Глава 8

— Делать предложение? — Карие глаза Мэгги стали огромными, и, к его досаде, она расхохоталась. — Ну и ну! Джерри, неужели ты делаешь предложение любой девушке, которую поцеловал, или мне повезло?

Герцог, никогда ранее не бывавший в подобной ситуации, все же не сомневался, что предложение не встречают смехом. Реакция Мэгги обескураживала его.

— Я не шучу и буду признателен, если ты прекратишь свое хихиканье, — чопорно произнес он.

Однако Мэгги была не в состоянии выполнить его просьбу, так что он тихо, но решительно продолжил:

— Я все хорошенько обдумал и полагаю, что мы очень подходим друг другу. Я должен на некоторое время уехать за границу и считаю, будет здорово, если ты отправишься со мной. По пути можно остановиться в Гретна-Грин…

Мэгги наконец взяла себя в руки, смахнула выступившие слезы и подозрительно взглянула на него.

— Господи, ты ведь это всерьез!

— Конечно, всерьез, я предложениями не разбрасываюсь, — фыркнул Джереми. Затем вытащил золотые карманные часы и, уточнив время, сказал: — Если мы отправимся немедленно, то к утру доберемся до Гретна-Грин. Тебе нужна помощь, чтобы собрать вещи? Наверное, лучше не вызывать подозрения у твоих родителей и не обращаться к служанке…

Мэгги выдернула руку и попятилась.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она, недоверчиво уставившись на него. — Не может быть, что ты это серьезно!

— Ну что ты повторяешь одну и ту же фразу? — Джереми невозмутимо убрал часы в карман. — Я в здравом уме и разговариваю с тобой абсолютно разумно. Это ты заливаешься хохотом, словно ошалевшая гиена…

Мэгги его почти не слышала, пытаясь осмыслить тот факт, что герцог Ролингз действительно попросил ее выйти за него замуж. Странно. Он не выглядел сумасшедшим, однако лишь ненормальный может захотеть жениться на шестнадцатилетней девчонке, которая несколько часов назад разбила пальцы о его зубы.

Воспользовавшись ее растерянностью, Джереми преодолел несколько футов, их разделявших, и заметил, как сверкнули глаза Мэгги при его приближении. Она окинула взглядом комнату в поисках чего-то… может, какого-нибудь оружия, чтобы защититься от него. Джереми оперся руками о стенку, так что она оказалась в плену, и, наклонившись, промолвил самым убедительным тоном, который до сих пор никогда не подводил его в достижении желаемого:

— Мэгги, я не шучу. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Сегодня же ночью.

Мэгги, вжавшаяся в стену, чтобы находиться подальше от него, старалась не дышать, не чувствовать его мужской запах… «Этого не может быть, — думала она. — Только не со мной. Подобные вещи случаются в книжках, а не с Мэгги Герберт».

Джереми, видя ее неуверенность, глубоко вздохнул. Он не желал прибегать к иному воздействию. Она должна согласиться, даже если он не пустит в ход физическое обольщение. Но гордость его была уязвлена смехом, которым она встретила его предложение сначала, а дальнейшее поведение довело до отчаяния. Он предполагал, что его идея вызовет у нее сопротивление… это вполне естественно… В конце концов, она ударила его, и очень сильно. Однако подобного ответа Джереми, конечно, не ожидал.

И не понимал. Ведь Мэгги Герберт не дурочка. Он же один из самых богатых людей Англии, у него титул, поместья. Ему даже безразлично, согласится ли она выйти замуж из меркантильных соображений. Лишь бы получить именно ее. Кроме того, он прекрасно знал, что нравится женщинам и далеко не всегда их ласки добывал ему кошелек. Сейчас он готов призвать на помощь все свои преимущества, лишь бы Мэгги согласилась.

Но Мэгги смотрела на него с тревогой… даже со страхом… и, видимо, рассчитывать на то, что она согласится на его предложение, столь же трудно, как на то, что она разденется догола и ворвется к отцу в библиотеку, распевая «Боже, храни королеву!..»

Он должен выяснить причину ее страха, даже если на это уйдет вся ночь.

Джереми прильнул к ее рту, оборвав невысказанные возражения, для которых Мэгги уже набрала полную грудь воздуха. Слово «нет» вылетало у нее, по мнению герцога, с досадной регулярностью.

