- Но как можно помочь им? Как? - спросила тогда Кара Яр.
      - Если верны сказки о наших общих с земянами предках, фаэтах, то верны они и в том, что фаэты владели чудовищной силой, связанной с распадом вещества.
      - Распадом вещества? - отшатнулась Кара Яр.
      - Мы обязаны вновь овладеть этой силой, чтобы вмешаться в небесную механику, сбить с опасной орбиты Луа, спасти Зему.
      - У тебя жар, - сказал Нот Кри. - Ты забыл, что нет никаких указаний на то, что Зема населена разумными. Ведь за тысячу циклов никто у них не отозвался на наши призывы электромагнитной связи.
      - Распад вещества? - с ужасом повторила Кара Яр.
      - Бесполезно мечтать о нем, - авторитетно заверил Нот Кри. - Ежели фаэты и владели неведомой энергией, то у нас нет никаких шансов снова овладеть ею прежде, чем столкнутся Луа и Зема. Недаром в течение несчетных поколений Знание на Маре умалчивало об этих проблемах. Тебе, Инко Тихий, лучше всего сейчас отдохнуть:
      - Отдыхай, Инко. Я приду к тебе, - сказала Кара Яр. Глава третья. ОТСТУПНИЦА.
      Но Кара Яр больше не пришла. Вскоре я окончательно поправился, и не было уже повода навещать меня.
      Однако я все время мыслями был с нею, потому что моя младшая сестренка Ива Тихая лишь о ней и говорила, и только этим я отвлекался от преследовавших меня мыслей о неотвратимой гибели Земы.
      Ива была в том возрасте, когда влюбляются во всех. И она была влюблена: в мать, в меня, в Нота Кри, но особенно в Кару Яр. Та казалась ей совершенством. Иве хотелось во всем походить на Кару Яр: в изящной одежде, в смелой прическе, в стремлении все узнать, в обаятельной простоте общения.
      Но, на беду свою, некрасивая и бледная Ива Тихая была совсем иной, чем Кара Яр. Мона Тихая, наша мать, статная, все еще привлекательная, всегда знала, чего хочет. Ива же ничего не знала ни о себе, ни о своих желаниях. Она страдала оттого, что у нее нет заметных способностей, которые сделали бы ее достойной прочих мариан, и ей казалось, что она им в тягость. Иве было рано так строго судить себя, но она хотела походить на Кару даже в ее неудовлетворенности собой. Ведь Кара Яр страдала оттого, что не может отдать Городу Долга особо ценных способностей, к сожалению и не проявившихся у нее. Кара Яр была лишь рядовым инженером энергетической установки Дня и Ночи, использующей разность тепловых уровней поверхности Мара в дневное и ночное время. А ей хотелось сделать что-нибудь значительное. Хотелось этого и Иве.
      Вместе с другими марианами мы (Нот Кри, Ива Тихая, Кара Яр и, конечно, я) увлекались бегом без дыхания. Сначала мы долго тренировались в заброшенных галереях, пробитых в горах давними поколениями. Мы пробегали по покинутым улицам немалые расстояния, приучая себя почти не дышать. Особая, выработанная нами система дыхания позволяла использовать запас воздуха в легких, делая лишь один вдох на старте и следующий уже после финиша. Сначала пробегались десятки шагов, потом расстояния все увеличивались.
      Мы с Нотом Кри соперничали и здесь, попеременно добиваясь успеха.
      Потом тренировки перенесли на поверхность Мара, где дышать было невозможно. Такие игры были опасны, но они развивали в марианах многие качества: отвагу, выдержку, выносливость, наконец, способность какое-то время действовать в атмосфере Мара без скафандров, а это имело немалое практическое значение.
      Собственно, этому увлечению я и обязан был своей жизнью.
