У нее замерло сердце.
      – Хорошо, через пятнадцать минут я буду в ресторане, – решительно сказала Джей.
      – Вот и отлично. Я высокого роста, в коричневом замшевом пиджаке. А как я узнаю вас?
      – Меня?.. Я тоже высокого роста, светловолосая… В белой блузке и светло-серых слаксах.
      – Договорились, жду вас в ресторане.
      – Постойте, – заторопилась Джей. – Мой брат… вы поможете моему брату?
      – Пока трудно сказать, но, очень возможно, помогу. Однако гарантировать не рискну.
      – Как вы нашли меня? Откуда вы знаете, кто я такая и что мне нужно в этом городе?
      – Вы же оставили объявление в закусочной. Я его увидел, вот и все.
      Джей нервным жестом провела рукой по волосам. Объяснение показалось ей вполне убедительным.
      – Такие деликатные вопросы лучше обсудить при личной встрече, – мягко заметил мужчина. – Нам обоим нужно одно и то же – связаться с доктором Хансингером.
      – Да, – выдохнула Джей, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.
      – До встречи. – И незнакомец повесил трубку.
      Только тут Джей подумала, что необдуманно и неосторожно согласилась встретиться с незнакомым мужчиной в ресторане, да еще поздно вечером. Но потом, вспомнив о Патрике, зовущем ее в бреду, решила: “К черту осмотрительность и осторожность!”
 
      Неожиданное появление Джей Гаррет было, с одной стороны, удачей, но с другой – могло стать нежелательным препятствием. Мисс Гаррет вела себя неосмотрительно, безрассудно и довольно агрессивно. С ней придется держаться начеку.
      Тернер Гибсон стоял у стойки бара, потягивая коктейль и поглядывая на экран телевизора, подвешенного над стойкой. Диктор повторял штормовое предупреждение, синоптики ожидали торнадо.
      Высокий Тернер слегка сутулился. Он не был ни худым, ни полным. Его послушное, как у актера, тело полностью повиновалось ему. Здесь, в Кодоре, Тернер хотел выглядеть незаметным, безобидным и заслуживающим уважения человеком. Впрочем, нашлось бы немало людей, которым он таковым никогда не казался.
      Его нельзя было назвать красавцем. Мальчишеское выражение лица Тернер использовал к собственной выгоде. У него были стриженые, немного длинноватые волосы, глаза не то зеленые, не то светло-карие и темные густые брови, придававшие лицу серьезное выражение. Растерянно слушая предупреждение диктора, Тернер уже допивал свой коктейль, когда входная дверь распахнулась и в зал вошла высокая блондинка и окинула взглядом мужчин. Она явно искала его, Тернера. Черт побери! Девушка была на редкость хороша собой! Он, конечно, видел ее фотографию, но в жизни она оказалась намного лучше.
      Выпрямившись, Тернер посмотрел девушке прямо в глаза. Он раздевал ее взглядом, но при этом улыбался неотразимой улыбкой, говорившей: “Я не опасен, доверяйте мне!”
      Блондинка увидела его, но не улыбнулась в ответ.
      Тернер двинулся к ней. Она была действительно высокая, с прямой осанкой и женственной фигурой. Ее прямые золотистые волосы ниспадали шелковистой волной на плечи. Одета Джей была со вкусом и довольно дорого. Несомненно, девушка была очень хороша, но очень бледна и встревожена. Сидевшие в зале мужчины сразу обратили на нее внимание, особенно те, кто был без спутницы. Подойдя к Джей, Тернер снова обезоруживающе улыбнулся и мягко коснулся ее руки.
      – Вы Джей Грейди Гаррет?
      – Да. – Она взглянула на него умными небесно-голубыми глазами, полными ожидания.
      Хладнокровно анализируя выражение ее лица, Тернер, как опытный человек, не раз получавший весьма жестокие удары от жизни, сразу понял, что она близка к нокауту, но все еще храбро держится только благодаря силе воли.
      – Тернер Гибсон, – представился он и тепло пожал ледяную руку Джей.
      – Вы без куртки? – озабоченно спросил он. – На улице довольно прохладно.
      – Я этого не заметила. – Джей слегка озадаченно покачала головой.
