14

Свет солнца заливал луг, он припекал траву, общипанную коровами, и миллионом звезд рассыпался по поверхности реки. Пенящиеся облака, почти неподвижные в этот жаркий, ленивый полдень, висели в глубоком синем небе.

«Какая мирная, пасторальная, блаженно обыденная картинка», – подумала Кейт, выходя из прохладной тенистой аллеи на пастбище. Стефания сидела на берегу реки, прислонившись к дереву, записная книжка – на колене.

– Прошу без крика, это всего лишь я, – сообщила Кейт и рухнула на траву.

Стефания быстро оглянулась и внимательно всмотрелась в лицо Кейт.

– Слушай, подруга, ты в порядке?

– О чем ты? Разумеется, в порядке.

– Вид у тебя, прямо скажем, изможденный до предела. Ты уверена, что все в порядке?

– Нет, в самом деле, все отлично. Это напряжение последних дней, больше ничего.

Кейт подтянула колени к подбородку и стала смотреть на траву, на тихо текущую воду, придумывая, что сказать Стефании, не впутывая ее в опасную ситуацию.

– Знаешь, о чем я думаю? Я думаю, что ты в этом напряжении с тех пор, как Себастьян проявил себя во всем блеске своей подлости, и пока ты окончательно не порвешь с ним, никаких улучшений ждать не придется.

– Пожалуйста, Стефания, давай не будем...

– Нет, извини уж, моя милая, давай начистоту. Я слишком долго стояла в стороне, но сейчас начинаю беспокоиться Я, как помнишь, никогда не вмешивалась в твои дела, Кейт, но лицезреть и дальше твое саморазрушение я не могу.

– И что же ты хочешь сказать? – Кейт встала и отвернулась, с трудом сдерживая улыбку.

– Я хочу знать, какие мысли вертятся в этой кудрявой головушке. Бросай свое упрямство, Кейт, и выкладывай начистоту.

– Хорошо, Стефания, ты узнаешь все до мелочей, и это будет причудливая, совсем в твоем вкусе, история. Я его люблю, люблю каждой клеткой своего существа. Ну, что теперь скажешь?

Стефания уставилась на нее круглыми глазами.

– Как прикажешь это понимать?

– Так и понимай, – Кейт обернулась и скрестила свой взгляд с глазами Стефании.

– Но, Кейт, как ты можешь любить человека, который так с тобой обращается, этого чертового шпиона, или кто он там?

– Вопрос по существу, и однажды, я, может быть, смогу ответить на него, но пока будем исходить из того, что я сошла с ума.

– На это ты способна, но неужели в тебе не срабатывает элементарный инстинкт самосохранения?

– Понимаешь, Стефи, все очень сложно, но как бы то ни было, все произошло, и это были чудесные мгновения, не имеющие ничего общего с другими сторонами его жизни. Так что, не взирая на то, что было раньше, я на короткое время прикоснулась к чему-то совершенно особому, и не замечать этого было бы еще большей глупостью. Самое худшее, вероятно, еще впереди, но в любом случае это будет касаться той части меня, которая любит его.

– О, да, разумеется. Когда мы вернемся домой, я отправлю тебя на обследование в ближайшую психушку, – Стефания покачала головой. – Я начинаю думать, а что если я недооценивала Дэвида, может быть, он не так уж и плох был для тебя? Беседа обретала рискованный характер, но Кейт уже слишком далеко зашла.

– Может и так. Возможно, мне нужно было развеяться и помочь этой «кудрявой головушке» осознать, какой хорошей парой он был для меня.

– Слушай, ты меня совсем сбила с толку. Итак, ты любишь Себастьяна, но в то же время изменила мнение о Дэвиде?

– Тебе доводилось влюбляться до безумия, до исступления? Страсть – пьянящий напиток, и я убедилась в этом на собственном опыте. Но нельзя всю жизнь сидеть на винной диете, однажды приходится возвращаться на грешную землю. По крайней мере, я надеюсь, что еще способна на это. А спустившись, ты обнаруживаешь обыденные вещи на первый взгляд банальные, непреходящую ценность которых внезапно осознаешь. Так замужняя матрона может закрутить роман на стороне, понимаешь? Она на время теряет разум, но когда все проходит, понимает, что больше всех на свете любит своего старого, надежного мужа. Речь не идет о немедленном возвращении к Дэвиду, но стоит подумать, не понадобится ли мне в жизни эта надежность, и не слишком ли я поспешно от нее отказалась из-за легковесных побуждений. Не знаю, поймешь ли ты меня.

