комнату вошла завернутая в полотенце Джулия.

– Это бессмысленно, но я еду к Роуэну Джейкобу, – Крэндалл взглянул на карточку, – в особняк Ламартин.

– Зачем? Крэндалл засмеялся:

– Сам не знаю. Почему-то мне кажется, что я должен это сделать. – Увидев замешательство Джулии, он добавил: – Поехали со мной, я все объясню по дороге.

Она отправилась с ним.

Крэндалл, как мог, объяснил свое решение.

После этого они оба умолкли. Им почему-то казалось, что время на исходе…

Энджелина почувствовала приближение Галена, словно дуновение раскаленного адского ветра. Прекратив мерить шагами гостиную и тревожно размышлять о том, куда могли подеваться Роуэн и Люки, она обернулась, и ее взгляд встретился с глазами Галена. Первым делом Энджелина подумала, что не ожидала столь скорого возвращения. Ей не верилось, что пленниц перевезут так быстро. Потом ей показалось, что серые, как туманное утро, глаза Галена еще никогда не блестели столь неестественно ярко.

– Ты всегда так удивляешься, когда видишь меня, моя красавица, – он вошел в комнату так, словно владел всем миром и лишь позволял прочим смертным пользоваться его владениями. Подойдя к шкафчику с напитками, Гален налил себе солидную порцию бренди.

– Я… я думала, что тебя нет дома, – выдавила Энджелина. Как всегда, его присутствие вызывало страх. Она старалась не показывать этого.

– Разумеется, меня не было дома.

– Я думала, что ты вернешься позже.

– Неужели? И как ты думала, чем я занимаюсь? – Увидев, что Энджелина молчит, он подбодрил ее: – Ну, давай, верная жена, попробуй отгадать.

Энджелина потеряла способность контролировать свой страх. Ей пришло в голову, что он играет с ней, как кот играет с мышкой прежде, чем убить. Женщина пыталась убедить себя, что он не может знать о том, что она подслушала его беседу с приятелями. Он не может знать, что она была у отца Джона.

– Ну, что ж, тогда я попробую догадаться сам, – предложил Гален, поигрывая стаканом с бренди. Его серые глаза сверкали, словно бриллианты. – Готов спорить, ты полагала, что я занят делами клуба «Адское пламя». Может, развлекаюсь с пленницами, прежде чем мы продадим их в рабство.

Энджелина побледнела, ее лицо стало мертвенно-белым.

Гален усмехнулся.

– Я вижу, что оказался прав. Должен тебе сообщить, что отец Джон не пошел в полицию. Может, тебя утешит то, что они бы все равно не поверили в эту историю. В конце концов, я – почтенный гражданин, хорошо известный в этом милом городке. Так же, как и Дефорж, Гарнетт и остальные члены клуба. А наши деньги подействуют еще сильнее, чем наши репутации. Известно, что люди со средствами, как правило, пользуются неограниченным доверием.

У Энджелины подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она схватилась за спинку дивана. Она не верила своим ушам.

– Откуда ты знаешь про отца Джона?

– Все очень просто, моя прелесть. Он сам рассказал мне обо всем.

– Я не верю, – еле слышно прошептала Энджелина. Женщина была уверена, что отец Джон не мог предать ее. Разве не так?

– Не хочешь – не верь, – сделав несколько маленьких глотков, Гален залпом допил остаток бренди. – Я и в самом деле, как ты поняла, улаживал проблемы клуба. Но потом у меня появились дела поважнее. Я не говорил тебе, что к нам попала Люки? – с садистским удовольствием сообщил он.

– Что ты имеешь в виду? – внезапно Энджелина утратила чувство реальности. Пол под ногами, свет керосиновой лампы – все превратилось в иллюзию. Не может же то, о чем он говорит, быть правдой? Отец Джон… Неужели он действительно предал ее? А Люки… Неужели она в руках этих варваров?