      Порывшись в кармане, Тернер протянул ей свою визитную карточку.
      – Я адвокат из фирмы “Трунофф, Маккларти, Маккларти и Гибсон”.
      Нахмурившись, Джей взглянула на визитную карточку и снова подняла на него голубые глаза. Тернер внезапно почувствовал острое желание. “Черт побери! Только этого мне недоставало!” – подумал он.
      – Вы тоже разыскиваете доктора Хансингера? – спросила она. – Тоже по вопросу об усыновлении детей?
      – Давайте для начала присядем, – мягко улыбнулся Тернер, – и я вам все расскажу.
      Разумеется, он вовсе не собирался рассказывать ей всю правду. Тернер не мог этого сделать, даже если бы захотел.
 
      Тернер Гибсон показался ей порядочным и слишком уж любезным человеком. Джей не была склонна довериться незнакомцу, однако сквозившее в его взгляде сочувствие очень скоро расположило ее к нему.
      “Не будь дурой! – убеждала она себя. – Именно теперь, когда ты так нуждаешься в сочувствии, можешь легко стать жертвой проходимца!”
      В сумочке Джей лежала не только золоченая зажигалка и заячья лапка – подарки Патрика, но и медаль с изображением святого Иуды и шелковый шарфик, который Нона, по ее словам, обмакнула в фонтан со святой водой в Ватикане.
      Когда Тернер спросил Джей о Патрике, она рассказала ему лишь основные факты трагедии, сдержав эмоции.
      – Боже мой! – покачал головой Тернер. – И когда же вы все это узнали?
      – В субботу вечером.
      – Сегодня понедельник, – задумчиво протянул он. – У вас было нелегкое воскресенье.
      В этом Тернер был абсолютно прав. Джей не хотелось даже вспоминать, в какой суете и спешке она провела тот день. От этого у нее сразу началась головная боль.
      – Вы сказали, что мы можем помочь друг другу. Каким образом? – спросила она.
      По мнению Джей, его нельзя было назвать красавцем, но именно это ей и нравилось. Побывав замужем за красивым мужчиной, она уже не верила красавцам.
      – Мы можем сотрудничать, обмениваясь имеющейся у нас информацией. – Тернер неотрывно смотрел ей в глаза. – У меня есть клиент в Филадельфии… Назовем его для краткости мистер Д. Он чрезвычайно богат и готов платить за информацию.
      Джей молча кивнула.
      – То, что я вам сейчас сообщу, – разумеется, конфиденциальная информация.
      – Разумеется, – эхом отозвалась Джей.
      – Сорок два года назад мой клиент стал отцом внебрачного ребенка, который родился здесь, в Кодоре, и был впоследствии усыновлен стараниями доктора Хансингера.
      “Еще один проданный ребенок”, – с горечью подумала Джей.
      Она, безусловно, догадывалась, что, кроме нее и Патрика, были и другие проданные таким же образом дети. Однако только теперь, выслушав Тернера, окончательно убедилась в своей правоте.
      Казалось, Тернер с глубоким сочувствием говорил о своем клиенте.
      – Мистер Д. никогда не видел этого ребенка. Ему очень хотелось увидеть его хотя бы сейчас. К сожалению, мистер Д. весьма серьезно болен. Я стараюсь помочь клиенту. Мы полагаем, это был сын.
      – А разве мистер Д. не знал пол ребенка?
      Тернер развел руками:
      – Это был короткий летний роман. Родителей девушки смущали религиозные и прочие причины. Ей было всего пятнадцать, ему – девятнадцать. Мистера Д. заставили оставить ее, пригрозив предъявить обвинение в изнасиловании несовершеннолетней.
      Джей понимающе кивнула.
      – Он вернулся в Филадельфию, девушку увезли домой в Литл-Рок. Позднее мой клиент узнал, что родители отправили ее сюда, в Кодор. Вот почему я здесь. Мне необходимо узнать все, что возможно, о сыне моего клиента.
      – И что же, этот мистер Д. только теперь озаботился поисками собственного сына? – нахмурилась Джей.
      – Не совсем так. Он много лет пытался разыскать мать ребенка, которую звали Джулия Тритт, и выяснить, что стало с их отпрыском.
