Дорвен подняла к лицу дрожащую руку.

К счастью, а быть может, волею Небесных Сил отряд Ламорика потерял в сражении всего троих лошадей и двоих людей. Остальные отделались ранениями, большая часть которых была нанесена арбалетными болтами.

— Нам крупно повезло, — качая головой, признал Конзар. — Из таких ловушек живыми не выбираются. О том, чтобы обратить ублюдков в бегство, — я вообще молчу. Мы их вовремя заметили, да и людей у них было слишком мало.

Рыцари повернулись на звук приближающихся к ним шагов. Через обломки и распростёртые тела к отряду в сопровождении Вэира и дюжины рыцарей направлялся лорд Морин. Дьюранд увидел, как руки нескольких рыцарей легли на рукояти мечей. Пробормотав сквозь зубы ругательство, Ламорик надвинул на голову шлем.

— Очень мило, — изрёк Вэир, упирая руки в боки.

— Следи за языком, — отозвался Оуэн, но Вэир лишь рассмеялся.

— Право, очень мило, — повторил он. — Только мы упёрлись вам в спину, как на нас тут же навалились. И сколько вы им заплатили?

— У меня в отряде есть погибшие, — прорычал Ламорик.

Вэир усмехнулся:

— Может, они вам угрожали? Так было дело? Вы шли в пол-лиге впереди нас. Что, они приставили вам к горлу мечи и велели молчать, покуда мы не подойдём? Так было дело? Вы струсили и пошли с ними на сделку?

— Вэир! — рявкнул Морин.

— Отзовите своего пса, милорд. После того как его побили, вам это не составит никакого труда, — произнёс Ламорик. В его голосе слышалось страдание, которое молодому лорду причиняли раны. — Морин, говорите, что хотели, и покончим с этим. Горячий нрав вашего рыцаря не оправдывает тот вздор, что он несёт.

Вэир рванулся вперёд, желая схватить Ламорика за горло, но дружки удержали его, схватив под руки и повиснув на плечах.

— Морин, от одного вашего присутствия становится дурно, — сказал Ламорик. — Вам больше нечего беспокоится о том, что мы будем путаться у вас под ногами. В Тернгир идут разные пути, и одной дорогой с вами я больше не поеду. Конзар!

— Я здесь.

— Гутред!

Пожилой оруженосец поднял голову от лежащего на дороге рыцаря, которому он перевязывал рану.

— Помогите остальным собраться. Мы выступаем. Нам надо ещё заехать в храм, чтобы похоронить убитых. Да, и пошлите людей, чтобы забить волов и убрать подводу с дороги.

Они похоронили покойников в маленьком городишке под названием Лейнсхолл и двинулись дальше на север по узким тропам, тянувшимся мимо безвестных деревушек и сел. Теперь отряд вёл Гермунд, знавший в Эрресте каждым камень. То и дело им навстречу попадались всадники странного вида; с веток деревьев, напуганные приближением отряда, срывались чёрные птицы.

Их путь лежал к Портстеирс — городу, лежавшему на расстоянии всего двадцати лиг от Тернгира. Рыцари, отправленные в авангард, возвращались с докладами о замеченных впереди одиноких всадниках, которые при появлении отряда пускались наутёк. Один раз до них донёсся затихающий вдалеке стук копыт. Дьюранду казалось, что со всех сторон на воинов устремлены сотни глаз. Он кинул взгляд на Дорвен и коснулся пальцами рукояти меча.

Бейден и двое оруженосцев поскакали вперёд в поисках ночлега.

— Я чувствую, что за нами гонятся. Эти ублюдки все ближе и ближе, — пробормотал Оуэн. — Будто огромная рука великана готова нас сграбастать. Мы ещё пожалеем, что с нами нет отряда Морина.

— Думай, что говоришь, — бросил Берхард.

Сыны Атти не должны поминать лихо, которого надеются избежать.

— Никогда не видел, чтобы разбойники нападали на такой большой отряд, — отозвался Оуэн. — Либо они сошли с ума, либо это только начало.

— Я бы чувствовал себя спокойнее, если б нам удалось найти на ночь кров, — неожиданно произнёс Эйгрин.

