Казменко Сергей
      ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЙ
      - А кстати, шеф, почему вы не отловите айгла для себя?
      - Не вижу смысла, - буркнул я в ответ и подбросил в костер пару веток. Было время, когда мне нравилось вот так сидеть у костра и отдыхать после тяжелого дневного перехода. И неспешно беседовать с людьми, которых я вел. Кого только ни водил я за эти годы... И ученых, и авантюристов каких-то, и богачей, сбесившихся от обилия денег и не знающих, куда их потратить, и бедняков, почти нищих, с трудом добравшихся на последние гроши до этих мест в надежде поправить свои дела, и разных темных личностей, с которыми - теперь-то я понимаю это - было бы лучше вообще не связываться. Раз даже вел отставного министра - вот уж не пойму, ради чего он мог отправиться в этот поход, чего ему там не хватало в его министерской жизни? Разные были люди, разные судьбы, разные интересы. И мне было интересно с ними. До тех пор, пока не понял я, что же их всех объединяет.
      Да, было время...
      - Неужели у вас нет никаких желаний? - Эйгон не хотел униматься.
      - Нет, - ответил я, и добавил, чтобы поскорее закончить разговор: - У меня нет таких желаний, которые мог бы исполнить айгл.
      - Трудно в это поверить, - пробормотал несколько смущенно Эйгон, и разговор этот, наверное, прекратился бы, не вмешайся тут Раджкар:
      - Вы, наверное, просто не знаете, как обращаться с айглом, шеф. Если обращаться с ним умело, он может выполнить любое желание. Уверяю вас, буквально любое. У меня в этом деле богатый опыт.
      Жирный хорек, - подумал я. Но без особой злобы. Слишком я устал, чтобы злиться как следует. Да и привык я уже к ним ко всем. Привык, как они рассуждают про айглов. Привык к тому, что они собираются делать с этими существами. Собственно, чем я-то сам лучше - ведь я им всем помогаю. Нисколько я не чище их всех. А то, что сам не завел себе айгла... Этого им не объяснишь.
      - Если бы я не был таким лопухом, не пришлось бы мне сейчас тащиться за новым айглом, - Раджкар лежал на спине, подложив под голову рюкзак, и смотрел куда-то вверх, в звездное небо. - Вообще, по-моему, глупость это что айгла надо обязательно отловить собственноручно, чтобы он исполнял твои желания. Наверняка глупость. Типично для нашего правительства: заявить, что вера в способности айглов, не более, чем суеверие. И на всякий случай ввести ограничения. Просто кто-то в там боится, что в противном случае все айглы окажутся в руках тех, кто может за них заплатить. Кому-то там наверху это не нравится.
      Не только наверху. Мне, например, тоже это не нравится. Только я молчу. Потому что что вообще могу я сделать, чтобы это было не так? Все равно ведь, и это не секрет, рано или поздно айглы попадают-таки в руки тех, кто может за них заплатить, и никакая самая строгая регистрация не может предотвратить этого. Запреты никогда не ликвидировали преступный бизнес - просто всегда росли цены. А те, против кого, казалось бы, запреты эти направлялись, богатели еще больше. Таковы законы этого мира.
      - А как вы собираетесь использовать своего айгла? - не отрывая глаз от огня, спросил Эйгон.
      Раджкар как-то утробно не то засмеялся, не то заурчал:
      - Это весьма деликатный вопрос, коллега. Весьма деликатный.
      Он с самого начала похода называл Эйгона "коллегой". Видимо, имея в виду, что цель похода у них одинаковая. А может, это просто было привычное для него обращение. Хотя меня он так, конечно, не называл.
      - И все-таки.
      Раджкар повернулся на бок и, опершись на локоть, посмотрел на Эйгона через костер. Потом спросил:
      - Как по-вашему, сколько мне лет?
      - Лет сорок - сорок пять, - ответил Эйгон после некоторого раздумья.
      - Ошибаетесь, коллега. Когда мне было сорок лет, я ни о каком айгле и не помышлял. Вас это, несомненно, удивит, но мне недавно стукнуло восемьдесят три. Восемьдесят три, и ни месяцем меньше.
      Эйгон даже присвистнул. Я, правда, не удивился. Я не думал прежде о его возрасте, но был готов к чему-то подобному. Восемьдесят три, а выглядит он совсем молодо. И еще удивляется, что его айгл отдал концы. Это что же надо было с айглом сотворить, чтобы так вот омолодиться? Но я ничего, конечно, говорить не стал, а Раджкар снова лег на спину и, глядя на улетающие в темное ночное небо искры, продолжил:
      - В жизни есть только одна настоящее ценность - здоровье. Молодость и здоровье. Это, впрочем, почти синонимы, одно без другого не в счет. Когда ты молод и здоров, тебе доступно все на свете, а старому и больному никакие деньги не принесут радости. Человек, знаете, очень быстро достигает уровня насыщения счастьем, и разница между уровнем счастья, которое доступно для всех, пока они молоды и здоровы, и тем счастьем, что достижимо лишь для избранных, призрачна. Так же и со страданием, кстати говоря, и мы всю жизнь колеблемся между двумя этими состояниями, попеременно пребывая то в одном, то в другом. А потому просто глупо идти на какие-то крупные жертвы ради призрачного повышения уровня своего счастья. Этой цели надо добиваться с наименьшими затратами - вот, если хотите, моя жизненная философия.
      Раньше меня бы это, может, заинтересовало. Раньше я, возможно, даже поспорил бы с ним. Ну хотя бы о том, что нельзя низводить счастье до физиологического уровня, что есть счастье творчества, равно как и муки творчества. Но теперь мне было все равно.
      Помолчав немного и не дождавшись никакой реакции, Раджкар продолжил свои рассуждения:
      - Я знал психов, которые пытались добыть айгла совсем по другой причине. Собственно, на первый-то взгляд, все почти преследуют другие какие-то причины. Одним нужны деньги, успех в делах. Другим - талант. Как будто айгл может дать им то, что от бога. Третьи отправляются в эту проклятую дыру во имя любви, - Раджкар снова не то засмеялся, не то заурчал, а я невольно бросил взгляд на Эйгона. Мне показалось, что он покраснел, но в пламени костра никто не выглядит бледным. - Но, если разобраться, - продолжил Раджкар, - все это сводится к одной единственной цели - к достижению счастья. А самый простой, самый надежный путь к счастью - это обретение молодости и здоровья. Все остальное приложится. Он немного помолчал. - Правда, есть и другие - те, кому айгл нужен для мести. Вот это уже действительно ненормальные.
      Минут пять, наверное, все молчали. Потом Эйгон, наконец, подал голос:
      - Но ведь сами по себе молодость и здоровье не дают счастья. Ведь этого мало.
      - Если вам этого мало, коллега, то айгл вам ничем не поможет. Потому что это очень большой вопрос - удовлетворит ли тебя то, что ты получишь с помощью айгла, если ты не умеешь радоваться тому, чем и так обладаешь.
      На этом разговор наш прервался. Мы сидели вокруг костра, глядя в огонь, и каждый думал о своем. Трещали поленья, закипала вода в котелке, из леса доносились отдаленные крики ночных птиц. Я не вслушивался - мы еще не достигли тех мест, где необходимо вслушиваться. Вот когда мы переправимся на тот берег Кргали...
      Наконец, вода закипела. Я вылил половину во второй котелок с заваркой, накрыл крышкой, а в оставшуюся воду высыпал пакет с концентратом и снова повесил котелок на огонь. От поднявшихся из котелка запахов засосало под ложечкой, и даже Раджкар, который, пока мы шли днем, утверждал, что легко обойдется без пищи одну-две недели - в это нетрудно было поверить, оценив его жировые запасы - даже он придвинулся к костру и стал потягивать носом.
      Минут через пять я снял котелок с огня, достал комплект одноразовой посуды и разлил чай и похлебку. Все ели молча и сосредоточенно - я гнал их сегодня по маршруту с хорошей скоростью и почти без передышки, чтобы тот, кому это вдруг окажется не под силу, сам отказался бы от похода, пока мы еще на этом берегу. Но они оба, против ожидания, шли хорошо, и это меня несколько успокоило. Хотя какие-то предчувствия, которые появились у меня накануне выхода, все-таки гнездились где-то в глубине сознания.
      Я закончил еду первым, кинул свою миску в костер, посмотрел, как она вспыхнула белым пламенем, озарив начавшие уже подергиваться пеплом угли, отправил следом кружку и ложку и пошел устраиваться на ночлег. Первую ночевку я всегда устраивал, немного не дойдя до реки - чтобы спокойно выспаться, а на другой день начинать переправу уже втянувшись в походный ритм, не сразу со сна. Я забрался в свой спальный мешок, повернулся на бок и закрыл глаза. Я еще слышал, как они, о чем-то вполголоса разговаривая, забирались в палатку, но уснул, пока они устраивались. И проснулся, как всегда, первым. С рассветом.
      Было туманно и зябко. Я сходил к ручью за водой, развел костер и к тому моменту, когда Раджкар, продирая глаза, вылез из палатки, уже успел приготовить завтрак. Эйгона пришлось будить, и он спросонья не сразу понял, где находится. Что ж, это надо учесть и ни в коем случае не класть рядом с ним на ночь заряженное оружие. Мы быстро позавтракали, сложили рюкзаки и отправились в путь. День предстоял тяжелый.
      Долина Кргали открылась из седловины между двумя холмами, и, взглянув с высоты на лес на том берегу, я, как всегда, почувствовал легкий озноб. Я знал, что это постепенно пройдет, что там, на месте, я уже не буду бояться, а если и испугаюсь, то это не будет тем страхом, что парализует волю. Но перед тем, как оказаться с опасностью лицом к лицу, я всегда, неизменно мучился от этого страха, и мне казалось, что и голос мой, и мое лицо выдают его. Поэтому я старался почти не разговаривать и шел первым. И еще старался вообразить, что опасность уже совсем рядом, чтобы мобилизоваться. Хотя какие здесь могут быть опасности по пути в страну айглов? Опасным этот берег становится лишь при возвращении.
      - А вот и Кргали, - бодро сказал шедший вторым Раджкар. - Устроим привал?
      - Нет, надо спешить, - не оборачиваясь, пробурчал я. Привал ему нужен. Как будто мы на пикник выбрались.
      Спуск к реке занял часа два - я, сказать по правде, рассчитывал быть там раньше, но тропинка очень сильно петляла, а пойти напрямик я не решился. Тут лучше всегда держаться тропинок, если не хочешь получить пулю - те, кто возвращается, всегда настороже. Наконец, спуск закончился, и, нырнув в заросли кустарника, тропинка вывела нас на пологий, поросший травой берег реки. Дул легкий прохладный ветерок, утренний туман давно уже рассеялся, и не очень пока высокое солнце слепило тысячами отражений от поверхности воды. Кргали - река быстрая, но на этом участке не было ни порогов, ни перекатов, и переправа труда не представляла. Все опасности начнутся с того момента, как мы ступим на тот берег. Почему - никто не знал.
      Мы устроили на берегу небольшой привал, перекусили всухомятку, потом я достал надувную лодку и начал подготовку к переправе. Через два часа мы пристали к противоположному берегу в полутора километрах ниже по течению. Отсюда начиналась страна айглов.
