Следующий раздел содержит описание признаков, позволяющих определить, произошло ли бактериологическое нападение.

Описание признаков

      Необычное количество заболевших и умерших людей или животных в данном районе или определенном месте, сопровождаемое появлением самых различных симптомов. Будучи представителем группы первичного реагирования, вам следует произвести опрос и оценить состояние дел в местных больницах, чтобы убедиться, есть ли там заболевшие с одинаковыми симптомами.
      Случаи заболеваний могут появиться через минуты, часы, дни и даже недели после произошедшего нападения.
      Время появления первых симптомов при бактериологическом нападении зависит от примененного вещества… Еспи рассматривать бактериологическое нападение с точки зрения первичного реагирования, то важно отметить, что, за исключением некоторых токсинов, его последствия проявятся почти сразу.
       (Из химико-биологического справочника групп первичного реагирования «Практическое руководство для групп первичного реагирования», 1998 год)
 
      Руководство ошибается. Мы можем слишком поздно узнать, что стали жертвами бактериологического нападения. После первой волны смертей могут пройти дни и даже недели, прежде чем станет ясно, что произошло. Террористы редко предупреждают о своих действиях. А ведь даже небольшое количество вируса лихорадки Марбург или Эбола, распыленное в метро Вашингтона, Бостона или Нью-Йорка, в аэропорту, торговом или финансовом центре, может привести к сотням тысяч жертв.
      За последние двадцать лет ученые создали устойчивые к антибиотикам виды сибирской язвы, чумы, туляремии и сапа. Исследованиями «Биопрепарата» доказано, что вирусы и токсины можно генетически изменять, повышая их болезнетворность, что открывает путь к получению патогенов, способных преодолеть защиту существующих в настоящее время вакцин. Арсенал некоторых государств или террористических группировок вполне может состоять из оружия на основе туляремии, сибирской язвы, лихорадки Ку тифа, оспы, бруцеллеза, венесуэльского энцефаломиелита лошадей, ботулинических токсинов, лихорадки денге, клещевого энцефалита, лихорадки Ласса, Марбург, Эбола, боливийской геморрагической лихорадки Мачупо, аргентинской геморрагической лихорадки Хунин, и это лишь некоторые заболевания, которые изучались в наших лабораториях. Список можно пополнить веществами, действующими на нервную систему и вырабатывающимися в человеческом теле естественным путем.
      Создать бактериологическое оружие легче, чем найти защиту от него. Опираясь на сегодняшний уровень знаний, можно создать оружие на основе семидесяти различных вирусов, бактерий, рик-кетсий и грибков. А лечить мы умеем не более 20–30 процентов вызываемых ими болезней.
      Мало кто из американцев понимает, какую угрозу представляет для них оружие массового поражения. 14 ноября 1994 года президент Клинтон издал президентский приказ номер 12938, в котором было заявлено, что потенциальное применения ядерного, бактериологического и химического оружия террористическими группами или отдельными государствами представляет «неожиданную и чрезвычайную угрозу национальной безопасности, внешней политике и экономике Соединенных Штатов». В этом приказе деятельность по оказанию любой стране или организации помощи в приобретении, разработке, производстве или хранении химического или бактериологического оружия объявлялась незаконной. Данный приказ обновляется каждый год. В 1998 году в него внесли дополнения, предусматривающие наказание за торговлю оборудованием, которое может косвенно использоваться в иностранных программах создания бактериологического оружия.
      В июне 1995 года Клинтон объявил о новой политике по борьбе с «супертерроризмом» — терроризмом, применяющим оружие массового поражения. В результате ведения этой политики Министерство обороны, энергетики и иностранных дел совместно с ФБР и ЦРУ уже контролируют широкую сеть военных и гражданских организаций, занимающихся анализом возможных бактериологических и химических нападений и ликвидацией последствий таких нападений. Среди этих организаций находятся USAMRIID, Центр контроля и предотвращения инфекционных заболеваний в Атланте, Лаборатория экзотических болезней при Министерстве сельского хозяйства, Национальная лаборатория Лоуренса Ливермора в Калифорнии и Национальная лаборатория Сандия в Нью-Мехи-ко. Кроме того, модернизированы существующие военные объекты, такие, как Морской корпус сил реагирования на химические и бактериологические нападения (CBIRF), армейское Подразделение технического сопровождения и Отдел безопасности на атомных объектах при чрезвычайном положении (NEST) Министерства атомной энергетики.