      – И он нашел ее?
      – Оказалось, что она погибла в автомобильной катастрофе почти тридцать лет назад, – вздохнул Тернер. – Ей было всего двадцать, когда это случилось. – Помолчав, Тернер добавил: – Моему клиенту так и не удалось забыть ее. Он женился, но не был счастлив в браке. К тому же у него не было детей. Недавно его жена умерла, и мистер Д. поручил мне найти его внебрачного сына.
      – Вы работаете в сфере семейного права?
      – Что-то вроде того, – улыбнулся Тернер.
      – Вам уже приходилось вести подобные розыски?
      – Пожалуй, нет. Но мистер Д. – мой очень давний и хороший клиент, и я не могу отказать ему.
      – Вам не кажется странным, что мы с вами появились в Кодоре в одно и то же время и приблизительно с одной и той же целью? – подозрительно прищурилась Джей.
      – Нет, не кажется. Для моего клиента, как и для вашего брата, этот вопрос не терпит отлагательств. У нас у обоих в запасе мало времени.
      Джей вздрогнула, услышав эти зловещие слова.
      – Мы должны найти Хансингера и поговорить с ним, – сказал Тернер. – Если только это возможно.
      – Я слышала, он потерял дар речи. – Джей посмотрела на вино в своем бокале. – Я слышала, будто Хансингер попал в серьезную аварию и теперь не совсем… не совсем владеет своим телом, в том числе и языком.
      – Не может говорить? – приподнял одну бровь Тернер. – Еще как может!
      – Что? – с надеждой и удивлением выдохнула Джей.
      – У него ясная голова, и он вполне владеет языком. Я знаю, где Хансингер живет – на ранчо неподалеку от города.
      Джей посмотрела на Тернера так, словно только что увидела его. У него были глаза совершенно непонятного цвета – не то зеленые, не то карие. Впрочем, это мало волновало ее. Главное, в их глубине она увидела надежду и спасение.
 
      Тернер заметил перемену в ее лице – в глазах вспыхнула надежда.
      То, что он рассказал ей о мистере Дельвехо, не было полной ложью, однако крупицы правды должны были заставить эту девушку доверять ему.
      – Хансингеру уже за восемьдесят, – улыбнулся Тернер, довольный впечатлением, произведенным на Джей. – Он живет с дочерью и ее мужем, Барбарой и Эдоном Мобри. Я уже разговаривал с Эдоном Мобри.
      У Джей так задрожали руки, что она чуть не пролила вино.
      Тернер подхватил ее бокал с кошачьей ловкостью и поставил на место. Потом накрыл ладонью холодную руку Джей своей теплой большой ладонью.
      – Вы должны сохранять спокойствие и не терять надежды.
      – Но… но я…
      – Просто они не хотят встречаться с такими людьми, как вы и я, вот и все.
      – Но они должны! Просто обязаны! – возмутилась Джей.
      – Нет, не обязаны, – жестко оборвал ее Тернер и наклонился ближе. – Эти усыновления не были оформлены по закону. С юридической точки зрения этих усыновлений просто не было.
      – Но ведь я знаю наверняка, что они были! И вы это знаете!
      – Это голословные утверждения. Зять Хансингера заявил, что в клинике никогда не происходило ничего противозаконного, а если и происходило, то ему об этом ничего не известно.
      – Но у меня есть доказательства, – настаивала Джей, – у меня есть письмо матери… то есть Ноны. Там все про это написано.
      – Говорите тише. – Тернер ладонями накрыл ее руки. Джей, казалось, не заметила этого. – Послушайте меня внимательно. То, что здесь происходило, делалось незаконно. Эдон Мобри не собирается признаваться в этом, потому что в здешних краях закон – это и есть он, Эдон Мобри. Он окружной прокурор и занимает этот пост уже много лет.
      – Если они не расскажут обо всем, то пожалеют об этом! – запальчиво воскликнула Джей. – Уж я позабочусь, чтобы те дела не сошли им с рук!
      – Тише! – повторил Тернер. – Надо быть осторожнее! Ведь это их вотчина, и окружающие станут горой на защиту Хансингера. Разве вы в этом еще не убедились?
