Страж Порога

      С трудом поднялся с пола, выключил плиту, едва не упал от слабости. Добрел до дивана и рухнул на него, раздавленный неведомо откуда взявшейся тяжелой усталостью. Веки закрылись, и наступила темнота…

Глава 6. Этот прекрасный новый мир

      В моих зрачках — лишь мне понятный сон.
      В них мир видений зыбких и обманных
      Таких же без конца непостоянных,
      Как дымка, что скрывает горный склон.
К. Бальмонт

 
      Небольшая комната, мебели почти нет, лишь невысокий столик у стены. Человек со склоненной головой стоит на коленях перед картиной, висящей на стене. Свет падает, как кажется, прямо из портрета, освещает красивое, волевое лицо: человек этот известен миру как Волков Анатолий Иванович, доктор психологии. Губы его шевелятся, почти неслышная речь адресована кому-то, кто скрыт за картиной:
      — Он согласился, о мудрейший.
      — Хорошо, Ранмир. Молодец. Славно поработал, — кажется, что звук идет отовсюду, что с человеком говорят сами стены.
      — Завтра я отвезу его в святилище. Оттуда мы его уже не выпустим, либо завербуем, либо сломаем. Но я думаю, что он стоит того, чтобы попытаться сохранить его талант для Ордена. Жалко губить такие задатки.
      — Это зависит от того, насколько глубоко зараза Василия Валентина проникла в него, после определенного порога изменения становятся необратимыми, и тогда даже Девятеро не смогут добиться от него покорности, — голос из ниоткуда неожиданно приобрел плотность, окреп, в нем появились металлические нотки. — Ты просмотрел его ауру?
      — Я пытался, Владыка. Но мои попытки оказались безуспешными. Что-то постоянно отвлекало меня в этот момент, мешало сосредоточиться, какие-то вспышки на краю видения. Но все же я разглядел, что чакры у него работают все, крупных энергетических искажений нет.
      — Так. Значит, он уже открывал книгу. Или изначально обладает способностью противостоять видящим. Твоей вины здесь нет, такую защиту сможет преодолеть только маг наивысшего посвящения.
      — Я никогда не сталкивался с такой штукой ранее.
      — Это встречается редко, ни мы, ни черные не пользуемся такой блокировкой, слишком она сложна. Вернемся к делу. В святилище эта защита ему не поможет никак. Магистр России и трое магов помогут тебе в решающий момент, они уже в пути. Да, и не забудь о черных, ведь Огрев также и их цель.
      — Все под контролем, о мудрейший. Мы выявили почти всех их агентов. Завтра утром они будут нейтрализованы.
      — Я доволен тобой, Ранмир. Больше нападений на Огрева не было?
      — Нет, тогда я их здорово напугал.
      — Хорошо. Если успешно проведешь операцию, то я представлю тебя к степени Магистра.
      — Это большая честь, Владыка. Я постараюсь быть достойным ее, — Ранмир поклонился. Сияние постепенно исчезло, комната приобрела обыденный вид, а на стене теперь висел самый обычный портрет, портрет человека, изображенного в плаще с капюшоном, полностью скрывающем лицо.
 
      Ночь, поляна в лесу. Пламя костра выхватывает из тьмы три темные фигуры. Трое людей сидят на толстом бревне. Одеты они очень странно для холодной осенней ночи: босые, широкие черные мантии прямо на голое тело. Но холод и сырость не трогают сидящих, они спокойно чего-то ждут, не обращая внимания на ветер и дождь.
      Костер неожиданно взрывается снопом разноцветных искр, пламя скачком увеличилось почти вдвое. Трое мгновенно вскакивают, расходятся, образовав равносторонний треугольник вокруг костра. Подняли руки, обращая ладони в сторону ревущего в лесной тиши пламени. Лица напряжены, дыхание тяжелеет, один не выдержал, застонал сквозь зубы. Пламя вскипает, бурлит, еще один сноп искр улетает к облакам, и прямо из костра на жухлую октябрьскую траву выходит человек. Одет он так же, как и встречавшие, в черную мантию, лишь на шее, багрово отсвечивая пламенем костра, золотая цепь с амулетом в виде перевернутой пентаграммы. Троица тут же опускает руки, пламя возвращается к нормальному размеру.
