Александр Петрович КАЗАНЦЕВ
      Сильнее времени
      Книга вторая
      Часть первая.
      НЕВЕДОМЫЕ
      И тридцать витязей прекрасных Чредой из вод выходят ясных...
      А. С. Пушкин
      Глава первая.
      НА ЧУЖОМ БЕРЕГУ
      Желтое светило Релы, числившееся в земных каталогах сорок седьмой звездой созвездия Скорпиона, принадлежало к тому же классу звезд, что и Солнце. Еще на расстоянии полумиллиарда километров до звезды удалось установить, что "закон повторяемости и многообразия", сообщенный в послании разумян, подтверждается планетной системой этой звезды. Для Арсения Ратова и его товарищей начиналась новая жизнь. И если долгий путь - год разгона, четыре месяца полета почти со световой скоростью и год торможения - подобен был некоей спячке, то теперь уже не требовалось убеждаться по точным приборам, что корабль движется. Едва Ратов, астроном звездолета, доложил командиру Туче, что у сорок седьмой звезды созвездия Скорпиона, по-видимому, столько же планет, как и у Солнца, жизнь, ничем не похожая на земную, захватила всех. Иной ее темп, иное восприятие требовали и иного описания. Арсений не вел дневника, он лишь с присущей ему лаконичностью диктовал молекулярной машине звукозаписи перечень событий, вихрем закрутивших его. Закон повторяемости сказался, по крайней мере, на существовании ближних планет около сорок седьмой звезды созвездия Скорпиона. Открыть у нее дальние планеты типа Плутона было не так просто. Но которая же из планет Рела? Наибольший интерес вызвали вторая и третья планеты, соответствующие Земле и Венере. Однако не следовало предполагать, что звездолетчики застанут эти планеты на том же периоде развития, как и в Солнечной системе. Планеты могут оказаться совсем иными, старше или моложе на миллиарды лет. - Ничего удивительного! - воскликнул по этому поводу биолог экспедиции Анатолий Кузнецов. - Ведь не поражаемся же мы тому, что атомы и молекулы всюду одинаковые. Очевидно, и планетные системы образуются в космосе по единому коду.
      Звездолет "Жизнь" кружил вокруг третьей планеты. За один оборот корабля она проходила как бы все фазы земной Луны. Планета становилась то тоненьким серпиком, то ясным месяцем, то круглым диском. Арсений Ратов не выходил из радиорубки. Один за другим он передавал на землеподобную планету мощные радиопризывы, составленные Каспаряном из отрывков "музыки небесных сфер", принятой на Земле глобальной радиоантенной. Разумяне Релы должны были понять, что если к ним обращаются с отрывками их собственного послания, то это могут сделать лишь принявшие его. Но все было напрасно. Если бы на загадочной планете действовали хоть какие-нибудь радиоустановки, на "Жизни" непременно услышали бы их сигналы. Туча решил лететь к "местной Венере". Может быть, она уже отличается от земной соседки и в силу местных условий годна для обитания! Но Арсений Ратов удержал командира. Он вдруг обнаружил интересное радиоизлучение третьей планеты. Казалось, что на ее поверхности рассеяны многие миллиарды действующих радиоточек, излучение которых складывалось в общий фон. Однако ни одна из них не пыталась связаться с прилетевшими сюда братьями по разуму. Туча собрал всех членов экипажа в кают-компании. - Пошлем космическую шлюпку с разведчиками. Полетят трое. Другая половина экипажа останется на рейде. Знаю, все хотели бы спуститься, потому объявляю имена: Арсений Ратов, командир разведывательной группы, Анатолий Кузнецов, биолог и врач. Ему изучать здешние формы жизни. И Генрих Каспарян вместе со своей кибернетической машиной-лингвистом. Может быть, свяжется с инопланетянами, найдет с ними "общий язык". - И он улыбнулся: Лады? Как ни необыкновенно было задание, возложенное на разведчиков, все они восприняли его вполне буднично - ради этого они и летели сюда. Ни один из них не выказал никаких признаков волнения. События стали развертываться с неистовой быстротой. Арсений Ратов заблаговременно изучил карту планеты, сделанную на основе многих тысяч фотографий. Материки на ней располагались преимущественно в одном полушарии. Его назвали, по аналогии с Землей, северным. Опуститься было решено вблизи экватора, на берегу моря, где скорее всего могли оказаться поселения разумных