Пару мгновений Зак молчал. Какой соблазн довериться ей, излить все, что так долго и мучительно терзало его, открыть, от чего он на самом деле бежит! Это было бы таким облегчением – разделить с кем-то боль утраты и едкую горечь поражения...

Он колебался, затем резко отвернулся.

– Я не был женат и уж тем более не вдовствую, о чем ничуть не жалею, мэм. Все, от чего я бегу, – холод и ледяной ветер, как я уже сказал раньше.

– Так вы закоренелый холостяк! – Линн посетила блестящая идея. – Завтра же утром я познакомлю вас с Билли Честерфилдом! Это лучший друг дедушки, к тому же прожил жизнь бобылем, как и вы. Наверняка у вас найдется немало общих тем. Вот вы, Закери, любите рыбалку? У Билла отличная лодка. Вы еще не думали, как будете проводить свои выходные?

Вместо ответа старик пожал плечами, как если бы эта идея не показалась ему такой уж привлекательной. На самом деле Зак ощутил панику: одно дело – дурить голову привлекательной девушке, и совсем другое – попытаться обмануть пожилого человека, который наверняка куда наблюдательнее Линн. Уж конечно, тот раскроет стариковский маскарад!

– Если это все, – буркнул он, – то я, пожалуй, пойду. Давно пора смыть грязь и разложить вещички.

– Ах да! – смутилась Линн. – Вы же только с дороги. Я так увлеклась рассказом о доме, что совсем забыла о гостеприимстве. Располагайтесь, а я пока приготовлю ужин. Жду вас через час. Как насчет спагетти с мясными тефтелями?

– Подойдет.

Гость бросил это через плечо, удаляясь к себе. Он шел шаркающей, неторопливой походкой, словно еще раз напоминая о своем солидном возрасте.

Линн задумчиво смотрела ему вслед. Она вспомнила, что хотела поджарить свиные отбивные, но остановилась на тефтелях. Девушка постеснялась бы спросить старика, сможет ли тот управиться с куском мяса – быть может, от старости у него осталось не так уж много зубов, но борода не позволяла этого видеть. Она просто выбрала блюдо понежнее.

Еще по дороге домой Линн заехала в магазин и купила итальянскую плетенку и бутылку кьянти. Осталось только сварить спагетти и заправить салат, который она предусмотрительно нарезала крохотными кусочками.

Расставляя на столе тарелки и бокалы, Линн пыталась припомнить, все ли показала гостю. Как будто она не забыла сказать ничего важного, но мысль о том, что она что-то упустила, не давала ей покоя.

Он был немного странным, этот работник. Удивляло даже не его нежелание снимать темные очки и потрепанную шляпу (в конце концов, каждый имеет право на свои маленькие причуды), необычным казалось другое: мелкие, почти незаметные несоответствия. Бросалась в глаза крепкая, прямая фигура. Как можно сохранить осанку и крепость мышц в таком возрасте? Может, благодаря работе, которой Закери занимался до выхода на пенсию?

И еще одно насторожило девушку – странная перемена в голосе старика, когда тот произносил фразу о пропащем поколении, так поразившую ее. Не только изменилась его манера говорить, превратившись из просторечья в речь образованного человека, но и тембр голоса. Куда подевались дребезжащие старческие нотки? Возможно, Закери действительно цитировал кого-то, подражая даже голосу?

С другой стороны, интуиция молчала, а Линн всегда прислушивалась к ее подсказкам. Стоит ли искать разгадку поведения мистера Гиббонса, или это пустая трата времени? Раз молчит интуиция, можно ни о чем не беспокоиться, решила девушка. Пусть этот человек живет под ее крышей и занимается тем, для чего она и наняла его. В присутствии постороннего дом не будет казаться таким пустым, да и сама Линн сможет отвлечься от грустных воспоминаний.

Смерть деда стала для нее полной неожиданностью, а то, что она не успела повидать его перед кончиной, поселило в душе чувство вины. Девушка ничуть не удивилась, узнав, что унаследовала дом; из всей семьи, только она регулярно навещала старика каждое лето и только она любила его старинное жилище в Ки-Уэст. По той причине она никогда не продала бы дом, и дед чувствовал это.

Как здорово было бы приезжать сюда в выходные, а в один прекрасный день переехать окончательно с любящим мужем и чудесными детьми!

Похороны деда отняли много времени и сил, и потому она не могла уследить за всеми изменениями на рынке и заниматься маркетингом. Именно тогда Линн и совершила ошибку, стоившую ей репутации и разбившую все надежды на безоблачное будущее.