      В 1997 году правительство выделило более пятидесяти двух миллионов долларов на программу мобилизационной подготовки для «отделов первичного реагирования» на чрезвычайные ситуации в 120 городах по всей Америке. В этих городах полицейские, пожарные и медики пройдут специальное обучение и получат оборудование, которое поможет им бороться с бактериологическим и химическим терроризмом. В 1998 году в этот список внесли Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, Хьюстон, Вашингтон, Филадельфию, Сан-Диего и Канзас-Сити, там программа будет полностью реализована к концу 1999 года. Одновременно предпринимаются меры по усилению безопасности в общественных зданиях, как, например, установка вентиляционных систем, защищенных от нежелательного вторжения, или модернизация воздухоочистителей.
      22 мая 1998 года президент Клинтон в своей речи перед выпускниками Военно-морской академии США в Аннаполисе предложил пятилетний проект по созданию резервного запаса вакцин и антибиотиков, предназначенных для защиты американцев от бактериологических нападений, и финансирование в размере 420 миллионов долларов. Это дополнило принятую пятью годами раньше программу вакцинации американских войск с целью обеспечения их безопасности во время боевых действий. Защита от бактериологического терроризма стала чуть ли не самой главной задачей в Америке. В январе 1999-го, через год после того, как американцы атаковали объекты в Судане, Афганистане и Ираке, по всей стране начали появляться десятки сообщений по поводу сибирской язвы. Клинтон представил новый план борьбы с биотерроризмом в стране. «Борьба с терроризмом далека от завершения, — сказал он в речи, произнесенной в Национальной Академии наук, — и в настоящее время террористы ищут новые средства уничтожения. Они понимают, что не могут победить нас обычными военными средствами, поэтому они и изобретают новые методы нападения».
      Клинтон объявил, что расходы на создание и усиление городских отделов реагирования на чрезвычайное положение, на защиту правительственных зданий, на выявление и диагностирование вспышек заболеваний, связанных с бактериологическим нападением, а также на увеличение национальных запасов вакцин и антибиотиков составит в 2000 году 1,4 миллиарда долларов. Около четырехсот миллионов долларов будет потрачено на технологии обнаружения признаков биологического нападения и разработку новых вакцин.
      Донна Шалала, министр здравоохранения, выступала после Клинтона. «Впервые в истории Америки система общественного здравоохранения объединилась непосредственно с системой национальной безопасности», — сказала она. Президент попросил сограждан не пугаться предстоящих перемен. Он также решительно утверждал, что новые задачи разведслужб не повлияют на гражданские свободы.
      Америка сделала намного больше, чем любая другая страна, для защиты гражданского населения от бактериологического оружия. Но неизвестно, будут ли граждане благодаря приложенным усилиям в большей безопасности.
      Проблема биозащиты не решена полностью. Программа первичного реагирования уже подверглась критике. «Такой подход может привести к тому, что силы террористов будут направлены на более «податливую» цель, в данном случае ею могут стать города, службы которых не получили необходимого оборудования и не прошли тренинг», — сказал в своем выступлении перед Конгрессом 2 октября 1998 года Фрэнк Чилуффо — начальник специальной группы по борьбе с терроризмом при вашингтонском Центре стратегических и международных исследований. Основная трудность состоит в том, что вышеупомянутая программа ошибочно предполагает, что можно определить место, где произошло нападение, но на самом деле бактериологическое оружие может применяться тайно и не оставлять следов.
      С самого начала работ по биозащите обнаружились серьезные недостатки в вопросах координирования усилий местных и федеральных властей. В учениях с имитацией нападения, проведенных в Нью-Йорке в 1998 году, почти все участники из подразделения по чрезвычайным ситуациям оказались «мертвыми», потому что были недостаточно защищены. «Они все делали правильно, — рассказывал в интервью газете «Нью-Йорк Тайме» федеральный служащий, наблюдавший за учениями, — но план действий оказался неэффективным». Подразделение по чрезвычайным ситуациям потерпело поражение, потому что они не смогли определить, какие бактериологические вещества были применены.