      Однако марианки (первая из них Кара Яр, а вместе с нею и Ива) задумали овладеть большим, чем способность находиться в чуждой среде. Имея перед собой пример живущих на поверхности остродышащих ящериц, они хотели постепенно приучить и свой организм к такому же острому дыханию, чтобы наши потомки смогли выйти из глубинных убежищ на поверхность, победив неуклонное вырождение расы. Марианки не просто бегали в непригодной для дыхания атмосфере Мара, они пытались в ней дышать. Конечно, это не давало ощутимых результатов. Мариане не смогли бы уподобиться остродышащим ящерицам, как не смогли бы уподобиться рыбам ловцы жемчуга, впоследствии увиденные мною на Земе...
      Несчастная Зема своей грядущей трагической судьбой занимала тогда все мои помыслы. Я не знал покоя.
      В своем воображении я видел яркую, цветущую Зему с непроходимыми зарослями диковинных растений, с широкими реками, текущими по поверхности, более того с колоссальными водоемами, уходящими за горизонт!..
      На берегу таких водоемов я представлял себе прекрасные города с прямыми, как лучи солнца, улицами, с великолепными зданиями, где наши братья по разуму жили в сооруженных, а не выдолбленных в грунте кельях.
      Самые величественные здания, как мне казалось, располагались там на искусственных холмах с уходящими вверх уступами. С их крыш наблюдали звезды и среди них ту, которая, постепенно разгораясь, грозила неминуемой гибелью всему живому на планете.
      А это живое кипело бурной и шумной жизнью. У подножия исполинских холмов с полированными скатами толпа земян собиралась, чтобы передать горожанам чудесные плоды, выращенные на обширных полях. Прекрасные земянки, принимая дары Земы, выбирали также и красивые украшения из сверкающих камней, собранных для них в горах. И все они дышат там воздухом лесов и полей на поверхности планеты не потому, что они обладают острым дыханием, как наши ящерицы, а потому, что этот воздух подобен былому воздуху погибшей Фаэны.
      Земяне не устают любоваться скульптурами и картинами на стенах зданий, поклоняясь истинной красоте.
      И вот наступит грозный миг, когда одна из слабо светившихся звездочек превратится сначала в небольшой, а потом во все более заметный диск, который сравнится с дневным светилом. И тогда скажется тяготение приближающегося небесного тела. В безмерных водоемах может подняться такая волна жидкости, которую просто нет возможности представить себе на Маре, она обрушится на прибрежные города, сметая здания, людей, животных. Одновременно содрогнется сама планета Зема, словно поеживаясь от предчувствия беды, рухнут возведенные на ее поверхности здания, остатки их провалятся в глубокие дымящиеся трещины. Оживут огнедышащие горы, известные нам и на Маре, но куда более страшные на Земе. Из них будут выброшены, как от сказочного взрыва распада, клубы дыма и раскаленные камни. А из жерл, извергающих пламя гор, польется расплавленная магма, подобная первичному состоянию породы на только что образовавшейся планете. Огненные реки потекут по склонам, сжигая все на своем пути. Они дойдут даже до городов, расположенных у подножия гор, и ворвутся на улицы, уже раньше засыпанные выброшенным из недр планеты пеплом. В этих горячих осадках погребенные земяне испарятся, оставив в застывающей массе пустоты по форме их тел.
      Однако эти жертвы земян будут ничтожны по сравнению с тем, что их ждет дальше. Зловещий диск в небе, светясь не только ночью, но и днем, станет пугающе расти. Еще сильнее содрогнется планета, будто передернув плечами. При этом огромные пространства суши уйдут под воду - так много этой бесценной для нас жидкости разлито по ее поверхности.
      Из океанов появятся другие, бесплодные участки суши и выпучатся горными хребтами. Огромные массы испарившейся воды поднимутся в виде паров и капелек в воздух и пронесутся над поверхностью планеты неистовыми струями, подобно нашим пылевым бурям. Но вместо каждой песчинки, как у нас, там будет капелька воды. Я не знал еще тогда, как назвать подобные водоизлияния с неба. Впоследствии я слишком хорошо познакомился с ними.
      Небесная Странница, следуя путем, вычисленным нашими математическими устройствами, летела прямо на Зему, попав в зону ее притяжения. Обе планеты падали друг на друга. И еще один мир обречен был погибнуть в катастрофе, вызванной преступлением, совершенным миллион лет назад фаэтами.
