- Тиу Хаунак говорит о Земле невежественных, почему же он, столь просвещенный, согласен на подобный брак?
      - Потому что Тиу Хаунак давно любит Иму и, будь она изгнана, готов за нею следом идти и в лес, и в дикость... в пасть ягуара.
      - Тиу Хаунак опроверг себя, - с загадочной улыбкой заключила Кара Яр. - В основе брака, к которому он стремится, все же лежит любовь...
      Приговор Кары Яр мог показаться странным Матерям Совета Любви и Заботы: Има должна стать женой одного из людей, навеки забыв Кон-Тики.
      И вот теперь, пройдя с ней через Ворота Солнца, став мужем ее, Тиу Хаунак с женой направлялся к нам, сынам Солнца, желавшим им счастья, ибо не в возмездии Справедливость, а в победе человека над самим собой.
      Нас было три пары мариан. Если едва не случившееся несчастье сблизило нас с Эрой, то никак не Кару Яр Нотом Кри, несмотря на ее заботу о нем.
      Зато Ива с Гиго Гантом становились друг другу все необходимее без всякого вмешательства внешних событий.
      Было уже решено - и я, руководитель Миссии Разума и старший брат Ивы, дал на это согласие - следующими через проем Ворот пройдут они, соединись под Солнцем навечно здесь, на Земле.
      Я немного завидовал им и особыми глазами смотрел на Ворота Солнца.
      Мы называли себя сынами Солнца, считая такими же и людей, потому что разумные обитатели и Мара и Земли во всем обязаны животворящему Солнцу, спутниками которого являются обе наши планеты.
      Для Тиу Хаунака наше посещение Земли имело особый смысл.
      Он стал первым жрецом Знания. Основоположниками Знания инков он считал нас, пришельцев.
      И он хотел соорудить памятник нашему посещению, нерушимый на века. По его замыслу, памятник этот должен был в математических символах выражать наши идеи о Равенстве и Справедливости. Он нашел этому своеобразное выражение.
      Мы, мариане, сочли необходимым править инками поочередно. Тиу Хаунак подсказал нам срок правления каждого - по двадцать четыре дня. Но на мою долю, первого инки Кон-Тики, по его расчетам, выпадало на день больше.
      Мы настояли, чтобы в поочередном правлении инками приняли участие и наши лучшие ученики. Выбор пал на Тиу Хаунака, Хигучака и старого вождя кагарачей Акульего Зуба.
      Тот же Тиу Хаунак на основе своих загадочных вычислений предложил марианам сменяться в правлении в два круга, а потом по три срока правление брали на себя земляне. Их сроки были равны моему - двадцать пять дней.
      Вот этот календарь дружбы и равенства был изображен на памятнике нашему посещению Земли, на Воротах Солнца.
      Календарь имел еще и глубокий тайный смысл. Сыны Солнца в общей сложности находились во главе инков двести девяносто дней, что равнялось лунному году! Луна обегала Солнце по своей неустойчивой удлиненной орбите за двести девяносто дней (вместо двухсот восьмидесяти по теоретически устойчивой орбите, лежащей между орбитами двух более крупных планет при соотношениях времени оборота 8:10:13).
      Если же прибавить к двумстам девяноста дням три срока правления людей по двадцать пять дней, то получится триста шестьдесят пять дней - длительность земного года, который почти вдвое короче марианского цикла.
      Примитивные художники инков своеобразно восприняли облик каждого из нас.
      Так, меня, Кон-Тики, они изобразили ягуаром, поскольку ягуар - вождь всех зверей. Не больше повезло и остальным моим соратникам, рядом с изображением которых было численное выражение их сроков правления.
      Что касается трех правителей людей, то они воспроизводились символически: Ворота Солнца были сложены из трех огромных, пригнанных один к другому каменных монолитов. Эти каменные монолиты, по мысли Тиу Хаунака, и знаменовали собой людей правителей (в Южной Америке, вблизи озера Титикака и развалин древнего сооружения Каласасава около индейской деревни Тиагаунака находятся знаменитые Ворота Солнца, которым насчитывают до 15 тысяч лет. Как установили ученые Кис и Познанский, на них изображен календарь, в году которого 290 дней: 10 циклов (месяцев?) по 24 дня и два по 25 дней).