Она зажмурилась, вспоминая. В те дни ей попался на глаза рекламный проспект, красивый и дорогой, и Линн не успела проверить все данные, занятая похоронами. Она дорого расплатилась за неосторожность и продолжала расплачиваться сейчас. Многие клиенты потеряли большие деньги. Партнеры не винили ее, но настояли на немедленном уходе из фирмы.

Винили проклятого Э.З. Раша, талантливого афериста, который и был всему причиной. Консультант по инвестированию тоже имеет право ошибаться, но если ошибка влечет за собой большие убытки, то практически ставит крест на карьере.

Вот почему Линн пришлось забыть о работе в Палм-Бич и перебраться на маленький остров Ки-Уэст, чтобы начать все с нуля после шести лет упорной работы. И все, из-за пресловутого Э.З. Раша! Страшно было подумать, что она сделала бы с этим человеком, попадись он ей в руки. Но поскольку такой шанс никогда не представится, размышлять об этом было глупо.

Один из крупных клиентов, Эрик Лазарус, грозил подать на нее иск за причиненный ущерб. Именно он заявил, что представители высшего общества не хотят больше видеть ее в своем кругу. Подумать только, с каким снобом она была обручена! Как грубо он потребовал разорвать помолвку и вернуть подаренное кольцо!

Линн было очень больно и досадно, что она так ошиблась в этом человеке. Но она не потеряла самообладания. Кольцо с бриллиантом в три карата она отнесла на конюшню и бросила в свежую кучу навоза, оставленную любимой лошадью Эрика Лазаруса. До сих пор, воспоминание о его круглых от изумления глазах проливалось бальзамом на ее сердце.

Никому не было дела до того, что Линн потеряла и собственные деньги, вложив их в компанию мошенника. Потрясенная случившимся, униженная женихом, она пришла к неожиданному решению. Главной целью ее карьеры было создание собственной маклерской фирмы, и Палм-Бич едва ли был подходящим местом для этого. Ки-Уэст – вот где можно не только все начать сначала, но и продвинуться выше! А потому она, не раздумывая собрала самое необходимое, и отправилась на юг, оставив для продажи свой дом в Палм-Бич. Агент по недвижимости предупреждал, что найти клиентов до зимы едва ли удастся, но сбережений Линн должно было хватить до той поры.

Удручающее состояние дома в Ки-Уэст ее просто потрясло. Поразительно, как он обветшал за столь короткий период. Билл, закадычный друг деда, объяснил, что любое здание в тропиках нуждается в постоянном уходе, а этому дому в последние два года внимания не уделялось вовсе.

В первые же дни, Линн убедилась, как мало фирм на острове занимались строительными работами. Подрядчики заламывали за ремонт такую непомерную цену, что Линн приходила в ужас. Попытка вызвать рабочих из Майами тоже не увенчалась успехом – никто не пожелал работать за предложенную сумму.

Билл сам хотел отремонтировать дом, но она вежливо отказалась. У старика много времени уходило на собственное дело, поэтому Линн решила прибегнуть к его помощи только в самом крайнем случае.

Когда ее озарила идея с объявлением, она тотчас поделилась ею с Билли – пока это был ее единственный друг во всем городке, – и тот посоветовал нанять человека пожилого, ведь за крышу над головой и питание такой работник удовлетворится и небольшими деньгами. Билл Честерфилд хотел впоследствии и сам побеседовать с выбранным кандидатом, чтобы убедиться, что это опытный работник.

На объявление откликнулись многие, но ни один из них не показался Линн достойным доверия. В некоторых смутила молодость, наличие вредных привычек или грубые манеры. Другим она отказала просто по велению внутреннего голоса, который никогда ее не обманывал.

Она доверяла своей интуиции, и способности распознавать людей и ошиблась только раз, да и то потому, что не встречалась с мистером Рашем лично. Если бы она не доверилась так беспечно глянцевой фотографии в проспекте, а встретилась с ним сама, то никогда бы не подвела своих клиентов. Девушка верила, что распознала бы хитрую натуру афериста.

Договорившись с Биллом, что представит ему работника раньше, чем наймет, Линн не предполагала, что придет Закери. Он был подходящим настолько, что глупо было упускать шанс. Как раз в возрасте ее деда или около того, простой и нетребовательный к условиям. Линн снова послушалась внутреннего голоса, шептавшего ей, что Зак Гиббоне – то, что нужно. Она была уверена, что и Билл одобрит, ее выбор.

