Луна была девственно чиста, она никогда не знала человеческих страстей, жестокости, ненависти... и даже любви и дружбы.
      Эллен задумчиво сказала об этом Евгению и добавила:
      - Может быть, теперь здесь будет не так?
      Конечно, она имела в виду не жестокость и ненависть.
      За танкеткой тянулся след гусениц. Они отпечатались в пепле, оттененные черной, как сажа, кромкой.
      Танкетку трясло и бросало. Ровное каменное море оказалось "бурным". Эллен не удержалась бы на кузове, если бы ее не полуобняла, заботливо поддерживая, механическая рука манипулятора.
      Эллен переводила взгляд с бело-черных лунных красок на мягкий голубоватый ласковый тон панели, видимой через прозрачную полусферу, на пластмассовые ручки цвета слоновой кости, на ткань тенниски, на волосы Евгения, отливавшие на солнце...
      Эллен поджала ноги и сказала, смотря вниз:
      - Древние в горе посыпали пеплом голову. Здесь в пепле целая планета.
      Танкетка остановилась. Вторая рука-манипулятор протянулась к следу гусеницы и подобрала блеснувший в колее камешек. Железные пальцы осторожно протянули находку Эллен.
      - Ой! Какая прелесть! - воскликнула она.
      - Для вас, мисс Кенни. Первый лунный камень.
      - Как вы думаете, я буду хранить его всю жизнь? - задумчиво спросила Эллен. В ее руке мерцал алый огонек.
      - Я совсем не знаю вас, - смешался Громов.
      - А вам этого хочется?
      - Боюсь, что сюрпризов в вас не меньше, чем на Луне, - нашелся Евгений и добавил: - Эллен - по-русски Елена. Можно мне называть вас... Селена?
      Эллен посмотрела наверх, где сверкали в солнечных лучах верхушки скал:
      - Селена - по-гречески Луна. Мне это нравится. А вы ведь не вы... только ваше изображение. Я называю вас Мираж. Когда я с вами, то как будто не на Луне.
      Неожиданно легкий тон разговора был не случаен, Эллен выбрала его, подсознательно защищаясь от всего окружающего, что ее подавляло. Евгений все понял и поддерживал этот тон. Он понимал, что если бы она осознала, что очутилась на Луне совершенно одна, то лишилась бы рассудка. Эллен по-женски оборонялась от чуждой и враждебной природы, цепляясь за знакомое и привычное. За прозрачной полусферой виднелся спасительный кусочек земного мира, и ей необходим был такой же спасительный, пусть самый пустой, но только земной разговор, какой так мило умеют вести на Земле женщины. И Евгений попробовал именно так говорить с находящейся на Луне Эллен.
      - Когда я с вами, то как будто не на Луне.
      Она повторяла это и задумчиво перебирала огромные железные пальцы манипулятора. Устройство было таково, что каждый железный палец был связан с пальцем Евгения, малейшее движение руки которого тотчас передавалось могучим стальным мышцам манипулятора. Евгений чувствовал, как один за другим сгибались его пальцы, Эллен вдруг поняла это и смущенно отдернула от лапы руки.
      - Как ярко здесь! - сказала она, тревожно озираясь вокруг.
      - Не только ярко, но и жарко, - чуть взволнованно отозвался Евгений. - Выше ста градусов.
      - Мне прохладно, - поежилась Эллен.
      - На вас хороший американский костюм.
      - Вы находите? Он красив?
      - В вашем костюме полупроводники двух родов. Одни, нагреваясь, дают электрический ток, а другие под влиянием этого тока охлаждают ваш костюм.
      - Как много надо знать, когда быть на Луне, - вздохнула Эллен. - Я без вас уже не могу здесь... Ой! Что это?
      Танкетка выехала из-за скалы, и в звездном небе появился огромный полузатененный, ярко сияющий диск. Он был во много раз больше Солнца.
      - Селена, - сказал тихо Евгений, - это наша Земля.
      - Земля? Боже! И вы там?
      - Да. Я здесь, - виновато признался Евгений.