      Когда столкновение произойдет, то два тела составят одно. Вся энергия движения Луа по закону неизменности суммарной энергии перейдет в тепло, оно разогреет столкнувшиеся планеты и превратит их в общую расплавленную массу, по сравнению с которой огненные реки магмы даже не ручейки, даже не брызги...
      Вся масса океанов, которые на Фаэне якобы когда-то взорвались, здесь превратится в пар. Спустя какое-то время вся эта парообразная оболочка охладится и выпадет на поверхность планеты чудовищными ливнями, заполнив водой впадины новой уродливой несферической планеты, слипшейся из двух тел. На этой безобразной массе мертвых пород не останется никаких признаков жизни, и наш теряющий атмосферу Мар с его бедными кустарниками, жалкими остродышащими ящерицами и укрывшимися в недрах марианами покажется цветущей планетой Жизни, несмотря на свое увядание.
      Этот длительный кошмар, отражая мои дневные мысли, как бы иллюстрировал их ночью. Он повторялся каждую ночь.
      Ива видела, что со мною происходит, хотя я и не рассказывал ей о своих видениях, и стала настойчиво уговаривать снова заняться бегом без дыхания.
      Я отмахнулся было от сестры, но она близко к сердцу приняла мой отказ:
      - Если для тебя, Инко Тихий, существует Великий Долг, то ты должен сделать это... не только для меня.
      Я почувствовал в ее словах какой-то скрытый смысл и согласился.
      Стараясь пересилить гнетущее меня отчаяние, я стал по ночам бегать по заброшенным галереям вымершей части нашего города, чтобы восстановить былую спортивную форму.
      Сначала я пробегал по триста шагов. По поверхности Мара, куда Ива неотступно тянула меня, надо было пробежать тысячу шагов до спортивного убежища среди марианской пустыни. Там спортсмен мог передохнуть и набрать в легкие воздух для обратного пути к шлюзу города.
      После первых трехсот шагов в голове у меня помутилось, перед глазами поплыли темные круги, я готов был упасть и вынужден был вздохнуть. Я понял, что еще не готов для тренировки, которую требовала от меня Ива.
      Но я был настойчив и упорен. Скоро я пробегал четыреста шагов без второго вдоха, потом пятьсот и, наконец, тысячу и даже тысячу двести. Это удалось, конечно, не в первую, даже не во вторую или третью ночь, но удалось.
      Дежурившие в городском шлюзе пожилые мариане отнеслись к нашему с Ивой желанию бежать в пустыне без дыхания неодобрительно. Однако не в правилах мариан было чем-нибудь ограничивать молодежь. Нас беспрепятственно выпустили, но я заметил, что один из шлюзовых мариан стал поспешно надевать скафандр, чтобы вовремя прийти на помощь.
      Я бежал навстречу яркому диску в нашем фиолетовом небе, думая, что моя Ива бежит следом за мной. Она могла дольше моего пробыть без дыхания, но я бегал быстрее. На полпути я обернулся и, к своему изумлению, увидел, что Ива возвращается к городскому шлюзу. Обернувшись, она сделала знак рукой, чтобы я продолжал бег.
      Я добежал до цилиндрического спортивного убежища, пролетел через вращающийся тамбур, жадно вдохнул в себя наполнявший убежище годный для дыхания воздух и услышал знакомый голос:
      - Это я хотела, чтобы ты прибежал сюда ко мне, Инко Тихий, Кара Яр!
      Одетая в серебристый облегающий спортивный костюм, она была, как мне показалось, особенно прекрасна.
      Кара Яр взяла меня за руку:
      - Бедный Инко Тихий, я заставила тебя не дышать целых тысячу шагов.
      Я хотел ответить ей, что готов совсем не дышать, лишь бы смотреть на нее, но, к счастью, удержался от этой глупости, продолжая жадно глотать воздух...
      - Ты еще не можешь прийти в себя?
      - Не могу, - признался я.
      - Ива ничего не сказала тебе о Великом Долге?
      - Сказала.
