Глава 21

Все, что Линетт испытывала в этот момент, было тепло рук Хантера. Она чувствовала его защиту. Удивительное ощущение надежности после потрясшего ее душу страха, вызванного его словами. Она может положиться на Хантера. Он может спорить, ругаться, сыпать проклятиями, бушевать со сверкающими зелеными глазами. Пусть! Даже может относиться к ней с презрением и ненавистью, как в последние годы, когда горькая злость ни разу не позволила ему выслушать Линетт. Но выяснилось, что она всегда могла на него рассчитывать. Он всегда мог стать для нее опорой. Хантер никогда не лгал, никогда не использовал ее ради достижения каких-то своих личных целей.

Хантер прямой и честный человек, чувства которого чисты и искренни. Он принадлежал ей, как Линетт ему, в чем-то главном, что не смогли изменить годы их вражды. Линетт сейчас уже не сомневалась, что он сделает для нее все, как и она могла бы ради него пойти на все. Не важно, что эти двое так долго старались скрыть привязанность друг к другу и вообще отрицать свои чувства.

Линетт была уверена, что продолжает испытывать к Хантеру очень сильные чувства, никогда не переставая его любить. И еще она осознала, что будет любить этого человека до конца ее дней на белом свете.

Все годы, что Хантер отсутствовал, она была мертва. Ее душа, лишившись всех, кого любила» опустела. А когда Хантер вновь возник на ее жизненном пути, она ожила и поняла, что он ее судьба, ей нет жизни без него. Где-то глубоко-глубоко в душе Линетт инстинктивно ощущала, что Хантер тоже любит ее. Она почувствовала, увидела это той ночью, когда они так стремительно отдались друг другу. Каждый слишком много значил для другого, каждый был неотъемлемой частью другого, и врозь они уже не могли нормально существовать. Может быть, Хантер не осознает, не хочет признаться в этом даже самому себе. Но Линетт больше не сомневалась.

Можно понять Хантера. Он испытал такую боль, что просто не смеет позволить себе опять бесконтрольно отдаться своим чувствам.

Но не сможет постоянно удерживать в себе эту страсть и преодолеть любовь к ней, которая все еще слабо горит, но снова и снова временами пламенем вспыхивает в нем… Каждый раз Линетт видит его горящий взгляд. Каждый раз, когда Хантер не может удержаться от поцелуя, смеется вместе с ней над общей шуткой, обнимает ее, чтобы утешить, — всякий раз она видит проявление его любовного чувства. Там, глубоко в нем, продолжает жить любовь. Линетт уверена. Эта любовь просто спрятана за решеткой сомнений и страхов Хантера.

Когда-нибудь она окрепнет и станет достаточно сильной, чтобы превозмочь все. Просто нужно подождать, и однажды Хантер будет принадлежать ей, как когда-то в юности.

Даже отдыхая в объятиях Хантера, она чувствовала жар его тела. Он хочет ее, и это непреодолимое любовное желание вернет его ей. Мысли разожгли сильное пламя внутри Линетт, и ее губы тронула манящая улыбка. Она хотела его ничуть не меньше, чем он ее. А пробудить в нем влечение было настоящим удовольствием. Ее щека прикоснулась к обнаженной груди. Моргая, она слегка дотронулась до его кожи ресницами и почувствовала, как в ответ на такое движение вздрогнуло все тело мужчины.

— О-о, Хантер.

Ее легкое дыхание ласкало кожу. Она потерлась щекой о его грудь, мягко и нежно, словно кошка. Хантера словно обожгло. Он подпрыгнул, кожа внезапно стала раскаленной, точно огонь.

Разжав объятия, он быстро встал и отошел от Линетт. Женщина в недоумении посмотрела на него. На загорелом лице Хантера проступил румянец, глаза лихорадочно блестели. Он несколько секунд раздумывал. В каждой линии тела застыли отчаяние и страсть.

Потом, что-то промычав, он резко отвернулся и отошел от нее в другой угол комнаты, молча, быстрыми злыми движениями надел рубашку и застегнул ее.

— Хантер? — беспокойно спросила Линетт. — Ты сердишься на меня?

— Нет, — сухо ответил тот, не глядя на нее. — Ты не виновата, что так воздействуешь на меня.

Он закатал рукава.

