- А ты, пришедшая со звезд! Ты прекрасна? - Я боюсь так сказать о себе. Прекрасно не тело, прекрасно чувство. Это чувство и привело меня к вам. - Как понять тебя, женщина звезд? Ты рассчитывала найти здесь себе пару? На вашей планете мало мужчин? - наивно спросила Ана. - Нет, прекрасная Ана! Человек, которого я любила, улетел к другой звезде и должен был вернуться только через половину большой дюжины дождей, если определять время по-вашему. - Разве ты не могла дождаться его, заменив в крайнем случае какой-нибудь орган протезом? - спросила Тана. - Разве ты, Тана, став живущей в машине, могла бы встретиться сейчас с таким вот юношей, который только что гнал здесь свирепого хара через водопад? - спросила звездная женщина, имея в виду меня. Моя Ана была благодарна ей за ее слова. - Ты убеждаешь меня, гостья звезд, что мне надо скорей убить клетки своей памяти, - с горечью ответила машина. - О какой памяти, пробужденной у тебя, ты сказала, женщина звезд? спросила Ана. - Память предков. Во мне как бы вновь живут те, кто жил до меня и дал мне жизнь. Пусть воспоминания об их жизни и отрывочны, но едва ли они менее связаны, чем воспоминания Таны о том, что прожито ею великую дюжину дождей назад. - Значит, можно жить вечно, обладая телом, как ты, а не машиной, как Тана?! - воскликнула Ана, окрыленная дерзкой мыслью, послужившей потом причиной великих потрясений на Этане. -Да, - подтвердила звездная женщина. - Память прошлых поколений живет и может пробудиться в каждом живом существе. - Скажи, но как живое существо, давая жизнь себе подобным, может передавать им свою память? - в волнении спросила Ана. - Мы, люди, многому можем поучиться у вас на Этане, но способ пробуждать память предков вы могли бы позаимствовать у нас. - Женщина звезд! Ты открываешь глаза живым. Зачем нам закон "Жизнь вечноживущим!", если его можно заменить законом: "Память вечности - живым!" - Замолчи, безумная! - воскликнула Тана. - Твои слова обрекут всех живых на гибель. Вечноживущие не примут ни одного из них на материк. - Пусть так! - в исступлении воскликнула Ана. - Лучше не заменять живое сердце металлическим насосом, чем спустя великую дюжину дождей мучить себя воспоминаниями, как это делает Тана. Конечно, Ана обезумела из-за своей жажды материнства. Темной ночью она пересказала мне все от слова до слова и раскрыла свой страшный замысел. Я окаменел, похолодел, затрясся. Я не боялся грозного хара, но сейчас испугался, как никогда в жизни... Только великие чувства могут вести на подвиг, на великие свершения. Впоследствии я узнал о словах одного из земных мыслителей, что ничто великое на их планете не совершалось без страсти. Ана была полна страстью и сумела вложить страсть и в меня. Наш план отличался дерзостью. Чтобы решиться на него, требовалось разрушить у всех живых само представление о сущности, форме и цели жизни. И это сделала Ана. И я, послушный ей, горячо распространял ее учение на острове. Нас пугали, стыдили, укоряли за то, что мы якобы повторяем призыв звездных пришельцев, но это была неправда!.. Звездные пришельцы не подбивали нас на бунт против вечноживущих. Они только раскрыли Ане глаза, а через нее и нам всем, что не одно жалкое существование среди металлических протезов может быть вечной жизнью. Сменяющиеся поколения, несущие память предков, были истинно вечными, всегда юными, более прекрасными. Однако вечноживущие никогда не согласились бы с нами, не уступили бы своих ледяных гаражей. Мы увидели это даже в растерянном сопротивлении Таны, которая была ближе к нам, чем большинство протостарцев, живущих многие великие дюжины дождей и не знающих ни горя, ни радости живых. И все же Тана, живущая в машине, не пожелала, не решилась, не смогла быть с нами. Она была с протостарцами... Ана назвала их живущими мертвецами и подняла нас на войну с ними. Так началось великое Восстание Живых. У Аны был поистине грандиозный, смелый, коварный план, в котором как бы отразились все поколения хитрых и свирепых харов. Послушные ей, мы завладели летательным аппаратом Таны. Чтобы Тана не мешала нам, мы временно лишили ее колес".