– Полагаю, что да. В этом, вероятно, есть какой-то смысл, но я чертовски запуталась. Впрочем, сама нарвалась. Такое впечатление, что ты все тщательно обдумала. Ну, коль скоро ты рвешься обратно в объятия Себастьяна или в его постель, – выбирай сама, что звучит точнее, – стоит ли мне своим присутствием компрометировать тебя?

– Черт возьми, как великодушно с твоей стороны, Стефи, – сказала Кейт со смехом. – Не надо тревожиться за меня, ладно? Клянусь, у меня все отлично! А теперь – молчок! Я хочу капельку вздремнуть.

– Отличная мысль!

Стефания последний раз оглянулась на Кейт, уже растянувшуюся с закрытыми глазами на одеяле, пожала плечами и вернулась к работе.

Себастьян по знаку Пьера въехал на грязный двор, остановил машину и выключил мотор «Ну, а теперь за дело!» Они вылезли из машины и пошли по двору, обходя кур, которые легкомысленно лезли под ноги.

Пьер привел его к старому амбару, ныне использовавшемуся в качестве столярной лавки. Здесь все было загромождено инструментами, заготовками для мебели, частью – полусобранной, частью – готовой и аккуратно составленной в углу. Круглый, краснощекий человек в голубом комбинезоне работал в глубине помещения, куда через широкое окно проливался свет. Человек поднял голову и спокойно посмотрел на гостей, очевидно, он привык к приходу клиентов.

– Добрый день, мсье.

Он вышел на свет и нахмурился.

– Пьер Жюмо, если не ошибаюсь? Внук Анри Жюмо?

– Добрый день, мсье Вийе. Вы не ошиблись, а это мсье Данн, мой друг.

– Чем могу быть полезен? Пьер, малыш, ты прямо как снег на голову. Вы приехали сделать заказ?

– Нет, мсье. Дедушка послал меня к вам по срочному делу.

– Вот как? И оно очень срочное? Что же это за дело, хотел бы я знать.

Столяр явно подшучивал над юношеской горячностью Пьера.

– Мсье Вийе, Пьер сказал правду. Речь идет о вашем сотрудничестве с Жизель Жюмо во время войны, – лицо Себастьяна было очень серьезным.

Столяр немедленно сменил колкий тон.

– И вы гнали в такую даль, чтобы задавать мне вопросы вроде этого?

– Я из британской разведки, мсье. Жизель Жюмо имела отношение к документам, которые были утрачены во время войны, и мы пытаемся отыскать их раньше, чем это сделает герр Карл Эрхардер.

– Как? Этот мерзкий бош? Я-то надеялся, что он подох. Тьфу! – столяр сплюнул на пол, затем оценивающе оглядел Себастьяна с головы до пят. – Британская разведка, говорите? Ладно, тогда все в порядке, мсье, я расскажу все, что знаю, но не здесь. Пойдемте в мой дом, это неподалеку.

Дом столяра располагался на холме, возвышаясь над равниной, где кукурузные поля чередовались с зарослями подсолнуха. Дом был красив в своей простоте. Проведя гостей в дом, хозяин поставил три стакана и налил домашнего вина, молодого и терпкого, отдающего свежим виноградом. Только после этого он заговорил:

– Разговор, сами понимаете, нешуточный. У меня, как у многих других, есть свои причины ненавидеть майора Эрхардера. Он приказал убить моего брата, храброго партизана-маки, без малого за три месяца до окончания войны, и три дня держал тело на улице для устрашения, пока не разрешил нам забрать его и похоронить по-человечески. Я бы с радостью взглянул на труп боша, но об Эрхардере не было ни слуху, ни духу все эти годы. Так чем я могу помочь?

Себастьян кратко изложил суть дела и приготовился ждать. Этот степенный сельский люд, чьи суждения были столь же глубоки, как и его корни, привык тщательно взвешивать каждое слово.

Мсье Вийе долго молчал, затем покачал головой.

– Надо же, сколько лет прошло, а я не знал.

– До сих пор ничего не происходило, мсье, так что и причин для беспокойства не было.

– Я не про это. Видите ли, я видел Жизель в последний раз за два дня до ее смерти. Это было двенадцатого июня. Она пришла ко мне с новорожденным младенцем, чтобы переправить его. По ее словам, это был еврейский сирота, его родителей забрали, но мать ухитрилась спрятать младенца в погребе. Случай был не такой уж и редкий – через нас прошло несколько таких детей. Но Жизель была настойчива в отношении одной вещи. Она сунула мне в руку часы и сказала, что они должны оставаться при ребенке во что бы то ни стало, и мне пришлось обещать это.