существ. Прощание разведчиков с остальными членами экипажа было деловым и кратким. По давнему обычаю, все поочередно обнялись с остающимися. Каспарян при этом был подчеркнуто медлителен; Кузнецов, порывистый, не мог сдержать нетерпения и готов был раздавить друзей в объятиях; Ратов, спокойный и сдержанный, на прощанье улыбнулся каждому. С этой минуты у Арсения и двух его товарищей по разведке после двух лет "звездной спячки" началась жизнь, ничем не напоминавшая земную. Земля казалась далекой, размеренно обычной, привычной, а здесь... Спустилась ракета не на материк, как первоначально хотел Ратов, а на остров. У Ратова были свои соображения, он считал остров безопаснее. - Как при Колумбе! Остров рядом с Новым Светом! - радовался Толя Кузнецов. Выбранный для посадки кусочек инопланетной земли оказался покрытым диковинной растительностью. Для Толи Кузнецова это было сбывшейся сказкой, для Каспаряна - источником опасности, для Ратова - началом исследования. Контрольная проверка атмосферы показала, что в нижних слоях она состоит в основном из азота, богата углекислотой и парами воды, кислородом бедна, но ничего опасного, в том числе микробов, не содержит. Ратов решил выходить - жизнь существовала на этой планете, значит, ее надо было исследовать.
      Первым ступил на чужезвездную, космическую, незнакомую почву нетерпеливый биолог и сразу же опустился на колени. Каспарян хотел съязвить по этому поводу, но раздумал, увидев в руке Толи портативный микроувеличитель, в который тот рассматривал каждую былинку. Арсений Ратов зорко вглядывался в гущу сочных местных растений, чем-то напоминавших земные папоротники или гигантские агавы. Из-за них могло появиться любое чудовище. Каспарян держал в руке лазерный пистолет. Толя Кузнецов ахал и охал. - Честное слово, - говорил он в шлемофон, - на любом шагу здесь каждый станет кандидатом биологических наук, а еще через шаг магистром или доктором. Вы только смотрите! Наваждение! Какое богатство форм! Если бы я не видел нечто подобное на Земле, то не поверил бы этому!.. Вот еще одно подтверждение закона повторяемости. - А я и теперь предпочитаю не особенно верить, - отозвался Каспарян. - Можешь отложить свои обязательные сомнения. Если растительный мир здесь так пышен, то и животный обязан быть не менее разнообразен. - Предпочитаю травоядных. - Ну еще бы! При таких-то травах! О них Гоголь еще писал в "Тарасе Бульбе". Помните? А папоротники? Фонтаны неистовой жизни. - К сожалению, в этом неистовом проявлении жизни пока некому общаться с нами... даже с помощью моей кибернетики. Арсений Ратов молчал и оглядывался. Он не расставался с радиоустройством, тщетно стараясь уловить хоть какую-нибудь радиопередачу разумных. Ведь слышались же ему на звездолете радиошорохи! Они не могли быть вызваны никакими процессами в атмосфере. Было установлено, что их источники находятся на поверхности планеты. "Неужели же мы не на Реле, и я зря отговорил Тучу от полета ко второй планете?" Закат местного солнца был удивительным. Благодаря ли особому составу атмосферы или своеобразным облакам, но первая вечерняя заря, которую они здесь увидели, была фиолетовой. У Толи Кузнецова, любившего на Земле писать акварели, дух захватило. Море казалось тоже фиолетовым, все в радужных бликах. Но Ратов больше интересовался химическим анализом воды, который удовлетворил его. - А на Земле все-таки красивее, - заявил Каспарян. - А вот и живность какая-то! - обрадовался Кузнецов и указал на золотистые гребни фиолетовых воли. Он первый заметил выпрыгивающих из воды рыб или животных. Они, пожалуй, напоминали чем-то дельфинов... Но эти существа не просто выскакивали из воды, как их земные родичи, а пролетали над золотисто-пенными гребнями значительные расстояния. - Вот вам и животный мир, - продолжал Толя Кузнецов. - Что я говорил! Такая планета не могла быть ненаселенной. - Скажешь, жизнь еще не выползла на сушу? - ехидно заметил Каспарян. - Неведомые! Хоть бы разглядеть поближе одного из этих "энов". Ведь можно их так назвать? И с легкой руки биолога первые увиденные на планете животные были названы "энами", по первой букве слова "неведомые". Познакомиться с ними разведчикам довелось при не обыкновенных обстоятельствах.
