Глава двадцать вторая

Спагетти переварилось, томатный соус оказался слишком жидким. Даже сыр пролежал в холодильнике слишком долго и поэтому утратил аромат, которым, возможно, некогда обладал. Итальянского хлеба в доме, конечно, не нашлось, лишь затхлый батон из булочной, снабженный таким количеством химических добавок, что есть его было практически невозможно. Зато вина было вдоволь. Свистун понимал, что вина в этом доме всегда вдоволь.

Джесси накинулся на еду так, словно та и впрямь была объедением. Нелли едва прикоснулась к пище, зато выпила куда больше, чем следовало бы. Фло была на такой стадии опьянения, что есть ей вообще не хотелось. А только пить и пить. Позже ей наверняка вина покажется мало и потребуется что-нибудь покрепче. И где-то у нее, конечно же, припасена бутылочка. Сам Свистун на протяжении всей трапезы и вовсе не знал, чем заняться. Сидел и молился неизвестно кому, чтобы поскорее отсюда убраться.

Дверь была распахнута. Свистуна вынудили сесть спиной к ней. Каждый раз, когда мимо дома кто-нибудь проходил, он напрягался и посматривал через плечо – точь-в-точь как описала это Фло. В конце концов он вышел из-за стола и прикрыл дверь.

– Душный вечер, – пробормотал Джесси.

– Сейчас налетят москиты, – сказала Фло. – Так что все правильно, Уистлер.

Она улыбнулась ему так, словно он только что совершил подвиг.

– В Калифорнии нет москитов, – заметил Джесси. Фло развела руками, демонстрируя следы от укусов, равно как и многочисленные отпечатки собственных ногтей.

– Где у тебя глаза?

– Однако действительно душновато, – сказала Нелли.

– А где ваша машина? – спросила Фло.

– На пустыре в Паломе, – объяснил Свистун.

– Там живет Итци, – пояснила Фло. – Сейчас забрался в бумажный мешок и вырубился.

– А он не боится, что его ограбят?

– Куда там! Денег у него не бывает. А чуть появятся – приходит Канадец и продает ему дозу-другую. Эти горемычные дурачки даже не понимают, что губят себя наркотиками.

Она допила стакан, а затем заглянула в него, словно удивляясь тому, что стакан пришел в столь непотребное состояние. Джесси, оторвавшись от тарелки, посмотрел на жену. Нелли посмотрела на мать. Свистун посмотрел на Фло. Все трое следили за старой пьянчужкой, раздумывающей, не пропустить ли ей еще стаканчик.

Сколько лет приходилось Нелли терпеть все это, прежде чем она уехала из дому, подумал Свистун. Он искоса посмотрел на Джесси. Как знать, не пришлось ли Нелли столкнуться в родном доме не только с пьянством?

– Вам лучше подогнать машину сюда.

– Строго говоря, это мини-грузовик.

– Это не имеет значения: лучше подогнать, иначе его утром там не окажется.

– Мы не собираемся оставаться на ночь, – сказала Нелли.

– Но почему? Мы уж вас как-нибудь пристроим.

– Нет. У меня есть, где жить. У Уистлера есть дом.

– Ах вот как?

И голосом, и выражением лица Фло дала понять, как она восприняла последнюю фразу дочери. Джесси, побагровев, уставился на Свистуна.

– Наверное, нам пора, – сказал Свистун.

– Ах нет, ради Бога, прошу вас: дайте мне провести часок с родной дочерью. Я не видела ее четыре года, а то и все пять.

Фло делала вид, будто сейчас расплачется или закатит истерику.

Нелли похлопала ее по ладони.

– Так куда бы нам подогнать машину на часок?

– Куда бы? А почему не прямо сюда, в аллею?

– Там знак.

– Да брось ты! Я что, по-твоему, с полицейскими не полажу?

Она улыбнулась той же улыбкой, что и при упоминании о страховом агенте.