– Она сказала что-нибудь о часах или о чем-то еще? – Лицо Себастьяна ожило от волнения. – Что-то, что могло бы навести нас на подсказку.

– Нет, мсье, не припомню. Мне и в голову не приходило искать в этом смысл. Сообщение о смерти малышки Элен пришло одновременно с известием о мученической смерти ее матери. Бедная Жизель, она была отважной девушкой. Они все такие были, эти Жюмо. Гестапо так и не смогло ничего выведать об оставшихся связных.

– Взгляните на эту фотографию, мсье. Это единственная вещь, от которой мы можем отталкиваться. Нет ли в ней чего-нибудь, что вы можете узнать, что дало бы ключ к разрешению загадки?

Потускневшие глаза столяра наполнились слезами при взгляде на лицо юной Жизель, не дожившей до старости вместе с ними, уцелевшими.

– Я ничего не вижу, – сказал он осевшим от волнения голосом.

– Что же, не удивительно, – тихо сказал Себастьян. – Вы можете еще что-то рассказать?..

– Ничего, мсье, разве только, .. В тот самый раз она подготовила группу из четырех человек для переправки через швейцарскую границу возле Лиона. Я отправил связного к Вертейану ночью тринадцатого, но люди так и не появились. Он ждал их с десяти до двух утра, а затем ушел, оставаться дальше было опасно. Это все, мсье.

– Понятно. Это мне мало что говорит. Полагаю, вам неизвестны те люди, которым Жизель могла доверять, кроме вас, разумеется.

– Не знаю таких, мсье, Я могу понять, почему она ничего не рассказала о ребенке, тогда ни на кого нельзя было полностью положиться, и сведения, такого рода важны для ребенка в будущем. Конечно, полковник Фидлер вряд ли был столь беспечен, что спрятал документы, не оставив ключ к их поиску.

– Один к одному – мои мысли, мсье. Вопрос в том, знала ли Жизель о судьбе документов.

– Представления не имею. Вообще-то, я бы скорее дал отрицательный ответ, у нас не было принято обмениваться информацией. Это была железное правило, мы все жили вод угрозой провала, но в данном случае...

– Ведь понимала же Жизель важность того, что часы оставались при ребенке?

– Да, она настаивала, чтобы я твердо выполнил: это условие.

– Вы не знаете еще кого-нибудь, с кем Жизель вступала в контакт в это время?

– Я передал ей важное сообщение, которое следовало переправить агенту в Шарру. Она собиралась прямо от меня отправиться туда. После войны я узнал, что этим агентом была Элиза Мориак. Большинство из нас не знали друг друга. Жизель тоже была лишь промежуточным связным.

Такая предосторожность должна была защитить вас. Но я не помню, чтобы мадам Мориак говорила что-то, что могло дать подсказку.

– Ни за что не поверю, что фон Фидлер не оставил никакой подсказки. Не сомневаюсь, она где-то у нас под носом, но где именно, не знаю. Проклятье, я чувствую, что стою в двух шагах от разгадки, но не вижу ее.

Себастьян судорожно запустил пальцы в волосы.

– Мы поедем в Шарру. Если мадам Мориак услышит эту историю, она, возможно, вспомнит, что говорила Жизель, и что в то время осталось непонятым.

Стефания постучала в дверь Кейт.

– Я пойду куплю открыток, но не для того, чтобы общаться с тобой посредством них, а просто так. Тебе что-нибудь купить?

– Нет, но в любом случае спасибо, Стефи, – откликнулась Кейт. – Все что мне надо было, я отправила почтой на прошлой неделе. Зайди за мной, когда соберешься на обед. Я пока успею принять ванну.

– Отличная мысль. Пока!

Стефания сбежала по ступенькам и через площадь прошла к магазинчику, торговавшему газетами и всякой всячиной. Отобрав в ворохе открыток с нарисованными на них гусями и рыночными торговками несколько штук, она зашагала назад. Свет солнца, становясь все интенсивнее, проливался на фасады каменных стен и горел на листьях, высвечивая тончайшие прожилки.

– Стефания! Черт возьми, вот это сюрприз!

К ней шел Дэвид с широкой, чуть кривой, очень молодившей его улыбкой.

– Привет! Чего не ожидала, так это увидеть тебя здесь. Как поживаешь?

