Глава 3

Я ехал домой, сгорая от стыда. За окнами машины проносились холодные улицы, но я не замечал ничего вокруг.

У меня нет детей, и все же я привык относиться с заботой к пациентам. Благодаря встрече с Лорен я почувствовал, через что проходят родители шлюх и преступников.

Выражение неуверенности, вспыхнувшее в глазах, когда она узнала своего бывшего врача, не было присуще ей в подростковом возрасте. Я подсчитал: теперь Лорен двадцать один год. Она вправе зарабатывать на жизнь чем хочет. Кроме того, танцевать стриптиз – вполне законное занятие.

Какого черта я вообще приперся на эту вечеринку? Почему не ушел, когда стало ясно, чем все закончится?

Потому что во мне, как и во всех особях мужского пола, находившихся в том номере, разыгралась эротическая фантазия.

Робин не спала, дожидаясь меня, однако в тот вечер я оказался не самой веселой компанией.

Ночь я провел плохо и проснулся на следующий день, обдумывая мучительный вопрос: как я должен реагировать, и должен ли вообще, на эту встречу? В восемь часов обратился в службу телефонных сообщений, и там сказали, что Лорен звонила в полночь и просила записать на прием.

– Она казалась взволнованной, – заявила оператор. – Я знаю, что у вас отменен сеанс в два часа, поэтому назначила ей на это время. Все правильно, док?

– Конечно, – ответил я, внезапно похолодев от страха. – Спасибо.

– Это моя работа, док.

Ровно в два часа раздался дверной звонок, и мое сердце учащенно забилось. Пациенты, приходившие впервые, обычно ждали у ворот. Звонок в дверь означал, что Лорен открыла щеколду и самостоятельно прошла через сад. Собака не лаяла – Робин уехала за покупками и взяла Спайка с собой.

Я поставил кофе, к которому даже не притронулся, и поспешил к двери.

Лорен я узнал с трудом. Лицо девушки казалось незнакомым без косметики, а светлые волосы были просто расчесаны на пробор.

Правда, голубые глаза остались прежними, но их выражение изменилось, стало более жестким.

В двадцать один год Лорен выглядела моложе, чем в пятнадцать. Белая джинсовая рубашка и джинсы свободного покроя скрывали фигуру от шеи до лодыжек. Рубашка застегнута на все пуговицы. Джинсы подчеркивали тонкую талию и мягкую линию бедер. На ногах белые парусиновые тапочки. На плече у девушки висела большая кожаная сумка прекрасной выделки, явно дорогая.

– Привет, Лорен.

Глядя куда-то мимо меня, она протянула руку. Ладонь оказалась холодной и сухой. Я был в не слишком радостном настроении, но, когда она все же посмотрела мне в глаза, изобразил улыбку.

Лорен не улыбнулась в ответ.

– Теперь работаете дома? У вас мило.

– Спасибо. Проходи.

Я повел ее в кабинет. Она шла очень быстро – торопилась на сеанс так же, как раньше спешила сбежать с него.

– Приятная обстановка, – сказала Лорен, когда мы вошли. – По-прежнему лечите детей и подростков?

– Я сейчас почти не занимаюсь частной практикой.

Она застыла в дверях.

– Ваша помощница не упомянула об этом.

– Моя работа в основном связана с консультированием. Уголовные дела, судебные разбирательства. Однако для бывших пациентов мои двери всегда открыты.

– Да, я видела ваше имя в газете. Что-то связанное с перестрелкой на школьном дворе. Получается, вы – известная личность.

Она продолжала смотреть словно сквозь меня.

– Ну что ж, проходи.

– Та же самая, – сказала Лорен, кивая на старую кожаную кушетку.

– Это вроде антиквариата.

– Чего не скажешь о вас. Вы почти не изменились.

Я не ответил.

– А я изменилась?

– Ты повзрослела.

– Точно?

Она потянулась было к сумке, но вдруг остановилась. На лице появилась улыбка.

– Вы все еще не курите?

– Извини, нет.

– Грязная привычка. От матушки унаследовала. Ее тут напугали несколько лет назад. Нашли затемнение в легких. А потом выяснилось, что это просто пятно на снимке – врач оказался идиотом. Курить она, правда, все равно бросила, поэтому хоть какая-то вышла польза. А вот меня это не остановило. Люди вообще слабые существа. Да вы сами знаете, на том и зарабатываете.