      Тиу Хаунак и Има приблизились к нам. Он смотрел на меня испытующим взглядом орлиных, широко расставленных глаз. Но ничего не спросил о Маре.
      Я никогда не солгал бы Тиу Хаунаку. И ограничился лишь сердечным поздравлением, заключив его в свои объятия.
      В такой момент не время было сообщать ему о полученном с Мара по электромагнитной связи мрачном сообщении.
      В тайнике фаэтов не было обнаружено готового устройства для распада вещества. Мона Тихая жестоко ошиблась, рассчитывая на это.
      Эти устройства должны были теперь создать сами мариане.
      Но успеют ли они это сделать к предстоящему противостоянию Земли и Луны, которое может стать последним?
      Мы не хотели омрачать счастье новой супружеской пары.
      А ведь следующей парой хотели стать Ива и Гиго Гант.
      А мы с Эрой?
      Мы обрекли себя на общую участь с людьми. Мне не пришло в голову, что можно бежать с Земли, улететь на корабле "Поиск". Об этом шепнул мне Нот Кри.
      Я готов был испепелить его взглядом. Но ведь он дважды отдавал мне свою кровь!
      И с ним вместе нам предстоит встретить сближение Земли с Луной, грозящее неисчислимыми бедами.
      Но не только с ним одним - со всеми нашими друзьями, а главное, с Эрой, с моей Эрой!.. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СВЕТОПРЕДСТАВЛЕНИЕ.
      Лишь тот достоин жизни и свободы,
      Кто каждый день за них идет на бой!
      В. Гете Глава первая. ТЕНИ НАДЕЖДЫ.
      - Вот на какие тени я надеюсь! - обрадованно вскричал Кир Яркий.
      И Мона Тихая, и Линс Гордый, седой худощавый марианин с высоким лбом, припали к иллюминаторам "Поиска-2".
      С высоты околопланетной орбиты им открылась поверхность Луа, вся испещренная кратерами.
      Словно расплавленная магма когда-то кипела здесь, вздуваясь пузырями, а потом внезапно застыла.
      Однако происхождение огромных воронок, окруженных кольцевыми хребтами гор, было совсем иным. Самые древние и крупные из них оказались вулканическими. Но с ними могли поспорить и новые кратеры, образовавшиеся во время взрыва океанов Фаэны, когда чудовищные обломки врезались в поверхность ее спутника.
      Последующие миллионы ударов наносили уже метеориты, по существу, осколки той же взорвавшейся планеты, но возникшие позже от столкновения и дробления ее развалившихся частей.
      Мариане привыкли к своим родным пустыням, покрытым метеоритными воронками. Но то, что они увидели на Луа, по своим масштабам не шло ни в какое сравнение с ландшафтом Мара.
      Медленно поворачивался по мере движения корабля исполинский шар, то равнинный, то гористый, то весь в крапинах больших и малых ям.
      Горные пики отбрасывали резкие черные тени.
      - Смотрите на эти длинные тени. Они падают не от горных вершин, а как будто от конических шпилей, - указал в иллюминатор Кир Яркий. - Высота их, пожалуй, больше десятка тысяч шагов.
      Старшие члены экипажа с трудом сдерживали волнение. Они ясно видели четыре срезанных конических образования с основанием в тысяч шесть и срезом в тысячи три шагов в поперечнике. Рядом бездонными провалами зияли круглые отверстия и совершенно правильный черный прямоугольник, ограниченный отвесными стенами.
      Чуть сбоку виднелся купол-великан, способный накрыть целый город, сохраняя в нем искусственную, как в марианских городах, атмосферу.