      — Приветствую вас, господа, — мелодичный, звонкий голос мог бы принадлежать совсем молодому мужчине, но седые пряди и морщины на лице выходца из костра говорили о зрелом возрасте.
      — Здравствуй и ты, Великий Жрец! — трое, как по команде, опустились на правое колено.
      — Встаньте и говорите, а я присяду, — Великий Жрец улыбнулся и сел на то самое бревно. — Можете начинать.
      — Вести не самые лучшие. Белые опережают нас. Они пытаются заполучить Огрева хитростью, наши попытки воспрепятствовать провалились.
      — Да, Командор, работаете примитивно, примитивно. Сколько лет вы на командорстве? — Жрец улыбнулся еще раз, хищно и свирепо, как мог бы улыбнуться тигр.
      — Пятнадцать, — голос Командора дрожал.
      — Да, ладно. Чем сейчас заняты подчиненные Девятерых?
      — Местный Маг, Ранмир, заманивает хранителя Книги в свое святилище. Вероятно, они хотят его изолировать.
      — Этого нельзя допустить, — тревожные нотки прорезались в голосе Жреца, он встал с бревна и принялся расхаживать вокруг костра, рассуждая. — Но и рисковать крупными силами впустую, открывая карты, мы не можем. Удар должен быть нанесен в точно определенный момент. А именно в тот, когда они раскроются, пытаясь ограничить свободу Огрева. Тогда, и только тогда, мы ударим. Ваша задача — определить цель и момент удара с максимальной точностью. А круг Иерархов пойдет на то, чтобы вызвать одного из боевых демонов.
      — Нельзя ли вызвать демона заранее? Очень трудно определить момент, когда удар будет наиболее эффективен.
      — Нет, нельзя. Демоны не могут долго оставаться в нашей реальности без кровавых жертвоприношений, на которые даже Иерархи не всегда решаются. Так что пока цель точно не определена, демона приглашать не будем. А вот вы постарайтесь сработать точно. Знаете, где то место, в которое его повезут? Хорошо. Вот и нацельте туда фокус вызова. А время, время определите по моменту, когда они прибудут на место. Несколько минут в ту или иную сторону здесь роли не играют. После того как демон даст там шороху, вам останется только забрать Огрева, или то, что от него останется, из руин.
      — Все ясно, — командор снова склонил голову.
      — Тогда прощаемся. Да восстанет Тьма, да воцарится Покой над миром! — и он шагнул к костру.
      — Да воцарится! — ответили слитно три голоса взревевшему пламени.
 
      Николай открыл глаза, потянулся. Снова было утро, но в отличие от вчерашнего через окна светило солнце. Он легко вскочил с дивана, тело было гибким и послушным, от вчерашних болей не осталось и следа. Подошел к зеркалу и остолбенел: привычный силуэт сегодня окружало голубое сияние, овалом обтекающее все тело. Николай протер глаза — не помогло. Сияние никуда не исчезло, продолжая мягко переливаться оттенками голубого, лишь местами появились оранжевые пятна. Бегом он бросился к полноростовому зеркалу в прихожей. Но странное образование не исчезло и на отражении в большом зеркале оранжевых пятен стало больше. Сияние занимало пространство примерно на метр от тела, края светились сильнее, чем середина. Оно не было однородным; приглядевшись, Николай заметил нечто вроде вихрей, а по поверхности текли потоки голубоватого свечения. «Аура» — неожиданно вспомнилось новомодное словечко. Пригляделся к вихревидным образованиям. Насчитал их семь штук, все были расположены по центральной оси тела. Вращались по часовой стрелке, хоть и с разной скоростью, размеры их также были различны. «Чакры» — вновь услужливо подсказала память. При вращении чакры пульсировали, слегка меняя размер и угол наклона к телу, из-за чего поверхность ауры постоянно колебалась, шла волнами, как вода под ветром. Завороженный плавным танцем сияющих энергий, Николай долго стоял перед зеркалом, впервые осознавая, что человек это нечто большее, чем просто набор рук, ног, головы и прочих частей тела. По истечении часа с трудом оторвался от красивого зрелища, взглянул на часы. С воплем негодования кинулся одеваться, — до встречи с Волковым оставалось всего полтора часа, а путь предстоял неблизкий.
