Глава 5

Джереми проводил ее взглядом, пока она не растворилась в солнечном сиянии, затем раздраженно обернулся к дяде:

— Вам не было нужды пугать ее.

— О нет, — отозвался лорд Эдвард, расстегивая манжеты рубашки и закатывая рукава. — Ты сам великолепно справился с этим.

— Я? — оскорбленно вздернул подбородок Джереми. — Я не пугал ее.

— Неужели? Тогда почему у тебя кровь?

— Ах, это, — фыркнул герцог. — Я сам научил ее когда-то этому приему, совершенно не предполагая, что Мэгги опробует его на мне.

— Вот как? — яростно сверкнул глазами лорд Эдвард. — А как, ты предполагал, она поступит, Джерри? Сомлеет в твоих объятиях?

— Ну-у, обычно женщины так и делают. Впервые получилось по-другому. Никак не соображу, почему она повела себя иначе. Но…

— Значит, никак не сообразишь? — мрачно повторил дядя. — Ты, может, и достиг совершеннолетия, Джерри, но Мэгги Герберт еще дитя.

— Господи, — поморщился Джереми, — ей почти семнадцать. Моя мать в семнадцать уже родила меня.

Лорд Эдвард удивился, что племянник упомянул о матери, поскольку делал это чрезвычайно редко, практически никогда.

— Мэгги Герберт — дочь дворянина. Ее отец — твой поверенный в делах и мой друг. — При этих словах Джереми закатил глаза, потому что неоднократно слышал высказывания дяди по поводу занудства сэра Артура. — Она здесь в качестве гостьи моей жены, то есть находится в Ролингз-Мэнор под твоим покровительством… А у тебя хватило наглости… нет, глупости попытаться ее соблазнить… да еще в конюшне… будто какую-нибудь служанку из таверны, куда тебя занесло во время пьянки с друзьями.

— Это совсем не так. — В голосе Джереми прозвучало уязвленное достоинство. — Я никогда не стал бы соблазнять служанку в конюшне, а потребовал бы отвести меня в комнату с кроватью…

Он видел приближающийся кулак, однако не уклонился и принял удар безропотно, повалившись на сено.

Помахивая ушибленной рукой (слишком много прошло времени с тех пор, как он участвовал в драке: члены парламента обычно решали свои споры другими методами), лорд Эдвард произнес с некоторой долей возмущения:

— Мне жаль, что пришлось так поступить. Но, Джерри, ты…

— Знаю. — Тот приподнялся, стряхивая с взъерошенных волос сено и осторожно потирая дважды пострадавшую челюсть. — Я заслужил.

— Это еще мало, — сурово подтвердил дядя. — Вечером ты поедешь в Герберт-Парк, чтобы принести свои извинения Мэгги, хотя я сомневаюсь, что она согласится тебя видеть, и ее родителям. А завтра утром отправишься на континент. — Лорд Эдвард протянул ему руку, помогая встать. — Чем скорее ты уедешь из Англии, тем скорее забудется этот прискорбный инцидент.

— А когда состоится бракосочетание? — поинтересовался Джереми. — Через полгода? Ты считаешь, для безопасности мне следует подождать с возвращением полгода? Я имею в виду из-за Пирса…

Лорд Эдвард, который осторожно пробовал согнуть и разогнуть пальцы, недоуменно взглянул на племянника.

— Какое бракосочетание? — подозрительно спросил он.

— Ну, свадьба. Наша с Мэгги.

— Ты сделал предложение Мэгги Герберт?

— В общем-то нет. Разумеется, нет. Ни один мужчина не хочет жениться. — Джереми хохотнул, но тут же нервно оборвал смешок. — Разве ты не будешь заставлять меня жениться? Поскольку застал нас, как бы это сказать… на месте преступления?

— Приятно слышать, что за время пребывания в Оксфорде ты приобрел умение выражаться по-ученому, однако я вовсе не имел намерения заставлять тебя жениться на Мэгги Герберт.

К изумлению лорда Эдварда, племянник выглядел разочарованным.

— Но, дядя, я ведь ее скомпрометировал и думаю…

— Я только заметил, что лиф платья был расстегнут. Или ты хочешь сказать, будто действительно ее совратил?

— Нет. Но совратил бы, если бы она не постаралась расшибить мне голову. И, разумеется, если б не появились вы.

— Тем более следует поскорее отправить тебя во Францию, — удовлетворенно кивнул лорд Эдвард. — Можешь совращать всех француженок, только держись в стороне от английских девиц, особенно от Мэгги Герберт. А теперь ступай и приведи себя в порядок. Тетя уже спрашивала о тебе, поэтому я и стал тебя разыскивать.