      - Я не верю, Мираж. Вы со мной, - упрямо сказала Эллен. - Иначе я сойду с ума. Вы со мной! А там, - сразу изменился ее голос, стал жестоким, - там миссис Хент, газеты, гангстеры, бизнес... Между нами неумолимое уравнение. Остановитесь. Я хочу смотреть на Землю отсюда, с лунной высоты. Дайте вашу руку.
      Эллен соскользнула с танкетки и запрокинула голову, держа пальцы манипулятора в своей руке. Евгений ощущал ее пожатие.
      - Неумолимое уравнение? - переспросил он.
      - О да! - глаза у Эллен сузились. - Миссис Хент прекрасный математик. В ее уравнении с одной стороны бизнес, с другой - подлость. В большом бизнесе чьи-то сто фунтов живого тела не играют никакой роли. Я плохо разбиралась там, у вас, в "математике"...
      - Селена, я не могу представить вас... далеко...
      - Мистер Громов, не могли бы вы оказать услугу, передать мою корреспонденцию с Луны?
      - Миссис Хент?
      - Нет, о ней. Кому-нибудь другому. Например... О да! "Юманите"! "Комсомольской правде"! Это будет восхитительное решение уравнения. О'кей! У меня очень злые глаза? Вы согласны?
      - Я передам ваше сообщение. Но сейчас нам надо браться за работу, выложить опознавательный знак для посадки "Искателя".
      - Хорошо! - согласилась Эллен. - На Луне даже женщина очень сильна. Будем ворочать камни!
      И маленькая Эллен схватила огромный камень. Казалось непостижимым, что она подняла его и держит над головой, такая маленькая и слабая.
      - Да, да! Вот так! - подхватил Евгений.
      Руки манипулятора подняли еще больший камень и, стряхнув с него пыль, положили его рядом с камнем, который бросила Эллен.
      Это была спорая, веселая работа. Эллен забыла, где она находится. А главное, она забыла о своем одиночестве. Она наслаждалась своей невиданной силой, способностью перебрасывать огромные каменные глыбы. Она звонко смеялась.
      - Эй! Живей! Живей! - кричала она. - Я никогда не думала, что стану тяжелоатлетом.
      - Вы здесь весите в шесть раз меньше, чем на Земле!
      Танкетка ловко маневрировала, ее стальные руки подбрасывали камни, и пыль с них вздымалась долго не оседающим облаком. Эллен едва различала танкетку в пыльном тумане.
      - Мне даже хочется чихнуть, - смеялась она. - Здесь тысячелетиями не стирали пыль.
      Постепенно стал вырисовываться традиционный Т-образный знак, какой выкладывают для самолетов. Он был выложен из камней, с которых "стряхнули" пыль, и потому был другого цвета, чем пепельная равнина.
      - Как красиво! - радовалась Эллен, смотря на темно-гранатовые камни. - А я думала, что на Луне все серо.
      - Подождите, мы ее еще выметем! - пообещал Евгений.
      Эллен подошла к танкетке.
      - Довольны ли вы женщиной на Луне?
      - Селена! - только и мог выговорить Евгений.
      - Вы любите женщин? - полушутливо спросила она.
      Евгений был ошеломлен.
      - А я не люблю мужчин. Слишком хорошо знаю, что им надо. Всегда дразнила и смеялась. На лунной дороге все иное. Я встретила на ней...
      - Селенитов? - попробовал пошутить Евгений.
      - Нет. Человека, которого не найдешь на Земле. Пусть простой, чуть грубоватый... Он заступился за американцев! Доказал, что новеллист Годвин не прав. Кто мог ожидать?
      - Вы думаете о нем... - тихо сказал Евгений. - Это естественно.
      - Вы тоже спасли меня, - поспешно добавила Эллен.
      Евгений усмехнулся:
      - Сидя дома, в тепле, ничем не рискуя...
      - Ему ничего не нужно было от меня, ничего... - не слушая Евгения, продолжала Эллен. - Этот знак для него.
      Эллен оглянулась и вдруг заметила, что изображение в окнах танкетки стало бледнее, полусфера потускнела, стала молочно-стеклянной, холодной, мертвой.
      Евгений исчез.