После некоторого сопротивления она, казалось, поняла, что проиграла, и хотя еще слегка отталкивала его, губы уже приоткрылись ему навстречу. Этого приглашения ему было вполне достаточно. Стоя на цыпочках, Мэгги оказалась полулежащей в его крепких объятиях и не могла поверить, что снова в том же положении, как и несколько часов назад в конюшне… нет, даже в худшем, потому что помешать им было некому, а совсем рядом находилась кровать. Господи, да что это с ней творится? Почему она не пытается оттолкнуть его? Она жаждала его объятий, а когда до этого доходило, боялась того, что последует за ними.

К тому же он сделал ей предложение, хотя на вид вполне трезв. Конечно, он не говорил о вечной любви, даже не сказал ничего мало-мальски похожего… И вообще предложение звучало совсем не романтично…

Но как приятно с ним целоваться! Не то чтобы приятно, а, скорее, волнующе порочно… изумительное ощущение! Хотя вряд ли такое удовольствие может долго продолжаться, в какой-то момент поцелуи сменяются другим… вроде того, что Мэгги видела на лугу, где паслись овцы, и в чем она вовсе не желала участвовать. Баранам-то хорошо, а овечки, судя по виду, особого удовольствия не получали… и спустя несколько месяцев тупо удивлялись, когда из них выскакивал ягненок. Мэгги не собиралась всю жизнь производить на свет ягнят. Нет, нет и нет! Особенно теперь, когда ей наконец позволили ехать а Париж…

Сейчас выйти замуж? За герцога Ролингза?

Нет. Мэгги похолодела при одной мысли об этом. Герцогиня Ролингз? Господи, тогда ей придется терпеть лондонские сезоны год за годом, до конца жизни! О чем он думает? Она же станет худшей герцогиней в истории Англии! У какой герцогини под ногтями невымывающаяся краска? Кто из них падает с дерева? Никакие поцелуи, никакой их изумительно порочный вкус не могут компенсировать такого жуткого будущего.

Мэгги почувствовала сквозь юбку, что в нее упирается нечто твердое. Вроде бы давление исходило откуда-то спереди. Не думая, она положила руку на эту твердую штуку, представляя, что коснется рукоятки кинжала или пистолета. Вот уж она посмеется над Джереми, который заявился в Герберт-Парк с оружием.

Но то, что нащупали ее пальцы, было частью его тела…

Герцог не просто удивился. Прежде всего он преисполнился надеждой, что заставил ее переменить мнение, хотя не ждал от нее подобной смелости. В конце концов, ей всего шестнадцать лет, и он почти уверен, что сегодня утром Мэгги целовалась первый раз в жизни. Но если она решила приласкать его восставшую плоть, останавливать ее он не собирался…

Когда же она вдруг отдернула руку, словно коснулась раскаленного угля, Джереми осознал, что Мэгги понятия не имела, что делает, и инстинктивно догадался о последствиях. Ни его поцелуи, ни слова ее не убедили. Проклятие, чего ей нужно еще? Чтобы он встал на колени и поклялся в нерушимой любви?

Видимо, да. Поскольку Мэгги тут же оттолкнула его с такой нежданной силой, что он чуть не упал, и словно кошка отпрыгнула за розовое атласное кресло.

— Почему? — трогательно прерывающимся шепотом выдавила она.

— Что почему?

— Почему ты хочешь на мне жениться? — В ее газах были непонимание и тревога.

Почему? Она еще спрашивает, почему? Джереми едва не расхохотался. Ни одна из знакомых девиц не прыгала на него с дерева, не целовала с такой пылкостью, не разбивала ему губу, не пыталась схватить возбужденный член, как ракетку для бадминтона. Кто же из мужчин не захочет жениться на такой девушке?

— Что ты имеешь в виду под своим «почему»? — ухмыльнулся он.

— Джерри, ты меня почти не знаешь… — серьезно начала Мэгги.

— Почти не знаю? Да я знаю тебя лучше, чем кого-либо, Мэгги. Знаю, как блестят твои глаза, когда тебе весело. Знаю, как ты щуришься, стараясь разглядеть что-то вдали. Знаю, как ты прикусываешь нижнюю губу, когда рассматриваешь что-то вблизи. Знаю, как раздуваются твои ноздри, когда ты пытаешься соврать. Вот как сейчас, — засмеялся Джерри. — Нет такого, чего бы я о тебе не знал. Знаю даже, как приоткрываются твои губы при поцелуе.

Мэгги быстро взглянула на его рот и синяк на челюсти. Все сразу встало на свои места.

Ну конечно.

— Это лорд Эдвард, не так ли?

— Не понял.