      - И ты не понял, что это имеет прямое отношение ко мне?
      - Нет.
      - Ты поймешь, когда узнаешь, что довериться при нашем разговоре я не могла даже заброшенным галереям города.
      Я никогда не понимал Кару Яр до конца. Не понимал ее и сейчас. На миг я вдруг почувствовал себя счастливым. Но она улыбнулась мне... Улыбки бывают разные. Эта улыбка сразу привела меня в себя.
      - Скажи, Инко, ты все еще бредишь гибелью Земы, как тогда на ложе после ранения?
      Я кивнул.
      - Расскажи, - потребовала Кара Яр.
      Я пересказал Каре Яр некоторые из своих ночных видений.
      Она слушала содрогаясь.
      - Это ужасно, - наконец сказала она, поведя плечами. - Я тоже думала об этом, но не так зримо.
      - И ты тоже? - удивился я.
      - Потому я и попросила Иву прислать тебя сюда.
      - Я здесь.
      - Тогда слушай. Есть Великая Тайна, которую хранят марианки в течение полумиллиона циклов Мара.
      Кара Яр вдруг прислушалась, подошла к вращающемуся тамбуру, словно в нем кто-то мог спрятаться.
      - Что это за тайна марианок? - спросил я.
      - Да, что это за Великая Тайна марианок? - раздался голос Нота Кри, вышедшего из тамбура.
      Кара Яр с вызовом посмотрела на него. А он перешел на глубокое дыхание и спокойно сказал:
      - Я встревожился за Инко Тихого, ибо он побежал без дыхания впервые после ранения. И не сразу вернулся. Потому я почел своим долгом последовать за ним.
      - Спасибо тебе, Нот Кри. Ты готов был спасти меня.
      - Но, оказывается, тебя приобщают здесь к Великой Тайне, каковую не знал еще ни один марианин.
      - Если не считать Великого Старца, завещавшего марианкам хранить его Запреты, и если не считать тебя, - высокомерно сказала Кара Яр.
      - Как? - удивился Нот Кри. - Ты намереваешься и меня приобщить к этой тайне?
      - Да, теперь и тебя... и всех мариан! - с вызовом бросила Кара Яр. Великий Старец был фаэтом, впервые вступившим на Мар. Он хотел оградить мариан от несчастий, выпавших на долю обитателей Фаэны.
      - Эти сказки мы слышали, - усмехнулся Нот Кри.
      - Тайна заключается в том, что это не сказки, а подлинная история наших предков. От ее повторения и оберегали марианки своих детей.
      Нот Кри пожал плечами.
      - Подлинная история? - вмешался я. - Значит, энергия распада действительно существовала? И можно двигаться в пустоте без отталкивания, лететь на другие космические тела?
      Кара Яр опустила голову и кивнула.
      - Престранно, - заметил Нот Кри, - отчего же именно марианкам дано было знание этих тайн? И в чем смысл их сохранения?
      - Марианки давали жизнь новым поколениям, и для них было естественным оберегать будущие жизни даже ценой собственной. На Маре никого не убивают, но марианка сама не сможет жить, если нарушит завет о том, что мариане никогда не должны возвращаться мыслью к проблеме распада вещества, чтобы не использовать ее друг против друга, как сделали это их предки - фаэты. И никогда мариане не должны знать принципа движения без отталкивания, рождающего снаряды смерти, пусть для них это навсегда останется только сказкой и не вспыхнет мечтой.
      Кара Яр кончила. Я бросился к Ноту Кри и обнял его:
      - Ты мой друг! То, что открыла нам Кара Яр, показывает марианам путь к спасению земян, наших братьев по крови и разуму!
      Нот Кри осторожно и ласково освободился от моих объятий:
      - Ежели бы я верил старым сказкам, я согласился бы с тобой. Но все равно усомнился бы в возможности повторить долгий путь предков.
      - Да, марианки полмиллиона циклов скрывали даже само существование Великих Тайн, - снова заговорила Кара Яр. - Они охраняли опасные знания даже ценой собственного счастья. Правда, не всегда это бывало так. И я расскажу вам историю, которую в назидание передавали из поколения в поколение матери дочерям.