Со своими увядшими прелестями она все еще может поладить за полцены с любым коммивояжером и с любым полицейским, подумал Свистун. Джесси, должно быть, мозоли натер, держа ее на коротком поводке там, на ферме. Ну, и в конце концов ведь не удержал, не так ли?

– Договорились, – обратившись к Свистуну, сказала Нелли.

Как будто его ответ имел хоть малейшее значение. Как будто он не оставался наемным работником, вынужденным делать все, что ему прикажут. Вынужденным наряду с прочим разыгрывать из себя и некоего друга со смутными прерогативами. Ведь Нелли не знала о том, что Фло уже раскусила его.

Он отодвинулся с креслом от стола.

– Но вы же не уходите? – охваченная истинным ужасом, вскричала Фло. – Вы же не уходите? Послушайте, я даже пить перестану, только не уходите.

– Мы с Уистлером прогуляемся до Паломы, – сказала Нелли. – И вернемся на мини-грузовике.

– Только не убегай! Видишь? У меня в стакане ничего нет.

– Да, я вижу.

Нелли пошла за Свистуном на выход.

Солнце село, но в небе еще оставался какой-то свет. Минут через сорок загорятся звезды. На Спиннерене были солнечные очки.

Он стоял на дорожке у деревянных скамей, на которых сидели старые евреи, игнорируя опасность стать жертвой грабителя, потому что вечерок выдался таким славным – и это напоминало им о Бруклине.

Кругом катались на скейтах. Целая компания наезжала прямо на Спиннерена, решив напугать его.

Он не дрогнул – и они в последний момент свернули в сторону.

Риальто сидел на открытой веранде кафе, потягивая пиво прямо из горлышка; он думал о том, что, начни он убивать всех и каждого, как ему того порой хочется, здешний народец стал бы идеальной мишенью для открытия охотничьего сезона.

Спиннерен посматривал в сторону Дадли-корт. Потом отправился в том же направлении. Риальто не шелохнулся. Он понимал, что Спиннерен никуда не денется, что он непременно сюда вернется.

Спиннерен увидел, как Нелли и Свистун выходят из дому. Он услышал, как Нелли сказала: «Не волнуйся, мама. Через пять минут мы вернемся».

– Видишь! У меня в стакане ничего нет. – Эти слова, сказанные женским голосом, разнеслись по всей аллее.

Спиннерен вернулся на прежнее место.

Риальто удовлетворенно усмехнулся.

Спиннерен прошел мимо него, увидел дверь в кафе и прошел внутрь.

Риальто живо представил себе, как Спиннерен поднимается по лестнице на второй этаж и выходит на крышу…

Нелли разговаривала не столько со Свистуном, сколько сама с собой.

– Господи, каким стариком выглядит отец, верно?

– А сколько ему, собственно говоря?

– Да и мама, знаешь ли, не всегда была такой пьянчужкой.

– Может быть, вам не следовало бы говорить с ней в таком тоне?

– А кто, интересно знать, слышит мои слова?

– Вы сами.

– Когда я обняла ее, она вся обмякла, настолько она уже была пьяна. И что от нее осталось? Кожа да кости.

– Может быть, она просто устала.

– А знаете, когда-то все ее тело было столь же прекрасным, как сейчас только ноги. Вы обратили внимание на ее ноги? Все ее тело было в точности таким, пока жизнь не высосала из него соки. А ведь с такими ногами…

… она вполне могла бы участвовать в каком-нибудь кордебалете, – закончил он за нее.

– А потом превратиться в проститутку, – неожиданно рявкнула Нелли.

– Эй, послушайте, разве артистки из кордебалета непременно становятся проститутками?

– Выставишь все напоказ, значит, на все готова, верно? Так говорил мой отец. Такое, внушали мне, случится со мною, если я уйду из дому.

– Но ведь не случилось же.

– Просто провалилась в кроличью нору и попала в Страну Чудес, правда?

– В Хуливуд. В Страну Чудес. Возможно, это и впрямь одно и то же.

