Лорд Морин кивнул и отправил меч в ножны.

— Я договорился о том, что мы будем сражаться перед главным герольдом Эрреста.

Ламорик упёр руки в боки.

— Хорошо, — кивнул Северин. — Еда готова. Она ждёт вас. Люди трудились. Животные гибли, чтобы наполнить ваши желудки. Недолжно закрывать глаза на такие жертвы.

Морин кивнул и, взглядом приказав своим людям помочь ещё окончательно не пришедшему в себя Вэиру, направился в сторону частокола.

Дьюранд покачал головой. Ламорик вёл себя как безумец, вот только чем он лучше молодого лорда? Дьюранда провожали удивлённые взгляды слуг. Он снова допустил ошибку. Зачем он полез в драку с Вэиром? Глупо и опасно, да и на душе вовсе не стало легче. Он снова потерял Дорвен. Но чем же он её обидел? Дьюранд никак не мог этого понять. Отчего вдруг удача отвернулась от него?

— Дьюранд!

Он обернулся и увидел Гермунда, склонившегося над рвом.

— Ты чего надулся? Вэир тебе настроение испортил?

Дьюранд сжал кулаки. К чему напрасно злиться?

— Чего ты кипишь? — спросил скальд, приближаясь. — Ты зачем в драку полез? Хотел защитить Ламорика?

Карие глаза Гермунда впились в Дьюранда, и по лицу скальда скользнула тень понимания.

— Вот как? Значит, я ошибаюсь. Ламорик тут ни при чем.

Дьюранд медленно выдохнул через ноздри и зажмурился.

— Ясненько, — протянул Гермунд.

— Раз «ясненько», оставь меня в покое. Я хочу побыть один.

Гермунд медленно кивнул, но стоило Дьюранду повернуться к нему спиной и двинуться с места, как скальд подлетел к нему и схватил за руку.

— Сперва — Странник. Потом — холмы, потом — тот мёртвый олень у хижины.

— Гермунд, — поморщившись, сказал Дьюранд.

— Слушай, парень, Странник является далеко не каждому встречному-поперечному. Кто-то слышит стук его посоха, когда решает: убить жену или ребёнка или оставить их в живых, взять или лучше не трогать, сказать или промолчать. Люди слышат лишь стук. Иногда им начинает казаться, что на них кто-то смотрит.

Дьюранд вспомнил лес в Грейвенхольме и преследовавший его стук.

— Тебе довелось встретиться со Странником лицом к лицу. — Гермунд огляделся. — Ты будто несёшься сломя голову сквозь залу, где люди кружатся в танце, сбиваешь их с ритма, толкаешься, танцуешь с одной девушкой, потом — с другой, с третьей, постоянно меняя партнёров. Но вместе с тем ты меняешь и сам танец.

Дьюранд вспомнил о новостях, достигших замка наутро после ночи Странника, новостях, заставивших его пуститься в странствия, приведших его в Редуиндинг, Боуэр, Хайэйшес. Куда его ещё занесёт, знает лишь Господь.

— Немного же пользы принесла мне та встреча, — буркнул Дьюранд.

— Не скажи, — покачал головой скальд. — Может все только начинается.

— Твои слова звучат как приговор. Я…

Неожиданно показалось, что весь мир содрогнулся. Земля задрожала так, что Дьюранд едва устоял на ногах. Вдали еле слышно зазвенели колокола. Дрожь исходила откуда-то из-за стен замка и одновременно из долины. Дьюранд увидел, как от острова по ровной глади реки расходятся круги.

— Черт, — озираясь, прошептал Гермунд.

В тумане, покрывавшем реку, кусок глины отделился от острова и скользнул в тёмную воду.

Плащ Дьюранда затрепетал от налетевшего порыва холодного ветра. Заскрипели чёрные голые ветви деревьев. Погода менялась.

— Черт, — повторил Гермунд, кинув взгляд на тёмное небо. — Черт! Черт!

Дьюранд схватил скальда за плечо. Из лагеря доносились крики людей. Ржали лошади.

— Что это значит? — требовательно спросил Дьюранд. Он чувствовал — только что произошло нечто важное, словно изменился весь мир. Дьюранд посмотрел на горизонт, и ему вдруг показалось, что он плывёт на огромном корабле по бескрайнему морю. Он потряс головой, отгоняя видение.

Дьюранд услышал чьи-то шаги. Эту походку он узнал бы из тысячи. Всего в двадцати шагах от него у самого входа в шатёр леди Бертраны стояла Дорвен, обратившая взгляд к небу.

