Только мне начало казаться, что моя жизнь чуть-чуть меняется к лучшему, как позвонил папа. Он сказал, что посылает за мной Ларса и что я, он и бабушка вместе пообедаем в «Плазе». Я заметила, что маму он не пригласил. Но наверное, в этом не было ничего плохого, потому что мама все равно не захотела бы пойти с нами. Когда я ей сказала, она, кажется, даже обрадовалась.
      – Все нормально, дорогая, – сказала она, – я останусь дома, закажу себе еду из тайского ресторана и буду смотреть по телевизору «Шестьдесят минут».
      Вообще с тех пор, как мама вернулась из Центрального парка, у нее было очень хорошее настроение. Она рассказала, что они с мистером Джанини катались в старинной карете – в Центральном парке на них обычно катаются приезжие. Я была потрясена. Эти кучеры очень плохо обращаются с лошадьми, бедняги у них часто отбрасывают копыта от недостатка воды. Я давным-давно поклялась, что никогда в жизни не буду кататься в этих каретах или, по крайней мере, не буду до тех пор, пока они не предоставят лошадям хоть какие-то права. Раньше я думала, что мама меня в этом поддерживает.
      Все-таки любовь делает с людьми странные вещи.
      В «Плазе» на этот раз было не так уж плохо. А может, я просто начинаю к ней привыкать. Швейцары уже запомнили, кто я такая, или, по крайней мере, запомнили Ларса, поэтому никто больше не пытался помешать мне войти. И у бабушки, и у папы настроение было не лучшее. Не знаю почему, возможно, потому, что им никто не платит за то, что они проводят время друг с другом.
      Обед был ужасно скучный. Бабушка просто достала меня разговорами о том, какой вилкой что положено есть и как. Блюд было очень много, и в основном все мясные. Хотя одно было рыбное, так что я все-таки не осталась голодной, а еще я съела десерт, похожий на большую шоколадную башню. Бабушка пыталась мне втолковать, что, когда я буду представлять Дженовию на официальных обедах, мне придется есть то, что подадут, чтобы не оскорбить хозяев и не вызвать международный скандал. Но я ей сказала, что прикажу своим подчиненным заранее предупредить хозяев, что я не ем мясного, чтобы они его и не подавали.
      Бабушка, кажется, разозлилась. Наверное, ей не приходило в голову, что я могла видеть телефильм про принцессу Диану. Из этого фильма я узнала все о том, как отвертеться от разной ненужной еды на официальных обедах и как потом избавиться от того, что все-таки пришлось съесть. (Только я никогда не стала бы вызывать у себя рвоту.)
      На протяжении всего обеда папа задавал мне всякие странные вопросы насчет мамы. Не испытываю ли я неловкость из-за ее отношений с мистером Джанини и не хочу ли я, чтобы он с ней поговорил на эту тему. Мне кажется, он пытался выведать мое мнение, насколько у мамы серьезно с мистером Джанини. Что ж, я думаю, что это довольно серьезно, раз уж он у нас ночевал.
      Я, конечно, не стала сообщать папе, что мистер Джанини провел у нас ночь, а то бы с ним точно случился сердечный приступ. Он же такой шовинист, сам каждое лето привозит в Мираньяк женщин – иногда они меняются каждые две недели! – но при этом он рассчитывает, что мама будет оставаться чистой, как свежий снег. Если бы Лилли со мной разговаривала, она бы наверняка сказала, что все мужчины страшные лицемеры.
      Отчасти мне даже хотелось рассказать папе про Джанини – хотя бы только для того, чтобы он не выглядел таким самодовольным. Но с другой стороны, я не хотела давать бабушке в руки лишнее оружие против мамы, она и так говорит, что мама легкомысленная, так что я просто сделала вид, что ничего об этом не знаю.
      Бабушка сказала, что завтра мы поработаем над моим словарем. Она считает, что мой французский отвратителен, но английский еще хуже. Говорит, если она еще раз услышит от меня слово «параллельно», то заставит меня вымыть рот с мылом. Я ответила:
      – А мне параллельно.
      Она метнула на меня этот свой злой взгляд, а я вовсе не пыталась острить, у меня просто нечаянно вырвалось.
      На сегодняшний день я заработала в фонд «Гринпис» две сотни долларов. Может быть, я войду в историю как девушка, спасшая всех китов.
      Вернувшись домой, я обнаружила в мусорном ведре два пустых контейнера из тайского ресторана. В мешке для пластмассовых отходов лежали два комплекта палочек для еды и две бутылки из-под пива. Я спросила у мамы, оставался ли мистер Джанини и на обед – боже, она провела с ним целый день! – а она ответила:
      – О, нет, дорогая, у меня просто разыгрался аппетит.
      Это была уже вторая ложь за день. Видно, у мамы с мистером Джанини действительно все очень серьезно.
      Лилли все еще не звонит. Я уж начинаю думать, не позвонить ли мне самой. Но что я ей скажу? Я же ничего плохого не сделала. То есть я, конечно, велела ей заткнуться, но она сама виновата: надо же было такое ляпнуть, что я превращаюсь в Лану Уайнбергер. Так что я имела полное право велеть ей замолчать.
      Или нет?.. Может быть, никто не имеет права приказывать другому человеку молчать? Может, именно с этого и начинаются войны – с того, что кто-то велит кому-то заткнуться, а потом не хочет извиниться?
      Если так будет продолжаться и дальше, с кем же я завтра сяду за ланчем?