      А ведь именно раннее определение вещества является решающим в биозащите. От вида вещества и способа его рассеивания зависит, в частности, успеют ли врачи и спасатели найти способ, чтобы справиться с эпидемией.
      Со времен Второй мировой войны США с переменным успехом изучают системы обнаружения. Большая часть методов основана на анализе проб воздуха из подозрительного района, доставленного в пробирке или чашке Петри, но взять такую пробу иногда очень трудно-, полевым измерительным приборам, которые использовались во время войны в Заливе, требовалось для анализа от тринадцати до двадцати четырех часов. А, например, для принятия мер против ботулинического токсина, находящегося на вооружении у иракцев, это было бы слишком поздно. Конечно, с тех пор технологии усовершенствовались. Изобретение бактериологической интегрированной системы определения (BIDS) сократило время анализа до тридцати минут, но до настоящего момента с ее помощью можно определить только присутствие сибирской язвы, чумы, ботулинического токсина и стафилококкового энтеротоксина В.
      В сентябре 1998 года в Москве Клинтон и Ельцин договорились об «ускорении переговоров» по внесению дополнений в Конвенцию о бактериологическом оружии. Соединенные Штаты взяли на себя ведущую роль в этом вопросе. Так называемая «специальная группа» встречалась в 1998 году четыре раза, чтобы составить проект поправки об обязательных инспекциях в тех государствах, которые подозреваются в разработке или хранении бактериологического оружия. Из других мер обсуждались требования к таким странам открыть свои бактериологические объекты для регулярных посещений международными инспекторами и создание подразделений для расследования подозрительных вспышек заболеваний. Еще пять встреч специальной группы прошли в 1999 году. Темы для обсуждений были расширены, они касались также запрета на передачу секретных технологий на научных конференциях, через Интернет и через студенческие программы обмена.
      Вышеупомянутые поправки, конечно, могут значительно сократить распространение бактериологического оружия. Но определенные государства, вероятно, найдут способы обойти их. Возьмем, например, Ирак, где специальной Комиссии ООН после войны в Заливе были предоставлены фактически неограниченные права по контролю над разоружением. Эти жесткие меры представляют собой не что иное, как нарушение национального суверенитета, чего большинство стран не потерпит. Но даже под угрозой проведения военных операций Ирак продолжает игнорировать инспекции ООН. Как же добиться тогда подчинения решениям ООН от таких мировых держав, как Китай или Индия?
      В Америке бурно протестовали коммерческие биотехнологические компании, которые аргументировали свою позицию тем, что бесконечные инспекции в лабораториях и производственных мощностях делают их беззащитными перед промышленным шпионажем, а ведь биотехнологии — это индустрия, в которую вложены многие миллионы долларов. За период с 1989 по 1996 год в Америке количество фирм, занимающихся разработкой лекарств нового поколения, выросло с сорока пяти до ста тринадцати, а в современных медицинских, промышленных и сельскохозяйственных исследованиях часто применяются те же патогены, что и в производстве бактериологического оружия.
      На некоторые возражения удалось ответить, предложив «управляемый доступ», который позволяет стране-хозяину договориться о том, как именно будет проведена инспекция коммерческих лабораторий. Руководители лабораторий будут заранее предупреждены, и им разрешается для сохранения коммерческой тайны частично менять настройки компьютеров и производственного оборудования. Разрабатываются и новые методы, позволяющие разрывать секретные цепочки ДНК, одновременно предоставляя инспекторам возможность обнаружить присутствие подозрительных микроорганизмов. В настоящее время на рынке появились сложные биосенсоры на базе чипов, которые могут проверять гены «без вторжения», но их все еще мало. Ничто не мешает государству утаить существование программы по вооружениям под видом защиты коммерческой тайны. Конечно, соглашения по вооружениям имеют большое значение, так как устанавливают; некие правила для государств относительно приобретения и употребления оружия массового поражения. Но если речь зайдет о национальной безопасности, то их наверняка проигнорируют.