Солнце опускалось за горизонт. Смеркалось. Конзар встал в стременах и пристально посмотрел вперёд, на погрузившиеся в сумрак поля:

— Едут!

Из темноты показались оруженосцы и Бейден. От их лошадей шёл пар.

— Какие новости? — спросил капитан.

— На дорогах и вправду полно всадников, — ответил Бейден, обводя взглядом живую изгородь, тянувшуюся вдоль тракта, и холмы, темневшие вдалеке. — Может, нас заманивают, может, выжидают момент, когда напасть, — не знаю. Кони у них быстрые, нагнать их так и не удалось. Но мы нашли местечко, где можно остановиться на ночлег. Пахарь сказал, что деревушка называется Атторфол. Там есть, где укрыться и чем подпереть двери.

— Тогда нам надо поторапливаться, — склонил голову Ламорик.

Дьюранд никак не мог понять — каким чудом Бейдену удалось отыскать деревушку.

В закатном полусумраке деревья полностью скрывали село из виду. Когда Бейден и оруженосцы показали на одинокий невысокой холм, поросший дубами, — им никто не поверил.

Только подъехав ближе, членам отряда удалось разглядеть деревушку — две дюжины сараев и домишек, сгрудившихся на склоне холма, который огибала дорога. Крытые соломой и дранкой халупы, тёмные от влаги стены, поросшие мхом, — деревня производила жалкое впечатление. Слышался собачий лай.

— Черт возьми, Бейден, — выругался Берхард. — Здесь живёт хотя бы один благородный?

— Говорят, есть один рыцарь. Вассал герцога Гелеборского, — отозвался Бейден.

— Да помогут ему Небеса.

— Вы только поглядите! — улыбнулся Оуэн. — Настоящий каменный дом.

— Зелёный от мха, словно кусок заплесневевшей свинины, — поморщился Берхард.

Из усадьбы донёсся собачий вой.

Они ехали по узким деревенским улочкам. Протяжно блея, на отряд пялились бараны и овцы. Дьюранд чувствовал устремлённые на них взгляды из-за позеленевших от времени ставней. Все мужчины держали наготове оружие.

— Вы только поглядите, — Берхард ткнул пальцем на стоявшую посреди дороги корову. — Она разве что мхом не поросла. Не животное, а овощ какой-то. Я…

— Всем держать ухо востро, а рты на замке, — приказал Конзар.

— Сюрпризы нам ни к чему.

Из-за угла им навстречу вышел слуга-простолюдин.

— Сэр, — обратился к нему молодой лорд. — Я — Ламорик Гиретский, а люди, что стоят перед вами, — мои вассалы и спутники. С нами в пути приключилась беда, и мы просим вашего господина дать нам приют на ночь. В нашем отряде есть женщины.

Слуга, чем-то напоминающий гриб, смерил Ламорика взглядом.

— Мы никому не причиним зла, — сказал молодой лорд.

В повисшей тишине звякала сбруя и поскрипывали седла. Желающих заночевать в полях под открытым небом в отряде не было. Так и не проронив ни слова, слуга повернулся и пошёл прочь. Отряд тронулся вслед за ним и, поплутав по лабиринту сараев и курятников, остановился у лестницы, ведущей ко входу поросшей мхом каменной усадьбы. Дьюранд не сводил взгляда с бойниц и окон верхних этажей, готовый в любой момент выхватить меч.

Дверь со скрипом отворилось, из дома пахнуло могильным холодом. Рыцари, грохоча сапогами, поднялись по лестнице и шагнули во тьму усадьбы. Дьюранд постарался встать так, чтобы Дорвен оказалась за его спиной. Что бы ни произошло — первый удар он примет на себя.

Оказавшись внутри, рыцари обнаружили, что во тьме их ждёт лишь тощий слуга.

— Сэр Уарин Атторфольский, — объявил он.

Никто не отозвался, лишь зарычали псы. Два пса. Бейден начал было недовольно ворчать, но вдруг люди увидели, как в темноте двинулась чья-то тень.

Ламорик, прочистив горло, заговорил:

— Вас зовут сэр Уарин? Моё имя — Ламорик, я младший сын Абраваналя, герцога Гиретского. Люди, что стоят перед вами, мои вассалы и спутники.