И вот он здесь, в ее доме, она кормит его ужином. За столом гость был так немногословен, что слегка разочаровал хозяйку. Каких бы, тем она ни касалась, он отвечал односложно или просто бурчал что-то под нос, словно не желал быть вовлеченным в беседу. Линн задалась вопросом: не жесткий ли салат, и не кормить ли его впредь одной манной кашей?

Зак же невыносимо страдал от жары, длинных волосков бороды, то и дело попадавших в рот, и повисавшего на них соуса. Едва закончив ужин, он хмуро извинился и быстро ушел.

Зак и сам не заметил, как ноги вынесли его на узкую полоску пляжа. Уже вечерело, но воздух был теплым, и Зак уселся прямо на песок. Он долго и неотрывно смотрел, как волны лениво накатываются и отползают с тихим шорохом, пока не стало казаться, что это сам океан размеренно дышит ему в лицо.

Солнце опускалось медленно, будто оттягивая момент погружения в воду, окрашивая гребни волн всеми оттенками меди. Когда наступили сумерки и показались первые звезды, Зак огляделся вокруг и, убедившись, что один, начал быстро сбрасывать одежду. Оставшись в одних плавках, он нетерпеливо вошел в воду. Едва та достала до пояса, он нырнул. Появившись на поверхности, он поплыл вперед, стремительными движениями рук рассекая волны.

Однако удаляться от берега не стоило – Зак заметил рваный, стрельчатый силуэт коралловых отмелей впереди. В рифах всегда находили пристанище мириады рыб, среди которых попадались и барракуды, а Зак вовсе не стремился встретиться с одной из них.

Свобода. Прежде он не ценил ее, принимая, как должное, и лишь теперь начал понимать, как дорого порой за нее приходится платить. Свободный от своего маскарада, от преследователей и ставшего привычным беспокойства, он сознавал, что цена краткой свободы, может оказаться слишком велика, а потому наслаждался каждой секундой этого вечера. Звездное небо становилось все ярче и ярче, до ослепительного, волны шептали и баюкали так нежно, что Зак почти растворился в них. Даже если ему суждено быть настигнутым, если его бросят в тюрьму, воспоминания о последних свободных мгновениях в этом раю ослабят боль унижения и утраты.

И все-таки красота вечернего неба, шелест волн и ощущение своего тела, свободного от оков маскарада, не давали полной свободы. Настоящей свободой было бы открыться близкому человеку, стать снова самим собой. Зак знал Линн всего несколько часов, но что-то подсказывало: только эта женщина может стать ему парой. Зак страдал, что не может ей признаться.

А если бы это было возможно? Тогда он мог бы разделить с ней вечер и пляж с его склоненными пальмами. Зак представил Линн в воде, рядом с собой. На ней изящный спортивный купальник, и она смотрит смущенно в лицо Заку, протянувшему руку...

Хотя какого черта! Почему смущенно? Если все это происходит лишь в его воображении, она может быть такой, какой он сам ее нарисует...

Она нырнула изящно, словно русалка, и вода сомкнулась над ней водоворотом пузырьков. А затем так же неожиданно, как и исчезла, она появилась рядом с Закери на расстоянии вытянутой руки. Кожа ее отливала в свете звезд, словно чешуя. Серебристый купальник только подчеркивал сходство с девой вод и почти ничего не скрывал. Линн провела ладонью по мокрым волосам и засмеялась негромко. Такой смех мог принадлежать только русалке – кем она и была, без сомнения, – волнующий и необычный.

—Ты ждал меня ?

Зак не ответил. Он мог только смотреть не отрываясь.

– Я нравлюсь тебе, правда?– Она подплыла к Заку, отчего легкая серебристая рябь побежала по воде, коснувшись его живота.

– Нет, не такой, – хрипловато усмехнулся мужчина. Затем завел ей руки за спину, так что она откинулась назад. Пальцы нашли веревочки купальника, и мгновение спустя он заскользил по воде прочь. Девушка-русалка вздохнула с загадочной улыбкой, отчего ее грудь приподнялась, поймав серебряный отсвет. – Вот такой ты мне нравишься, Линн...

– 

Неожиданно что-то коснулось его голой икры – одна из сотен мелких рыбешек, сновавших вокруг, – и это резко вернуло Зака из мира фантазий в реальность. Сознавая, что подобные мысли не раз еще вернутся к нему, особенно в постели перед сном, мужчина выругался сквозь зубы и поплыл к берегу. Сев на корточки, он прополоскал накладную бороду в набегавших волнах, быстро оделся и пустился в обратный путь.