      Американский проект по производству и созданию резерва вакцин против известных возбудителей заболеваний уникален и всеобъемлющ. Но по мере выполнения обнаруживаются и его недостатки. Например, с 1993 года обязательная иммунизация войск стала официальной политикой Пентагона. Всем американским солдатам сделали прививки от сибирской язвы, так как именно она была на вооружении у Саддама Хусейна. Но прививки против других заболеваний, таких, как афлатоксин, оспа, ботулизм, которые, возможно, есть у Ирака, не делались. Дополнительные затраты были бы огромными: шестилетняя программа вакцинации против одной только сибирской язвы оценена в 130 миллионов долларов, да и сами вакцины имеют побочные эффекты. Прививка даже от нескольких болезней не защитит человека от еще неизвестного вещества или от того, против которого вакцина просто не изобретена.
      Действие вакцины основано на том, что она заставляет организм создавать антитела, которые начинают бороться с возбудителем болезни. Существует пероральная вакцинация, а также внутримышечная для достижения максимальной эффективности. Вакцины, полученные из живых, но ослабленных микроорганизмов, обычно оказывают более сильное действие, чем сделанные на основе компонентов клетки. Вакцины, как правило, не опасны, но иногда все же могут вызвать значительные изменения в крови и эндокринной системе. Известно, что некоторые из них оказывали неблагоприятное воздействие на работу сердца, почек, легких и других органов. Поэтому нежелательно делать слишком много различных прививок.
      Все еще не найдены вакцины от бруцеллеза, сапа, мелиоидоза и многих вирусных заболеваний, таких, как лихорадка Эбола и Марбург. Вакцина против аэрозольной формы чумы после испытаний на животных была признана неэффективной. Вакцину против туляремии трудно культивировать, и она опасна. Из четырех вакцинных штаммов, применяемых от вирусного энцефалита, первый, наиболее действенный, в 20 процентах случаев вызывает побочные реакции, еще в 20 — просто неэффективен. Второй имеет ограниченную эффективность, защищая только от трех разновидностей болезни, а третий и четвертый вызывают слабую иммунную реакцию и требуют многократного повторения прививок. Проти-вооспенную вакцину (в США ее делают только работникам лабораторий и военнослужащим) можно применять как до, так и после заражения. Прививки следует повторять каждые десять лет, а в случае заражения повторную вакцинацию надо провести уже через три года. Перед прививками от лихорадки Ку и ботулинического токсина рекомендуется проверять кожную реакцию.
      Применяемую в Соединенных Штатах вакцину от сибирской язвы следует делать шесть раз, прежде чем будет достигнут иммунный эффект (три раза каждые две недели и три раза каждые полгода), а потом повторять прививки ежегодно. Американские эксперты утверждают, что ежегодные прививки безопасны (применение живой вакцины, которую мы использовали в России, все же сопряжено с некоторым риском), но, по мнению ученых, избыточная вакцинация может привести к осложнениям в иммунной системе, а иногда даже к образованию опухолей.
      Известно, что повторные прививки вызывают или усугубляют аллергию. Уже через полчаса после того, как в 1987 году мне в последний раз ввели вакцину от сибирской язвы, лицо опухло, появилась сыпь и стало трудно дышать. Я принял димедрол, и через несколько часов почувствовал себя лучше. Но следующие десять дней пришлось уже лечиться в больнице. После подобных реакций некоторых моих коллег отстранили от работ с сибирской язвой. Я знал, что такая реакция — признак моей генетической чувствительности к большим количествам чужого белка и что моя иммунная система напряжена до предела. Первую прививку от сибирской язвы я получил в 1979 году а курс ежегодных вакцинаций начал в 1982-м. Кроме того, меня один раз прививали от оспы, дважды — от туляремии и четыре раза — против чумы. Та хроническая аллергия, которой я страдал всю сознательную жизнь, была прямым следствием повторяющегося введения живых вакцин и воздействия прочих веществ, с которыми пришлось работать.
      Вакцина обеспечивает надежную защиту от конкретного заболевания, но именно эта узкая направленность воздействия является источником ограниченности ее применения. Антитела, вырабатывающиеся на оспу, не защитят от чумы, вакцина от брюшного тифа не снизит риска заболеть корью. Конечно, возможно сделать смесь вакцин, таких, например, как детская прививка от дифтерии, коклюша и столбняка, но даже они воздействуют на метаболизм только этих микроорганизмов. Каждая вакцина борется только с одним возбудителем, иногда с несколькими сходного типа. Многоцелевого противоядия пока не существует.