      У Эллен захватило дух. С ужасом посмотрела она вокруг.
      Она осталась на Луне одна.
      Г л а в а  т р е т ь я
      ЛУННЫЙ УДАР
      Евгений Громов был первым человеком Земли, который увидел Луну с ее поверхности.
      "Искатель-II" в последний раз качнулся, лег на лунные камни и замер.
      Сердце у Евгения бешено колотилось, лоб стал влажным, руки на рычагах управления дрожали, глаза старались хоть что-нибудь рассмотреть за окнами танкетки. Но ракета опустилась в облако поднятого ею пепла, туман тысячелетней лунной пыли окутал танкетку мглой.
      Евгению, после того как он доложил по телефону о благополучном спуске, еще долго пришлось ждать, прежде чем в окнах танкетки стали проступать сначала мутные, потом все более резкие очертания острых лунных скал. Неужели на Луне все так уж медленно падает?
      Но вот они, лунные камни, до которых можно дотронуться рукой! Вот он, лунный окаём, поразительно близкий, выпуклый, как край огромного цирка! Вот оно, каменное море, изрезанное застывшими молниями трещин!
      Евгений готов был кричать от радости, выскочить из макета танкетки, расцеловать Наташу, скакать по лаборатории в диком танце. Но он не чувствовал себя больше на Земле. Даже рассердился на заглянувшую было к нему Наташу. Цветное стереоскопическое изображение в окнах-телеэкранах создавало такую иллюзию, что Евгений полностью ощущал себя на Луне. Он не устоял от соблазна и протянул обнаженную руку - он был в тенниске с короткими рукавами. Огромная железная рука манипулятора послушно повторила его движение и дотронулась до ближней скалы. Евгений ощутил пальцами ее твердость...
      В этом прикосновении было торжество человеческой мысли, торжество земной техники, торжество неуемной дерзновенности человеческого знания.
      Глаза у Евгения стали влажными. Он принялся насыпать железными руками большую груду камней на месте первого спуска земного космического корабля.
      "Искатель-II" лежал на боку. Он оперся сначала о камни лапами танкетки, которые постепенно согнулись и плавно положили корабль так, чтобы танкетка могла из него выползти.
      Евгений нажал рычаги, и танкетка, припадая на задние траки гусениц, рывком выскочила из космической кабины. Она стала резвиться на лунных камнях, как выпущенный на волю звереныш. Могучие железные лапы разбрасывали камни. Гусеницы взбирались на скалу. Лапы, хватаясь за выступы, помогали им.
      Торжество Евгения было полным. Он на Луне, он может взять "руками" любой камень, сфотографировать любой пейзаж, установить любой прибор, провести любое исследование! Он на Луне, на Луне, на Луне! И не нужна ему ничья помощь! Ничья! Он утвердит на Луне победу того направления в изучении Космоса, которому посвятил жизнь! Зачем было летать "Искателю-I и "Колумбу"? Чтобы в Космосе разыгрывались драмы?
      Однако Евгений не просто давал выход своему торжеству, он приноравливался к предстоящему путешествию, к месту посадки "Колумба".
      На экране радиолокатора отчетливо виднелось очертание американской металлической ракеты, лежащей на боку среди камней. Очевидно, спуск был неудачным. Надо спешить на выручку злосчастному астронавту.
      На протяжении первого же километра пути Евгений сделал столько открытий, что и малая их доля принесла бы исследователю мировую славу.
      Магнитное поле Луны! Его, безусловно, нет на лунной поверхности! Объяснение только одно: Луна не обладает, как Земля, тяжелым центральным ядром!
      Евгений обнаружил радиоактивность лунной коры, заметную радиоактивность, которая менялась, а не была общим фоном планеты. Сколько задач для исследователя! И этим исследователем вполне может быть лунная дальнеуправляемая лаборатория в танкетке.
      Евгений первый точно измерил температуру поверхности Луны на солнце и в тени. Перепад температур был равен почти ста двадцати градусам! Какие великолепные энергетические возможности! На грани любой тени здесь могут работать паротурбинные установки, используя неистощимую солнечную энергию! Солнечный паровой котел и холодильник в тени.
