Глава 6

В пятницу вечером небольшая группа из трех человек уселась в карсту. Каролин в светло-голубом платье, отороченном белыми кружевами, выглядела ледяной красавицей. Огромные голубые глаза на очаровательно бледном лице привораживали к себе всякого, кто дерзал заглянуть в них. Строгая красота Селены подчеркивалась платьем приглушенно-лилового цвета. Широкие юбки обеих женщин, растянутые обручами, наполняли экипаж блеском тафты и шелка. Слабый запах розовой воды смешивался с несколько более тяжелым благоуханием жасмина. Джейсон сидел рядом с Каролин и по возможности старался не касаться ее, что, впрочем, было довольно трудно в тесной карете. На фоне прелести своих спутниц он напоминал своим суровым черным костюмом о некоей сдержанности, торжественности, даже об аскезе.

Усадьба Грейхилл приветливо освещалась огнями, что в сгущавшихся сумерках выглядело особенно мило. Дверь отворил мрачного вида дворецкий и тотчас отступил в сторону, давая пройти гостям. Потом он провел прибывших в ту комнату, где их уже поджидали Хью и Сент-Джон. Каролин осматривала дом с любопытством. Он оказался весьма изящен, хотя в размерах сильно уступал Браутон-Курту. Каролин заметила оригинальность приземистой центральной части здания, с деревянными балками. К ней-то и были произвольно пристроены три крыла, расходившиеся в разные стороны. Именно эти пристройки придавали дому то изящество, которое бросилось в глаза Каролин. Северный фасад был увит плющом.

Гостиная, где гости обнаружили Хью, также поражала своей элегантностью и вся дышала теплом и уютом, коих, по мнению Каролин, сильно недоставало в усадьбе Браутон-Курт. У Сомервиллов все выглядело излишне добротно и излишне современно. Мебель не несла печати исторической или семейной принадлежности.

Усадьба Грейхилл понравилась Каролин сразу же, как сразу же понравился и рослый улыбающийся мужчина, поднявшийся навстречу гостям из своего огромного кресла. Он тепло пожал руку Джейсону, пробурчав при этом невнятное приветствие, потом запечатлел на щеке Селены поцелуй, выражавший родственную привязанность.

— Как поживаете, тетушка Селена? Как вам показалась Италия?

— Мы обе, я и Италия, чувствуем себя просто великолепно! — с ослепительной улыбкой отозвалась леди Браутон.

— Вижу, что так оно и есть! С каждым годом вы все хорошеете, тетушка!

Селена рассмеялась и хлопнула Хью по руке сложенным веером:

— Льстец, льстец! Но именно за это я тебя и люблю! Хью повернулся к Каролин, взял ее руку в свою и поцеловал, правда, довольно сдержанно:

— Нет нужды спрашивать тебя об Италии. Ты вся цветешь!

Каролин улыбнулась: трудно было не улыбнуться столь обаятельному джентльмену. Братья поразительно походили друг на друга. Оба были темноволосые, длинноногие, с волевыми подбородками. Но Хью весь светился теплом и лаской, тогда как Джейсон был скорее молчалив и угрюм. Каролин хотелось дознаться, не напоминал ли когда-нибудь Сомервилл своего кузена и какая душевная травма могла превратить его в теперешнего грубияна и дикаря. Безусловно, веселый, общительный Хью затмевал своего сурового братца, но старался не подчеркивать этого и даже пару раз сумел развеселить Джейсона, заставил его улыбнуться. Чувствовалось, что их привязанность очень сильна. Каролин оставалось только удивляться тому, как легко отнесся Хью к поступку Синтии, оставившей мужа ради одного из общих друзей.

Несколько позднее, когда уже начало смеркаться, Селена играла для всех на фортепиано. Джейсон при этом стоял подле нее и переворачивал ноты. К удивлению Каролин, леди Браутон проявила себя талантливой исполнительницей.