      Сегодня утром, когда Ларс по дороге в школу затормозил перед домом Лилли, их консьерж нам сказал, что Лилли уже ушла. Вот тебе и не держать обиду на подругу! Никогда еще у нас не было такой долгой ссоры.
      Когда я вошла в школу, первым делом кто-то сунул мне под нос листовку:
       Бойкотируйте магазин «Хоз Дели»!
       ПОДПИШИСЬ ПОД ЭТИМ ВОЗЗВАНИЕМ И ВНЕСИ СВОЙ ВКЛАД В БОРЬБУ ПРОТИВ РАСИЗМА!
      Я сказала, что не буду подписываться, тогда Борис, а это он держал листовку, назвал меня неблагодарной. Он сказал, что в стране, из которой он приехал, правительство многие годы подавляло все проявления протеста и что я должна радоваться, что живу в стране, где могу подписывать воззвания и после этого не бояться, что за мной начнет охотиться тайная полиция.
      А я Борису сказала, что у нас в Америке не принято заправлять свитера в брюки.
      В одном надо отдать Лилли должное: она действует быстро. Листовками с призывом бойкотировать «Хоз Дели» была обвешана вся школа. И еще одно надо сказать про Лилли: если уж она злится, то всерьез и надолго. Она со мной вообще не разговаривает. Хоть бы мистер Джанини от меня отстал. Кому вообще нужны эти дурацкие целые числа?
 
      Действия с действительными числами: отрицательные или противоположные числа – числа, расположенные на числовой оси по разные стороны от нуля, но на одинаковом расстоянии от него, называются отрицательными или противоположными.
 
      ЧЕМ ЗАНЯТЬСЯ НА УРОКЕ АЛГЕБРЫ
       Чем заняться на уроке алгебры?
       О, возможности безграничны:
       Можно рисовать или зевать,
       Или в шахматы играть.
       Можно дремать или мечтать,
       Или чесать в затылке,
       Можно тренькать или бренькать,
       Или таращить зенки.
       Можно пялиться на часы.
       Можно мурлыкать песенку,
       Я лично перепробовала почти все,
       Чтобы протянуть время.
 
      НО НИЧТО НЕ ПОМОГАЕТ!