      - Почему бы не оставить лодку здесь? - спросил Эйгон, наблюдая, как я укладываю ее в свой рюкзак. - Зачем тащить лишнюю тяжесть?
      - Так надежнее, - буркнул я в ответ. Лучше уж таскать с собой эти лишние два килограмма, чем быть привязанными к этой именно переправе, да еще дрожать, как бы с лодкой чего не случилось. Но в подробности вдаваться не хотелось. Не до того мне было. Как-то всем нутром я чувствовал, что вот, дошли, добрались до страны айглов, и теперь вся надежда - только на свое чутье, на опыт, на везение. Больше всего на везение. Те, у кого нет везения, в страну айглов не ходят. Или не возвращаются оттуда. Но кто скажет, какой ценой достается это везение, откуда оно берется, и почему вдруг покидает человека? Мне пока везло - но я никак не мог позабыть того самого первого айгла, раненного моей случайной пулей и умиравшего на моих глазах. Может, только из-за него я и жив до сих пор.
      - Никто не знает, коллега, - объяснил за меня Раджкар, - какой дорогой мы пойдем обратно. - На правах уже побывавшего раз в стране айглов он то и дело принимался поучать Эйгона. Тот пока что терпел эти поучения. Меня они, конечно, раздражали, но я молчал. Мне было не до них. И сейчас я промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Опасности рядом, судя по всему, не было.
      - Ну вот что, - сказал я, закончив укладку лодки. - Мы пришли в страну айглов. Надеюсь, вам не нужно объяснять, что здесь с нами может случиться все, что угодно.
      - Не нужно, шеф, - ответил вмиг посерьезневший Раджкар. Странно, но я вдруг почувствовал к нему какую-то симпатию. Он уже бывал здесь, он знал, что может ждать нас впереди, и в какой-то мере это снимало с меня груз ответственности. И он, судя по всему, мог здорово помочь мне, если бы мы оказались в серьезной опасности. Хотя, быть может, именно эта его подготовленность меня больше всего и настораживала. С Эйгоном зато все было ясно. Эйгона нужно было пасти. Привычная работа.
      - Будьте все время начеку. Мои команды выполняйте буквально и мгновенно, какими бы странными они вам ни показались. Не отвлекайтесь по пустякам и берегите силы - до вечера нам надо пересечь полосу леса, это километров десять. По здешним меркам - расстояние большое, - я уже говорил все это раньше, при подготовке, но тогда это звучало иначе. - Проверьте оружие.
      Я сам проверил свой "эктон", спалив ради такого дела кустик метрах в двадцати. Огнемет - самое надежное оружие в здешнем лесу. Но я никогда не доверяю огнемет тем, кого веду с собой. Слишком опасно, если человек начинает паниковать. Бывали случаи, когда человек начинал хлестать пламенем все вокруг, а от хорошего попадания "эктона" защитит разве что скафандр. Я перед выходом вручил им по карабину. Стрелять они умели, это я проверил.
      - Теперь надевайте шлемы и включайте защиту, - сказал я, когда все проверили оружие. - И связь на УКВ.
      В шлемах и защитных формах все мы одинаковы. Серо-зеленые с ног до головы, чтобы не слишком выделяться в здешнем лесу. Не уверен, правда, что это хоть сколько-то маскирует нас от здешней прелестной фауны. Но от фауны двуногой, что поджидает иногда возвращающихся - да, маскирует. Правда, не всегда. В этом году уже было два нападения. Первое отбили, даже пристрелить сумели одного из нападавших, а вот второе... Группу, которую вел Кьетти Тома, искали больше месяца, и кто на них напал, осталось, конечно, неизвестно. За айглов платят слишком хорошие деньги, и те, кто эти деньги имеют, не испытывают желания рисковать своей шкурой на этом берегу Кргали.
      Одно хорошо - по пути туда ожидать нападения бессмысленно. И потому можно спокойно использовать УКВ и говорить открытым текстом.
      - Первым пойдет Эйгон, - сказал я, когда все были готовы. Он молча кивнул. Есть люди, которые не понимают, что их кивки и мимика, когда голова закрыта шлемом, почти неразличимы. Но я не стал делать ему замечание. Я не хотел нервировать его без нужды. - Сначала идем вдоль берега вверх по течению вон до тех кустов, - я показал на них рукой. Потом повернем в лес.
      Честно говоря, я рассчитывал пристать у этих кустов, оттуда начиналась тропка, по которой я когда-то уже ходил. Но гребцы у меня оказались неважные, и теперь приходилось возвращаться. Слава богу, хоть ходят они хорошо - в этом я успел убедиться.
      - Ясно, шеф, - ответил мне Раджкар. Эйгон промолчал, но опять, кажется, кивнул.
      - От кустов начинается тропинка. Что-то вроде тропинки - вряд ли она успела сильно зарасти. Вы, Эйгон, идете впереди и смотрите прямо перед собой. По сторонам не глазейте - это будете делать вы, Раджкар. Идите позади Эйгона шагах в пяти - не ближе - и смотрите по сторонам и вверх. Если кто из вас заметит что странное, даже не заметит - просто почувствует - немедленно говорите об этом. Не бойтесь сказать лишнее - это лучше, чем промолчать. И еще - вверх и в стороны стрелять можете без моей команды, вперед - лучше вообще не стреляйте. Вы можете попасть в кого-нибудь, этой тропой пользуюсь не я один. А на этом берегу Кргали почти не бывает тех, кто заслуживал бы пули.
      - Слышите, коллега, сразу стрелять не следует, - Раджкар, видимо, тоже чувствовал, что за Эйгоном нужен глаз да глаз.
      - Я все понял, не беспокойтесь, - у того, наконец, прорезался голос.
      - Ну хорошо. Тогда включайте защиту и вперед, - я щелкнул тумблером на поясе, оба они сделали то же самое, и костюмы их слегка вздулись, как будто под ними были спасательные жилеты.
      - Тронулись, - сказал я.
      И мы пошли. Берегом, вдоль быстрой Кргали, мимо прибрежных кустов, иногда перешагивая через лужи и узкие ручейки, сбегавшие к реке из прибрежных ключей.
      Через десять минут мы были в лесу.
      Поначалу все шло очень спокойно. Тропинка была хорошо различима, лес вокруг просматривался вполне прилично - кустарника на этом участке практически не было - мы еще не успели устать и шагали довольно бодро. Если не знать этого, можно было подумать, что мы и не переправлялись через Кргали - те же деревья вокруг, тот же мох под ними, так же хлюпает вода под подошвами в низинах между холмами, так же появляются песчаные проплешины около вершин. Только птиц совсем не слышно - но некоторые этого просто не замечают. Лишь однажды я видел здесь ворону. Мертвую, конечно.
      Когда я услышал шелест над головой, делать что-либо было уже поздно, потому что раструб моего "эктона" смотрел в другую сторону. Я успел только поднять голову и что-то крикнуть, когда калдара темной тенью пронеслась надо мной и упала на Эйгона. Почти одновременно раздался выстрел Раджкара и треск сработавшего разрядника, но я не смотрел, что там у них происходит, я резко повернулся и успел встретить вторую калдару струей пламени метрах в десяти за спиной. Горящий комок упал к самым ногам, забрызгав сапоги черной дрянью из своего чернильного пузыря.
      Я опустил приклад "эктона" и перевел дух. Опасности больше не было. Калдары всегда нападают парами - в этом их большое преимущество перед другими тварями на этом берегу Кргали.
      Потом я развернулся. Эйгон лежал шагах в десяти впереди, накрытый гигантской кожистой простыней калдары - наружу торчали только сапоги да правая рука, сжимавшая карабин. В наушниках слышалось его тяжелое дыхание да невнятное бормотание Раджкара - кажется, чего я уж никак не ожидал, он шептал молитвы. Он стоял почти над Эйгоном и, держа карабин наизготовку, озирался по сторонам. Он не делал глупостей - это успокаивало.
      - Отключите защиту. Оба, - сказал я. - Пока что нам ничего больше не грозит. Раджкар, стяните с него эту тварь и помогите встать.
      Вообще говоря, всякого рода неприятности, подстерегающие человека в стране айглов, слабо коррелируют друг с другом, но мне нужно было успокоить их обоих. Так или иначе Эйгону нужно было помочь, и лучше будет, если я при этом останусь настороже с "эктоном" в руках. Я остался стоять на месте, озираясь по сторонам, пока Раджкар оттаскивал в сторону дохлую тварь и помогал Эйгону. Тот встал с трудом, шатаясь сделал несколько шагов в сторону и, опершись о ствол дерева, понемногу приходил в себя. Оставалось надеяться, что это дерево не поражено кольцевиком.
      - А я все-таки продырявил эту тварь, - сказал Раджкар с удовлетворением. - Смотрите, шеф.
      Я на секунду отвлекся от наблюдения, бросил взгляд на лежащую у ног Раджкара калдару. В самом деле, в перепонке неподалеку от середины была дырка от пули. Наверное, сотни две-три таких дырок несколько затруднили бы ее полет - но все равно Раджкар показал себя молодцом, неохотно признался я сам себе. Попал в калдару и не подстрелил Эйгона - просто чудесно.
      - А что это за чудище? - спросил он.
      - Калдара, - ответил я флегматично. Уточнять, рассказывать что-то о ней не хотелось. Тем более, что скорее всего мы их больше не встретим в этом походе. Но Раджкару было интересно.
      - Калдара? Не помню такого названия. Давно они тут завелись?
      - Года три, - ответил я и, чтобы пресечь разговор, повернулся к Эйгону. - Как, пришли в себя?
      - Почти, - дышал он по-прежнему тяжело, но уже выправлялся. Я ему не завидовал - когда срабатывает разрядник, недолго и сознание потерять. Но без защиты он был бы уже покойником. Рассказывают, что калдары обматывают своих жертв перепонкой как коконом и зарываются под землю, чтобы целый год переваривать добычу. А потом по лесу разлетается десятка два новых калдар. Так, по крайней мере, утверждает Лыков.
      Только кто это видел?
      - Тогда включайте защиту и вперед. Вы тоже, - повернулся я к Раджкару. Мы не прошли еще и половины пути. Надо было спешить.
      Мы молча двинулись в прежнем порядке. Поначалу Эйгон шагал еле-еле, шатаясь, один раз даже споткнулся и чуть не упал, но постепенно разошелся. Километра два мы прошли совершенно спокойно. Потом местность пошла в гору и лес стал меняться - исчез мох под ногами, сменившись хилой и какой-то белой, как бы припорошенной мелом травой. И деревья тоже здесь росли другие - таких на том берегу Кргали не бывает. Их корни - иногда толщиной в доброе бревно - как щупальца расползались по земле от основания ствола, образуя местами почти непроходимые переплетения. Тропинки больше не было здесь уже не могло быть тропинок, потому что деревья в этом лесу постоянно переползали с места на место в поисках света и лучшей почвы под корнями незаметно для глаза но неустанно меняя свое положение. Здесь было относительно безопасно, пока ты не стоишь на месте. Тот, кто останавливался, рисковал превратиться в удобрение для этого леса. Лет сорок назад какой-то идиот вздумал вывезти несколько саженцев отсюда в ботанический сад Каролуса. Он, конечно, не подумал о кольцевиках и прочих прелестных созданиях с этого берега Кргали, и теперь на Каролусе больше никто не живет. А говорят, там было неплохо.
