Глава 2

— Не кричи!

Низкий мужской голос прозвучал грубо и угрожающе. Каролин стала бороться, пиная своего обидчика ногами и стараясь таким образом освободиться от его хватки, но тот рывком подтащил ее к себе и сжал еще крепче. За спиной она чувствовала твердое мускулистое тело высокого мужчины. Каролин попыталась закричать, но длинные, мозолистые пальцы, зажимавшие ей рот, еще глубже впились в нее, причинив ей боль и подавив всякие звуки.

— Замолчи! Маленькая дуреха!

Даже в этих отрывочных сердитых словах можно было безошибочно уловить произношение британца благородного происхождения, а судя по его тону, это был кто-то знакомый, из ее прошлой жизни… Бороться она перестала. В ответ нападавший ослабил хватку.

— Вот так-то лучше! — говорил он по-прежнему тихо, но голос звучал скорее саркастично, чем грозно. — Я рад, что за несколько недель отсутствия ты не забыла меня окончательно. Что ж, семь лет жалкого существования не скоро забываются, правда, а?

Каролин замерла в изумлении. Кто был этот незнакомец? Она начала говорить и почувствовала на своих губах солоноватый вкус его кожи. Мозолистая ладонь слегка приподнялась.

— Ты…

Дальнейшие слова получились довольно невразумительными, она откашлялась и начала заново:

— Вы, должно быть, ошиблись…

Мужчина издал вздох раздражения и повернул ее к себе.

— Не испытывай моего терпения! — прорычал он. При этом его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. — Я едва сдерживаю нестерпимое желание избить тебя! — Он оттолкнул ее прочь и быстро и уверенно направился к лампе, по-видимому, для того, чтобы зажечь ее. Каролин знала, что в этот момент она могла, воспользовавшись ситуацией, убежать и позвать людей на помощь, но она как вкопанная оставалась на месте и во все глаза смотрела на незнакомца.

Дрожащий, неверный свет лампы, которую держал в руках ночной гость, ложился на его лицо зловещими отблесками, придавая всей его внешности что-то сатанинское. Четко обозначенные двумя густыми тенями глаза запали, словно бы превратившись в глубокие, темные затоны. В тусклом свете Каролин могла разглядеть, что роста гость был выше среднего, а ширина плеч свидетельствовала о мощном телосложении. Длинные пальцы огибали подставку лампы, на тыльной стороне ладони ясно выступали туго натянутые сухожилия. Руки его были, по всей видимости, сильными. Она еще чувствовала на своих щеках прикосновения его слегка мозолистых пальцев. Каролин смотрела ему в лицо, уверенная в том, что вовсе не он напал на нее предыдущей ночью. У нынешнего визитера были все данные к тому, чтобы без всяких затруднений придушить актрисочку, но он даже не попытался сделать этого. Напротив, жертва была отпущена сразу, как только прекратила оказывать сопротивление и глупо размахивать руками. Каролин в совершенном молчании наблюдала, как жестко смотрели на нее глаза незнакомца и как растягивался в усмешке красивый, немного хищный рот.

— Господи, как быстро ты дошла до этого!

Задетая прозвучавшим в этих словах презрением, Каролин вздернула подбородок:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Актриса! — Теперь его тон стал едким, он обвел комнату взглядом, выражавшим отвращение к убогости ее обстановки. — Неужели тебе настолько хотелось унизить меня?

— Унизить вас?

Он поставил лампу на сундук, подошел к окну и стал с нарочитым интересом изучать пустынную улицу, всем своим видом показывая, как неприятна ему гнусная актрисочка.

— Да, унизить меня. Другой причины для того, чтобы пасть так низко, что начать торговать собой, я не нахожу. Конечно, если только твой распрекрасный любовник не оставил тебя с носом.

Хотя все происходящее выглядело по меньшей мере странно и не правдоподобно, Каролин почувствовала себя уязвленной бесстыдными речами незнакомца и не могла не защитить себя.

— Я не торгую собой. Я играю.

— С таким же успехом ты могла бы вышагивать с надписью «шлюха» на лбу.

— Я никогда…

— Не утруждай себя, — оборвал он ее. — Мне это безразлично. Ты могла иметь сотню мужчин. Для меня это больше не имеет значения, пока ты не переходишь грань дозволенного.

— Минуточку. Я не знаю, что вы тут делаете и кто вы такой, но вы не имеете ни малейшего права вламываться в комнату к вдове и оскорблять ее.