      - Поистине сегодня день необычных сюрпризов, - заметил Нот Кри. Попробуем почувствовать себя марианками.
      - Это история горестной любви и горькой гордости. В обычном пересказе она известна как трагедия молодых людей, погибших из-за любви друг к другу, в чем из-за гордости не признавались.
      - Эта история знакома нам с детства, - заметил Нот Кри.
      - Да, с детства, - согласилась Кара Яр. - Но матери передают дочерям уже не сказку, а предупреждение. Мео с Этой на самом деле любили друг друга, и гордость завела их в пустыню. Но не потому, что они не признавались в своих чувствах. Они хотели и могли быть счастливыми. И для этого пришли к статуе Великого Старца дать обет общего жизненного пути. Но Эта, глядя на каменное изваяние с ниспадающей на грудь бородой, вспомнила о Запрете Великого Старца на опасные знания. Из-за них ведь погибла прекрасная планета Фаэна, разорванная чудовищным взрывом на куски. В неоглядной своей гордости, забыв о Долге, Эта решила помочь своему возлюбленному оставить в знании Мара незабываемый след. И она открыла ему суть Великой Тайны, сказала о том, что "неделимые", составляющие вещество, способны к распаду, освобождая скрытую в них энергию, с которой не сравниться даже внутреннему теплу Мара.
      - Но если распад вещества не сказка! - не удержался я от возгласа.
      Кара Яр холодно посмотрела на меня, на Нота Кри и продолжала:
      - Честолюбивый гордец все понял, но назвал Запреты Великого Старца невежественным суеверием. Уединившись в далекой пещере, он осуществил опыты, которые знакомы были лишь далеким предкам мариан, обитавшим на погибшей Фаэне. Узнавая об успехах любимого. Эта все больше терзалась сознанием того, что нарушила обет охранения Великих Запретов, который дает каждая марианка своей матери. И скоро жизнь стала невмоготу нарушительнице. Она покаялась Совету Матерей, который предоставил ей самой судить себя, и однажды дверь шлюза, пробитая в отвесной скале, открылась, и девушка, стройная, как тонкий сталагмит, ринулась в пустыню. Полосы ее развевались, не прикрытые шлемом, голова опрокинулась, рот открылся в исступленном дыхании. Через прозрачные створки за нею в ужасе наблюдали шлюзовые. Они не хотели выпускать ее, когда она без скафандра рвалась наружу. Но появились две одетые во все черное марианки из Совета Матерей и остановили шлюзовых. Из шлюза так же без скафандра выбежал молодой марианин. Глотая удушливый воздух, он едва добежал до тела подруги и замертво рухнул рядом. Печально смотрели на погибших влюбленных шлюзовые и марианки из Совета Матерей. Потом они облачились в скафандры и вышли в пустыню за уже окоченевшими телами. Обитателям глубинных городов было объявлено, что Мео и Эта умерли от любви, не подозревая о взаимности. Такое предание, как вы знаете, и передавалось из поколения в поколение на протяжении почти полумиллиона циклов. Но на самом деле причина гибели влюбленных была совсем иной.
      Кара Яр умолкла.
      - Это самая прекрасная сказка, которую я когда-либо слышал, - усмехнулся Нот Кри. Глава четвертая. ТАЙНИК ДОБРА.
      С детства я любил наивную сказку о заброшенном глубинном городе, статуе Великого Старца и Тайнике Добра и Зла. Мне казалось, что там в каменном мешке растет чудо-дерево с черно-золотистыми плодами. Повернешь плод одной стороной - и познаешь добро, другой - зло. Надо только очень сильно пожелать добра ближним - и камни пропустят к волшебному дереву. Но, к сожалению, это была только поэтическая сказка!
      Наш шагающий вездеход напоминал двух исполинских мариан в уродливых скафандрах, несущих носилки с пассажирской кабиной. Он бежал по пустыне, оставляя цепочку следов. Уходили назад скалы, камни и бесчисленные кратеры. Прилети к нам сейчас кто-нибудь из космоса, подобно древним фаэтам, нелегко было бы нас отыскать в редких глубинных городах.