— Но думаю, будет лучше, если я сейчас же уйду отсюда. Мне нужно побыть одному.

Линетт не ответила, просто вежливо отвернулась и бесцельно стала смотреть в окно, пока Хантер одевался. Но через несколько минут из противоположного конца комнаты донесся раздраженный возглас, заставивший Линетт вздрогнуть и обернуться. Что-то случилось. Выругавшись, Хантер с отвращением бросил на кровать развязанный галстук.

Линетт едва сдержала смех.

— Тебе помочь?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Да.

Линетт вопросительно смотрела на Хантера.

— Пожалуйста, — добавил он после минутной паузы.

— Давай попробую.

Линетт обошла кровать и встала перед ним. Стоя в нескольких сантиметрах, она взяла галстук, сделала узел и, потянувшись, надела на Хантера, потом стала затягивать узел, стараясь, чтобы он получился плоским и аккуратным. Заглянув в глаза Хантера, она увидела, что тот смотрит сосредоточенно прямо перед собой, прикладывая усилия, чтобы не взглянуть на нее. Слегка улыбаясь, Линетт действовала неторопливо. Наконец, она завязала галстук и отступила назад, оценивающе осматривая свою работу.

— Ну, вот. Так, мне кажется, хорошо.

— Спасибо.

Он выглядел только благодарным, не больше, схватив пиджак, набросил его на плечи, потом надел шляпу и зашагал к двери.

— Я подожду тебя внизу.

Линетт кивнула, не позволяя себе улыбнуться, пока он не удалился. Она расчесала волосы и уложила их в гладкую прическу, которая больше всего подходила к ее правильным чертам лица. Затем надела чистое белье. Но так как никто не приносил отглаженные юбку и блузку, она не могла закончить свой туалет. Накинув на себя куртку, стала ждать. Молодая леди уже подумывала, не придется ли снова одеваться, чтобы отправиться на поиски своей чистой одежды.

Потом в дверь постучали. Когда она открыла, то была удивлена, увидев на пороге саму миссис Браун.

— Извините.

Женщина вошла в комнату, неся на руке голубое платье. Линетт с любопытством взглянула на него, ничего не понимая. Она недоумевала, что не видно ее блузки и юбки.

— Когда Мэйзи, наша служанка, гладила вашу блузку, мне в голову пришла замечательная идея! У меня есть несколько платьев, которые подошли бы для танцевального вечера.

Линетт непонимающе смотрела на нее.

Миссис Браун засмеялась.

— Знаю, знаю. Вы считаете, что мои платья будут болтаться на вас.

— Ну что вы! Миссис Браун, — Линетт ничего не понимала, — я ничего такого не думаю, но…

— Подождите! Вот мое предложение.

— Какое же?

— Вам хотелось пойти на танцы в более подходящей одежде, чем просто юбка и блузка.

— Да, действительно.

— Как вам это платье?

— Но, миссис Браун, я не знаю.

— Не сомневайтесь, оно вам подойдет;

— Видимо, — в голосе Линетт звучали все же нотки удивления.

— Когда-то я была намного тоньше и сохранила несколько самых лучших своих платьев. Это, может быть, совсем чуточку великовато вам… Но вы только немного потуже затяните пояс, и будет отлично! Вы могли бы сами выбрать в гардеробе, но времени не оставалось. Я решила взять это голубое. Я запомнила, какие у вас красивые голубые глаза. Понимаете? Поэтому я велела Мэйзи погладить именно это платье.

— Но я не могу так много от вас требовать, — запротестовала Линетт.

Миссис Браун отмахнулась от ее протестов.

— Да бросьте, не беспокойтесь. Если бы я не хотела, то не предложила бы его вам.

Она расстелила платье на кровати, потом положила рядом блузку и юбку Линетт, которые висели у нее на руке под платьем.

— Ну, как вам нравится?

— Да!

Линетт посмотрела на одежду. Голубое платье было простое, но очень милое. Легкое вечернее платье с маленькими рукавами и глубоким вырезом. Уже несколько лет, как оно вышло из моды, но по сравнению с юбкой и блузкой смотрелось просто очаровательно.

— Ax, миссис Браун! — воскликнула она. — Да оно очень миленькое. Я не знаю, что и сказать. Вы слишком щедры. Хантер говорил, что люди здесь очень добрые, но я не представляла…

Миссис Браун весело рассмеялась.