Джереми подошел вплотную и смотрел на него с нескрываемой яростью в серых глазах. Распухшая и побагровевшая челюсть не прибавляли его лицу приятности.

— Почему нет? — хрипло спросил он.

— Извини, не понял.

— Почему нельзя приближаться к Мэгги? Вы считаете, что она будет плохой герцогиней? Думаете, она мне не пара?

Лорд Эдвард, натягивая сюртук, ответил ему мягким тоном, который противоречил суровости слов:

— Она могла бы стать прекрасной герцогиней. Ты, мой мальчик, недостаточно хорош для нее.

— Из-за того, кем была моя мать?

— Боже мой, конечно, нет. Это вовсе не связано с тем, что твоя мать была шлюхой. — Молодой человек даже не поморщился, и лорд Эдвард почувствовал уважение к племяннику. — Нет, ты недостоин Мэгги или другой приличной женщины, потому что ты бездельник и повеса.

— Что? — Джереми растерянно заморгал.

— Джерри, ты меня удивляешь. — Лорд Эдвард покачал головой, сдерживая улыбку. — Разве ты не замечал, как Пиджин заботится о всяческих фондах и благотворительных начинаниях, которым жертвует деньги от твоего имени? Господи, да сейчас в нашем розарии играет дюжина сирот, приглашенных ею на какой-то пикник. Она воспитала тебя с младых ногтей, Джерри. Неужели ничто из того, что пыталась она заронить тебе в душу, там не задержалось? Она посвятила себя улучшению нашего мира, чтобы он стал достойным местом для жизни детей, женщин, бедных. Вот чем тебе следовало бы заняться.

— Филантропией? — В тоне Джереми прозвучала явная неприязнь, а выражение лица было разочарованным.

— Необязательно. Однако ты должен придать своей жизни какой-то смысл.

— Почему должен? — воинственно отозвался Джереми. — Я герцог, и все.

— Потому так важно, чтобы ты проявил себя в чем-то значительном. Ты должен показать миру, что достоин своего титула и не можешь проводить всю жизнь в глупых дуэлях и обольщении молоденьких девиц…

— Почему бы и нет? В моем возрасте, кажется, вы занимались только этим.

— Верно, — согласился лорд Эдвард. Ему не хотелось выглядеть педантом, но иначе не получалось. — Я был таким же, как ты, считал единственной своей обязанностью получать удовольствие и развлекаться. Но когда я встретил Пиджин, то осознал, насколько был не прав. И если ты хочешь добиться единственной нужной тебе женщины, то не станешь просто соблазнять ее в конюшне и ждать, чтобы родители заставили ее выйти за тебя замуж…

— Честно говоря, я вовсе не к этому стремился, — покраснел Джереми.

— И не рассчитывай, что понравишься женщине, которой стоит добиваться, лишь потому, что у тебя есть титул. Нет, ты должен постараться хотя бы выглядеть достойным ее… Я, например, мало чего стоил, когда встретил твою тетю. Но, видишь ли, Джерри, я изменился. Я выяснил, что умею хорошо спорить, убеждать, и превратил эту способность в основное занятие. Теперь я спорю и убеждаю, причем довольно успешно, на благо английского народа. По крайней мере надеюсь на это. Ты должен понять, Джерри, что умеешь делать хорошо, и посвятить себя этому. Потом, если ты найдешь девушку вроде Мэгги…

— Я не хочу девушку вроде Мэгги. Я хочу именно ее.

Лорд Эдвард выразительно поднял брови. Не то чтобы он слишком удивился. В конце концов Мэгги Герберт была единственной из знакомых Джереми, кто не проявил ни малейшего желания стать герцогиней. Но понимает ли Джерри, что, возможно, в этом и заключалась главная ее привлекательность для него.

— Все равно. Тебе следует найти в себе нечто…

— Я умею только хорошо драться, — твердо заявил герцог.

— Пусть так. Несомненно, ты проявляешь к этому и склонность, и способности. Ученые занятия тебя явно не привлекали, и вряд ли политика подойдет тебе больше…

— Я умею драться, — повторил Джереми. Казалось, он перестал слушать дядю, шагая взад и вперед по разбросанной соломе. — Лучше всего мне удается фехтование, но я также отлично стреляю и хорошо езжу верхом.

— Да, это прекрасные качества, но…

Джереми перестал метаться по конюшне и остановился у стойла Короля.