      Применение вакцин для биозащиты имеет смысл, если мы знаем, какое именно вещество было использовано, и если сможем определить конкретную цель нападения. Кроме того, бактериологическая защита должна предусматривать изменчивость угрозы. Враг, которому известно, что войска противника привиты от сибирской язвы, может использовать чуму, или оспу, или такие вещества, против которых не существует вакцины. Можно привить солдат сразу против нескольких инфекций, но противник может разработать настолько вирулентное оружие, что оно преодолеет действие вакцины.
      Несмотря на приложенные усилия и впечатляющие затраты американцев, вакцины — не самое надежное средство защиты гражданского населения. На кого будет нацелена атака? От каких веществ защитить население? Программа по увеличению количества доз противооспенной вакцины (в настоящее время в США имеется семь миллионов доз) может остановить страну или террористическую группировку от совершения нападения с использованием оспы, но ведь есть и другие варианты. И кому направить эти семь миллионов доз, если сразу будут атакованы несколько городов? А ведь только в одном Нью-Йорке семь миллионов жителей. Будет ли у каждого города свой запас вакцин?
      Конечно, я не предлагаю изъять вакцины из употребления при биозащите, только следует правильно оценивать их эффективность. Даже если продолжить дорогостоящий и длительный процесс разработки, тестирования и получения разрешения на новые вакцины, то все равно мы будем отставать на пару шагов от постоянно совершенствующихся производителей бактериологического оружия.
      За последние два десятилетия ученые значительно расширили наше понимание работы иммунной системы. Эти знания можно использовать для выработки новых видов медицинской защиты против бактериологических веществ. Говоря простыми словами, наша иммунная система умеет отличать клетки собственного организма от чужих микроорганизмов. В нашем распоряжении имеется ряд веществ, запрограммированных на нахождение чужих клеток и сообщение об их появлении. В организме постоянно вырабатываются новые антитела для распознавания угрозы и ее уничтожения. Вещества, отвечающие за их выработку, и сами антитела наделены тем, что мы называем «клеточной памятью», т. е. способностью распознавать ранее вторгавшиеся микроорганизмы. На этой способности и основано действие вакцины. Долгое время иммунологи были сосредоточены только на вакцинах и иммуноглобулинах — наиболее явных элементах специфического иммунитета, не обращая внимания на процессы, которые относятся к неспецифическому иммунитету.
      Илья Мечников, русский микробиолог, оказался первым исследователем, который наблюдал неспецифический иммунитет в действии. Работая в Италии между 1882 и 1886 годами, он заметил, что некоторые клетки двигаются к очагу инфекции, где они окружают, поглощают и разрушают чужеродные частицы. Ученый назвал эти клетки фагоцитами, сейчас их называют или макрофагами, или моноцитами. Его работа, заложившая основы современной иммунологии, в 1908 году была удостоена Нобелевской премии по медицине.
      Но только в 60-х годах ученые обратили внимание на клетки и молекулы, которые отвечают за формирование неспецифической иммунной реакции на вторгшиеся микроорганизмы. Это макрофаги и гранулоциты, а также специальные белки (протеины) крови, которые взаимодействуют в так называемом «каскаде комплемента», чтобы бороться с чужими микроорганизмами. Еще одной важной составляющей неспецифического иммунитета является удивительная группа молекул, названных цитокинами [Цитокины — название отражает основное назначение этих молекул, которые являются переносчиками, передатчиками сигналов от клетки к метке (по латыни клетка называется). В геноме клетки имеются специальные гены, ответственные за синтез определенных цитокинов. До поры до времени эти гены молчат, ничем не проявляя своего присутствия. Однако стоит только метке распознать внедрение в организм микробов, гены цитокинов переходят в активное состояние. С этих генов считывается информация о структуре соответствующих молекул, идет белковый синтез, и готовые молекулы цитокинов начинают выделяться (секретироваться) меткой в окружающую среду. Для восприятия и распознавания различных сигналов, в том числе от внедрившихся микробон-паразнтов, метки несут на своей поверхности специальные сложно устроенные молекулы-рецепторы. Для каждого цитокпна существует свой особый рецептор, к которому молекула цитокина подходит, как ключ к замку. Как только мюч-ци-токин входит и скважину предназначенного для него замка-рецептора, с поверхности метки к ядру передается соответствующий сигнал включения определенных генов в этой клетке: информация передана, воспринята и реализуется. ], через которые клетки взаимодействуют друг с другом.