      Другой почти такой же огромный купол имел расположенные по кругу отверстия, похожие на иллюминаторы. Верхней части свода на нем не было: в проеме виднелась чернота. Оба купола соединялись между собой колоссальным сводчатым переходом, тоже способным скрыть любой из марианских городов.
      В отдалении на продолжении линии, проходящей через оба купола, чернел круглый проем внутри гороподобной башни, отбрасывающей тень на равнину. Чуть дальше виднелись две правильные пирамиды.
      - Это уже не капризы природы, - уверял Кир Яркий. - Это наша надежда.
      Линс Гордый пожал плечами.
      - Какую же "надежду" мог оставить Мирный космос, запрещавший фаэтам перебрасывать средства распада вещества на космические тела, а том числе и на Луа?
      - А базы Фобо и Деймо? - парировал Кир Яркий. - Экипажи этих станций вели между собой войну распада. В космосе!
      На это ответить было нечем.
      У каждого из трех мариан на "Поиске-2" были свои основания для участия в Миссии Помощи. У Моны Тихой - дети на Земе. К тому же ее обвинили в задержке открытия тайника фаэтов, из-за чего у марианских знатоков вещества осталось слишком мало времени для создания установок сказочной мощи.
      Первый из знатоков вещества. Линс Гордый, полагал, что надежнее было бы отправиться с Миссией Помощи, дождавшись следующего противостояния, как ранее считал и Вокар Несущий. Тогда удалось бы создать и нужное количество установок требуемой мощи, и достаточное число кораблей для их доставки.
      Но неуемный Кир Яркий заставил всех согласиться с собой, доказав, что столкновение планет произойдет уже в ближайшее противостояние (никто не знал о роли в этом Моны Тихой!).
      С отправкой Миссии Помощи отчаянно спешили. Поэтому ограничились лишь одним готовым кораблем "Поиск-2". Пришлось пойти на уменьшение числа членов экипажа: вместо шести лишь трое. Запасы топлива были тоже уполовинены. И все это для того, чтобы захватить все готовые установки распада.
      Линс Гордый не собирался лететь на Луа, он только расшифровал все письмена фаэтов и руководил сооружением установок распада. Но Мона Тихая настояла на том, чтобы единственный марианин, знавший все о распаде вещества, непременно участвовал бы в Миссии Помощи, это его Долг. Кроме того, она позаботилась, чтобы на корабле оказались и все расшифрованные им таблички с письменами фаэтов, найденные в тайнике Города Жизни. Ни одной установки распада вещества не должно было остаться на Маре. Линсу Гордому даже показалось, что Мона Тихая рассчитывает, что "Поиск-2" не вернется, а вместе с ним не вернется и тайна фаэтов.
      Создалась такая обстановка, что первому знатоку вещества невозможно было отказаться от полета. Однако он-то, во всяком случае, собирался вернуться, хотя и не был уверен, что мощи сделанных установок распада хватит для изменения орбиты Луа. Но Долг свой, как и всякий марианин, он готов был выполнить.
      Так Линс Гордый оказался в составе Миссии Помощи.
      Рассчитывала ли Мона Тихая вернуться?
      Только в том случае, если с Земли поднимется корабль "Поиск" с ее детьми и их спутниками.
      Кир Яркий, конечно, думал о своей сестре Каре Яр. Но он летел для того, чтобы предотвратить столкновение планет. Недостаточность мощи установок распада не давала ему покоя, но все же у него была тень надежды.
      Однако, как ни готов был к осуществлению своих надежд Кир Яркий, он не мог сдержать нетерпения, ожидая, когда рассеется поднятая при посадке "Поиска-2" потоком тормозящих газов пыль.
      Наконец сквозь мутную пелену стали проступать контуры необыкновенного пейзажа,
      Это был город! Настоящий город фаэтов, когда-то сооруженный ими здесь! Очевидно, уже тогда Луа была лишена атмосферы или атмосфера ее была весьма разреженной. Эта особенность наложила отпечаток на странную архитектуру исполинских сооружений.