      Солнце висело уже над самым горизонтом, когда мы, наконец, вышли из бродячего леса, и я вздохнул спокойнее. Лыков говорил, что здесь в почве жили какие-то твари, не дававшие бродячим деревьям укорениться - но трава здесь росла точно такая же, как под корнями этих деревьев. Белая, как бы присыпанная мелом. И росли редкие и чахлые кустарники. Если здесь и жило что-то под землей, то люди пока что от этого не страдали.
      Здесь было относительно безопасно. Здесь можно было переночевать.
      Мы чертовски устали, перелезая через сплетения корней, но я гнал их вперед и вперед до самой темноты, пока еще можно было различать путь перед собою. И только когда мы достигли, наконец, знакомой седловины между холмами, я разрешил им остановиться. Здесь из-под небольшого глинистого обрыва выбивался ключ с чистой водой, и место это многие использовали для привала. Оно считалось безопасным - за много прошедших лет здесь погибла на стоянке только одна группа. Но это было давно, и четыре могилы в полусотне метров ниже по склону успели почти сравняться с землей.
      В сумерках с юга успели набежать облака, и лагерь мы разбивали в полной темноте, включив светоусилители. Только когда в двух десятках шагов по окружности было воткнуты вешки с сигнализаторами, я разрешил всем отключить защиту, и мы смогли разбить палатку и приготовить ужин. Жечь костер здесь было не из чего, пришлось истратить на это дело две термических капсулы. Когда мы, наконец, принялись за еду, вид у Эйгона был совершенно жалкий, и я понял, что назавтра часть его груза придется взять к себе. Я не был уверен, согласится ли Раджкар сделать то же самое.
      Эта первая ночь в стране айглов прошла совершенно спокойно.
      - Скажите, шеф, - спросил Раджкар, когда мы наутро двинулись в дальнейший путь. - Для чего вы все-таки водите сюда людей?
      - Чтобы помочь им сбросить лишний вес, - по привычке не слишком-то любезно буркнул я в ответ. И тут же пожалел об этом, потому что не было у меня причин так разговаривать с Раджкаром. Когда перед выходом я облегчил рюкзак Эйгона килограмма на четыре, Раджкар без разговоров и даже без какого-либо намека с моей стороны половину груза взял себе. Интересно все-так, кто он по специальности? В нем чувствовалась выучка и какая-то приспособленность к чрезвычайным обстоятельствам, и только то, пожалуй, что шел он со мной, чтобы добыть айгла и потом мучить несчастное существо, и мешало мне относиться к нему как к равному.
      - Похвальная забота о ближнем, - Раджкар, к счастью, нисколько не обиделся. Он и сам способен был на изрядное ехидство. - Нет, я хотел узнать, что это приносит лично вам. Ведь вы-то от лишнего веса не страдаете.
      - Деньги.
      - Деньги - это средство. А цель?
      - Смотрите лучше по сторонам, - сказал я, чтобы закончить разговор. Сейчас правда не следовало отвлекаться. Сейчас мы поднимались все выше, местами приходилось буквально карабкаться вверх по склону, и мне было не до разговоров. Тут и безо всякой живности местной вполне можно было загреметь и сломать ногу, а то и шею. И еще неизвестно, что хуже доставить отсюда человека на руках до берега реки для двоих почти невыполнимая задача.
      Только я успел подумать об этом, как Эйгон споткнулся и упал. Хорошо еще, что защита была настроена на высокий уровень и не сработала, а то его бы снова здорово тряхнуло. У меня все сжалось внутри, когда я смотрел, как он поднимается - медленно, через силу. Но нет, на этот раз все обошлось он встал и снова пошел, лишь немного припадая на правую ногу. И мы с Раджкаром двинулись следом. Никто не сказал ни слова.
      Цель... - мысленно вернулся я к прерванному разговору. Как будто человек может знать, что им движет, для чего он живет. Большинство вообще не задумывается над этим. Мы просто плывем по течению, и лишь иногда, когда покажется нам, что что-то в стороне от места, куда несет нас это течение, заслуживает усилий, пытаемся изменить направление. Назвать это целью? Смешно - даже те немногие, кто достигает этой цели, всего лишь убеждаются, что она не стоила усилий. Уж лучше назвать целью то, куда несет тебя течением.
      Так что назвать свою цель, сказать, чего же я хочу, я не смогу.
      Но зато я знаю, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы мной командовали. И я не хочу командовать другими. Здесь мне это почти удается - ведь никто из клиентов не обязан мне подчиняться. Просто выполнение того, что я им говорю - условие их выживания. Но свою волю я никогда не навязываю.
      Мы достигли, наконец, гребня и остановились, чтобы перевести дух. Я достал бинокль, внимательно осмотрел пройденный нами подъем. Кажется, никто не шел следом, только километрах в двух позади, примерно там, где свалился Эйгон, темнело какое-то пятно. А может, это была просто тень. Потом я повернулся и стал осматривать спуск. Прежде я ходил обычно левее, но год назад там случился оползень, и при возвращении нам с группой даже пришлось заночевать неподалеку от гребня, потратив на обратный путь лишние сутки. Я надеялся, что новый путь окажется легче, но, похоже, ошибся прямо впереди, в нескольких десятках метров, начинался глубокий овраг, и дальнейший спуск вдоль его края был закрыт склоном холма справа. А выйти по гребню на знакомую дорогу - это верных три часа, если не больше. И погода, как назло, портилась - облака, с вечера закрывшие небо, становились все гуще, и дело, похоже, шло к дождю.
      Но тревожился я напрасно. Спуск оказался неожиданно легким, и уже через два часа мы вышли к знакомому мне месту. Дальнейшую дорогу я знал хорошо. Из седловины между двумя пологими холмами открывался вид на поросшую лесом равнину, над которой возвышался Трехглавый холм. На его противоположном склоне, если ничего не случится, мы и будем охотиться на айглов.
      - Устроим привал, - сказал я, осматриваясь. - Можете отключить пока защиту. Но внимательно смотрите по сторонам. Вы, Эйгон, смотрите вперед, а вы, Раджкар - направо, - я сел, подавая им пример, лицом в сторону пройденного пути. Это всегда самое опасное направление. Сидя, отстегнул лямки рюкзака и не спеша достал сухой паек. Не глядя, протянул им обоим по порции.
      Несколько минут мы молча жевали - переход был тяжелым, и мы понемногу приходили в себя. Ноги гудели от усталости. Первым, как я и думал, заговорил Раджкар.
      - Скажите, коллега, - обратился он, по счастью, к Эйгону. - А кто вас надоумил пойти за айглом?
      - Никто. Я сам так решил.
      - Ага, сам, - как бы соглашаясь, сказал Раджкар. - Но первоначальная-то идея - откуда она взялась? Кто вам сказал, что ваши проблемы можно решить таким вот способом?
      - Я уже объяснил вам, - голос у Эйгона был очень усталый, но он старался оставаться вежливым, хотя и чувствовалось, что вопрос ему неприятен. - Я сам решил, что это единственный для меня путь.
      Сволочь все-таки этот Раджкар. Чего пристал к человеку? Видно, ему доказать охота, что все люди, как и он, сволочными своими интересами движимы, видно не может он вообразить даже, что кому-то айгл может потребоваться для каких-то возвышенных целей. Хотя, почему я-то его осуждаю - я ведь тоже не могу себе это вообразить. По крайней мере, Раджкар честен - этого у него не отнимешь.
      - Что ж, коллега, не стану вас переубеждать. Может, вы и правы. Только, должен вам сказать, что вам не следует особенно уповать на всемогущество этого средства. Айгл имеет не так уж много полезных применений, и еще меньше применений достойных, - Раджкар говорил не спеша и, в общем, как-то ненавязчиво - так, будто просто хотел побеседовать об отвлеченных понятиях. Но что-то все-таки было за его словами, в чем-то он хотел убедить - не то Эйгона, не то меня. Только я не особенно вслушивался и не стремился понять. Другие у меня были заботы. Что-то не нравилось мне шевеление травы там, где мы недавно прошли. Как-то не так, вроде бы, она колыхалась. Или это просто распрямлялись придавленные нашими сапогами стебли?
      - А к какому же классу применений вы относите свой опыт с айглом? спросил после небольшого молчания Эйгон.
      - К полезному. Я не рискну назвать его достойным. К сожалению. Потому что достоинство - это все-таки не пустой звук. Но это полезное применение, и оно стоит и риска, и - по крайней мере для меня - тех издержек морального порядка, которые при этом неизбежны.
      - В смысле?..
      - Ну вы же должны понимать, коллега, что заставить айгла выполнить свое желание - задача не простая. И, честно говоря, я не уверен, стоило ли мне ввязываться в эту историю. Я имею в виду тот, первый раз. Теперь-то уже, конечно, все равно. Но вас, я чувствую, именно этот аспект как-то мало занимает.
      Эйгон что-то неопределенно буркнул себе под нос.
      - Ну конечно. Ведь айгл - всего лишь животное. И глупо испытывать раскаяние перед совершаемым над ним насилием, когда с детства потребляешь мясо убитых животных и носишь их шкуры - так, кажется, мы привыкли успокаивать свою совесть?
      - Не понимаю я, куда вы клоните.
      - Да бросьте вы, коллега, все вы понимаете. Я просто вижу, что вы сомневаетесь, стоило ли ввязываться в эту историю, поможет ли айгл в вашем деле. И вас наверняка мучают эти самые слюнявые сомнения - сумеете ли вы заставить своего айгла сделать то, что требуется, на дрогнет ли ваша рука. И при этом вам и в голову не приходило, что главное-то насилие вам предстоит совершить не над айглом, а над людьми, которые вас окружают. Ведь я не ошибся - не приходило вам это в голову?
      Эйгон молчал. И тут вдруг я понял, что нет, не ошибся - трава действительно шевелится! Проклятье! Трава действительно шевелится, а мы сидим, сняв рюкзаки, и надо еще успеть дотянуться до "эктона", и надо еще дождаться, чтобы эти растяпы вскочили на ноги и поняли, что происходит!
      - Быстро встать! - заорал я, понимая, что сам встать уже не успеваю. "Эктон" был у меня уже в руках, а они только-только начали подниматься. Я нажал на спуск и провел пламенем по траве прямо перед собой, но было уже поздно, потому что иагр уже настиг нас, и десятки черных ленточек выползали из травы, на которой мы сидели. Это надо же так влипнуть! успел подумать я, вскакивая на ноги и смахивая с одежды двух успевших забраться на меня тысяченожек. Хорошо, что я ел, не снимая перчаток, но кто-то из них - судя по всему, Эйгон - перчатки снял, потому что сзади послышался дикий крик. Но отвлекаться было некогда. Я ударил пламенем прямо в траву перед собой и прыгнул в огонь - настоящий огонь жжет не так сильно, как иагр. И только через пару секунд, проведя перед собой еще один огненный полукруг и чудом не задев наших рюкзаков, смог, наконец, поднять голову и посмотреть, что же творится с моими клиентами.
