1

Всю дорогу от дома Скопцова до Аниного подъезда молчали. Боря, усевшийся за руль все того же "Крузера", на котором, судя по всему, и прибыл до этого на место происшествия, подчеркнуто смотрел только на дорогу, прямо перед собой.

Сидевший рядом с ним "Непупкин" несколько раз явно порывался что-то сказать, а скорее спросить. Разворачивался лицом к сидевшему сзади Скопцову и даже рот открывал, но натыкался взглядом на безмятежную Анину улыбку и молчал. Хотя глаза его, как два мощных прожектора, излучали нетерпение.

Уже когда добрались до места – господин "Непупкин" любезно изъявил желание доставить Скопцова и его... кхм... спутницу до самого подъезда ее дома, – "народный избранник" не выдержал и, выскочив вслед за покинувшими салон попутчиками, окликнул Василия:

– Василий Арсеньевич! Извините, конечно, но можно вас? На пару слов буквально, – и ослепительно улыбнулся Анне – извините, дескать.

– Я сейчас. – Скопцов чуть коснулся пальцами локтя Ани и подошел к "политическому деятелю", который от одолевавшего его нетерпения аж подпрыгивал на месте.

– Василий Арсеньевич! – В голосе "Непупкина" проскальзывали просительные нотки. – Я, конечно, понимаю...

Еще один взгляд в сторону Анны. Довольно красноречивый.

"Интересно, а что он-то понимает, если я и сам ничего понять не могу?" – как-то лениво подумал Василий, перехватив этот взгляд, в котором легко читались и интерес, и некоторое восхищение неоспоримыми достоинствами этой женщины.

– Но все же... Как будем решать с нашимвопросом?..

Скопцов помолчал некоторое время, мысленно еще раз "прогоняя" полученные от депутата материалы.

– Знаете, – начал он. – Ваше предложение меня заинтересовало. И я бы этим занялся... Но сейчас я занят. Вот если бы попозже.

– Когда? – тут же уцепился за сказанное "Непупкин".

– Ну, примерно через неделю, – еще немного поразмыслив, сообщил Василий.

– Меня это вполне устроит! – быстро согласился "видный политик". До очередных выборов куда-нибудь оставался еще примерно год.

– Тогда будем считать, что мы договорились, – резюмировал Василий.

– Вот и прекрасно! – бодро откликнулся "Непупкин" и протянул сложенную лодочкой ладошку журналисту. Тот слегка пожал круглые мягкие пальцы. А лучезарно улыбающийся "политик" накрыл ладонь Скопцова своей второй ладошкой.

– Ну что же... – В очередной раз оглянувшись на терпеливо стоящую в стороне Анну, "Непупкин" отвесил ей весьма церемонный поклон. – До свидания!

Проводив взглядом отъезжающий внедорожник, Василий неторопливо двинулся в сторону подъездной двери, возле которой стояла Анна.

– Василий Арсеньевич. – Задумчиво глядя на приближающегося Скопцова, она произнесла эти два слова так, словно бы на вкус их пробовала. – Слушай, а кто ты такой, Василий Арсеньевич?

– Человек, – негромко буркнул Василий.

– А ведь я этого дядечку видела. – Такой ответ ее не удовлетворял, и она просто пустила его мимо ушей.

– По телевизору? – попытался перевести все в обычную шутку Скопцов.

– Мне его Мацкевич в свое время как-то показывал. Суровый такой дядечка, принципиальный. Постоянно с губернатором ссорится. Кстати, говорят, что он – наиболее вероятный кандидат на следующих выборах. Должен победить.

– Вряд ли. – Скопцов оценил то, что он уже слышал о господине "Непупкине". У него не было практически никаких сомнений в том, что кто-то из следующих клиентов принесет компромат на "видного политического деятеля" провинциального масштаба.

– Ты так думаешь? А вот я другое слышала. И, кстати, вот сейчас видела. Как он с тобой разговаривал. Подобострастно, – продолжала этот своеобразный допрос Анна. – Слушай, Скопцов, а ты случайно не бандит?

– Случайно – нет.

– Может, фээсбэшник какой-нибудь засекреченный? Вообще, чем ты занимаешься? – Они уже входили в подъезд.

– Вообще работаю.

– А где работаешь? Кем?