      Особенно поражали два купола, напоминавших две срезанные верхушки шара, соединенные между собой гигантской трубой меняющегося поперечника:
      Рядом с ней даже громада пирамиды не казалась уже столь большой, хотя высота ее равнялась марианскому холму. Купола же были гороподобны. Самый большой из них походил на небывалых размеров диск, лежащий на почве. В верхней своей части он имел выпуклый свод, который когда-то был прозрачным, но после бомбардировки его в течение несчетных циклов мельчайшими космическими частицами стал матовым.
      Другой купол с иллюминаторами, как и видно было сверху, оказался без купольного свода, очевидно, пробитого прямым попаданием метеорита.
      Вдали вздымались совсем иные сооружения: башни или их остатки, устремленные в черное звездное небо, где устрашающе ярко горела планета Зема.
      До противостояния Земы и Луа оставалось очень мало времени...
      В мягком слое космической пыли, непрестанно оседавшей на каменную равнину, остались три цепочки следов, которые сохранились бы неопределенно долго, не грози Луа близкая гибель.
      В двух крайних отпечатки подошв были ровные, одинаково углубленные. Крайняя цепочка казалась неровной - правые следы были глубокими, и левые представляли собой прерывающуюся полосу. Тот, кто их оставил спешил, идя впереди своих спутников. Местами две ровные цепочки накладывались на неровную.
      У подножия геометрически правильной пирамиды, вершина которой уходила в серебристое от россыпи звезд небо, они сходились. В гладких скатах пирамиды отражались туманные светлые полосы Млечного Пути.
      - Пирамида облицована исполинскими плитами, - говорил взволнованный Кир Яркий.
      - Зачем это понадобилось фаэтам? - недоумевал Линс Гордый.
      - Это памятник. Вечный памятник! - заключил Кир Яркий. - Фаэты страшились войны распада и стремились навсегда оставить след своей цивилизации. Вот почему памятник, с одной стороны, говорит о математике в виде правильных геометрических фигур, а с другой - о технике, способной соорудить такие громады.
      - Но рядом стоят еще более гигантские сооружения, - возражал Линс Гордый. - У твоих древних фаэтов, выражавших идеи разума, нет логики!?
      - Конечно, здесь не только памятники, - поспешно согласился Кир Яркий. - Я пока не знаю назначения столь гигантских сооружений, но думаю, что они принадлежат военной базе. Воинственные фаэты не упустили бы такой возможности, как угроза с Луа торпедами распада враждебному материку. Вот почему я надеюсь найти здесь неиспользованные заряды распада.
      - Как? - усмехнулся Линс Гордый.
      - Ты знаешь это лучше меня. По их излучению...
      Мариане привыкли у себя на Маре ходить в скафандрах. Путешествие по Луа было для них не столь уж утомительным еще и потому, что тяжесть была здесь в три раза меньше, чем на Маре.
      Кир Яркий, вспомнив о Фаэне, заключил, что по сравнению с ней тяжесть для фаэтов здесь была по меньшей мере в шесть раз слабее. Этим он готов уже был объяснить размеры странных построек.
      - Нет мыслей ясных, чтоб это доказать, - все так же задумчиво сказала Мона Тихая.
      - Должно быть, замыслы их были столь же грандиозны, - без всякого замешательства ответил Кир Яркий.
      Входа в первый диск с пробитым сводом марианам так и не удалось найти. Забраться же по крутым гладким стенам, чтобы заглянуть в проем, оказалось невозможным.
      И они пошли вдоль уходящей к горизонту, полузанесенной пылью, похожей на горный хребет трубы.
      Даже уходившая в небо пирамида проигрывала в размерах по сравнению с ней.
      Луа вращалась вокруг своей оси, может быть, в результате взрыва океанов Фаэны и ее осколочных ударов. Ее сутки были примерно вдвое короче марианских. Исследователям пришлось идти вдоль выпуклого трубообразного хребта всю местную ночь и весь следующий день. Лишь когда Солнце скрылось за зубчатый горизонт, и на смену ему загорелась в небе зловещая Зема, звездонавты добрались до главного купола, как они назвали его еще в полете.