      Даже если бы мы с Лилли не были в ссоре, я бы, наверное, все равно не смогла сесть с ней рядом за ланчем. Она у нас стала знаменитостью. Вокруг столика, за которым обычно мы четверо – Лилли, я, Шамика и Линг Су, – ели яблоки в тесте из «Биг Вонг», сегодня собралась целая толпа. На том месте, где обычно сидела я, сегодня сидел Борис Пелковски.
      Небось Лилли на седьмом небе от счастья. Она всегда мечтала иметь в поклонниках гениального музыканта.
      В результате я стою, как дура, с дурацким подносом с дурацким салатом – сегодня больше ничего вегетарианского в меню не было, потому что у них кончились банки с жидким топливом для микропечи, на которой они готовят зерновые батончики, – стою и не знаю, с кем же мне садиться? Мы едим посменно, поэтому в нашем кафе всего столиков десять, не больше. Есть столик, за которым обычно сидим мы с Лилли, есть столик спортсменов, есть столик болельщиц, есть столик богатеньких деток, есть столик фанатов хип-хопа, есть столик наркоманов, есть столик участников драмкружка, есть столик лучших учеников, есть столик, за которым сидят иностранцы, приехавшие к нам учиться по обмену, и, наконец, столик, за которым всегда сидит Тина Хаким Баба со своим телохранителем.
      Со спортсменами и болельщицами я сесть не могла, потому что я ни тот, ни другой. С богатыми ребятами мне тоже не место, у меня нет ни сотового телефона, ни брокера. Хип-хоп я не слушаю, наркотики не употребляю, в последнем спектакле не участвую, так что эти три столика мне тоже не подходят. Попасть в число лучших учеников мне не светит – с моей-то двойкой по алгебре. С иностранными учениками я не смогу разговаривать, потому что среди них нет ни одного француза.
      Я посмотрела на Тину Хаким Баба. Перед ней, как и передо мной, стояла тарелка салата. Только Тина берет салат не потому, что она вегетарианка, как я, а потому, что у нее лишний вес. Тина читала любовный роман, на обложке которого была фотография: парень-подросток обнимает девочку-подростка. У девочки были длинные белокурые волосы и довольно большая для ее тонкой фигуры грудь, и выглядела она точно так, как, я думаю, бабушка хочет, чтобы я выглядела.
      Я подошла и поставила поднос на стол рядом с подносом Тины:
      – Можно с тобой сесть?
      Тина оторвалась от книги и подняла взгляд, вид у нее при этом был совершенно ошарашенный. Она посмотрела на меня, потом на своего телохранителя. Это был высокий смуглый мужчина в черном костюме и в темных очках, которые он не снимал даже в помещении. Думаю, если бы дело дошло до драки, Ларс бы его победил.
      Когда Тина посмотрела на телохранителя, тот посмотрел на меня – по крайней мере, мне кажется, что посмотрел, когда человек в темных очках, трудно сказать наверняка – и кивнул. Тина улыбнулась – радостно так – и отложила книгу в сторону.
      – Пожалуйста, садись.
      Я села. Почему-то от улыбки Тины я почувствовала себя неловко, как будто мне надо было сесть с ней еще раньше. Но все считают Тину странной, потому что у нее есть телохранитель и ее возят в школу в лимузине, и я тоже привыкла так считать. Сейчас-то мне кажется, что она нормальная девчонка.
      Мы с Тиной стали есть салат и обсуждать паршивую кормежку в школьном буфете. Тина рассказала про свою диету, оказывается, это мать велела ей сесть на диету. Тина хочет похудеть к танцам по случаю праздника многообразия культур на двадцать фунтов, только я не представляю, как ей это удастся, потому что праздник будет уже в эту субботу. Я спросила Тину, есть ли у нее парень, чтобы идти на танцы, она захихикала и сказала, что есть. Оказывается, она идет на танцы с парнем из Тринити-колледжа – это еще одна частная школа на Манхэттене, – парня зовут Дэйв Фарух Эль-Абар.
      Вот те раз. Это несправедливо. Даже Тину Хаким Баба, которой папа не разрешает пройти пешком два квартала до школы, и ту кто-то пригласил на танцы, а меня – никто.