— Да, ваш муж прав. Мы стараемся помогать друг другу. Здесь это, знаете ли, необходимо. Поэтому не церемоньтесь, берите платье. Желаю вам хорошо провести время.

Линетт, улыбаясь, кивнула.

— Да. Я так и сделаю. И большое вам спасибо.

Женщина также, дсивнула в ответ.

— Ну что ж, мне лучше пойти домой и переодеться самой, а то мы с моим Джимом опоздаем к началу.

Она ушла, а Линетт, повернувшись к кровати, взяла голубое платье в руки. Надев его через голову, она застегнула впереди маленькие пуговицы и туго затянула широкий пояс, чтобы он облегал талию. Взглянув на свое отражение в зеркале, она покрутилась, рассматривая себя со всех сторон, потом, удовлетворенная своим видом, улыбнулась.

Платье прекрасно сидело на ней. Широкий пояс, завязывающийся сзади пышным бантом, делал заметнее узкую талию. Голубой цвет подходил к ее глазам, выгодно подчеркивал стройность фигуры и красиво сочетался с золотым цветом волос. Пышные, присборенные рукава доходили до середины плеча, и изящные руки были больше, чем на половину, обнажены. Низкий вырез открывал шею и грудь на максимально приличную глубину. Ей показалось, что сейчас, светясь жизнерадостностью и весельем, она выглядит намного лучше, чем все последнее время.

От радости Линетт закружилась по комнате в вальсе. Все складывалось прекрасно. Через несколько дней она вернет свою дочь, а сегодня вечером будет танцевать с любимым человеком, кружиться всю ночь и бесстыдно флиртовать с ним. Она не знала, как отреагирует на такое поведение Хантер, и с нетерпением ждала, когда все прояснится.

Линетт выпорхнула из комнаты и сбежала по ступенькам к выходу. Хантер ожидал у дверей, стоя к ней спиной и рассматривая остекленную веранду. Услышав легкие шаги по лестнице, он повернулся и посмотрел внимательно. Линетт вспомнилось: когда она увидела его в первый раз, то сердце ее резко остановилось и, казалось, замерло на пару минут. Когда Хантер увидел ее сейчас, глаза его округлились, и он пошел навстречу, немного ошалело рассматривая интересную молодую даму.

— Линетт…

Она дразняще улыбнулась и сошла с последней ступеньки, протянув ему руки. Он крепко сжал их.

— Ты выглядишь, как… Где ты взяла это платье?

— Мне одолжила его миссис Браун. Боюсь, оно немного старомодное, но мне показалось, что намного лучше моих блузки и юбки.

— Ты выглядишь мило.

Он сохранил контроль над своим голосом, и выражение лица стало абсолютно нейтральным. Но когда Линетт взяла его под руку и они направились к выходу, она почувствовала, как Хантер напряжен. Стало ясно, что мужчина не остался равнодушен к виду своей нарядной спутницы.

Воздух был теплый и обволакивающий. Приятный ветерок слегка ласкал их лица. Вечер казался замечательным. Темное небо было усыпано яркими звездами, а полная белая луна разливала на землю бледный мутный свет. Линетт ночь показалась загадочной, полной тайн и обещаний.

Она взглянула на Хантера и увидела, что он наблюдает за ней. Линетт улыбнулась.

— Я с нетерпением жду. Кажется, будто я уже сто лет не наслаждалась танцами. А ты?

— Да, — немного неохотно отозвался Хантер. — Я тоже с нетерпением жду начала. Я хочу… снова танцевать с тобой.

При этих словах глаза Линетт так заблестели, и Хантеру показалось, что свет луны померк. Хантер полной грудью вдохнул воздух, но ничего не сказал. Она тоже промолчала.

Танцы проводились на площадке за рекой. Между деревьями были развешаны фонари, которые заливали площадку золотистым светом. Трое музыкантов играли на флейте, банджо и губной гармошке, а на утрамбованной земляной площадке уже кружилось несколько пар. Все время подходили новые и новые лица. Добирались они пешком, как Хантер и Линетт, на лошадях или в колясках. Вокруг танцевального круга стояли группки людей. Одни разговаривали, другие уходили и приходили откуда-то из-за деревьев, со стороны дороги. Несколько мужчин курили, время от времени в руках у них мелькала объемная бутыль.