Девушка сидела на стуле странного вида. У этого стула наличествовал всего один подлокотник. Каролин объяснили, что подобная форма была разработана в прошлом веке для мужчин, всегда носивших в ту пору шпагу при себе. Однако в веке нынешнем стулья такой конструкции оказались весьма удобными для женщин с их неимоверной ширины юбками. Хью подсел к Каролин поближе — на обтянутый красным бархатом диван.

Первые несколько минут после того, как Селена начала играть, Хью сохранял молчание, но потом наклонился к Каролин и пробормотал:

— Весьма сожалею, кузина Синтия…

Девушка в испуге воззрилась на него:

— Прошу прощения?

Хью улыбнулся, и в его глазах появилось доброе, но печальное выражение.

— Тебе не нужно притворяться. Джейсон рассказал мне правду. Весьма сожалею, что познакомил тебя с этим Бингемом. Я даже и представить не мог, что Деннис такой негодяй. Впрочем, мне следовало предвидеть и ваш побег…

Каролин лихорадочно соображала, что ей отвечать. Ей до крайности была неприятна мысль о том, что Хью считает ее изменницей и потаскушкой.

— Я… Прошу тебя, не смущайся…

— Это ты не смущайся, дорогая кузина. В общем-то мне не следовало заводить речь обо всем этом. Я просто хотел сказать тебе, что весьма сожалею о том, что мне пришлось сыграть столь незавидную роль во всей этой истории. — Тут Хью на минуту умолк, уставясь на свои холеные руки, потом, не поднимая глаз, вновь заговорил:

— Синтия, я знаю, что временами жить рядом с Джейсоном просто невыносимо. Но в глубине души он прекрасный человек. Прошу тебя, не суди его слишком строго.

— Не думаю, что все дело в моем осуждении Сомервилла, — отозвалась Каролин, — скорее наоборот.

— Я просто хочу сказать тебе, чтобы ты не принимала близко к сердцу все то, что он наговорил тебе за последнее время, и не настраивала себя против него. Конечно, у него вспыльчивый характер. И когда задето его самолюбие, он сначала действует, а уже потом размышляет. Однако кузен довольно отходчив, и его можно убедить рассмотреть причины конфликта. Уверен, что это произойдет очень скоро. Джейсон остынет, станет более спокойно относиться к случившемуся и захочет сам пойти на… примирение.

Каролин потупилась. Как раз примирения ей хотелось меньше всего. Чем дальше от нее Сомервилл, тем лучше.

— Не думаю, что когда-нибудь это случится.

— А ты не отступайся, Синтия, не отступайся от него, прошу тебя!

На лице Хью были написаны столь неподдельные печаль и сострадание, что Каролин не смогла сдержать улыбки. Несмотря на все недостатки, Джейсона, по всей видимости, очень любили родственники и прислуга.

— Ладно, не отступлюсь, раз ты так усиленно просишь меня об этом!

Хью слегка нахмурился:

— Надеюсь, ты не думаешь, что я помешался на своем драгоценном кузене?

— Нет, просто я всегда считала и считаю тебя человеком искренним и очень добрым. Мне не хотелось показаться тебе непочтительной.

— На тебя это не больно похоже!

Опять ошибка!

— Извини, пожалуйста, но иногда люди меняются. Жизнь часто делает их жестче и циничнее.

— Только не тебя. Не могу даже помыслить кузину Синтию особой бессердечной и циничной! Кстати, я часто размышляю над тем, что было бы, если б я встретился с тобой прежде, чем это сделал Джейсон…

— Что ты имеешь в виду? — в испуге отшатнулась Каролин.

Хью пожал плечами.

— Ничего, — сказал он и тотчас переключил свое внимание на Селену:

— Тетушка, как всегда, прекрасно играет, а Моцарт ей особенно удается!

— О да, да! — поддержала его Каролин. Ей еще так много предстояло узнать обо всех этих людях. Не будь сегодняшнего вечера, она могла бы спросить Селену о ее умении играть на фортепьяно, что было бы довольно странно для человека, знающего леди Браутон более семи лет, тем более учитывая несомненную одаренность последней. Куда ни кинь, всюду поджидают ловушки, подводные течения… К счастью, кое-какую информацию Каролин уже удалось почерпнуть из разговоров с Хью и другими. Если б она не спешила и располагала достаточным количеством времени, то наверняка смогла бы узнать все, что ей нужно.