      Глава пятая.
      ВОССТАНИЕ ЖИВЫХ
      "Эт изменил восставшим. Протостарцы, разобрав манипуляторами стену, которую мы сложили из огромных глыб, ворвались в центральную насосную станцию планеты через тайно открытый Этом ход. Мы удерживали за собой "сердце планеты" почти до периода дождей. Теплые дожди должны были окончательно растопить, разрушить, уничтожить ледяные материки с ненавистными гаражами протостарцев. Не могу понять, как мог предать нас Эт, первый из стареющих пошедший с нами!.. Отважный, он победил когда-то в схватках не одного свирепого хара и имел сына, моего сверстника и друга, мечтательного юношу, созданного, конечно, для жизни не на Этане, а на другой планете, у другой звезды. Он не способен был сам гнать хара, но гордился своим отцом, его силой, мужеством, статной фигурой этанянина, с узким лицом и высоким лбом. Эт первый поддержал Any и ее план захвата "сердца планеты". Он восхищался ею, говоря, что природа не знает ничего страшнее гнева матери, защищающей своих детенышей. Ана защищала детенышей, еще не появившихся на свет, но в наших условиях это было еще страшнее. И Ана с жестокостью разгневанной матери нацелилась прямо в "сердце планеты". Эт помог нам завладеть летательным аппаратом протостарицы Таны, лишив ее колес. Эт полетел с нами к центральной насосной станции, чтобы остановить, по плану Аны, насосы, прервав тем кровообращение планеты, подачу к ледяным материкам охлажденного в полярных областях раствора. Эт настоял на том, чтобы взять с собой звездных пришельцев. Они не желали остаться на острове, где были отрезаны морем от своей ракеты. Но он не думал о них, ему нужно было их оружие теплового луча. Революционный порыв, как понял я впоследствии, и внезапность нападения на центральную насосную станцию принесли нам первый успех. Мы ворвались в главный машинный зал. Широкий проход в нем был рассчитан на свободное маневрирование машин. Он тянулся до самого горизонта, как бы уходя там под свод потолка. По обе его стороны возвышались громады машин, использующих энергию квантовых вихрей. Отсюда холодильный раствор перекачивался по трубопроводам к экваториальным материкам, где отдавал свой холод, и в противоположном направлении к полюсу - к полям охлаждения. Они представляли собой крутые склоны искусственных металлических гор, на которых не держался снег. У поверхности они были пронизаны мириадами отверстий. В них протекал раствор, охлаждаясь полярными ветрами. В этом методе охлаждения океанов был глубокий смысл. Океаны замораживались без привлечения посторонней энергии (если не считать перекачки раствора). Баланс энергии, получаемый от светила, на планете не менялся. В противном случае (при расходовании на охлаждение, скажем, ядерной или вакуумной энергии) в течение тысячелетий планета настолько нагрелась бы, что вместо охлаждения получился бы перегрев. С момента нашего вступления в насосную станцию движение холодильного раствора прекратилось, он уже не уносил полярный холод к искусственным тропическим материкам. Затих исполинский зал. Тишина после ровного гула машин казалась тяжкой, мрачной, мертвой. "Сердце планеты" перестало биться. Эт торжествовал. Победа оказалась такой легкой!.. Он ходил между рядами безмолвных машин и рисовал нам, толпившимся около него, жуткие картины гибели материков. До сих пор мы видели ледяные материки только в электронных "окнах обозрения". Безжизненная равнина, ограниченная ровной ледяной набережной. Протостарцы не разводили лесов, они были им не нужны, потому и убавилось за последние великие дюжины дождей содержание кислорода в атмосфере нашей планеты... Эт потирал трехпалые ладони и, дав волю фантазии, смаковал начинающиеся катаклизмы. Ровная гладкая поверхность в его мечтах