И все же он должен был признать, что было что-то успокаивающее в том, чтобы сидеть вот так на берегу и призывать корабль. В том, чтобы притворяться, будто в его власти заставить его появиться. Так он боролся со своей беспомощностью, держал ее на привязи.

Может, еще и поэтому он ощущал такое спокойствие, слушая, как Льена нараспев бормочет свои заклинания. Она также пыталась контролировать свой неуправляемый мир и мягко склонять его в пользу своего клана.

Как всегда, мысль о песнях Льены дала ему внутреннее ощущение тепла и защищенности, что было довольно-таки странно, учитывая, что он испытал не далее как полчаса назад в лагере. Тогда он гнал от себя мысль, что их могут втянуть в общую жизнь клана. А сейчас он сидел, съежившись, на теплом песке, и его воображение рисовало ему еще более мрачную картину.

Что, если взаимная неприязнь Джози и Леппо перерастет в открытый конфликт? Случись такое, и их с Джози вообще выкинут. И так в глазах клана они были существами, свалившимися с луны, без имени, без духа-хранителя, без личности. И если члены клана вынуждены будут выбирать между такими созданиями и одним из своих, они могут совсем выгнать их.

Айвен содрогнулся, представив такую возможность, и глубже зарылся в песок. Остаться тут совершенно одним! Без тех, кто мог бы защитить их от красивого, но зловещего лесного мира. Он снова вздрогнул, вспомнив те две ночи, полные ужаса, примерно месяц назад, и со страхом посмотрел на огромные деревья, стоявшие стеной на берегу озера.

Раньше он всегда ходил на озеро в сопровождении одного из охотников. Сегодня утром он впервые пришел сюда один. Кроме того, если не считать швейцарского армейского складного ножа, он пришел безоружным, не имея даже дубинки для обороны.

Раздался громкий всплеск воды – это выдры нырнули вглубь. За рыбой? Или их спугнула какая-то опасность? Где-то чуть ближе вскрикнула птица и скрылась в зарослях.

Айвен вдруг отчетливо услышал все звуки леса. Он вскочил на ноги и развернулся к опушке.

Позади него выдры вынырнули на поверхность, со свистом вдыхая воздух. Одна из них держала перемазанного в тине краба. Но теперь это мало утешало Айвена. Внезапно почувствовав все скрытые опасности леса, он не знал, оставаться ли на месте, где на песчаном берегу он был открыт со всех сторон, или пробираться назад, к лагерю.

Снова вскрикнула птица на длинной тревожной ноте, будто предупреждая: «Берегись!», и сам того не понимая, Айвен кинулся бежать. Он мчался, утопая по щиколотки в песке, наверх, к деревьям, и там споткнулся и упал. Несколько секунд он просто лежал на тропинке, прислушиваясь к молотящему в ушах пульсу и скрипу и стонам деревьев, качающихся на ветру. Сквозь эту тишину, нарушаемую лишь ветром, пробивались и другие звуки, определить которые он не мог. Тогда Айвен вскочил и оставшуюся самую крутую часть склона преодолел на четвереньках. Оказавшись на ровном участке, он помчался со всех ног, и в глазах у него мельтешили солнечные блики, похожие на леопарда.

Он ворвался на поляну весь мокрый от пота и рухнул на колени у костра. На камнях лежала рыба для него, но он был слишком взбудоражен, чтобы сейчас есть. У пещеры стояла Льена. Она задумчиво разглядывала его, потом окликнула Харно, и тот вышел следом за ней.

– Лучше ходить с оружием, чем так дрожать, – мягко посоветовал он Айвену и воткнул в песок рядом с ним копье с каменным наконечником.

Потом из пещеры вышел один из молодых охотников, по имени Орну.

– Будь как другая безымянная, – добавил он, ухмыляясь. – Носи с собой оружие, когда отваживаешься зайти в лес один.

Другая безымянная?

Айвен вопросительно взглянул на Харно.

– Где… она? – спросил он, с трудом выговаривая гортанные звуки.

– Ты имеешь в виду лунную женщину? – Харно пожал плечами и рассмеялся. – Она возомнила себя охотником. Льена и Агри говорили ей, что у женщин не хватает силы в руках для охоты, но она и слышать не желала. – Он снова рассмеялся над странными глупостями этих лунных людей. – Тогда я дал ей хорошее копье. Оно обезопасит тебя, сказал я. Тебя защитит сила копья, а не твоя хрупкая, как веточка, рука.

– Даже заклинания Льены не могут наделить силой такое тощее тело, как у нее, – согласился Орну и похлопал по своим бицепсам, показывая, какими должны быть руки настоящего охотника.