– То есть ничего реального?

– Может быть, даже ничего рационального. Даже ничего осмысленного. Сплошное безумие.

– Но мать хотела, чтобы я так и поступила. Чтобы хотя бы попробовала.

– Должно быть, ей и самой хотелось так поступить?

– Ну конечно, когда-то. Но в ее времена Страна Чудес находилась на гораздо большем расстоянии и попасть туда было куда трудней. Она постоянно покупала киножурналы, а отца бесили эти никому не нужные траты.

Нелли шлепнула себя по затылку. И усмехнулась:

– Ничего себе, нет москитов!

– Только не говорите этого Джесси.

– Он же ни в чем не виноват.

Они вышли на пустырь. Итци нигде не было. Зато пара других парней, лет шестнадцати или семнадцати, возилась с машиной.

– Что-нибудь не так? – спросил у них Свистун. Они, рассмеявшись, продолжили возню. Свистун проверил покрышки мини-грузовика.

– Или они решили оставить их напоследок, или подумали, что такие не стоят хлопот, – заметил Свистун.

Он отпер пассажирскую дверцу и открыл ее перед Нелли.

– Значит, эти парни воруют покрышки?

– Нет, не думаю, что этот «кадиллак» им по карману.

Он захлопнул пассажирскую дверцу, обошел вокруг машины, дождался, пока Нелли не откроет ему его дверь. Завел мотор, включил фары. Парни ухмыльнулись, их глаза и зубы ярко сверкнули в свете фар.

– В молодости тебя ничто не страшит, – заметила Нелли. – Берешься за что угодно.

– Рано или поздно они попадутся на чем-нибудь серьезном. Посидят в тюрьме – и перестанут быть молодыми.

– Вы так говорите, словно это вам совершенно безразлично.

– А вы что, хотите, чтобы я вылез из машины, отправился к ним и прочитал лекцию о том, как должен вести себя благонамеренный гражданин?

– А они бы вас послушали?

– Вот в том-то и дело. Что зря стараться?

Он подъехал к Дадли-корт и припарковался у заколоченного окна.

– Все равно винить следует только себя, – заметил он. – Но не в этом случае.

Могло бы показаться, что он по-прежнему имеет в виду двух воришек, но Нелли поняла, что он говорит об ее отношении к Джесси и Фло. О ее решении уйти из дому. О том, что она не видится с ними, хотя и живут они по лос-анджелесским расстояниям считай что рядом.

– Все дети разъехались, – сказала она. – И я оказалась не единственной такой черствой. Остальные и вообще не приезжают. И никто никогда не пишет. Я даже не знаю, где сейчас мои братья и сестры.

– Тем более не следует винить во всем себя.

– Отец сердится на меня больше, чем на других. Я была у него в любимицах. Однажды, еще до того как я вышла замуж на Роджера, я предложила им переехать ко мне в Западный Голливуд. Но он не захотел.

– Почему?

– Не знаю. Он клеймит себя за то, что оказался неудачником. И поэтому она ведет себя, как ей вздумается, и пьет, сколько ей захочется. Так она ему, во всяком случае, объясняет. А ему не хочется, чтобы я видела, как она обращается с ним, словно с полным ничтожеством.

Каждый строит свою жизнь на пьедестале, воздвигнутом из лжи, подумал Свистун. Постепенно он начал понимать, как четырнадцатилетней Нелли удалось вырваться из Айовы. Начал понимать, что произошло у матери с дочерью, когда первая, в свою очередь, сбежала из дому, якобы чтобы поглядеть, как живется второй.

– Он человек гордый, – сказал Свистун. – И это хорошо.

– А вы, Уистлер, человек мягкий. И это хорошо тоже.

Она подалась к нему на широком сиденье, ее взгляд был устремлен к его губам. Она обхватила его обеими руками за шею. Лунный свет, проникая в кабину через заднее стекло, падал ей на глаза. Слабо охнув, она обернулась, поглядела через его плечо.