      Камни и очертания скал в тени были невидимы. Конец спорам о том, как видно в пустоте. Но атмосфера! Есть ли на Луне атмосфера?
      Анализаторы автоматически делали свое дело. Да! На Луне есть ничтожные остатки атмосферы. Ее плотность такова, как и на высоте почти ста километров над Землей. Состав этой атмосферы в основном углекислота продукт бурной вулканической деятельности - ее больше, чем нейтрального азота. Но есть и кислород. Черт возьми! Если насосы будут выкачивать лунную атмосферу и сжимать ее, то можно получить ощутимые количества кислорода... быть может, для будущих лунных городов... А углекислота насытит лунные оранжереи...
      Впрочем, зачем заглядывать так далеко? Сейчас эра лунных разведчиков.
      Евгений досадовал, что не может целиком отдаться исследованиям лунной поверхности. Приходилось мчаться по камням к американской ракете.
      Но что это был за путь! Даже во сне, в больном воображении нельзя было увидеть или представить таких небывалых пейзажей. Они менялись за каждым поворотом, за каждым выступом скалы.
      Соседство дня и ночи, солнца и звезд, ослепительного света и кромешной тьмы, незаживающие рубцы на голом теле планеты, никогда не знавшей покрова почвы и атмосферы, смягчающего действия воды или ветра. Острые углы, кристаллические грани камней, игольчатый щебень. Вот они, единственные следы разрушения на Луне. Разрушения от вечной смены раскаленного дня и космически холодной ночи.
      Лунный мир - это мир трещин, мельчайших, крошащих поверхность скал, огромных, бороздящих морщинами склоны гор, и, наконец, гигантских разломов, глубиной чуть ли не в сотни километров, заметных даже с Земли!
      Как хотелось Евгению остановиться хоть около одной трещины, заглянуть вглубь. Впрочем, что там можно было увидеть, кроме тьмы!..
      И танкетка, разбежавшись, птицей перелетала трещины шириной в добрый десяток-другой метров.
      Евгений наслаждался ощущением полета. Его танкетка летала!
      В дальнейшем надо будет снабдить ее реактивными двигателями, которые позволят ей перелететь через горный хребет, заглянуть в глубину кратера, чтобы убедиться, нет ли на аренах лунных цирков более плотных остатков атмосферы. И кто знает, что можно там обнаружить? Ведь есть кратеры с дном на несколько километров ниже поверхности лунных морей-равнин. Там могут быть совсем особые лунные микромиры...
      И вот вдруг... картину таинственной мертвой природы заслонил Евгению живой человек, удивительный человек, заставивший его видеть лишь маленькую хрупкую фигурку, а не грозные скалы за ней, слышать ее голос с чуть нерусским произношением, а не впитывать в себя торжественное величие лунной тишины.
      Почему, придя к нему в лабораторию на Земле, она лишь на минуту остановила на себе его взгляд, а здесь, на Луне, так потрясла? Селена с сощуренными глазами, по-мальчишески стриженая, пластически совершенная в неземной на Луне силе, по-женски обаятельная в земной обыкновенности и романтически необычная в трагичности судьбы...
      У Евгения было ощущение внутреннего взрыва или... солнечного удара, ощущение яркости, внезапности и затмения сознания. Нет! Это был не солнечный удар. Это был лунный удар!
      И так же, как явилась Селена с "лунным ударом", так же внезапно и исчезла, померкнув вместе с лунным миром на экране.
      В окнах макета танкетки не было больше Луны. Евгений "свалился" с Луны на Землю в знакомую лабораторию с длинными столами в сети проводов. Взбешенный, раздосадованный, не могущий извинить себя за оплошность, он распахнул дверцу макета и выскочил в комнату...
      А Эллен на Луне в тревоге стояла перед омертвевшей танкеткой, тщетно вглядываясь в непрозрачную полусферическую кабину.
      Что произошло? Боже! Она сказала при нем о другом мужчине!