Но Айвен не сводил глаз с Харно, не веря своим ушам.

– Так она… охотится… сейчас? – Он был ошеломлен, представив, как Джози одна пробирается по лесу и в темных зеленых зарослях ее подстерегает бог знает что.

– Да она просто играет в охоту, чтобы позлить Леппо. Она женщина. И она так же слаба, как лунные лучи, которые пятнами ложатся на землю ночью. А вот ты… – Он критически и с сомнением осмотрел Айвена, но решил быть к нему добрым. – Ты – мужчина, рожденный быть охотником.

Айвен вовсе не был в этом уверен, но Харно уже принял решение и теперь тянул его к самой большой пещере.

– Пойдем, – сказал он, – мы должны подготовить тебя к охоте.

– Нет… а как же Джози… – запротестовал Айвен.

– Джо-зи, – повторил Харно, с трудом произнося непривычные звуки. – Неподходящее имя для человека. Оно ничего не означает.

– Ну, пусть безымянная, – поправил себя Айвен, отстав от Харно, – вы должны… помочь ей. В лесу опасность.

– Я же сказал тебе, – напомнил ему Харно, – что у нее мое лучшее копье. И за ней следом идет Тарек. С ней ничего не случится.

– Но Тарек еще ребенок. Харно покачал головой.

– Только годами. По сравнению с лунной женщиной он прекрасно разбирается в лесной науке. Если он ей понадобится, он окажется рядом.

С этими словами он завел Айвена в пещеру.

После яркого утреннего солнца Айвен сначала почти ослеп в этой темноте и просто шел за Харно, который держал его за руку. После резкого поворота в туннеле он заметил далеко впереди струйку дыма. Пройдя под каменной аркой, они оказались в пещере с высокими сводами, освещенной рядами небольших костров.

На первый взгляд это место казалось немного диким. Стены и потолок украшали многочисленные рисунки. Оглядываясь по сторонам, Айвен рассмотрел громоздкие фигуры слона, медведя и бизона, чуть более изящные очертания антилопы и волка и еще какого-то животного, по осанке похожего на тигра. Среди них были разбросаны фигурки неандертальских охотников. Они были искусно, нарисованы земляными красками и очень походили на живых людей. В мерцающем свете факелов казалось, что их руки и ноги движутся.

– Охота начинается здесь, среди духов, – прошептал Харно и показал в дальний угол пещеры, где Леппо сидел на корточках перед незаконченным рисунком косматого существа, напоминающего буйвола.

Когда они приблизились, Леппо оглянулся и нахмурился.

– Зачем ты привел это существо сюда? – резко спросил он, остановившись и не дорисовав большой изогнутый бивень.

Айвен заметил, что вторая рука, которую обожгла Льена, висела безжизненно.

– Ему нужно учиться быть мужчиной, – просто ответил Харно.

– Что толку ему от наших мужских дел? Он ведь лунный человек.

– Но он выбрал землю, – напомнил Харно. – Если ему суждено занять место среди нас и получить имя, он должен научиться видеть. Никто не может выжить в лесу, если не знает, как жить в мире с животными, на которых охотится.

Леппо развернулся к отцу и злобно спросил:

– Так ты хочешь, чтобы это существо пошло с Нами? Ты хочешь, чтобы он оставил отпечаток своей ладони здесь, среди духов и подобий избранной добычи?

– Иначе он погибнет на их клыках и бивнях, – ответил Харно, кивком показывая на рисунки. – И ты это знаешь.

– А еще я знаю, что он не человек, – заявил Леппо. Он рванул Айвена за воротник изорванной грязной рубахи и обнажил бледную кожу плеч. – Как он может погибнуть, как мы? Под этой кожей нет крови. Посмотри на нее, она белая, как брюхо рыбы, что прячется на дне озера.

– Но даже у рыбы течет кровь, когда ты ее режешь, – возразил Харно. – Почему бы тогда нашим лунным братьям быть другими?

– Потому что они упали с неба, и с ними ничего не случилось.

– Это было до того, как земля приняла их. До того, как Льена отметила их глиной, размоченной в слюне. Теперь они такие же смертные, как и все остальные. И мы не можем отказать этому безымянному в праве оставить здесь отпечаток своей ладони.

– Да я скорее разделю рисунок с ребенком вроде Тарека, – проворчал Леппо, но, тем не менее, отодвинулся в сторону, задумчиво наблюдая, как Харно подобрал тонкий корешок, пожевал и размочалил его конец и передал Айвену.

– Животный дух ждет нашего знака, – торжественно объявил Харно. – Поставь свою печать поверх его подобия, и у него не будет власти над тобой. Как истинный охотник ты станешь его освободителем, ибо здесь он найдет убежище – здесь, среди творений твоих рук, – когда тело его погибнет в лесу.