– О Господи, какая луна. Давай пойдем на берег.

– Если мы не зайдем, твоя мать подумает, что мы уехали.

– Она же видит машину. Она поймет, что мы пошли полюбоваться луною на берег океана. Я вслух мечтала об этом еще там, в Банте, когда была совсем маленькой.

Она повернулась на сиденье, довольно сильно ударив Свистуна бедром. Он практически вывалился из машины. Она тихо рассмеялась. И помчалась по аллее к песчаной полосе пляжа. И он помчался следом за нею.

Риальто сидел на самой темной скамье, дощатый зонтик не пропускал сюда лунный свет, а ни одного фонаря или ярко освещенной витрины поблизости не было.

Он увидел, как Нелли и следом за нею Свистун выбежали из Дадли-корт и помчались в сторону моря. Повернул голову, уже провожая их взглядом, когда они промчались мимо нее. Свистун был похож на терпеливого отца, который гонится за непослушным ребенком.

Он посмотрел на крышу трехэтажного дома, на первом этаже которого находилось кафе.

Спиннерен стоял на крыше у парапета. Он уже собрал легкую винтовку и привинтил оптический прицел. Затем, после минутного колебания, опустился животом вниз на грязную и неровную крышу. Снял солнечные очки и положил их на гравий подле себя.

Картинка в прицеле получалась матовой. Фигуры Свистуна и Нелли казались темными силуэтами, но когда он навел резкость, ему стало видно даже то, как поблескивают ее влажные губы.

Она пристроилась к Свистуну, положив голову ему на грудь.

Он подумал о бесчисленных девушках и женщинах, не умеющих по-настоящему воспламенить мужчину, и о тех немногих, кому это удается. Он вспомнил о том, как плясал однажды с бледной, совсем юной девчонкой, о которой шла слава, будто она самая настоящая женщина-вамп. Вспомнил о том, как она обвила рукой его шею во время фокстрота. Ее даже нельзя было назвать особо хорошенькой, но она умела обращаться с мужчиной. Мелкими незаметными уловками. То, как она прижимается к тебе всем телом. То, как вдруг становится хрупкой и кажется куда более миниатюрной, чем на самом Деле, вжимаясь теменем тебе под подбородок и время от времени поглядывая на тебя снизу вверх из-под опущенных ресниц. Все эти трюки, позаимствованные из кинофильмов. Миллион режиссеров и актрис создали миф, который оказался краше самой жизни.

Но сейчас все стало по-другому. Сейчас женщины потеют, стреляют из автомата и, бывает, сами насилуют мужиков.

Нелли трепетала. Он посмотрел на ее поднятое навстречу к нему лицо. Она его обрабатывала. Господи, как она его обрабатывала. Можно было только гадать, чего ради. Он потянулся к ее лицу губами.

Первый шлепок по песку показался тяжелой каплей дождя.

Оба взглянули на небо.

– Дождь? – спросила Нелли.

Второй шлепок поднял в воздух ворох песку.

Свистун повалил ее наземь и быстро покатился вместе с нею под намытую ветром маленькую дюну.

Глава двадцать третья

– Господи, мне не хотелось бы их пугать, – сказала Нелли.

– И мне не хотелось бы, – ответил Свистун. – Но мини-грузовик проще всего выследить. Конечно, я мог бы сесть в машину и попробовать смыться в надежде на то, что стрелок, кем бы он ни был, погонится за мною, но мне все равно пришлось бы сымитировать человека на пассажирском сиденье, а такие штуки почти никогда не срабатывают.

– А я могла бы остаться с отцом и матерью до тех пор, пока ты не вернешься за мной.

– Нет, так мы поступить не можем. В этом случае задача стрелка окажется предельно простой: подкрасться к дому, взломать, не поднимая шума, заколоченное картоном окно – и он сразу же увидит все, что ему нужно. К тому же мы не знаем, как он поступит, увидев, что я уехал. Он может обделать здесь все дела, а потом догнать мини-грузовик, потому что он, конечно, знает, куда мы можем поехать.