— Вот оно, — произнес он, как бы обращаясь к своему коню, потому что стоял к дяде спиной. — Я пойду в кавалерию…

— Что ж, давай рассмотрим…

— Тут нечего рассматривать. Мне нужно какое-то занятие. Армия ничем не хуже других, и поскольку чины уже не покупают, мне придется заслужить офицерское звание. Это даже более достойно и внушительно: заработать, а не купить.

Лорд Эдвард почувствовал тревогу.

— Армия больше подходит… э-э… вторым сыновьям. Молодым людям, которые не наследуют титул или поместье и не желают идти по церковной линии. Герцоги обычно не…

— Я поступлю в конную гвардию. — Джереми снова заходил по конюшне, на этот раз возбужденно и уверенно. — Я попрошу направить меня в Индию. Теперь это самое опасное место из тех, где находятся английские войска. Жаль, что нет войны, я бы с удовольствием повоевал. Может, я сам заварю какую-нибудь.

— Джереми, — окликнул лорд Эдвард племянника, который решительно направился к выходу.

Тот обернулся, словно удивляясь, что дядя еще стоит на месте.

— В чем дело?

— Ты ведь не всерьез, да? Ведь ты не собираешься вступать в армию ее величества? Ты не можешь.

— Почему, дядюшка? — усмехнулся Джереми. — Герцог я или нет? Я могу делать все, что захочу.

Глава 6

— Что? — воскликнула Пиджин, едва не уронив серебряную щетку для волос.

— В кавалерию, — повторил лорд Эдвард, который сидел на краю постели в нескольких футах от туалетного столика жены. — По крайней мере так он заявил.

— Но, Эдвард… как это в армию? Он сказал, что пойдет в армию?

— В кавалерию.

Пиджин взволнованно заходила по комнате. Она переодевалась к обеду, поэтому на ней были только корсет и французские панталоны. В руках она продолжала сжимать щетку, словно та являлась звеном цепочки, связывающей ее с размеренной жизнью, бесповоротно нарушенной словами мужа. Он вошел в спальню минуту назад и поразил ее неожиданным известием.

— В кавалерию? Боже мой, Эдвард, его же убьют. Он же минуты там не проживет, он слишком чувствителен…

Супруг подумал, не рассказать ли жене, что ее чувствительный племянник накануне смертельно ранил человека на дуэли, но потом решил, что лучше подождет с этим, пока она хоть немного не успокоится.

— Что будет делать в кавалерии мальчик вроде Джерри? — воскликнула Пиджин, круто поворачиваясь, и ее распущенные длинные волосы взметнулись дугой. — Его застрелят в первый же день.

— Не застрелят, — нахмурился лорд Эдвард. — Конная гвардия не стреляет, а рубится саблями.

— Не важно, чем они пользуются. Он не сумеет защитить себя. Он не может заставить себя даже стрелять в фазанов. Он никогда не сможет убить живого человека!

— Ну-у, вообще-то…

— К тому же в Индии. Боже мой, Эдвард! Индия! Он там подхватит малярию и умрет, один в чужой жаркой стране… Ты должен его остановить. Должен ему запретить, Эдвард!

— Я не могу ничего ему запретить, Пиджин, — устало отозвался тот. — Он взрослый человек и сам принимает решения.

— Взрослый человек? — взорвалась Пиджин, обвиняюще тыча в него щеткой. — Он мальчишка, Эдвард. Ему недавно исполнился двадцать один год, а если ты его не остановишь, ему никогда не исполнится двадцать два!

— По закону он совершеннолетний мужчина. — Лорд Эдвард ласково отобрал у жены злосчастную щетку, чтобы она больше не размахивала ею как оружием. — Мы не можем помешать ему. И, по правде говоря, я не думаю, что армия такой уж плохой выбор. Он научится дисциплине, кроме того, будет подальше от Мэгги…

— Мэгги! О Господи! Я никогда не прощу себе. Бедная Мэгги!

— Не простишь себе? — Лорд Эдвард посадил ее к себе на колени. — Ты-то какое имеешь к этому отношение? Помнится, в конюшне я тебя не видел.

— Боже мой! — Пиджин уткнулась в шею мужа. — Как мне теперь глядеть в глаза Анне, не говоря уже о ее матери? Как он мог позволить такое, Эдвард? Как он мог?

Лорд Эдвард покачал головой, хотя в глубине души понимал, как мог племянник совершить такой неприличный поступок… Он был почти свидетелем и удивлялся не меньше Джереми, какой обольстительной красоткой стала младшая дочь сэра Артура. Хотя он сам отнесся бы не столь покладисто к мысли о женитьбе на ней.

— Как ты полагаешь, — спросил он, утыкаясь в пушистые волосы жены, — Джереми влюблен в нее?

— В Мэгги? Вряд ли. Она всегда насмехалась над ним.