— Тебе приказал лорд Эдвард. — Она вдруг рассвирепела. По-настоящему, до темноты в глазах. Да как он посмел ворваться к ней и требовать, чтобы она вышла за него замуж? Ему велел дядя! — Можешь сообщить от меня своему дядюшке, что он чересчур старомодный, если думает, будто я из-за твоего поцелуя жду предложения руки и сердца. Возможно, когда он был в нашем возрасте, так все и делалось, но сейчас тысяча восемьсот семьдесят первый год. Неужели он действительно считает…

— Мэгги, о чем ты говоришь? — растерялся Джереми. Она яростно замотала головой, отчего ее роскошные волосы рассыпались по плечам.

— Отправляйся назад в Ролингз-Мэнор и поблагодари его за заботу о моей репутации, скажи, что даже если он обнаружит меня в твоей спальне голой, я и тогда за тебя не выйду, будь ты хоть единственным мужчиной на земле!

Последнее заявление несколько его ошарашило, но Джереми не собирался отступать. Никакая свирепая ярость не могла заставить герцога свернуть с намеченного пути. К тому же ярость Мэгги лишь маска, за которой она скрывает истинные чувства, прежде всего страх. Да, Мэгги его боится, и он догадывался почему: она страшилась неизвестного.

И Джереми намеревался проследить за тем, чтобы эти страхи развеял только он и никто иной.

— Дядя Эдвард ничего мне не приказывал, Мэгги. Это моя идея.

— Я думаю, тебе пора уходить. — Казалось, она его не слышала, щеки у нее были уже не розовыми, а пунцовыми.

— Никуда я не уйду, пока ты не скажешь мне «да», — твердо заявил он.

— Долго же тебе придется ждать, потому что я не собираюсь выходить за тебя замуж.

— Почему?

Мэгги топнула ногой.

— Я не обязана тебе объяснять. Просто убирайся отсюда!

— Нет. Сначала объясни, почему не хочешь за меня выходить.

— Потому что это нелепо! Мы слишком молоды, чтобы жениться.

— Согласен. Я готов тебя ждать. А ты меня подождешь?

Да пусть он ждет хоть до скончания века, а ей все равно будет страшно выходить за него замуж! Но она никогда не призналась бы в подобной слабости.

— Нет. Родители согласились, чтобы я поехала в Париж учиться живописи. Наверное, я пробуду там очень долго.

— Ну и что? — пожал плечами Джереми. — А я собираюсь пойти в кавалерию. И меня тоже долго не будет в Англии.

Мэгги от удивления чуть не вышла из-за кресла.

— Правда? — воскликнула она с восторгом. — В кавалерию? Как интересно! Мундир тебе пойдет необыкновенно, у тебя будет лихой вид. Думаешь, ты можешь попасть в Индию и увидеть магараджу? Как в нашей игре!

— Да, да, — нетерпеливо перебил ее Джереми. — Но ты будешь меня ждать, Мэгги?

— Нет, Джерри, лучше этого не делать. Кто может знать, что случится за несколько лет? Если я смогу зарабатывать на жизнь портретами, то вообще не выйду замуж. Твоя тетя считает, мне это удастся…

— Вообще не выйдешь замуж? — недоверчиво повторил Джереми.

Какого дьявола Пиджин вложила ей в голову эту дурацкую идею? Конечно, мысль о том, что Мэгги не выйдет за другого, приятнее мысли, что она найдет себе еще кого-то, но представить ее на всю жизнь монашкой… Для девушки с такой внешностью и такой фигурой это было бы противоестественно!

— Не мели чепухи, — возмутился он. — Разумеется, ты выйдешь замуж. Скажи, что только за меня, и я уйду.

— Джерри, ну подумай хорошенько. — Мэгги решила говорить начистоту. — Из меня не выйдет настоящей герцогини. Я не похожа на герцогинь, интересуюсь лишь живописью, во всяких герцогских делах от меня никакого толку. Ну, ты сам знаешь: ходить на балы, открывать сельские праздники и тому подобное. Я не умею вести светские беседы, и всегда кончается тем, что говорю что-нибудь не то. Я совершенно не знаю, как вести дом! Не знаю, какое вино надо подавать к утке, вечно ем овощи рыбной вилкой. Господи, я даже не терплю зачесанных наверх волос, без чего нет вечерних причесок. Шпильки вонзаются мне в темя. Джерри, найди лучше кого-нибудь еще.

Но говоря это, она вдруг ощутила сильную боль в сердце и тошноту, словно ее лягнула в живот лошадь.

— Нет, — произнес Джереми, подходя к креслу и всматриваясь в ее лицо. — Ты раздула ноздри, значит, снова врешь. Назови истинную причину.