На эти вопросы Василий уже просто не стал отвечать. Не до того. Что-то изменилось на улице перед Аниным домом. А вот что именно – он так и не мог пока понять. И эта непонятность тревожила.

– Так где ты работаешь, Скопцов? – Свой последний вопрос Анна повторила уже тогда, когда кабина лифта плавно поплыла вверх.

– Сейчас – у тебя. Охранником, – откликнулся Василий. Неосведомленность Ани его не покоробила и не удивила – красивые женщины так же, как и гусары, газет не читают.

– Ну-ну. – Аня поняла, что ее собеседник просто избегает ответов на вопросы. Замолчала и задумалась. Но только нет-нет да и поглядывала в сторону Василия с интересом и одновременно с сомнением.

А Скопцов в это время старался вспомнить, за что же такое необычное мог его взгляд зацепиться на улице. Только уставший за последние чересчур напряженные сутки мозг категорически отказывался служить своему хозяину. Да и вообще... Василий чувствовал, что если он сейчас не поспит хотя бы пару часов, то... что-то случится. Он не знал, что именно, но в том, что это будет нечто очень нехорошее, был уверен.

Поэтому, как только они вошли в квартиру и закрыли за собой дверь, Скопцов сбросил кроссовки, прошел в комнату и, плюхнувшись в кресло, с удовольствием вытянул ноги, прикрыл глаза. И вот тут онопришло... Как бы само собой.

Василий вдруг понял, что же его так обеспокоило – отсутствие машины приставленной к Ане охраны!

Он открыл глаза и медленно начал выбираться из такого мягкого и уютного кресла. Усталое тело категорически не желало подчиняться – казалось, что даже суставы жалобно стонали. Требовали оставить их в покое.

Но Скопцов заставил себя подняться на ноги. Несомненно, что охрана исчезла не просто так – в обстановке произошли некоторые изменения. И, вполне возможно, изменения радикальные. Ну, к примеру, поймали вымогателей. Других причин Василий сейчас не видел. Да их просто и быть не могло! Но... Предположения предположениями, а ему хотелось знать это точно.

Скопцов направился было в противоположный угол комнаты, к телефонному аппарату, у которого копошилась Анна, но был вынужден остановиться на половине дороги. Потому что женщина вдруг совершила какой-то фантастический, невообразимый прыжок назад. Так обычно отпрыгивают от внезапно замеченной в траве ядовитой змеи. Хрипловатое и немного придушенное "Нет!" повисло в воздухе... А в установившейся тишине слышался воспроизводимый автоответчиком мужской голос:

– Аня! Аннушка! Помоги мне...

Дальше шли угрозы, сказанные другим голосом, с ярко выраженным кавказским акцентом. Причем на этот раз акцент этот был настоящим! Да и голос другой... В нем явно слышалось то пренебрежение, с каким обычно горцы обращаются к русским женщинам.

Аня остановившимися расширенными глазами смотрела на телефонный аппарат. Лицо ее сразу же приобрело мертвенную бледность, нижняя губа была закушена, пальцы рук прижаты к щекам. Наверное, именно так и выглядит человек, нос к носу столкнувшийся с привидением.

"А быстро она смирилась со смертью мужа, – почему-то это было первое, о чем подумал Василий. – Очень быстро..."

Впрочем, о чем это он? Тут кто угодно потеряет голову – события все больше и больше теряли связь с реальностью. Во всем происходящем не было даже следа последовательности или смысла, и оно все больше начинало походить на ночной кошмар.

2

– Ай, Салман! – В кабинет шумно ворвался один из собравшихся в зале кафе боевиков. – Иди, посмотри!

Резаный тяжело выбрался из-за стола. Он сразу почуял, что случилось что-то очень нехорошее, – уж слишком возбужденным выглядел вестник. В обычной обстановке горцы себе такого не позволяют.

"Неужели Лось и тут меня опередил?" – думал чеченский лидер, покидая кабинет.

Но в действительности все оказалось еще хуже.

Прямо напротив огромных витринных окон кафе, на противоположной стороне улицы, медленно и неуклюже разворачивался БТР. По бортам боевой машины даже издали были ясно видны цвета российского флага, ярким пятном выделяющиеся на выкрашенной в зеленое броне.