В сумраке начали проступать очертания высокого человека, сидевшего во главе стола.

— Вы вошли в мой дом с оружием, — раздался грубый голос.

— С нами в пути приключилась беда, — при виде поднятой руки молодого лорда псы зашлись лаем. — Мы никому не причиним зла.

Слуга зажёг лампады, пахнувшие рыбьим жиром, и со стуком поставил их на стол.

— Значит, вам нужен кров и стол? — грозно спросил человек, который, по всей видимости, и был Уарином.

— Да, — отозвался Ламорик. — Всего на одну ночь Я с отрядом направляюсь в Портстеирс по поручению отца — не моргнув глазом, соврал молодой лорд.

Уарин что-то проворчал, и к нему кинулись слуги. Дрожащие огоньки лампад осветили лицо человека, согласившегося впустить отряд на ночлег. Перед рыцарями сидел угрюмый старик, чьё бледное лицо обрамляли густые пряди седых волос. По правую и левую руку от него поганками сидели две женщины, жеманно пряча глаза. Они даже не догадались предложить леди Бертране и Дорвен сеть.

Рыцари, чувствуя себя неловко, расселись по скамьям, и слуги внесли в комнату лепёшки и жёлтый круг сыра, больше напоминавший кусок воска. Бейден и Оуэн скорчили рожи, однако Ламорик, продолжая мило улыбаться, взял в руки ломоть хлеба и, поднеся его ко рту, впился в него зубами. Судя по вздувшимся на шее жилам, молодой лорд с тем же успехом мог попытаться откусить кусок от древка копья.

В тусклом свете лампад Дьюранд разглядел двух огромных серых мастифов, не уступавших размерами молодым бычкам.

— У вас в отряде много людей, — пробурчал хозяин.

— Да, это так, и мы с благодарностью примем то, что вы сочтёте возможным предложить нам. В последнее время вас не радовали гости?

— Нет. Какие сейчас гости? Голодно нынче.

Вновь появились слуги. Расставив по столам кружки, они принялись разливать пиво. Одна из женщин-поганок дёрнула Уарина за рукав.

— Эти две дамы — мои дочери, — запоздало представил их Уарин, и поганки склонили головы в поклоне.

В повисшей тишине рыцари жевали хлеб и отрезали куски от твёрдого желтоватого круга сыра, искренне надеясь, что перед ними действительно сыр.

Дьюранд заёрзал на скамье — опустив руку, он нащупал пару мужских перчаток хорошей выделки. Они были слишком новыми, чтобы принадлежать Уарину. Таких перчаток Дьюранд никогда раньше не видел.

— Сэр Уарин, — решился Ламорик. — Видели ли вы знаки, явленные на небесах?

— Видел. Молоко в половине крынок скисло.

Дьюранд поднял руку почесать подбородок, и локоть воина задел прошмыгнувший мимо слуга. Когда Дьюранд опустил взгляд на скамейку, то обнаружил, что перчатки пропали.

— На дороге я заметил странных всадников. Может, это посланцы. Может, соглядатаи. Вы что-нибудь о них слышали?

— На дорогах вечно встречаются странные путники. Особенно когда времена неспокойные. Ежели вы спрашиваете о короле и его родне, — сказал Уарин, — мне нечего вам сказать, мы ничего не слышали. Впрочем, с такими налогами, податями и оброками я уже ничему не удивлюсь. А сейчас ещё эта история со ссудой. Байка про охоту мало кому понравилась. Карломунд уезжает в сопровождении двух старших сыновей, а потом его привозят со сломанной шеей. Кто поверит в то, что государь просто свалился с лошади?

— Сэр Уарин, — с угрозой в голосе произнёс Ламорик.

— Король Рагнал никому никогда особо не нравился.

— А как насчёт герцога Гелеборского? Он предупредил вас о своих планах? Я слышал, в Тернгире соберётся Великий совет.

— Он будет действовать так, как сочтёт нужным.

— Он принёс присягу и клятву верности в храме Эльдинора.

— А сколько народу присягало и клялось в верности Карломунду?

— Некоторые назвали бы ваши слова изменой.