– Люди склонны делать ошибки.

Лорен начала качать ногой.

– Тогда, на приеме, я задала вам жару, не так ли?

– Ничего такого, с чем бы я не встречался раньше.

– Я, наверное, этого не показывала, но мне начала нравиться идея терапии. Психологически я была готова к ней. Только они решили прервать сеансы.

– Твои родители?

Удивление в моем голосе заставило ее покраснеть.

– Выходит, они вам не сказали, – произнесла Лорен ледяным тоном. – А заверяли меня, что сообщили. Я не поверила и оказалась права.

– Мне лишь позвонили, чтобы отменить сеанс. Без всяких объяснений. Я звонил вам домой несколько раз, никто не ответил.

– Скотина, – бросила она с внезапной яростью. – Вот задница.

– Твой отец?

– Лгун несчастный. Он обещал, что все объяснит. Это было его решение. Лайл не переставал жаловаться на дороговизну сеансов. В день, когда я должна была к вам прийти, он забрал меня после школы. Думала, он хочет удостовериться, что я вовремя прихожу на прием. Решила, вы все-таки настучали про мои опоздания, и жутко разозлилась. Но он не повез меня к вам, а направился в другую сторону – в Долину, на поля мини-гольфа в семейном центре развлечений. Припарковался, заглушил двигатель и сказал: "Вместо того чтобы сидеть с нянькой, которая берет сто баксов в час, будешь проводить свободное время с папочкой". – Лорен закусила губу. – Правда, это звучало так, словно он приревновал меня к вам?

Пока я обдумывал ответ, она спросила:

– Тем не менее соблазнительное предложение, вам не кажется?

Я продолжал размышлять. Предположил:

– Лорен, он не пытался...

– Нет, он меня и пальцем не тронул. Ни по-отцовски, ни из каких-либо грязных побуждений. Если честно, я вообще не помню, чтобы Лайл ко мне прикасался. Он скользкий тип. Кстати, они с мамой все же разбежались. Завел себе какую-то бабу – подцепил на работе. Значит, родители так и не сказали вам, что это не я решила прервать сеансы. Они всегда мне врали.

– О чем?

Наши глаза встретились. Ее взгляд сразу стал суровым.

– Уже не важно.

– Что произошло в тот день, когда вы играли в гольф?

– Что произошло? Да ничего особенного. Сыграли несколько лунок, мне все надоело, и я начала ныть, чтобы меня отвезли домой. Он постарался переубедить меня. Тогда я села на газон и отказалась трогаться с места. Лайла это взбесило, хотя в итоге он сдался. Мать торчала в своей комнате, было видно, что плакала. Я решила – из-за меня. Я тогда думала, что все проблемы дома из-за меня. Эта мысль сидела в мозгах, будто заноза. Теперь-то я знаю, что у них и без того забот хватало.

Она скрестила ноги.

– Через несколько недель он ушел. Подал на развод, ничего ей не сказав. Она пыталась потребовать с него алименты, но Лайл заявил, что бизнес в упадке, и не дал нам ни цента. Я посоветовала подать на него в суд, только мать не стала. Она никогда не была борцом.

– Значит, ты жила с матерью?

– Некоторое время. Если называть это жизнью. Пришлось переехать на квартиру в Панорама-Сити. Настоящая дыра – стрельба по ночам и тому подобное. Нас засасывало все глубже и глубже, мы были разорены, мама постоянно плакала. А я начала новую жизнь, потому что Джейн уже не пыталась меня воспитывать. Я могла делать все, что захочу. Иными словами, со мной она тоже не стала бороться.

Лорен взяла салфетку из коробки, которую я всегда держу наготове, и смяла ее.

– Мужики – скоты, – сказала она, глядя в упор. – Давайте поговорим о вчерашней ночи.

– Прошлая ночь была недоразумением.

Ее глаза сверкнули.

– Недоразумением? И все? Вы знаете, в чем проблема этого долбаного мира? Никто не может просто сказать, что ему очень жаль.

– Лорен...

– Забудьте. – Она махнула салфеткой. – Не надо было вообще приходить.

Лорен начала рыться в сумочке.

– Конец сеанса. Сколько вы берете сейчас, когда ваше имя упоминается в газетах?

– Пожалуйста, Лорен...

– Нет, – сказала она, вскакивая. – Это мое время, и не говорите, как им распоряжаться. Никто больше не указывает, что я должна делать. Это мне и нравится в моей работе.