 
      Выйдя на улицу, Николай ощутил, что попал в новый, совершенно неизвестный ему ранее, мир. Светящиеся оболочки вокруг людей, которые он получил способность видеть, превратили серую обыденную реальность в яркую, разноцветную, волнующую картину. Вокруг животных и даже деревьев обнаружились точно такие же, как и у людей, ауры. Всю дорогу Николай только тем и занимался, что рассматривал ауры попутчиков. Правда, зрелище это оказалось не столь блистательным, первый восторг уже прошел, а преобладали в людских излучениях темные тона: серый, коричневый, багровый, временами попадался даже черный. Чистые, яркие цвета встречались гораздо реже, но именно они являли себя воистину прекрасным зрелищем: золотой, белый, синий, зеленый, розовый. Полосы отсутствия всякого свечения, области без света и жизни уродовали некоторые ауры. Многие из людей носили на ауре разнообразные сети, уздечки, каркасы, словно сделанные из темного металла. Засмотревшись на одно из таких уродливых образований, которое, казалось, жило своей жизнью на ауре хозяина, Николай едва не проехал нужную станцию.
      Выскочил из сходящихся дверей вагона в последний момент. Быстро пробежал вверх по лестнице под осуждающими взглядами старушек: ишь, взрослый мужик, а бегает, как мальчишка! Но Николаю не терпелось увидеть, что же представляет собой аура Волкова, весьма незаурядного человека. Но на выходе из метро Николая ожидало горькое разочарование, — он не увидел ничего! Нет, Волков ждал его в условленном месте, но вокруг него было пусто, ауры у него как будто не существовало вообще. Николай подошел, рукопожатие получилось твердым.
      — Я смотрю, ты уже видишь, брат, — произнес Волков с улыбкой, но в голосе его явственно звучали нотки удивления и тревоги.
      — Да, что-то я вижу, — улыбнулся Николай в ответ. — Но кое-что и не вижу.
      — Это о моей ауре, так? Все очень просто. Любой видящий видит ауры лишь тех людей, которые слабее него по энергетике. Я сильнее тебя, и именно из-за этого моя аура тебе недоступна.
      — Вот как, — Николай только закрутил головой.
      — Ладно, поговорим потом, пора ехать, — они сели в припаркованную неподалеку «Ниву», мотор взревел, и Волков направил автомобиль к западной окраине города.
      Вел машину психолог, одновременно рассказывая Николаю об основах чтения ауры: «Как ты уже понял, чем дальше граница ауры находится от тела, тем больше энергетический потенциал человека. В идеале форма оболочки должна быть овальной, без выступов и впадин. Если же такие аномалии присутствуют, то это говорит об одном: о деформации энергообмена и о болезнях, как о следствиях такой деформации. Отчего деформируется? От злобы людской, от гнева, ненависти, ревности, от жадности, от тех самых простых человеческих чувств, которые большинство из людей так часто позволяют себе. Очень о многом говорит цвет ауры. Редко можно увидеть ауру одноцветную, гораздо чаще встречается смешение многих цветов. Чем светлее и ярче оттенки, тем чище энергетика человека и соответственно наоборот. Загрязняет ауру все то же, что ее и деформирует, поэтому деформированные ауры чаще всего темные. Каждый цвет имеет свое значение, серый — с одной стороны тоска, с другой — равнодушие, багровый — гнев, смесь серого и багрового — раздражение и так далее. Следя во время разговора за цветом ауры собеседника, ты сможешь определить его эмоциональное состояние, врет он или говорит правду. Реже всего встречаются чисто белый и золотой цвета. Внутри ауры можно заметить энергетические вихри — чакры. Их семь основных и сорок две дополнительных. Что? Увидел только семь? Дополнительные можно увидеть только после долгой тренировки — не переживай». За разговором Николай не заметил, как они покинули город. Выглянув в окно, неожиданно для себя увидел вполне сельский пейзаж. Судя по солнцу, машина двигалась на север. Промелькнул боковой поворот, кривой указатель сообщал, что на Нагулино.