После своего блистательного выступления Селена почувствовала себя несколько утомленной и, выждав около четверти часа, велела Джейсону закладывать карету. Все трое немедленно отбыли в ночь. Каролин, мягко откинувшись на мягких валиках, устало смежила веки. Роль Синтии отнимала слишком много сил. Беседа о родственниках навела ее на размышления о своей собственной семье, крошечной и жалкой. Теперь даже Синтия оставила их отца. Интересно, насколько отец постарел? Каково его здоровье? Возможно, она, Каролин, скоро выберется навестить его. Девушка любила отца, несмотря на постоянные стычки с ним в юности.

Каролин открыла глаза и посмотрела на Джейсона. Тот равнодушно взирал на темные поля, проносившиеся в окне.

— Что-нибудь слышно новенькое о моем отце?

Джейсон с изумлением повернулся к своей супруге:

— Состояние его здоровья ничуть не улучшилось, если верить тому, что я прочел в последнем письме от доктора Джейсона. По сути дела, речь идет уже о двух-трех месяцах…

У Каролин по спине пробежал холодок.

— Несколько месяцев?

Неужели до смерти? Но именно это означают обычно подобные заявления. Нет, не может быть, что сэр Невилл умирает, ведь он еще не старик! Только теперь Каролин начала понимать, что все-таки отец должен был постареть.

— Не следует ли мне навестить его? — рассеянно пробормотала она.

Сомервилл фыркнул:

— Не глупи! Сэр Невилл не из тех людей, кто легко прощает обиды! Сомневаюсь, что он вообще пустит тебя на порог. Слишком поздно, милая женушка. Нельзя, что-то однажды разрушив, думать, будто это что-то чудесным образом восстановится, как только ты того пожелаешь! Некоторые вещи не поддаются ремонту.

Каролин почувствовала, как на глаза ей навернулись слезы, но постаралась поскорее подавить их, так как не хотела, чтобы ее печаль заметил Джейсон. Она и сама прекрасно знала, что отец не умел прощать! Его строгие нравственные правила не позволяли любить согрешившую или даже просто сделавшую глупость дочь. Несомненно, после того как Синтия бросила своего мужа, он вычеркнул ее имя из семейной Библии. Теперь Невилл был тяжело болен и готовился окончить свои дни в полном одиночестве. Конечно, в том была и его вина, но осознание столь печальной негибкости отца ничуть не облегчало страдания Каролин.

— Бедный отец, — вздохнула она, уже больше не думая о том, что Джейсон услышит этот вздох, и не сдерживая слез.

На следующий день Селена и Каролин отправились в экипаже по окрестностям Браутон-Курта, чтобы навестить соседей: обычные визиты вежливости. Каролин была очень признательна Селене за то, что та, сама не подозревая об этом, обогащала ее ценнейшими сведениями обо всех родственниках, слугах и обитателях округи. Если нужных людей не оказывалось на месте, то дамы оставляли свои визитки, а если оказывались, то приходилось выносить зачастую длинные и страшно нудные беседы. Каролин от всей души надеялась, что подобные визиты у них не войдут в привычку.

Еще день спустя Каролин и Селена сидели в гостиной и лениво переговаривались. Вдруг в комнату вошел дворецкий. Он отвесил Каролин поклон и печально произнес:

— Его преподобие и мисс Нельсон с визитом, миледи!

Селена неприязненно поморщилась. Каролин, увидев подобную реакцию, улыбнулась. Его преподобие были викарий и имели приход в церкви Св. Франциска в Хокли. Каролин вспомнила, с каким облегчением вздохнула Селена, когда день тому назад они никого не застали в доме Нельсонов. При этом леди Браутон пробормотала что-то вроде «его ужасная сестра». Наверняка эти слова относились к мисс Нельсон.

— Пригласите их, Барлоу.