      Не обнаружив на острове ни одного из представителей животного мира, звездолетчики решили выйти на резиновой лодке в море, чтобы поймать сетью хоть что-нибудь живое. Когда Кузнецов и Каспарян, одетые в громоздкие скафандры, отгребая от берега, стали заводить сеть, небо вдруг потемнело, стало густо-фиолетовым, как в час заката, хотя местное солнце висело над головой. Лиловые, светящиеся по краям тучи закрыли обычно зеленоватое море. Ветер поднял сильную волну. Вдали полыхали совсем земные молнии. Арсений Ратов в тревоге стоял на скале и сквозь шум и треск атмосферных разрядов требовал, чтобы его товарищи скорее вернулись. - Подожди, - слышался в его шлемофоне голос Толи Кузнецова. - Только что вытащили первый улов. Представить себе не можешь, какая прелесть! Морских обитателей никак не отнесешь к древним земным! Вполне современные особи! На суше непременно должны быть высокоорганизованные существа! - Сомневаюсь, - отозвался Каспарян. - Слишком мало в атмосфере кислорода. А он нужен для высокой энергетики разумных существ. Должно быть, на сушу никто не выполз. Так, рыбки и рачки плавают в морском питательном бульоне. Надо было лететь к другой планете. - Ты говоришь несусветное! Тебя твоя собственная кибернетическая машина ни на один разумный язык перевести не сумеет.
      Шторм крепчал. Легкий моторчик резиновой лодки не мог сладить с водоворотами у скал. Каспарян и Кузнецов помогали веслами, а Ратов в тяжелом скафандре, в непроницаемом шлеме, немного расставив ноги, стоял на камне, готовый бросить веревку. Скалы содрогались от грохота. Молнии ударяли почти рядом. А может, эти миллиарды разрядов и создавали радиофон планеты, ошибочно принятый Ратовым за искусственный? Однако думать об этом было некогда. Огромная волна перевернула лодочку, и оба друга Арсения оказались в воде. Будь они без тяжелых скафандров, они легко выплыли бы, но теперь облачение тянуло их ко дну.
      Глава вторая. НЕВЕДОМЫЕ
      Тут-то и появились эны. К каждому тонущему подплыло по пять, по шесть животных. Ратов зажмурился. Как ни крепки были его нервы, он все же не в состоянии оказался следить за исходом борьбы, и без того ясным. Однако напряжением воли он все же заставил себя раскрыть глаза. И не поверил... Кто они? Кто эти существа? Вместо того чтобы рвать зубами скафандры своих жертв, странные животные подставили людям скользкие золотистые спины с коричневыми плавниками и стали подталкивать их к берегу тупыми рылами, совсем так, как не один раз делали на Земле дельфины. "Дельфинообразные разумяне?! Неужели мы все-таки на Реле?" - мелькнуло в сознании Арсения. Эны доставили злополучных пловцов к самому берегу. Продолжал греметь гром, сверкали молнии, хлестал вполне земной дождь. Арсений бросил со скалы в воду спасательный линь. Толя поймал веревку, а Каспарян все пытался через фонтаны брызг подобраться к Кузнецову поближе, поднимался и падал. И тут Арсений увидел, как в пене прибоя мелькнуло золотистое тело эна, пытавшегося прийти к Каспаряну на помощь. Но волна ударила неосторожное животное головой о камень и оглушила его. Оставшиеся вдали эны выскакивали из воды, будто хотели рассмотреть, что происходит у берега. Арсений крикнул друзьям, чтобы они помогли пострадавшему эну. Они бросились к нему, но волны пенными взрывами сбивали их с ног, струи хлещущего ливня заливали очки шлемов. Неистовый прибой, вздымавший пену чуть ли не до туч, колотил золотисто-коричневое тело эна о камни, оттаскивал его назад и снова бросал на острия камней. Люди в скафандрах все-таки вытащили на берег беспомощное животное. Голова его была разбита, череп расколот и развалился на две части. Виднелось серое вещество. Как ни был взволнован и измучен Кузнецов, он встал на колени с портативным микроувеличителем в руках, рассматривая препарированное самой природой животное. - Развитой мозг! Богатый нейронами развитой мозг! - восклицал он. - Бедняга дельфин, - вздохнул Арсений. Несколько часов назад все они мечтали завладеть хотя бы одним из резвящихся в море