      — Куда мы едем? — спросил Николай с беспокойством.
      — Место, где мы проводим встречи, находится за городом. Там спокойнее, да и атмосфера чище. Недолго осталось, подожди.
      — А те, которые за мной следили, кто они? И не следят ли они и сейчас за нами? — встрепенулся Николай, вспомнив о соглядатаях.
      — Они из числа наших противников, что служат Тьме, поклоняются дьяволу. Но о них не беспокойся. Еще в метро мои люди нейтрализовали их.
      — Действительно, — наморщил лоб Николай. — До метро, вроде, шли за мной, а потом пропали.
      Машина свернула с трассы на проселок, по сторонам замелькали деревья, постепенно густея, и вскоре они ехали уже по настоящему лесу. Последовало несколько развилок, дорога становилась все более заброшенной, после серии поворотов машина остановилась, и в образовавшуюся тишину ворвались звуки леса.
      — Вылезай, — сказал Волков. — Приехали.
      — Куда? Тут же лес вокруг, — недоуменно ответил Николай, оглядываясь. — Мы что, посреди леса встречаться будем?
      — Дальше пешком. Давай-давай, выходи, мы опаздываем.
      Вылезли из машины, среди деревьев отыскалась неприметная тропинка. Ковер из опавших листьев мягко пружинил под ногами, солнечные лучи гуляли по верхушкам деревьев, и еще не успевшие опасть листья сверкали драгоценными камнями, алыми, зелеными и благородным золотом. Легкий ветерок гулял среди стволов, воздух был чист и прозрачен, пахло мокрыми листьями и древесиной, идти было приятно и неутомительно. Николаю впервые за много дней удалось выкинуть из головы тревоги и беспокойство, он просто шагал по осеннему лесу, наслаждаясь прогулкой, дышал чистым, не отравленным выхлопами и выбросами воздухом.
      Тропинка вскоре пропала, и Волков шел лишь по известным ему приметам, легко ориентируясь среди стволов и веток. Пришлось пересечь мрачный ельник, темный и таинственный, в который никогда не проникают лучи солнца, березовую рощу, в которой глазам стало больно от золотолиственного сияния. Затем впереди показался редкий для средней России дубняк, и они вступили под сень огромных деревьев.
      Между двумя особо могучими царями леса притулилась избушка, спрятанная так удачно, что заметил ее Николай, лишь подойдя почти вплотную. Темные бревна стен и дощатая крыша сливались с корой дуба, создавая великолепную маскировку. Небольшие оконца подслеповато блестели, дым не шел из трубы. Волков впервые за всю дорогу через лес нарушил молчание.
      — Нам сюда.
      — Точно сюда, — нахмурился Николай.
      — Точно. Погоди удивляться. Дальше удивишься еще больше.
      Распахнув невысокую дверцу, Волков вошел первым. Внутри обнаружилась стандартная обстановка деревенского дома: печь в полкомнаты, стол, лавки. Одно портило впечатление — люк в подпол, которому место уж никак не посреди комнаты. Пока Николай оглядывался, Волков подошел к люку, без усилий поднял, и ступеньки деревянной лестницы заскрипели у него под ногами. Николаю оставалось только последовать за провожатым.

Глава 7. Воины великого света

      Ату его! Руби его! Скорее!
      Стреляй в него! Хлещи! По шее! Бей!
      Я падаю, я стыну, цепенея.
      И я их брат? И жить среди людей?