становилась пористой, рыхлой, покрытой дюжинами дюжин луж. Ледяная стена набережной все больше уступала напору волн, изъеденная бесчисленными порами. Огромные куски отваливались от ее массива, белыми пятнами плыли по волнам. А волны прибоя пенными ударами вгрызались все глубже в ледяной монолит, подточенный снизу еще более теплым течением. Глубокие трещины рассекали оседающий материк. Наступит миг, когда ледяной монолит оторвется ото дна, к которому был приморожен, всплывет, расколется. Никакое землетрясение не смогло бы сравниться с таким искусственным катаклизмом. Всплывая, материки разломятся на несколько частей. Трещины пройдут через подземные залы заводов, через несчетные гаражи. Рухнут их ледяные своды, погребая под обломками великие дюжины машин. И никому никогда не найти, не обнаружить, не узнать живущих в изуродованных механизмах вечной жизни. Из недр планеты уже не будут добываться смазочные и горючие материалы. Развалятся, сломаются, исчезнут аппараты для их получения. Да и некому будет их потреблять! Начнется период теплых дождей, который, подобно водопаду нашего родного острова, завершит начатое нами дело, окончательно уничтожит материки со всеми живыми мертвецами, поселившимися в машинах вопреки главному закону Природы. - То, что противоречит Природе, обречено! - повторял Эт слова Аны и рисовал картины гибели ледяных материков. Ана тоже торжествовала, но была грустной. Она не смаковала, как Эт, гибель протостарцев. Свой план она называла "Великим погребением". Она лишь хоронила фактически давно умерших. Но мертвецы, жившие в машинах, хотели жить, жить вечно! Не прошла и половина срока до наступления дождей, как протостарцы опомнились, их мудрость подсказала им образ действий. Они поняли, что безумию жажды материнства нельзя противопоставить только обещание продлить жизнь тем, кто стареет. Множество великих дюжин многоколесных машин покинули свои гаражи, двинулись, потянулись к полярному кругу, где находилась захваченная нами насосная станция. Электронная аппаратура, продолжавшая действовать, дозволяла нам видеть в "окнах обозрения", как перемещались протостарцы по дорогам и без дорог, неотступно приближаясь к нам. Ни у них, ни у нас не было оружия, давно забытого вместе с последними войнами, в глубокой древности полыхавшими на планете. Эт послал наступающим противникам электромагнитный сигнал, предупреждая, чтобы они не пытались приблизиться, ибо в нашем распоряжении тепловые лучи звездных пришельцев. Он лгал. Когда я сам, обеспокоенный предстоящим боем, заговорил с пришельцем, чтобы он помог нам, тот ответил в присущей ему манере: - Нет у меня лазерного пистолета, радость моя. Командиру отдал, чтобы не ввязаться случайно в ваши дела. Вот так. Эт солгал. Протостарцы не знали об этом, но они не остановились. У них не было выхода. Их ждала гибель или под тепловым лучом пришельцев, или под теплыми лучами собственного светила, которое растапливает их материки и превращает их в былые океаны. И живущие в машинах наступали. Их решимость была страшна. Тогда-то Эт и струсил. Страх, расслабляющий, горький, позорный страх, который на острове навсегда лишил бы права отцовства, сломил Эта. Даже странно, что тот же Эт побеждал когда-то харов!.. Я застал его лежащим на полу в машинном зале. Худой, как и все мы, этаняне, он казался особенно длинным. В жуткой тишине умерших машин слышалось его хриплое, свистящее, неровное дыхание. Под его продолговатый, лишенный растительности череп кто-то подложил моток провода. Ана, присев на корточки, старалась облегчить ему острую боль в сердце. Она вспоминала все забытые средства далеких времен, когда на нашей планете еще лечили, а не заменяли больные органы. Открыв глаза, Эт посмотрел на нас, словно затравленный зверь. Потом слабым голосом сказал, что кто-то, как гнусный хар, когтями схватил его за сердце. И стал корчиться от боли. Говорят, так умирали... Но Эт очнулся. Обычно