— Если мне не изменяет память, ты в начале знакомства тоже вела себя не лучшим образом.

Пиджин возмущенно вскинула голову:

— Ничего подобного!

— Вела, вела. Даже попробовала отрубить мне палец хлебным ножом.

— Ах, ты об этом? Ты получил по заслугам. — Супруг благоразумно промолчал, а она задумчиво сказала: — Может, это оно и есть?

— Оно?

— Ну, ты же говорил, она его ударила.

— Да. По-моему, с такой же силой, что и я. Хотя она промахнулась, угодив ему в зубы. Не удивлюсь, если завтра мисс Мэгги явится с перевязанной рукой.

— Право, Эдвард, неужели вам обоим было необходимо его бить?

— Пиджин, услышав, что он говорил, ты б его тоже стукнула, — мрачно заверил ее лорд Эдвард.

— В любом случае, — надменно заявила супруга, хоть и сидела полуодетая у него на коленях, — думаю, что именно сопротивление Мэгги и привлекло его в первую очередь. Вряд ли до сих пор кто-либо из женщин его отвергал и, уж конечно, не бил по лицу. Ему это в новинку.

— Настолько, что он задумал на ней жениться? — буркнул лорд Эдвард.

— Люди женились и по более глупым мотивам. Почему бы Джереми не жениться на девушке, которая обходится с ним как с равным, а не как с полубогом, вроде тех дурочек в прошлый лондонский сезон. Они прямо стелились перед ним только потому, что у него титул и состояние.

— Очень сомневаюсь, что удар левой в челюсть, которым наградила его Мэгги, побудил твоего племянника жениться на ней. Полагаю, более вероятной причиной стала ее внешность. Ты не поверишь, дорогая, как далеко может завести мужчину хорошенькое личико. Он способен забыть все свои твердые принципы. — Лорд Эдвард поцеловал жену в шею. — Я, например, пришел сюда только сообщить тебе о намерении Джереми вступить в армию, но теперь, застав тебя столь подходяще одетой… — Пиджин хихикнула, но не воспротивилась, когда супруг опустил ее на широкую кровать, — я совершенно уверен, что мы снова опоздаем на ужин.

Глава 7

А Мэгги Герберт было вовсе не до смеха. Она пыталась выдержать родительский гнев, который обрушился на нее, после того как двадцать минут назад Джереми покинул библиотеку, где беседовал с ее отцом.

— Я не собираюсь, Маргарет, задавать тебе вопроса о том, правда или нет то, о чем рассказал мне его светлость, — говорил сэр Артур, восседая за массивным столом красного дерева. — Я собираюсь поверить на слово герцогу Ролингзу, человеку, у которого нет причин выдумывать сказки насчет дочерей соседа.

Мэгги стояла, заложив руки за спину, чтобы отец не увидел ее завязанный палец, и нервно поглядывала на мать, сидевшую в зеленом кожаном кресле недалеко от стола. Леди Герберт выглядела бледной, но гораздо более спокойной, чем можно было ожидать в подобных обстоятельствах.

— …и не стоит поглядывать на мать в поисках защиты, юная леди, — продолжал сэр Артур со всей суровостью, но поскольку он никогда не был строгим родителем, то и сейчас не добился особого успеха. — Мы с ней едины в стыде за тебя. Ты навлекла позор на семью и, должен сказать, поставила дом Ролингзов в очень неловкое положение. Не сомневаюсь, что лорд Эдвард разделяет мое разочарование из-за вашего с герцогом поведения. Хотя, Маргарет, бремя вины лежит в первую очередь на тебе.

Мэгги открыла рот, чтобы возразить против несправедливости обвинения, но мать отрицательно покачала головой.

— Ты всегда была тяжким испытанием для юного герцога, хоть тебя неоднократно просили не дразнить его. Детство его светлости было далеко не радостным из-за выбора невесты его отцом…

Мэгги столько раз слышала эту историю, что уже не могла относиться к ней трагически. А отец продолжал рассказывать о том, как Джон, старший брат лорда Эдварда, женился на дочери викария, старшей сестре леди Пиджин, что стало роковой ошибкой, за которую он поплатился жизнью. Никогда не упоминалось, где находится мать Джереми теперь, но по обрывкам разговоров, подслушанных Мэгги в детстве, она пришла к выводу, что та благополучно живет в Лондоне. Причем лорд Эдвард навеки запретил ей видеться с сыном. Причиной тому послужила, видимо, смерть лорда Джона, погибшего из-за нее на дуэли.