      - Мистер Громов! Что за самолюбие? - с возмущением воскликнула она. Я сожалею, что сказала вам о нем. Хэллоу! Мой Мираж, - изменила она голос, - пожалуйста, вернитесь. Я же здесь одна. Слушайте, будьте джентльменом... - уже просила она.
      Она невольно посмотрела на небо. Не исчезла ли Земля?
      Нет! Голубоватый шар стоял недвижно в небе, и в незатененной части диска можно было угадать очертания знакомых материков.
      Эллен перевела взгляд на скалы. Они показались ей ужасными, придвинулись, нависли над ней, разрезанные там и тут чернотой теней.
      Если бы они рухнули, увлекая вниз лавину камней, Эллен было бы легче. Ее угнетала мрачная неизменность всего, что она видела. Ничто не срывалось, ничто не падало, все лежало миллионы лет, не тронутое ни ветром, ни временем. И пусть Эллен упадет сейчас навзничь с широко открытыми от ужаса глазами, пусть стеклянный ее взгляд будет миллионы лет все так же смотреть на любимую Землю, которая не сдвинется с места, не зайдет и не взойдет...
      Ужас приходил вместе с мыслью о неизменности, но сводящий с ума страх таился в охватившем Эллен сознании одиночества.
      Одна на всей планете...
      Говорят, люди сходили с ума в белом безмолвии льдов, панически бежали от тонкого сверлящего звука, который будто бы издает северное сияние.
      Но на Луне было хуже. Здесь была черно-серая пустота. Нет! Резкая кричащая пустота, разрывающая голову тишина. Хотелось зажать уши руками, вызвать хоть какой-нибудь звук, пусть царапающий, хоть скрежетать зубами...
      Но сжать руками можно было лишь колпак шлема.
      Эллен беспомощно опустилась на колени, свернулась в жалкий комочек.
      Одна. Совершенно одна на всей планете, бесконечно огромной и бесконечно пустынной...
      Нет для человека большей пытки, чем одиночество.
      - Как это жестоко и бесчеловечно... - шептала она. - Какое мерзкое мужское самолюбие!
      И гнев вдруг накатился на нее, отодвинул отчаяние.
      Она вскочила на ноги и вызывающе крикнула:
      - Я не хочу никакой памяти о вас, сэр! - и в бессильной женской обиде она бросила в сторону Земли подаренный ей лунный камешек. Бросила, зарыдала.
      Посмотрела по сторонам и, окруженная мертвым миром, панически побежала к танкетке, стала трясти ствол антенны:
      - Хэллоу! Хэллоу! - в исступлении кричала она. - Говорит Кенни, журналистка Эллен Кенни из Соединенных Штатов Америки. Хэллоу! Слушайте меня! Ответьте кто-нибудь! Одно только слово... Я должна его услышать! Хэллоу! Хэллоу! Говорит женщина на Луне! Одинокая, покинутая всеми женщина... Sos! Sos! Спасите мою душу!
      Она сползла к гусеницам танкетки, припала к ним шлемом.
      - Не слышат меня, - шептала она. - Им всем нет дела. Даже ему... Никогда нельзя узнать мужчину! Хэллоу! Мистер Громов! - все тише звала она. - Мираж! - и, упав на след гусеницы, по-детски крикнула: - О-о! Мама!
      Недвижный скафандр лежал подле недвижной танкетки в недвижном лунном мире...
      Г л а в а  ч е т в е р т а я
      КОСМИЧЕСКИЕ ТОВАРИЩИ
      "Искатель-I" шел над поверхностью Луны. Корабль вел Громов. Аникин тщетно пытался вызвать по радио Эллен. Том Годвин был мрачен.
      Внизу плыла страна голубых скал и серых равнин, изрезанных трещинами.
      Вот она, другая планета, цель путешествия!
      Но все три звездолетчика не испытывали торжества. Они думали о судьбе закинутой раньше них на Луну Эллен.
      - Командор! - крикнул Том Годвин. - Посадочный знак!
      Крохотная темно-красная буква Т была чуть заметна на границе скал и равнины.