животных, а теперь... - Нет, это не дельфин, - решил Кузнецов, поднимаясь с колен. - Это, несомненно, мыслящий эн. - Мыслящий! Достаточно ли оснований? - усомнился Каспарян. - А наше спасение? Подобные поступки дельфинов еще столетия назад позволили считать их второй мыслящей расой Земли. Взгляните на этот развитой череп мыслителя, на извилины мозга. Я вовсе не хочу провозглашать свою прозорливость, но это существо действительно может быть скорее всего отнесено к типу земных саламандровых. - Гм... Саламандровых? С постэмбриональными превращениями? Так, скажешь? - А голос звезд? Ты сам перевел, что на Реле разумные существа в одном своем воплощении трудятся и созидают, а в другом летают и наслаждаются. Каспарян пожал плечами. Арсений всегда был немногословен. А сейчас он только слушал и наблюдал. Он распорядился предать погибшего эна "местной земле". Его зарыли под синеватыми мясистыми "струями" папоротника. Решено было отдать бедняге земные почести. Лучи трех лазерных пистолетов по команде Арсения были направлены на камень, разбивший голову эна. Камень испарился. Оранжевый фонтан взметнулся над берегом. - И вот такие эны в своем последнем воплощении наслаждаются и летают... над волнами! - задумчиво говорил Толя Кузнецов, стоя над могилой первого повстречавшегося им обитателя планеты. - Не вижу логики, - возразил Каспарян. - На Земле животные, как и в предыстории, меняют среду, выходят из воды на сушу. А здесь местные разумяне сначала живут и трудятся на суше, а потом топятся в море? Так, что ли? Превращаются в летающих над волнами дельфинов? - А почему бы и нет? Разве на Земле известен только один ход эволюции - с моря на сушу? А земной кит? Ведь он потомок гигантского животного, ходившего по земле. У него находят даже остатки ног. А моржи, тюлени, котики и морские львы, наконец, дельфины? Каспарян пожал плечами, но ехидно закончил: - Придется признать вполне логичными проекты заселения океанов Земли соответственно оперированными людьми. Пересаживай жабры или приживляй пленку, пропускающую кислород, но не воду - и живи себе на здоровье в глубине? Так, скажешь? Друзья спорили, чтобы отвлечься от гнетущего состояния, в котором оказались после гибели эна. Они печально пошли к серебристой башне ракеты, возвышавшейся над синими джунглями. - Вспомним Австралию, - говорил Толя Кузнецов. - Это единственный континент, где живут сумчатые животные, у которых развитие детенышей завершается после рождения. Мы с вами попали на "космическую Австралию" с постэмбриональными превращениями живых существ. - Не нравится мне, что мы никого в лесу не встречаем, - непоследовательно сказал Каспарян. - Надо перебраться на материк. Не может быть, чтобы на этой планете не было сухопутных животных. Только на материке у нас есть шансы найти разумян, - горячо убеждал Кузнецов. Каспарян противился: - Почему, почему? Да потому, что не надо лезть в пекло. - Как же ты полетел в звездный рейс? - отпарировал Кузнецов. Ратов слушал, слушал и решил по-своему - переправиться через морской пролив. Ракета будет ждать их здесь. Это сделали они на следующий день. На вездеходе с воздушной подушкой они выбрались на песчаную отмель. На берег набегали зеленоватые волны с оранжевыми пенными хребтами. Отмель была пустынной и граничила с зарослями синеватых папоротников. Местность казалась жуткой. Но Толю Кузнецова она восхитила. Ботанические находки встречались на каждом шагу. Он ползал со своим увеличителем в руке и около растений, и по песку. - Следы животных! - с некоторым торжеством объявил он наконец. Каспарян воспротивился тому, чтобы входить в джунгли: - Нельзя удаляться от вездехода. Будем отрезаны от ракеты морем. Следы вели к тропинке, терявшейся в джунглях. Кузнецову стоило большого труда, чтобы сдержаться и не побежать по ней. - Будем ждать, - твердо решил Ратов. Пришлось подчиниться. - Они сами выйдут, непременно выйдут, - успокаивал Толя сам себя, не решаясь возражать Арсению. - Если они оставляли следы на песке, то появятся снова. Значит, им море нужно.