      Дважды присаживались они отдохнуть, прежде чем заметили открытый вход под купол.
      Собственно, вход был не под купольный свод, а в черноту внутренности исполинского, лежавшего на равнине диска.
      Пришлось освещать себе путь холодными факелами, захваченными с корабля.
      Путники двигались по просторной галерее со множеством высоких запертых входов, по размерам напоминавших ворота. Галерея привела к лестнице.
      Вблизи ее ступени были столь высоки, что даже Линсу Гордому доставали до воротника шлема.
      - Судя по твоей статуе Великого Старца, фаэты были не выше обычных мариан, - сказал Моне Тихой Линс Гордый.
      - Кто опознает неведомых строителей и творение их, - загадочно ответила Первая Мать.
      Решили подниматься. Сначала подсаживали на ступень Кира Яркого, потом поднималась Мона Тихая и, наконец, уже Линс Гордый.
      Лестница великанов вывела путников в точно такую же галерею, из какой они поднялись сюда.
      Линс Гордый тщательно обследовал ровные стены:
      - Это не камень. Металл!
      - Металл? - поразился Кир Яркий. - Зачем делать такое колоссальное сооружение из металла, привозить его с Фаэны? - недоуменно спрашивал он.
      Снова мариане тысячи шагов шли по галерее, пока не остановились перед лестницей с такими же гигантскими ступенями, как и у предыдущей. И снова они одолевали в прежнем порядке ступень за ступенью.
      Кир Яркий громко возмущался нелепой прихотью фаэтов.
      - По крайней мере, мы можем сделать вывод, - спокойно отозвался Линс Гордый.
      - Вывод? Какой?
      - Что до нас здесь ходили... на ногах.
      - О чем ты говоришь?
      - Увы, я только знаток вещества, а не живых тел. Мне трудно иметь правильное суждение о тех, кто пользовался этим странным сооружением.
      - Не хочешь ли ты сказать, что они были выше нас?
      - Я это подозреваю.
      - А что ты еще подозреваешь?
      - Я скажу это, когда мы взберемся под главный купол.
      Моне Тихой было труднее всех. Может быть, потому она молчала, не жалуясь и не споря.
      Металлические галереи этаж за этажом вели их выше и выше. И всего лишь один проем в соседнее с галереей помещение оказался открытым.
      Свет холодных факелов высветил стены и возвышение в нише. И ничего больше, кроме опрокинутого вверх основанием усеченного конуса.
      Путники двинулись дальше.
      Они поднялись в новые галереи, заглянули еще в два пустующих помещения с нишами длиной шагов по сорок. Не могли же быть такого размера неведомые существа, лежавшие здесь!..
      Когда же мариане, вконец измученные, вступили в необъятный зал под матовым куполом, то удивлению их не было границ.
      Закругляющиеся стены высились отвесно, покрытые нагромождением конусов, пирамид и сфер.
      Мариане, погасив уже ненужные холодные факелы, двигались по кругу, не решаясь пересечь зал. И только когда они увидели нечто похожее на пульт "Поиска-2", они побежали к нему напрямик.
      Однако часть вогнутой стены походила на пульт только издали. Вблизи сходство терялось из-за необыкновенных пропорций. Но был один предмет, не оставлявший сомнений в назначении этой части помещения.
      Это было кресло. Но какое кресло! В нем мог сидеть только великан, очевидно один из тех, которые шутя сбегали по невероятным ступеням и отдыхали на гигантских ложах.
      - Звездолет! - Кир Яркий в отчаянии опустился на металлический пол. - Это не фаэты!.. Это пришельцы с другой звезды.
      - Величайшее открытие сделано нами, мариане! - сказала Мона Тихая. - Оно окупает наш полет. Не только раса фаэтов мыслила в просторах Вселенной.
      - Как так окупает наш полет? - вскочил Кир Яркий. - Как так? Нам нужно только одно открытие - сохранившиеся заряды распада, которые не успели израсходовать фаэты в своей войне.