      Громов уверенно посадил "Искатель-I" близ лежащего на боку "Искателя-II". В окнах кабины стоял мутный туман. Облако пепла, поднятое струей газа при посадке, оседало очень медленно. Мгла закрывала чужой мир... На Луне, конечно, не было атмосферы, пыль не повисала здесь в воздухе. Любые тела, будь то лист бумаги или кусок свинца, должны были падать одинаково, правда много медленнее, чем камень на Земле. Однако туман был обязан не только этой малой лунной скорости падения, а главным образом тому, что из-за малой тяжести частицы пыли улетали здесь слишком высоко и долгое время потом оседали на лунную поверхность, ухудшая видимость.
      Трое астронавтов в скафандрах с начинающимися от плеч прозрачными колпаками вышли из ракеты, но, не рискуя двинуться в путь, стояли у ее посадочных лап.
      Хмурые скалы едва вырисовывались во мгле, словно постепенно попадая в фокус изображения.
      Наконец, видимость улучшилась. Серая каменная пустыня тянулась к горбатому горизонту. Совсем неожиданно в стороне показалось гранатовое пятно...
      Том Годвин первый прыгнул в его сторону. Тело астронавта взлетело высоко над камнями. Ему едва удалось опуститься на ноги метрах в тридцати.
      - Осторожно, Годвин! - крикнул Громов.
      Громов и Аникин двигались медленно, держась за руки.
      Годвин остановился, чтобы подобрать яркий камешек, тот самый, который Эллен в минуту отчаяния бросила в небо...
      Еще один прыжок... и Годвин опустился на колени около лежащего скафандра.
      Вот она, его незаконная пассажирка. Не думал он встретиться с ней... Что перечувствовала она, оставшись одна на ракете, что перенесла здесь, на чужой планете? Дышит ровно, глубоко... Неужели спит?
      От взгляда Годвина Эллен проснулась. Она спала! Усталость и переживания сломили ее. Обморок перешел в сон и спас от помешательства.
      Она открыла глаза и увидела простоватое лицо с широко расставленными маленькими, но добрыми глазами.
      - Том! - только и могла выговорить она.
      Годвин не услышал. Он догадался, что выключено радио, и повернул рычажок на ее шлеме, сдвинутый при падении.
      Эллен села и припала к плечу пилота:
      - Том! Все-таки прилетел... Сейчас я могу только обнять. Они спасли вас? Когда будет воздух, я поцелую им руки.
      - Эль! Здорово все получилось, - сказал Том Годвин. - И все из-за гориллы, которую я заменил. Вернемся, расцелую ее в морду.
      Эллен тихо засмеялась:
      - Я еще вас совсем не знаю. Но вы должны быть именно таким. А меня вы сделали другой. Я родилась здесь, на Луне. Я селенитка. И всем, почти всем обязана вам...
      Только теперь заметила Эллен Громова и Аникина.
      - Здравствуйте, - сказала она, вскакивая. - Я же говорила, что мы, может быть, увидимся. Извините. Я не слышала, как вы подошли.
      - На Луне мог подкрасться и слон, - пошутил Аникин. - Звуков нет. Слонов тоже.
      - А воздуха здесь столько же, сколько совести у миссис Хент, вставил Том Годвин, стараясь скрыть смущение.
      Эллен неуверенно сделала шаг к Громову. Тот протянул обе руки и с душевной простотой крепко обнял ее.
      - Вот теперь можно и осмотреться, - сказал Аникин. - А то мисс Кенни заслонила нам всю огромную планету.
      - А я уж здесь такого насмотрелась!..
      - Где ж тут у вас кратер Эллен Кенни? Где ущелье Евгения Громова? - с напускной серьезностью спрашивал Аникин.
      Эллен опустила голову.
      - Евгений Громов! Простите, командор, он ваш брат, но он не джентльмен. Ему быстро надоело мое общество. Он счел возможным оставить меня здесь совершенно одну...
      - Вращение Земли оставило вас одну, мисс Кенни, - мягко объяснил Громов. - Луна зашла в Москве за горизонт. Вот и все.
      Эллен посмотрела на голубоватый шар в небе.
      - Нет. Земля не заходила за горизонт.
      - Лунный шар не вертится относительно Земли. А на Земле Луна заходит. И тогда теряется радиосвязь с танкеткой, ее телеэкраны гаснут.