К. Бальмонт

 
      Спуск длился совсем недолго, и вскоре подошвы Николая уперлись в твердую поверхность. Рядом в темноте шумел Волков, щелкал чем-то. Николай вгляделся во мрак, и тот, к его удивлению, послушно поредел, раздвинулся, явив взору небольшое помещение. Стены из камня, дощатый пол, никакой мебели. Около одной из стен Волков возился с кодовым запором на двери.
      — Как? Я вижу в темноте? — спросил Николай.
      — Конечно. Ты теперь видящий. Мрак не помеха твоему взору, — щелкнуло еще раз, дверь в стене открылась. — Пойдем, — и Волков первым шагнул в открывшийся проход.
      За дверью оказался коридор, пол которого шел слегка под уклон. Николай шагал за проводником, все удивляясь новой способности: он отчетливо видел окружающее, несмотря на полное отсутствие света в подземелье. Коридор плавно свернул влево и неожиданно закончился дверью, около которой Волков возился еще некоторое время.
      Шагнув за этот порог, Николай остановился ослепленный. После полумрака переходов электрический свет показался ярче солнца. Когда глаза привыкли, смог оглядеться: прихожая как прихожая, вешалки, зеркало, ящик для обуви и еще три двери в стене напротив входа.
      — Чего замер? Раздевайся, — прервал наблюдения Волков.
      Николай снял куртку, послушно вытер туфли предложенной тряпкой, после чего они продолжили путь. Пройдя еще несколько комнат, оказались в большой зале с высоким куполообразным потолком. Тут оказалось людно. Трое мужчин и две женщины поклонились вошедшим со старомодной вежливостью. Все моложавые, фигуры стройные, блеск глаз и гладкая кожа, но в глазах — печать возраста.
      — Мир вам, братья и сестры, — кланяясь в ответ, сказал Волков.
      — Мир и тебе, брат Ранмир, — ответил старший из мужчин.
      — Я привел сегодня нового брата. Представьтесь ему, и начнем работу.
      Взоры пятерых незнакомцев обратились на Николая, но он ничуть не почувствовал себя смущенным общим вниманием, как это частенько бывало ранее. В любопытстве, во внимании этих людей было столько благожелательности, столько ненавязчивого, искреннего интереса, что оно не воспринималось навязчивым. Николаю даже было просто приятно быть в центре внимания этих незаурядных, судя по всему, людей. Целиком раствориться в теплом потоке не дал Николаю укол в сердце, подобный тому, что он испытал в кабинете Волкова. В органы чувств словно вонзили раскаленный прут, из-за боли Николай даже пропустил имена первых трех представлявшихся, вслушавшись только на четвертом:
      — Меня зовут Эртан, — улыбаясь, говорила темноволосая женщина, настоящее олицетворение зрелой красоты. Николай лишь судорожно кивнул в ответ.
      — Меня зовут Торгил, — высокий, седовласый мужчина, тот, что приветствовал входящих первым, выделялся горящими, словно угли, глазами и удивительно тонкой, светлой кожей. — Я вижу, новый брат чувствует себя неловко, — обратился он к остальным, заметив смятение Николая. — Может, начнем ритуал? Не будем откладывать. Когда ритуал будет закончен, то неловкости и смущению не будет места в его сердце.
      — Да, ты прав, Торгил, — ответил Волков. — Наш брат еще не имеет имени, а не имеющий имени не может полноценно участвовать в нашей работе. Приступим, — и, оборотившись к Николаю, спросил. — Ты готов?
      — Готов, — ответил Николай. Боль в сердце почти прошла, и он вновь почувствовал себя комфортно.