      - Что же делать? - вздохнул Линс Гордый. - У тебя была лишь тень надежды. Она заслонена тенью этих грандиозных творений разума. Ограничимся той мощью, которую имеем.
      - Ее недостаточно, недостаточно! - закричал Кир Яркий.
      - Зачем звездолет неведомых спустился на Луа? Что могло привлечь его? сказала Мона Тихая. Глава вторая. ВЗРЫВЫ СПАСЕНИЯ.
      "Звездолет Ихха после смены Большого Счета поколений на оставленной родине, снизив скорость от абсолютной до межпланетной, вошел в систему планет Желтого Карлика, где вероятность развития жизни не определялась разностью двух равных величин.
      Планеты оказались значительными и ничтожными. На значительных, если бы они имели твердую сердцевину, живые существа могли бы достигать нормальных размеров. На ничтожных - если жизнь там и появилась, то породила особи столь малые, что ожидать у них развития высокого разума математически неверно.
      И тем не менее сигнал об опасной грани разума поступил именно с одной из двух ничтожных планет, находившихся на общей орбите и составлявших вместе с Желтым Карликом треугольник равенства.
      Первый Умеющий тотчас созвал всех звездогонщиков к Центральному Креслу и сам сделал сообщение о тревожном открытии: в атмосфере одной из планет замечены вспышки, в их спектре оказался элемент Кехха, числящийся семь раз седьмым без шести в перечне первовеществ (43-м элементом в таблице Менделеева стоит технеций, появляющийся после ядерных взрывов). Это свидетельствует, что на ничтожной планете ничтожные разумные организмы совершают недозволенное освобождают энергию вещества путем его распада. В Истории Галактических цивилизации отмечено несколько подобных преступлений, вероятность которых крайне мала, но не определяется разностью равных величин.
      Звездолет Ихха в соответствии со своим назначением (распространение и сохранение разума в Галактике) обязан был немедленно следовать на помощь Разуму, зараженному Безумием, чтобы предотвратить истребление Жизни Жизнью.
      Никто из звездогонщиков Ихха не привел ни одной мысли против того, чтобы тотчас лететь к ничтожной планете и, окружив ее первосубстанцией, сделать там невозможными реакции распада вещества.
      Первый Умеющий и все его спутники были из числа тех, кто отдает себя делу Вселенной, отрекаясь от своего времени, от современников, родных, любимых, от радости жизни и счастья. Полное воплощение в один только Долг было единственным содержанием их жизни, воли, судьбы, которую они уготовили сами себе.
      Дело Вселенной - это Жизнь для всех, кто может жить и мыслить, какого бы вида или размера он ни был. Это недозволение, запрет и исключение любых столкновений, могущих отнять чью-либо Жизнь. Это привнесение Светлых Начал Разума во все сообщества Живых и Мыслящих, которые будут обнаружены во время полета Ихха.
      Светлое Сердце, главный советник и помощник Первого Умеющего, заверил его от имени всех остальных, что полет и укрощение первосубстанций ничтожной планеты, где возникло Безумство Разума, будут совершены.
      И звездолет Ихха направился к ничтожной планете.
      По мере приближения к ней тревожные сигналы в ее атмосфере все учащались. Неистовство распада, несомненно, уже уничтожило все поселения разумных на ее поверхности. Живыми могли остаться лишь особи, находившиеся в укрытиях, случайных или специально созданных для подобных трагических случаев.
      Облако субстанции, нейтрализующей реакции распада, должно было вылететь из звездолета и поглотить пылающую планету, но... этого не случилось.
      Звездолет Ихха находился между ничтожной планетой и ее еще более ничтожным спутником, когда свершилось наибольшее злодеяние. Взрыв распада выше критической силы произошел по воле Безумствующего Разума в глубине океанов планеты, окруженной не только газообразной, но и жидкой оболочкой. Глубинный взрыв распада, как это и следовало из Познаний Сущего, вызвал взрыв этой жидкой оболочки. Волна взрыва устремилась в виде облака пара к ее спутнику и захватила звездолет Ихха, бросив его с межпланетной высоты на поверхность спутника.