Через минуту Барлоу уже вводил в гостиную упомянутую парочку. Каролин радушно улыбнулась и протянула руку:

— Мне чрезвычайно приятно видеть вас, ваше преподобие!

— О, миледи, нам так не хватало вас все это время! Я очень сожалею, что вы нас не застали вчера…

Каролин что-то невразумительно пробормотала в ответ и стала пристально разглядывать обоих гостей. Они до того были похожи друг на друга, что не могли не вызвать смеха у окружающих. Обоих природа наделила круглыми лицами с довольно невыразительными чертами: небольшие рты, поджатые губы, глаза — узкие, бесцветные, скулы сглажены до крайности, волосы черны и редки. Оба были довольно пухлые и одеты в серенькие тона. Движения священника чем-то напоминали воробьиные повадки. Он был нервозен и быстр.

— Как поживаете, мисс Нельсон? — спросила Каролин.

— Просто прекрасно, а вы?

Хотя сказанные молодою женщиной слова и были вежливы, лицо ее оставалось напряженным и неприветливым, и если бы ее глаза могли иметь какое-либо выражение, то это было бы выражение неприязни. Каролин пыталась понять, лично ли к ней относится эта легко угадываемая неприязнь или же таким образом мисс Нельсон воспринимает миропорядок в целом. Однако когда гостья обратила свою плоскую физиономию к Селене и поприветствовала се, то в голосе, ровно минуту назад сухом и почти грубом, явственно зазвучали теплые нотки:

— Рада вас видеть, миледи!

— Я рада встрече не меньше вашего, Миллисент! — сказала Селена, склонив голову. — Присядьте, пожалуйста, и расскажите, что новенького в вашем приходе.

Викарий шумно прочистил горло и взгромоздился на довольно шаткий с виду стул, а его сестрица уселась в кожаном кресле. Пока его преподобие в деталях описывал последние события в приходе, мисс Нельсон хранила совершенное молчание. Каролин изо всех сил старалась подавить зевок. Когда же викарий добрался до «Дамского Базара», то повернулся к сестре и, сияя, предложил:

— Почему бы тебе, дорогая, не рассказать об этом чудесном представлении, ведь ты была его главной устроительницей!

— «Базар» прошел с большим успехом, — жестко проговорила Миллисент, уставясь на Каролин. Глаза ее буквально метали молнии. — Жаль, мисс Синтия, что вас там не было.

— Уверена, что вы прекрасно справились с постановкой и без меня, — парировала Каролин, нарочито мило улыбаясь. Понять столь неприкрытое выражение враждебности со стороны этой женщины она не могла. Даже если предположить, что Миллисент не одобряла се поступка, вернее, поступка Синтии, то было едва ли благоразумно это неодобрение демонстрировать. В конце концов, Синтия — жена самого могущественного во всей округе человека, который давал средства к существованию самим Нельсонам! Что ж, какова бы ни была причина столь явной неприязни, Каролин весьма мало смутится. Если уж она сумела поставить на место даже завистливых актрисок в Антигуа, то придурковатая сестра захолустного викария будет образумлена в два счета!

— Да, мы справились и без вас, — проскрежетала Миллисент, — но вам не о чем сожалеть, ведь от поездки в Италию вы наверняка получили огромное удовольствие, не так ли?

— Да, Италия — чудесная страна, — ответила Каролин без тени замешательства.

— И это невзирая на то, что поездка была так внезапна, да?

Каролин медленно подняла брови и навела на нервничающую дамочку беспощадно холодный взгляд аристократки, не выдержав которого бедняжка потупилась и соблаговолила покраснеть. Тогда талантливейшая самозванка заметила таинственно:

— Что поделаешь, временами я бываю несколько импульсивна. Но от этого жизнь становится только интереснее, — а? Как вы думаете, Миллисент?

— Боюсь, я не могу судить о подобных вещах объективно…

Викарий глухо хохотнул:

— Миллисент никогда не бывает импульсивна, миледи. Жизнь в доме приходского священника не оставляет места для сумасбродства.