это бывало первым сигналом стареющим. Перенеся подобный приступ, они обращались с мольбой к протостарцам, и те брали их к себе на материк. Там они заменяли им сердца на искусственные, превращая живых в живущих вечно. О чем думал он, когда его узкий лоб покрылся испариной? Понял, что смерть близка, и захотел жить - бездумно, страстно, безмерно... Помочь ему могли только протостарцы. И он решил купить эту помощь ценой предательства. Он забыл все высокие слова о непреложности законов Природы, о праве на существование грядущих поколений, он предал Ану, защитницу всех матерей, предал нас и даже своего сына вместе со всеми нерожденными детьми планеты...
      Многоколесные машины протостарцев ворвались в насосную станцию через открытый Этом ход. Ах, если бы пришелец применил свой тепловой луч! С лязгом, грохотом, дребезжанием мчались машины по двору станции, настигая живых. Манипуляторы наносили смертельные удары. Сколько детей получат теперь право родиться на острове взамен погибших!.. Пришельцы в ужасе наблюдали сцену истребления, укрывшись в машинном зале вместе с группой Аны. Одна из многоколесных машин гналась за Этом, а он, визжа от ужаса, подпрыгивая на длинных ногах, скакал по плитам двора и молил о пощаде, убеждал, кричал, что это он, он впустил сюда машины вечноживущих. Машина затормозила, а Эт упал перед ее колесами. Ни одно из них не наехало на него. Но он лежал без движения. Еще один сердечный удар настиг его раньше, чем он заработал себе искусственное сердце. А потом произошло самое страшное, что переворачивает во мне сознание, всю мою память, останавливает дыхание, лишает меня желания жить!.. Рухнули двери машинного зала. Многоколесные машины ворвались в проезд. Ана пала одной из первых. Казалось, что колесо машины только чуть задело ее, но... этого было достаточно моему синеглазому цветку, чтобы стебелек его сломался... Я держал на руках ее разбитую голову, которой она ударилась о постамент проклятой машины, качавшей холодильный раствор в ненавистные ледяные материки. Что мне было до мира, если со мной уже не было моей Аны! Ей не привелось стать матерью нашего ребенка, Ей не привелось утвердить бессмертие в поколениях живых. Ненависть ослепляет даже мудрых. Протостарцы, словно в них проснулись давно убитые клетки воинственной памяти, ринулись на одного из звездных пришельцев, видя в нем виновника смуты. Этот звездный пришелец бежал к моей Ане, как будто мог чем-нибудь помочь ей. Не знаю, откуда взялся второй пришелец. Уже впоследствии я услышал, что именно так в эпоху войн бросались под боевые машины врагов его далекие предки. Может быть, должен был взорваться его костюм с баллонами газа? Почему не сделал я так же, чтобы спасти мою Ану? Колеса смяли пришельца, но взрыва не последовало. Машина все-таки остановилась. Должно быть, все поняли, что свершилось межзвездное преступление? Все протостарцы и уцелевшие живые, за исключением меня, уже находившегося рядом, поспешили к повергнутому пришельцу. И тут выяснилось, что погибший пришелец сжимал в руке лазерный пистолет. Через прозрачную часть шлема виднелись судорожно сведённые заросшие полоски над его закрывшимися органами зрения. Нужно было обладать мудростью вечноживущего, чтобы сразу понять, почему пришелец не применил оружия. Я это понял далеко не сразу. Он не поднял его на обитателей чужой планеты, а те... уничтожили его. Своим поступком звездный житель отстоял жизнь всем нам, уцелевшим, в том числе и звездной женщине, стоявшей теперь на коленях перед телом своего товарища. Никто из нас не воспринимал низкого регистра издаваемых ею звуков, но, вероятно, это было проявлением боли, жалости, горя, такого же, как у меня... И тогда приблизилась Тана - протостарцы помогли ей обрести колеса. - Почему ты в таком горе, звездная гостья? - спросила она. - Ведь ты говорила, что любишь того, кто улетел к совсем другой звезде? Звёздных пришельцев трудно было