      Раджкар в десятке шагов от места, где мы сидели, исполнял какую-то немыслимую пляску, успешно пока что, судя по всему, отбиваясь от черных тварей, и еще пытался поднять за шиворот извивавшегося у его ног Эйгона собственно, он его приподнял так, что только носки сапог у того касались земли, и, не знай я, что происходит, я подумал бы, что Эйгон изо всех сил пытается освободиться. Но рассматривать эту сцену, конечно, было некогда. Я хлестанул пламенем несколько в сторону от них и с удовлетворением увидел, что Раджкар не раздумывая поволок Эйгона огонь. В наушниках звучал его непрерывный вой и снова какое-то молитвенное бормотание Раджкара. Что ж, я и сам готов был прочитать молитву - мы, похоже, легко отделались.
      Дальше все оказалось просто. Иагр страшен только когда нападает внезапно и когда нет пламени, чтобы от него защититься. Он едва не застал нас врасплох, но теперь быстро, как по команде, отступил. Лыков говорил, что такие существа не столь уж большая редкость, что это один из основных путей развития жизни - организм, состоящий из множества вполне жизнеспособных по отдельности частей. Но это все были отвлеченные разговоры. В сущности, какая разница, что за организм хочет тебя прикончить? Вопрос ведь в том, как от него защититься.
      Я затратил не меньше половины флакона, выжигая в траве круг радиусом метров в десять, и только потом подошел к склонившемуся над Эйгоном Раджкару. Эйгон, конечно, был уже без сознания, но он легко отделался. Больше всего я боялся, что он не успел закрыть щиток шлема, и одна из тварей добралась до лица. А так - у него сильно распухла рука, но это все было поправимо.
      Мы расстелили прямо на обгоревшей земле его спальный мешок, Раджкар достал аптечку и сделал ему укол алкорада. Раджкару не нужно было ничего объяснять - такое среди клиентов случается очень редко. И все-таки не мог я никак избавиться от скрытой - так мне казалось - неприязни к нему. Ну не мог, и все.
      - Похоже, обошлось, - сказал он, укладывая аптечку на место. - Хотя наверняка придется снова облегчать его рюкзак.
      - Да уж придется, - ответил я без выражения. Тяжело, конечно, но что поделаешь? Я не ощущал никакой обиды на Эйгона. Не повезло человеку, что тут поделаешь. Тем более, что в этом его невезении была и доля моей вины.
      - Не могу я понять, зачем такому, как он, мог потребоваться айгл? Ему и без того чертовски везет.
      Меня этот вопрос сейчас не волновал. Меня волновало другое - откуда на этой прежде безопасной стоянке взялся иагр. И что теперь делать? Я ничего не ответил - будто и не слышал Раджкара. Но теперь я часто вспоминаю эти его слова. Слишком часто.
      - Вот что, - сказал я, вставая. - Заночевать придется здесь. Место не лучшее, но деваться некуда, сегодня Эйгон идти не сможет.
      - Вопрос еще, сможет ли завтра.
      - Разбивайте лагерь, ставьте защиту. А я пойду поищу гнездо.
      Мне повезло. Гнездо было всего в полукилометре, мы прошли мимо него, когда спускались. Желтоватый след в траве привел меня к щели между камнями. Подходить близко я не стал и всадил в эту щель остаток флакона из "эктона". Иагры - твари сравнительно редкие, можно было не бояться, что где-то рядом объявится ночью еще один.
      А на обратном пути я заметил в стороне, за камнями, что-то блестящее. Это была пряжка. Я подошел, осмотрелся. Ниже по склону, полускрытые в траве, лежали клочья одежды, раскрытый рюкзак, шлем. Я не стал подходить ближе - все было покрыто желтой плесенью. Мне не хотелось приносить отсюда желтую плесень.
      Когда я вернулся, Эйгон уже сидел и пил из кружки приготовленный Раджкаром чай. Дела шли, в общем, неплохо. О том, что я увидел на склоне, говорить им мне не захотелось.
      - Ну как успехи? - еще издали спросил Раджкар.
      - Все в порядке, - я подошел, опустился прямо на выжженную землю, снял с головы шлем. Теплый ласковый ветер приятно холодил кожу. Повезло. Еще раз повезло. Какой раз будет последним?
      - Палатку ставить? - спросил Раджкар. Он тоже снял шлем, а Эйгон вообще сидел расстегнувшись, и на мгновение мне стало не по себе. Вот так оно здесь и случается. Все спокойно, тихо, мирно, и опасность осталась позади... А потом кто-то находит разбросанное, выбеленное солнцем тряпье, кое-где покрытое желтой плесенью. Но близкой опасности я не чувствовал.
      - Ставьте, - ответил я, потом нехотя стал подниматься, чтобы помочь.
      - Сидите, шеф, я и один справлюсь, - сказал Раджкар, но я уже был рядом с ним и помогал раскладывать полотнище. Потом включил активатор и, опустив руки, стоял и смотрел, как палатка медленно приобретает свою обычную форму. Сигнальные вешки вокруг лагеря. Защитные разрядники на палатке. Черт знает какие еще премудрости - и все равно каждый тридцатый не возвращается из страны айглов. Я шел сюда уже девяносто восьмой раз. Я давно исчерпал запас везения.
      Потом мы перенесли Эйгона внутрь, и я вкатил ему еще порцию алкорада. Он почти тут же отключился. Оставалось только надеяться, что лекарство поможет - вряд ли мы сможем перетащить его обратно через хребет. А тем более - через лес.
      Было еще не поздно, и мы с Раджкаром не спеша поужинали в полном молчании. В облаках появились большие просветы, ветер почти стих, солнце клонилось к закату. Почти идиллия.
      - Как думаете, шеф, он сможет идти? - негромко спросил Раджкар.
      - Завтра узнаем.
      - А если не сможет.
      - Придется ждать. Назад нам его не донести.
      - Жаль, что нельзя вызвать помощь.
      Когда такое случается, всегда жалеешь об этом. Только не будь здесь строгого режима, айглов давным-давно не осталось бы. Человек умеет опустошать все, к чему прикасается. Мы и так достаточно похозяйничали в этих местах. Когда я начинал водить свои первые группы, поймать айгла было значительно легче.
      - И все-таки интересно, зачем ему нужен айгл, - задумчиво произнес Раджкар. Нашел чем сейчас интересоваться.
      - Вы всегда так любопытны? - спросил я почти грубо. Но Раджкар предпочел не заметить моего тона.
      - Да. Почти. Понимаете, шеф, мне интересны люди. Что ими движет, к чему они стремятся. Я прожил довольно долгую жизнь, я успел многое понять. Мне так кажется. И я пришел к выводу, что люди, как правило, гораздо лучше понимают, что движет окружающими, чем то, что движет ими самими. Со стороны всегда оказывается виднее. И это относится ко всем, без исключения. Дорого я дал бы, чтобы поглядеть со стороны на самого себя... Может, многих ненужных шагов удалось бы тогда избежать.
      - Ну и что же вы видите со стороны во мне, - спросил я как бы против воли. Но не совсем против - мне вдруг почему-то стало это интересно. Хотя, в отличие от Раджкара, я давно уже потерял какой-то особый интерес к людям. И к себе самому в том числе.
      - Вы действительно хотите узнать это?
      - Да, - ответил я почти равнодушным тоном. Его дело - говорить или нет.
      - Ну что ж, извольте. Если вы действительно хотите... Я вижу в вас, шеф, жертву довольно большого заблуждения. Не знаю, как бы поточнее сформулировать... Ну, в общем, вы, да и не вы один, вбили себе в голову, что можно остаться чистым, если то, что вам приходится делать, вы делаете лишь под принуждением. Сердцем вы понимаете, что это все не так, но разум нашел объяснение, способ выживания, что ли... Вот так примерно.
      Я с минуту помолчал, переваривая сказанное. Зря я пошел на этот разговор - но теперь уж деваться было некуда.
      - Вы считаете, что это заблуждение?
      - Как и многое другое.
      - Интересно. И в чем же тогда вы видите истину?
      - Пожалуй, лишь в том, что истины нет.
      - Вот за что я люблю философию, так это за конкретность жизненных рекомендаций. Вы случайно не философ?
      - Нет. Но я изучал философию. Давно, - он ничуть не смутился и не обиделся на издевку в моем голосе. Да и на что тут было обижаться - на то, в чем наверняка видел он лишь слабую попытку самозащиты? Не очень-то радует, когда посторонний и не очень-то симпатичный тебе человек вдруг извлекает на белый свет твою душу и совершенно хладнокровно, без какого-либо трепета, но вполне обоснованно - вот ведь что обиднее всего! обыденными, низкими словами рассказывает о том, что было для тебя, быть может, предметом сокровенных раздумий. И даже более того - показывает, что ничего-то в этом нет сокровенного, что все это ерунда, и ценности особой не имеет.
      Хотя чего это я так разволновался? Чего особенного он мне сказал? Да слышал же я уже все это. Даже сам себе то же самое говорил и почти теми же словами. Если бы эти сомнения меня не мучили, разве задели бы меня тогда слова Раджкара? Да никогда. Просто, наверное, меня отвращал контраст между тем, за кого я его принимал и пытался изо всех сил принимать, и тем, как он себя вел. Вот именно - я никак не мог примирить для себя две его сущности - сущность клиента, пришедшего сюда за айглом, человека, которого я в глубине души, скрытно - иначе нельзя, иначе люди не пойдут с тобой привык презирать за одно это, человека, способного ради достижения своей цели, порой весьма низменной, превратить в вечную пытку жизнь другого, пусть и неразумного существа, и человека, каким успел показать себя Раджкар за сравнительно небольшое время на этом берегу Кргали. Ну не совмещались в моей голове две эти его сущности. Он с самого начала был мне неприятен - толстый, но не жирный, а какой-то плотный, как бы накаченный жиром и мускулами, круглолицый и курносый, с глазами навыкате, как-то даже на расстоянии излучающий довольство хозяина жизни. Если я и не люблю кого-то чисто физиологически, на бессознательном уровне - так это таких вот "хозяев жизни". Быть может, просто потому, что сам никогда не смог бы примкнуть к их числу, быть может, просто из-за какой-то своей ущербности. Но я с самого начала взял себе за правило никогда не заниматься отбором клиентов по принципу: нравится мне человек или не нравится. Я с самого начала решил, что буду брать любого, кто способен выжить в стране айглов. А так - ведь они все мне в той или иной степени не нравились.
      - Вы не обижайтесь, шеф, - после долгого молчания сказал Раджкар. Я, конечно, сказал вам неприятные вещи. Но ведь вы сами напросились. Да, к тому же, я вам неприятен. И то, зачем я сюда пришел, вам неприятно. Я не настолько толстокож, чтобы этого не чувствовать. Хотя по внешности, наверное, обо мне этого не скажешь. Возможно, ваши заблуждения и ваша позиция гораздо лучше, чем те заблуждения, которые движут мной. Хотя со стороны я не вижу принципиальной разницы. Да и вы сами, наверное, тоже. Только вот какую вещь вы должны понять. Я иду за айглом только для себя самого. Исключительно. Пусть то, что собираюсь я с ним делать, с вашей точки зрения безнравственно. Но для меня айгл - единственное средство исполнения желаний. Средство, от которого уж точно никто больше не пострадает. Пусть он страдает. Пусть я при этом теряю в ваших, да и в своих глазах, очень многое - но я никогда, слышите, никогда не использую другого человека так, как использую айгла, - он приподнялся на локте и повернулся в мою сторону. - А вот он, - Раджкар кивнул в сторону палатки, в которой лежал Эйгон. - Как вы думаете, зачем айгл нужен ему?