— Ты только что говорил о танце, — промолвил Дьюранд. — На эту ерунду я тебе так отвечу: я в танце партнёров не меняю, — с этими словами он отпустил плечо скальда и бросился к Дорвен, огибая растяжки и колышки. Она смотрела вверх, пока он не дотронулся до неё.

— Дорвен, — сказал он.

— Нет, Дьюранд, не надо, — она обратила к нему взгляд огромных чёрных глаз.

Он схватил её за локоть. Дорвен посмотрела на его руку так, словно в неё вцепилась лапа некой мерзкой твари. Быстро высвободившись, она откинула полог и скрылась в шатре. Дьюранд рванулся следом. В заставленном сундуками шатре царил густой аромат сухих трав. Леди Бертрана, увидев Дьюранда, поднялась из кресла, навстречу ему шагнул Колгрим. Дорвен нигде не было, но Дьюранд заметил, как шелохнулся полог на противоположной стороне шатра.

Дьюранд, сломя голову, бросился наружу. То там, то здесь виднелись люди, которые с опаской поглядывали на небо, складывая ладони в знаке Небесного Ока. Рыжеволосой девушки и след простыл. Будто сквозь землю провалилась. Словно её никогда и не было.

Дьюранд стиснул зубы и зажмурил глаза. У него перехватило дыхание. Казалось, весь мир пошёл на него войной. Его окружали шатры, опутывали паутиной верёвки распорок, путь преграждали канавы, рвы и стены. Он обратил взгляд к небесам — на горизонте из-за облаков ещё виднелся краешек солнца, красного, словно раскалённый камень в горниле.

Сзади Дьюранд услышал тяжёлое дыхание Колгрима, сжимавшего в руках боевой топор.

— Я не причиню вреда даме, которую ты охраняешь, — Дьюранд даже не счёл нужным повернуться к бородачу лицом.

Дьюранд медленно побрёл мимо палаток. Ему хотелось поскорее выбраться из лагеря на открытое место.

Ров уже до краёв наполнился водой. Голову наполняли мрачные мысли. Что ещё ждёт его сегодня? Неужели в его жизни снова наступила полоса неудач? Дьюранд чувствовал, что чаша его терпения вот-вот переполнится. Ещё одна капля, и он бросится прочь из лагеря в лес. Никого не хотелось видеть. Он пошёл вдоль глубоко рва, огибавшего замок. В том месте, где ров снова соединялся с рекой, белела одинокая фигура.

Дьюранд похолодел. В голове мелькнула мысль о призраках. Неужели это Керлак пришёл по его душу? А может, это Прачка? Дьюранд подумал о крестьянине в синей тунике и о самом Страннике.

Незнакомец медленно повернулся. Это был вовсе не Керлак. Перед Дьюрандом предстал Эйгрин. Рыцарь прищурился.

— Земля дрогнула. Что это было? — спросил Дьюранд.

— Не знаю, — рыцарь теребил в руках диск солнечных часов.

— Что все это может значить?

Казалось, Эйгрин, бывший некогда лицом духовного звания, должен знать все на свете.

— Я не могу ответить на твой вопрос. Я был не просто монахом, — рыцарь усмехнулся. — Говорят, небо — зеркало, в котором отражается все, что происходит на земле.

Дьюранд слышал рассказы о монастырях, в которых на похоронных дрогах рядами возлежат рыцари — холодные и древние, как камни стен этих монастырей.

— Ты попал в переделку, — заметил рыцарь.

Дьюранд не знал с чего начать. Эйгрин молча кивнул на исцарапанные и перемазанные грязью кулаки и лицо Дьюранда.

— Пришёл Вэир. Его надо было остановить — он хотел сразиться с Ламориком. Мне повезло.

— Будем надеяться, что завтра Ламорику повезёт не меньше.

Дьюранд задумался на мгновение и медленно кивнул. Ламорик может проиграть. Тогда все, что пережил Дьюранд, окажется напрасным.

— Если Ламорик проиграет, мы останемся без гроша под открытым небом. Ему придётся распустить отряд. Грядущая зима будет тяжёлой, налоги опустошили карманы простолюдинов и благородных. — Эйгрин внимательно посмотрел на Дьюранда. — Тяжко живётся рыцарю без повелителя и без земель.

Эйгрин снова обратил взгляд к горизонту. «Интересно, сколько зим он пережил в одиночку под открытым небом?», — подумал Дьюранд.

— Почему вы ушли? — спросил Дьюранд.

— Из Святого Братства? — Эйгрин помолчал. — Из-за жены.

— Я и не думал… — в изумлении начал Дьюранд.

— Она давно умерла. Ещё в годы правления Карондаса.