      Вообще Тина довольно славная. Когда она пошла к автомату еще за одним стаканом диетической колы, телохранитель пошел с ней. Боже, если Ларс когда-нибудь вот так же начнет ходить за мной повсюду как тень, я повешусь. Я прочитала, что написано на задней обложке книги. Книга называлась «Кажется, меня зовут Аманда», в ней рассказывалось про девочку, которая очнулась от комы и не помнит, кто она такая. В больнице ее навестил очень красивый мальчик и сказал, что ее зовут Аманда и что он – ее парень. Остаток книги девушка пытается разобраться, правду он говорит или врет.
      Я вас умоляю! Некоторые девчонки сами не понимают своего счастья. Если какой-то красивый мальчик заявляет, что он твой парень, почему бы просто не позволить ему им быть?
      Пока я читала обложку, на стол упала тень. Я подняла голову и увидела, что возле меня остановилась Лана Уайнбергер. Наверное, в этот день была игра, потому что Лана была в форме болельщицы – в мини-юбке в зеленую и белую клеточку и обтягивающем белом свитере с огромной буквой А на груди.
      – Милые волосики, Амелия, – сказала она своим противным голоском, – кого ты хочешь изобразить, девочку Танкистку?
      Я посмотрела мимо нее на соседний столик. Возле него стоял Джош Рихтер с компанией дружков-спортсменов. На нас с Ланой они не обращали внимания и обсуждали вечеринку, которая была в эти выходные. Все перебрали пива и теперь были просто никакие. Интересно, их тренер знает?
      – Кстати, как называется этот цвет? – поинтересовалась Лана, дотрагиваясь до моей макушки. – Цвет детского поноса? Желтый гной?
      Пока она тут стояла и издевалась надо мной, вернулись Тина и ее телохранитель. Кроме диетической колы Тина купила еще рожок мороженого «Натти Ройял», его она протянула мне. Это было очень мило с ее стороны, если учесть, что до сегодняшнего дня я с ней даже не разговаривала. Но Лана ничего милого в этом жесте не усмотрела. Она якобы невинно поинтересовалась:
      – Ой, Тина, ты купила мороженое для Амелии? Что, папочка дал тебе сегодня лишнюю сотню долларов, чтобы ты могла купить себе подружку?
      В темных глазах Тины заблестели слезы. Увидев это, ее телохранитель открыл рот. А потом произошло нечто странное, я сама не поняла, как это вышло. Только что я сидела и смотрела, как глаза Тины Хаким Баба наполняются слезами, а в следующее мгновение я вдруг схватила свой рожок с мороженым и что есть сил ткнула им в грудь Ланы.
      Лана опустила голову и уставилась на свой свитер. Ванильное мороженое и шоколадная глазурь с арахисом прилипли к ткани. Джош Рихтер и его дружки перестали разговаривать и тоже уставились на грудь Ланы. В кафе вдруг стало так тихо, как никогда еще не бывало. Все, буквально все смотрели на рожок мороженого, прилипший к свитеру Ланы.
      Тишина стояла такая, что даже стало слышно, как Борис дышит через скобки на зубах. А потом Лана как завизжит!
      – Ах ты… ты… – Наверное, она не смогла вспомнить достаточно плохое слово, чтобы меня обозвать. – Ты! Посмотри, что ты натворила! Что ты сделала с моим свитером!
      Я встала и взяла поднос.
      – Тина, пойдем отсюда, – сказала я. – Давай найдем местечко потише.
      Тина, не сводя глаз с сахарного рожка, торчащего прямо из середины буквы А на Ланином свитере, тоже встала, взяла поднос и пошла за мной. Телохранитель пошел за нами. Готова поклясться, он смеялся.
      Когда мы с Тиной проходили мимо столика, за которым обычно сидели мы с Лилли, я заметила, что Лилли смотрит на меня с открытым ртом. Наверное, она видела все, от начала до конца. Ну что же, значит, ей придется пересмотреть свой диагноз: я больше не робкая и неуверенная в себе. Если захочу, я очень даже могу за себя постоять.
      Я не уверена, но мне показалось, что, когда мы с Тиной и ее телохранителем уходили, кто-то за столом болельщиц захлопал в ладоши. Думаю, я существенно продвинулась по пути самоактуализации.