Она попятилась, когда герцог встал коленом на подушку сиденья, но он схватил ее за руку.

— Господи! — изумленно воскликнул Джереми, ощутив под пальцами бешеный ритм пульса. — Ты действительно меня боишься! Почему?

— Не боюсь, — нервно хихикнула Мэгги. — Не будь смешным.

— Боишься. Сейчас ты мне расскажешь почему, или я останусь здесь до утра, и Хилл обнаружит меня в твоей спальне. Посмотрим, разрешит ли тебе сэр Артур поехать в Париж.

— Это… шантаж!

— Ничего подобного. Всего лишь принуждение, но, поскольку два понятия очень схожи, твоя ошибка извинительна. Ну, будешь говорить, или я начну устраиваться на ночлег в этом уютном кресле?

Мэгги сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Просто…

Господи, как все объяснить и не выглядеть в его глазах полной дурочкой? Может, если не смотреть ему в лицо… Уставившись в пол, она, запинаясь, начала:

— Просто, когда ты до меня дотрагиваешься… я могу думать лишь о том, как хочу, чтобы ты меня трогал… в других местах. А это непристойные мысли для леди! Тогда я пугаюсь, что совсем не леди, не смогу отказать и дело зайдет слишком далеко… я кончу жизнь в монастыре, как твердит сестра Анна, потому что у меня слишком плотская натура…

Уж чего-чего, а такого Джереми не ожидал услышать, поэтому замер, ошеломленный ее признанием. Затем поднес руку Мэгги к губам и, целуя, быстро заговорил:

— Дорогая, разве ты не видишь? Это доказывает, что я тебе нравлюсь, и ты просто обязана выйти за меня замуж…

— Нет. — Она вырвала руку. — Это ничего не доказывает! Только свидетельствует, что я таю, когда меня целует мужчина. Не знаю, действуешь ли на меня лишь ты или любой мужчина, поскольку…

— Поскольку я единственный мужчина, кто тебя целовал, — докончил он.

— Да. Мне очень жаль, но… Да.

Джереми не мог ее винить. За что? Однако чувствовал горечь. Прежде всего из-за разницы в их возрасте, из-за ее замкнутого воспитания. Конечно, ему не хотелось, чтобы Мэгги целовалась с другими мужчинами, дабы узнать, есть ли нечто особенное в том, что она испытывает с ним. Но выходило, что такой эксперимент необходим. И он, черт возьми, постарается быть рядом, когда это произойдет, чтобы проследить за последствиями. Хотя, естественно, не без желания свернуть шею любому, с кем она начнет производить такие опыты.

Со вздохом опустившись в кресло, Джереми поднес руку ко лбу. Мигрень, на которую сослалась Мэгги, чтобы спровадить служанку, сжала ему обручем виски.

— Джерри, мне очень жаль… — грустно сказала она.

— Ты это уже говорила.

— Да, но ты ведь настаивал на ответе…

— Настаивал. Я понимаю, что спрашивал и настаивал… — Ощутив тоску по доброму глотку виски, он рывком встал на ноги. — Ладно, Мэгги, ты победила. Я ухожу.

— О, — разочарованно протянула она, размышляя, что в ее словах повергло Джереми в такую глубокую тоску. Значит, не будет в ее жизни предложений замужества… поцелуев… И хотя эта мысль принесла облегчение, но сердце затопила грусть.

На пороге Джереми обернулся:

— Пообещай мне только одно, Мэгги, ладно?

Подойдя к нему, она встала рядом, словно хозяйка, провожающая гостя после церемонного чаепития.

— Разумеется. Если это в моих силах.

— Думаю, да. Я собираюсь на некоторое время уехать, но тетя Пиджин будет всегда знать, где меня найти. Если ты случайно… выяснишь… чувствуешь ли ты себя так со всеми мужчинами или только со мной… ты напишешь мне? Ничего изощренного. Просто «да, только ты» или «нет, не ты один». Ты сможешь пообещать мне это? Ради нашего прошлого?

Мэгги нерешительно кивнула:

— Ладно, Джерри, обещаю.

— Тогда до свидания. — Он по-братски поцеловал ее в щеку и вышел на террасу.

Мэгги замерла в распахнутых дверях, глядя, как Джереми перекинул ногу через ограждение и начал спускаться по плющу на лужайку.

— Джерри.

— Что?

— Куда ты направляешься?

— Не знаю. Наверное, к дьяволу.

— Передай ему от меня привет.

— Передам, — сказал он и растворился в ночи.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