      И с тех пор звездолет гигантов, по сравнению с родиной которых обычные планеты казались ничтожными, миллион циклов лежит недвижно на потерявшем былую атмосферу спутнике погибшей планеты. Планеты, которая была ничтожна не столько по величине, сколько по моральным идеалам населявших ее разумных особей".
      Кир Яркий закончил свой рассказ, который вел в Большом Зале у подножия Кресла Гигантов.
      - Какой же вывод делаешь ты, Кир Яркий? - спросила Мона Тихая.
      - О, очень важный! - воскликнул юноша. - Мой рассказ всего лишь вымысел, мечта, но... он позволяет делать выводы практические.
      - Просвети нас, дерзкий Кир, - попросил Линс Гордый.
      - Мне становится ясней, когда я верю в то, что рассказал, каково назначение огромного цилиндрического коридора, соединяющего тот диск, где мы теперь, со вторым диском без свода.
      - Ты полагаешь, что в этом намеренном удалении от обитаемой части звездолета находились его двигатели и вещества, дававшие им силу?
      - Ты прав, Линс Гордый. Этот вывод рожден логикой, которой ты владеешь. Не знаю я, найдем ли мы первосубстанцию, в присутствии которой не будут протекать реакции распада, хотя такая субстанция, как я б хотел, должна существовать, но запасы неизрасходованного вещества распада, конечно, мы найдем! И я тотчас же отправляюсь сам туда по внутреннему коридору, а не снаружи туннеля, как мы шли сюда.
      - Ты не сделаешь этого, Кир Яркий! Я не смогу этого допустить! Знаешь ли ты, что наши скафандры не защитят нас от невидимых лучей распада, излучаемых тем веществом, что ищешь ты?
      - Ты бережешь мою жизнь, мудрый Линс, забывая о миллионах живых и мыслящих братьев, населяющих несчастную планету Зема, к которой приближается осиротевшая когда-то и блуждающая теперь в пространстве Луа?
      - Ты безрассуден и смел, но есть границы возможного. Останови его. Мать Мона! Никто из живущих не способен сделать больше того, что в состоянии сделать. Ты рвешься, юноша, в отсек Смерти, чтобы спасти Жизнь, но там утратишь собственную жизнь раньше, чем победишь чужую смерть.
      Жаркий спор велся в торжественной пустоте огромного зала, где, быть может, и в самом деле собирались когда-то у Центрального Кресла неведомые гиганты-звездогонщики, посвятившие себя распространению и сохранению разума и погибшие от его безумия...
      Мона Тихая слушала своих спутников молча. Она размышляла. Ей предстояло вынести решение, касавшееся не только тех, кто находился с нею рядом, но и тех, кто был на далекой Земе.
      - Пойми, Линс Гордый, - убеждал Кир Яркий. - В чем смысл нашей Миссии? В том, чтобы произвести спасительные взрывы распада. Но спасительными они будут лишь в том случае, когда сила их окажется достаточной, чтобы затормозить в полете Луа. Я только обнаружу запасы вещества распада. Это позволит нам наши собственные запасы, сделанные знатоками вещества на Маре (под твоим руководством, Линс Гордый!), взорвать над запасами гигантов. Тогда взрыв будет всеобщим. И если даже есть поблизости запасы вещества распада тайных военных баз фаэтов, они взорвутся тоже, и лишь общая их сила остановит Луа!
      - Ты убедил меня, Кир Яркий. Я не знаю логики более железной и более раскаленной. Ты выжигаешь ею истину. Но я не отпущу тебя одного. Я пойду с тобой.
      - Нет, - вступила теперь Мона Тихая. - Не бывать тому! Если даже не вернется славный Кир, кто-то должен будет, взорвать марианские запасы вещества над диском звездолета гигантов, который Кир Яркий назвал так романтически "Ихха".