      О господи, ну я и влипла. Такого со мной еще никогда в жизни не случалось. Я сижу в кабинете директора!
      Да-да, за то, что я ткнула в Лану Уайнбергер рожком мороженого, меня вызвали в кабинет директора!
      Можно было догадаться, что Лана нажалуется, она известная ябеда.
      Я немного испугалась. Мне еще не приходилось нарушать правила поведения в школе, я всегда была довольно послушной ученицей. Когда дежурный по школе зашел к нам в класс во время ТО и показал пропуск в коридор, мне сначала и в голову не пришло, что он явился за мной. Я сидела с Майклом Московитцем, и он мне объяснял, что я вычитаю все неправильно. Он сказал, что моя главная беда в том, что я неаккуратно пишу цифры, когда занимаю. А еще в том, что я пишу как попало и где попало, в любой тетрадке, которая окажется под рукой. Майкл говорит, что мне нужно писать всю алгебру в одной тетради.
      А еще он считает, что я не умею сосредоточиваться.
      Но мне потому трудно сосредоточиться, что я никогда еще не сидела так близко к мальчику. Я, конечно, понимаю, что это всего лишь Майкл Московитц, что мы с ним очень часто видимся и что я все равно никогда ему не понравлюсь, потому что он – старшеклассник, а я – всего лишь подружка его младшей сестры. Во всяком случае, раньше была подружкой. Но он все равно мальчик, причем симпатичный, хотя он и брат Лилли. И от него очень приятно пахнет. Когда я вдыхала этот запах, такой чистый и какой-то очень мальчишеский, то, честное слово, сосредоточиться на вычитании было очень трудно. Кроме того, время от времени Майкл накрывал мою руку своей, забирал у меня карандаш и говорил:
      – Нет, Миа, не так, нужно вот так.
      И конечно, мне было трудно сосредоточиться еще и потому, что мне все время казалось, что на нас смотрит Лилли. На самом деле она не смотрела. Теперь, когда она борется со зловещими проявлениями расизма в нашем районе, у нее нет времени на маленьких людей вроде меня. Она сидела в окружении своих сторонников за большим столом и разрабатывала следующий шаг своей кампании против Хо. Она даже разрешила Борису выйти из кладовки, чтобы он ей помог. Стоит ли упоминать, что он глаз от нее не отрывал? Не представляю, как Лилли терпела, что Борис положил свою маленькую тонкую руку скрипача на спинку ее стула. И ведь он так и не вытащил свитер из-под ремня брюк!
      Так что мне можно было не беспокоиться, что кто-нибудь обратит внимание на нас с Майклом. Я хочу сказать, что он не клал руку на спинку моего стула. Хотя как-то раз под столом его колено коснулось моего. Это было так мило, что я чуть не умерла.
      А потом принесли этот дурацкий пропуск в коридор, в котором значилось мое имя.
      Интересно, меня выгонят из школы? Может, если меня отсюда выгонят, я смогу перейти в другую школу, где никто не знает, что мои волосы были когда-то другого цвета и что ногти у меня не свои, а накладные? Пожалуй, это было бы не так уж плохо.
 