Гален выглядел так, словно сам сожалел о случившемся, но его вид ни на секунду не обманул Энджелину.

– Гарнетту померещилось, что она следит за ним. Разумеется, это оказалось неправдой. Девчонка просто собиралась тайком навестить свою тетку. Ты знала о том, что она ходит к своей тетке? – поинтересовался Гален, но не стал дожидаться ответа. – Короче, Гарнетт сцапал ее и теперь, – он пожал плечами, – нам остается только продать ее вместе с остальными.

Энджелина вцепилась в спинку дивана:

– Господи, неужели ты говоришь правду?

– Я серьезен, как никогда, – заверил ее Гален. – И так же серьезно сообщаю, что нам придется убить Кипперда и тетку Люки. Знаешь, мне кажется, что они были любовниками, – тут он нахмурился. – Надо сказать, Кипперд меня разочаровал. Я считал его верным слугой. – Гален на секунду задумался: – Хотя, вероятно, я все же не доверял ему до конца: ведь я не посвящал его в дела клуба. – Тут его глаза снова стали похожи на кусочки льда: – Надо доверять своему чутью, не так ли, моя красавица?

Энджелина утратила способность трезво мыслить. Ее потрясло сообщение Галена о том, что он собирается расправиться с ирландцем и теткой Люки, а также его замечание, насчет их любовной связи. Никто – даже обожаемый ею отец Джон – не был таким, каким, казался поначалу. Единственное, что осталось реальным, был холодный, угрожающий взгляд мужа. Его замечание относительно чутья, которому следует доверять, таило в себе угрозу…

Гален шагнул к ней, еще сильней напугав Энджелину. Она заставила себя гордо выпрямиться и вскинуть голову.

– Знаешь, что мое чутье говорит о тебе? – тихо поинтересовался он, гладя пальцем уголок ее губ. – Оно говорит, что, как и Кипперд, ты не была мне верна.

– Н-не понимаю, о чем ты, – с трудом проговорила Энджелина.

– Прекрасно понимаешь, – ласково возразил он, продолжая поглаживать ее губу так, словно они были сгорающими от страсти любовниками. – Признайся мне во всем, и я не стану наказывать тебя. Попробуй только соврать, и пожалеешь, что родилась на свет.

Энджелину охватил ужас, беспросветный, как ночь, но она не отвела взгляда.

– Я не знаю, какого ответа ты ждешь.

– Он – твой любовник?

– Любовник? Кто…

Теперь его пальцы образовали вилку, словно тисками сжав ее губы. Захват усилился.

– Стали… ли… вы… любовниками?.. – медленно и внятно повторил Гален. Энджелина почувствовала, что это – его последний вопрос.

– Нет, – еле слышно прошептала она. Про себя Энджелина молилась, чтобы Бог простил ее ложь.

Гален неожиданно отпустил ее. Он отвернулся, как будто поверил ей, сделал шаг к двери, но вдруг неожиданно обернулся и, резко взмахнув рукой, ударил жену по щеке.

– Лгунья! – хрипло крикнул он. Удар был настолько силен, что Энджелина повалилась на пол.

У Энджелины потемнело в глазах. Она тщетно цеплялась за последние проблески ускользающего сознания. Усилием воли ей удалось победить дурноту. Но с болью справиться не удавалось. Болело все – щека, бедро, которым она ударилась, падая, уязвленная гордость.

Ухватившись за диван, она попыталась подняться, но не смогла, и снова опустилась на пол, убеждая себя, что через минуту поднимется. Ей необходимо встать на ноги. Энджелина отпустила экономку, дежурившую у постели Хлои, и теперь ей обязательно надо проведать сестру. Надо не дать Галену добраться до Хлои, если он решит сорвать зло на ней. Гален… Где он?

– Ах ты, лживая шлюха! – услышала Энджелина и, подняв голову, увидела, что он сорвал ее портрет со стены над камином. Картина полетела на пол, свалив столик и разбросав стоявшие на нем безделушки.