      - Откуда мне знать?
      - Но вы же догадываетесь. Ему же не айгл нужен. Ему же гораздо большее нужно. Счастье ему нужно. А счастье в этом мире - это такая штука, которая всегда почти достается только ценой чужого несчастья. И он не айгла будет мучить, чтобы желания свои исполнить - он человека какого-нибудь при помощи айгла исполнителем своих желаний сделает. И сам, между прочим, никогда даже не задумается, что же творит такое. Знаю я их. Навидался.
      - Не судите, да не судимы будете, - сказал я тихо.
      - Очень верная мысль. Но где-то я уже слышал подобное, - Раджкар зевнул, осмотрелся. - А не пора ли и нам спать?
      Солнце уже село, небо снова почти полностью закрыли облака, быстро смеркалось. И спать действительно хотелось страшно. Даже как-то об опасности думать не хотелось. Ну ее к черту, философию эту. Дай бог, расстанемся мы через несколько дней вполне благополучно и вполне благополучно забудем друг друга.
      - Проверьте еще раз сигнализацию, - сказал я, поднимаясь и отряхиваясь. - А я приберусь здесь.
      Мы забрались в палатку, включили защиту и через пять минут уже спали - по крайней мере, про себя я это могу сказать с полной определенностью. Но ночь была беспокойной. Эйгон несколько раз просыпался, стонал, просил пить, и не было никакой уверенности, что к утру он придет хотя бы в относительную норму. А проводить две ночевки на одном месте - почему-то среди проводников это считается очень опасным. Только под утро, когда я сделал Эйгону еще один укол, он успокоился и крепко заснул.
      Я очень удивился, когда, проснувшись, он сказал, что сможет идти дальше. Действительно, выглядел он вполне прилично. Мы быстро позавтракали, собрались - я еще раз облегчил его рюкзак - и двинулись вниз по склону.
      С утра было пасмурно, но дождь пока не начинался, и идти поначалу было совсем нетрудно - путь шел вниз по сравнительно ровному и пологому склону. Часа через полтора мы вошли в лес. Здесь когда-то уже можно было расставлять ловушки. Но это было давно, я не застал этого времени.
      В этом лесу удобных тропинок уже не было. То и дело приходилось перелезать через поваленные стволы деревьев и обходить слишком густые заросли кустарника. Потом, в низине, вообще началось болото. Но сворачивать смысла не было - к Трехглавому холму вообще не было удобных подходов. Мы медленно брели, внимательно приглядываясь к окружению, временами я сверял направление по компасу, и через какое-то время монотонность этого движения стала притуплять ощущение тревоги.
      Первым опасность почувствовал Раджкар.
      - Вы слышите, шеф? - спросил он, не оборачиваясь. - Кто-то идет справа от нас.
      Я остановился, приказал им замереть и прислушался, включив на максимальную чувствительность наружные микрофоны шлема. Если кто и шел справа от нас, то он тоже замер - я отчетливо слышал дыхание моих клиентов, шелест листвы под легким ветром - но справа не доносилось никаких подозрительных звуков. Но теперь я был начеку, и раструб "эктона" смотрел в нужную сторону.
      - Сделайте пять шагов вперед и замрите снова, - сказал я тихо. Тот, кто крался справа от нас, замереть не успел, и теперь я отчетливо уловил шелест листьев при его движении. Там, справа, кустарник был густым и непроницаемым для глаз, впереди тоже были густые заросли, и я решил не испытывать судьбу. Узкий язык пламени из раструба "эктона" прорезал заросли, послышалась какая-то возня, потом быстро удаляющийся шелест. Через полминуты все стихло, только слегка потрескивали, распрямляясь, опаленные огнем ветви. Хорошо, что здешний лес почти невозможно поджечь иначе "эктон" в стране айглов был бы бесполезным оружием.
      - Кто это был, шеф? - спросил Раджкар.
      - Не знаю.
      - Пойдем посмотрим?
      - Нет. Убежал и ладно, - любопытство его разобрало. Посмотреть захотелось. А если он там не один был? А если там кто-то в засаде остался? Но говорить этого я не стал, и мы молча тронулись дальше.
      Вскоре болото кончилось, начался подъем, и я понял, что мы вышли на ближний склон Трехглавого холма. Пора было поворачивать направо, чтобы не переть через его вершину по кручам и обрывам, но минут пять мы еще шли вперед, и только когда ясно обозначился склон, я велел Эйгону поворачивать. Начал моросить дождь, но высокая трава под ногами и прежде была мокрой, так что это пока ничего не меняло. Пора было устраивать привал - Эйгон уже еле держался на ногах - но я все тянул, надеясь найти место получше. И дождался того, что он растянулся, споткнувшись о какую-то кочку.
      - Вы в порядке, коллега? - спросил, замерев на месте, Раджкар.
      - Ничего страшного. Я сейчас встану, - но Эйгон продолжал лежать, слишком устав, наверное, от этого перехода.
      - Вам помочь? - снова спросил Раджкар. Он не приближался, потому что защита была включена у обоих.
      - Нет, нет, я сам, - Эйгон даже начал какое-то шевеление, но я уже понял, что дальше мы пока не пойдем. Место было не слишком хорошим, но выбирать не приходилось.
      - Ладно, - сказал я. - Устроим привал. Уже время.
      - Хорошая мысль, шеф, - Раджкар обернулся. - И перекусить бы не мешало.
      - Перекусим. Только место уж больно поганое. Защиту не отключайте.
      - Слышали, коллега? Привал.
      - О-ох, - Эйгон, наконец, перевернулся на спину и сел, подтянув колени к подбородку. Вид у него бы совсем жалкий.
      Я сел несколько поодаль, отстегнул рюкзак, достал пайки и кинул обоим их порции. Как-то само-собой получилось, что мы с Раджкаром сидели, глядя друг на друга, и значит держали под наблюдением все вокруг - на внимание Эйгона я не особенно рассчитывал. Хотя нет - получилось это не само-собой. Место, где сел Раджкар, было далеко не самым удобным, и значит выбрал он его вполне сознательно. Из Раджкара получился бы неплохой проводник. Если бы он не добывал себе айгла, конечно - никто из проводников никогда не добывает себе айгла.
      Какое-то время мы молча жевали. Было очень тихо, даже дождь шел такой тихий, что шелеста капель по веткам не было слышно. Потом Раджкар вдруг спросил:
      - А почему здесь нет птиц?
      - Не знаю, - сказал я и снова почувствовал раздражение. Птиц ему не хватает. - Зато здесь есть многое другое.
      Хотя нет, не столь уж и многое. В обычном лесу гораздо больше жизни. А здесь даже букашек не видно. Может, и птиц-то нет всего лишь потому, что нечем им здесь питаться. А если и попадается тут что живое, то обязательно какая-нибудь гадость смертоносная. Как будто специально созданная, чтобы кусать, жалить, жечь... Может, и правда специально. Может, не зря страна айглов постоянно изменяется, каждый раз появляются здесь новые твари. Может, это айглы нам знак подают, чтобы мы их в покое оставили. Мы не понимаем этого и все лезем и лезем... Одни погибают, приходят на их место другие, и ничего-то нам не страшно, и ничем-то нас не отвадить.
      - А далеко нам еще идти? - подал, наконец, голос Эйгон.
      - Не очень. Если к вечеру пройдем еще столько же, то завтра можно будет ставить ловушки.
      Не знаю, обрадовало это его или огорчило. Вид у него такой был, как будто и не слышал он моих слов. Ну и ладно. Я доел свой паек и хотел было подниматься, как вдруг увидел, что рука Раджкара тянется к карабину.
      - Не шевелитесь, шеф, - сказал он тихо. Я замер, всей спиной ощущая или воображая какую-то опасность сзади, и как завороженный следил, как Раджкар медленно поднимает карабин к плечу и направляет ствол прямо в меня. Сразу вспомнились слухи об этой дурацкой Лиге Защиты - но я не успел даже пошевелиться, как раздался выстрел. Пуля просвистела над самым ухом, и что-то тяжелое рухнуло на землю за моей спиной. В то же мгновение я откатился в сторону, и раструб "эктона" смотрел на то место, где я только что сидел - это самое верное дело, эта привычка пару раз уже спасла мне жизнь.
      Но ничего делать уже не требовалось. Лайгер, темно-зеленый в черную полоску зверюга, совершенно мирно лежал в десятке шагов от места привала, и только приглядевшись можно было увидеть пулевое отверстие в его переднем конце - не в голове, нет, лайгер вообще не имеет головы, и, как утверждает Лыков, совершенно слеп. И вообще он совсем не хищник. Что не мешает ему, конечно, убивать растяп, которые вроде нас слишком долго сидят на одном месте, не выставив сигнализацию.
      - Однако и нервы у вас, шеф... - сказал Раджкар, поднимаясь. Эйгон застыл на месте. Даже жевать перестал.
      - Что вы имеете в виду? - спросил я. Слова дались с трудом, что-то застряло в горле и мешало говорить.
      - Хорошо, что вы не пошевелились.
      - Хорошо, что вы попали. Не в меня, - я встал, отряхнулся, увидев, что Раджкар направляется к лайгеру, поспешил сказать: - Лучше не прикасайтесь - потом долго отмываться придется.
      - Поверьте, шеф, не имею ни малейшего желания, - он подошел к самому лайгеру, склонился над ним, что-то высматривая. Ох не нравились мне все эти его высматривания. Не место в стране айглов праздному любопытству. А если любопытство не праздное - то что ему нужно? - Надеюсь, они не нападают парами, как эта, как ее, калдара позавчерашняя?
      - Нет. Сюда вообще теперь долго никто не сунется.
      - Не удивляюсь, - Раджкар повел носом и поспешно отошел назад.
      Лайгер уже начинал благоухать. Конечно, можно было бы дышать какое-то время через фильтры - но зловоние, которое он испускал, даже и фильтры довольно скоро прошибать начинало. Никто не мог выдержать долго рядом с трупом этой твари. Надо было уходить.
      Эйгон снова пошел впереди, и поначалу, глядя, как он шатается, я не был уверен, что мы уйдем далеко. Но постепенно он разошелся. Разошелся и дождь. Под деревьями стало совсем сумрачно, и иногда откуда-то издали доносились раскаты грома. Мы шли, насколько это было возможно, поперек склона, стараясь не подниматься и не терять высоты, и постепенно я начал узнавать местность. Когда же начался участок редколесья, и под ногами снова неожиданно захлюпала вода - это при том, что склон был достаточно крут, и вся вода, по идее, должна бы была стечь вниз - я понял, что идти осталось совсем немного. Но говорить им ничего не стал - не хотелось расхолаживать близостью стоянки. Да и кто знал, что могло ждать нас на оставшемся километре пути?