      С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ Я БУДУ:
      1. Думать перед тем, как что-то сделать.
      2. Стараться быть вежливой, как бы меня ни провоцировали на грубость.
      3. Говорить правду, кроме тех случаев, когда правда может ранить чьи-то чувства.
      4. Держаться как можно дальше от Ланы Уайнбергер.
 
      О-ох. Директриса Гупта готова меня принять.

      Не знаю, что мне теперь делать. Меня наказали – я должна целую неделю задерживаться после уроков. Плюс к тому у меня дополнительные занятия по математике с мистером Дж., плюс уроки принцессы с бабушкой. Сегодня, например, я вернулась домой в девять вечера. Так дальше жить нельзя.
      Папа в ярости. Он грозится подать на школу в суд. Он говорит, что никто не имеет права наказывать его дочь за то, что она вступилась за слабого. Я ему сказала, что миссис Гупта может, она все может, она же директор школы.
      По правде говоря, я ее не особенно виню. Я имею в виду, что я же не попросила прощения или что-нибудь в этом роде. Миссис Гупта – милая леди, но что она может сделать? Я признала, что сделала это. Она сказала, что я должна извиниться перед Ланой и заплатить за чистку свитера. А я ответила, что за химчистку заплачу, но извиняться не буду. Директриса посмотрела на меня поверх толстых очков и спросила:
      – Я не ослышалась?
      Тогда я повторила, что не собираюсь извиняться. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, я не хотела никого злить, тем более директрису – она может на кого угодно страху нагнать, если захочет. Я попыталась представить ее в спортивных штанах мужа, но это не сработало, она меня все равно пугала.
      Но перед Ланой я извиняться не буду. Не буду, и всё.
      Однако миссис Гупта не выглядела очень рассерженной, скорее, у нее был озабоченный вид. Наверное, педагогам так и полагается выглядеть. Ну, вы понимаете, они должны выглядеть так, будто беспокоятся за вас. Она сказала:
      – Признаться, Миа, я была очень удивлена, когда Лана пришла ко мне со своей жалобой. Обычно мне приходится вызывать в кабинет Лилли Московитц, и я никак не ожидала, что придется вызвать тебя. Во всяком случае, не по поводу поведения, по поводу учебы – это еще возможно, я помню, что ты не успеваешь по алгебре, но с дисциплиной у тебя раньше проблем не было. Я чувствую, Миа, что должна задать тебе один вопрос: все ли у тебя в порядке?
      С минуту я только молча смотрела на нее. Все ли у меня в порядке? Все ли у меня в порядке? Так, минуточку, дайте подумать… Моя мать встречается с моим учителем алгебры, кстати, предмета, по которому у меня двойка, моя лучшая подруга меня ненавидит, мне четырнадцать лет, но меня никто никогда не приглашал на свидание, и недавно мне стало известно, что я принцесса Дженовии.
      – Конечно, – говорю я директрисе, – у меня все в порядке.
      – Миа, ты уверена? Я невольно задаю себе вопрос, не связано ли твое поведение с какими-то неприятностями… Возможно, у тебя проблемы дома?
      Интересно, за кого она меня принимает? За Лану Уайнбергер? Как будто я могу сидеть тут и рассказывать ей о своих проблемах! Чуть не забыла, миссис Гупта, в довершение всего в Нью-Йорк приехала моя бабушка, и папа платит мне по сотне долларов в день за то, чтобы я брала у нее уроки поведения для принцесс. Ах да, а еще в субботу утром я наткнулась в своей кухне на мистера Джанини, он был в одних трусах. Хотите еще что-нибудь узнать?
      – Миа, – говорит директриса, – я хочу, чтобы ты знала, ты – особенный человек, ты обладаешь множеством удивительных качеств. У тебя нет причин чувствовать себя ущербной по сравнению с Ланой Уайнбергер, совсем никаких причин.
      Ну да, конечно, миссис Гупта, думаю я, Лана – всего лишь самая красивая и самая популярная девочка в нашем классе, и она встречается с самым красивым и самым популярным парнем во всей школе. Конечно, мне не из-за чего чувствовать себя ущербной, особенно если учесть, что Лана при каждом удобном случае старается меня подавить и унизить при всех. Чтобы я да чувствовала себя ущемленной? Конечно, нет, миссис Гупта.
      – Понимаешь, Миа, – продолжает директриса, – я уверена, что, если бы ты взяла на себя труд узнать Лану поближе, ты бы поняла, что она, в сущности, очень милая девочка. Такая же, как ты.
      Ну да, конечно, совсем как я.
      Я так из-за этого расстроилась, что даже поделилась с бабушкой во время нашего очередного урока. В этот день мы занимались словарем. Как ни странно, она мне искренне посочувствовала.
      – Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, со мной в школе училась девочка вроде вашей Ланы. Ее звали Женевьева. На географии она сидела прямо за мной и повадилась окунать кончик моей косы в чернильницу, так что получалось, что, когда я встаю, мое платье пачкается чернилами. Но учитель никак не хотел верить, что Женевьева делает это нарочно.
      – Правда?
      Я была поражена. Должно быть, эта Женевьева была очень смелая, я еще не встречала человека, который бы осмелился нападать на мою бабушку.
      – И как ты ей отомстила?
      Бабушка засмеялась этаким зловещим смехом:
      – О, никак, я ей ничего не сделала.
      Не может быть, чтобы бабушка никак Женевьеве не отомстила, иначе бы она так не смеялась. Но, как я к бабушке ни приставала, она мне так и не сказала, чем она отплатила Женевьеве. Я уж думаю, может, она ее убила? А что, все возможно.
      Видно, зря я так приставала к бабушке. Ей это надоело, и, чтобы я от нее отстала, она задала мне тест. Честное слово, я не шучу! Тест был очень трудный, я его сюда подколола. Я набрала аж 98 очков! Бабушка говорит, что с тех пор, как мы начали заниматься, я очень далеко продвинулась.
 
      БАБУШКИН ТЕСТ
       Что полагается делать с салфеткой, если ты находишься в ресторане и встаешь из-за стола, чтобы пойти припудрить носик?
      Если это четырехзвездочный ресторан, салфетку нужно отдать официанту, который поспешил к тебе, чтобы отодвинуть стул. Если ресторан самый обыкновенный и официанты не спешат тебе услужить, салфетку нужно оставить на своем пустом стуле.
 
       При каких обстоятельствах допустимо подкрашивать губы на людях?
      Ни при каких.
 
       Каковы характерные черты капитализма?
      Частная собственность на средства производства и распределения, товарный обмен, основанный на рыночных операциях.
 
       Как подобает отвечать мужчине, который признался тебе в любви?
      Спасибо, вы очень добры.
 
       В чем заключается основное противоречие капитализма по Марксу?
      Стоимость любого продукта определяется количеством труда, вложенного в его производство. Отнимая у работников часть стоимости, которую они произвели своим трудом, капитализм подрывает основы своей собственной экономической системы.
 