— А некоторые давно бы заметили, что час уже поздний! — старый рыцарь резко встал и, щёлкнув пальцами, дал знак собакам и дочерям. — Ешьте и пейте. Надеюсь, вы не задержитесь у нас долго.

Уарин в сопровождении собак и дочерей протопал по деревянной лестнице, проследовав в покои на верхнем этаже.

— Думаю, отец бы повесил его за такие слова, — устало пробормотал Ламорик.

Дорвен потупила взгляд.

— Да и за сыр его не грех вздёрнуть, — дёрнул головой Оуэн.

Ламорик ткнул пальцем вверх, туда, где располагались комнаты Уарина, и, обратив взгляд к Конзару, спросил:

— Как ты думаешь, нам угрожает здесь опасность?

— Уарин не похож на человека действия, ваша светлость — шёпотом отозвался капитан.

В темноте все ещё шныряли слуги.

— К тому же никто не мог знать, что мы остановимся здесь, — добавил Берхард.

— Надо выставить часовых, — заключил Конзар. — По человеку у каждого окна и ещё одного — у двери.

— Что же за ублюдки на нас напали? — почесал голову Оуэн. — Это были не обычные разбойники. Бейден, ты что скажешь?

— Простые разбойники никогда не нападут на отряд рыцарей, — согласился Бейден. — На дорогах есть добыча попроще, и её немало. Священники. Купцы.

— Ты слышал, что сказал Вэир, — промолвил Ламорик. — Он считает, что мы сами все подстроили. А если засада дело рук Морина? Согласитесь, это звучит дико. Однако проще всего уйти от ответа, обвинив во всем нас.

Дьюранд в это не мог поверить. Гоул явно не ожидал его увидеть. Если бы он знал, кто входит в отряд Ламорика, то и появление Дьюранда скорее всего не оказалось бы для него таким сюрпризом. К тому же, кроме молодого лорда и его воинов, по дороге ехал и Морин.

— Как собирается голосовать, герцог Монервейский? — неожиданно для всех громко спросил Дьюранд.

Лица рыцарей повернулись к нему.

— Герцог Северин, верный вассал государя, — начал Эйгрин тщательно подбирая слова. Ламорик пристально посмотрел на длиннолицего воина, но все же Эйгрин продолжил. — Его род знает, что такое честь. Он никогда не проголосует за низложение короля, даже под угрозой лишения всех владений — всех, до последнего акра.

Эйгрин кинул на Дьюранда взгляд, ожидая, что он скажет в ответ. Дьюранд заметил, что на него смотрят все, даже Дорвен. Сглотнув, он произнёс.

— Капитан… Человек, которого я убил… Я знал его по Ирлаку. Служил под его началом. Его звали Гоул.

Несколько рыцарей кивнули. Некоторые слышали имя сражённого Дьюрандом капитана, кое-кому доводилось даже сталкиваться с ним. Трое-четверо рыцарей выглядели озадаченными. Дьюранду стало интересно: сколько людей уже знает о том, что он служил Радомору? Что подумает о нем Дорвен?

— Это был человек Радомора? — уточнил Ламорик.

— Мне показалось, что он зол на Радомора. Я ведь убежал и Гоула, видать, строго наказали за то, что он упустил меня. Он назвал засаду «подарком» Радомору.

Люди за столом беспокойно заёрзали. Дьюранд сидел, понурившись, не смея поднять на Дорвен взгляд.

Оуэн потрясённо замотал головой:

— Не может быть. Радомор сражался в Гейтане. Он вёл в бой дружину отца под королевским стягом.

— Он сражался в авангарде и на второй день битвы был тяжело ранен, — кивнул Эйгрин, — и чуть не погиб. Славное начало воинской службы, которое могло там же и закончится.

— Но мне нечего делить с Радомором, — возразил Ламорик. — Он был женат на моей сестре. Ничего не понимаю!

Дьюранд содрогнулся. Радомор запер сестру своего шурина в башне. Дьюранд ещё никому об этом не рассказал, а сейчас уже было поздно. Слишком долго он откладывал.

Конзар кивнул:

— Морин был уполномочен представлять на Совете своего отца, — заметил он.