– Контроль над ситуацией, – кивнул я.

Она положила руки на бедра и посмотрела на меня сверху вниз.

– Я знаю, это обычный психоаналитический треп, но вы правы. Вчера вы, вероятно, были слишком возбуждены, чтобы заметить: все же мы контролировали ситуацию – Мишель и я. А парни вокруг стояли с отвисшими челюстями и набухшими членами. Так что нечего держать меня за безмозглую шлюху.

– Я ни за кого тебя не держу.

Ее ладони сжались в кулаки, она пододвинулась ближе.

– Тогда почему вы сбежали, почему вам было стыдно за меня?

Пока я думал, что ответить, она всезнающе ухмыльнулась.

– Вы меня захотели, и это вывело вас из себя.

Я сказал:

– Если бы ты была незнакомкой, возможно, я бы остался. Но я ушел, потому что мне стало стыдно за себя.

Она еще раз ухмыльнулась:

– "Возможно, остался бы"?

Я не ответил.

– Мы ведь не знакомы, разве не так?

– Ты находишься здесь...

– Ну и что?

– Лорен, когда ты пришла за помощью, тогда, в первый раз, я был обязан тебе помочь. Словно приемный отец. Вчера я почувствовал, что мое присутствие смущает тебя. Однако ушел я по другой причине.

– Как благородно. Да это у вас все перепуталось в голове! Как и другие парни, вы... Ладно, я получила то, за чем пришла. И хочу заплатить.

– Не за что платить.

– О, есть за что. У вас и степень, и уважение, и в ваших глазах я всего лишь грязная стриптизерша. А если я заплачу, мы будем на равных.

– Лорен, я не осуждаю тебя.

– Вы только так говорите.

Она достала пачку денег из кармана.

– Какова такса, док?

– Давай лучше побеседуем о...

– Сколько? – потребовала Лорен. – Сколько вы берете за час?

Я назвал сумму. Она присвистнула.

– Неплохо.

Пересчитала банкноты, протянула мне:

– Вот, пожалуйста. Даже декларировать не надо. Не провожайте, я найду выход.

Я все равно направился за ней. Подойдя к двери, Лорен повернулась и сказала:

– Заметили пачку, из которой я вам заплатила? Это мои чаевые. Мне всегда платят хорошие чаевые.

Глава 4

И вот теперь, четыре года спустя, я должен был говорить с ее матерью.

Миссис Джейн Эббот.

Значит, она снова вышла замуж. Может, ее жизнь наладилась? Или затемнение в легких опять появилось? Мне было любопытно, но я не умру, не зная ответы на эти вопросы...

И вообще жизнь шла бы намного проще, если бы я не отвечал на все телефонные звонки.

Напыщенная фраза о приемном отце, сказанная Лорен, теперь звенела у меня в ушах. И я откладывал разговор с Джейн сколько можно. Сварил кофе, убрался в и без того чистой кухне, проверил запасы в кладовке. Вернувшись на кухню, заметил, что забыл вставить фильтр в кофеварку Поэтому пришлось варить кофе заново – еще несколько минут отсрочки. Когда я все же сел, чтобы выпить чашечку, то плеснул в кофе бренди, не торопясь выпил, просмотрел газеты, которые уже прочитал от первой до последней страницы.

Наконец тянуть дальше было невозможно. Уставясь на громадную сосну, почти полностью закрывавшую вид из кухонного окна, я набрал номер.

После двух гудков раздалось "Алло?".

– Миссис Эббот?

– Да, кто говорит?

– Доктор Делавэр.

На несколько секунд повисла тишина.

– Я не знала, позвоните ли вы. Вы меня помните?

– Вы – мать Лорен.

– Мать Лорен, – горько повторила она. – Я звоню из-за нее, доктор. Моя девочка пропала. Ее нет уже неделю. Я знаю, вы работаете с полицией, видела ваше имя в газетах. Лорен тоже видела. Это ее потрясло. А вы ей всегда нравились. Мой муж – бывший муж – запретил ей ходить к вам. Он был очень скупым человеком и, думаю, сейчас тоже не изменился. Лорен не виделась с ним много лет. Но я звоню не из-за этого. Она живет отдельно, только теперь что-то не так. Я позвонила в полицию на третий день после ее исчезновения, а там сказали, раз Лорен совершеннолетняя и нет признаков уголовного преступления, они ничего не могут поделать. Мне дали понять, что не воспринимают мое беспокойство всерьез. Посоветовали написать заявление и ждать. Но я знаю, Лорен не уехала бы вот так, ничего не сказав.