– По-прежнему теми двумя несведёнными обедами. Я приобрел путеводитель, и это в самом деле принесло пользу, но я решил, что пора отыскать еще одну англоговорящую особу. Я здесь с визитом к подруге, и мне пришлось потратить немало времени, набираясь храбрости.

– Ваша подруга живет в Сен-Мутоне? Шутите!

– Ну, скажем, не живет. Она здесь проездом. Ну, а вы, что вы здесь делаете?

– Я сняла номер вон в той гостинице в конце улицы.

Глаза Дэвида внезапно сузились, и он пристально взглянул на нее, а затем рассмеялся.

– Нет, не может быть, это слишком нелепо!

– О чем вы?

– Вы, случаем, не Стефания Мэтиссон?

Она остолбенела, озаренная невероятной догадкой.

– А вы Дэвид Рассел. О, господи, что вы здесь делаете? Просто невероятно!

Стефания упала на ближайшую скамейку, ощутив приступ тревоги.

– Стефания, простите, если я испугал вас. Для меня это тоже потрясение, но дело действительно важное, и вы могли бы мне помочь. Речь идет о Кейт. Я проделал весь этот путь, чтобы повидаться с ней, просто повидаться. Разве вы говорили вчера вечером не о ее разбитом сердце?

Его лицо горело нетерпением.

– Что вам сказать, Дэвид! Можете вы, в конце концов, подождать одну минуту?!

Она встала и нервно зашагала вперед.

– Ну, конечно, я понимаю, что это непросто... – глаза Дэвида, следившие за ней, были недобрыми. Она резко развернулась.

– Это невероятно тяжело, Дэвид. Вы решились поехать к черту на кулички, проделали такой путь, а я даже не знаю, как Кейт воспримет все это. Послушайте, думаю, лучше мне сообщить ей об этом. Потом, если она захочет увидеть вас, вы сможете встретиться где-нибудь в ресторанчике. Что скажете?

Дэвид убрал прядь волос со лба.

– Что же, если вы думаете, что так лучше... Мне казалось, что элемент неожиданности сыграл бы мне на руку...

– Нет, Дэвид, вот это как раз было бы ошибкой. Она слишком хрупка для таких сюрпризов. Так что позвольте мне сперва поговорить с ней. Я ей расскажу, что и как. Почему бы вам не быть в баре отеля в восемь часов? Если она пожелает видеть вас, там вы и встретитесь, а нет, вместо нее приду я и все передам. Идет?

– Да, согласен. Чертовски хочется верить, что вы ей все объясните как надо. Понимаю, я наделал кучу ошибок по отношению к ней, и теперь хочу расставить точки над «i». Мне самому себе хочется надавать по морде за то, что был таким кретином.

– Не надо бередить прошлое, подумайте, как загладить вину. И не травите раны, эта привычка и довела вас до беды.

Стефания еще раз оглянулась и торопливо ушла.

– Кейт, можно войти? – Стефания, взлетев по двум маршам лестницы, сильно запыхалась.

– Входи, – Кейт открыла дверь, свободной рукой вытирая влажные волосы, но при виде выражения лица подруги опустила руку.

– Стефи! Что стряслось?

– Не знаю, как сказать, ты ни за что не поверишь, что такое может быть.

–Во что я должна поверить, ну же, умоляю тебя! – Кейт похолодела от дурного предчувствия.

– Помнишь американца, с которым я вчера ужинала?

– Да. С ним что-то произошло?

– Это был Дэвид! Твой Дэвид! Как я могла быть подобной идиоткой и сразу этого не сообразить. Но если честно, я меньше всего ожидала подобного. Как бы там ни было, я только что натолкнулась на него на улице, и он приехал, чтобы повидаться с тобой.

– Боже всемилостивый! – сказала Кейт, медленно садясь. – Что ты сказала ему?

– Что сообщу обо всем тебе, и если ты согласишься увидеть его, в восемь часов вы встретитесь в баре. Надеюсь, он не обманет. Я не знала, что еще сказать, но не могла допустить, чтобы он неожиданно возник на твоем пороге.

Кейт молчала.

– Что ты собираешься делать? – Стефания уселась рядом и озабоченно посмотрела на подругу.

– Не знаю. Надо подумать.

– Нет ничего страшного в том, чтобы увидеться с ним, правда? Особенно с учетом того, что ты говорила мне днем. Он выглядит таким несчастным, Кейт, и он проделал такой путь.