Король Карондас вот уже шестьдесят лет как покоился в Святилище Ферангора.

Эйгрин сухо рассмеялся:

— Она была из мудрых. Желала, чтобы я отказался от такой жизни. Я возлёг на похоронные дроги, а она принесла «бальзам мертвецов». Я позабыл о братстве, Боге и короле. Я ушёл вместе с ней, ибо лишь мысль о том, что её придётся отпустить одну, вселяла мне в сердце печаль.

— Господи, — пробормотал Дьюранд.

— Я должен был служить королям Эрреста. К этому меня призвали Великие Силы. Отвергнув их зов, я отвратил от себя Небесное Око. Невозможно избежать того, что тебе предначертано. Посмотрим, что станет с Ламориком и теми, кто осмелился связать свою судьбу с его судьбой.

Дьюранд кивнул. Они ещё не проиграли. Кто сказал, что все уже кончено?

— Если главный герольд будет судить справедливо…

Чёрные глаза Эйгрина впились в Дьюранда:

— Главный герольд Эрреста стоял плечом к плечу с сынами Эйнреда, сражаясь с Проклятыми Князьями, был подле скорбящего государя на Равнине Черепа и Костяном Пустоземье, трубил в горн у чёрных врат Пылающего Города. Ему вверен на хранение список гербов Эрреста, он хранит память о подвигах благородных воителей — живых и ныне уже покойных. Когда он судит — его устами говорят сами Небеса.

Дьюранд почесал затылок, глядя в землю.

— Прости, я погорячился, — вздохнул Эйгрин.

— Вам незачем просить прощения, — Дьюранд качнул головой. Рыцарь был прав.

Дьюранд закрыл глаза — мысли путались, то и дело возвращаясь к Дорвен.

— Великие силы. Я снова чувствую их как когда-то прежде, — признался Эйгрин. — Быть может, именно это даёт нам повод надеяться.

Дьюранд глядел на рыцаря, прошедшего через сотни, тысячи битв. Чем для него была охота Конзара за Кассонелем, на которую капитан потратил почти всю жизнь? Мгновением?

Эйгрин не сводил глаз с горизонта.

— Око Небес оставило нас, — произнёс рыцарь, опускаясь на колени. — Наступила ночь.

Дьюранд оставил Эйгрина в одиночестве возносить молитвы, а сам вернулся в лагерь. Мимо прошли конюхи, которые куда-то вели под уздцы лошадей. Ярко светили звезды, отражаясь в водной глади реки. Дьюранд сжал кулаки. Нет, он не собирается ждать целую вечность. Он найдёт Дорвен и узнает, что так сильно беспокоит её. Если она хочет держать их отношения в тайне ото всех — что ж, быть по сему.

В некоторых палатках уже погасили огонь, но в шатре леди Бертраны, на стены которого ложились длинные тени, ещё теплился свет лампад. Дьюранд узнал тень самой леди и её седобородого стража. Тени замерли, словно обитатели шатра почувствовали, что он неподалёку. Дорвен в шатре не было.

Промелькнула мысль, что его возлюбленная вполне могла попасться на глаза одному из конюхов, и Дьюранд направился туда, где пахло навозом и конским потом, фыркали лошади, надёжно привязанные к вбитым в землю жердям.

— Девушку не видели?

Румяный паренёк, стоявший возле каурой кобылы, поднял взгляд. В руках он держал грубую попону.

— Давай помогу, — предложил Дьюранд, и они вместе забросили попону на спину лошади. — Так ты не видел девушку? Она путешествует вместе с леди Бертраной.

— Рыженькую? — уточнил паренёк, одёргивая грубую материю.

— Точно, — Дьюранд внимательно посмотрел ему в глаза.

Паренёк энергично кивнул:

— Она пошла туда, — он показал пальцем на высокий, похожий на перевёрнутый рог шатёр, в котором горел свет. На фоне чернеющих палаток шатёр казался исполинским фонариком.

Дьюранд посмотрел на мерцающий вдали огонь и глубоко вздохнул.

— Спасибо, — сказал он и, кивнув пареньку, направился в сторону лучащегося светом шатра.

Надо поговорить с ней напрямую. Быть может, она боится за свою честь. Женщины — они такие. С отрядами вечно таскаются гулящие женщины, которые готовы переспать с любым за пару грошей. Люди видели, как она вышла вместе с ним из леса. Про неё невесть что могут подумать. Есть чему испугаться. Ей надо все объяснить, пусть даже если его слова причинят ей боль.