      Вдали виднелся лежащий на песке черный камень - память давней трагедии, о которой рассказала Кара Яр. Я невольно вспомнил недавний Суд Матерей. * * *
      Мона Тихая, величественная в своей седине, строго оглядела Матерей Совета и подсудимую Кару Яр.
      - Всем ведома эта повесть, полмиллиона циклов плакала молодежь над судьбой влюбленных, погибших от любви. Но все было не так! Нарушили оба Великий Долг, основу жизни мариан. Марианка открыла своему любимому Великую Запретную Тайну древних фаэтов и дала ему возможность пойти верным путем для повторения былого открытия предков, а потому опасным и запретным. И снова энергия распада могла погубить планету, на этот раз Мар. Совет Матерей горевал тогда, осуждая преступление марианки. Но сама она решила, что не имеет права жить. Ее друг тоже произнес себе смертный приговор, и они погибли. Так была спасена цивилизация мариан.
      Матери Совета молчали.
      - И вот ныне, - продолжала Мона Тихая, - пещеры Города Долга вопиют о нарушении Великой Тайны марианкой Карой Яр, о чем сообщил марианин Нот Кри, против воли своей узнавший запретное. Обвиняемые: Кара Яр, Нот Кри и Инко Тихий! Вас судит Совет Матерей. Встаньте!
      В большой пещере собрались члены Совета Матерей, не похожие друг на друга марианки, одни уже увядшие, другие в зрелой красоте, спокойные или встревоженные, хмурые или с ободряющей улыбкой, спрятавшейся в уголках сжатых губ.
      Кара Яр, Нот Кри и я, Инко Тихий, перешли к каменной стене с волнистыми натеками.
      Мона Тихая, первая из Матерей Совета, грозно смотрела на нас:
      - Кара Яр! Горюет ли совесть твоя, что ты нарушила Великий Запрет, поставив под угрозу цивилизацию мариан?
      - Нет, не горюет, - звонко ответила Кара Яр.
      Мона Тихая нахмурилась:
      - Тогда пусть ответствует Нот Кри. Слышал ли он о Великих Запретах, о которых, кроме марианок, знают лишь высшие знатоки Знания, избегающие запретных путей?
      - Совместно с Инко Тихим я услышал о Запретах от Кары Яркой в спортивном убежище, каковое расположено в тысяче шагов от шлюза, - подтвердил Нот Кри.
      - Я не поставила этим под удар марианскую цивилизацию! - перебила его Кара Яр.
      - Вот ты как рассуждаешь. - Прямые черные брови Моны Тихой сошлись под седыми волосами. - Значит, тебе безразлично, случится здесь война распада или нет? * * *
      Песчаные столбы - предвестники близкой бури за окном вездехода - отвлекли меня от воспоминаний.
      Песок взметнулся узкими языками, потом они слились в песчаную реку, по которой шагающая машина словно переправлялась вброд. Серое вспененное море сливалось с побуревшим небом. Потом к низким пыльным тучам стали подниматься закрученные темные колонны, мчась нам наперерез. Нот Кри заставлял вездеход то бежать, то кидаться в сторону, обходя колонны. Немало крутящихся столбов едва не задели нас. Однако один из них вдруг рванулся вбок и рухнул на вездеход. Роботы были сбиты с ног, кабина опрокинулась. Мы беспомощно сидели на окнах, а оказавшиеся над нами такие же окна были темны, засыпанные песком.
      Кара Яр улыбнулась:
      - Как замечательно, Инко Тихий!
      Моя мать, Мона Тихая, сильно ушиблась, но не подала виду. Другая Мать Совета, Лада Луа, носившая имя сказочной героини, переходила от одного к другому, стараясь всем помочь.
      Электромагнитная связь оборвалась. Внешние детали вездехода были поломаны.
      - Надо идти в Город Жизни пешком, - решила Кара Яр.