Песня закончилась, и трио заиграло вальс. Хантер подошел к кругу танцующих и, повернувшись к Линетт, подал ей руку. Линетт судорожно перевела дыхание, захотелось плакать, смеяться и петь одновременно. Она протянула руку и позволила увлечь за собой в толпу. Хантер обнял ее за талию, привлекая к себе, и они принялись вальсировать.

Они вдвоем так естественно и легко двигались, будто танцевали каждый день. Хантер ощущал, что Линетт понимает его руки, как ни одна другая женщина. Она не была ни слишком маленькой, ни очень высокой, как его сестра, поэтому так приятно ее обнимать. Он не мог избавиться от воспоминания, как впервые увидел молоденькую девушку, спускающуюся по лестнице в доме Тэсс. В то же мгновение Хантер неожиданно и безнадежно полюбил ее. Тогда он скрывал свои чувства от нее, так же, как сегодня удалось утаить благоговение перед ней, когда она спустилась вниз, собираясь идти на танцы.

Она выглядела великолепно, что сильно распаляло его, хотелось крепко прижать ее к себе и поцеловать эти губы. Он мечтал почувствовать в своих объятиях мягкое, податливое тело, увидеть приоткрытые манящие губы. Нет ничего для него слаще поцелуев Линетт. И сейчас он не мог выбросить из головы воспоминания о жарких поцелуях. От ее близости он почувствовал, как весь напрягся и кровь бешено пульсирует в жилах. Он не предполагал, как сможет пережить этот вечер, но точно знал, что ни за что не уйдет отсюда, хотя должен так поступить.

Они танцевали весь вечер. Линетт переполняло счастье и волнение. Она отчаянно флиртовала с Хантером и сама не смогла бы припомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой радостной и счастливой, как в эту ночь, объятой любовью, весельем и страстью. Она хотела Хантера, догадываясь и о его желании каждый раз, когда он притрагивался или смотрел на нее.

Когда танцы закончились, они медленно, гуляя, возвращались в гостиницу. Рука Хантера лежала на спине Линетт. Воздух вокруг стал густым от любовного напряжения. Линетт часто и неровно дышала, с каждым шагом ее нервное восприятие все более обострялось. Она бросила на Хантера быстрый взгляд. Лицо его было каменным, но глаза жаркими и влажными. Линетт продолжала смотреть вперед, но сердце забилось еще сильнее.

Вместе они вошли в холл и начали подниматься по лестнице. Все чувства Линетт обострились: она слышала шелест своего платья, ощущала рукой гладкое отполированное дерево перил, видела меловый свет, отбрасываемый висящей вверху лампой. Когда они дошли до своей комнаты, Хантер отпер дверь и отступил в сторону, пропуская Линетт вперед, затем вошел следом за ней и закрыл дверь на ключ. Линетт обернулась.

Он стоял, опираясь на косяк двери, и созерцал ее. «Вот теперь, — подумала она, — Хантер должен сказать, что уходит, оставляя меня одну в комнате», — и мысленно молила Бога, чтобы этого не произошло. С минуту они молча стояли, глядя в глаза друг другу. Потом Хантер неторопливо двинулся к ней и остановился рядом. Линетт подняла голову, чтобы видеть глаза любимого. Хантер, неотрывно глядя в ее глаза, медленными движениями вытащил заколку, скрепляющую прическу на затылке. У Линетт перехватило дыхание. Тяжелый узел волос упал, рассыпаясь шелком по его рукам, и от этих прикосновений глаза потемнели.

— Я не должен был бы этого делать, — прошептал он.

Линетт смотрела на него блестящими глазами.

— Нет, — тоже шепотом произнесла она, — должен. Мы не можем поступить по-другому.

У него вырвался какой-то непонятный звук — не то вздох, не то стон. Лицо Хантера приблизилось. Поцелуй был горячим и требовательным, губы с силой впились в нее, а руки крепко прижали к своему напряженному телу. Линетт ответила на поцелуй, губы ее были также горячи. Она почувствовала» что изголодалась по его телу, и поглощала аромат кожи, забывшись от наслаждения, испытываемого в мужских объятиях. Она провела ладонью по груди, горячей и гладкой под тонкой тканью рубашки, затем, коснувшись твердых мужских сосков, погладила их подушечкой пальца, как когда-то делал Хантер с ней. Под пальцами ощущалось напряжение мышц. А он с еще большей силой и какой-то ожесточенностью впился в ее губы.