В лагере было темно, Дьюранд пошёл быстрее. Сколько же в лагере растяжек и верёвок! Столько во всем Акконельском порту не найдётся! Дьюранд обогнул кучу навоза — какой-то дурак привязал лошадь прямо у входа в палатку, видимо, чтобы утром долго не искать. Наконец он оказался у светящегося шатра. Изнутри доносились приглушённые голоса.

Услышав шаги, Берхард с Оуэном оглянулись. Судя по лицам, они были скорее заинтригованы, нежели удивлены неожиданным появлением своего товарища.

— Дьюранд? — спросил Берхард.

Дьюранд не мог произнести ни слова. Он не отрываясь смотрел на шатёр. Единственный шатёр, в котором горел свет.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Берхард, — Вэир, говорят, уже оклемался.

Дьюранд был не в силах даже кивнуть, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с Берхардом. Он мог только смотреть. Мальчик-конюх мог указать на любую из двух дюжин палаток, но он этого не сделал. Он указал именно на этот шатёр, который охранял Берхард.

Рука Дьюранда потянулась к пологу.

— Эй! — Берхард поднял бровь. — Говорят, он с женой.

Одноглазый рыцарь даже не успел удивиться. Резким движением откинув полог, Дьюранд шагнул в шатёр своего суверена. Сидевший на сундуке Ламорик поднял на вошедшего изумлённый взгляд. Дорвен, расположилась в кресле молодого лорда. Увидев Дьюранда, она окаменела. Ламорик, казалось, находился в хорошем расположении духа и был готов простить неожиданное вторжение незваного гостя. К тому же он всего лишь разговаривал с рыжеволосой девушкой.

У Дьюранда перехватило дыхание.

— Дьюранд? — с недоумением в голосе произнёс Ламорик.

Стиснув зубы, Дьюранд отвёл взгляд от сидевшей в кресле Дорвен.

— Вот так удача, — произнёс Ламорик. — Ты знаком с моей женой? Она мне рассказала о твоих подвигах в Гесперанде.

Дьюранд стоял у входа как вкопанный.

— Начиная с самой свадьбы, нам приходится встречаться тайно, будто мы прелюбодеи, — промолвил Ламорик. — А сейчас мы вообще в землях её отца. Безумие, согласись?

Дорвен… Леди Дорвен, дочь Северина Монервейского, заставила себя перевести взгляд на мужа.

— Вся эта история с Красным Рыцарем тянется с нашей свадьбы, — пояснил Ламорик. — Это все отец виноват. Друзья настояли, чтобы я как следует отпраздновал канун столь знаменательного дня в моей жизни. Выпили мы много. Там были женщины… ну… в трактире… в городе. И хотя я не оскорбил своего отца, — Ламорик поклонился Дорвен, — тесть был крайне рассержен. И вот я решил доказать, что он был не прав, — Ламорик поглядел на Дьюранда.

— Я понял, ваша светлость, — выдавил из себя Дьюранд, прикоснувшись пальцами к зеленой вуали на поясе.

Властительница Гесперанда у него в долгу.

— Впрочем, как Красному Рыцарю удастся скрыть своё имя, если подле него вечно будет жена Ламорика? Мне хватает и Гутреда. И все же моя супруга не отходит от меня ни на шаг. Она отправилась за мной даже в Гесперанд.

Дьюранд понял, о чем Ламорик только что спорил с Дорвен. Молодой лорд не хотел, чтобы рыжеволосая девушка повсюду следовала за ним.

Когда Ламорик отвёл взгляд, глаза Дорвен полные отчаяния и мольбы встретились с глазами Дьюранда. Дьюранд мог обрушиться на неё с упрёками, рассказать Ламорику об их поцелуе.

— Я хотел пожелать вам удачи, ваша светлость, — прохрипел Дьюранд севшим голосом.

— Вот как? Ну что ж…

Дьюранд, не имея больше сил сохранять спокойствие, развернулся и вышел из шатра. Не сказав ни слова Оуэну и Берхарду, замершим с открытыми ртами, Дьюранд отправился на поиски собственной палатки, которая, как и многое другое, досталась ему от Керлака.

Дьюранд лежал в темноте и думал. Почему она ему ничего не сказала? Она могла сохранить имя супруга в тайне. Знай Дьюранд, что она замужем, он бы и пальцем к ней не прикоснулся. Дьюранд теребил руками зеленую вуаль, размышляя о Сейвине и проклятом герцоге. История повторялась.

Почему она ничего не сказала?

Примерно через час кто-то его позвал шёпотом. Быть может, это была Дорвен, но он не ответил на зов, а в палатку так никто и не заглянул.

Дьюранд думал о словах Гермунда. Может, скальд был прав?