– Да, ты, кажется, права. Конечно, мне нужно с ним встретиться. Но мне нужно знать, что ты наговорила ему обо мне за эти две встречи? Он спрашивал что-нибудь обо мне или почему мы здесь?

– Я чувствую себя совершенной дурой. Вчера я сказала ему, что нахожусь здесь с подругой, у которой разбито сердце, но ни разу не упомянула твое имя, он – тоже. Разумеется, сопоставив обстоятельства, он вполне может предположить, что сердце разбито по его вине.

– Хвала небесам! А насчет моего пребывания здесь он интересовался?

—Да, постольку поскольку. Его интересовало, почему мы выбрали для своего тура такое захолустье. Я сказала, что ты забавляешься, восстанавливая какую-то побочную ветвь своего генеалогического древа. Мы немного попикировались на предмет генеалогии, и это было все.

– Тогда все прекрасно. Не беспокойся, ты все сделала как надо. Я не собираюсь на этот раз играть в кошки-мышки. О, черт, я совершенно не подготовлена к разговору.

– Ты все сделаешь без сучка и задоринки, Кейт. Понятно, та блажь, которая на тебя находила, не выветрится так скоро, но, может быть, дело уладится? Не глас ли это небесный, что пора окончательно выбросить из головы Себастьяна?

Кейт улыбнулась.

– Это было бы настоящее чудо. Ты, например, способна вот так просто забыть о Себастьяне. Согласись, он экстраординарное явление в нашей жизни.

– Пусть это не аргумент, но внизу тебя ждет твой «старый, верный» Дэвид, который поможет тебе «вернуться на грешную землю», я точно воспроизвела твои слова? Вера, постоянство, стабильность – всего этого тебе так не хватало днем.

– И как сильно не хватало, Стефи. Но хватит обо мне, есть еще и ты. Я в очередной раз чувствую себя предательницей, бросающей подругу на произвол судьбы.

– Не будь дурой, у меня и в мыслях такого нет. Я, пожалуй, сгоняю в Периго и там все разведаю. Я, как тебе известно, обожаю, когда мне никто не мешает, – она улыбнулась. – Кто знает, может быть, вечером я наткнусь на этот раз уже на Себастьяна? Уж его-то я узнаю раньше, чем мистера Рассела.

Кейт вдруг осознала комичность ситуации. Стефания и предположить не могла, как близко к правде она стояла, и все они здесь походили на персонажей из комедии ошибок. Кейт ухмыльнулась.

– Ну, что же, если наткнешься, ради Бога, не приводи его сюда для встречи со мной. Нашим с тобой волевым решением мы положили конец распрям между моими любовниками.

– А что? Потеха была бы что надо! Чью сторону ты приняла бы?

– Вопросик, однако. «Когда все яблоки с гнильцой, то выбор не велик».

– О, Господи, куда ни кинь – везде Шекспир. До чего же ты обожаешь бросаться цитатами там, где надо уйти от ответа.

– Должна же быть хоть какая-то польза от лет, затраченных на обучение, разве не так?

– Да, и у меня сразу есть кое-что в ответ: «Как угораздило тебя попасть в этот винегрет?»

Кейт взорвалась хохотом.

– Стефи, браво, мы уже добрались до «Бури». Стефания фыркнула.

– Ты не единственная, кто способен щеголять ученостью. Вот чеканное изречение прямо для тебя: «Многие впадают в тщеславный маразм, подбирая крохи учености, и полагают, что приобщаются к бессмертию, швыряясь цитатами направо и налево». Эдвард Янг.

Стефания вновь фыркнула.

– Что ж, если ты горишь желанием просветить меня в отношении Себастьяна, я не против. Правда, тебе было бы полезно предварительно пообщаться с ним...

– И не рассчитывай! Ты сама сказала, что поставила на нем крест. Лучше соберись с мыслями и прикинь, что ты скажешь Дэвиду сегодня вечером. Подбери пару классических цитат, чтобы сразить его на месте.

– «Над клятвопреступлениями любовников, как говорят, Юпитер лишь смеется», – сказала Кейт сладким голоском.

– Вполне, – одобрила Стефания. – Я тебе вот что скажу. Я вернусь и удостоверюсь, как продвинулись дела в мое отсутствие. Если все будет на мази, вывеси на двери табличку «Просьба не беспокоить!», и я не стану вламываться и нарушать ваш интим. Нет, оставь дверь незапертой, и я, если задержусь, разбужу тебя и выслушаю отчет. Тебе полезно будет выговориться, а я все равно не смогу заснуть, не узнав, чем у вас кончилось дело.