      – Вы правы, – сникла Джей. – Я уже столкнулась с этим…
      – Я здесь три дня. За это время местные жители узнали о цели моего приезда, хотя я вел себя очень скромно. Вы приехали сегодня, но уже раззвонили о том, что разыскиваете доктора Хансингера. Поэтому не исключено, что за вами уже следят.
      – Следят? – Джей недоверчиво оглянулась. – За мной? Но ведь я приехала только сегодня…
      – Тем не менее я уже нашел вас, – усмехнулся Тернер. Она побледнела, однако уже через несколько секунд упрямо расправила плечи и спокойно сказала:
      – Сейчас для меня важнее всего – мой брат Патрик. Что за врач этот Хансингер? Разве он не давал клятву защищать жизнь? Если Хансингер не пожелает разговаривать, я подам иск с требованием отозвать его лицензии!
      – Роланд Хансингер уже много лет не занимается врачебной практикой, а его родные принесут присягу в том, что он потерял дар речи.
      – Но вы же сами сказали, что это не так!
      – Я получил эту информацию от бывшего слуги Хансингеров, недовольного несправедливым увольнением. Это обошлось мне в солидную сумму, должен признаться. Я знаю, что Хансингер сильно пострадал в автокатастрофе, но мне не известно, как именно. Вот уже четыре года он живет затворником в собственном доме.
      – Черт побери… – пробормотала Джей. – Проклятие!.. – Она опустила глаза и, казалось, только теперь заметила, что ладони Тернера лежат поверх ее рук. Джей решительно высвободила свои руки и сложила их на коленях.
      – А его дочь? Может, она что-нибудь знает о прошлых делах своего отца? – спросила она. – Могли остаться какие-то записи…
      – Его дочь тоже давно ни с кем не разговаривает. Ходят слухи, будто у нее серьезные проблемы с психикой.
      – Да, – кивнула Джей и вспомнила о Ноне, сходившей с ума от переживаний за Патрика. – Я слышала, у нее погиб единственный ребенок…
      – Ребенок и брат, Роланд-младший. Они погибли в той же катастрофе, в которой пострадал и сам доктор Хансингер. Только она отделалась незначительными порезами и ушибами. К горечи невосполнимой потери наверняка примешалось и чувство вины за то, что они погибли, а ей удалось выжить. Полагаю, мужу Барбары приходится ой как несладко. Не мудрено, что он не горит желанием общаться с нами, и у него достаточно власти, чтобы избежать этого.
      – Но ведь если его собственная семья прошла через такие испытания, он должен хоть чуточку сочувствовать и нашему горю, разве не так?
      – Хансингер владеет частью акций птицеперерабатывающего комбината на окраине города. Он сумел запустить руки и в игорный бизнес чероки. Большая часть магазинов спиртного, разных кабаков и ресторанчиков тоже принадлежат ему.
      – И этот? – спросила Джей, оглядываясь.
      – Да, – иронически улыбнулся Тернер, – и этот тоже. – Он залпом осушил свой бокал. – Теперь от его имени всем этим управляет Мобри.
      Джей задумалась.
      – Значит, у него есть что скрывать.
      – Верно, – кивнул Тернер. – К тому же Барбара сильно расстраивается, когда кто-нибудь заговаривает о незаконной деятельности ее отца. Ей хочется считать его добрым старым папашей Хансингером, благодетелем всего города.
      Джей безнадежно махнула рукой.
      – Так как же нам узнать то, ради чего мы сюда приехали?
      – Во-первых, нам следует вести себя осмотрительно и продуманно…
      – У меня нет на это времени! – нетерпеливо перебила она Тернера.
      – Во-вторых, – продолжал он, словно не слыша ее, – мы должны действовать сообща и делиться друг с другом теми сведениями, которые нам удастся раздобыть. Известно, что незаконный бизнес по продаже детей начался примерно в пятьдесят седьмом году. Клиника Хансингера действовала в течение по меньшей мере двух десятилетий. Должно быть, все это время Хансингер занимался продажей детей.
      – В течение двадцати лет? – в ужасе пробормотала Джей.