Зак открыл дверь своего нового пристанища, моля Бога, чтобы Линн уже спала и не встретилась ему. Но, едва он сделал шаг в полутьме, как дверь ванной распахнулась и в лицо ему уперся луч фонарика.

– О, это вы!

Линн неуверенно улыбнулась и опустила фонарь. Она была только что из душа, и до Закери донесся аромат ее духов. На ней был длинный голубой халат из велюра, похожий на кимоно своими широкими рукавами и высоким поясом. Мокрые волосы откинуты назад так, словно Линн только что вынырнула из глубины океана. Она удивительно походила на недавнее видение, а луч опущенного фонаря бросал на ее лицо и шею серебристый отсвет. Зак мог бы поклясться, что таким же серебром светится и все ее тело под халатом. Несколько секунд он смотрел не отрываясь, пока не заметил, что она тоже смотрит на него в упор, удивленно подняв брови.

– По правде говоря... я начала волноваться, куда это вы пропали... Остров небольшой, но в сумерках можно заблудиться... – Словно осознав, что все еще смотрит на Зака, она смутилась и опустила глаза. – Если вам нужна ванная, я уже готова... и... спокойной ночи, Закери.

С этими словами она проскользнула мимо него, не поднимая головы.

– Спокойной... – буркнул Зак, и отправился к себе. Войдя в спальню, он вспомнил, что включается только маленький ночник на туалетном столике. Взглянув на кровать, Зак почувствовал себя постояльцем отеля: постельное белье было подвернутым на уголках и хорошо накрахмаленным, подушка – пышной и мягкой, а простыни манили свежестью.

Немного погодя Зак отметил две старые водопроводные трубы, бежавшие по потолку над кроватью. Оставалось надеяться, что они не текут. Его взгляд проследовал за ними вдоль поблекших обоев, до забавных кружевных занавесочек на окне, пока вдруг не остановился на зеркале. Оно было старым и потемневшим, в тяжелой резной раме. Но не само зеркало поразило Зака, а отражение в нем. Сквозь пыльную пелену на него смотрел старик с седыми, спутанными волосами и бородой. Все в его облике говорило о преклонном возрасте, все – но только не озорные, молодые глаза, смотревшие из-под полей шляпы. Так вот почему Линн рассматривала его так долго и недоверчиво, когда свет фонаря был направлен ему в глаза, а темные очки лежали в нагрудном кармане. Наверняка она и сейчас еще размышляет, откуда у зрелого человека такие живые глаза, почти без морщинок вокруг. Проклятие, неужели он все испортил?

Линн лежала на кровати поверх покрывала и никак не могла прийти в себя от потрясения.

Какие у него глаза! Ей никогда не приходилось встречать подобных, у пожилых людей. Как правило, они сразу говорили о возрасте: обвисшие веки, сеть морщинок, редковатые, выцветшие ресницы, да и радужка такая поблекшая, что зрачок кажется водянистым. А главное – взгляд! Он не может быть настолько живым, как у Закери.

В силу обстоятельств Линн приходилось в жизни немало сталкиваться с людьми пожилыми и не очень. Это были и клиенты ее фирмы, и приятели деда. Но даже у ровесников Линн редко бывали такие глаза, как у этого старика.

Возможно, неверный свет фонарика сыграл свою роль, но Линн отметила, что глаза у ее жильца, ярко-голубые, обрамленные густыми ровными ресницами, а во взгляде есть что-то неуловимо хищное. Такие глаза Линн могла бы назвать... да, пожалуй, красивыми, если бы не странное чувство опасности, овладевшее ею. Этот человек смотрел таким цепким взглядом, что становилось не по себе. Если бы не возраст, она подумала бы, что он успел мысленно раздеть ее!

Линн села на кровати и покачала головой. Нет, этого не может быть. Да и возможно ли так подробно рассмотреть детали при свете маленького фонарика? Скорее всего, она навоображала себе невесть что, от неожиданности – ведь Зак появился действительно довольно неожиданно, – да еще после нервного напряжения, в котором провела последние недели.

Но, даже убедив себя, что стала жертвой собственного воображения, Линн заперла дверь в спальню изнутри. Лишь после этого она смогла заснуть. Прежде чем ее сморил сон, она вспомнила про Билла, которому собиралась представить ремонтника. Уж такой опытный человек, как Билл, точно заподозрит неладное, если Закери Гиббоне не тот, за кого себя выдает.