— Это и хорошо! Такая жизнь приучает человека быть сдержанным и рассудительным, каковые качества, несомненно, достойны всяческого поощрения. Во всяком случае, я хотела бы позаимствовать их у мисс Нельсон.

— Нам всем не помешало бы это, — вступила в разговор Селена, чтобы немного сгладить все острые углы. — Я уверена, что нашей дорогой Синтии не пришлось бы в такой спешке укладывать вещи, если бы она сразу приняла мое приглашение; мы бы отправились вместе, и ей не пришлось бы, как это, к сожалению, случилось, лихорадочно разыскивать меня во Флоренции. Но ей всегда очень трудно было расставаться с Джейсоном и Лорел даже на пару недель!

— Совершенно верно, — не замедлил согласиться викарий, в то время как его сестрица смерила Каролин откровенно недоверчивым взглядом.

В эту минуту послышался тяжелый топот сапог и в дверях появился Джейсон:

— А, Томас! Очень рад! Барлоу уже успел доложить мне, что вы здесь. И мисс Миллисент? Какая приятная встреча! Как это мило с вашей стороны!

Сомервилл пожал священнику руку, а руку мисс Нельсон поднес к своим губам. Каролин заметила, что при этом напряженное до того лицо Миллисент расплылось в блаженнейшей улыбке. Что ж, теперь причина неприязни этой дурочки к Синтии была совершенно ясна: Миллисент питала самые нежные чувства к Джейсону!

— Судя по твоему виду, ты не удержался от того, чтобы поковыряться в земле самому! — сухо заметила леди Браутон.

— По правде говоря, — рассмеялся Сомервилл, — я наткнулся на застрявшую телегу Роба Марша. Мне пришлось спешиться и подставить плечо.

Самая простодушная радость озаряла лицо Джейсона. Морщинки в уголках глаз и рта совершенно разгладились Он был красив в ту минуту. Неудивительно, что Миллисент так сохла по нему. Идиотка! У нее не могло быть даже кап ли надежды на завоевание его сердца. Даже если бы это сердце и не принадлежало Синтии. Впрочем, если бы она и до билась своего, то едва ли смогла умело распорядиться плодами своих завоеваний. Каролин видела, что Миллисент слишком слаба и неопытна для такого человека, как Сомервилл. В одежде для верховой езды, пропыленной и пропахшей потом, слегка и лошадью, он излучал жизненную силу, казался абсолютным воплощением мужского начала! Рубашка с расстегнутым воротом не скрывала его могучей загорелой шеи, на которой поблескивали полоски восхитительной влаги. Каролин невольно ощутила притягательность этого мужчины и вынуждена была признать, что он в высшей степени сексуален… Впрочем, довольно быстро опомнилась и покраснела от стыда за саму себя. Что за чудовищные мысли лезут ей в голову!

Джейсон с интересом слушал, как священник описывал ему жалкое состояние кровли собственного дома. Каролин видела, что викарий надеется на помощь своего доброго патрона. Патрон же обычного нетерпения не проявлял, и девушка дивилась той обходительности, которую он выказывал по отношению к Миллисент. Джейсон разговаривал с ней весьма тепло и любезно, но не в такой степени, чтобы у бедняжки могли зародиться какие-нибудь надежды на взаимность.

Пообещав заняться кровельными работами в доме викария, Сомервилл извинился вторично и удалился для того, чтобы наконец переодеться. Как только он ушел, брат и сестра Нельсон стали прощаться. Не без доли цинизма Каролин подумала, что эти двое получили все, что хотели, и теперь решили отбыть. Как только дверь за ними захлопнулась — этот звук явственно донесся и в гостиную, — Селена, закатив глаза, простонала:

— Слава Богу, ушли!.. Вчера я была настоящей дурой, когда решила, что смогу избежать встречи с Нельсонами.

— Подозреваю, — захихикала Каролин, — что нет способа избежать их. Несмотря на все свое хлопанье крылышками, викарий, по всему видно, человек решительный!

— Что?! Синтия, странно слышать от тебя такое. Мне казалось, священник — один из твоих друзей!