      - Боже! - воскликнула Эллен. - Это ужасно! Так подумать о человеке! Как, однако, много надо знать о Земле... И о людях Земли, - тихо добавила она.
      Том Годвин повел Эллен в ракету.
      Громов поднимал острые, словно колотые, камни, с интересом рассматривал их, брал в горсть пепел, пересыпал его с ладони на ладонь:
      - Ты понимаешь, Ваня, где мы находимся?
      - На Луне, - отозвался Аникин.
      - А я вот думаю... на Земле, - сказал Громов, испытующе глядя на Аникина.
      Аникин пожал плечами и нахмурился. Он отлично понял, на что намекал командир.
      - Очень важно, чтобы это было так, - задумчиво сказал Громов. Открыли бы необыкновенные богатства Земли...
      Потеряв связь с танкеткой, Евгений не находил себе в лаборатории места, уныло бродя между длинными столами.
      Спокойная Наташа с укором смотрела на него.
      - Понимаю, - в смятении остановился он перед нею. - Думаешь, тот уступил ей жизнь, как уступают стул, а я... Не могу даже поддержать ее...
      - Думаю о другом, Женя, - рассудительно ответила Наташа. - Луну сейчас видно в Америке.
      - Проникновенная мысль! К сожалению, из Америки нельзя управлять танкеткой.
      - Сядь и приди в себя, - внушительно сказала Наташа. - Сейчас американке без тебя страшно, а может случиться, что без танкетки они погибнут.
      - Почему погибнут?
      - Потому, что Луна не будет в Москве видна, и они в решительную минуту не смогут воспользоваться танкеткой. Вот если бы в мире обменивались телепередачами...
      - Фантастика! Цепь поднятых в небо антенн вокруг всего мира?
      - А почему нет? - упрямо спросила Наташа. - Американские самолеты в свое время летали с атомными бомбами? Грозили силой? Почему бы не летать теперь, чтобы помочь тем, кто на Луне?
      - Да разве можно договориться с их генералами! - махнул рукой Евгений.
      Кабина "Искателя-I", когда в него вернулись Громов с Аникиным, приобрела неожиданный уют.
      Эллен накрыла стол, расставила приборы, разыскала салфетки, развесила по стенам виды Земли, которые вырезала из найденных журналов: березка над рекой, закат солнца... шторм в море... шумные улицы города... люди под зонтиками... Дождь! Чудесный земной дождь, невозможный на Луне!
      Эллен в ярком свитере и спортивных брюках, повязанная подобием передника, хлопотала у стола:
      - Прошу всех садиться... Будет очень вкусно. Нельзя ли включить земную музыку? Люблю симфонии, но обожаю танцевать.
      Аникин кинулся к радиоаппаратуре.
      На Луне Землю было лучше слышно, чем на самой Земле. Некоторое время все молча слушали музыку, несшуюся через межпланетное пространство.
      - Вот что, товарищи, - сказал Громов, усаживаясь.
      - Товарищи по несчастью, - подхватила Эллен.
      - Нет, товарищи по работе, - поправил Громов. - Нужно подумать о завтрашнем дне.
      - Стоит ли думать... о смерти? - сказала Эллен.
      Громов пристально посмотрел на нее:
      - Мы обеспечены четырнадцатью баллонами кислорода. По одному на земной день.
      - Разве есть ракеты, которые смогут прилететь за нами? - повернулась к Громову Эллен.
      - Есть две резервные ракеты типа "Искатель-I", - ответил Громов. - Но они двухместные. Пилоты смогли бы взять отсюда лишь двоих...
      - Понимаю, - с горечью сказала Эллен, - здесь есть лишние.
      - До наступления лунной ночи сюда прилетит международная космическая экспедиция, - раздельно произнес Громов.
      - Вавилонскую башню не могут достроить с библейских времен!
      - Я говорил с академиком Беляевым. Весь мир занят нашей судьбой. Сейчас трудно препятствовать завершению строительства.
      - Я только описывала международные конфликты... Неужели теперь придется стать их причиной?