понять. Оказывается, можно было испытывать такое же горе при виде погибшего, даже не любя его. Об этом сказала звездная женщина и добавила: - Я любила не его, но он... Странно... Невозможно разобраться в отношениях существ другой планеты. У Таны была мудрость долгоживущих, и она засвидетельствовала протостарцам, что звездные пришельцы не имеют никакого отношения к Восстанию Живых. Протостарцы были мудры... и гуманны. Они защищали свое право жить вечно, но они не отказывали в этом праве и другим. Гибель пришельца потрясла застарелые умы, на протяжении великих дюжин дождей занятых только заботой о себе. Мы, уцелевшие, были прощены. Нам было позволено вернуться на остров. Многие пары смогут теперь иметь детей. Но все это было не для меня. Не было больше моего синеглазого цветка, моей Аны, рожденной стать во главе матерей, но так и не ставшей матерью... Я заморозил Ану с помощью холодильного раствора, уже пущенного по артериям планеты. Долго стоял я у ее ледяной могилы, рассматривая в ней смутные контуры бесконечно дорогого мне существа. Я хотел бы лежать с ней рядом во льду. И я уже решился на это, когда встретил звездную женщину. Она тоже сделала для своего товарища ледяную могилу в виде хрустального куба, в котором его можно было рассмотреть, уже без космического костюма, так уродовавшего его. Я был поражен! Неужели Природа в развитии высших своих представителей приходит к сходным формам? Пришельца, скрытого в ледяной глыбе, можно было принять за этанянина!.. Неужели в этом глубокий смысл целесообразности? Мысленно я увидел себя в такой же глыбе... и невольно подумал о звездном костюме пришельца. Если он так схож со мной, не могу ли я надеть его костюм? Новая мысль ожгла меня. Я обратился к звездной женщине жестами, а когда она включила свою переговорную аппаратуру, робко попросил у нее разрешения надеть на себя костюм погибшего. Она пристально посмотрела мне в глаза и спросила: - Зачем тебе это, смелый Ан? - Она всегда называла меня так, помня встречу у водопада. - Смогу ли я дышать, жить, существовать с помощью ваших аппаратов? Можно ли их отрегулировать на состав нашей атмосферы? Звездная женщина снова посмотрела на меня, теперь уже, видимо, о многом догадываясь. Но я не признавался ей в своем заветном желании. Я слишком хорошо помнил слова погибшего пришельца, что они не должны "ввязываться в наши дела". И он не ввязался в них, даже погибая... Женщина звезд не знала настроений среди уцелевших живых. Эт, сам погибнув, оставил после себя гнусную отраву. Он успел нашептать всем, будто у звездной женщины вовсе нет памяти предков, и никто не может проверить это, и мы своим Восстанием Живых затеяли безнадежное, обреченное, бессмысленное дело, потому что никогда предки не будут жить в своих потомках. Теперь, чтобы разжечь вновь Восстание Живых, надо доказать существование памяти предков, доказать на самих живых... Для этого нужно было побывать на Земле, изучить там способ пробуждения памяти и применить его у себя. Но женщина звезд не должна была этого знать, иначе моя мечта не осуществилась бы. Я смог надеть на себя костюм пришельца. Женщина звезд так отрегулировала дыхательные аппараты, что я чувствовал себя нормально, хотя и был изолирован от нашей атмосферы. - Ты рассчитываешь, что мы прилетим к вам еще раз? - спросила она, когда я, скрытый костюмом, с помощью электромагнитного устройства один мог слышать ее слова. - Разве ты не хочешь вернуться на свою планету? - уклончиво ответил я, но в моем ответе была заключена и моя заветная просьба. Женщина звезд поняла меня. Я хотел вернуться, я не мог не хотеть! Но пока я связывал свои поступки лишь с ее желанием. Мы, уцелевшие живые, должны были отправиться на летательном аппарате Таны на свой остров. На этом же аппарате предстояло доставить и звездную женщину к ее ракете. Срок ее пребывания на пашей планете истекал. Главный пришелец, с помощью электромагнитных колебаний