      – Да, такое вполне возможно, а значит, было продано не два или три ребенка, а гораздо больше.
      – Сколько же? – уставилась на Тернера ошеломленная Джей.
      – Возможно, больше сотни.
      У нее голова пошла кругом. Это же немыслимо!
      – Откуда вы это взяли? – спросила она наконец.
      – Дело в том, что мы с вами не первые, кто приехал сюда в поисках доктора Хансингера, чтобы выяснить имена настоящих родителей или судьбу родившихся в его клинике детей. Правда со временем стала выплывать наружу, а Мобри это вовсе не нужно. Уверен, в сокрытии истины заинтересованы и многие другие, не только Хансингер и его семья. Все остальные просто не осмеливаются помогать таким, как мы с вами. Значит, мы сами должны помогать друг другу в этом важном деле.
      Джей стало нехорошо. Прижав ладонь ко лбу, она прикрыла глаза.
      – Что с вами? Вы плохо себя чувствуете? – всполошился Тернер.
      – Давайте уйдем отсюда, – вымолвила она.
      – Куда? – с готовностью спросил он, подойдя к Джей и положив ей руку на плечо.
      Она рассеянно потерла лоб. Ей захотелось увидеть то место, где брал начало весь этот отвратительный клубок лжи.
      – В медицинский центр “Санисайд”. Я хочу увидеть его, если он, конечно, сохранился.
      – Сохранился, – Тернер мягко сжал ее плечо, – только теперь он перепрофилирован. Хансингер продал его несколько лет назад и купил ранчо. Сейчас это не медицинский центр, а дом для престарелых под названием “Плезант ваяли”.
      Дом для престарелых? Джей мрачно усмехнулась. Ирония судьбы – дом, где люди появлялись на свет, превратился в место, где люди дожидались своей смерти.
      – Вы действительно хотите съездить туда? – спросил Тернер.
      Джей кивнула.
      – Тогда я отвезу вас.
      Джей встала из-за столика, и он повел ее к выходу, положив руку на ее талию. В этом жесте не было ничего сексуального, только выражение мужской силы и готовности защитить. Джей с удовольствием ощутила его заботу. Не задавая лишних вопросов, она вышла вместе с ним из ресторана в ночную мглу.
 
      Барбара Мобри спала на белой мягкой кушетке. Рядом с ней лежала вскрытая, но нетронутая коробка шоколадных конфет, которые купил ей Эдон. На экране телевизора мелькали кадры ее любимого мюзикла “Звуки музыки”. Эдон не выключил видеомагнитофон, боясь, что изменения звукового фона разбудят Барбару.
      Но тут зазвонил телефон, и Эдон быстро снял трубку.
      – Алло! – тихо сказал он, глядя на дисплей определителя номера. Там светилось: “Ресторан "Колесо фортуны"”.
      – Они оба только что ушли, – услышал Эдон.
      Уилл Лабони, шериф Кодора, со спокойным и вкрадчивым голосом, звонил уже третий раз за этот вечер. Он напоминал Эдону цепного пса – полуволка или полушакала. Уильям был ценным помощником, потому что мог совершить любое преступление, в том числе и убийство. Это же делало его крайне опасным.
      – По словам бармена, они долго о чем-то говорили, – продолжал Лабони.
      Эдон взглянул в окно. Там под сильными порывами ветра гнулись почти до земли деревья и кустарники, покрытые только что проклюнувшимися почками.
      Он вынес телефонный аппарат в коридор, чтобы не беспокоить Барбару, но держать ее в поле зрения.
      Эдон Мобри, высокий мужчина, в молодости был строен и гибок, но теперь, в свои пятьдесят три года, преждевременно состарился и ссутулился. Тяжелый груз семейных проблем навалился на его плечи. С годами он заметно располнел, колени у него постоянно болели от старых футбольных травм. По ночам, когда воздух был прохладным и влажным, они болели особенно сильно.
      – Слышишь меня? – продолжал Лабони. – Я говорю: они ушли вместе – Гибсон и баба.
      Эдон вздохнул и потер переносицу. Он всем сердцем надеялся, что Гибсон на следующий день улетит в Филадельфию, ибо надежные источники сообщили, что он заказал авиабилет на дневной рейс из Талсы в Филадельфию. Но тут появилась эта блондинка, и Гибсон немедленно снюхался с ней.