Слева и справа, достаточно далеко для того, чтобы их не достал случайным выстрелом какой-нибудь слабонервный нохчо, охватывая здание полукольцом, короткими перебежками выдвигались на свои позиции фигуры в камуфляже и "сферах", с автоматами в руках.

– Справа, на чердаке – снайпер, – тихо произнес за спиной "авторитета" многоопытный Асланбек. – Наверное, есть и другие.

Салман посмотрел в ту сторону, куда указывал Мурадов, и точно, через несколько долгих секунд ожидания увидел в темном провале слухового окна яркий отблеск стекла снайперской оптики.

"Обложили..." – с тоской подумал он. Это был конец. У Салмана не было ни малейшего сомнения в том, что подлючий гад Лось все правильно рассчитал и просто-напросто сдал его ментам, подгадав для этого нужный момент, таким образом чужими руками избавившись от конкурента.

– Салман, – один из сразу же притихших боевиков осторожно тронул лидера за рукав. – Там тебя к телефону.

В окружении своих бойцов Резаный вернулся в кабинет. Он даже не сомневался уже в том, от кого именно исходит этот звонок. Остановившись перед телефоном, не спешил брать трубку – сначала огляделся вокруг. Глаза, глаза... Темные и горящие возбуждением глаза земляков, братьев по вере... И ни в одном из этих глаз "авторитет" не увидел ни крупинки страха или сомнения.

– Да! Слушаю. – Салман включил громкую связь – в такой момент он просто не вправе скрывать что-либо от соратников.

– Это гражданин Цагоев? – раздался уверенный мужской голос.

– Чего хотел? – В настоящий момент Резаный уже не видел смысла в том, чтобы сохранять инкогнито или отказываться от собственной фамилии, прикидываясь дураком, – несомненно, Лось "слил" их полностью, с именами и фамилиями. И человек на другом конце провода знал, с кем именно он должен говорить.

– С вами говорит генерал-майор милиции Карасев, начальник УВД Красногорской области... – Повисла пауза. Говоривший давал Салману время оценить, с человеком какого уровня тот сейчас разговаривает, и ожидал ответной реакции чеченца на свои слова. И Салман отреагировал:

– Ну и что? – спросил он презрительно и лениво.

– Гражданин Цагоев, я предлагаю вам и вашим людям сложить оружие, – генерал не обратил внимания на хамскую выходку "авторитета", – и сдаться! Предупреждаю вас, что в противном случае мы будем вынуждены применить оружие и спецсредства.

Резаный еще раз заглянул в лица своих земляков. Конечно, они испытывают какой-то страх. Но не настолько, чтобы открыто в этом признаться. И если сейчас он предложит им сдачу, открыто продемонстрирует собственную слабость... Ему ничего не сделают. Но только для всех здесь присутствующих он перестанет быть лидером. Да что там лидером! Он в их глазах потеряет статус мужчины, человека, заслуживающего уважения! Мало того! Его реальный или мнимый позор падет на головы его детей и братьев, на всю его семью!

"Значит, будем умирать..." – безразлично, как о судьбе другого, незнакомого ему человека, подумал Резаный. И ответил громко и четко, изо всех своих сил стараясь, чтобы голос не подвел, не дрогнул предательски и не выдал врагу его временную слабость:

– Если тебе, генерал, нужно наше оружие, то приди сюда и сам забери его у нас.

Фраза получилась именно такой, какой он хотел, и прозвучала многозначительно, решительно. Пошли на пользу школьные уроки истории.

– Аллах акбар! – хрипло выкрикнул стоящий рядом с Резаным Асланбек, потрясая при этом в воздухе трубой неизвестно откуда у него взявшегося новенького армейского гранатомета.

Большинство из тех, кто в этот момент присутствовал в кабинете, нестройно поддержали этот клич.

"Почему я не знал про гранатомет? – отрешенно думал в этот момент чеченский лидер. – Неужели в жизни Асланбека есть что-то, что он скрывает даже от меня?"

3

Генерал обескураженно смотрел на замолчавший телефон. Он по простоте душевной считал, что стоит ему только представиться – и чеченский лидер тут же испугается высокого звания и не менее высокой должности, попытается договориться, выторговать себе более мягкие условия сдачи. Но того, что на него просто наплюют и не станут с ним разговаривать... Вот этого он никак не ожидал. И теперь стоял в растерянности.