держа связь со звездной женщиной, торопил ее с возвращением. Поэтому Тана решила, что сначала доставит звездную гостью к ракете, а уже потом нас - на остров. Нам еще в состоянии живых предстояло побывать на ледяном материке, увидеть, ощутить его. Прежде это не допускалось. Тяжелое, гнетущее, жуткое впечатление произвел на меня материк живущих мертвецов. Им не нужны были леса, травы, воздух... И поэтому первым среди мертвых, живущих в машинах, был сам материк. В нем, конечно, не успели произойти те изменения, которые смаковал Эт, однако гладкая прежде стена набережной стала волнистой, уже изъеденная теплыми волнами. Поверхность материка там и тут была в провалах. Очевидно, своды подледных пустот успели рухнуть. И, подобно-единственному на всей мертвой равнине дереву, будто накренившемуся от ветра, возвышалась, грозя упасть, инопланетная ракета, под которой осел ледяной грунт. Как разительно отличался этот пейзаж от нашего буйно цветущего острова, каким бессмысленным казалось мне вечное существование среди этой мертвой, искусственной природы, в холодных гаражах, внутри громыхающих машин!.. Главный пришелец ждал свою спутницу. При нем неотлучно находился один из старейших протостарцев, впервые встретившийся ему здесь. Никто из нас не слышал голосов пришельцев, когда они обменивались первыми словами. Но мы понимали, догадывались, знали, о чем они говорят, о ком горюют. И тогда женщина звезд указала на меня. Главный пришелец заинтересовался. Он воспользовался переводной аппаратурой и спросил меня: - Разве ты хочешь лететь к другой звезде на нашем корабле? - Женщина звезд угадала, узнала, поняла мое желание, - ответил я. - Что ведет тебя? Протостарцы слышали и понимали наш разговор. Я не должен был лгать, но в то же время я не должен был выдать затаенной своей мечты. - Я потерял ту, которую любил, а вместе с ней и желание жить вечно. Пусть вместо меня на острове родится, растет, существует новый житель. Очевидно, мало суровой мудрости вечноживущих, чтобы оценить мою любовь к Ане, угадать в ней не только любовную тоску, но и верность ее идее бессмертия в поколениях живых. Протостарцы не выразили никакого протеста. - Мы не можем тебе гарантировать возвращение, - сказал главный пришелец. Я был согласен, рад, готов на все! Потом они говорили между собой на непостижимо низком регистре звуков, недоступных нам. Впоследствии я узнал, что они пришли к выводу, что, беря меня с собой в полет, не вмешиваются в дела нашей планеты, поскольку мне и здесь ничего не грозило. Они видели в моем путешествии на Землю символ дружбы двух цивилизаций. И они брали меня с собой на освободившееся место. Но я в глубине сознания рассчитывал, надеялся, был убежден, что рейс землян неизбежно повторится. Я простился с обитателями своей планеты - и с живыми, и с живущими в машинах. Из ракеты все они казались маленькими и жалкими. С того самого момента, когда, войдя в ракету, пришельцы освободились от своих костюмов и стали отдаленно походить на этанян, я надел их костюм, чтобы уже не снимать его больше... Никогда? Кто знает!.. Нет!.. Я верил, что без скафандра еще ступлю на остров Юных, чтобы позвать, поднять, вести их за собой. Я смотрел сквозь прозрачную часть шлема на унылую равнину ледяного материка. Я словно находился на вершине одинокого дерева. И вот оно качнулось, как от налетевшего урагана, и, вырванное с корнем, взлетело вверх. Как будто могучий хар вцепился в меня, чтобы удержать на Этане. Но сила, превосходившая все, что можно было себе представить, разорвала оковы харов, и я почувствовал необычайную легкость во всем теле и без усилия, словно во сне, взмыл над пультом. Внизу виднелось ромбическое море, с берега которого мы взлетели. Прощай, Этана! Я называю тебя именем, которое дали тебе пришельцы. Я еще вернусь, чтобы доказать живым, что они могут носить в себе память прежних поколений, чтобы доказать неизбежность победы живого в грядущем".