      При необыкновенных путешествиях все, казалось бы, получается (в пересказе) очень просто. Приехал, встретил, увидел... Столетия назад знаменитый русский путешественник высадился на далеком берегу один и лег спать у костра. Из чащи вышли дикари-туземцы, которые могли бы убить его, безоружного и спящего. Но бесстрашие странного человека поразило их. Проснувшись, он увидел туземцев рядом с собой. Как просто! Но как трудно, расчетливо, героично! Столь же "просто" было и на берегу чужепланетного моря. Звездолетчики прилетели, переплыли пролив и ждали. И больше ничего. Но ведь любая встреча означает, что кто-то кого-то, наконец, увидит. Так же случилось и на этой планете. Правда, не в первый и даже не на второй день. На "пляже", как назвал отмель Толя, никто не появлялся. - Напрасно мы ночуем в вездеходе, - решил Кузнецов. - Нужно было бы, как Миклухо-Маклаю, спать на земле у костра. - Спать не советовал бы, - возразил Каспарян. - Если и быть здесь ночью, то чтобы наблюдать. Арсений распорядился найти место для засады. Вырыли в песке своеобразную траншею, "наблюдательный пункт", замаскировав его стеблями растений. Догорала заря, вечерняя, фиолетовая, неторопливая... Местное солнце удивительно медленно спускалось к горизонту, где на него набегали тучки, через которые оно просвечивало, как через закопченное стекло. На песчаную отмель, разбиваясь кружевной лиловой пеной, размеренно набегали длинные волны. Скоро пена стала серой, а потом и совсем исчезла в неясном свете незнакомых звезд. - Вы заметили, что у этой планеты нет Луны, - прошептал Толя Кузнецов. - Хватился на третьи сутки! - усмехнулся Каспарян. - Где ж тут закон подобия? - Отец радировал о Фаэтоне, - сказал Арсений. - У того мог быть спутник. После взрыва, не удерживаемый больше развалившимся Фаэтоном, он обрел новую орбиту. Проходил он опасно близко от Земли, и она захватила его в поле своего тяготения. Так спутник Фаэтона стал спутником Земли - Луной. - Хочешь сказать, здесь еще не произошел взрыв на пятой планете? - живо отозвался Каспарян. - Может быть, - неопределенно заметил Арсений. - Я предпочел бы обыкновенную лунную ночь, - сказал Кузнецов, чуть приподнимаясь из-за края траншеи. Арсений заметил, что Каспарян вынул из кобуры и положил рядом с собой лазерный пистолет. - Вспомни Миклухо-Маклая, - спокойно сказал Арсений. - Не зевайте, - прошептал Толя Кузнецов. По тропинке, которую они обнаружили, из джунглей выходила вереница прямостоячих существ в длинных белых одеяниях. - Одежда!.. Признак разумности, - хриплым от волнения голосом произнес Кузнецов. - Скорее пингвины какие-то, - отозвался Каспарян. А вдали в тихо бегущих волнах почудилось движение. Кто-то шел по мелководью навстречу вышедшим из леса. И через некоторое время над водой стали заметны прямостоячие фигуры, но только без белых хламид. Были они золотистого цвета с коричневыми пятнами, как у энов... - А из воды вышли кто, тоже пингвины? - прошептал Кузнецов. - Это тоже эиы!.. Только не плавают, ходят! В шлемофонах послышались радиошорохи... и приглушенное дыхание людей, словно боявшихся, что их обнаружат аборигены. Появившиеся из джунглей существа остановились у пенной полосы прибоя, а выходившие из моря уверенно направились к ним. Было что-то торжественное в этой встрече при свете звезд. Ее не могли - во всей полноте и загадочности - понять пришельцы с Земли. - Это эмы! Эмы, то есть мудрые! - задыхаясь, проговорил Кузнецов, снова использовав первую букву слова "мудрые". - Мы на Реле! Идемте к ним! Миклухо-Маклай пошел бы... - Ни в коем случае. Надо сперва выяснить их намерения, - запротестовал Каспарян. Нет, не простой оказалась