— Викарий неизменно является другом госпожи из поместья. Разве вы не знали этого?

— Какой цинизм! — улыбнулась Селена и покачала головой. — Знаешь, дорогая, невзирая ни на что, это был один из самых приятных за последнее время визитов. Я даже подумываю о том, чтобы на пару неделек отложить свой отъезд домой.

— Что ж, и отложите! Мне бы очень хотелось, чтобы вы еще погостили у нас!

Каролин пугала перспектива остаться в доме совершенно одной против Браутона и его верных слуг. Селена, похоже, была здесь ее единственным другом, если, конечно, не считать Бонни. Впрочем, последняя выступала скорее в роли доверенного лица, и только, нежели являлась искренней союзницей.

— Хорошо, — сказала Селена, — я могла бы остаться до следующего четверга, скажем, но никак не позднее: в субботу я просто обязана прийти на обед к Китти Трэшер. Ее сын женился на дочери какого-то купца, и Китти пытается ввести ее в высшее общество, а посему ужасно боится, что никто не захочет прийти к ней.

Каролин едва заметно улыбнулась. Дочь купца! Не приходилось сомневаться в том, что отец невесты — человек весьма и весьма состоятельный, а Кроссли женится только затем, чтобы по-прежнему вести свою вольготную аристократическую жизнь. Но родители его так стыдились избранницы, что вынуждены были вводить ее в общество исключительно в тесном кругу друзей и знакомых. Интересно, что бы подумала Селена, если бы узнала вдруг, что ее невестка только что прибыла из колоний, где играла на театральных подмостках!

Дни проходили за днями, и Каролин потихоньку привыкла к домашней рутине. Впрочем, кроме переодеваний к завтраку и обеду ей здесь и занять-то себя было, в сущности, нечем. Бонни говорила, что ведение дома Синтия полностью препоручила миссис Морли и заботилась лишь о том, чтобы не позабыть прочесть меню, которое каждый понедельник представляла ей эта самая миссис Морли. Каролин совершенно не привлекало также вышивание, которым, чтобы как-то скоротать время, занималась Синтия. Более того, если бы ей и захотелось повышивать, то отсутствие навыков немедленно бы выдало ее. Синтия не любила верховой езды, а Каролин, напротив, обожала. Синтия только и делала, что читала книжки, рвала цветы да изредка навещала соседей.

Обреченная на скуку, Каролин, чтобы хоть как-то спасти себя, стала все больше и больше времени проводить с Лорел. Девочка была счастлива, оттого что ей так много стали уделять внимания. Она любила, прижавшись к Каролин, слушать, как та поет ей песни. Каролин щедро одаривала Лорел своей любовью, которая слишком долго, со дня смерти ребенка от Кита, оставшись невостребованной Познакомившись с девочкой поближе, мама, пускай и самозваная, обнаружила, что та способна на большее, чем ожидали от нее окружающие. Конечно, ее способности были ниже среднего уровня но постепенно у Каролин появилось убеждение, что девочку можно развить как следует. Наплевать, что никто раньше даже не пытался чему-нибудь обучать ребенка. Она сделает это: Бонни всего лишь заботилась о самых примитивных потребностях Лорел: одевала ее, кормила, купала, следила, чтобы она не ушиблась. Все прочие домочадцы часто даже вовсе не замечали ребенка, как бы игнорировали сам факт его существования.

— Она способна только на самые простые действия, мисс Каро, тут уж ничего не попишешь, — настаивала Бонни. — Она может самостоятельно обслуживать себя. Вы думаете, его светлость не возили ее к докторам? И притом самым лучшим докторам? Возили, еще как возили, но доктора пришли к единодушному заключению, что Лорел — идиотка. Они говорили, что все это из-за ужасных, излишне затянувшихся родов, через которые пришлось пройти мисс Синтии. Такие вот роды и сгубили мозг мисс Лорел.