      Стулья, ранее стоявшие в углу, были расставлены пятиугольником — по стулу в каждом углу. Два стула напротив друг друга поставили в центре образовавшейся пентаграммы. На один из них усадили Николая, напротив сел Волков. Пять внешних стульев заняли остальные маги. Когда все расселись, заговорил Волков:
      — Ну, начинаем. Николай, сейчас я буду задавать тебе вопросы. Отвечай быстро и так, как подскажет разум, и ничего не бойся, неправильный ответ дать просто невозможно. Можно лишь более или менее приблизиться к идеальному варианту. После ответов на вопросы мы проведем небольшой ритуал. Он позволит тебе войти в наш Орден, принять покровительство нашей организации, стать ее полноправным членом. Ты знаешь о нас уже достаточно. Если есть вопросы, то задавай сейчас, потом будет уже нельзя. Нет вопросов? — Николай, ошеломленный, смог лишь покачать головой. — Хорошо. Начинаем ритуал Первого Посвящения, — мягкий, почти неслышный звон поплыл по помещению, словно мягко ударил огромный колокол. Николай завертел головой, пытаясь определить источник звука, но ничего не обнаружил. — Не ищи, — остановил его Волков с улыбкой. — Помолись лучше с нами Создателю, чтобы наставил он нас на верный путь, — в зале наступила тишина, лишь где-то еле слышно шумели моторы — работала вентиляция. Молитва продолжалась недолго, тишину прервал Волков:
      — Смотри мне в глаза и отвечай четко, — Николай послушно поднял взгляд в голубые, прозрачные почти до белизны глаза.
      — По доброй ли воле пришел ты к нам, носителям Великого Света?
      — Да.
      — Чего ты хочешь?
      — Правды и знания, — слова вырвались сами, без участия воли. И это вызвало в Николае некое беспокойство.
      — Готов ли ты получить правду и знание из наших рук, сколь бы болезненно это ни оказалось для тебя?
      — Готов.
      — Готов ли ты для этого вступить в наше братство?
      — Готов.
      — Готов ли ты принести в жертву свои низшие желания, страсти, готов ли пожертвовать жизнью для братьев и братства нашего?
      — Да, — отвечал Николай на вопросы механически, почти не вслушиваясь. Он пытался бороться, но остановить того, кто внутри отвечал на вопросы, не смог.
      — Готов ли положить силы и жизнь свою на стремление к Вечному Свету, к Предначертанному Порядку?
      — Да, — Николай попытался отвести взгляд от глаз Волкова, в которых пылало все ярче и ярче белесое пламя, но не смог.
      — Наш будущий брат ответил удовлетворительно и достоин чести быть принятым, достоин получить имя, — сказал Волков, не отпуская взгляда Николая. — Как вы думаете, братья и сестры? — кивки были ему ответом. — Создаем кольцо. Откроем путь потоку света в святилище наше. А ты, Николай, закрой глаза. Сейчас высшие силы, могучие Повелители Порядка благостью освятят души наши и даруют тебе имя в братстве. Не удивляйся, что бы ты ни почувствовал и ни увидел. Свет может принести только хорошее.
      Николай опустил веки, спасаясь от беспощадного взора. Некоторое время не ощущал и не видел вообще ничего, лишь слегка гудела голова. Затем в темноте под веками стала видна точка света. Она разрослась, приблизилась, превратилась в огненное колесо, и вскоре белое сияние заполнило все поле зрения. Свет вошел в тело, пронзил кожу, кости, внутренние органы, принеся с собой такое блаженство, которого Николай никогда ранее не испытывал. Радость блистающими волнами перекатывалась по телу, заставляя каждую частичку его, каждую клеточку трепетать в экстазе наслаждения. Николай застыл от чудовищного, неописуемого восторга, готов был отдать что угодно, чтобы это состояние длилось, длилось и длилось… чтобы не надо было возвращаться в этот жестокий и грубый мир…
      Свет исчез мгновенно, как былинка в пламени. Словно холодной водой плеснули на голое тело, от неожиданности Николай застонал. Открывать глаза не хотелось, но услышал тревожные крики. Веки оказались тяжелы, как чугунные, медленно ползли вверх. Маги, явно потревоженные, встали со стульев, глядели почему-то в потолок.
      — Кто это может быть? — спрашивал один из мужчин, чьего имени Николай не запомнил. — Черные?
      — Вряд ли, — ответил Ранмир, совсем по-детски закусив губу. — Защита очень мощная, местным черным ее не пробить.
      — Кто же тогда? — почти крикнула Эртан.