      Как быстро он нашел ее! Впрочем, ничего удивительного в этом не было – блондинка в первый же день объехала весь Кодор, оставив во всех мало-мальски посещаемых местах свои проклятые объявления. Верные люди уже принесли Эдону парочку из них. Третий экземпляр он получил по факсу.
      Эдон показал одно объявление тестю, и того чуть не хватил удар при виде фотографий и имен.
      “Останови ее! Останови! – орал он, словно в истерике. – Она нас всех погубит!”
      Судя по всему, эта баба сильно напугала его.
      Во время их разговора Барбара была в душе, и Эдон молился, чтобы она не услышала воплей отца. Ему была невыносима мысль, что Барбаре придется снова страдать. Успокаивая тестя, Эдон в который уже раз испытывал нестерпимое желание задушить старика.
      – Эдон, почему ты молчишь? – спросил Лабони.
      – Мне не нравится поведение Гибсона и этой блондинки, – устало выдохнул тот.
      – Они уехали в его машине, – продолжал Лабони. – Куда-то на север от города. Возможно, к старой клинике. Я не стал следить за ними. Все равно ему придется вернуться, потому что ее-то машина осталась здесь. – Шериф помолчал, потом странно хихикнул и добавил: – Если, конечно, они не собираются провести эту ночь в любовных утехах…
      Подумав о таком варианте, Эдон невольно взглянул на свою спящую жену. Барбара шевельнулась во сне и свернулась клубком, как большой ребенок. Сердце Эдона сжалось от жалости.
      – Эдон, а что говорит старик? – поинтересовался Лабони.
      Эдон повернулся к огромному окну, за которым жалобно выл ветер. Из динамиков телевизора доносилось тихое ангельское пение детского хора. Он вспомнил истерическую реакцию тестя и сказал:
      – Я бы предпочел не иметь с ним дела.
      – Хочешь, чтобы я убрал бабу? Или обоих?
      Эдон, всегда боявшийся, что его телефон прослушивается полицией штата, проявил крайнюю осторожность. Больше всего он опасался офицера Аллена Твина Бэрза из отдела по борьбе с организованной преступностью. Его тесть и Лабони считали это глупостью. Они были уверены, что со временем и Твин Бэрз будет куплен, как и все остальные офицеры в полиции штата. Однако Эдон держался настороже.
      – Я предпочел бы не иметь никаких дел с ними обоими. Барбаре и старику это вовсе ни к чему. – Выдержав эффектную паузу он продолжил: – Тебе это тоже не нужно.
      – Ты хочешь сказать, что…
      – Это так, к слову.
      – Думаю, мы можем кое-что предпринять. Вопрос времени…
      – Я сказал все, что хотел, – перебил его Эдон. – Я не собираюсь учить тебя, что именно ты должен сделать. Я только хочу избежать неприятностей. Завтра мне нужно лететь в Даллас, и я хочу отправиться туда с легким сердцем и в полной уверенности, что оставляю дом и семью в безопасности.
      – Можно дать им понять, что они здесь крайне нежеланные гости. Тогда…
      – Я все сказал. Барбаре нужен покой. Нам всем нужен мир и покой.
      Повисла долгая, томительная пауза.
      – Понимаю, – отозвался наконец Лабони.
      – Вот и хорошо. – Эдон искренне надеялся, что Лабони действительно понял его правильно. – Сказано достаточно.
      С этими словами он повесил трубку и осторожно вернул аппарат на прежнее место в спальне. Уходя, он снова взглянул на Барбару. Золотистые волосы отражали свет лампы, на экране телевизора дети продолжали петь сладкими голосами о прощании навек.

      По небу бежали черные тучи, закрывая бледную луну. Время от времени луна освещала землю, но почти тут же исчезала, словно испугавшись туч.
      Бешеный ветер гнул и трепал деревья, осыпая землю безжалостно сорванными молодыми листочками. Когда машина Гибсона проезжала мимо рощицы цветущих диких слив, в лучах ее фар заплясали белоснежные лепестки, похожие на хлопья снега.