В изумлении незнакомец повернулся:

— Права? У меня есть все права. Ты что, лишилась рассудка? Меня нисколько не заботит то, чем ты занимаешься, но ты моя жена. И все твои действия отражаются на моей семье. Тебе следовало бы об этом подумать до того, как ты сбежала. И я не позволю тебе замарать имя Сомервилла грязью.

Каролин замигала. Сомервилл. Теперь кое-что начало проясняться. Джейсон Сомервилл был мужем ее сестры. Каролин и Синтия были близнецами, причем так сильно походили друг на друга, что окружающие их часто путали. Так неужели это и есть муж Синтии? Нет сомнений, что, увидев Каролин, он принял ее за свою супругу.

— Джейсон? — попробовала она позвать его.

— Что?

Да, это был Джейсон Сомервилл. И он отнюдь не выглядел сумасшедшим, просто, попавшись на сходстве, ошибочно принял одну сестру за другую. Следовало всего лишь объяснить ему его ошибку, и он бы отстал от нее — и тогда он обернет свой гнев, который в результате такого промаха только удвоится, на Синтию. Сопоставив факты, она поняла, что Синтия сбежала от него, но с любовником ли? Безоглядно отдаваться своим увлечениям?.. Нет, это было так не похоже на Синтию. Может быть, причиной такого обвинения стала ревность?

Свою ярость Джейсон, по-видимому, едва сдерживал. Сказать правду этому разгневанному человеку Каролин не могла. Это значило бы попросту натравить его на сестру. А ведь она была гораздо слабее ее. Этот тиран просто раздавит бедняжку. Чтобы хорошенько обдумать ситуацию, Каролин решила протянуть время.

— Как ты нашел меня? — смиренно спросила она.

— Твой тайный побег, — грубо засмеялся в ответ Джейсон, — оказался столь же неудачен, как и все прочие твои попытки так или иначе улизнуть от меня. Мне не составило большого труда проследить за тобой до Плимута, а там Я, также без всяких усилий, смог выяснить, каким кораблем ты и Деннис отплыли. Он еще больший дурак, чем ты. Он заказал рейс на свое имя. Следующим кораблем я прибыл в Сен-Китт и продолжил поиски уже оттуда. Мне даже не потребовалось задавать много вопросов в отелях, чтобы выяснить, что женщина с внешностью, как у тебя, была в "гастролирующей труппе актеров. Прошлым вечером я видел твою «Джульетту» — игра, достойная всяческих похвал!

— Ну что вы, спасибо, — ответила она с не меньшим сарказмом. — Наверняка ты догадывался, что я не лишена драматического таланта.

— Да, я хорошо помню то отличное представление, что ты давала мне перед женитьбой.

Он был холоден и тверд, как гранит, и едва ли мог подходить для Синтии. Несомненно, она ожидала, что муж будет любить и лелеять ее не меньше, чем ее любили и лелеяли в семье. Должно быть, Синтия со своим оранжерейным восприятием мира испытала настоящий шок, когда обнаружила, что у этого мужчины чувства напрочь отсутствовали. Неудивительно, что она сбежала от него.

— Почему ты не хочешь отпустить меня? — спросила она. — Ты ведь не думаешь, что я могу поверить в то, будто ты хочешь моего возвращения?

Джейсон насмешливо ухмыльнулся, даже не пытаясь спрятать свое презрение.

— Конечно, нет, ты совершенно права. Любовь, которую я когда-то испытывал к тебе, давным-давно умерла. Но позволь мне напомнить тебе, что Сомервиллы никогда не выпускают из рук того, что принадлежит им по праву.

— Я не твоя собственность!

— Ты моя жена. Ты леди Браутон из Браутон-Курт. И я не позволю тебе бросать тень на мое доброе имя.

Каролин выпрямилась, глаза ее горели. Как он смеет так обращаться с ее сестрой!

— У тебя непомерная гордость, ведь так? Что ж, приготовься к удару: я никуда не поеду. Я не собираюсь возвращаться назад.

В ярости он пересек комнату и схватил ее за запястье. Его пальцы вонзились в ее плоть, как когти.