      Этот последний километр вымотал даже меня - под ногами пошла глина, местами скользкая, как лед, и все мы сумели по несколько раз съехать вниз по склону и с ног до головы перемазаться. Один раз я заехал сапогом в черный куст жвачки и еле вытащил ногу, отцепляясь от его липучих веток. Когда, наконец, мы вышли на знакомую поляну, и я скомандовал остановку, то Эйгон буквально рухнул на землю, чуть не угодив задом в большую лужу. Все заботы о разбивке лагеря легли, конечно, на нас с Раджкаром, и даже он, всегда прежде бодрый и здоровый, угрюмо молчал, таская дрова для костра и расставляя сигнальные вешки. В сущности, в такую погоду не было нужды идти до этой поляны с родником - то и дело встречались лужи, полные относительно чистой воды, да и фильтры у нас пока что были в избытке, но у каждого из тех, кто водит людей в страну айглов, есть свои суеверия. Лично для меня всегда было плохой приметой, если не удавалось дойти до намеченной с утра стоянки.
      Когда мы, наконец, устроили лагерь, приготовили ужин и, забравшись в палатку, до отвала наелись горячей похлебки, запив ее огромным количеством чая - пить здесь всегда хочется зверски, потому что эти фирменные блоки микроклимата, что монтируются на защитной одежде, ни к черту не годятся к Раджкару вернулась прежняя его разговорчивость.
      - Скажите, коллега, - спросил он Эйгона, не поворачивая головы, - а как именно собираетесь вы мучить своего айгла?
      Тот не сразу понял, что спрашивают его. Потом замер, не донеся кружки до рта, и, хлюпнув носом - еще только не хватало, чтобы он простудился! повернулся в сторону Раджкара и недоуменно спросил:
      - Мучить? Почему же обязательно мучить?
      - Ну а как же еще добиться от него хоть чего-то. Айгл никогда не исполняет желаний просто так.
      - Но я не собираюсь его мучить. И потом... Я читал у Глапперта, что для айглов это совсем не мучение.
      - Да, Глапперт написал прекрасное пособие для успокоения совести. Но суть-то от этого не меняется - чтобы добиться от айгла хоть какого-то толка, его нужно мучить. И вы, я уверен, довольно быстро с этим освоитесь.
      Подтекст в словах Раджкара был слишком очевиден, и Эйгон промолчал. Не хватало еще, чтобы они начали ссориться, подумал я. И какого черта этому Раджкару нужно? Не может сидеть спокойно, зуд его какой-то гложет.
      - А как собираетесь мучить своего айгла вы? - нашелся, наконец, Эйгон.
      - Я вам покажу, когда вернемся, - ничуть не смутился Раджкар, и повернулся ко мне. - Как я понимаю, шеф, мы достигли цели?
      - Да.
      - Так что, завтра и начнем охоту?
      - Если кончится дождь.
      - А он кончится?
      - Откуда мне знать?
      - Все, больше вопросов не имею, - Раджкар поставил свою кружку. - Как насчет того, чтобы завалиться спать?
      Возражений, конечно, не было. Мы улеглись, не раздеваясь - как всегда в стране айглов. Дождь стучал по крыше палатки. Спокойным зеленым светом светились огоньки на пульте сигнализации. Сверху доносился шум ветра в кронах деревьев. Через пять минут я уже спал.
      Утром дождь лил по-прежнему, и конца ему видно не было. Ни о какой охоте в такую погоду речи быть не могло. Эйгон вовсю хлюпал носом и чихал. Я не спешил давать ему лекарство - то, что было в походной аптечке, быстро поставило бы его на ноги, но это было разовое средство. А кто знал, сколько еще нам предстояло здесь торчать? Кто мог гарантировать, что Эйгон не захворает снова? Я решил пока подождать и с каким-то мстительным - я еще сам не понимал, отчего - удовольствием наблюдал за его страданиями, когда Раджкар в очередной раз обрабатывал мазью обожженную иагром руку Эйгона. Тот страдал очень картинно, и именно это, наверное, делало его все менее симпатичным в моих глазах. Странно - поначалу он мне понравился, а догадка о том, зачем ему нужен был айгл, даже вызывала какие-то симпатии. Все мы в той или иной степени заражены этим романтизмом, и даже законченный циник порой способен принять чужие любовные страдания за чистую монету.
      День мы провели, почти не вылезая из палатки, и отдых оказался очень кстати. Разговаривали мало, да и то только потому, что разговоры затевал Раджкар. Он снова был полон энергии, ему снова не сиделось на месте, и потому мы с Эйгоном могли бы весь день вообще проваляться без дела Раджкар обеспечил нас и завтраком, и обедом, и ужином.
      К следующему утру дождь прекратился. Перед рассветом сработала сигнализация, но почему - так и осталось непонятным. Никаких следов мы не обнаружили. Сильно похолодало, по небу - белесому, но с появляющимися иногда голубыми разрывами - плыли низкие клочковатые облака, и иногда снова начинало моросить. Но в воздухе чувствовалось, что непогоде конец. Пора было начинать охоту.
      Оставить Эйгона в лагере я не решился, хотя выглядел он очень плохо. Даже после того, как я за завтраком накачал его лекарствами. Если он и притворялся, то все равно получалось убедительно. Но, наверное, я зря к нему придирался - все-таки за эти дни ему здорово досталось.
      Мы вышли налегке, взяв только оружие и ловушки, и пошли вверх по склону. Лес постепенно редел, под ногами становилось все суше, местами открывались между деревьями вполне приличные полянки, а когда из-за облаков ненадолго выглянуло солнце, все вообще предстало в ином свете.
      - Отличные здесь места, - произнес, осматриваясь, Раджкар. - Жаль, что мы поставили лагерь ниже по склону.
      - Здесь нельзя ставить лагерь. Охотничья территория, - ответил я.
      И мы начали ставить ловушки. Всего шесть штук - инспекция строго следит, чтобы было не больше трех ловушек на одного клиента. Не здесь следит, конечно - при выходе из поселка. И при регистрации айглов. По крайней мере, в этом вопросе порядок обеспечен - за лишние ловушки пять лет без права апелляции. Без этого правила айглы в наших краях, наверное, давно перевелись бы, так что все верно. Но об этом забываешь, когда день за днем приходишь к пустым ловушкам, когда каждый лишний день означает лишний риск.
      К лагерю мы вернулись в полдень. Теперь оставалось только ждать, от нас теперь мало что зависело. До вечера мы отдыхали. Солнце жарило вовсю, но лес вокруг был слишком густым, и до нас его лучи почти не доходили. Но стало заметно теплее. В такую погоду охота обычно хорошая, но я об этом говорить не стал, чтобы не вселять излишних надежд. Здесь бывает всякое, и не раз мне приходилось вести группу назад, так и не добыв ни одного айгла. А дважды я приводил группу назад в поселок в уменьшенном составе...
      Эйгон сразу после обеда снова завалился спать, а мы с Раджкаром остались сидеть у костра.
      - Как вы думаете, шеф, кем работает наш приятель? - вполголоса спросил меня Раджкар, когда все звуки в палатке затихли.
      - Не интересовался.
      - А я вот поинтересовался. Ненавязчиво, перед самым нашим выходом, могу себе представить, что означало для Раджкара слово "ненавязчиво". - Он служащий в небольшой компании. Мелкий служащий.
      - Ну и что?
      - Да ничего... Просто... По чести говоря, меня бесит сама ситуация мелкий служащий ради мелких каких-то своих целей забирается сюда и...
      - А у вас-то какие цели? - мне не хотелось спорить. Мелкие цели, великие цели - кто знает разницу? Для каждого свои цели - самые важные.
      - Тоже, конечно, мелкие, - помолчав, сказал Раджкар. - Все мы, в общем, одинаковые. Но что-то меня в нашем приятеле не перестает раздражать. Сам не понимаю, почему. Как будто мне что-то от него нужно.
      - Наверное, вы ждете благодарности за спасение его жизни.
      Он немного помолчал, подумал.
      - Да нет, не нужна мне его благодарность. Тут, пожалуй, вот в чем дело. В том, что спасение свое он как должное воспринял. Понимаете - он же привык воспринимать такие вещи как должное. Он привык, что все люди вокруг поступают так, как ему нужно. А если и пытаются поступить иначе, то это им дорого стоит, то они начинают испытывать от этого нравственные, что ли, мучения. У тех, кто его окружает, просто нет альтернативы. Вот ведь в чем, наверное, дело - я просто не мог его не спасти. Я, может, и хотел бы плюнуть на него - но не могу. И он это считает настолько естественным, что даже не задумывается, почему так происходит. Я для него оказываюсь таким же исполнителем желаний, как айгл - вот, пожалуй, в чем дело. А я не хочу быть айглом. Я, может, не слишком хороший человек. Может, для кого-то я и совсем плохой. Для вас, например, я плох уже потому, что пришел сюда за айглом. Но я-то предпочитаю мучить айгла, а не тех, кто меня окружает. А он... Знаете, мне приходилось уже встречать таких людей, и я инстинктивно бежал от них прочь, чтобы не попасть в зависимость. А здесь - ну куда я убегу? Это, наверное, основное, что меня бесит. Вот я и думаю - ну зачем ему айгл-то понадобился? Зачем, если он и так любого из нас может за айгла держать?
      - Будь по-вашему, он бы здесь не был. Он бы купался в роскоши и получал от жизни все без нашего участия.
      - Да нет же, вы не понимаете. Я ведь объяснял уже - для счастья и для несчастья не нужно многого. Состояние насыщения достигается быстро и очень просто. Многое необходимо для того, чтобы гарантировать это состояние счастья в будущем - а у таких людей, как наш приятель, оно гарантировано тем, что они могут использовать любого из нас как свое орудие. Вот ведь в чем дело.
      Я не стал ему отвечать. Просто перевернулся на спину и стал смотреть на небо в просвете между ветвями. Все было тихо и спокойно - как на том берегу Кргали. Как в далеких, безопасных, хорошо обжитых мирах. Как станет здесь, когда мы переловим всех айглов. И я незаметно заснул, даже не закрыв щиток шлема.
      А проснулся от выстрела. Не от сигнала тревоги - просто от выстрела. И успел заметить, приподнявшись на локте, какую-то удаляющуюся тень среди деревьев выше по склону.
      - Простите, шеф, что разбудил. Но эта тварь уже с полчаса бродила вокруг, и я решил...
      - Кто это был? - я уже стоял, сжимая в руках "эктон".
      - Не знаю, он почти не показывался. Так, тень среди деревьев.
      Из палатки показалось заспанное лицо Эйгона.
      - Спите спокойно, коллега, мы вас охраняем.
      Тот ничего не ответил, осмотрелся кругом и снова скрылся в палатке.
      - Вам следовало разбудить меня. Вы в него попали?
      - Не уверен. Посмотрим?
      - Надо бы посмотреть, - сказал я с сомнением. Солнце, наверное, уже садилось, и выходить за пределы лагерной защиты не хотелось. Но надо было знать, кто это такой. Не люблю я тварей, что долго бродят вокруг лагеря. Хотя, конечно, пенгусы давно не встречались в этих местах, но все ведь возможно.
      - Надо посмотреть, - наконец решился я. - Эйгон, вы меня слышите?
      - Да, - донеслось из палатки.
      - Одевайтесь и выходите.