      - Ты хочешь. Первая Мать, взорвать марианские запасы вещества распада над диском, где, может быть, в беспамятстве лежит живой наш марианин?
      - Я думаю о миллионах жизней.
      - Но не думаешь о жизни близкого тебе?
      - Я думаю и о жизни близких.
      - Разве может рассуждать так Мать?
      - Только Мать способна на такое рассуждение. Ты не пойдешь с Киром Ярким, Линс Гордый. Так сказала я - Первая Мать Мара, и ты сделаешь, как я накажу.
      Кир Яркий стоял в стороне, словно не о нем шел этот спор. Он уже знал, что делать.
      Неуклюже припадая на одну ногу, он стал пробираться к лестнице гигантов.
      - Идите к кораблю, если ты, Мать Мона, согласна со мной, - сказал он. - Я вернусь к вам. А если не дождетесь, то, не размышляя, поступайте так, как подсказала Мать, Мать всех матерей. Если я буду поражен лучами распада, это значит, что вещество распада есть там и оно примет участие в спасительных взрывах, придав им необходимую силу.
      - Возьми с собой прибор, который подскажет тебе еще задолго до цели, есть ли там то, что ищешь ты, - сказал Линс Гордый. - Если прибор известит тебя, не иди дальше, возвращайся к кораблю. Мы ждем тебя. - И он обнял юношу.
      - Прощай, - сказал Кир Яркий. - Я хочу верить, что не зря на Маре жил. - И он заковылял к выходу из зала.
      - Если бы его могла видеть Кара Яр, - вздохнула Мона, смотря ему вслед. Она бы гордилась братом.
      - Ты не позволила мне идти с ним, ты сделала меня несчастным. Трудно сознавать, что ты ниже, слабее, ничтожнее другого...
      - Не говори так. Знаток Вещества. Мы еще не выполнили Миссию, которую приняли на себя. Закончить жизнь можно было бы и на Маре по законам Природы или опережая их. Почувствуй на мгновение себя одним из гигантов-звездогонщиков, о которых фантазировал наш несравненный Кир. Они отдали, как он напомнил нам, не только Жизнь, но и отказались от своего времени, от тех, кто окружал их, от тех, кто их любил и кого они сами любили. Это куда труднее, чем пойти на риск, сопровождая Кира.
      - Ты мудра. Первая Мать Мара. Потому я и остаюсь с тобой.
      Кир Яркий вернулся на корабль "Поиск-2". Мона и Линс Гордый видели его горбатую фигуру, когда он тащился по пыли Луа, оставляя на ней цепочку характерных для его неуклюжей походки следов. Но не было для глаз Моны Тихой и Линса Гордого походки более горделивой, чем походка этого обездоленного природой, но столь духовно богатого юноши.
      Гипотеза Кира Яркого подтвердилась. В полуразрушенном диске, соединенном с диском обитания звездолета огромным туннелем, действительно находились и двигатели распада, и вещество, служившее топливом для них.
      - Скажи нам, Кир, - мягко спросила Мона, - ты действительно тотчас повернул назад, как получил сигнал прибора?
      - Мог ли я так поступить. Мать Мона? Ужель я позор ищу себе в награду? Я повернул назад, когда увидел сам то, о чем вам рассказал в полете пылкого воображения.
      - Но ты подвергся разрушению, безумный! - вскричал Линс Гордый.
      - Клянусь тебе, учитель, я бодр, как никогда! Теперь взрывать, скорей направленно взрывать! Направить все торпеды наши ко второму диску, где свода нет. Пусть взорвется все и осколки достигнут звезд!
      - Но подожди. Корабль должен отлететь, - заметила Мона. - Нам мало задержать полет Луа, нам предстоит продолжить свой полет. Кто знает, что происходит там, на Земе?
      Приготовления делали в яростной поспешности. Пожилая Мать Мона, старый Линс и хромой, горбатый Кир - все трудились исступленно, понимая, что каждый миг приближает космическое тело, на котором они находились, к обреченной Земе с ее людьми, потомками фаэтов или подобных им существ.