– Значит, ты думаешь, это тот же самый человек, который нас сфотографировал?

– Нет, пожалуй, я так не думаю. Хотя не знаю. Но ты уже приучила меня доверять твоей интуиции. Кто-то пришел по твою душу, а поскольку трудно предположить, что заказчиков сразу несколько, значит, и исполнитель, скорее всего, должен быть только один.

Они вернулись к центральному зданию мотеля, пробежав по песку, а затем по заасфальтированной дорожке. Они старались оставаться в тени, каждую секунду страшась того, что в них снова начнут стрелять из винтовки.

– Нам надо расстаться. Мне не хочется делать этого, но придется.

Она схватила его за руку.

– Прошу тебя! Не надо!

– Нам неизвестно, здесь ли еще стрелок или уже смылся. Нам неизвестно, собирается ли он предпринять прямо сейчас еще одну попытку или нет. Нам неизвестно…

– Я наняла тебя, чтобы ты меня охранял. И я не понимаю, как ты сможешь сделать это, находясь в одном месте, если я буду в другом.

Дверь открылась. На пороге – полуулыбаясь, полунахмурившись – появилась Фло.

– В чем дело? – спросила она. – Что происходит? Неужели вы столько времени паркуете эту чертову машину?

– Да, знаете ли, – на ходу сымпровизировал Свистун. – Досюда доехали, а потом мотор заглох.

Теперь на пороге показался и Джесси.

– А что с машиной?

– Не заводится.

– Подбавь.

– Не заводится вообще. Что-то со стартером.

– Дай-ка взгляну.

Джесси протянул руку за ключами. Свистун полез от греха подальше в кабину.

– Да вот, сами посмотрите! – согнутым пальцем он порвал проводок зажигания. – Не заводится – и все.

Джесси не унимался.

– Дай-ка погляжу. Я, парень, в технике разбираюсь.

Свистун уступил Джесси место в кабине, понадеявшись на то, что тот вообще ничего не смыслит в технике. Тот безуспешно повозился какое-то время, а затем уставился на зажигание с таким, видом, словно то должно было заговорить.

– Стартер сломался, – сказал он.

– Значит, вам так или иначе придется остаться на ночь, – обрадовалась Фло. – Вот и повеселимся.

– Мне так не кажется. – Свистуну хотелось сейчас лишь одного: чтобы все побыстрее прошли в дом. Ему было крайне неуютно при мысли о том, что, возможно, именно в эти мгновения стрелок рассматривает их в прорезь прицела. – Мне в любом случае необходимо вернуться в Голливуд.

– И мне тоже. Нелли шагнула к нему.

– Не могли бы вы одолжить нам машину? – поинтересовался Свистун.

– У нас нет машины, – объяснил Джесси. – Мы никуда не ездим. Да тут ее все равно «раздели» бы или угнали.

– А такси здесь поймать можно?

– Не часто они сюда заезжают, – ответила Фло. – Да, не часто.

– Билли, – произнес вдруг Джесси.

– Что такое?

– В мотеле живет Билли. У него есть старая колымага, и он иногда подрабатывает левым извозом. Подвозит куда-нибудь старых евреев, когда тем захочется прокатиться.

– А можно объяснить Билли, что мы хорошо заплатим ему, если он доставит нас в Голливуд?

Они зашли в дом, и Свистуну сразу же стало малость полегче.

– Ну, не обязательно же звонить Билли прямо сейчас, – сказала Фло. – Посидите с нами еще. – Позабыв о собственной клятве, она тут же налила себе стакан вина. – Вы нам обещали еще целый час.