      Ответить никто не успел. Потолок пошел трещинами и распался на куски, ни один из которых, правда, до земли не долетел. Сквозь пролом в зал ворвалось существо, при виде которого Николаю сразу вспомнились голливудские фильмы ужасов: огромный нетопырь, размах крыльев не меньше трех метров. На плечах чудовища обнаружилась голова, похожая на крокодилью, ноги — точь-в-точь куриные, только гораздо больше. Едкая вонь ворвалась в помещение.
      — Демон! — слитный вопль магов потонул в гулком реве незваного гостя.
      — Это Ахаос. К бою, братья, — Волков вскинул руки. Из ладоней его ударили лучи белого пламени, быстро достигли монстра. Чудовище грациозно увернулось, спикировало вниз и выпустило из пасти столб густого дыма. Едкий туман мгновенно наполнил зал целиком, лез в горло, заставляя кашлять.
      Но Торгилу дым не помешал, пламя из его рук достигло цели. Оно прогрызло дыру в крыле демона, и от рева сотряслись стены. Николай, не желая принимать участия в драке, быстро сполз со стула и на четвереньках направился туда, где вроде должен был быть выход. Сквозь дым донесся голос Торгила, который читал заклинание, затем женский крик, полный боли. Пламенные клинки сверкали в дымном аду, время от времени сверху проносилась огромная туша. Когда Николай уперся носом в стену, услышал: «Ну где же он? Упустили. Нас за это по головке не погладят. Эртан, отвлекись, с демоном мы справимся без тебя. Ищи этого, как его. Найдешь, отведи вниз и запри» — голос принадлежал Торгилу. Что ответила Эртан, не расслышал, так как обнаружил дверь. Едва захлопнул ее за собой, как с той стороны ударило что-то тяжелое, доски затрещали. Донесся раздраженный рев — демон промахнулся совсем немного, совсем чуть-чуть.
 
      Пробежав по комнатам, Николай выскочил в прихожую. Грохот и крики затихли вдали. Сорвал куртку с вешалки, хлопнул дверью коридора. Тьма вновь послушно расступилась перед ним, и знакомые уже ступеньки вновь затрещали под ногами. Сердце колотилось так, что казалось — еще миг и вылетит из груди, пот заливал глаза. Спортом Николай занимался давно, еще в молодости. Толстым его и сейчас назвать было сложно, но спортивная форма была очень далека от идеала. С трудом выдавил крышку, глотая воздух раскаленным ртом, выбрался в избушку. Здесь было тихо и сонно, лишь поздняя осенняя муха лениво жужжала под потолком.
      Не останавливаясь, толкнул входную дверь. На миг остановился, вспоминая, откуда они пришли, и опавшие листья зашуршали под ногами. Однако далеко убежать ему не дали, мощный удар-подсечка сбил его на землю. Ошеломленный, он врылся лицом в прелую листву, во рту противно заскрипела земля. На спину рухнуло тяжелое тело, встать Николай не смог бы, даже если бы захотел.
      — Поднимите, — послышался очень знакомый Николаю голос. Знакомыми показались властные холодные нотки, повелительная интонация.
      Николая грубо вздернули в вертикальное положение, и он даже вздрогнул от удивления. Перед ним стоял и довольно противно ухмылялся тот самый коротышка в черных очках, что руководил нападением в парке.
      — Вижу, узнал, — осклабился еще сильнее очкастый. — Тащите его…
      Куда именно тащить, сказать коротышка не успел. Он неожиданно замолчал, выбросил руки вперед. Николай, повинуясь внутреннему импульсу, закрыл глаза и втянул голову в плечи.
      Вспышка света была столь сильна, что глазам стало больно даже через сомкнутые веки. Раздался короткий вскрик, перешедший в бульканье, и руки, что держали Николая все это время, исчезли. Сразу же, не успев даже открыть глаз, Николай побежал. Споткнулся, едва не упал, только тут открыл глаза.