— Не сомневаюсь, что сегодняшний инцидент, как и все подобные инциденты в прошлом, явился следствием твоих происков. Наверняка ты подбила его светлость на неподобающее поведение…

Мать снова покачала головой, и Мэгги, стиснув зубы, опустила сверкающие яростью глаза.

— Я принес его светлости извинения за твое поведение, однако тактичный молодой человек настаивал, что вина лежит всецело на нем, а ты неповинна. Завтра я принесу аналогичные извинения лорду и леди Эдвард, — тяжело вздохнул сэр Артур. — Теперь мы с твоей матерью чувствуем, что все твое будущее под угрозой, Маргарет. Вряд ли мне стоит подчеркивать, что такое поведение будет категорически неуместным в лондонских бальных залах. Я слышал не раз твои признания о том, что тобой управляют… гм… порывы. Если нынешнее поведение является свидетельством того, к чему ведут эти порывы, то могу сказать лишь одно: сезон в Лондоне будет весьма сомнительным предприятием. Выход молодой женщины в свет требует финансовых затрат. Необходимо позаботиться о жилье, ибо после случившегося мы вряд ли можем рассчитывать на доброту лорда и леди Эдвард, чтобы воспользоваться городским домом герцога, как было при выходе в свет твоих сестер. Требуется обзавестись соответствующими нарядами, шляпками и прочими дамскими атрибутами. Тоже очень существенные расходы на молодую женщину, которая, вероятно, поставит нас в неловкое положение, бросившись в объятия первому же мужчине, пригласившему ее на танец…

Мэгги подняла голову, пронзив отца яростным взглядом, но тот не заметил отравленных стрел, которые метали ее глаза, и закончил свою речь:

— Таким образом, после тщательного обсуждения мы с твоей матушкой решили, что у тебя зимой лондонского сезона не будет.

Поскольку Мэгги понимала, что отец считает это наказанием, она не стала радостно кричать ура, как ей захотелось, а снова опустила глаза и попыталась сдержать улыбку.

— Да, сэр, — вымолвила она с притворным смирением.

— Но теперь мы с твоей матушкой зашли в тупик. Я считаю, и твоя сестра Анна всецело меня поддерживает, что для девушки твоего… э-э… темперамента… было бы лучше провести несколько месяцев в монастыре. Однако твоя матушка возражает, полагая, что проблема заключается в беспокойной душе художника… — Сэр Артур поморщился, выговаривая слово «художник», будто съел что-то горькое. — И долг родителей постараться ввести это беспокойство в управляемое русло. Хотя я считаю, что монастырь как раз подходит для этого, твоя матушка думает, что таланту не место в такой суровой среде. По ее мнению, наилучшим решением будет художественная школа в Париже, о которой ты упоминала в прошлом месяце…

Мэгги уже не могла сдержать переполнявших ее чувств и, обернувшись к матери, воскликнула:

— Это правда? Неужели вы так решили?

— Да, дорогая, — невозмутимо ответила леди Герберт, которая умела владеть собой. — Ты начнешь занятия осенью…

Мэгги бросилась матери на шею, и отцу пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем женщины обратили на него внимание.

— Это не награда, Маргарет, — сурово напомнил он. — Ты должна прилежно учиться, и любое сообщение мацам Бонэр о твоем… э-э… неустойчивом поведении немедленно приведет тебя домой.

— О да, папа, — всхлипнула от счастья Мэгги. — Ты не пожалеешь, что дал мне эту возможность. Клянусь, ты не услышишь от мадам Бонэр ничего, кроме похвал.

— Искренне надеюсь. Мы пошлем с тобой Хилл, чтобы она присматривала за тобой. Не думай, что мы позволим тебе выехать из Англии без компаньонки.

— Разумеется, нет, — согласилась Мэгги, присевшая на ручку материнского кресла. — О, папа, ты не представляешь, что это для меня значит…

— Ты права, не представляю, — прервал дочь сэр Артур, — совершенно не представляю. В мое время молодые леди не следовали за молодыми людьми в конюшню… особенно за холостыми герцогами! И уж наверняка не рвались в художественную школу. Не стану притворяться, что понимаю нынешнее поколение, и не надеюсь когда-либо понять. Место женщины дома. Она должна сделать мужа счастливым, дать ему наследников. Твои сестры разделяют мой взгляд. Тешу себя надеждой, Маргарет, что когда ты досыта наешься своей мазней, то вернешься в Англию и выйдешь за достойного человека, как твоя сестра Анна. Я никогда не мог понять, почему ты совсем на нее не похожа. Твоим сестрам вполне хватило английских школ, а закончив образование, они вышли замуж, как подобает леди. Новая склонность женщин искать себе занятие вне дома погубит все…