Осознавая всю значимость происходящего, Айвен внимательно осмотрел маленькие каменные горшочки, стоявшие у стены под рисунками. В них были разные краски. Некоторое время он сомневался, переводя взгляд с незаконченного рисунка на горшки, потом, наконец, решился и макнул свою «кисть» в черную краску. Больше всего его очаровала голова животного с изогнутыми бивнями и большим влажным глазом, которым оно взирало со стены, будто умоляя дать ему жизнь духа. Взяв кисть обеими руками, он обвел глаз, придав ему еще большее сходство с живым. Потом он подкрасил основание бивней, нанес несколько белых полосокг так что они засверкали, как настоящие.

Он так увлекся рисованием, так углубился в создание подобия этого дикого животного, что на некоторое время утратил чувство реальности. Он словно очутился в мрачном лесу, выслеживая чью-то тень, мелькающую впереди.

Голос Харно вернул его в дымную пещеру.

– Видишь, – прошептал тот, – дух откликается на его призыв. Дух пришел, когда он позвал.

– Да, возможно, у него есть дар видения, – согласился Леппо, – но это еще не делает его охотником.

– Что толку с охотника, если у него нет глаз? – возразил Харно.

– Что толку от глаз без сильной руки?

Харно вздохнул и осмотрел галерею рисунков, теснящихся на стенах.

– Он обретет силу, когда придет время, – пробормотал он и положил свою мозолистую руку на плечо Айвену. – В душе он мужчина, я знаю.

Он говорил с такой спокойной уверенностью, что Айвен не решился с ним спорить, сказать, что при мысли об охоте у него возникает внутренняя дрожь. Она казалось ему слишком жестоким и опасным занятием. И к тому же, хотя он и провел всего несколько недель в этом древнем мире, у него не осталось иллюзий по поводу его храбрости. Здесь, в пещере, все было по-другому. Здесь, где кисть и краски оказались послушны его руке, он чувствовал себя как дома. А вот там, в лесу! Когда он столкнется с животным из плоти и крови!

Когда Леппо заговорил, он отогнал от себя эти мысли.

– Мне плевать на то, что ты говоришь. У этого лунного создания кишка тонка для охоты. Посмотри ему в лицо, и ты сам поймешь.

– Я читал у него в сердце, а не на лице, – решительно заявил Харно.

– Почему же тогда он молчит? Почему его сердце не заявит это громко?

– Доверься глазам, а не ушам, – посоветовал ему Харно. – Безымянный высказался через свои руки. Посмотри.

Айвен вслед за Леппо посмотрел на рисунок и к своему удивлению понял, что он завершен. Последние штрихи, что он добавил к голове, сделали зверя удивительно живым. Наклоненные бивни и раздувающиеся ноздри были такими настоящими, что казалось, он сейчас начнет рыть копытом землю или зарычит на этих двуногих чужаков.

– Это действительно чудо, – признал Леппо. – Он только и ждет благословения Льены, чтобы воссоединиться со своим духом.

– Тогда не будем заставлять духа ждать, – скомандовал Харно, и Леппо помчался к выходу. Но уже через несколько минут вернулся в сопровождении всех остальных членов клана, среди которых была и Льена.

Ради такого случая она надела свою накидку из перьев и при свете факелов раскрасила себе лицо красками Леппо. Приготовившись, она начала танцевать, потрясая пустой тыквой с камешками внутри и притопывая в ритм ногой. Когда в пещере стало нечем дышать от поднятой ею пыли, она запела одно из своих заклинаний, напоминавших своими гортанными звуками порывы ветра.

Но в отличие от других ее песен в этой не было спокойствия. В ней был какой-то намек на испытание, опасность, что держало весь клан в напряжении. Наблюдая за тем, как они подались вперед, внимая каждому слову, впитывая каждую ноту, Айвен еще раз поразился, насколько сильно эти люди были похожи на его древнее представление о них. Именно такими они и должны были быть, чтобы выжить здесь. Они со своим тяжеловесным строением и грубыми чертами лица, иногда больше похожие на обезьян, чем на людей, были истинными обитателями далекого прошлого. Особенно Леппо – его татуированные надбровные дуги и тяжелые мощные руки наводили на мысль, что он может противостоять всему, чем угрожает доисторический лес.

Украдкой рассматривая то одно увлеченное лицо, то другое, Айвен на некоторое время отвлекся от песни и не заметил, как стал центром внимания. Еще минуту назад он был простым зрителем, и вот уже песнь адресована непосредственно ему. Льена, танцуя, приблизилась к нему вплотную. Потрясая тыквой, она подталкивала его к рисунку.