      Оглянулся в тот миг, когда достиг стены деревьев. На пороге избушки стояла темноволосая женщина, которая представилась Николаю как Эртан. Одежда ее растрепалась, глаза горели гневом, от вытянутых вперед рук рвалось в пространство яростное ярко-оранжевое пламя. Оно тянулось к коротышке в черных очках, пыталось дотянуться до него, словно живое. Но коротышка скрестил руки в причудливом жесте, и зеленоватая дымка вокруг него не пускала пламя к телу. Две черные дымящиеся груды на земле — видимо, это было все, что осталось от помощников коротыша. Пахло горелым мясом.
      Ветви хлестали по лицу, кусты и корни норовили заплести ноги, стволы деревьев колоннами проносились мимо и исчезали за спиной. Дыхание вырывалось из груди с хрипом, тяжело, но страх гнал Николая дальше и дальше. Остановился он лишь тогда, когда хрястнулся лбом об особо неожиданно выскочивший ствол. Несколько минут приходил в себя, тупо соображая, отчего болит лоб. Остановился, прислушался, огляделся. Шумел ветер в кронах, тоскливо, по-предзимнему, перекликались птицы. Из дубняка Николай выбежал, вокруг оказались ели и сосны, кое-где торчали зеленые пирамидки лиственниц. Пот тек по лицу, спине, рубашка противно липла к спине, во рту было сухо, примерно так же, как в самом сердце Сахары. Ноги с отвычки от бега дрожали, мускулы болели, исхлестанное ветками лицо горело. Оглядел себя, куртка и брюки слегка запачканы, но дыр не видно, кроссовки тоже неплохо выдержали бег по пересеченной местности. Только теперь Николай успокоился и смог спокойно думать: «Куда меня занесло? Надо выбираться». Удалось вспомнить примерный маршрут движения на машине, а потом пешком, поглядел на солнце, на часы. Определил направление, которое вроде должно быть юго-востоком, двинулся в ту сторону. «С собаками меня найдут быстро» — рассуждал на ходу. «Но это маги. Они привыкли искать людей по-другому. Собак у них наверняка нет. Кроме того, им явно здорово досталось. Так что шансы уйти есть».
      Сначала идти было легко, земля сухая, подлесок редкий. Примерно через полчаса ходу почва стала понижаться, появились огромные зеленые и серые пятна мхов, под ногами зачавкала вода. Пришлось повернуть на юг, вдоль края заболоченной низины. Пройдя еще полчаса, Николай решил, что пришла пора оглядеться. Усмотрел невдалеке холм, на нем разлапистую сосну.
      Ствол оказался липким и шершавым, смола липла к ладоням, иголки ехидно кололи лицо, пытались забраться в нос, в уши. Но сосна стоит одиноко, поэтому веток много, толстые, раскинуты широко. Пока на макушку забрался, запыхался. Последние ветви ушли вниз, солнце ударило в глаза золотистым кулаком, ветер взъерошил волосы. Николай прикрыл глаза ладонью, огляделся. На запад, сколько хватало взгляда, простирался древесный океан, зелень хвойных деревьев мешалась с золотом и багрянцем лиственных. На востоке лес вскоре обрывался, резко переходя в серо-желтую, с зелеными кочками, гладь болота. Болото, кое-где разрываемое стволами полузатопленных деревьев, тянулось не очень далеко, за ним вновь начинался лес. На север Николай смотреть не стал, а на юге лес кончался совсем недалеко. Видно было поле, по-осеннему пустое, за ним перелесок. Оттуда, с юга, донесся далекий гудок поезда. Обрадованный, Николай вихрем спустился с дерева, обдирая ладони. В тело словно влились свежие силы, он бодро зашагал на юг и даже начал насвистывать какую-то мелодию. Пусть даже ноги гудят от усталости, а пить и есть хочется все больше и больше. Зато перспектива ночлега в лесу, столь ужасная для современного горожанина, остается позади.
      Лес закончился резко, словно обрубленный гигантским топором. Только что Николай шагал среди деревьев, и вдруг под ногами уже не ковер из хвои и листьев, а укатанная колея проселочной дороги. Не бог весть какая радость, но Николай ощутил новый прилив сил. Повернул на восток, туда, где по предположениям, должен находится дом.