встреча с разумянами! Выходцы из моря поравнялись со встречающими, которые укутали их белыми одеждами, похожими на купальные простыни. Теперь все фигуры стали напоминать одна другую. - Видите, они не имеют ни малейшего желания топиться. Скорее наоборот, прошептал Каспарян. - Лазерные пистолеты - вот что теперь понадобится! - Нет! - скомандовал Ратов. - Пистолеты оставить у траншеи. Не для того мы прилетели за столько световых лет, чтобы применять их. Каспарян проворчал, а Кузнецов вспоминал об острове туземцев в Тихом океане. - Спокойно. Пошли, - сказал Арсений и первый выбрался из траншеи. Толя Кузнецов, не уступавший ему ростом, шел с ним рядом, а низенький Каспарян, недовольный, даже обиженный, отстав шагов на десять, шел следом. Он то и дело ощупывал пустую кобуру. Три фигуры в неуклюжих костюмах приближались к загадочным аборигенам. На ходу они старались шумом привлечь к себе внимание, чтобы обитатели Релы не заподозрили нападения. Руки, в которых не было никакого оружия, они протягивали к хозяевам планеты. Но существа в белых хламидах никак не реагировали на приближение чужепланетных гостей. Вероятно, эмы никого не боялись на своей планете, не знали ни осторожности, ни страха, быть может, давно избавившись от всех опасных животных. Только после церемонии укутывания одеяниями запоздавших выходцев из моря эмы оглянулись и, очевидно, заметили землян. - "И тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных", - прогремел усиленный радиоголос Толи. Трое неуклюжих великанов в тяжелых скафандрах, расставив ноги, стояли у пенной полосы прибоя и через громкоговорители тщетно обращались к загадочным глухонемым эмам. Громкоговорители смолкли, и существа разных планет стали молча разглядывать друг друга.
      Глава третья. СИГНАЛ БЕДСТВИЯ
      Глаза эмов были, пожалуй, самым удивительным из всего, что видели люди на планете Рела. Продолговатые, с горизонтальными щелевидными зрачками они больше всего напоминали глаза на японских статуэтках "догу", созданных во времена джемон-периода пять тысячелетий назад и одетых в некие подобия космических скафандров. Арсений даже подумал было, что эмы в давние времена прилетали на Землю. В первую встречу с эмами люди не могли рассмотреть за длинными хламидами их телосложения. Выходившие из воды были слишком далеко. Эмы не выразили к пришельцам никаких чувств: ни страха, ни радости... даже любопытства, если не считать, что удивительные глаза их были устремлены на пришельцев. Арсений подумал, что эмы, наверное, так же глухи, как и они сами в надетых шлемах, когда приходится пользоваться радиосвязью. Радиосвязь! Так вот в чем разгадка! Что такое глаз? Природный радиоприемник очень узкого диапазона волн. Если на Земле природа создала у животных такой приемник электромагнитных колебаний, не появился ли на другой планете живой радиоприемник много большего диапазона? Что, если глаза эмов принимают и передают не только световые волны, но и радиоволны, включая и тот их диапазон, в котором звучала "музыка небесных сфер"? И Арсений мгновенно принял решение. Подобно тому как "Жизнь" с тысячекилометровой высоты посылала на Релу радиопризывы, которые никто не ждал, а потому не принял, Арсений передал теперь подобранные в свое время Каспаряном отрывки "послания разумян" направленным лучом в ожидающие глаза эмов. И эмы поняли!.. Непостижимо как, но они восприняли сигнал, длившийся лишь миллисекунды. Глаза эмов излучали и принимали излучение. Впоследствии, когда Каспарян удивлялся находчивости Арсения, тот говорил: - Разве на Земле не пользуются таким методом передачи информации? Он-то слишком хорошо помнил, как они с Виленой, разделенные