— Не издевайся надо мной, Синтия. Мое терпение подходит к концу. Ты вернешься со мной, даже если для этого мне понадобится связать тебя, заткнуть кляпом рот и отнести на корабль. Я твой муж. И перед английским законом ты моя собственность. Твоя собственность — моя собственность, ты должна подчиняться моей воле. И нет такого суда, нет такого судебного исполнителя, который бы не поддержал меня в моем праве отвезти тебя домой. Причем я полагаю, что большинство из них посоветовали бы мне вложить наконец тебе в голову хоть немного здравого рассудка!

В сумеречном свете глаза его казались черными, бездонными, а складки у рта обозначились необычайно глубоко и резко. Каждый раз, когда он открывал рот, его зубы ярко блестели, придавая всему его облику оттенок коварства и свирепости. Все существо Каролин пронизал ужас. Вряд ли кто-либо мог назвать ее трусихой, но этот человек… этот человек был ей страшен. Сила, с которой он сжимал ее запястье, сделалась угрожающей; вывернуть ей руку составит ему не больше труда, чем свернуть цыпленку голову. Как вообще могла бедная Синтия выносить его характер? Думая о Синтии, которой пришлось жить с таким зверем, Каролин, исполненная твердой решимости не показать своего страха, подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом.

— Похоже, ты просто в восторге от драки. Недалеко же ты ушел от пещерного человека!

Каролин почувствовала, как по рукам Джейсона пробежала дрожь бешенства, и подумала, что ее язвительные слова были последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Она отпрянула и инстинктивно подняла свободную руку к лицу, чтобы прикрыть его от возможного удара. Скрыть свое удивление Сомервилл не смог.

— Итак, ваш распрекрасный любовник приучил вас к побоям? Какую приятную жизнь, по всей видимости, вы вели. — С этими словами он отпустил ее руку и почти оттолкнул се от себя, словно она была ему отвратительна. — Все же я не могу понять твоего нежелания вернуться в Браутон-Курт. — Тут он многозначительно осмотрел комнату. — Я бы осмелился предположить, что ты была бы счастлива вернуться к своей обеспеченной жизни, особенно теперь, когда Бингем оставил тебя. Что же случилось? Или вы двое обнаружили, что ваша убогая любовная связь не может существовать без материального достатка? Или он узнал, что ты не способна любить никого, кроме себя самой?

— Ты омерзителен.

— Я знаю твое отношение ко мне. Я холодный, бесчувственный и имею только самые низменные наклонности. Короче, зверь. Ты ненавидишь меня. Теперь, когда это установлено, давай перейдем к вопросу твоего отбытия вместе со мной из этой вонючей дыры.

Джейсон превосходно контролировал выражение своего лица, никаких признаков гнева на нем видно не было. Он открыл дверь стенного шкафа и выдернул несколько платьев. Бросив их на кровать, он собрал ее обувь и сумки, выстроившиеся в шкафу на полу, и швырнул все это на кровать рядом с платьями. Столь же успешно очистил ящики небольшого комода, добавив к груде тряпья еще несколько ее вещей.

Униженная, Каролин наблюдала, как он свалил всю ее одежду в одну кучу и каким полным отвращения взглядом одарил ее на прощание. У нее было такое чувство, словно он вывернул наизнанку ее жизнь, сердце и душу и не нашел там ничего мало-мальски ценного.

— Боже милосердный! Синтия, неужели он скрылся, прихватив с собой не только твое золото, но и все твои платья и украшения?

— Я… мне пришлось отдать все ростовщикам.

— Даже ты не смогла бы так быстро истратить все эти деньги. Ты, наверное, забыла, но я-то точно знаю, какую сумму украла ты из моего сейфа в ночь побега.

— Я никогда ничего не крала! — с горячностью воскликнула Каролин прежде, чем успела подумать.

— Разве? — удивленно вскинул брови Сомервилл. — Впрочем, ты наверняка не считаешь это воровством, поскольку муж и жена — единая плоть. Но те чудные деньки, когда мы действительно являли собой сие отрадное единство, прямо-таки по Библии, давно миновали, не так ли, а?

— И слава Богу, хотя ты, вижу, никак не желаешь оставить меня в покое!

После такого ответа Сомервилл на миг остолбенел, а потом разразился глубоким, неожиданно богатым по тембру смехом, который напутал Каролин.

— Ты немного изменилась. Раньше ты бы впала в истерику. Надо полагать, Бингем привил тебе смелость и ум.