       Когда белые туфли неуместны?
      На похоронах, после Дня труда, перед Мемориальным днем и везде, где могут быть лошади.
 
       Дай характеристику олигархии.Олигархия – это когда небольшая группа осуществляет управление в основном в корыстных целях.
 
       Рецепт приготовления коктейля «сайдкар».
      Смешать 1/3 часть лимонного сока, 1/3 часть контрё, 1/3 часть бренди, хорошо встряхнуть со льдом, перед подачей процедить.
 
      Я сделала ошибку только в одном вопросе – как правильно отвечать, когда мужчина признался тебе в любви. Оказывается, в таких случаях не полагается говорить «спасибо».
      Хотя мне лично это, конечно, никогда не понадобится. Но бабушка говорит, что в один прекрасный день меня ждет сюрприз.
      Хорошо бы!

      Сегодня утром Лилли опять не было. Не сказать, чтобы я ждала, что она будет меня ждать, но на всякий случай я все-таки попросила Ларса остановиться перед ее домом – вдруг она передумала и снова хочет со мной дружить. Ведь она могла теперь убедиться, что я умею за себя постоять перед Ланой Уайнбергер, и понять, что напрасно меня критиковала.
      Но, как видно, не поняла.
      Забавно, что, когда Ларс высаживал меня перед школой, одновременно со мной к школе подъехала Тина Хаким Баба. Мы вроде как улыбнулись друг дружке и пошли в школу вместе, за нами пошел ее телохранитель. Тина сказала, что хотела меня поблагодарить за мой вчерашний поступок. Оказывается, она рассказала об этом случае родителям, и они пригласили меня на обед в пятницу вечером.
      – А еще, – застенчиво добавила Тина, – ты могла бы остаться у нас переночевать, если хочешь.
      Я сказала:
      – Ладно.
      Я согласилась в основном потому, что мне было жалко Тину, с ней ведь никто, кроме меня, не дружит, потому что все считают ее очень странной – у нее есть телохранитель и все такое. А еще я согласилась потому, что, говорят, у Тины дома есть фонтан, прямо как у Дональда Трампа, мне хочется посмотреть, правда ли это. Ну и кроме того, она мне вроде как нравится. Она со мной очень мила. Приятно, когда есть кто-то, кто хочет с тобой дружить.
 
      ЧТО МНЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО НУЖНО СДЕЛАТЬ:
      1. Перестать все время ждать звонка (Лилли точно не позвонит, так же как и Джош Рихтер).
      2. Завести новых друзей.
      3. Стать более уверенной в себе.
      4. Перестать обкусывать ногти.
      5. Начать вести себя более:
      а) ответственно;
      б) по-взрослому;
      с) зрело.
      6. Стать счастливее.
      7. Достичь самоактуализации.
      8. Купить:
      – мешки для мусора
      – бумажные носовые платки
      – кондиционер
      – консервы тунца
      – туалетную бумагу!!!

      О господи! Даже не верится. Но раз Шамика говорит, значит, это, наверное, правда. У Лилли есть кавалер на танцы по случаю праздника многообразия культур, которые будут в этот уик-энд.
      У Лилли есть парень! Даже у Лилли! А я-то думала, ее боятся все мальчики в нашей школе.
      Но оказывается, есть один, который ее не боится. Борис Пелковски.
      А-а-а-а-а-х-х-х-х-х!

      Ни один мальчик никогда не приглашал меня на свидание. Никогда! В эту субботу все пойдут на танцы с кавалерами, абсолютно все: и Шамика, и Лилли, и Линг Су, и Тина Хаким Баба. Я одна никуда не пойду. Одна-единственная!!!
      Ну почему я родилась под такой несчастливой звездой? Ну почему у меня вечно все, не как у людей? Почему??? Почему???
      Я бы что угодно отдала, чтобы стать вместо плоскогрудой принцессы ростом в пять футов девять дюймов нормальной девушкой с грудью и ростом пять футов шесть дюймов. ЧТО УГОДНО!
 
      Сатира – систематическое применение юмора в целях убеждения.
      Ирония – противоположность ожиданию.
      Пародия – близкая имитация с преувеличением нелепых или неприятных черт.

      Сегодня на дополнительных занятиях в промежутке между объяснениями, как переносить, Майкл Московитц похвалил меня за то, как я повела себя в инциденте с Уайнбергер, как он выразился. Майкл говорит, вся школа обсуждает, как я уничтожила Лану перед Джошем.