Наконец, оторвавшись от губ, он отпустил ее. Не отводя глаз от лица Линетт, он начал расстегивать пуговицы платья. От его прикосновений Линетт трепетала, вдруг стало очень жарко и показалось, что он занимается пуговицами целую вечность. Покончив с этим, они оба погрузились в пылающий огонь. Хантер опустил платье с ее плеч, и оно упало к ногам Линетт. Хантер смотрел на белоснежную грудь, на высокие, скрытые тончайшей белой сорочкой бугорки. Сквозь полупрозрачную ткань просвечивались темные кружки сосков, которые у него на глазах увеличивались и набухали, возбуждая еще сильнее. Он протянул руку и развязал бретельки сорочки. Она белоснежным пятном упала поверх голубого платья. Он осматривал ее живот, ноги, кружевные белоснежные трусики, обтягивающие бедра.

— Ты очень красивая, — тяжело дыша, сказал Хантер, не отводя глаз от ее фигуры. Жар разрывал низ живота Линетт, бурлил где-то внутри, между ног. Она ждала его ласк.

Хантер поднял руку и накрыл ладонью одну грудь, пальцами слегка касаясь соска. В ответ на прикосновение сосок стал еще напряженнее, тверже и чувствительнее. Хантер нащупал застежку лифчика и, расстегнув, снял его совсем, глядя на обнаженную грудь, высокую, белую, с розоватыми кружками отвердевших сосков. Мужчина затаил дыхание, затем медленно, нежно, любовно принялся ласкать их. Линетт вся дрожала, чувствуя влагу между ног. Тело изнывало, ожидая прикосновений, и она непроизвольно подалась вперед, изгибаясь, инстинктивно двигая бедрами.

Он резко прижал ее к себе, до боли впившись снова в ее губы, поднял Линетт на руки, понес к кровати, затем осторожно опустил на подушки. В следующее мгновение он быстро сорвал с себя одежду, обнажая свое упругое, загорелое тело, готовое взять ее. Взгляд Линетт скользнул от мускулистой груди и сильных рук к плоскому животу и очевидному доказательству мужского желания. Когда она увидела возлюбленного обнаженным, губы ее сжались от страсти, а зовущее выражение лица еще больше распалило любовное влечение Хавдгера. Он наклонился и принялся целовать, постепенно соскальзывая губами вниз, по нежной коже шеи, по груди, и коснулся сосков. Со стоном обхватив ладонью грудь, он целовал то один, то другой сладостный бутон. Губы медленно двигались по упругим бугоркам, останавливаясь у напряженных сосков. Он брал их в губы и дразнил языком, пока они не превращались в острые, сладковато-болезненные бутоны. Язык его не переставал ласкать, отчего Линетт пронизывали острые иглы желания. Она стонала, сжимала ноги и извивалась.

Не выпуская из губ сосок, Хантер скользнул рукой к трусикам и дальше. Пальцы гладили через влажную ткань белья Линетт, которая затаила дыхание, зажав бедрами его руку. Он продолжал ласкать, пока ее бедра не стали импульсивно двигаться, то поднимаясь, то опускаясь. Избавляясь от ее туфель, Хантер швырнул их на пол, затем почти незаметно снял с Линетт трусики, чулки и пояс. Отбросив все это в сторону, он взглянул на уже ничем не прикрытое женское тело. Несколько мгновений любовался его красотой, а потом осторожно лег сверху.

Линетт видела обнаженное, сильное тело над собой, и по жилам разливался жар. Она положила руки ему на спину и притянула к себе, наслаждаясь удивительным ощущением прикосновения его покрытой жестковатым волосом кожи. Хантер замер. Ничего не говоря, он просто смотрел на нее блестящими глазами. Нежные руки гладили его ноги, все выше подбираясь к гладкому, жаркому животу, затем двигались вновь вниз и играли, обходя и не касаясь горячего напряженного центра. Он нагнулся, давая возможность ее пальцам ласкать мускулистую грудь, исследовать тело, дразнить и возбуждать его еще больше.