      Цитокины связывают между собой специфическую и неспецифическую иммунные системы. Они вырабатываются организмом в ответ на вторжение вирусов или бактерий или на присутствие общего стимулятора в крови. Цитокины главным образом регулируют иммунную реакцию. Они могут подавлять или стимулировать секрецию антител и макрофагов, вызывать лихорадочное состояние и воспаление, стимулировать рост и реакцию основных иммунных клеток. Большая часть цитокинов не может сама убивать вирусы или бактерии, но в состоянии помочь иммунной системе справиться с болезнью при соответствующем лечении. Доказано, что они могут увеличить эффективность Т— и В-лимфоцитов, содержащих клетки-убийцы, которые уничтожают патогенные бактерии и клетки, зараженные вирусами и микробами.
      В 1957 году европейские ученые обнаружили первый цитокин. Его назвали интерферон, от английского слова interfere «вступать в противоречие, в борьбу». Определили три основных типа этого цитокина. Потребовались годы, чтобы научиться получать интерферон, но уже в 1979 году ученые американской фармацевтической фирмы смогли воспроизвести искусственным путем альфа-интерферон. Рекламируемый как «антивирусный пенициллин», интерферон вошел в медицинскую практику как мощный инструмент для лечения различных заболеваний — от гепатита до саркомы Капоши, часто сопутствующей СПИДу. Правда, сейчас ученые стали более осторожными в своих восторженных оценках, потому что интерферон во время лабораторных опытов приводил к смешанным результатам, причем обнаружили, что в больших дозах он дает нежелательные побочные эффекты. Тем не менее сегодня этот цитокин широко распространен.
      В медицине открытие цитокинов и прочих составляющих неспецифического иммунитета явилось важным шагом вперед. В Америке ученые разработали способ лечения СПИДа с использованием другого цитокина — интерлейкина-2, а в Нидерландах, Великобритании, Японии, Франции и Канаде изучается влияние цитокинов на возбудителей туберкулеза и других заболеваний. На сегодняшний день ученым хорошо известны, по крайней мере, восемнадцать ин-терлейкинов, и каждый год открывают все новые виды.
      Несомненно, вакцины обеспечивают долгосрочную защиту от многих заболеваний, но с использованием неспецифической иммунной системы можно добиться временной защиты от патогенных веществ. Такая активизация сил организма после первых критических часов нападения, когда власти еще не определили, какое вещество было применено и не нашли соответствующего лечения, может помочь в сдерживании болезни. Это, конечно, дело будущего, но опыт подсказывает мне, что именно этот путь является гораздо перспективнее, чем оснащение зданий устройствами обнаружения биологических веществ или создание запасов вакцин.
      Ровно через десять лет после совещания в Генштабе в Москве, когда обсуждался вопрос возможного использования межконтинентальных ракет, начиненных сибирской язвой и чумой, практически день в день я встретился с двумя полковниками морской пехоты армии США в конференц-зале на пятом этаже офисного здания в Вирджинии.
      Морские пехотинцы приехали с тренировочной базы в Куантико, где они курировали работу некой военной лаборатории, для обсуждения мер по защите войск от бактериологических нападений и терроризма. Ведь часто при возникновении чрезвычайных ситуаций именно морские пехотинцы оказываются подвержены тем видам опасностей, с которыми не встречаются другие рода войск.
      20 мая 1998 года я представил Конгрессу Соединенных Штатов предложения по разработке защиты, основанной на неспецифическом иммунитете, от биологического оружия. В то время усилия государства были направлены практически только на вакцинацию и обнаружение биологического оружия. Кстати, через неделю президент Клинтон выступил с предложением создавать резервные запасы вакцин, поэтому такой нестандартный подход был встречен скептически. Но за следующие полгода ситуация резко изменилась.