— Неужели смерть Морина должна была стать «подарочком» Радомору? — произнёс Ламорик. — Интересно, что бы он сказал на такой «подарочек». Все это мне напоминает одну историю. Как-то раз кошка притащила сестре в постель ужа. Мёртвого, естественно.

— Гоул был жестоким, — сказал Дьюранд.

— Свирепым и хладнокровным убийцей, — добавил Берхард.

Эйгрин неодобрительно на него посмотрел: умные люди не отзываются дурно о новопреставленных.

— Я видел его в Пендуре, — тихо произнёс Берхард.

— Быть может, он просто перешёл границы дозволенного, — примирительно сказал Ламорик. — Лорд должен понимать, кого он принимает к себе на службу.

— Гоул мог охотиться на Морина, — заговорил Конзар, обводя взглядом трапезную. — Может, он не ожидал, что на дороге окажутся сразу два отряда. Может, он ждал помощи. Нам это сейчас не известно. Если бы Ламорика взяли в заложники, заговорщики могли бы заставить герцога Гиретского отдать им свой голос. Ешьте. Будьте настороже. Скоро все прояснится.

Они в молчании закончили трапезу. Спустя некоторое время худой слуга притащил старые соломенные тюфяки. Женщинам достались те, что получше. Мужчины, кроме тех, кто остался стоять на часах, расстелив на влажной соломе одеяла, ворочались с боку на бок, бормоча заговоры, оберегающие от разбойников и хищных зверей.

Дьюранд лежал на спине, вслушиваясь в стоны и вздохи людей. Где-то шуршали мыши. Совсем рядом, в темноте, спала Дорвен. Дьюранд попытался отогнать мысли о ней. Он представил Радомора, сидящего на троне отца в жарко натопленной трапезной, глав благородных фамилий, мчащихся в Тернгир на Совет. Недовольных Рагналом было очень много. Слишком много. И слишком много людей, которые сновали по королевству, подобно Кассонелю, сея в умах смуту.

Дьюранд задумался над тем, сколько голосов у членов Совета. Если эти идиоты решили свергнуть короля, им надо одержать верх на Великом Совете и иметь подходящую кандидатуру на роль узурпатора. Но Радомор смолчал, когда Кассонель завёл об этом речь, более того, покуда Аильнор был жив, Радомор не имел права претендовать на власть в герцогстве.

Но кто-то ведь умер в Ирлаке!

Кем бы ни был некогда Радомор, измена Альвен и рок, о котором говорил скальд, безвозвратно изменили его. Радомор мог пойти на все что угодно.

Не считая Гесперанда и мятежной Гейтаны, королевство состояло из четырнадцати герцогств. Сюзерен Кассонеля герцог Беоранский будет голосовать за низложение короля. Монервей будет голосовать против, а Абраваналь Гиретский отдаст свой голос за свержение Рагнала разве что только после дождичка в четверг. Кассонель говорил, что сын какого-то герцога крайне недоволен высоким налогом на наследство. О каком же герцогстве шла речь? Кейпэрн? Гелебор? А как насчёт вдовы, владеющей Сэрданой и Германдером? Кому она отдаст свой голос?

По соломе на тонких ножках-иголочках пробежал какой-то маленький зверёк. Дьюранд потёр глаза. Война в самом сердце Эрреста… Она коснётся мужчин, женщин, детей — всех, кто связан путами клятв. Война разорвёт эти путы, и мир рухнет, расколовшись на тысячи осколков. Разве простые люди станут друг другу доверять, если даже их лорд-повелитель отречётся от клятвы, данной королю, и возведёт на престол узурпатора?

Когда Дьюранд открыл глаза, в самом верху лестницы он увидел огонёк одинокой свечи. Лестница вела в покои Уарина. Пламя разгоралось ярче, и в его отсвете мелькнуло мрачное лицо хозяина поместья. Уарин был не один. Рядом с ним в небольшом круге желтоватого света стоял незнакомец. Дьюранд вспомнил о перчатках.

— Дьюранд, — прошептал один из часовых.