Кейт улыбнулась, вспомнив о том, кто будет прятаться за гардинами, и мысль о Себастьяне приободрила ее. Пожалуй, увидев табличку, Стефания придет к поспешным и совершенно неверным выводам.

– По рукам, – сказала она. – Меня это устраивает.

– Вот и хорошо. Только не нервничай, ты выдержишь этот экзамен на «отлично».

– Твоими бы устами да мед пить. В глазах Кейт было сомнение.

Себастьян что есть мочи гнал автомобиль сквозь темную ночь, свет фар выхватывал дорогу перед ним, но раньше полночи он в в Сен-Мутон не поспевал. Впрочем, поездка в Шарру стоила затраченного времени, хотя пришлось ждать несколько часов, пока мадам Мориак вернется из гостей. Голова Себастьяна была ясна и холодна, он на ходу перерабатывал только что полученную информацию, сопоставляя с тем, что уже знал. Мадам Мориак постаралась вспомнить все, что могла, и сказанное ею позволяло Себастьяну по-новому взглянуть на вещи. «Жизель говорила о каком-то обмане, мсье, над которым мы посмеемся после войны, и ни слова больше. Она походила на ребенка, у которого есть секрет. Я ничего не поняла и все списала на веселое настроение. Мне и в голову не пришло, что это может значить. Я просила пояснить, что имеется в виду, но она лишь смеялась и говорила, что это вопрос времени, скоро все станет известно. Это было в тот день, когда она, как вы сказали, принесла ребенка к Луи Вийе. Она была сильно переутомлена. Поцеловав на прощание, она поблагодарила меня за работу».

Себастьян нажал на акселератор, подгоняя машину в направлении Сен-Мутона.

Кейт стояла у входа в бар, наблюдая за спиной Дэвида, пытаясь подавить неожиданно охватившую ее при виде этого человека ярость. Она не ожидала от себя такого неудержимого гнева, рассчитывая на обычную чувствительную сцену. Ей приходилось удерживать себя от непреодолимого искушения задушить своего бывшего жениха, и – о, чудо! – благотворный приступ ярости снял напряжение и страх, овладевшие ею сразу после внезапного сообщения Стефании.

Она прикусила губу и решительно шагнула вперед.

– Привет, Дэвид.

– Кейти!

Он быстро поднялся и, как ей показалось, нервозно взял ее плечи и поцеловал в щеку. Она вздрогнула от прикосновения, и Дэвид, уловив это, резво отпрянул и пододвинул ей стул. «Так нельзя, – настойчиво приказала она себе, усаживаясь к столику, – надо взять себя в руки и расслабиться, единственный шанс – наступление и неожиданность».

– Ничего не скажешь, сюрприз что надо, Дэвид, – ее голос был холоден.

– Да, уж! Извини, я не смог придумать ничего лучше. У меня не было уверенности, что ты захочешь встречаться со мной. Заказать вина? – он улыбался ей своей кривой, мальчишеской усмешкой.

– Белого, пожалуйста. Как ты узнал, где меня искать? – спросила она, испытывая удовлетворение, что повергла его на долю секунды в состояние растерянности.

– Твой отец помог. Я объяснил, что мне нужно увидеться с тобой, и он отнесся с пониманием.

Он смотрел на нее, ожидая реакции.

Кейт удержала недоверчивое выражение, но внутри бушевал вулкан. Снова отец вмешивается в ее личную жизнь, с самыми благими намерениями, разумеется, но что ей до них? Он дал Дэвиду безупречное алиби и возможность сидеть напротив и смотреть на нее.

Приблизился официант, и Дэвид, путаясь в языке, стал диктовать заказ. Она не вмешивалась и, подождав, спросила:

– И какое неотложное дело привело тебя ко мне?

– Я... послушай, Кейти, мы можем поговорить, хотя бы через пару минут? Мне тоже непросто так, с ходу, перейти к главному.

– Вот как? Между прочим, я тебя сюда не зазывала. Я здесь на отдыхе, а вовсе не в поисках скандалов и ссор. В конце концов, ты мог прислать письмо.

– Прости и за это тоже, Я очень расстроился, когда ты уехала, и потребовалось время, пока уляжется гнев. Но стоило этому произойти, как я увидел вещи в ином свете. Вот и вино принесли. Выпей и чуть-чуть расслабься. Ты сегодня выглядишь просто сногсшибательно! Это красное платье удивительно идет тебе, подчеркивая загар.