      - Не дело говоришь, - отозвалась Мона Тихая. - Сама природа против нами задуманного. Не смеем мы идти. Здесь нас отыщут. Сюда помощь придет.
      Нот Кри почтительно присоединился к Моне Тихой. Я, конечно, поддержал Кару Яр. Решающее слово было за Ладой Луа.
      - Попросту сказать - лучше идти, чем лежать, - с виноватой улыбкой предложила она.
      Выбираться было нелегко, приходилось рыть все время осыпавшийся ход, заполняя песком кабину.
      Глядя на Кару Яр, выгребавшую песок из крутого хода, я вспомнил ее гордый ответ Суду Матерей. * * *
      - Война распада у мариан? Нет! Полмиллиона циклов назад фаэты были правы, запретив потомкам изучать опасные проблемы. Но похожи ли сейчас мариане на предков, погубивших Фаэну? Пожирают ли у нас куски трупов? Могут ли убить, чтобы насытиться?
      Гул возмущения пронесся по пещере.
      - Но дело не в том, поедают ли у нас части трупов или нет, - продолжала Кара Яр. - Диктатор Яр Юпи не ел ничего живого. Однако это не помешало ему уничтожить миллиарды жизней. У фаэтов основой существования была борьба между собой. У нас - взаимопомощь. И преступление говорить здесь о войне?..
      Мона Тихая прервала Кару Яр:
      - Преступление? Кого ж винишь ты?
      - Вас, Матери Совета! Вас, кто бездумно принуждает марианок тормозить развитие цивилизации!
      - Умолкни, Кара Яркая!
      Моя мать повернулась ко мне:
      - Ты ведал, Инко Тихий, что склонил неопытное сердце к преступлению?
      - Кара Яр не способна к преступлению! - горячо ответил я. - Я лишь рассказал ей о том, что грозит Земе при столкновении с Луа, и повторю это Совету Матерей. - Я видел, как ошеломлены были Матери Совета, слушая о наводнениях и землетрясениях, гибели городов и наконец всей планеты. - Спасти Зему и ее обитателей может только взрыв распада на Луа, который отклонит ее с опасного пути.
      Поднялась Лада Луа.
      - Слова Кары Яр и Инко Тихого ранят любое сердце. Вам и во сне не привидится убийство. Как же нам примириться с гибелью миллионов сердец?
      Мона Тихая осталась суровой:
      - Пусть звездовед Нотар Крик поведает, отвечают ли нам на призывы разумные с Земы?
      - Попытки установления электромагнитной связи с Земой делались в течение более чем тысячи циклов. Весьма прискорбно, но, по-видимому, на Земе некому ответить нам.
      - Там могут не знать электромагнитной связи, - возразил я.
      - Безответственно допустить, что фаэты на Земе одичали, забыв достижения предков, - настаивал Нот Кри.
      Лада Луа почти просительно посмотрела на меня.
      - На щедрой планете, где в изобилии воздух и пища, - начал я, - собирать плоды и убивать животных для еды куда проще, чем поддерживать цивилизацию с помощью технических средств. Да их и не осталось на Земе после отлета на Мар корабля "Поиск". А вот наши предки на Маре могли выжить только с помощью технических устройств, необходимых для того, чтобы дышать и есть. Вот почему былая цивилизация фаэтов вместе с электромагнитной связью сохранилась на Маре, а не на Земе.
      - Так можем ли мы осудить Кару Яр и двух мариан? - обратилась Лада Луа к Моне Тихой.
      - Что предлагаешь ты, добрейшая? Или ты признала обвиняемой себя, а отступницу Кару Яркую - судьей и обвинителем?
      - Настаивать я не решусь, - развела руками Лада Луа.
      - А я настаиваю! - воскликнула Кара Яр. - Знания предков надо открыть и для спасения земян, и для счастья мариан.
      - Ради своего счастья мариане не будут знать проклятой тайны распада вещества, - произнесла Мона Тихая.
      - А по-моему, лучше решить так, - сказала Лада Луа. - Разделим две тайны. Откроем одну - Тайник Добра и Зла. Пусть смельчаки летят на Зему проверять, есть ли там братья по крови и разуму. А тот страшный распад останется запретным, пока не понадобится для спасения живых.