В то же мгновение воин кинулся к лестнице. Дьюранд оступился в темноте, но, вцепившись руками в деревянные ступени, устоял на ногах. Изо всех сил он рванулся наверх. Дверь в доме была одна, но на верхнем этаже было немало окон. Загнанный в ловушку незнакомец вполне мог бежать через одно из них. В конце длинного коридора мелькнул свет, хлопнула дверь. Дьюранд бросился вперёд, обрушив па дверь вес всего своего тела.

Склонившийся у окна Уарин резко выпрямился, оборачиваясь; порыв ветра чуть не задул свечу в его руках. Судя по всему, Дьюранд оказался в спальне Уарина. Фигура в чёрном плаще нырнула в оконный проем.

Огромные псы кинулись на Дьюранда.

— Убери их! — крикнул он, но мощные лапы уже ударили в грудь, опрокидывая на пол, слюнявая морда ткнулась в лицо, оскаленная пасть распахнулась, готовая впиться в горло. Усадьба наполнилась криками. По ступеням грохотали сапоги.

Бейден, Оуэн и ещё половина рыцарей отряда гнались за незнакомцем, пока он не исчез во тьме, окутывавшей дороги и тропы.

Остальные заперли все двери и усадили Уарина за стол. Со второго этажа доносился громкий плач дочерей хозяина поместья. Девушки рыдали над мёртвыми собаками. Псы оказались столь упрямыми, что воины были вынуждены их прикончить.

— Что все это значит? — потребовал ответа старый рыцарь.

— Сэр Уарин, — подался вперёд Конзар. — Боюсь, вы солгали, сказав нам, что в последнее время у вас не было гостей.

— Не понимаю, какое это может иметь отношение… — сдавленным шёпотом начал Уарин.

Дьюранд крепко сжал плечо рыцаря.

— Отвечайте, — рявкнул Конзар.

— Да, ко мне иногда приезжали. В основном здесь останавливались на ночлег. Сюда иногда приезжали люди из Беорана, Кэйпэрна, Геронлиса, Хайшильда.

— А ваш лорд?

— Я принёс ему клятву верности!

Дьюранд резким движением заломил Уарину руку.

— Его светлость предупредил всех нас, что после Тернгира может начаться смута, а ещё он говорил об этом кровопийце, которого вы зовёте королём. С ним покуда приходится цацкаться… ну да ничего — может, для трона Хейзлвуда найдётся человек подостойней Рагнала. Больше герцог ничего не говорил.

— И кто же этот, более достойный? — потребовал ответа Конзар. — И не думай, что тебе и на этот раз удастся провести меня.

— Не знаю. Почём мне знать, может, его светлость сам присматривается к престолу?

— Ладно, — кивнул Конзар, и Дьюранд отпустил рыцаря.

— Пошли вон из моего дома, — выдохнул Уарин.

— Ты кое-что забыл. Что за гость к тебе только что наведался?

— Человек из Гелебора. Простой гонец. Он как раз мне и сказал, что после Тернгира может начаться смута и надо быть готовым присоединиться к войску.

— Он нас здесь видел. Что он теперь станет делать? — спросил Конзар.

— Не знаю. Наверно, попробует перехватить герцога в Тернгире. Может, предупредит своих, что по дороге идёт отряд из Гирета, а эти ребята пылинки сдувать с вас не станут.

Они выехали, когда ещё стояла темень, и тронулись в путь по пастушьим тропам, которые смог отыскать Гермунд. Занимался тусклый рассвет. Отряд скакал мимо стад пасущихся свиней. Когда тропка бежала по лесу, на глаза изредка попадались лисицы, сновавшие среди деревьев.

Рыцари и оруженосцы держали мечи наготове. Конзар снарядил несколько человек в авангард и арьергард на случай засады. Наконец воины преодолели Гелебор и Сердану, достигнув нависавших над морем известковых утёсов и расположенного на побережье города Портстеирс.

— Дьюранд, нам надо поговорить, — произнесла Дорвен.

Они скакали в самом хвосте кавалькады, и сейчас их никто не слышал. На протяжении последних пятидесяти лиг рыжеволосая девушка старалась нагнать его. Теперь, когда отряд грохотал копытами по узким извилистым улочкам Портстеирса, ей это наконец удалось.

— Довольно от меня бегать, — сказала она.