полмиллиардом километров, все же говорили друг с другом взглядами на видеоэкране. Окружив пришельцев, эмы заглядывали своими щелевидными глазами в очки шлемов. Эмы были ростом ниже людей, передвигались прямо, переваливаясь из стороны в сторону, как пингвины, сходство с которыми еще в первый миг заметил Каспарян. У них было четыре конечности. Пятой конечностью мог бы считаться их хобот, служивший им для жестикуляции. Сейчас, когда эмы заглядывали в глаза пришельцев, их хоботы были призывно подняты. Арсению показалось странным, что все эмы поняли "музыку небесных сфер". Если ее и передавали четверть века назад отсюда, то, вероятно, немногие специалисты и с помощью уникальных устройств. Едва ли рядовые обитатели планеты могли теперь знать об этом. Но все же именно эта понятая эмами "радиомузыка небесных сфер" сблизила аборигенов с пришельцами. Эксперимент Ратова имел еще и то последствие, что эмы непостижимо как вызвали из джунглей Эоэмма, очевидно занимавшего у них особое положение. С Эоэммом, имя которому придумал все тот же Толя Кузнецов ("это особый эм"!), и состоялся первый разговор землян. Глаза эма действительно излучали радиосигналы, подобные принятым глобальной радиоантенной. Теперь-то сказался сизифов труд, проделанный на Земле, пригодился ключ, найденный Каспаряном, для расшифровки инопланетного послания. Киберлингвист, заключенный в ранце Каспаряна, мог переводить "речь эма" на земной язык. Как это было "просто"! Но сколько труда и находок стояло за этой "простотой"!.. Оказывается, Эоэмм понял, что земляне прилетели с другой звезды, приняв радиосигнал с Релы. Но он не выразил никакого своего отношения к их прилету, проявил полное равнодушие. - Да они лишены всяких чувств! - возмутился биолог. - Надо думать, наш Эоэмм у них нечто вроде главного радиоастронома. Потому его и вызвали другие эмы, когда услышали от нас отрывок своего послания, предположил Арсении. Вероятно, это действительно было так, потому что Эоэмм, радируя глазами, передал гостям, чтобы они приняли участие в космической радиопередаче. Каспарян именно так перевел его обращение. - Считаю, не имеем права идти к ним, - добавил он, закончив перевод. Задача разведчиков выполнена. Нашли на планете разумных обитателей. Теперь надо вернуться на звездолет, спуститься уже всем вместе. - Как мы можем ответить отказом! - возмутился Толя Кузнецов. - Ради чего мы летели сюда через световые бездны? Ради чего оставили свое поколение на Земле? Чтобы теперь отступить? Разведка должна идти вглубь. Мы обязаны проложить дорогу к разумянам. Каспарян стоял на своем: - Кто знает, как понимают они высший разум? Может быть, они ставят его выше земных представлений о добре и зле. - Нет, тысячу раз нет! - протестовал Толя Кузнецов. - Если бы они хотели, они давно бы уже напали на нас. - Разум - это рациональность, - вмешался Ратов. - Лучше нас использовать, чем причинять нам вред. - Выгоднее? Так, скажешь? Тогда-то Эоэмм и предложил пришельцам живой нагрудник. Оказывается, эмы поняли, что у пришельцев в шлемах большее содержание кислорода, чем в атмосфере Релы. Живой нагрудник представлял собой искусственно выращенный организм, он поглощал из атмосферы кислород и снова выделял его уже в концентрированном виде. Надетый на грудь, он создавал вокруг себя микроатмосферу, обогащенную кислородом. Эоэмм глазами радировал об этом пришельцам. - Вот видите! - обрадовался биолог. - Мы прилетели дружить с чужим разумом. А разве они предлагают нам не дружбу, если принесли для нас эти диковинные приспособления? - Не нравится мне этот передничек, - сказал Каспарян. - Может быть, он не только кислород, а еще гадость какую-нибудь с