      - Готов лететь, - предложил я.
      - И я, - подхватила Кара Яр.
      - Я полагаю, что риск полета на Зему все же лучше, чем гибель без скафандра в пустыне Мара, - заметил Нот Кри.
      Так Совет Любви и Заботы вместо вынесения приговора обвиняемым решил открыть нам тайник фаэтов...
      И вот на пути к тайнику почти у цели пылевая буря засыпала наш вездеход.
      Прорыв за ночь ход в песке от выходного люка, мы все-таки к утру выбрались на поверхность бархана.
      В лучах светила Сол пустыня походила на мгновенно застывший бурный океан. Нам приходилось перебираться через валы-барханы, таща за собой запасные баллоны с кислородом.
      Наконец вдали над скалами показалась круглая башня с заостренным торцом. Мне вспомнился звездный корабль, высеченный древними сказочниками в нашей детской келье.
      Это был входной шлюз Города Жизни!
      В древние пещеры мы вошли в скафандрах. Тягостное чувство оставлял покинутый город с мостами через высохшее русло древней реки.
      Огромное впечатление произвели на нас мастерские с исполинскими машинами, которые нужно было только запустить, чтобы они начали работать, как десятки тысяч циклов назад. Именно здесь я ощутил высоту нашей технической цивилизации, которая в состоянии была поддерживать искусственную (именно искусственную) жизнь глубинной расы мариан.
      Я переглянулся с Карой Яр. Мы не сказали ни слова, но поняли друг друга: на этих и подобных машинах, если понадобится, можно будет изготовить даже то, что хотим мы найти в Тайнике Добра и Зла, когда это понадобится.
      Далее мы видели древние лаборатории, не уступавшие своим оборудованием современным. Да, Мар был готов к великому заданию, смысл которого мы мечтали найти в тайнике.
      Мона Тихая уверенно вела нас по галерее. Мы освещали путь холодными факелами из светящихся камней, заряженных Карой Яр в энергетическом поле установки Дня и Ночи.
      Мона Тихая свернула в сторону, и мы вошли в большую пещеру, где прежде танцевала молодежь, вступая в жизнь.
      За сотни тысяч циклов пещера преобразилась. Сталактиты, свисавшие со свода, срослись с каменными натеками сталагмитов, образовав столбы. Напрасно протискивались мы среди колонн отыскивая статую Старца.
      - Увы, - вздохнула Мона Тихая. - Сердцем скорблю. Сделали что могли. Нет ни статуи, ни тайника...
      - Не служит ли это доказательством того, что сказки фаэтов только сказки? - заметил Нот Кри.
      Кара Яр рассматривала одну из колонн:
      - Из чего была сделана статуя Великого Старца?
      - Из сталагмита, - мрачно ответила Мона Тихая.
      - Значит, над статуей свисал сталактит. И капли, стекая с него, оставляли на статуе высохший след. Когда мариане ушли и перестали очищать статую, камень постепенно поглотил ее всю.
      Мона Тихая пожала плечами. Кара Яр не сдавалась:
      - Свет холодных факелов просветит колонны. Надо уловить тень исчезнувшей скульптуры.
      Только в третий раз, просвечивая весь лес колонн, мы уловили (скорее воображением, чем зрением) фигуру Старца.
      Под нею в нижней пещере когда-то лежала плита с письменами. Сейчас она тоже была поглощена каменным столбом. Нам нужен был не этот столб, а стена перед ним.
      Фаэты умели создавать механизмы, реагирующие на определенное чувство. Вот почему камни могли открыться перед тем, кто способен был на подвиг во имя добра.
      Кара Яр радостно вскрикнула. Она нашла на стене спиральный барельеф. По преданию, именно на подобную спираль нужно было смотреть, чтобы воздействовать на эти механизмы. В наше время на Маре существовали подобные устройства, в особенности когда машина должна была прийти на помощь марианину. Достаточно ему было встревожиться, автоматы тотчас принимали меры.