— Бонни, а я разве говорю, что девочка нормальна? — парировала Каролин. — Конечно, нет. Но за последние несколько недель она здорово продвинулась в своем умственном развитии и продолжает делать большие успехи. Посмотри, как бедное дитя старается построить из кубиков такую же крепость, какую построила я!

Лорел действительно старательно громоздила друг на друга деревянные кубики, даже высунув от усердия кончик языка. Бонни многозначительно посмотрела на Каролин.

— Да, — важно сказала няня, — я знаю, что иногда она поступает довольно осмысленно. Но она может быть сосредоточенной лишь очень недолгое время, а после получает удовольствие также и от разрушения всего построенного?

— Но это нисколько не умаляет се стараний в целом! — ответила Каролин.

— Да, миледи, как скажете!

Бонни явно не желала сдаваться.

Тем не менее Каролин продолжала работать с девочкой, прикладывая все усилия к тому, чтобы бедняжка научилась для начала хотя бы самостоятельно одеваться: показывала, как нужно управляться с панталонами, сорочкой, нижними юбками. Несмотря на то что успехи были довольно скромны, Каролин не сомневалась, что девочка понимает ее и желает научиться всему тому, чему ее хотят научить.

Новую маму оказалось не так-то легко запугать, хотя грозная Бонни беспрестанно негодовала на каждое се вторжение в детскую. На все неодобрительные взгляды и намеки Каролин просто не обращала никакого внимания. У нее не было проблем с тем, чтобы просто взять и поставить старуху няньку на место, когда та становилась излишне крикливой в своих поучениях. Но в общем-то все это превратилось в ежедневную войну. Каролин была преисполнена решимости одержать победу, хотя сильно рисковала, так как Бонни могла раскрыть Джейсону все карты. Но все же отчаянная лицедейка верила, что любовь няни к Синтии удержит ее от столь опрометчивого шага. Итак, Каролин продолжала тайком ходить в детскую. Она узнала время, когда там бывает Сомервилл, и прилагала все усилия к тому, чтобы не встречаться с ним.

Как только Селена решила возвратиться в Лондон, Джейсон вызвался сопровождать ее и задержался в столице по каким-то делам дней на десять. Хотя Каролин сама мысль об отъезде леди Браутон была невыносима, она все же радовалась тому, что остается в доме одна, без Сомервилла. Это давало ей неслыханную свободу общения с Лорел!

Со дня отъезда Джейсона прошло уже несколько дней, когда Каролин решила вывести Лорел в парк. Было вполне ясно, что, несмотря на слабый ум, чувства девочки развились вполне прилично. Ей нравились красивые картинки, она всегда тщательно ощупывала мягкие ткани, из которых шились наряды Каролин, жадно вдыхала аромат ее духов.

— Знаешь, Бонни, — нередко заявляла Каролин, — я думаю, Лорел понравятся цветы и их запах. Тебе так не кажется, а?

Бонни непонимающе смотрела на свою новую госпожу и блеяла:

— Это уж вам виднее, миледи! Это уж как вам угодно!

— Складывается впечатление, что несчастное дитя все время сидит взаперти в своей комнатке.

— Нет-нет, я, вывожу ее на прогулки, мисс Каро!

— Я и не сомневаюсь, что выводишь!

Каролин старалась говорить в примирительных тонах. Она действительно видела Бонни выгуливающей Лорел. Поспешный шаг няни, взгляд, устремленный прямо перед собой, рука, крепко сжимающая ручку девчурки… Лорел, спотыкаясь, бредет рядом, головка ее вертится во все стороны, новые впечатления обрушиваются на нес. Девочке, чтобы усвоить новое, требовалось гораздо больше времени, чем нормальным детям, и Каролин понимала, что прогулки с Бонни были для Лорел скорее чем-то пугающим и неясным, чем просто радостью знакомства с миром.

— Няня, милая, мне все-таки хотелось бы вывести ее в парк самой!

— Хорошо, миледи!

Очень быстро привыкла Бонни называть Каролин «миледи», хотя Синтию называла не иначе, как «мисс Синтия».