По случаю "полевого" (ну и что с того, что не дальше северной окраины густонаселенного областного центра!) выхода и сам генерал, и толпящиеся за его спиной заместители и всевозможные прихлебатели – штабные, из оргинспекторского отдела, из кадров – были принаряжены в новенький натовский камуфляж.

"Герои, бляха!.." – чуть слышно поскрипывал вставными зубами омоновский майор, глядя из самого заднего ряда на обтянутые просторными пятнистыми куртками жирные спины.

– Психолога! – послышался "из толпы" чей-то громкий шепот.

Инициативу тут же подхватили. По рядам замов и всевозможных помов генерала тут же разноголосо прошелестело: "Психолога! Психолога!"

Откуда-то из-за спины майора шагнула женщина. Тоже в камуфляже, только попроще, чем у "отцов-командиров". Впрочем, женщине форменная одежка была к лицу.

Толпа "ближних" тут же расступилась, образовав живой коридор. Камуфлированная дама спокойно прошла по нему, как модель по подиуму, и остановилась перед генералом. Ловко вскинула ладошку к козырьку кокетливо сдвинутой чуть набок форменной пятнистой кепочки:

– Товарищ генерал-майор, капитан юстиции Звона-рева!

– Ладно, капитан! – небрежно отмахнулся Карасев. – Отставить! Сейчас не то время, чтобы строевой заниматься! Вы лучше другим займитесь...

Указывая на телефонный аппарат, продолжил:

– Вот ваше... кхм... оружие. Попробуйте договориться с этими абреками...

Он говорил что-то еще, доводил до сведения специалиста свое высокое начальственное мнение, но только майор этого уже не слушал – он надевал "сферу", которую до этого держал в руках.

Действительно, нет предела начальственному самодовольству! С одной стороны, все вроде бы правильно, так, как предписывается разработанными давным-давно планами и наставлениями – блокировали здание, в котором находятся террористы, предложили почетную капитуляцию, пригласили специалиста-психолога из ГУИН для ведения переговоров...

"Идиоты!" – ругался про себя омоновец, затягивая ремешок под подбородком. Только что генерал и его свита окончательно все испортили.

Если переговоры с генералом в какой-то степени льстят самолюбию горцев, неравнодушных к должностям и званиям, то переговоры с психологом... это оскорбительно.

И вовсе не потому, что эта женщина плохой специалист. Как раз наоборот – спец она высококлассный. И опыта в освобождении заложников, захваченных зэками во время бунтов в колониях, ей не занимать... Но она – женщина! Жен-щи-на!.. И этим все сказано!

Если взбесившиеся зэки пользуются любой возможностью, чтобы хотя бы просто "потрещать" с настоящей, живой бабой, одной из той прекрасной половины человечества, общения с которой они были уже некоторое время лишены, то чеченцам с ней говорить совершенно не о чем. Для них женщина не может выступать в роли полноправного и полноценного собеседника. Тем более если она еще и не чеченка...

– Я к ребятам пошел. – Майор сказал это очень негромко. Но его услышали.

– Да-да, конечно, идите! – согласился генерал и опять вернулся к разговору с психологом.

Майор легко выпрыгнул из штабного автобуса.

"Надо проследить, чтобы все ребята во время штурма были в масках", – на ходу думал командир отряда. То, что мстительность чеченцев далеко не миф, он опять же знал не понаслышке. И потом, во время атаки может произойти всякое. Начнутся жалобы, посещения адвокатов, следствие, то-се. И в один прекрасный момент, когда желание наказать "душителей демократии" достигнет апогея, он построит отряд для проведения опознания. В полной экипировке – в "брониках", в касках, с оружием и... в масках. В черных трикотажных масках-шапочках. То есть именно в том виде, в каком его бойцы и были на очередной операции. И от чистого сердца предложит заявителям-жалобщикам: "Пожалуйста, опознайте среди присутствующих того самого человека, который позволил себе неправомерные действия в отношении вас". Командир уже не раз такое делал. И всегда с удовольствием наблюдал обескураженное и растерянное выражение на лицах очередных "правдоискателей"...

4

– Всем внимание! – Командир ОМОНа поднял вверх правую руку с открытой ладонью. Короткая пауза, во время которой он еще раз пробежался взглядом по лицам стоящих рядом с ним бойцов. Ни у кого в глазах не было заметно страха.