Он наклонил голову и взял в губы второй сосок. Возлюбленные гладили и ласкали тела друг друга жадно и неустанно. Он скользнул пальцами по влажным волоскам туда, где пульсировало женское естество Линетт, вырвав стон желания, потом нежно гладил ее атласную плоть. Линетт тихо стонала, изгибаясь. Он улыбнулся, довольный своей мужской властью над ней, находя пальцем спрятанную точку наивысшего сладострастия.

Губы его заскользили по телу, повторяя путь, только что проделанный руками. Руки Линетт упали, перестав ласкать Хантера, когда ее собственное тело томилось в вожделении. Она вцепилась пальцами в простыни, голова металась по подушке, и она стонала от непрестанно растущего в ней желания. Женщина замерла, скорее удивленная, чем обрадованная, когда губы коснулись ее самого интимного и недоступного места. Когда его язык начал нежно ласкать, она стала прерывисто дышать, потом застонала и закричала от переполнявшего ее чувственного удовольствия. Напряжение внутри все росло и росло, превращая ее в трепещущее пламя, пока, наконец, она не испытала горячий взрыв наслаждения. Откуда-то изнутри возникли волны страсти, сотрясающие тело и расплавляющие горячим пламенем. Тело судорожно вздрагивало, и она, полностью отдаваясь страсти, закричала.

Некоторое время Линетт, ошеломленная, лежала неподвижно, ослабевшая от разрывавшего на части ее тело сладострастия, затем, повернув голову, посмотрела на Хантера влажными глазами.

— О-о, Хантер…

Потом ее взгляд опустился на его все еще напряженный фаллос, и она удивленно снова подняла глаза на Хантера.

— О-о, — виновато выдохнула она, но ты… что…

— Не беспокойся, удовольствие от меня никуда не денется.

Он погладил ее по щеке.

— Но я была такой эгоистичной.

Она инстинктивно потянулась и обхватила пальцами фаллос. Хантер, закрыв глаза, тихо застонал.

— Нет. Поверь, любовь моя, я испытал огромное наслаждение, наблюдая, как ты подходишь к оргазму. Очень эгоистично, но я хотел бы, чтобы ты испытала это еще раз.

Он осторожно поглаживал пальцем сосок Линетт.

— А если ты сейчас еще раз потрогаешь меня там, я чувствую, что тоже получу наслаждение.

Линетт с готовностью взяла в руку фаллос. Видя, какую реакцию это вызывает в нем, она немного поимпровизировала, поглаживая и растирая, дразня его разгоряченную плоть, пока, наконец, он не остановил ее.

— Все, подожди. Я сейчас кончу, — прошептал он. Глаза его стали какими-то дикими. — Но вначале я снова хочу взять тебя.

Он скользнул пальцами между ног Линетт, которая удивленно поняла, что в ней опять поднимается горячее нетерпение. Наконец, он оказался между ее ног. Она подалась навстречу, принимая его в себя. Член был твердым и требовательным, он будто разрывал ее. От обволакивающего ощущения чего-то жаркого и плотного Хантер почти потерял чувство реальности.

— О Боже, мне так хорошо, — пробормотал он, медленно входя в нее, а потом почти полностью вынимая фаллос. Линетт что-то шептала, ничего не понимая, забывшись от удовольствия и счастья. Она двигала бедрами, поднималась ему навстречу, желая, чтобы он глубже и скорее вошел в нее. Но мужчина не спешил, продолжал свои замедленные плавные движения, дразня ее и себя, доводя почти до безумного оцепенения.

Но потом, больше не в силах выдержать это, Хантер стал двигаться быстрыми сильными толчками, разжигая их страсть все больше и больше, пока влюбленные одновременно не испытали белый горячий взрыв, потрясший их тела. Хантер судорожно вздрагивал, изливая в нее свое семя. Из его горла вырвался почти звериный крик. Линетт обвила его руками, крепко прижалась; ее сотрясали точно такие же судорожные толчки. Он притих, тяжело дыша у ее уха. — Я люблю тебя, — слабым голосом пробормотал он. — О Боже, Линетт, я все еще люблю тебя.

На следующее утро Хантера разбудили нежные, точно прикосновения крыльев бабочки, поцелуи. Он, улыбаясь, открыл глаза.