Джейсон был прав. Она вела себя несколько иначе, нежели Синтия. Если бы сестрицу схватили столь нагло за руку и зажали бы рот, она без конца бы лила слезы и куксилась. Каролин была изумлена, что Синтия нашла мужество и удрала, однако дело обстояло именно так. Что же, теперь всем, чем только можно, необходимо помочь сестре. Каролин понимала, что чем дольше она будет притворяться Синтией, тем легче будет Синтии подлинной, настоящей скрываться от мужниных преследований. Следовательно, покуда достанет сил и, главное, покуда будет сопутствовать удача, ей придется лицедействовать! Естественно, ей не составит никакого труда дурачить Сомервилла весь сегодняшний вечер: в потемках он едва ли отличит ее от своей благоверной. Но в дальнейшем первое, что нужно будет сделать, — если, конечно, она всерьез хочет осуществить намеченный план, — это немедленно заглушить в себе дерзкую Каролин и стать Синтией, издерганной, надломленной и слезливой. Призвав на помощь всю свою волю, Каролин шумно вздохнула, потом повернулась и посмотрела Джейсону в лицо. Внешне близнецы были неразличимы, но теперь ей каждым словом и жестом предстояло изображать Синтию.

Крепко сцепив руки и приняв покорный вид, она повиновалась.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Эти жалкие вещи. Во время путешествия тебе придется что-то носить. У меня нет времени купить тебе что-либо новое здесь. Завтра мы отплываем во Францию.

— Во Францию?

— Да, корабль в Бордо уходит рано утром. Это прекрасно вписывается в мои планы. Я попросил матушку встретить нас там. Она недавно уехала в путешествие по Италии. Я представил все так, словно в последний момент ты решила присоединиться к ней. Я искренне надеюсь, что это положит конец разным кривотолкам. По легенде, я и сам отправился следом, чтобы сопровождать вас обеих домой. Из Франции мы поплывем домой вместе с матушкой, что придаст всей истории некоторый оттенок правдивости.

Каролин начала было заталкивать одежду в свой потрепанный саквояж, но вдруг остановилась. Синтия, у которой для укладки вещей, несомненно, существовала прислуга, вряд ли могла знать, с какой стороны подойти к этому вороху одежды, в то время как Каролин за многие годы путешествий отлично научилась справляться с этим делом. Украдкой бросила она взгляд на Джейсона. Он стоял к ней спиной и смотрел вниз на улицу. Быстро запихнула она небольшие вещицы в кожаный чемодан и, выпрямив спину, торжественно села на край кровати.

— Я отвезу тебя в свой номер в «Голубой лодке», — сказал Джейсон. Он отошел от окна и, поймав ее полный озабоченности взгляд, с отвращением вздохнул. — Не беспокойся. Я не собираюсь наказывать тебя и восстанавливать свои права в твоей постели. Ты достаточно четко дала мне понять, что мои прикосновения противны тебе, и — благодарение Господу! — я больше не желаю тебя. Мы испытываем друг к другу одинаковую неприязнь, моя дорогая. Так что мы оставим все как было, включая отдельные спальни. Это наиболее важная часть сделки.

— Какой сделки?

— Сделки относительно нашей будущей жизни. Ты снова займешь свое место леди Браутон. На людях мы будем играть роль благополучной и счастливой пары, по крайней мере в ближайшие месяцы, чтобы прекратить все кривотолки, в то время как в нашей частной жизни мы можем оставаться совершенно чужими друг другу. Наплевать, будешь ли ты составлять мне компанию или нет. Тем не менее, чтобы слуги не болтали, пищу мы будем принимать вместе. Я постараюсь уезжать в Лондон по делам как можно чаще. Когда слухи окончательно заглохнут, мы сможем жить раздельными домами.

— В пределах приличия, конечно, — пробормотала Карелии.

— Конечно.

— Тогда зачем мне сегодня идти в твою комнату?

— Потому что я не хочу спускать с тебя глаз. Между прочим, я заказал на корабле две отдельные каюты. Так что, надеюсь, во время нашего плавания мы сможем избегать друг друга сколь угодно долгое время.

— Во всяком случае, я приложу для этого все усилия. — Голос Каролин приобрел слегка ироничный оттенок. «Надо же, какой любящий муж», — подумала она, саркастически скривив губы. Теперь она могла представить себе всю ситуацию в целом. Синтия с такой жадностью искала любви и участия, а этот зверь, должно быть, довел ее до отчаяния.

— Нисколько не сомневаюсь, что приложишь, — ответил он ей в тон.