микробами выдыхает. Рисковать мы не имеем права. Арсений рассмеялся: - Это что? Первый риск нашего звездного рейса? - Разумный риск - это тот, без которого нельзя обойтись. - Слушай, Генрих, - в упор глядя на Каспаряна, сказал Ратов, - про отца моего, ушедшего в Вечный рейс, ты знаешь. Но у меня была и мать. Ее звали Зоя... что означает - жизнь... Она сама привила себе микробы страшной болезни, чтобы найти против нее противоядие. - Все мы свято чтим ее память. Но я предпочитаю, чтобы память обо мне возможно позже поселилась в сердцах людей. - По-моему, ты эм, а не человек! - вмешался Кузнецов. - Теперь я понимаю, почему ты так здорово их переводишь. - Моя мать и здесь пример. Поступлю, как она на Земле, - объявил Арсений Ратов. Он взял из конечностей эма нагрудник и, примерив его, приготовился снимать шлем. Толя Кузнецов с восторгом, а Каспарян с тревогой смотрели на него. - Лучше переводи, что он сейчас сообщает нам, - попросил Арсений. Мудрый эм догадался о беспокойстве пришельцев и сообщил, что на их планете все смертоносные организмы, жившие на суше и в воздухе, в том числе и бесконечно малых размеров, давно исчезли. - Он сказал, что эмы выращивают только те виды живого, которые им нужны, добавил Каспарян. - Скот, что ли? Во всяком случае, он дает понять, что опасности нет? - Почему, почему? - рассердился Каспарян. - Откуда он может знать, что опасно для нас? Он по себе судит? - Хорошо, - проговорил Ратов. - Вам запрещаю снимать шлемы. А сам попробую. И Арсений снял шлем, затая дыхание, как ныряльщик. Потом надел нагрудник. Друзья с волнением смотрели на него. Он выпрямился и глубоко вздохнул, как делал на помосте для поднятия тяжестей. - Чудный воздух, - сказал он. - А ароматов сколько! Голова кругом! Петь хочется! Жаль, не могу вам позволить... Он повернулся к джунглям, потом к морю и все дышал, дышал, с наслаждением втягивая в себя чужой, наполненный неведомыми запахами воздух. Толя Кузнецов стал умолять, чтобы Арсений позволил и ему сиять шлем. Но Арсений был неумолим. Каспарян одобрил его. Так Арсений Ратов, единственный из землян, ощутил чужую планету во всей ее полноте. Потом эмы отвели пришельцев в свой "муравейник", как впоследствии выяснилось, жилое здание, состоящее из бесчисленных сот, служивших эмам кельями. Стены в нем были живой, искусственно выращенной тканью. Своеобразная цивилизация эмов, взяв контроль над природой планеты, пользовалась только живыми машинами и устройствами, даже материалы у них были такими же. Исполинский, искусственно выращенный "глаз эма" не уступал радиотелескопу обсерватории Шилова. Чтобы обойти его кругом вместе с медленно шагавшим Эоэммом, друзья затратили около часа. В одну из келий "живого здания" был введен зрительный нерв гигантского глаза. К этому нерву и присоединил свою аппаратуру Ратов. Эоэмм внимательно наблюдал за ним. Эмы, вероятно, уже не в первый раз принимали этот космический сигнал. Но он, построенный на чужой системе информации, был им совершенно непонятен. Только люди могли догадаться, что информация заключена не просто в радиоколебаниях, как "речь эмов", а в звуковых "медленных" волнах, которые надо выделить из высоких радиочастот, как это делают на Земле. Когда Арсений перевел космический сигнал в звуки, настал черед Каспаряна разгадать неведомый язык. Это было совсем не так просто. И если когда-то в XX веке электронно-вычислительная машина расшифровала язык майя за сорок восемь часов, то сейчас Каспаряну, с его знаниями и опытом, с его киберлингвистической машиной, в миллион раз более производительной (по числу попыток в секунду), чем на заре развития кибернетики, понадобилось все же несколько дней.