      - Стоит ли, шеф? - сказал Раджкар почти что мне на ухо. - Себе дороже выйдет.
      - Стоит, - ответил я как мог уверенно. - Вы прикроете нас отсюда.
      Эйгон собирался минут пять, и я успел не раз пожалеть, что ввязал его в это дело. Вот-вот начнет темнеть, а он копается! - раздраженно думал я, глядя, как он выбирается, наконец, из палатки. Клиенты всякие бывают, Попадаются порой и откровенные трусы. Эйгон, похоже, таким не был - но настороженное отношение к нему уже передалось мне от Раджкара.
      Наконец, мы вышли из лагеря и стали забираться вверх по склону. За первой полосой кустарника следов видно не было, и я уже хотел возвращаться, потому что начало смеркаться, но тут заметил свежие потеки смолы на стволе ближнего дерева. Травяной медведь или снова лайгер пенгусы таких следов не оставляют. Но, как ни странно, это нисколько не уменьшило моего беспокойства.
      Ночь прошла тревожно. Кто-то ходил вокруг лагеря, но к сигнальным вешкам приближался редко - и только тогда, когда мы начинали уже засыпать. Как нарочно. Пару раз я, включив светоусилители, пытался разглядеть что-то среди окружающих лагерь деревьев, даже палил наугад в темноту, но все было бесполезно. Видимо, это был травяной медведь - зверюга вредная, но не слишком опасная. И совсем не хищник - Лыков говорит, что он не ест мяса. Просто охраняет свою территорию. Вернее, территорию айглов.
      Только от человека трудно уберечься. Почти невозможно.
      Наутро мы пошли осматривать ловушки. И в первой же из них сидел айгл. Это было везение. Каждый раз, когда в мою ловушку попадался очередной айгл, я испытывал двойственное чувство - и облегчение от того, что приближается момент возвращения из этого чуждого леса, и какую-то горечь как от совершения скверного, непоправимого поступка.
      Но облегчение, конечно, преобладало. Человек склонен к раскаянию, когда его ничто больше не тревожит - здесь же тревог хватало.
      Никто не может понять, почему айглы попадаются в ловушки. Они достаточно умны, чтобы обходить эти примитивные устройства стороной, чтобы вообще никогда не попадаться на глаза охотникам. Некоторые считают, что в этом проявляется какая-то высшая функция айглов, что они сами выискивают ловушки и забираются в них, чтобы служить человеку. Очень удобные рассуждения для тех, кто хочет так вот успокоить свою совесть. Вернее, для тех, кто заблуждается, думая, что имеет ее.
      - Будьте внимательны, - сказал я, остановившись шагах в десяти от ловушки. - Смотрите по сторонам.
      Они и так были настороже, потому что я предупреждал их об этом не раз и не два. Это самое опасное здесь - когда подходишь к пойманному айглу. Чтобы нечаянно не прикончить зверька, я отключил свою защиту, одной рукой - в другой я держал "эктон" - поминутно оглядываясь отвязал ловушку и, велев Эйгону снять рюкзак, засунул ее внутрь. Пусть теперь потрудится, своя ноша не тянет, а веса в айгле не больше пяти килограммов.
      Потом мы в прежнем порядке двинулись дальше.
      Второго айгла мы нашли уже в третьей ловушке. Такой удачи не было со мной несколько лет - но особой радости я не чувствовал. Я как-то всегда ощущал, что за любую удачу придется рано или поздно платить, а когда такая крупная удача приходит авансом, цена может быть слишком большой. Суеверие, конечно. Но мы тут все в той или иной степени суеверны.
      - Поворачиваем? - спросил Эйгон, когда Раджкар надел рюкзак с айглом.
      - Осталось проверить еще две ловушки.
      - Зачем. Мы ведь добыли двух айглов.
      Пришлось объяснить, что там тоже могут оказаться айглы. И их необходимо тогда выпустить, чтобы они не погибли. Мне часто приходится объяснять это. Почти каждый раз. Но теперь я почему-то почувствовал все нарастающее раздражение.
      По счастью, айглов больше не попалось, но возвращаться нам пришлось прежней дорогой, чтобы снять вторую ловушку, и пришли мы в лагерь уже под вечер, еле живые от усталости. Пока Раджкар занимался ужином - Эйгон настолько вымотался или настолько успешно притворялся, что его пришлось отправить в палатку - я достал пакет с необходимым оборудованием и быстренько усыпил обоих зверьков. Без этого едва ли один из пяти доживает до поселка. Усыпленные, они могут оставаться живыми до полугода.
      Наконец, с делами было покончено, мы поужинали и легли спать. И никто этой ночью не тревожил нас. И погода наутро была великолепная. Но мне почему-то становилось все тревожнее.
      - Возвращаемся тем же маршрутом, - сказал я утром перед выходом. И только после того, как сам отключил у всех передатчики. Вряд ли нас ждали на том же маршруте, которым мы пришли сюда, но случается всякое. В последние годы это случается особенно часто, и чувствовалось, что кто-то достаточно хорошо информированный стоит за этими участившимися нападениями.
      Кто-то... Самое гнусное было сознавать, что этот кто-то жил в поселке среди нас. Где еще мог бы он здесь жить? Мы встречались с ним, возможно, даже были знакомы, разговаривали, обсуждали планы - а потом он наводил банду на возвращающуюся с добычей группу. В поселке достаточно много жителей, чтобы выявить его стало непосильной задачей - но не настолько много, чтобы никогда с ним не встречаться. Он или они жили среди нас, и эта возникшая в последние годы уверенность делала жизнь в поселке все более напряженной. Есть люди, которые могут спокойно существовать в такой обстановке. Я к ним не отношусь.
      Мы шли назад почти что тем же путем, и только место, где Раджкар подстрелил лайгера, обошли далеко стороной. Как ни странно, за весь дневной переход не произошло никаких неприятностей - как будто страна айглов решила отпустить нас, не требуя никакой дани. На ночлег мы остановились невдалеке от того места, где на нас напал иагр, но ближе к перевалу - так, чтобы иметь в запасе больше времени для завтрашнего перехода. И тронулись в путь еще затемно, чтобы начать спуск по противоположному склону до того, как полностью рассеется утренний туман. Пока что все шло удачно. Слишком удачно. Но спутники мои не чувствовали по этому поводу никакой тревоги. Они возвращались с добычей, они возвращались живыми. Мне не хотелось раньше времени тревожить их.
      На последнюю ночевку в стране айглов мы остановились перед самым лесом. До Кргали оставалось чуть больше десяти километров. Ночь прошла спокойно. Но с утра начались неприятности. Сначала Раджкар, набирая воду из родника, поскользнулся и рассадил колено. Потом оказалось, что желтые муравьи забрались в мой рюкзак и изрядно попортили несколько пакетов с концентратом. Потом Эйгон опрокинул котелок с чаем, и пришлось греть воду снова. Но это все было не критично - спешить нам было ни к чему. К берегу Кргали надо было выйти с наступлением темноты, чтобы переправляться, используя ночной туман для прикрытия. Но и затягивать выход не следовало.
      Поначалу Раджкар сильно хромал, но он не жаловался и не задерживал движения. Главное было поскорее пересечь бродячий лес, где останавливаться невозможно, и, когда наконец мы сделали это, я вздохнул с облегчением. К обеду нам удалось выйти на ту же тропинку, по которой мы шли сюда. В лесу было совершенно тихо - как обычно в стране айглов, когда нет дождя или ветра. Только хруст веток под нашими ногами нарушал тишину. Я, как всегда, шел третьим, и старался все время быть настороже. Здесь еще все могло случиться - но почему-то крепло во мне убеждение, что страна айглов на сей раз отпустит нас с миром. Что самое страшное ждет нас уже на том берегу реки.
      Временами на тропинке виднелись следы - судя по всему, наши же собственные. Только один след выглядел как-то странно, но, как назло, Эйгон наступил на него своим сапогом. Я не стал ничего говорить возможно, мне просто показалось.
      Калдара, которая напала на Эйгона, лежала нетронутая у самой тропинки. За эти дни она сморщилась и почернела, в складках перепонки скопилась дождевая вода. Если бы мы шли налегке, ее можно было бы захватить с собой для Лыкова.
      К реке мы вышли часа за два до захода солнца.
      - Ну как там? - спросил меня Раджкар примерно через полчаса ожидания. - Никого?
      Мы сидели густом кустарнике у самого берега реки, я наблюдал за противоположным берегом, а они оба следили за лесом позади.
      - Пока никого, - я опустил бинокль, переменил позу. Пока все было спокойно. Как обычно. Здесь люди бывают слишком редко, только два раза я как раз при возвращении натыкался на другие группы. Но это были такие же охотники на айглов, как и мы сами. И их легко было обнаружить - когда переправляешься с того берега, всегда стараешься побольше шуметь. Во избежание недоразумений. Особенно в последние годы.
      Но группы редко сталкиваются на переправе.
      Наконец, на реку легли длинные тени деревьев, и вскоре солнце скрылось за холмами. Стало смеркаться. Мы достали лодку, Раджкар, подсоединив газогенераторный патрон, быстро наполнил ее воздухом. Я, включив светоусилители, всматривался в противоположный берег. Об опасностях страны айглов, которую мы еще не покинули, как-то уже не думалось. Хотя подсознательно я, конечно, все время был начеку. И потому первым заметил неладное, поймав краем глаза какое-то шевеление. Я быстро повернулся, посмотрел в ту сторону - все было спокойно. И в кустах, и дальше, среди деревьев. И вдруг заметил на листе перед самым своим носом шелкопряда. Одного-единственного шелкопряда - но это значило, что вокруг нас на этом берегу их миллионы и миллионы, и ждать пока опустится туман, было уже нельзя.
      - Быстро вставайте, - сказал я. Не так уж они страшны, эти шелкопряды, если их заметишь вовремя. Было, правда, время, когда им удавалось поймать людей в свою паутину, особенно ночью, на стоянке, но теперь сигнализация и защита стали достаточно совершенными. А против "эктона" им вообще ничего было не сделать - но выдать себя, воспользовавшись "эктоном", мы не могли. - Спускайте лодку на воду, загружайте вещи.
      Они без слов взяли лодку за борта, пошли к реке. Я двинулся следом, таща за собой два рюкзака. Тонкие, невидимые в темноте нити, уже протянутые между веток, рвались с еле слышным потрескиванием. Через две минуты мы отчалили.
      На реке в нас стрелять, конечно, не стали бы. Но вот сразу после высадки... Только это надо очень хорошо угадать, где мы высадимся. Мы гребли изо всех сил, но у самого берега грести перестали и минут пять плыли в полной тишине. Потом я подал тихую команду, мы налегли на весла и, выскочив на пологий берег, не разгружая схватили лодку за борта и оттащили в прибрежный кустарник. Потом замерли и долго вслушивались.
      Никаких подозрительных звуков слышно не было.
      Лес вокруг жил обычной для этого берега Кргали ночной жизнью. Какие-то мелкие твари возились в сухой листве под деревьями, где-то вдалеке кричала ночная птица, за спиной плескалась в реке рыба. Человеческих звуков я не слышал.