Каролин подняла свои сумки с кровати — снова слишком поздно она заметила, что этот жест был скорее характерен для Каролин, чем для Синтии. К ее удивлению, Сомервилл взял их у нее, открыл дверь и пропустил ее вперед. Этот поступок напомнил ей о порою довольно вычурных правилах хорошего тона, принятых в том обществе, с которым она долго была разлучена. Такого благородства от мужа Синтии она, конечно, не ожидала, однако следовало быть готовой ко всему. В конце концов, его волновала только внешняя сторона дела, а не его суть. Главное — правдоподобно изобразить из себя счастливого супруга.

«Голубая лодка», самый старый и наиболее фешенебельный отель Антигуа, располагалась на некотором расстоянии от грязной портовой части города. Покрытое штукатуркой бледно-голубого цвета, который подчеркивался белыми жалюзи, элегантное здание отеля с трех сторон было окружено портиками, располагавшимися на первом и втором этажах. Эти портики были сделаны из дерева и выкрашены в белый цвет. Стройные колонны наверху украшала филигранная резьба, сплетавшаяся в причудливые узоры. Многочисленные высокие окна открывали свободный доступ для бриза, а гости имели возможность беспрепятственно выходить на веранду. На нижней веранде стояла белая плетеная мебель, как бы приглашавшая к отдыху. Портик был затенен густым кустарником и цветущими растениями. В гнетущей тишине Джейсон и Каролин поднялись по ступенькам веранды. Каролин украдкой бросила на здание взгляд, чтобы полюбоваться его красотой.

В холле отеля Каролин не придала никакого значения любопытному взгляду портье, имевшему довольно надменный вид. Пока их провожали наверх, никто не проронил ни слова. Дверь открылась в небольшую, со вкусом обставленную гостиную, рядом с которой находилась спальня, где Джейсон и разместил свою мнимую супругу, а сам провел ночь в соседней комнате, предварительно заперев дверь изнутри.

Оставшись одна, Каролин вышла на веранду. Она знала, что без труда могла бы сбежать — через портик. Но вместо этого она перевесилась через перила веранды и устремила задумчивый взгляд в ночь.

Пока она вместе с Джейсоном Сомервиллом шла в отель, у нее созрел план. Все то время, в какое она сможет оставаться неразоблаченной, пойдет на пользу Синтии, давая ей дополнительный шанс на удачный побег. Если и на борту судна она сумеет выдавать себя за сестру, пройдут недели, прежде чем Джейсон снова возобновит поиски Синтии. Но к тому времени след милой женушки давно простынет. А почему бы и нет? Почему бы не отважиться ей на этот маскарад и не пожить жизнью Синтии в Браутон-Курт? Ей будет приятна роскошь, которую она знала в детстве. Она снова будет носить элегантные платья, есть изысканную пищу. Возвращение в Англию!.. О чем еще могла она мечтать?

Еще когда Каролин была ребенком, актерские способности позволяли ей в совершенстве воспроизводить манеры Синтии, ее речь. Довольно часто, чтобы одурачить свою няню Бонни, каждая из сестер выдавала себя за другую. Когда пони Синтии забрела в цветник миссис Деркес и обглодала там почти все ирисы, то извиняться к домику миссис Деркес вместо Синтии поскакала Каролин, тем самым избавив сестру от малоприятной нравоучительной речи, с которой миссис Деркес не преминула выступить и в которой пространно толковалось о жутких плодах детской беспечности.

Небольшие отличия, которые непременно проявятся, можно будет объяснить временем, проведенным в разлуке с Джейсоном, и тем жизненным опытом, который она приобрела. Единственная вещь, которая могла бы выдать ее внешне, были ее дешевые, плохо сшитые платья. Да, и еще волосы… Но новая прическа тоже могла быть с легкостью объяснена отсутствием служанки, которая бы убирала их.

В конце концов, Джейсон принял ее за Синтию. За многие годы своей театральной деятельности Каролин поняла, что люди верят только в то, во что они хотят верить, и видят только то, что хотят видеть. Вряд ли Джейсон станет пристально присматриваться к ее манерам и прислушиваться к ее словам, чтобы найти какие-то отличия от Синтии, тем более если супруги испытывали сильную неприязнь друг к другу. Более того, он ведь уже пообещал ей, что на корабле он по мере возможности будет избегать ее. Каролин решила, что для нее не будет слишком сложно вести эту игру в течение того времени, которое ей потребуется.