– Она раньше уезжала куда-нибудь?

– Иногда. И ненадолго.

– Значит, вы постоянно поддерживаете связь? – спросил я, гадая, занимается ли Лорен до сих пор стриптизом и знает ли об этом ее мать.

– Да, конечно. То я позвоню, то она. Мы стараемся поддерживать связь, доктор Делавэр.

Тут она добавила: "Я теперь живу в Долине", словно это объясняло, почему они созванивались, а не встречались.

– Где живет Лорен?

– В городе. Недалеко от "Мили чудес". Она не уехала бы просто так, не сказав мне, доктор. И соседу по квартире Лорен тоже ничего не сообщила. Кроме того, не похоже, чтобы она собирала вещи. Мне очень страшно.

– Уверен, этому найдется какое-нибудь объяснение.

– Пожалуйста, доктор Делавэр. У вас ведь есть знакомые в полиции, они вас послушают. Вы знаете, к кому можно обратиться за помощью.

– Дайте мне адрес Лорен.

Она назвала номер дома на Хаузер-стрит.

– Это недалеко от Шестой улицы, рядом с музеем Ла-Бреа. Я водила ее туда, когда она была маленькой. Пожалуйста, доктор, позвоните своим друзьям-полицейским, чтобы они отнеслись к этому серьезно.

Моим ближайшим знакомым копом был Майло. Только он служил в дивизионе полиции Западного округа Лос-Анджелеса, а Хаузер относилась к округу Уилшир. Петра Коннор, еще одна моя знакомая, работала в отделе по расследованию убийств в Голливуде. Пара детективов, разыскивающих убийц. Но я не стал сообщать об этом Джейн Эббот.

– Позвоню, – пообещал я.

– Огромное спасибо, доктор.

– Как дела у Лорен?

– Вы будете гордиться ею. Она... То есть мы пережили несколько ужасных лет после ухода отца. Лорен бросила школу... А вот потом смогла взяться за ум, получила аттестат, посещала неполный колледж[3], окончила его с отличием и осенью поступила в университет. Она только отучилась первый семестр, занимается психологией, хочет быть психиатром. Я знаю, это вы на нее повлияли. Лорен восхищается вами, доктор. Всегда говорила, какой вы заботливый.

– Спасибо, – сказал я, несколько ошарашенный. – Сейчас каникулы в университете, студенты часто путешествуют в это время.

– Нет. Лорен никуда бы не поехала, не предупредив меня и без багажа.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Вы хороший человек, я и раньше не сомневалась. Вы очень повлияли на нее, доктор. Лорен видела вас лишь два раза, но и этого оказалось достаточно. И однажды заявила, что лучше бы вы были ее отцом, а не Лайл.

Я позвонил Майло домой и услышал автоответчик, говоривший голосом Рика Силвермана. Тогда я набрал номер отдела по расследованию убийств Западного округа Лос-Анджелеса.

– Майло Стерджис слушает.

– Доброе утро. Звоню тебя разбудить.

– На это есть рассвет, парень.

– Работаем в выходные?

– А что, разве выходной?

– Вроде количество убийств снизилось.

– Так и есть, – ответил Стерджис. – И теперь мы прикованы к старью, которое не удалось раскрыть по горячим следам. Я чувствую себя археологом на раскопках. Что случилось?

– Можно попросить об одолжении?

Я рассказал ему о происшедшем, а также о том, что Лорен – моя бывшая пациентка. Майло понял и не стал задавать лишних вопросов.

– Сколько ей лет?

– Двадцать пять. В отделе по розыску пропавших матери сказали: единственное, что она может сделать, это написать заявление.

– Она написала?

– Я не спросил.

– Значит, мать хочет, чтобы делу дали ход... По правде говоря, ребята из розыскного абсолютно правы. Она совершеннолетняя, не инвалид, признаков насилия нет, навязчивых поклонников тоже. Первые несколько недель такие заявления просто лежат в столе.

– А если бы она была дочкой мэра?

Длинный вздох.

– А если я завтра исчезну, стартовав на легком самолете с мыса Код? Хорошо, если меня отправятся искать два пьянчуги в гребной шлюпке. Эскадрильи истребителей и вертолетов поднимать уж точно не будут. Ладно, позвоню ребятам из отдела. Ты больше ничего не хочешь рассказать о девушке?