      - Скорее причиной международного единения. Нужно думать, как не остаться в долгу перед человечеством.
      - Признаю ваше руководство, командор, - вмешался Том Годвин, - пока не выплачу вам долг. Какова задача?
      - Собрать образцы пород, наблюдать лунную природу и... дойти до края видимого с Земли лунного диска.
      - Черт возьми! Это меня устраивает. Расставлю по пути заявки. Тут кое-что валяется под ногами. Посмотрите, что я нашел. Это вам, Эль, ко дню вашего лунного рождения.
      И Том Годвин протянул Эллен найденный им камешек.
      - О-о! Том! - воскликнула Эллен и смутилась. - Мне кажется, что... мне однажды уже дарили его здесь.
      - Кто дарил? - изумился Годвин.
      - Может быть, во сне... Я хотела бы уснуть, - растерянно говорила Эллен. - Годвин, у вас не осталось пилюль? Я ведь не пойду с вами.
      - Чепуха! - возмутился Годвин. - Как вы можете остаться здесь одна?
      - В этой кабине так уютно, - сказала Эллен первое, что пришло ей в голову.
      - Но международный корабль не сможет опуститься сразу в двух местах, - убеждал Годвин.
      - Но я не люблю ходить пешком, - упрямилась Эллен, думая о чем-то своем.
      - Вас повезет танкетка, - сказал Громов, внимательно наблюдая за Эллен. - Вы будете отдыхать вместе с ней.
      - Танкетка? - сразу оживилась Эллен и чуть покраснела. Потом, сощурившись, посмотрела на Громова. - Вы романтик, командор. Хотите пройти сотни километров без асфальта, пренебрегая золотом и алмазом, лишь бы увидеть "ту сторону"!
      - Я ищу клад куда больший, - улыбнулся Громов. - Ищу и вспоминаю, что Колумб не поворачивал вспять от неведомых берегов, Амундсен не возвращался, не дойдя до Америки Северным путем.
      - Я готов, командор, - заявил Том Годвин. - Американец Пири добрался до Северного полюса.
      Еще за час до того, как Луна должна была взойти над Москвой, Эллен стояла у танкетки, устремив взгляд на темную полусферу.
      Мужчины неподалеку устанавливали автоматическую радиостанцию наблюдения. Она в течение года должна была сообщать показания различных измерительных приборов.
      Опершись о борт танкетки, Эллен задумчиво смотрела на матовую полусферу. И, наконец, полусфера начала светлеть, как бы наполняясь воздухом и светом. Постепенно, словно выходя из тумана, стало вырисовываться изображение Евгения. Нет! Преодолевая расстояние в 384 тысячи километров, он сам, живой, бодрый, взволнованный, появлялся перед Эллен.
      Том Годвин, оторвавшись от работы, издали видел, как вздрогнула Эллен, очевидно встретившись с Евгением взглядом.
      - Мой Мираж! Я так вас жду, - тихо сказала Эллен.
      - Селена!..
      - Я подумала, что вы обиделись. Я восхищалась Годвином.
      - Я тоже.
      - Я знаю. Вы спасли меня с Земли. Но на Луне вы поступили бы так же.
      - Это верно, Селена, - горячо сказал Евгений.
      Эллен заметила, что Том Годвин как-то боком направился к танкетке.
      - Здесь все очень сложно, - быстро заговорила она. - Вот камешек... Даже о нем думать сложно. У вас сложный брат. Рыцарь науки в доспехах скафандра. Сэр Дон-Кихот Космический ведет за собой всех, чтобы взглянуть за край лунного диска. А я остаюсь...
      - Селена! Я считал минуты, ждал, когда взойдет Луна. Разве я пойду с ними... без вас?
      Годвин был уже в нескольких шагах. Эллен загородила собой полусферу:
      - Разве я причинила мало хлопот? Надо ли быть обузой?
      - Селена! Я не смогу оставить вас одну!
      - А вы сможете это повторить? Нет, нет! Не только на Луне?
      - Эль пойдет с нами, - сказал подошедший Годвин. - Надеюсь, ваш автокар сможет помочь ей в трудных местах?