Ладонь в штурмовой перчатке резко опустилась вниз:

– Вперед!

Это было приказом на штурм. Майор пока еще не знал, чем закончится для него эта атака – то ли очередной наградой, то ли наказанием, но только затягивать он больше не мог. Приближались сумерки, а за ними и темнота. В такое время штурм становится мероприятием вдвойне опасным для атакующих. Приходится идти со света в темноту, намного снижается эффективность использования снайперов. А каждый, даже самый малейший прокол – это потери.

Кроме того, под покровом темноты засевшие в здании кафе чеченцы могли просто-напросто разбежаться, расползтись, затеряться в лабиринте городских улиц и переулков. И тогда все то, что делалось до этого, просто теряло смысл.

БТР, недовольно фыркнув двигателем, двинулся вперед, через улицу. Укрываясь за его броней, пошли и бойцы отряда.

– Что он делает?! – взорвался генерал. Вопрос был вообще-то риторическим. И сам генерал, и все его окружение прекрасно видели, что именно делает командир ОМОНа. Но только в их головах не укладывалось, как может какой-то майоришка, наплевав на все начальственные указания, самолично принять решение.

– Остановите его! – не оборачиваясь, резко бросил начальник УВД. И кое-кто, из самых задних рядов свиты, бросился было на исполнение этого приказания. Но тут же и остановился, растерянно и виновато глядя в сторону грозного шефа – на улице звонко ударили первые выстрелы. Сначала – редкие и несмелые, как дождевые капли в яркий летний день. Но темп перестрелки стремительно нарастал, и ни у кого из "ближних" не возникало желания лезть под шальную пулю, которая, как общеизвестно, полная дура.

6

Первыми огонь открыли чеченцы. Нервы не выдержали. Да и у кого они выдержат, когда все ближе и ближе к тебе подбирается бронированная громада боевой машины.

Выпущенные чеченцами пули, разумеется, никакого вреда технике не причинили. Зато полностью развязали руки командиру отряда. Он уже не раздумывал над тем, как действовать. Все пошло по отработанной и накатанной схеме.

Хищно качнув стволом башенного пулемета из стороны в сторону, БТР остановился примерно на середине проезжей части улицы. Громкий рокочущий треск разорвал тишину, а на конце ствола пулемета заплясал-запульсировал столбик пламени.

Укрытый за броней машины стрелок неторопливо повел стволом пулемета вдоль фасада здания. И вдруг как бы сами собой, не выдержав этого треска, лопнули и обрушились на землю мириадами ярких брызг витринные стекла кафе.

– Давай! – Командир отряда хлопнул по плечу одного из бойцов, идущих вместе с ним за броней. Тот молча и не оборачиваясь, кивнул, после чего сделал два шага в сторону, покидая надежное убежище. Одновременно боец вскинул к плечу карабин со странным и непривычным глазу утолщением на конце короткого ствола. Несколько мгновений прицеливания. Негромкий хлопок выстрела, и по пологой траектории к обширным провалам окон кафе, ощерившихся редкими, но очень острыми зубами-осколками разбитого стекла, полетела газовая граната, оставляя за собой чуть различимый в лучах закатного солнца дымный след.

Действуя практически синхронно – результат многочасовых тренировок! – с противоположной стороны бэтээра по "своей" части окон "отработал" второй стрелок. Оба бойца не стали отслеживать полет отстрелянных ими гранат и любоваться результатом, оставаясь при этом на открытом пространстве, – тут же вернулись за спасительную твердь брони. Башенный стрелок в это время короткими очередями прикрывал отправившихся на вылазку омоновцев.

Разумеется, стрелял башнер не прицельно, а точнее, без стремления в кого-нибудь попасть. Наоборот, наводил над головами метавшихся в глубине помещения людей. Пугал. Но все равно пуля калибром 12,7 мм, разбивающая в мелкие клочья металла и проводов люстру прямо над твоей головой, вызывает у тебя непроизвольное и непреодолимое желание не то чтобы просто пригнуться, а стать меньше ростом или вообще превратиться в нечто червеобразное. Ну а более плотное и отнюдь не психологическое прикрытие двум стрелкам обеспечивали снайперы отряда, задолго до начала штурма обосновавшиеся на чердаках и верхних этажах близлежащих домов.