– Она только-только поступила в университет, однако, вполне вероятно, занимается кое-чем менее пристойным.

– Это чем же?

– Четыре года назад она работала стриптизершей на частных вечеринках. Возможно, продолжает подрабатывать.

– Это тебе ее мама рассказала?

– Нет, сам узнал. Не спрашивай как.

На другом конце провода помолчали.

– Бог с ним, диктуй ее полное имя.

Я продиктовал.

– Итак, мы ищем плохую девочку?

– Не утверждаю, – отрезал я. – Мне известно только то, что она танцевала стриптиз.

Майло никак не среагировал на мое внезапное раздражение.

– Это было четыре года назад. Чем она еще занималась?

– Отучилась семестр в университете. На "отлично", если верить матери.

– Мама замечает только лучшие стороны своей дочки?

– Матерям это свойственно.

– А в данном случае?

– Я не знаю. Говорю же, Майло, это было давно.

– Твои собственные раскопки?

– Что-то вроде.

Майло обещал перезвонить в ближайшее время. Я поблагодарил и повесил трубку. Побегал дольше обычного, вернулся домой насквозь пропотевший, помылся, оделся, спустился к пруду. Сегодня меня почему-то не радовала его спокойная красота. Вернувшись в кабинет, я занялся делами об опеке. Некоторое время спустя поймал себя на том, что думаю о Лорен.

От стриптиза к учебе на "отлично" в университете... Неплохой скачок. Я решил позвонить Джейн Эббот и сказать об исполнении ее просьбы. Возможно, на том все и закончится.

На этот раз сработал автоответчик. Мужской механический голос, одна из тех готовых записей, которые женщины приобретают по соображениям безопасности. Я оставил сообщение и поработал еще несколько часов. Вскоре после полудня поехал в Вествуд, купил итальянский сандвич с пивом и вернулся в парк Холмби. (Я здесь обычно ем на скамейке, стараясь не привлекать внимания пожилых людей, наслаждающихся зеленой травкой, а также нянь, выгуливающих богатых деток.) Когда вернулся, лампочка на автоответчике мигала с немым укором.

Звонок от Майло, голос которого казался еще более усталым, чем утром: "Привет, Алекс. Я насчет Лорен Тиг. Позвони, как только сможешь".

Я схватил телефон. Ответил другой детектив, так что пришлось подождать, пока найдут Майло.

– Мать все-таки подала вчера заявление. Ребята проверили биографию Лорен. На нее есть кое-что, Алекс. Они, правда, пока не говорили матери. Может, и вообще не станут.

– Что на нее есть?

– Проституция.

Я промолчал.

– Пока все.

– Это каким-то образом повлияет на то, будут ее искать или нет?

– Дело в том, Алекс, что еще не с чем работать. Они попросили у матери список друзей дочери, но она никого не знает. У детектива сложилось впечатление, что Лорен не особенно посвящала мать в свою личную жизнь. И ее отъезд не такое уж из ряда вон выходящее событие. Ее арестовывали даже в Неваде.

– В Вегасе?

– Нет, в Рино. На том направлении много девочек работает. Надеются подцепить водителей, перевозящих скот, покататься с дальнобойщиками денек-другой и поскорее заработать деньжат. Это исчезновение, возможно, часть ее образа жизни. Несмотря на то, что она стала студенткой.

– Лорен отсутствует уже неделю, не "денек-другой".

– Значит, осталась поиграть в казино. Или подцепила выгодного клиента, которого можно доить подольше. Понимаешь, дело в том, что мы ищем не мисс Сьюзи Сама Невинность, которая пропала из церковного автобуса.

– Когда ее в последний раз арестовывали?

– Четыре года назад.

– Здесь или в Неваде?

– Старый добрый Беверли-Хиллз. Она была одной из девочек Гретхен Штенгель, которых накрыли в отеле "Беверли монарх".

Тот отель, в котором Фил Харнсбергер устраивал мальчишник. Фасад отеля в стиле рококо промелькнул у меня в памяти.

"Мне всегда платят хорошие чаевые", – сказала тогда Лорен.

– В каком месяце четыре года назад?

– Какая разница?

– В последний раз я ее видел четыре года назад в ноябре.

– Подожди, я проверю... Девятнадцатого декабря.