Бонни закутала Лорел в голубое пальто и надела на голову капор. Однако было слишком тепло, по мнению Каролин, которая выходила в сад, набросив на плечи одну лишь шаль. Лорел не давала одеть себя для прогулки, она не хотела выходить наружу и сопротивлялась изо всех сил. Глаза ее наполнились слезами.

— Нет, нет! — лепетала малышка (это было единственное слово, которое она умела выговаривать вполне членораздельно) и кивала на Каролин.

— Ну вот! — сокрушенно заметила Бонни. — Сегодня у нее слезливое настроение, миледи. Она думает, что я поведу ее на прогулку без вас… Да, все последние дни крошка сама не своя. Она все время ждет, когда вы придете навестить ее. Не хочет подчиняться обычному распорядку!

— Распорядок — не самое главное в жизни, — резко оборвала нянькину болтовню Каролин и, присев на корточки, протянула руку Лорел:

— Пойдем, дорогая, мама хочет погулять с тобой. А ты хочешь идти со мной?

Лорел оживленно закивала головой и схватилась за юбку Каролин. Мать, пускай мнимая, и дочь направились вниз по лестнице, мимо горничной, полировавшей перила. Служанка проводила их изумленным взглядом, сжимавшая тряпку рука повисла в воздухе. Каролин не обратила на все это ни малейшего внимания, вывела Лорел на крыльцо, где дала малышке осмотреться немного, охватить взглядом весь аккуратно подстриженный парк. Потом они сошли по ступенькам и направились по извилистым тропинкам, в самое сердце роскошного парка.

Все впечатления были новы и удивительны для Лорел. Непроизвольно она протягивала руку и прикасалась к листьям деревьев и кустарников, замечая, что эти листья, как и сами деревья и кустарники, все очень разные. Вдруг малышка присела на корточки и подняла с земли палку, внимательно изучила ее и, отнюдь не желая выбрасывать, накрепко зажала в своей ручонке. Она продолжала собирать камешки и палочки до тех пор, пока ее руки вмещали все собранное. Наконец ничего добавить уже не представлялось возможным, и ротик Лорел стал потихоньку кривиться от досады. Каролин решила проблему следующим образом: она взяла у девочки все лишние предметы и засунула их себе в карман. Лорел, вдохновленная открывшимися перед ней горизонтами, с удвоенной энергией принялась разыскивать новые гвоздики, прутики, камешки, осколки стекла и запихивать всю эту дрянь в благословенные карманы Каролин. Когда наконец путешественницы достигли роскошной клумбы с громадным количеством хризантем, глаза Лорел широко распахнулись, и малышка издала звук небывалого восторга. Она подбежала к цветам и, запустив руки в самую их гущу, стала теребить стебли и пышные головки хризантем. Каролин присела рядом и показала, как правильно нужно рвать цветы. Теперь Лорел, следуя преподанному примеру, уже не мяла цветок в кулаке, а осторожно брала его за стебель у корня. Среди цветов они провели несколько минут, прежде чем Лорел почувствовала себя готовой идти дальше. Стояла ранняя осень, и некоторые деревья уже роняли свои высохшие листья. Когда Лорел впервые наступила на опавшие листья, те захрустели под ее ногами. По лицу девочки пробежало выражение крайнего изумления. Она снова и снова наступала на них, с восторгом прислушиваясь к легчайшим шелесту и хрусту. Она загребала их ногами, потом наклонялась и хватала полными пригоршнями, бросая тотчас листья в воздух. Она весело смеялась, когда те плавно падали на землю. Каролин не могла не разделять счастья малышки.

Они достигли белого открытого бельведера, что находился в конце парка, и сели там на скамью, любуясь рекой. Лорел сначала обошла маленькую деревянную беседку на холмике кругом, трогая ее резные колонны, перила, потом наконец устроилась рядом с Каролин и устремила взгляд на речку. Вскоре, утомившись наблюдениями за равномерно катящимися волнами, она задремала, прислонившись к своей новой маме. Каролин покрепче обняла малышку и подумала, что, пожалуй, согласилась бы просидеть вот так целую вечность.