Дьюранд ничего не ответил. Город раскинулся на белом известковом утёсе, террасами спускаясь к самому морю. Улица, которая вела к порту, петляла змеёй. На каждом повороте красовались статуи каких-нибудь святых: Стражей Райских врат, либо Защитника, либо Девы, либо Небесной Властительницы.

Дорвен нагнала его, когда они проезжали мимо статуй Стражей, сжимавших в каменных руках щиты и мечи.

— Ты должен дать мне возможность все объяснить.

— Не нужно, — бросил Дьюранд и, пришпорив коня, нагнал отряд.

— Черт тебя побери, — пробормотала она.

Всем известно — нет такого секрета, который можно утаить от всевидящего Небесного Ока. Для Дьюранда уличная сутолока и теснота означали безопасность: Дорвен не станет говорить с ним при свидетелях, и все же он чувствовал спиной устремлённый на него взгляд рыжеволосой девушки. Дьюранд глубоко вдохнул солёный морской воздух. Портстеирс был необычным городом. Домишки и лавочки сгрудились, тесно прижавшись друг к другу, и, несмотря на то что город бы не таким уж большим, из-за крыш виднелся лишь краешек моря.

Мелькнула ещё одна статуя — на этот раз перед отрядом предстало изображение Девы. Статуя была высокой — казалось, Дева тянется вверх, чтобы взглянуть на морские волны. У её ног грохотали подводы.

— Дьюранд, нам надо поговорить. К чему притворство? — Дорвен снова нагнала его.

Дьюранд лишь покачал головой. «Сейчас не время для разговора, — подумал он. — А когда это время настанет? Никогда». Он словно цирюльник, которому предстоит одним рывком вырвать гнилой зуб. Разговор мог принести облегчение им обоим.

— Заклинаю тебя… — начала она, но Дьюранд снова пришпорил коня. Теперь он скакал рука об руку с Ламориком.

По улице навстречу им летел Берхард. Лихо осадив коня, одноглазый рыцарь доложил Ламорику:

— Ваша светлость, у причала стоит пара посудин, которые здесь застряли до окончания сезона штормов. Я там присмотрел кораблик, называется «Золан», потолковал с капитаном. Палуба должна выдержать лошадей, а команда хоть сейчас готова к отплытию.

— Капитан согласился нам помочь? — расплылся в широкой улыбке Ламорик.

— Обычно он возит в Бидинг племенной скот, — ответил Берхард. — Сказал, что, если заплатим, он пойдёт и до Тернгира.

Последовал ещё один поворот. Здесь возвышалась статуя, изображавшая человека с надвинутым на глаза капюшоном, сжимающего костлявыми руками длинный посох. Какой-то шутник вставил в глаза статуи серебряные монеты.

— Я же говорил, — весело произнёс Ламорик. — Нам судьбой предопределено добраться до Тернгира в срок. Силы Небесные смели с нашего пути все преграды.

Берхард поёжился, бросив на статую косой взгляд.

— Может и так, ваша светлость. На все воля Небес.

— В любом случае, нам лучше поторопиться, — кивнул Ламорик.

Кавалькада выехала на причал. Матросы сновали по широкой палубе одного из кораблей, на которой уже стояло с десяток лошадей. Другие моряки возились у причальных концов.

— Вот она, — ткнул пальцем Берхард, — «Золан».

Дьюранд лично провёл своего коня по сходням, пока все остальные, суетясь, затаскивали на корабль узлы с вещами. Люди спешили, торопясь закончить погрузку, прежде чем капитан прикажет отдать швартовы. У Дорвен не было никакой возможности приблизиться к Дьюранду. Гутред метался с корабля на палубу и обратно, отдавая приказы, завязывая глаза лошадям и втаскивая их на палубу по сходням. Рядом с каждым конём должно было находиться по крайней мере по одному человеку.

— Сколько?! — завопил Берхард.

Присмотревшись, Дьюранд увидел, что одноглазый рыцарь вместе с Ламориком, Конзаром и Эйгрином обступили капитана. Разговор, по всей видимости, шёл о цене. Круглолицый кривоногий капитан явно не собирался отступать.