– Гретхен Штенгель, – повторил я.

– Вестсайдская Мадам собственной персоной. По крайней мере, Лорен работала не на улице.

Я сжал телефонную трубку так, что у меня пальцы заболели.

– А наркотиками она не баловалась?

– В досье ничего нет. Только сопротивление при аресте. Но девочки Гретхен были известны своими вечеринками. Послушай, Алекс, вообще-то не в моих правилах лезть в сексуальную жизнь людей. Я даже не имею ничего против травки, если только из-за нее кто-нибудь не превращается в труп. И все же надо считаться с тем, каким образом Лорен зарабатывала себе на жизнь. Может быть, поссорилась с клиентом, а сосед по квартире покрывает ее ради мамаши. Я действительно не вижу серьезных причин для беспокойства.

– Вероятно, ты прав. А мать, видимо, не в курсе. Хотя кое-что она все-таки знает. Сказала, у Лорен раньше были неприятности. Согласись, вполне возможно, что после того ареста четырехлетней давности девушка решила изменить свою жизнь. И поступила в университет.

– Всякое бывает, – неохотно отозвался Майло.

– Знаю, знаю. Как всегда, необоснованный оптимизм с моей стороны.

– Он придает тебе юношеское очарование... Значит, ты лечил ее четыре года назад?

– Десять лет назад. А тогда было что-то вроде завершения терапии.

– Вот как? Десять лет – большой срок.

– Целая вечность.

Длинная пауза.

– Тем не менее ты до сих пор защищаешь ее.

– Просто выполняю свою работу. – Я удивился сухости, прозвучавшей в моем голосе. Поэтому решил избежать дальнейшего обсуждения и поблагодарил Майло за помощь.

Он сказал:

– Парень из розыскного пообещал обзвонить больницы.

– А морги?

– Морги тоже. Алекс, я знаю, тебе неприятно выслушивать грязь об этой девушке, но у нее наверняка был повод скрыться, никому не сказав. Лучше посоветовать матери, чтобы набралась терпения. В девяти случаях из десяти люди находятся.

– А если нет, то уже поздно что-либо делать.

Майло не ответил.

– Извини, – сказал я. – Ты и так сделал больше, чем мог бы.

Он засмеялся.

– Все нормально, не бери в голову.

– Может, пообедаем вместе?

– Конечно, как только разгребу это старье.

– Что там у вас?

– Да всего хватает. Убийство десятилетнего мальчика. Подозреваем родителей, но доказательств нет. Ограбление магазина двенадцатилетней давности. Без свидетелей. Даже заключение баллистической экспертизы отсутствует, потому что подонки стреляли из ружья. Пьянчуга, окочурившийся в парке восемь лет назад. И наконец, мое любимое: старушка, задушенная в собственной кровати еще при Никсоне; Не пора ли мне получить степень по античной истории?

– Или по английской литературе.

– То есть?

– В каждом деле есть свой сюжет.

– Это верно. Только придется забыть о хеппи-энде.

Глава 5

"Сосед по квартире покрывает ее".

Сосед, который ведет такую же жизнь, что и Лорен? Если это правда, то ему, конечно, нет смысла рассказывать все Джейн. Или полиции. Или кому бы то ни было.

Джейн Эббот утверждает, будто Лорен восхищалась мной. Верится с трудом, но если так, возможно, она упоминала обо мне в разговорах. Тогда я смогу выяснить что-нибудь у ее друга.

Я позвонил по номеру, который дала Джейн. Снова автоответчик с механическим голосом. Повесил трубку, не оставив сообщения.

Меня опять поразило, как резко изменилась жизнь Лорен. Хотя... Я ведь так мало знал о ее семье. Наверное, не стоит слишком удивляться. В душе зашевелилась мысль об отступлении. Все-таки это было десять лет назад, и я провел всего лишь два сеанса...

Я слишком легко согласился на прекращение терапии. Правда, Лайл Тиг никогда не принимал эту затею всерьез. Даже если бы я смог до него дозвониться, вряд ли бы он изменил свое решение.

Я старался успокоить себя тем, что в случившемся нет моей вины. И все же исчезновение Лорен не выходило у меня из головы. Когда бездействие стало совершенно невыносимым, я сел в свою "севилью" и направился к бульвару Сансет, а затем через Беверли-Хиллз и Стрип по дороге, идущей вдоль гребня Ла-Синега.