Он чувствовал его спиной, ощущая, как единственный глаз зверя уперся в него. А люди вокруг со вздохом подхватили песню Льены, и мощный звук их голосов заполнил своды пещеры.

Как-то вдруг стало жарко и душно. Айвен потер глаза, слезившиеся от пыли и дыма. При каждом вдохе сухой воздух обдирал ему горло, и он задыхался.

– Я дарую тебе это сходство, – монотонно распевала Льена. – Это дар людей. Прими его, прими его.

И снова она потрясла тыквой прямо перед его носом, заставляя посмотреть на рисунок. Впервые его глаза и глаза буйвола встретились. Во всяком случае, ему так показалось.

– Кто ты? – казалось, беззвучно спросил его зверь. – Чего ты хочешь от меня?

Ответ пришел в виде кремниевого ножа, который Льена сунула ему в руку.

– Прикоснись им к зверю, – нараспев подсказывала она. – Назови его своим братом.

Братом? Он ничего не понимал. Несколько секунд он стоял совершенно растерянный, открыв рот, пока все остальные пели, а рисованный зверь, еще более живой, чем когда-либо, выжидающе смотрел на него из своей каменной ниши.

Но чего он ждал? Какое братство может он предложить этому зверю, которого сам же и нарисовал?

– Дай ему знак, – напевала Льена, – отметь его своей кровью.

И тут он понял, что от него требовалось. Взглянув на иззубренный край ножа, он быстро спрятал его.

– Ах, – вздохнули люди.

А Льена продолжала притопывать ногой, вторя биению сердца.

– Привяжи зверя к себе своей кровью. Заставь его откликнуться на твой призыв.

– Делай, – зашумели люди. – Сделай это, пока длится песня.

Айвен мысленно представил себе рваные края раны и, хотя уже поднес лезвие к руке, никак не мог заставить себя сделать надрез.

– Нет, – тихо пробормотал он, и нож выскользнул у него из рук.

Песня резко оборвалась. Льена, потрясенная его отказом, шагнула вперед. Подобрала нож и снова подала ему.

– Осторожнее, – прошептала она, будто боялась, что косматая фигура буйвола услышит ее, – если ты отвернешься, зверь возьмет тебя себе. И тогда уже ты превратишься в добычу.

Это было скорее предостережение, чем угроза. Айвен постарался взять себя в руки, намереваясь на этот раз послушаться ее. Но пока он еще колебался, Леппо шагнул вперед и вырвал нож у него из рук.

– Безымянный не принадлежит этой земле, – сказал он презрительно. – Вы видели цвет его кожи. У него в жилах течет молоко, жидкий лунный свет, и что с того проку? Только кровь сильна настолько, чтобы подчинить мир духов.

Сказав это, он поднес лезвие к плечу, подождал, пока возобновится песня, и провел им по тугим мускулам. Красно-черная от света факелов кровь фонтаном брызнула из раны и потекла по руке.

– Делай, – как и в первый раз пропели люди. – Сделай это, пока длится песня.

Он смочил пальцы в ране, повернулся к рисунку и быстрыми движениями поставил кровавые метки на горле и плече зверя.

– Готово, – пропела Льена. – Зверь привязан к тебе.

– … привязан к тебе, – повторили остальные, и песня понемногу стихла.

В наступившей тишине послышался кашель ребенка и легкое шарканье шагов. Никто даже не взглянул на Айвена. Все взгляды обернулись к Леппо.

– Ты – охотник, – провозгласила наконец Льена и уже собралась было потрясти тыквой в знак благословения, когда из туннеля послышались шаги, и в пещеру вошла Джози. На плече у нее лежало что-то темное.

– Я… тоже… охотник, – дерзко заявила она и выскользнула из-под ноши, которая с глухим стуком упала к ногам Леппо.

В свете факела все увидели, что это было: молодой олень с только что перерезанным горлом и запрокинутой головой.

– Это она его убила! – выпалил Тарек от порога зала. – Я там был. Я видел, как она бросила копье.

– А как же быть с духом животного? – спросила Льена, оборачиваясь к Джози. – Для этого животного нет рисунка. И теперь, когда ты его убила, его душе некуда деться.

– Мне плевать на ваши рисунки, – ответила по-английски Джози. – Как я уже сказала, – и тут она стукнула тупым концом копья по земле и перешла на язык клана: – Я… тоже… охотник. – Все это время она не сводила глаз с Леппо, будто ожидая, что он возразит.

Но он в ответ только задумчиво смотрел на нее, и в его глазах плясали отражения от пламени.