— Цена справедливая, — твердил он. — Во-первых, в путь отправляемся сразу. Во-вторых, назад я пойду порожняком, в-третьих…

Когда Берхард уже собирался швырнуть капитана за борт, Ламорик отстегнул от седла кошель.

— Держи, — осклабившись, сказал он. — Я выплатил жалование, мы держим путь в Тернгир, и это все, что у меня осталось. — Ламорик потряс кошелем перед самым носом капитана. — Хочешь получить фунт серебра — держи.

Капитан принял кошель, на его лице было написано сомнение.

Молодой лорд улыбнулся, отряхивая руки.

— Думаю, в кошеле на пару-тройку монет больше, но меня это не заботит, — Ламорик улыбнулся друзьям. — Я вложил в эту затею все своё состояние.

Многие, очень многие, услышав эти слова, растерянно заморгали. Некоторые схватились за шляпы. До победы было ещё далеко, но теперь все знали, что дороги назад нет, по крайней мере для молодого лорда, которому они доверили свои судьбы.

— Ну что ж, в путь. Отдать швартовы! — закричал капитан, потрясая кошелем. — Дайте сигнал лоцману.

По палубе побежали матросы.

— Пойдёмте поглядим, что происходит, — предложил Ламорик, и его спутники проследовали вслед за ним на бак. Моряки на портовых лодках, которые должны были вывести корабль в бухту, бросали матросам канаты.

Дьюранд собирался остаться с лошадьми, но, увидев, пробирающуюся к нему среди коней Дорвен, кинул поводья одному из оруженосцев и, не оглядываясь, чтобы не видеть нахмурившегося лица девушки, широкими шагами прошёл на бак.

Оказавшись среди людей, сгрудившихся на баке, Дьюранд посмотрел назад, окинув взором Портстеирс, высящийся на белоснежных известковых утёсах Серданы, вздымавшихся к небесам на целых двадцать фатомов. Кому отдаст голос властительница их земель? Если заговорщики переманили её на свою сторону или хотя бы посеяли в её душе сомнение, она может проголосовать за низложение государя. После смерти супруга под её властью оказалось сразу два герцогства, но все же ей удалось не растерять земли. Больше Дьюранд ничего о герцогине не знал.

По палубе сновали матросы, они карабкались вверх по вантам, собираясь поднять парус. Люди, сидевшие в лодочках, налегали на весла, выводя корабль в открытое море.

С корабля было видно два, вернее даже три герцогства. Не удивительно, что на дорогах и трактах сейчас можно встретить столько гонцов и посланцев. Четырнадцать герцогов приедут на Совет — каждый из них держит нос по ветру, желая угадать, кто в намечающейся схватке победит, а кто проиграет. Нет сомнений, король отправит на тот свет любого, кто осмелится проголосовать против него.

Чёрные глаза Дорвен, не отрываясь, смотрели на Дьюранда. В них чувствовался укор. Сейчас Дьюранд был в толпе и у всех на виду, поэтому мог не опасаться неприятного разговора с девушкой. Конюхи и оруженосцы почёсывались, поглядывая по сторонам. Им было скучно стоять на одном месте и держать поводья коней. На палубе было полно людей, кто-то наверняка должен был заметить взгляд Дорвен. Дьюранд повернулся к ней спиной.

— Ну что сказать, — рассказывал Берхард. — Была у меня когда-то земля. Священники её даже измерили, сказали — двести акров.

— Меня бы это вполне устроило, — Оуэн удивлённо поднял белесые брови.

— А я свои земли не удержал, — вздохнул Берхард. — Долги росли, одно на другое, мор среди крестьян, неурожаи. Так я и потерял свою землю.

Рыцари, стоявшие в кружке, переглянулись.

— Давно это было, — задумчиво произнёс Берхард. — Все эти двадцать лет я был наёмником. То одного охранял, то другого. Воевал. Меня носило по всем землям: отсюда до Манкирии, а мне все никак не удавалось накопить денег, чтобы выкупить хотя бы половину того, что я потерял в молодости. В этом нет ничего удивительного. В жизни наступает полоса удач, но я никогда не слышал, чтобы она длилась долго. А сейчас я чувствую, что старею. Я уже не так резво встаю с постели и мне все меньше и меньше нравится спать на голой земле.