      Мы прождали не меньше часа. Если кто нас и выслеживал, он был достаточно терпелив и ничем не проявил своего присутствия. Ждать дальше смысла не было. Стараясь как можно меньше шуметь, мы стали собираться в дорогу. Наконец, все было готово. Мы надели рюкзаки, попрыгали, проверяя, чтобы ничего не звенело, и тронулись в путь. Лодку оставили там же, в кустах - нести ее на себе в поселок смысла не было.
      В полутора сотнях метров от берега мы свернули направо, чтобы сбить с толку возможных преследователей, но вскоре путь преградило болотце, и пришлось снова изменить направление. Теперь первым шел я, теперь быть первым стало опаснее всего. Я предчувствовал беду. Но долгое время надеялся, что все обойдется - как обходилось до сих пор.
      Нападение произошло утром, когда я начал уже думать, что все опасности позади.
      Наверное, нам просто не повезло. Пройди мы парой сотен метров левее, и мы просто-напросто разминулись бы с нападавшими и так никогда и не узнали бы, какой подвергались опасности. А сотней метров правее - и они перестреляли бы нас, как в тире. Не думаю, чтобы они преследовали нашу группу от реки - по пути у них было много возможностей для более успешного нападения. Конечно, теперь обо всем этом можно только гадать, все равно уже ничего не изменишь и ничего толком не разузнаешь. Но я уверен, что мы наткнулись на засаду случайно.
      Мы уже достигли холмов и поднимались по довольно крутому, поросшему редким, насквозь просвечиваемым утренним солнцем лесом склону, когда раздался выстрел, и Эйгон, осев на землю, вдруг покатился вниз и скрылся из глаз.
      - Ложись! - крикнул я, хотя смысла в этом уже не было - Раджкар и так лежал, укрывшись за ближайшим деревом и нелепо перебирал ногами, оказавшимися выше головы. Сам я залег в небольшой промоине, разворошив при падении муравейник. Было тихо, светло и спокойно, только пели птицы, которых звук выстрела нисколько не потревожил.
      - Эйгон, вы живы? - крикнул я. С того места, где я лежал, его видно не было.
      Снизу раздался стон. До него было, наверное, метров двадцать. И все это расстояние, несомненно, прекрасно простреливалось. Но тот, кто стрелял в Эйгона, ничем больше не выдавал своего присутствия.
      - Эйгон, куда вас ранило?
      Он снова только застонал в ответ.
      Надо было срочно действовать. Нападавший наверняка был не один, один не решился бы в нас стрелять. Значит, кто-то мог уже сейчас обходить нас сзади, и вскоре мы окажемся под перекрестным огнем. Я приподнял голову, внимательно огляделся. Мне показалось, что дальше вдоль склона, примерно там, откуда прозвучал выстрел, мелькнула тень. На таком расстоянии, конечно, это не было целью для "эктона". С места, где лежал Раджкар, это направление не просматривалось, а второй карабин был у Эйгона.
      - Раджкар, - сказал я негромко. До него было шагов десять, и он меня слышал. - Они попытаются зайти сверху. Следите, а я попробую спуститься к Эйгону.
      - Ясно, шеф, - Раджкар, распластавшись на склоне, стал разворачиваться.
      К счастью для нас перед полосой кустарника несколько выше по склону, из которой мы были бы видны как на ладони, тянулось открытое пространство, и нападавшие не смогли бы достичь этого укрытия без потерь. Я еще раз огляделся по сторонам, потом вскочил и, оттолкнувшись левой рукой от дерева, за которым укрывался, прыгнул вниз. Почти тут же раздался новый выстрел, пуля ударилась о ствол рядом с моей головой, но через мгновение я снова был в безопасности. Отсюда я уже видел Эйгона. Он лежал внизу и несколько в стороне, вжавшись животом в небольшую ложбинку, лежал практически на открытом месте, и только боязнь попасть в айгла удерживала, наверное, нападавших от того, чтобы его прикончить.
      - Эйгон, вы меня слышите? - позвал я вполголоса.
      - Да, - он не пошевелился и снова застонал.
      - Куда вас ранило?
      - В спину.
      Плохо дело. Если рана серьезная, уйти отсюда вряд ли удастся. А долго мы с Раджкаром не продержимся.
      Сверху раздалось два выстрела подряд.
      - Шеф, одного я снял, - послышался голос невидимого отсюда Раджкара. И то удача. Большая удача. Тут же раздался еще один выстрел и следом тихое ругательство Раджкара.
      - Что там у вас?
      - Второй проскочил. Похоже, скоро мы будем у него на мушке.
      Плохо дело. Я осторожно приподнял голову, огляделся. Карабин Эйгона лежал совсем недалеко, шагах в пяти, но на совершенно открытом месте.
      - Эйгон, - спросил я. - Вы сможете перебраться дальше? Надо уходить, нас всех здесь перебьют.
      - Н-нет, - простонал он.
      Черт бы его подрал! Ну и подыхал бы тогда, раз не может уйти! Если бы его сразу прикончили, у нас были бы еще шансы, - пришла мне в голову гадостная мысль.
      Сверху раздались еще два выстрела.
      - Ловок, черт! - выругался Раджкар. - Шеф, он уже на месте. Пора сматывать.
      - Эйгон не может идти.
      - Конечно не может, - в голосе Раджкара не было ничего, кроме злобы. - Зачем ему это, раз мы еще живы?
      - Спускайтесь, пока не поздно. У вас справа ложбина, укройтесь там. А я попытаюсь ему помочь.
      - Сейчас, - послышался шум, затем выстрел откуда-то сверху. Но Раджкару повезло, я увидел, как он скатился в ложбину и укрылся за деревом. Место у него было отличное, несколько шагов - и он выходил из простреливаемого пространства. А там - лес велик.
      Но он не спешил, осмотрелся по сторонам, поглядел вверх - с его позиции было наверняка хорошо видно, что там творится - потом обернулся к Эйгону.
      - Нет, шеф, вам тут не справится. Он снимет вас обоих. А если кто и уцелеет, так это наш дорогой коллега, - потом, помолчав, спросил. - Вы его карабин видите?
      - Да. Но мне не дотянуться.
      - Вот что. Пальните-ка, как я скажу, вверх из огнемета. Туда, откуда вы спрыгнули. И сразу хватайте карабин и вниз. Там кусты, я хорошо вижу.
      - Но мне тогда не подняться к Эйгону.
      - Это уже моя забота. Ну, готовы?
      - Да, - ответил я, помедлив. У меня не было другого выхода. Я точно знаю теперь, что это был для нас единственный шанс. Но простить себе этого я все равно не могу.
      - Давайте, шеф! - крикнул Раджкар, и я, хлестанув пламенем из "эктона", отбросил его в сторону и кинулся вниз, не разбирая дороги, но успев каким-то образом схватить на бегу лямку карабина. Наверное, были выстрелы - я не слышал. И только метрах в тридцати ниже остановился, укрывшись за двумя толстыми сросшимися у основания стволами. И замер, пытаясь понять, что происходит.
      Сначала я услышал выстрел. Потом немного в стороне, метрах в двадцати впереди меня по склону, увидел как в замедленной съемке падающего вперед Раджкара, волочившего на своей спине Эйгона. И тут же - того, кто стрелял. Совсем рядом, метрах в пятидесяти. С карабином в руках высунувшегося из-за ствола и выискивающего глазами - меня! Но я успел выстрелить раньше.
      И сразу стало тихо.
      Несколько секунд я простоял, шатаясь и плохо понимая, что происходит. Потом пришел в себя и побрел поперек склона туда, где упал Раджкар. О том, что меня могут застрелить, застрелить безо всякого труда, я в тот момент не думал. Я знал, что я увижу. Я почему-то знал это наверняка.
      Пуля пробила Раджкару лоб. Я перевернул его на спину, снял шлем. Что-то сделать было уже невозможно. Он прожил восемьдесят три года. Не меньше двадцати из них он прожил, благодаря своему замученному айглу. Я презирал людей, способных на это - но я никогда с тех пор не думал о Раджкаре как о человеке, жившем за чужой счет. Никогда.
      Раздался стон, и я пришел в себя. Обернулся.
      Эйгон поднимался на четвереньки и вставал. Вставал! Наверное, на лице моем отразилось что-то ужасное, потому что он на мгновение замер, полураскрыв рот, но тут же снова застонал и забыл обо мне. А я уже взял себя в руки. Нет, я не мог бы застрелить его, хотя он того и заслуживал. Еще секунду назад - да, смог бы. И не винил бы себя за это. Но мгновение было упущено.
      Надо было выбираться отсюда.
      - Сможете идти? - спросил я чужим голосом.
      - Попробую, - он ступил на правую ногу и скривился от боли. Мне не было его жалко. Нисколько.
      - Тогда вниз по склону. Быстро. Пока нас тут не прикончили.
      Я взял с собой рюкзак Раджкара - только для того, чтобы не оставить бандитам пойманного айгла. Свой рюкзак пришлось бросить. Мы долго-долго продирались через кустарник, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Но нас не преследовали - возможно, нападавших было всего трое, и оставшийся тоже уходил подальше от места стычки. Теперь этого уже не узнаешь. Да и какая теперь разница?
      С полкилометра мы спускались вниз, затем свернули в сторону, наконец, наткнулись на заросшее кустарником болотце в глубокой ложбине между холмами, нашли относительно сухой островок и затаились. Только там я перевязал Эйгона.
      Его ранило в задницу. По касательной. Даже крови он потерял совсем немного. Но страдал он страшно, и мне стоило немалых трудов заставить его не стонать.
      В этом кустарнике мы отлеживались почти сутки. А на следующее утро, накачав его обезболивающими, я приказал идти дальше. Через двое суток мы кое-как добрели до поселка. Всю дорогу мы почти не разговаривали. Всю дорогу я его ненавидел. Но я не мог его бросить и не мог дать выхода своей ненависти. А он... Не знаю, но мне кажется, что для него все, что я делал, было вполне естественным. И единственно возможным. Наверняка он даже не подозревал о том, что творится в моей душе. Он был занят исключительно собой, своими страданиями, своей дурацкой царапиной на заднице. О Раджкаре, который его спас, который погиб из-за него, он наверняка не подумал ни разу.
      И только уже у самого поселка, когда опасность почти миновала, я вдруг очнулся. И подумал: господи, да что же я делаю?! Я же довел его до спасения! Я же вернул его в мир, где он снова сможет паразитировать на других людях! Да мне же не будет прощения за это!
      Он шел впереди. Всего лишь в пяти шагах. И в руках у меня был карабин. Заряженный, на боевом взводе. И никто и никогда ничего бы не узнал - до жилья было еще достаточно далеко. Но я ничего не смог с ним сделать. Ничего. Я чувствовал, что совершаю преступление, возвращая его в человеческий мир - но я был бессилен. Даже надо мной, осознавшим его сущность - даже надо мной он был всевластен. Так что же говорить о других?
      Наверное, в том, что случилось, моей вины нет. Все равно их, таких, как этот Эйгон, достаточно много. И гибель одного из них ровным счетом ничего бы не изменила. Всегда, наверное, были, и всегда останутся люди если их можно так назвать - для которых все остальные являются лишь исполнителями их желаний. Исполнителями подневольными, но не осознающими это. И ничего здесь не изменишь.
      Но покоя мне эта мысль не приносит.