На протяжении всего покушения Риальто просидел в тени, оставаясь незамеченным. Снайпер выстрелил трижды – сперва один раз, а потом еще два. Свистун и Нелли рухнули на песок, но Риальто понял, что они остались невредимыми. Он видел, как они на четвереньках отползли за дюну, чтобы спрятаться понадежней. Какое-то время их не было видно, потом показался Свистун. Через минуту-другую он взял Нелли за руку – и они, пригнувшись, побежали по заасфальтированной дорожке. При этом они промчались всего в двадцати ярдах от того места, где сидел сам Риальто.

Риальто не стал дожидаться дальнейших действий Свистуна. Вскочив на ноги, он помчался по Паломе; надежда найти Спиннерена и понять, что же предпримет он теперь, оказалась, однако же, тщетной.

Риальто отправился на поиски такси. И в городишке, где такси не было вообще, ему это удалось. На обратном пути в Санта-Монику, где был припаркован его «кадиллак», он внес в записную книжку пометку о дополнительных издержках. Возможно, два лишних дня, которые ему придется проработать на Перчика, не окажутся пустой тратой времени и денег.

Интересная получается история, подумал он. Парень дружит с дочерью Роджера Твелвтриса, знаменитейшего сукиного сына, которого, судя по всему, решила бросить жена. Бросить-то решила, но наверняка не хочет уйти от него с пустыми руками. А двадцать четыре часа спустя тот же самый парень стреляет в жену Твелвтриса.

О таком только в книжках пишут. Но и в книжках о таком не писали бы так много, если бы большинство заказных убийств не оставались нераскрытыми. Люди, как правило, не осознают этого, но заказные убийства уже вошли в обиход; более того, их вал нарастает.

Получив свою машину, он проехал по всему гаражу в поисках «БМВ». Но того уже не было.

Конечно, можно было еще поискать, но Риальто решил, что денек и без того выдался далеко не бесплодным. На выходе он расплатился за парковку, внес в графу «издержки» и эту трату и отправился играть в карты.

Билли подогнал свой грязный «понтиак» к центральному зданию мотеля через сорок минут после того, как Свистун и Нелли подверглись нападению.

К этому времени Свистун пришел к выводу, что время, проведенное в обществе все сильней напивающейся и становящейся все грустнее Фло, не было совершенно напрасным. Каждая лишняя минута увеличивала шансы на то, что стрелок больше не крутится поблизости, что он смылся, решив, скорее всего, дождаться другой, более благоприятной возможности, но на данный момент отказавшись от дальнейших попыток.

Билли не проявил никакого интереса к собственным пассажирам. Тощий человек неопределенного возраста с тонкими губами, глубоко посаженными глазками и манерами лодочника, переправляющего в царство мертвых. Договорившись о цене, он больше не произнес ни слова.

Нелли села на заднее сиденье рядом со Свистуном и прижалась к его плечу; испуганная женщина, прильнувшая к своему защитнику. Под уличным фонарем они, прежде чем сесть в машину, простояли совсем недолго – но вполне достаточно для того, чтобы вновь стать мишенями.

Свистун распорядился о поездке в гостиницу аэропорта.

– А почему именно туда? – спросила у него Нелли, пока Билли заводил машину.

– Я там кое-кого знаю. И вам подыщут номер, надежный, как банковский сейф.

– Нет!

Она отпрянула от него на дальний конец сиденья.

– И прямо по дверью будет сидеть надежный человек.

– Вы ведь работаете на меня! Не забывайте об этом, – горячо сказала она.

– Три дня, за которые мне заплачено, истекли.

– Вы согласились подождать, пока у меня не появятся деньги.

– Я передумал. Платите.

Билли наконец проявил определенный интерес к происходящему у него за спиной, бросив на них взгляд в зеркальце заднего вида. Ему стало любопытно, кто кого покупает и с какой целью. Нелли показала Свистуну пустые ладони.

– А кредитные карточки я не принимаю, – сказал он.

Ее лицо подобралось в кулачок, рот скривился. Свистуну показалось, что она сейчас заплачет. Она и заплакала – хотя и не особенно убедительно.

– О Господи, значит, вы меня бросаете. Он придвинулся к ней, зашептав ей на ухо: