Ворота вольного города Фераклеон открылись, как всегда, с рассветом. Завизжали лебедки, загрохотали цепи. Уехала вверх и освободила проход решетка, подъемный мост с протяжным грохотом лег поперек рва. Первые лучи солнца, проникшие под арку башни, осветили заспанные лица стражников, блеснули на шлемах и кольчугах.
      А затем в пределы Фераклеона въехала очень странная компания.
      Первым был крепкий и светловолосый молодой человек. У пояса его покачивался длинный меч, серые глаза смотрели решительно, а на щеке виднелась небольшая родинка. Рядом ехала стройная девушка в зеленой куртке эльфийского покроя. За спиной у нее виднелся колчан с луком и белоперыми стрелами. Третьим следовал еще один человек, рыжий и веснушчатый, без оружия.
      Замыкал процессию бородатый и очень мрачный гном. Синие глаза его сердито блестели, в руках уроженец подземелий держал странную палку, похожую на цеп, а стремена у лошади были специально укорочены, чтобы низкорослый всадник доставал до них ногами.
      Одежду всех четверых покрывала серая пыль, словно после долгого странствия по степи. Мощные кони, совсем непохожие на орочьих, шли неспешно, прихрамывая. Вид у них был утомленный.
      А за всадниками бежал огромный, с хорошую собаку, кот, и лучи солнца золотили его рыжую шерсть. Кое-где в ней виднелись проплешины, похожие на застарелые ожоги.
      – Айма теос! – выругался десятник стражи и затараторил, мешая слова известных ему языков: – Эль гато? Фар инте! Аршан дайти! Кот – не пущу!
      Светловолосый молодой человек придержал лошадь.
      – Какой кот? – спросил он.
      – На маи! – Десятник ткнул пальцем в мохнатую зверюгу и удивленно вытаращил глаза.
      Кот исчез, точно провалился сквозь землю.
      – Куда он делся? – зашипел десятник в сторону ближайшего из подчиненных.
      – Не могу знать, – ответил тот, не менее глупо тараща глаза. – Исчез…
      – Исчез, ик, – подтвердил третий стражник. – Может быть, его и не было? Примерещился он… мне это вино из харчевни Седьмого Ролт-Тарча еще вчера показалось странным…
      – Корни и листья, так мы можем ехать? – нетерпеливо поинтересовалась девушка, а гном сердито засопел и выпучил глаза.
      – Нэ, – опомнился десятник. – Э, да… Только пошлина… драхма с всех…
      Человеческое наречие он знал хуже остальных, благо люди появлялись в городе редко. В Фераклеоне, расположенном в устье реки Стога, у самого края Великой степи, было много гоблинов и орков. Иногда сюда заходили корабли старших эльфов из Мероэ. На чужих судах приплывали гномьи купцы из Огненных или Серых гор, на своих – их восточные сородичи.
      А вот людей этот порт Алиона, основанный пять с лишним тысяч лет назад, почти не интересовал.
      – Драхма? – переспросил светловолосый. – Ваших денег у нас нет, но есть вот это. Может быть, подойдет?
      Он залез в кошель на поясе и вытащил большую золотую монету. Когда бросил ее, сверкнул полумесяц на одной стороне и бородатая голова в короне с другой.
      – Динар! – Десятник-гоблин поймал кругляш из желтого металла на лету, попробовал на зуб. На красном личике появилась довольная ухмылка, а костяной гребень на голове стал бурым. – Калос срисэс!
      Жест, которым сопровождались слова, не нуждался в переводе.
      Светловолосый человек кивнул и тряхнул поводьями. Всадники шагом проехали мимо стражников, свернули на пустынную по утреннему времени улицу, что уходила к центру города.
      – Нет, больше не могу! – громко заявил гном, когда ворота и охранявшие их гоблины скрылись из виду. – Чтобы Гундихар фа-Горин еще раз взобрался на это гнуснейшее животное? Нет, никогда! Дальше пешком.
      И он неуклюже, сопя и пыхтя, начал слезать с лошади. Застрял ногой в стремени и едва не упал.
      – Зарекалась сорока воровать. – Девушка улыбнулась, тряхнула светлыми волосами, и стало видно, что в них поблескивают белые прядки. – А где, Рыжий, кстати? Куда он исчез?
      – Мяу. – Пушистый кот появился из воздуха рядом с гномом.
      Морда у зверя была недовольная, усы воинственно торчали.
      – Зря беспокоишься, Саттия. Куда пропал, оттуда и появится. – Светловолосый мягко улыбнулся. – Я бы тоже, клянусь Селитой, прошелся пешком. Надоело в седле сидеть. Бенеш, ты как?
      Веснушчатый, на чьем лице застыло отстраненное, мечтательное выражение, заморгал, завертел головой.
      – А… да? Что?
      – Я спрашиваю, не хочешь ли ты пройтись? – сказал светловолосый.
      – Я? Мне все равно, да… – отозвался Бенеш. – Хотя можно и пешком. Теперь ведь не обязательно в седле сидеть? Да, Олен?
      Светловолосый кивнул.
      – Мужики, – с неодобрением проговорила Саттия, глядя, как ее спутники спешиваются. – И желания у вас простые, мужские. С седла слезть, чтобы задницу не натирало, поесть и поспать. А я вот эти дни только и мечтала о том, чтобы вымыться. Кажется, что грязью и потом насквозь пропиталась… Самой противно!
      Четверо всадников провели в дороге двадцать дней. За это время они проехали от затерянного в предгорьях пика Тохрот поселка магов до Фераклеона, лежащего на берегу моря. Оставили позади сотни миль степи, ночевки у костра на холодном ветру, переправу через разжиревшую от осенних дождей Адырью. Тогда едва не утонули в жидкой грязи, еле-еле спаслись.
      Вчера вечером не успели к закрытию ворот и ночевали у реки, вместе с также припозднившимися купцами.
      – Противно – камни зубами грызть, ха-ха, – заметил повеселевший гном. – От грязи еще никто не умирал. Отыщем какой-нибудь постоялый двор, отмоем тебя как следует. А вот поесть нужно прямо сейчас, это ты верно сказала. И пива выпить. Интересно, в такую рань что-нибудь открыто?
      – Сейчас узнаем. – Олен поправил пояс с мечом и взял лошадь под уздцы.
      Спутники двинулись за ним, кот нехотя побежал следом. Но на первом перекрестке свернул в сторону и исчез.
      Улочки Фераклеона были узки и застроены типичными гоблинскими домами – каменными, с плоскими крышами и узкими окошками. Сточные канавы благоухали не хуже и не лучше, чем в людских поселениях, в голубовато-палевое небо поднимались тонкие струйки дыма.
      Обитатели города просыпались, топили печи. Из жилищ доносились голоса, ветер нес аромат свежих лепешек и горячего нола.
      Часто встречались лавки, пока закрытые, но, судя по размерам и ярким вывескам, очень богатые. Грохотали по мостовой телеги-бочки водовозов, спешили к ним хозяйки с ведрами в руках.
      Местные гоблины явно отличались куда большим ростом, чем их северные и западные сородичи.
      – Надо же, какие высокие, – удивленно сказал Бенеш, когда они обогнули телегу, вокруг которой толпились гоблинки. – И чешуи на локтях нет…
      Длинные белые платья с вышивкой, но без рукавов, позволяли видеть руки женщин до самых плеч.
      – Меня больше другое интересует – где можно поесть, – заявил Гундихар. – Где нас ждет сытный завтрак из пяти блюд? А?
      Они прошли мимо белоснежного, окруженного колоннадой храма. С плоской его крыши на путников сердито глянул раскинувший крылья аист – спутник хозяина ветра Анхила. А когда за святилищем повернули направо, на широкую улицу, ведущую прямо на запад, то все четверо одновременно замерли.
      Впереди, на вершине холма высилась могучая крепость. Лучи взошедшего солнца отражались от снежно-белых стен, давали возможность разглядеть огромные башни, зубцы на их верхушках. Вились на ветру флаги, голубые с золотом, блестели искорки там, где стояли часовые.
      – Ого, это здорово! – воскликнул гном.
      – Что, ваши строили? – поинтересовался Бенеш.
      – Нет. Похоже, что гоблины. Но сработано хорошо, – неохотно признал Гундихар. – И одно меня удивляет – почему местные так любят белый цвет?
      По ведущей к цитадели улице прошли с полсотни шагов, и тут справа открылся прилепившийся к стене дома навес на столбах. Под ним лежали коврики, стояли низкие квадратные столы. Двое гоблинов без спешки протирали их тряпками, переговаривались высокими голосами.
      – Это же нолня, – обрадовался Олен. – Надеюсь, что именно тут нас ждет завтрак. Кстати, Рыжий опять пропал…
      Один из гоблинов оглянулся, колыхнулись вдетые в ухо серьги, на покрытом морщинами лице отразилось удивление.
      – Я сас! – сказал он. – Прошу к нам. Поесть, выпить, все, что захотите…
      – Ты говоришь на языке людей? – удивилась Саттия.
      – Много лет плавал по миру, везде бывал, – отозвался гоблин с улыбкой. – Заходите. Кони можете ставить за угол… Там привязь есть…
      Человеческое наречие хозяин нолни знал все-таки не в совершенстве.
      За углом, в узком тупичке, обнаружилась закрепленная на стене жердь коновязи. Лошадей путешественники оставили около нее, а сами прошли под навес и устроились вокруг одного из столиков, расселись на толстых ковриках.
      – Что желаете? – появился рядом морщинистый гоблин.
      – Что быстро готовится, и побольше! – откликнулся Гундихар. – А то в брюхе от пустоты скоро эхо заведется!
      – Понял. Для начала лепешки… потом спросите большое блюдо…
      Он ушел, из-за двери кухни донеслись голоса.
      Олен прислонился к невысокой, как раз ему по плечи, оградке нолни, прикрыл глаза. Не стал вслушиваться в разговор, затеянный спутниками. Вряд ли сейчас будут говорить о чем-то важном.
      Мысли невольно обратились к прошлому.
      Еще полгода назад Олен Рендалл, обычный парень из крохотной деревни, полагал, что всю жизнь проведет в родном Заячьем Скоке. Думать не думал о том, что его занесет так далеко от дома, с нетерпением ждал свадьбы…
      Но в первый день лета все рухнуло. Родители погибли, дом сгорел, а Олен стал беглецом, дичью для беспощадных, владеющих магией охотников. Сумел уйти, выжить благодаря везению, Рыжему, которого встретил в Вечном лесу, и найденному там же, в заброшенном храме, мечу.
      Сейчас прямой, длинный клинок в ножнах из мягкой коричневой кожи лежал рядом. Выглядел он вполне обычно: рифленая рукоятка, на ее оконечности шарик со сливу размером. Но спрятанное от любопытных глаз лезвие было вырезано из кости йотуна, а всех свойств чудесного оружия не знал никто в Алионе.
      Последнее время меч вел себя тихо, но и сам Олен не давал ему повода, ни разу не окунал клинок в чужую кровь.
      – Ага, вот и еда! – обрадованно воскликнула Саттия.
      Открыв глаза, Рендалл обнаружил, что молодой гоблин, похожий на морщинистого родича, как сын на отца, принес кувшинчик с молоком, глубокие чашки из обожженной глины, нагретый на жаровне кувшин с напитком из смолы дерева нол, что растет в Мероэ. Напоследок поставил на стол блюдо с тонкими белыми лепешками и маленькую плошку с багровым, остро пахнущим соусом.
      – Кали орэкси! – пожелал гоблин и удалился.
      – Эфхаристо, – ответила Саттия, хоть немного, но умевшая объясниться на языке жителей Фераклеона.
      Девушку с четвертью эльфийской крови в жилах Олен встретил сразу после того, как вышел из Вечного леса. Чуть позже к ним присоединился Бенеш, ученик сгинувшего без вести мага.
      – Ты чего сидишь? – спросил Гундихар, успевший обмакнуть одну из лепешек в соус и запихнуть в рот. – Давай, ешь… Ух, сладкие! А соус – жгучий!
      На гнома они наткнулись после того, как побывали в Безарионе, крупнейшем городе людей. Там Олен узнал, кто он на самом деле такой, прошел через Воссоединение с Камнем Памяти и обрел воспоминания предков. Потом едва не погиб от рук Харугота из Лексгольма, величайшего мага и нынешнего правителя Золотого государства.
      Затем было бегство и длинный путь на восток, к самым Опорным горам. Погоня за единственной вещью, что осталась Олену от настоящих родителей, – Сердцем Пламени, некогда принесенным из другого мира…
      Сейчас Сердце, массивное, очень толстое кольцо из красноватого металла, сидело на среднем пальце левой руки. Казалось оно обычным украшением, да еще не очень умело сделанным.
      Что оно может, Олен не знал. Те двадцать дней, на протяжении которых он владел кольцом, оно никак не проявляло себя.
      – Да он спит. – Саттия рассмеялась. – Эй, останешься голодным.
      – Ни за что. – Рендалл пошевелился, гоня оцепенение прочь. – Эх, попробуем, что это за штуки…
      Лепешки и в самом деле оказались сладкими, а соус к ним – очень острым. Когда блюдо опустело, сам хозяин нолни принес второй кувшин и сообщил, что «большой еда скоро».
      К этому времени под навесом появились и другие посетители. Двое гоблинов в перепачканной мукой одежде вытаращили глаза на людей, пропустили по стаканчику вина и отправились по своим делам. А вот хрупкий дед, лицо которого покрывала сеть мелких морщинок, похоже, устроился за столиком в углу надолго. Он заказал нола, а к нему – лепешек и соленой рыбы.
      Глаза у старого гоблина были удивительные – светло-розовые, а гребень на голове – белым. Олен знал, что этот костяной нарост появляется у мужчин краснокожего народа к взрослению.
      Сначала он почти черный, а с годами светлеет.
      – Теперь поедим по-настоящему! – возликовал Гундихар при виде хозяина с большим казаном в руках. – Это я люблю!
      Внутри казана было что-то вроде каши из водорослей, кусочков рыбы и всяких морских тварей. Выглядело и пахло кушанье довольно странно, но это не спасло его от быстрого уничтожения.
      – Уф, – проговорил Олен, наливая остывшего нола в чашку. – Так гораздо лучше. Теперь можно решить, что делать дальше…
      – Вымыться! – твердо заявила Саттия.
      – Избавиться от лошадей, – рыгнув, предложил гном.
      – Э… найти корабль, да, – несмело произнес Бенеш и захрустел пальцами.
      – Все одновременно? – Рендалл улыбнулся. – А если говорить серьезно, то вам нет смысла плыть со мной. Отсюда, из Фераклеона, можно запросто отправиться куда угодно. Саттия, тебя наверняка ждут до…
      – Еще один заботливый нашелся! – сердито фыркнула девушка. – Или я тебе надоела и ты хочешь от меня избавиться?
      – Нет, но…
      – Никаких но, – неожиданно твердо, без привычного мямленья, заявил Бенеш. – Слишком много мы прошли вместе… я отправлюсь с тобой, пусть даже впереди ждет опасность. Я должен отомстить за наставника, да…
      – Хорошо сказано, клянусь киркой Регина, – кивнул гном. – Гундихар фа-Горин не бросает друзей, особенно когда затевается такое интересное дело. Так что мы поплывем на твой… этот, Тенос, и надерем там всем задницу. А кому не надерем задницу, тому набьем морду! – и он кровожадно осклабился.
      – Даже не буду скрывать, что рад, – проговорил Олен. – Мне просто не хотелось, чтобы вы рисковали. Все-таки это дело в первую очередь мое… Нам и вправду надо продать лошадей и найти корабль, идущий на запад. Что там говорил Рашну по поводу местного конского рынка?
      Перед тем как отпустить их из своего поселка, старый маг подробно рассказал, что да как в Фераклеоне.
      – На Серой площади у Верхних ворот. – Гундихар деловито огладил бороду. – Найду без проблем. Так что поручите это дело мне, а сами отправляйтесь в порт.
      – А как насчет вымыться? – встряла Саттия.
      – Бани, я думаю, открываются позже, – сказал Олен. – Все успеешь. Встречаемся у этой же нолни в полдень. Эй, хозяин!
      Когда расплатились и начали выбираться из-за столика, Рендалл заметил взгляд старого гоблина. Тот поспешно отвел глаза, но не успел скрыть полыхавшего в розовых зрачках жгучего интереса.
      «Похоже, что старик видит людей первый раз», – поспешил успокоить себя Олен, но тревога не исчезла, осталась сидеть в сердце, подобно тупой занозе. Отвязали лошадей, Гундихар ухватил в лапищу поводья и, насвистывая боевой марш гномов Мшистого пика, потопал на север, в сторону Верхних ворот.
      А Олен, Саттия и Бенеш пошли на запад.
      Не успели они отойти от нолни и на сотню метров, как из переулка вынырнул очень довольный Рыжий и пристроился рядом. Миновали храм Сифорны, похожий на огромную раковину из перламутрового камня, и свернули к стене, что делит Фераклеон на Нижний и Верхний город. Белая цитадель пропала за домами. Улицы начали оживать, появились разносчики со всякой морской живностью на лотках. Открылись двери лавок, зазвучали пронзительные голоса зазывал.
      В толпе среди гоблинов, лопоухих и краснокожих, попадались орки в меховых безрукавках, приземистые бородатые гномы. На Олена и его спутников глазели, но без особого интереса.
      Через ворота в круглой башне прошли в Нижний город, еще более шумный, забитый роданами, точно подсолнух семенами. Впереди и внизу открылось синее зеркало моря, стало видно полукружье порта, ограниченное длинным волноломом с башней маяка на конце.
      Тут, где заканчивала путь родившаяся в Опорных горах Стога, рядами стояли длинные черные корабли гоблинов. Гусем среди уток казалось судно старших эльфов, украшенные резьбой коричневые борта лоснились, на средней мачте вился длинный язык флага.
      Бегали грузчики с тюками, похожие на муравьев, грохотали сходни, долетали злые голоса. Горький запах смолы перебивал все остальные – кожи, потных тел, гнилой воды, морской соли…
      От башни вниз к порту вела широкая дорога, и в самом ее низу, образуя что-то вроде ворот, стояли два высоченных столба из серого камня. Верхушку обоих украшали вырезанные из дерева крылья. В них можно было разглядеть каждое перышко, любую прожилку.
      – Да, тут можно и потеряться, – сказал Олен, разглядывая царившую у причалов толчею.
      – Можно, но не стоит, – улыбнулась Саттия. – Меня куда больше волнует, у кого спросить, когда и в какую сторону идет какой корабль…
      – Ничего, как-нибудь разберемся.
      Лавируя среди телег и пешеходов, отправились вниз. Когда прошли между столбами, Олен на мгновение оглох от невообразимо мощного басовитого гудения. Голову будто стиснули могучие руки. Палец, на котором было Сердце Пламени, дернуло болью, прилегавший к бедру меч испустил волну холода.
      – Что происходит, клянусь Селитой? – Рендалл огляделся, пытаясь найти источник шума.
      Роданы вокруг, как ни в чем не бывало, спешили по своим делам и, судя по всему, ничего не слышали.
      – Магия в этих столбах… – сказал бледный, точно полотно, Бенеш. – Чародейство Воздуха. Я могу его только почувствовать… Идем вперед. Быстрее, да…
      Прошли несколько шагов, и гудение начало стихать, потом исчезло. Голова Олена перестала кружиться, а мир перед глазами – трястись и раскачиваться.
      – Ты живой? – Саттия глянула с тревогой.
      – Ничего, бывало и хуже. – Он вытер пот со лба. – Пойдем, начнем опрос с вон того типа, что стоит у сходней. Одет достаточно богато, чтобы быть капитаном или даже хозяином судна.
      Но выполнить этот несложный план они не успели.
      Послышались резкие крики, топот, лязг. Толпа хлынула в стороны, показались бегущие стражники. Олен успел только схватиться за меч, как их троих взяли в кольцо, стена щитов сомкнулась.
      – Гостеприимно нас встречают… – проговорила Саттия раздраженно, и рука ее легла на эфес.
      – Нет, – сказал Бенеш. – Не вздумайте обнажить оружие. Иначе все будет совсем плохо. Для начала с нами станут говорить.
      – Кто? – спросил Олен. – Эти парни не похожи на болтунов.
      – Маг, владеющий Искусством Ветра.
      Стражники расступились, и через их ряды прошел невысокий, очень темнокожий гоблин. Блеснули глаза цвета киновари, колыхнулся подол одеяния, похожего на одеяло с дыркой для головы.
      – Вот как? Люди, и с ними почти эльф, – проскрипел гоблин недружелюбно.
      На человеческом языке он говорил без малейшего акцента.
      – Почти? – Саттия напряглась, сделала шаг. Олен едва успел схватить ее за локоть. – Я тебе покажу, кто тут почти. Ты…
      – Помолчи. – Гоблин с золотым поясом сделал едва заметный жест, и голос девушки затих, хотя она продолжала открывать рот. – Признавайтесь, колдуны, кто подослал вас, чтобы вредить славному городу Фераклеону?
      Толпа за спинами стражников молчала, во взглядах смешивались удивление, страх и враждебность.
      – Что значит – подослал? – спросил Олен. – Мы приехали сами, хотим лишь отправиться дальше.
      – Крылья Ветра думают иначе. – Гоблин кивнул в сторону каменных столбов. – А они не могут ошибаться. Поэтому мы будем вынуждены вас убить…
      Саттия зашипела, точно кошка, Рыжий у ног Рендалла вздыбил шерсть на загривке и оскалился.
      – Лучше не пытайтесь. – Олен медленно покачал головой. – Иначе трупов тут будет очень много.
      Гоблин-маг вскинул руку, заревел налетевший ветер. Стражники приподняли щиты и выставили мечи. Олен выхватил клинок, по голубому лезвию пробежала белая зарница. Рыжий присел, готовясь прыгнуть, когти на лапах вонзились в утоптанную до каменной твердости землю.
      – Постойте! – донесся новый голос. Толпа заволновалась, в ней обозначилось движение. – Я готов поручиться за них!
      Из-за спин стражников вынырнул тот самый старичок, что сидел в нолне.
      – Ты? – маг повернул голову, на его лице отразилось удивление. – Ты, Белый Арон-Тис, готов положить за этих олдагов свою жизнь и имущество?
      – Да, – пропыхтел старичок, гордо вскидывая голову. – И ты знаешь, что мое слово крепко.
      – Знаю. – Маг опустил руку. – Хорошо, ты забираешь их. Но помни, Недреманное Око будет следить за тобой и твоими гостями. – Он повернул голову к Олену и громко щелкнул пальцами. – Голос твоей подруге я вернул. Спрячь меч в ножны и следуй за почтенным Арон-Тисом. Теперь вы на его попечении. Но Недреманное Око будет над вами, так что не вздумайте колдовать.
      Он резко повернулся и зашагал прочь. Стражники последовали за магом. Толпа на мгновение вскипела пеной разговоров и удивленных восклицаний, а затем закружилась в обычном круговороте.
      – Пойдемте, нечего тут торчать, – сварливо проговорил Белый Арон-Тис. – Не люблю, когда на меня пялятся.
      – Так ты знаешь язык людей. – Олен засунул клинок в ножны. – Сидел за соседним столом, подслушивал наши разговоры? А потом следил за нами?
      – Немного, – ни тени смущения не отразилось на лице старого гоблина. – Пойдемте. Я не для того вас спас, чтобы вы влипли еще в какую-нибудь неприятную историю.
      – А для чего? – спросил Бенеш.
      – Вопросы – потом, – отрезал Белый Арон-Тис. – Мой дом – самое безопасное для вас место в Фераклеоне. Вот доберемся туда и поговорим.
      – Хорошо, – сказал Олен после короткого размышления. – Мы идем. Но у нас есть друг, гном. Ты его видел. Надо дать ему знать, куда мы идем.
      – Я думаю, с этим справится Рыжий. – Саттия присела на корточки, погладила все еще рассерженного кота. Тот что-то муркнул в ответ. – Обязательно справится и приведет Гундихара куда надо.
      – Тогда идем. – Белый Арон-Тис развернулся и зашагал обратно в сторону Крыльев Ветра.
      Прошли между ними, Олен вновь пережил несколько неприятных мгновений. Когда миновали ворота в Верхний город, Рыжий свернул и затерялся в толпе. Старый гоблин двинулся прямо на север.
      Прошли из конца в конец несколько улиц, оставили сбоку цитадель, позади – круглую площадь, в центре которой высилась статуя Аркуда – громадный крот в золотой короне. Повернули и оказались на тихой улочке – глухие заборы, ветки деревьев над ними, двухэтажные дома.
      – Прошу, – сказал Белый Арон-Тис, остановившись у одного из них. – Тут я и живу.
      Из-под подпоясанного балахона он извлек сложной формы ключ. Клацнул на удивление маленький, почти игрушечный замок. Из-за открывшейся двери пахнуло чем-то настолько ядреным, что у Олена выступили слезы на глазах. Саттия громко чихнула, потом еще раз.
      – Тут у меня лаборатория, – немного смущенно пояснил Белый Арон-Тис. – Поэтому воняет маленько… Но ничего, привыкнете.
      И они вошли внутрь.
      Весь первый этаж занимало одно большое помещение. В углу рядом с дверью уходила наверх лестница, в противоположном возвышалась пузатая печь. Из ее боков торчали две трубы, похожие на ручки кувшина. Рассеянный свет, проникавший через закопченные окна, освещал длинные стеллажи, заставленные десятками самых разных сосудов. В стеклянных и фарфоровых вместилищах плескались жидкости всех цветов радуги, прозрачные, чисто белые и даже черные.
      На полу стояли большие кувшины, корзины с землей и камнями. В центре комнаты размещался стол, заваленный инструментами и обрывками пергамента. В царившем на столешнице хаосе выделялись очень сложные медные весы и чудное приспособление из множества змеевиков. Под ним горел огонь, с негромким бульканьем ползли по трубочкам разноцветные пузыри.
      – Ой, – в голосе Саттии прозвучало удивление. – Корни и листья, так вы тоже маг…
      – Нет! – Белый Арон-Тис потряс ушами, выражая недовольство. – Я есьмь тот, кто взыскует истины о Первовеществе! Кто обретает свойства Истинного Лекарства, в укрывище Мироздания сокрытом!
      И в этот момент в дверь постучали.
      – Проходите к столу, где-то тут должны быть стулья, – старый гоблин махнул рукой. – А я пойду, открою…
      – Честно говоря, я ничего не понял, – сказал Олен, когда хозяин дома отошел. – Кто он такой?
      – Э… алхимик. – Бенеш покачал головой. – Ну… Один из тех, кто ищет истину в материи. Они умеют превращать одни вещества в другие и совершать очень странные вещи. Что за силы им подчиняются, не знает никто, да. Но это не магия. Не думал, что встречу такого…
      Белый Арон-Тис тем временем открыл дверь, и в нее ворвался бородатый ураган по имени Гундихар.
      – Хо-хо! – заорал он с самого порога. – Так это ты, старый гриб, украл моих друзей? А ну признавайся, где они! Иначе, клянусь бородой прадедушки, я…
      Старый гоблин отступил, смущенный таким напором. С опаской покосился на боевой цеп в ручищах гнома.
      – Тут мы, тут, – сказал Олен. – И никто нас не похищал. Заходи и закрывай дверь.
      – А, ну ладно… – несколько разочарованно протянул Гундихар.
      Мимо его ног в дом протиснулся кот, несколько мгновений принюхивался. Затем решительно направился прямо к печке, улегся рядом с ней и вытянул лапы, показывая, что не прочь отдохнуть.
      – Рыжему здесь понравилось, – улыбнулась Саттия. – А нам, почтенный хозяин, хотелось бы узнать, чем мы обязаны своему спасению.
      – Нет во всем Алионе родана более жадного, чем я, – сказал Арон-Тис, и глаза его алчно полыхнули. – Но презренные богатства, золото и драгоценные камни не интересуют меня. Я ненасытно и неутомимо коплю знания. Поэтому платой за спасение будут рассказы. Вы поведаете мне о том, как такая странная компания собралась вместе и как столь чудесные вещи оказались в ваших руках…
      И он показал на Олена, а точнее – на его левую руку, лежавшую на эфесе ледяного клинка.
      Все стало ясно. Утром старик обратил внимание на компанию из двух людей, гнома и квартера. Каким-то образом уловил, что кольцо – не обычное украшение, а клинок сковали не в простой кузне.
      Не удержавшись, пошел следом, а когда стало ясно, что благодаря агрессивности стражи тайна рискует остаться нераскрытой, вмешался.
      – Хм, ясно… – недоверчиво проговорил Олен. – И ты ради знаний готов рискнуть жизнью и имуществом? Так, по-моему, выразился тот тип…
      – Готов! Ценнее знания нет ничего на свете! – и глаза старого гоблина загорелись вновь. Тем шальным светом, что заставляет роданов бросать дом и налаженную жизнь, уходить в далекие путешествия, совершать безумства, тратить лучшие годы жизни непонятно на что. В зрачках хозяина дома пылала страсть к неведомому, и была она сильнее морских левиафанов. – Особенно знаний вот о таких вещах…
      – Понятно. – Олен подергал себя за мочку уха, глянул на спутников в поисках совета – рассказывать этому гоблину все или нет?
      Гундихар пожал плечами – мол, мне все равно, что хочешь, то и делай. Саттия мягко улыбнулась, показывая, что согласится с любым решением. А Бенеш оказался слишком занят разглядыванием устройства на столе и просто не заметил, что у друга проблемы.
      – Ладно, – сказал Олен. – Давай присядем. Говорить мне придется долго.
      – Отлично! – возликовавший хозяин принес из угла четыре низких табурета, а сам устроился в глубоком кресле.
      И Рендалл начал рассказ с того момента, как на его дом напали чернокрылые гвардейцы Харугота Безарионского. Перешел к приключениям в Вечном лесу, и тут лицо Белого Арон-Тиса отразило величайшее изумление. Когда из ножен был вынут ледяной клинок и по синему лезвию побежали белые сполохи, гоблин издал утробное восклицание.
      А узнав, что произошло в Безарионе, алхимик не удержался и пробормотал:
      – Харугот служит Предвечной Тьме? Невероятно, невероятно…
      – Но это так и есть. – Олен покачал головой и продолжил рассказ о погоне за Сердцем Пламени, что привела их в Терсалим, а затем в степи, к самому подножию Опорных гор.
      – Да, удивительная история, – сказал Арон-Тис, когда Рендалл замолчал. – Никогда я не слышал ничего подобного. Кость йотуна… – он протянул руку к мечу, но тут же отдернул, – получить ее частицу было бы замечательно… и предмет, принесенный из другого мира, – взгляд гоблина переместился на Сердце Пламени, – судя по свойствам, это может быть тот самый первозданный Камень Философов, что я ищу всю жизнь… А что до происхождения клинка и странностей, творившихся с тобой, я могу помочь разобраться. Методы изучения вещества позволяют узнать о любой его части многое, если не все.
      – А вы уверены, что это… ну, сработает? – поинтересовался Бенеш. – Это же… он, меч, не совсем обычный…
      – Ну и что? Законам алхимии подчиняется все, что обладает плотью, от куска глины до тела божества. Тот, кто знает правила возгонки и сгущения, может заглянуть в суть чего угодно.
      – Что нужно для этого? – спросил Олен.
      – Все потребное у меня есть. Надо…
      – Стоп! – вмешалась в разговор Саттия. – Если вы не возражаете, я хотела бы помыться.
      – А я не прочь поесть, – заявил Гундихар.
      – Мурр, – добавил Рыжий, намекая, что тоже голоден.
      – Это даже не проблема. – Арон-Тис улыбнулся, выбрался из кресла, потер руки и принялся за дело.
      Через полчаса девушку отправили на второй этаж, где имелась растопленная печь, большая бадья и много воды. Гном и кот получили копченый свиной окорок, и гости были вместе с табуретами отправлены в угол комнаты. Стол и его окрестности остались в полном распоряжении хозяина.
      Часть столешницы была очищена, на ней появилась огромная ступка из белого фарфора. Гоблин заметался по комнате, заглядывая в кувшины, склянки и корзины. Плеснул в ступку чего-то прозрачного, добавил несколько кусков черной смолы, каплю ртути, слиток меди. Заработал пестиком, поплыли резкие, сильные запахи, от которых начали чихать все, кроме самого Арон-Тиса.
      Растертое содержимое ступки попало в большой прозрачный сосуд, а тот – на огонь, разведенный в крохотной переносной печурке. Пламя разгорелось, загудело, и фиолетово-серая густая жидкость начала кипеть, из узкого горлышка сосуда повалил серебристый пар.
      Но вместо того, чтобы начать рассеиваться, он застыл, образовав что-то вроде полупрозрачной руки с растопыренными пальцами.
      – О нет… – прошептал Бенеш. – Это… Длань Прозрения, да… я читал о ней… но не думал, что кто-то умеет ее создавать…
      – А на что она годится? – тихонько спросил Олен.
      – На то, чтобы узнавать правду, – неожиданно ответил гоблин. – Мой наставник научил меня создавать Длань, и честно скажу, что вряд ли еще кто в Алионе владеет подобным ритуалом…
      Огонь пылал, облизывал донышко сосуда. Жидкость неспешно бурлила, пар тек из горлышка. Призрачная рука уплотнялась, точно наполнялась плотью невидимая, висящая в воздухе форма.
      – Ну вот, теперь готово, – сказал Арон-Тис. – Давай, клади меч прямо в Длань. Не бойся, ему это не повредит. Этому клинку, если я правильно понимаю, вообще мало что может повредить.
      – Ладно. – Олен сделал шаг, почувствовал, как меч в руке недовольно вздрогнул, в лезвии заплясали крохотные белые огоньки. Когда положил оружие на Длань, чуть придержал, ожидая, что оно провалится через кисть из пара, рухнет на пол. Но ничего не произошло, клинок остался лежать, как на твердой поверхности.
      Рендалл сглотнул и отступил.
      – Сейчас все произойдет, – проговорил гоблин, пальцы Длани конвульсивно сжались, по ним пробежала дрожь. Жидкость в сосуде забурлила яростнее, на ее поверхности возникли белесые и черные пузыри. – Так, отлично…
      Пузыри начали лопаться, сосуд задрожал, Длань Прозрения задергалась, точно норовя отшвырнуть меч.
      – По-моему, не… – начал Бенеш.
      – Ложись! – вопль Арон-Тиса перекрыл остальные звуки.
      Олен упал на пол, краем глаза увидел, как рыжей молнией метнулся в сторону оцилан, услышал тяжелое хеканье приземлившегося гнома. А затем сосуд взорвался. Полетели в стороны осколки толстого стекла. Столб черного дыма ударил в потолок, кипящая жидкость потекла на пол.
      Дом тряхнуло, сверху донесся удивленный и рассерженный вскрик Саттии. Что-то посыпалось со стеллажей, раздался звон, очень мерзкое чавканье. Олена что-то легонько стукнуло по спине и затылку.
      – Ого, Гундихар фа-Горин прожил на свете не один год, а подобного никогда не видел, – заявил гном, когда все затихло. – Это было весело, свалятся мне на голову все тридцать восемь небес…
      – Что у вас тут происходит? – на лестнице появилась Саттия, облаченная только в тонкое полотенце, но с мечом в руке.
      В другой момент Олен полюбовался бы ее точеной фигуркой, но сейчас, когда в башке трещало, было не до того. Комната выглядела так, словно в ней только что бесились пьяные свиньи – всюду неаппетитные коричневые ляпушки, на потолке выжженный круг, пол покрывают обломки мебели, куски сосудов и части инструментов.
      И посреди разгрома, прямо в черной луже – ледяной клинок, целый и невредимый.
      – Все нормально, – бодро заявил Арон-Тис, вылезая из-под стола. – Все получилось так, как я хотел…
      – Да? – не без сарказма проговорил Олен. – И что тебе удалось узнать?
      – К темным богам подробности, – заявил гоблин. – О них потом. Главное – те штуки, что ты носишь с собой, невероятно опасны. Нужно, чтобы они как можно быстрее покинули Фераклеон.
      – Боюсь, что после того случая в порту нас никто на борт не возьмет, – мрачно сказала Саттия, поправляя полотенце, что так и норовило сползти с белоснежного плеча.
      – Возьмут. – Гоблин ухмыльнулся. – Поскольку я отправляюсь с вами.
      – Что?! – Гундихар вытаращил глаза.
      – Ха. – Арон-Тис обвел гостей победоносным взглядом. – И вы подумали, что я, услышав вашу историю, не захочу узнать, чем все закончится? Если так, то вы сильно ошиблись!
 
      Храмовый город младших эльфов лежит в глубине Великого леса, примерно в двух третях расстояния от Льдистых гор до Порубежных. Мало кто, помимо альтаро, видел его тонкие башни, каштановые и золотистые, точно мед, предназначенные для наблюдения за небом, его храмы, расположенные внутри огромных деревьев, прозрачные озера и чудные рощи, в которых заснувшим роданам являются дивные сны…
      Лотис тал-Лотис Белая Кость прожил тут чуть меньше двух месяцев.
      В середине солнцееда прибыл он в столицу младших эльфов, сопровождая мага, хозяина алого Цвета. Поселились они тогда в арроба на окраине, рядом с храмом Анхила, Небесного Владыки. Несколько дней понадобилось чародею, чтобы послать соратникам весть, и вскоре в храмовый город прибыли пятеро сильнейших чародеев Великого леса, пятеро носящих жезл.
      Их совещания, что продолжалось больше суток, Лотис не видел. Он ждал, гуляя по священным рощам, вдыхая их сладкие запахи, омывался в прудах, чья вода была холоднее льда и чище сердца новорожденного.
      А маги приняли решение, и послушные их воле храмовые служители отправили гонцов во все концы владений альтаро. Во все стволы, от Алого Заката, чьи земли лежат на крайнем севере, до Гремящего Ливня, занимавшего территории у границ Опорных гор, полетел приказ – собирать войска.
      Не прошло и семи дней, а к храмовому поселку подошли первые сотни воинов-альтаро – лучников и копейщиков. Их прислал ствол Падающих Звезд, владения которого находятся рядом со столицей.
      Остальным на то, чтобы добраться, потребовалось куда больше времени.
      Но ослушаться не посмел никто, и к началу дожденя съехались все. Во главе армии встал знатнейший из знатных, вождь первой ветви ствола Высокой Радуги, чьи предки не так давно правили Великим лесом.
      Пришло время выступить в поход.
      В назначенное утро Лотис проснулся до рассвета, незадолго до того, как над лесом полетели серебряные голоса труб. Огромный лагерь, раскинувшийся западнее храмового города, на берегах реки Ралги, начал оживать. К моменту, когда солнце поднялось над горизонтом, все воины оказались на ногах.
      – Ты готов, Лотис? – подошел к молодому альтаро маг, хозяин алого Цвета. – Мы поедем впереди.
      – Конечно, старший, – почтительно отозвался Белая Кость и добавил, как положено: – Конь мой оседлан, меч наточен, а колчан полон стрел.
      Если бы кто спросил Лотиса, то он бы предпочел сражаться вместе с родичами из ствола Алого Заката. Но сопровождать мага, быть при нем ординарцем – великая честь, и откажется от нее только безумец.
      Они покинули арроба, где прожили все это время. Влезли на лошадей и поехали в обход лагеря.
      Лотис видел, как воины собирают палатки, стряхивают с полотнищ остатки выпавшего вчера снега. По всему лесу слышалось ржание лошадей, бряцало оружие. Войско разворачивалось, точно огромный хищный зверь со множеством лап, строилось в походный порядок.
      Когда переезжали через Ралгу по изящному, тонкому мостику, Лотис оглянулся. Увидел выделявшиеся на фоне розовеющего неба башни, их острые верхушки, ажурные решетки на окнах, и сердце защемило от тоски. Пришла мысль, что больше сюда он не вернется.
      Но затем они оказались в свите главнокомандующего, и печаль рассеялась.
      – Возвращайтесь с победой или не возвращайтесь вовсе, – проговорил облаченный в белое старший маг, который оставался здесь, в храмовом городе, дабы следить за войной с помощью магических озер.
      – Мы обязательно вернемся, – гордо кивнул вождь ствола Высокой Радуги, тряхнув черной гривой, и изумрудные глаза его сверкнули. – Клянусь ветвями, я привезу голову того, кто решился отведать запретных знаний.
      – Отважные слова, – кивнул хозяин белого Цвета. – Но только храбростью войны не выигрывают. Этот поход начат наперекор судьбе. Неизвестно, какой силой обладает засевший в Безарионе враг. Мы пытались это выяснить, но успеха не достигли.
      Но вождь ствола Высокой Радуги только улыбнулся и тряхнул поводьями. Его конь, белый, с черным хвостом, двинулся с места, изящно переставляя точеные ноги. Лучи солнца, прорвавшись через ветви, упали на панцирь полководца и заставили сверкать наплечники.
      На мгновение показалось, что всадника окатили расплавленным золотом.
      Вновь запели трубы, и тысячи ног пришли в движение. Отряд за отрядом воины зашагали прочь от реки и храмового города. Армия альтаро пошла на восток, к землям Золотого государства и его консула, Харугота Безарионского.
 
      Тронный зал Морхедрона был освещен так ярко, как никогда на памяти Дерина фа-Трене, прожившего на свете почти сто лет. Факелы пылали на всех стенах, освещая даже самые темные углы.
      Консулы сидели на своих местах, первый – на троне из огромного кристалла горного хрусталя, что в свете факелов казался блистающим. Второй – в кресле из гематита, и этот престол даже сейчас выглядел почти черным, в его глубине сверкали багровые искры.
      Сияние Красоты и Сила Глубин – то, что дает жизнь гномам.
      Вдоль стен толпились те, кто входит в Совет Мастеров, – главы родов, старые мастера, мудрейшие маги, на время оторванные от размышлений в глубоких пещерах. Среди прочих был тут и Дерин фа-Трене, с чьего слова и начался Совет более месяца назад.
      Тогда рассказ его выслушали с недоверием. Только поддержка консулов и неожиданная речь старейшего из магов, чей возраст не помнили даже летописцы, позволила Дерину сохранить достоинство. Совет принял сообщение всерьез и начал решать, что делать дальше.
      На это потратили больше суток, затем Горным Эхом послали весть о войне по всем Льдистым горам от Мшистого пика до границы лесов. Еще немало дней потребовалось на то, чтобы ополченцы собрались к Морхедрону, чтобы из них сформировалась настоящая армия.
      Но сегодня она готова и ждет у ворот города.
      – Радость и богатство вам, почтенные! – возгласил первый консул, облаченный в кольчугу и с мечом на поясе. – Сегодня мы ввязываемся в большую войну. Видят Корни Гор, неохотно начинаю ее я. Если верить дурным вестям, то противник у нас страшный, и дела его могут вскоре затмить память о Восставшем Маге.
      – Но отступать нельзя, – пророкотал второй, чье лицо не могли осветить все факелы в зале. – Если остаться в стороне, то ждут нас неисчислимые беды. Тот, кто владеет ныне самым большим городом людей, обратился к запретному, и мощь его угрожает Алиону.
      – Верно, – прохрипел маг, который на первом Совете поддержал Дерина: согбенный, крохотный и седобородый. – Подземные Горны пылают невероятно ярко, и кровь закипает в них… Знаки судьбы читать трудно, столько течений потревожило реку событий…
      Гномы внимали в благоговейном молчании.
      Маги такой силы открывают рот крайне редко, а если и говорят что-то, то очень важное.
      – Поэтому я отправлю с вами лучших учеников моих учеников, – закончил старик. – Они хороши, и их сил должно хватить…
      – Как скажешь, мудрый. – Первый консул поднялся, и огнистые блики побежали по кольчуге, сверкнули драгоценные камни, украшавшие ножны меча. – Мы выходим немедленно.
      Зашаркали десятки ног, гномы в полном молчании двинулись к выходу. Первыми зал покинули те, кто остается в Морхедроне следить за Страхом Недр, работать в кузнях и мастерских, тесать камень и возить бревна из окрестных лесов. За ними пошли те, кто в ближайшее время сменит обычный труд на ратный.
      В их число попал и Дерин фа-Трене, избранный главой ополчения своего рода.
      Вслед за первым консулом он вышел из зала, поднялся по винтовой лестнице. Еще полчаса блуждания по коридорам подземного города, и они оказались на поверхности, на уходящем к югу склоне.
      Около главных ворот, в узкой долине, откуда начинается Большой Гномий Тракт, ожидало войско – тяжелые шлемы, боевые секиры, воинственно торчащие бороды и длинные кольчуги.
      При виде консула тысячи рук с оружием были вскинуты, и горы вздрогнули от слитного рева, исторгшегося из сотен глоток:
      – Сегер!
      Для гномов Льдистых гор настало время войны.

      Возражений и уговоров, затянувшихся до самой ночи, Арон-Тис слушать не стал. Непреклонно заявил, что они либо отправятся на Тенос в его компании, либо застрянут в Фераклеоне надолго, поскольку никто их не возьмет на корабль бесплатно. А закончится это для города настоящей катастрофой, о чем недвусмысленно поведала Длань Прозрения.
      Олену оставалось только согласиться.
      На то, чтобы продать дом, имущество, собраться и отыскать идущий в сторону Мероэ корабль, алхимику понадобилось менее чем полдня. Когда гости проснулись, хозяина дома не оказалось, зато на первом этаже царил образцовый порядок. Позже алхимик явился в сопровождении еще нескольких гоблинов, и они начали деловито выносить мебель.
      – Привет, друзья, – сказал Арон-Тис, поднявшись на второй этаж, где ночевали северяне. – Отплываем ближе к вечеру, когда ветер будет благоприятен.
      – Отплываем? – удивилась Саттия. – На чем?
      – Я купил пять мест на судне, что уходит в Тафос. Это гоблинский город на восточном берегу Мероэ. Дом продан, все ненужное – тоже. С собой возьму то, без чего нельзя обойтись.
      – А как же лаборатория… книги… инструменты, вещества, что собраны… – забормотал Бенеш, растерянно хлопая ресницами.
      – Придется бросить. Но ничего, не первый раз. Истинно мудрому достаточно взять с собой свою голову. – Гоблин улыбнулся вполне по-человечески. – Эту истину я понял во время первого переезда… или второго, когда перебрался из Гормандии в Норцию. А, не важно…
      И он ушел командовать грузчиками.
      Уехали от дома скрипящие телеги, нагруженные всяческим добром. Осталась лишь одна, в которой громоздились стопки книг, стояло несколько больших сундуков и горкой лежали кожаные мешки.
      На одном из них сидел Рыжий и лениво жмурился на солнце. Возница поглядывал на кота с опаской.
      – Ну что, в последний раз проверим, не забыл ли я чего, – сказал Арон-Тис и отправился в обход комнат.
      Вернулся довольно быстро, взгромоздился на облучок рядом с возницей и бодро скомандовал:
      – Двинулись!
      Хлопнул бич, лошадь задвигала ногами, телега затряслась и покатила. Рыжий недовольно застриг ушами и вцепился когтями в мешок, чтобы не свалиться. Олен и остальные пошли рядом с телегой.
      – Э… Арон-Тис, – проговорил Бенеш несмело. – А как ты попал в Норцию? Это же очень далеко отсюда…
      В том, что касается любопытства, ученик мага мог потягаться с алхимиком.
      – Долгая история, – сказал гоблин. – Родился я вообще не здесь, а у самого подножия Огненных гор, в городе Ахены. Отец мой был уважаемым гоблином, ювелиром. И я с молодости выучился работать с металлом. А затем мне в руки попала книга, «Истина Золотой Воды и Жемчужной Росы», гномий трактат по алхимии. И я пропал… Несколько лет копил деньги, а затем отправился в Гормандию, к своему первому учителю. Звали его Ростер Зеленобородый, и был он человеком… От него я и узнал вашу речь так хорошо.
      Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Арон-Тиса поносило по миру. Пять лет прожил в Безарионе, побывал у белых гномов, объехал берега Жаркого океана и всюду неутомимо собирал знания.
      – Постой-ка, – сказал Бенеш, когда алхимик замолчал. – Сколько же тебе лет? На все путешествия ты потратил не меньше трех десятилетий, а ведь гоблины, ну… они, как бы…
      – Редко живут больше пятидесяти. Это верно. Но мне скоро будет семьдесят, – в голосе алхимика прозвучало торжество. – Не скажу, как я этого добился. Но это лучший ответ профанам, которые полагают наше Искание пустой тратой сил…
      Телега тем временем проехала ворота в Нижний город. Стал виден порт, такой же шумный, как и в утренние часы, висящее над морем солнце – багровый исполинский шар, и дорожка на воде, будто из пролитой светилом крови. Миновали Крылья Ветра, и они вновь зло загудели, реагируя на Олена, его меч и перстень. Но на этот раз не появились стражники, да и маг, явно предупрежденный Недреманным Оком, не бросился наводить порядок.
      – Местные колдуны знают о том, что мы собираемся уехать, и не станут препятствовать, – пояснил Арон-Тис.
      Телега пробилась через толпу, колеса загрохотали по причалам. Слева потянулась вереница судов, больших и маленьких, пришвартованных носом или кормой, смоленых или покрытых соком дерева жур, что не пропускает влагу и уберегает доски от гниения.
      – Стаматс! – скомандовал алхимик, когда они добрались до длинного синего корабля, на средней мачте которого вился флаг с изображением языка пламени. – «Огонь вод», он повезет нас через океан.
      У борта появился гоблин, в подпоясанном одеяле с прорезью для головы, которое, как узнали вчера путешественники, называется тохга. Блеснула в его ухе золотая серьга, какую носят только правители, и еще – капитаны.
      – Эси афикноэмаи? – спросил он довольно нелюбезно и перешел на людское наречие: – Грузите и заходите. Скоро отходим.
      Первым на шаткие сходни вступил Рыжий. Недоверчиво их обнюхал и пошел вперед.
      – Кот – нельзя, – отрезал капитан.
      – Да? – Олен хмыкнул. – Тогда попробуйте его выгнать. А я посмотрю, как это у вас получится.
      Оцилан зевнул, показав белоснежные клыки. Выпустил когти и выгнул спину, шерсть на загривке у зверя встала дыбом, по ней с треском побежали золотые искры. Капитан окинул кота оценивающим взглядом, после чего отвернулся и сделал вид, что ничего не говорил.
      – Вот так-то лучше, – проворчал Гундихар, вслед за Рыжим вступая на палубу. Следом поднялись остальные, а возница и двое матросов принялись таскать на борт поклажу Арон-Тиса.
      Гоблинское судно было куда более длинным, чем тот же «Дракон», но не превышало его по ширине и поэтому казалось узким. На корме и носу имелись возвышения, заднее занимал огромный шатер из сине-зеленой ткани. Перед ним располагалась огороженная площадка для рулевого и штурвал. А спереди торчала башенка, изящная и невысокая.
      – Это для Мастера Вихрей, – пояснил Бенеш, заметив любопытный взгляд Олена. – Ну, для мага, что вместе с капитаном поведет корабль…
      – Место пассажир – корма, – сурово проговорил оказавшийся рядом капитан и на тот случай, если люди страдают слабоумием, показал рукой.
      – Мы уже идем, – сказал Олен.
      Они прошли мимо грузового люка размером с ворота, миновали центральную мачту, высокую, как невероятно старое дерево. Оставили позади еще один люк, для экипажа, и по лесенке поднялись на кормовое возвышение, где толпились остальные пассажиры: гоблинские купцы, несколько гномов и даже парочка орков, мрачных и насупленных.
      Гундихару и Саттии досталось несколько удивленных взглядов, на шмыгнувшего между ног Рыжего никто не обратил внимания.
      – Красота-то какая, – проговорил Арон-Тис, присоединяясь к спутникам. – Вот, гляньте, сколь сложно устроено все это, – и он указал туда, где одна за другой виднелись мачты кораблей. – Как подумаю о том, что это создано гением роданов, захватывает дух…
      Окончание фразы потонуло в грохоте убираемых сходней. Капитан что-то рявкнул, засвистели дудки, и десятки гоблинов в одних набедренных повязках ринулись на мачты. Принялись ловко карабкаться вверх, развязывать узлы. Паруса развернулись с протяжным шорохом. От носа донесся грохот большого ворота, с помощью которого вытаскивали якорь.
      – Отплываем, – заметила Саттия. – Честно говоря, я никогда не бывала в море.
      – И я, – кивнул Олен.
      – И я, – добавил Бенеш.
      – Гундихар фа-Горин истоптал весь северный Алион, – хвастливо заявил гном. – Но ходить под парусом он любит немногим больше, чем ездить на копытных животных с жесткой спиной.
      – Это мы помним. – Девушка проказливо улыбнулась. – Как тебя на Дейне крутило.
      – Ничего вы не понимаете, – обидчиво проронил уроженец Мшистого пика. – Есть морская болезнь, а есть речная. Вот у меня как раз вторая. А на море меня ничуть не мутит. Вот.
      – Занятная история, – улыбнулся Арон-Тис. – А вон и Мастер Вихрей, это высшая степень умения среди гоблинских магов…
      На носовой башенке появился крохотный гоблин в лиловой тохге, пояс ее был вышит золотом. Он вскинул тонкие, словно палочки, руки, и корабль качнуло порывом ветра. Захлопали паруса, натянулись веревки. Рулевой повернул колесо штурвала, и огромный корабль, неспешно закладывая широкую дугу, двинулся прочь от причала. Под килем забурлила вода.
      По правому борту открылся Фераклеон – порт, скопище улочек Нижнего города, поднимающееся к стене Верхнего, башни цитадели, изящные и белые, точно статуэтки из алебастра.
      – Жаль уезжать, – сказал Арон-Тис. – Десять лет прожил, многое узнал. Но ничего, новые знания ждут впереди…
      В этот момент Олен пошатнулся от накатившего головокружения. Невероятным образом почувствовал, что, покинув Фераклеон, он спас город от чего-то страшного, от разрушения и гибели жителей, от жуткой беды. От какой именно – понятия не имел и все же испытал немалое облегчение.
      Корабль набирал скорость, становились видны холмы к северу от города, южный берег Стоги, низменный и поросший кустарником.
      – Ладно, надо устраиваться, – сказал Арон-Тис. – Наши места в шатре.
      – Ха! А его не сдует первым же порывом ветра? – недоверчиво поинтересовался Гундихар.
      – Нет. – Гоблин посмотрел на гнома, словно дед на неразумного внука. – Никаких порывов тут быть просто не может, – и он показал туда, где Мастер Вихрей в носовой башне творил сложные пассы. – Понял?
      Гундихар насупился и мрачно засопел.
      – Пойдем, – и Арон-Тис уверенно направился ко входу в шатер.
      Под пологом из сине-зеленой ткани оказалось на удивление уютно – рядами стояли лежаки, покрытые одеялами, около каждого имелся небольшой столик, привинченный к палубе. Путешественники заняли пять мест рядом с задней стенкой, тут же возник Рыжий и с протяжным мявом вскочил на лежак Олена.
      – Вот и отлично, что пришел. – Рендалл похлопал зверя по теплому мохнатому боку. – Лежи, охраняй. А мы с почтенным алхимиком пойдем на палубу, побеседуем. Ведь так?
      – Да, – кивнул Арон-Тис.
      – Я с вами… – вскинулась было Саттия, но наткнулась на взгляд Олена и осеклась.
      – Идите, болтайте, а я подремлю до ужина. – Гундихар завалился на лежак прямо в сапогах и равнодушно зевнул.
      Бенеш растерянно улыбнулся.
      Лавируя между начавшими входить в шатер пассажирами, Олен и Арон-Тис вышли наружу. Прошли мимо рулевого, спустились по лесенке и встали у борта около грузового люка.
      – Я слушаю тебя, алхимик, – проговорил Олен. – Что показала тебе Длань Прозрения?
      – Видят темные боги, я никогда не зрел такого, – уши гоблина свернулись в трубочку, давая знать, что он испуган. – Во-первых, твой меч изготовлен не в нашем мире, и к его созданию приложила руку неизвестная мне раса.
      – Занятно… так что, кости йотуна можно найти не только в Алионе?
      – Видимо. – Арон-Тис покачал головой. – Во-вторых, твой меч невероятно опасен. Но не сам по себе, а вместе с этим кольцом. – Он длинным пальцем указал на Сердце Пламени. – Это две силы, они уравновешивают друг друга, но при этом создают что-то вроде вихря, притягивающего к тебе опасность. К тебе и к тем, кто находится рядом с тобой.
      – Так. – Олен почувствовал, как качнулась под ногами палуба, и понял, что бьющие в борт волны тут ни при чем.
      Со спутниками придется расстаться как можно быстрее. И пробыть одному до того момента, пока Рендалл не уничтожит Харугота из Лексгольма и не найдет способа избавиться от опасных предметов. От тоски сжалось сердце – предстоит уйти от Саттии, к которой успел привязаться, от Бенеша и Гундихара, верных друзей и надежных спутников.
      Затем, когда все закончится, может быть, удастся встретиться вновь… Но когда и где? И удастся ли?
      Но другого пути, похоже, нет.
      – Что еще? – спросил Олен, усилием воли останавливая поток мрачных мыслей.
      – Ну… меч очень старый, ему более десяти тысяч лет. И я не знаю, что в нашем мире может противостоять ему.
      – Я знаю, – сказал Олен, вспоминая свой удар в тронном зале дворца в Безарионе и то, как всесокрушающий клинок со звоном отскочил от смуглой человеческой кожи, точно палка от камня. – Это все?
      – Да, – старый гоблин помялся. – А затем сосуд не выдержал давления сосредоточенного в нем знания и взорвался… Что, пойдем обратно?
      – Ты иди, я еще постою.
      Арон-Тис поглядел на человека недоуменно, но ничего не сказал. Он ушел, Олен остался один.
      Корабль мчался на запад, навстречу оранжевому закату, чье зарево охватило треть неба. Высоко в зените угадывалась половинка лунного диска, на востоке отступал, терялся в накатывающейся мгле берег. А Рендалл стоял, бездумно глядя на синие, с серебристой оторочкой волны, и на душе у него было тяжело.
      Здесь, на «Огне вод», никуда не деться от спутников. Так что придется подождать до того момента, когда они прибудут в Мероэ. А там при первой же возможности, обманом или еще как, ускользнуть от тех, с кем прошел от Безариона до Опорных гор…
      Судьба избрала его, Олена Рендалла, орудием, которое должно покончить с Харуготом, и незачем подвергать опасности других.
      – Так и сделаю, – сказал он, стукнул кулаком по фальшборту и пошел обратно в шатер.
      Внутри мягко горели светильники, шустрые матросы разносили плошки с ужином. Запах риса мешался с ароматом горящего масла, Арон-Тис беседовал с Бенешем, Саттия дремала.
      А вот Гундихар успел познакомиться с кем-то из попутчиков и затеял азартную игру.
      – Да не, куда ты суешь тройку чаш, носатый? – доносился его мощный голос от двух стоявших рядом лежаков, на которых сидело множество гоблинов. – Он легко побьет ее, а я вынужден буду скинуть. И мы, ха-ха, останемся с носом. С твоим. Понял? А сейчас надо ходить вот так… листьями… ага, ага…
      – Явился, – пробормотала Саттия недовольно, когда Олен сел на лежак, но на лице ее появилась улыбка. – Я уж забеспокоилась, хотела за тобой идти. А то вдруг ты прыгнул за борт? Ищи тебя потом на дне.
      Тяжесть на сердце на мгновение ослабела, а потом навалилась с новой силой.
      – Со мной все хорошо, – сказал Олен. – Давай лучше поедим и спать. А то я что-то устал за день…
      – Давай. – Девушка поднялась.
      Им принесли по миске с иналдо без овощей и кувшин какого-то кислого сока. Олен съел свою порцию без особого желания, несколько кусков рыбы и курятины отдал Рыжему. А потом отнес грязную посуду собиравшему ее матросу, лег на лежак и накрылся с головой одеялом.
      Сразу уснуть не смог, и мысли почему-то вернулись к прошлому. Замелькали перед глазами лица друзей по Заячьему Скоку, отца и матери, точнее, тех, кого он считал отцом и матерью…
      И лишь затем навалилась спасительная темнота, погасила все мысли до единой.
      Проснулся, когда что-то мохнатое пощекотало ухо. Оказалось, что Рыжий просто решил сказать «Доброе утро». Обнаружив, что Олен открыл глаза, оцилан приветственно мяукнул и спрыгнул с лежака.
      – Вставай, засоня, – проговорила Саттия. – Завтрак давно закончился, но мы кое-что тебе оставили…
      – Ага, сейчас. – Олен зевнул и выбрался из-под одеяла.
      Судя по лучам солнца, пробивавшимся через полог шатра, проспал он и в самом деле немало. Покачав головой, Рендалл отправился на корму, где над морем нависали две кабинки, предназначенные для отправления естественных надобностей. Вернулся оттуда и с аппетитом уничтожил завтрак – большую тарелку рисовой каши, заправленной острыми перчиками.
      – Уф, хорошо, – сказал Олен, погладив себя по животу. – А теперь что, можно лечь и спать дальше?
      – Ну, я выпросила у Арон-Тиса книгу, – сообщила девушка, продемонстрировав том в окованном медными полосками переплете. – И даже не по алхимии, Бенеш тоже что-то нашел. Если хочешь, можем заняться чтением…
      – Можно. – Олен с тоской поглядел туда, где Гундихар и трое гоблинов, увлеченно вопя и переругиваясь, шлепали засаленными картами по лежаку. – Только ты… ну, уверена, что я смогу?
      – Сможешь. – Саттия похлопала по одеялу рядом с собой. – Меня, кстати, удивляет, почему ты не выудил из воспоминаний предков умения читать?
      – Мне доступна их память, а не разум. Я могу вспомнить книги, которые читали императоры, но не значение букв.
      – Да? А ну садись сюда, начнем. Вот смотри, этот значок называется Алеф, а читается он как «а»…
      Олен грустно вздохнул и покорился судьбе.
      К обеду он выучил почти все буквы и смог даже одолеть несколько слов.
      – Молодец, – похвалил вернувшийся на место Гундихар, благодаря выигрышу довольный, как победивший на ристалище таристер. – Лопать мне шерсть с задницы Аркуда, скоро ты и считать научишься. До трех или даже до четырех, ха-ха.
      Олен показал ему кулак, но гном лишь пакостно захихикал.
      После обеда решили сделать перерыв в учебе, и тут к Рендаллу подсел Арон-Тис.
      – Пора платить за помощь, – сказал он, нетерпеливо потирая руки. – Ты готов поделиться со мной знанием?
      – Это каким? Я тебе все рассказал.
      – Верно. – Алхимик кивнул и ткнул пальцем в ледяной клинок. – Но не он, и не кольцо. Мне нужно по крошечному кусочку того и другого, по мельчайшей крупинке, чтобы их изучить.
      – Хорошо, бери. Мне не жалко. С чего начнешь?
      – С кольца, – глаза Арон-Тиса алчно блестели, пальцы нервно дрожали, словно у пьяницы при виде стакана самогона.
      Олен снял Сердце Пламени, осторожно положил массивное, толстое кольцо из красноватого металла на одеяло.
      – Очень хорошо… приступим. – Гоблин вытащил из сумочки на поясе крохотные щипчики и небольшую пилку, блестевшую от алмазной крошки. Аккуратно расстелил кусок чистой белой ткани. – Иди сюда, я немножко поцарапаю тебя…
      Сердце Пламени на миг загорелось багровым огнем, когда щипчики коснулись его, но гоблин, похоже, этого не заметил. Он попытался сделать надпил и, внезапно зашипев, выронил инструменты.
      – Что такое? – спросил Олен.
      – Жжется. – Арон-Тис принялся дуть на пальцы. – Странно. Сплав, из которого созданы мои щипцы, не проводит тепло.
      – Так то обычное тепло, – подал голос Бенеш, наблюдавший за происходящим с лежака. – Я бы, ну… не стал трогать эти… предметы. Они слишком странные и сильные, да.
      – Ерунда, – решительно заявил гоблин, розовые глаза его блеснули. – Давай попробуем с мечом.
      Но и тут получилось не лучше. Острейшая пилка соскользнула с хрупкого на вид лезвия, не оставив на ней даже следа. Попытка отделить кусочек материала эфеса тоже закончилась провалом – щипчики просто-напросто раскрошились на глазах злого и удивленного Арон-Тиса.
      – Э, хм… – сказал он. – Ничего, я что-нибудь придумаю… Обязательно разгадаю тайну этих предметов. Вот увидите!
      Олен хмыкнул, убрал меч в ножны, а Сердце Пламени надел обратно на палец.
      Бормочущий себе под нос ругательства гоблин ушел к собственному лежаку, где принялся рыться в какой-то толстой книге, настолько ветхой, что пергамент ее страниц был не просто желтым, а коричневым. Бенеш тоже углубился в чтение, а Рендалл решил подремать.
      Но едва он прикрыл глаза, от входа в шатер донесся удивленный вскрик, вслед за ним еще один.
      – Надо же, какую тварюку поймал, – уважительно проговорил Гундихар.
      Олен приподнялся и обнаружил, что по проходу торжественно шествует Рыжий, а в пасти у него – здоровенная крыса. Кот гордо положил трупик на лежак хозяина и радостно мяукнул.
      – Вот спасибо, – сказал Олен, глядя в янтарные глаза без зрачков. – Решил позаботиться обо мне? И куда теперь эту штуку девать? Если просто выкинуть, обидишься. А есть вот такое я не могу.
      Рыжий сделал вид, что не слышит обращенных к нему слов, повалился на задницу и принялся вылизывать лапу.
      Забежавший в шатер матрос выкрикнул что-то и убежал. Пассажиры перестали глазеть на оцилана и его добычу, дружно поспешили к выходу.
      – Что такое? – удивилась Саттия.
      – Мы достигли Кипящего моря, – ответил Арон-Тис. – А в его пределах есть на что посмотреть. Пойдемте на палубу.
      Вышли из шатра чуть ли не последними, оставив умывавшегося кота в одиночестве. Протолкались через толпу к одному из бортов, и Олен не сдержал удивленного восклицания.
      Небо выглядело вполне обычно – синева, кое-где запятнанная серыми пятнами облаков. А вот море вокруг корабля напоминало скорее жидкость из котла алхимика – волны, белые, бордовые и ультрамариновые, непрерывно бурлили, издавая негромкое гудение. Из них поднимались радужные пузыри и лопались, едва взмывая над водой.
      А в кипящей жидкости грациозно скользили самые разные живые существа. Одни напоминали крылатых тюленей, другие – прозрачных дельфинов, третьи меняли форму и цвет, не давая себя разглядеть.
      – Корни и листья, с ума можно сойти! – с потрясением в голосе проговорила Саттия.
      – Я читал об этом, да, – сказал Бенеш. – У Силтуса Три Пальца и Ароноха ари Реста в его «Описании Алиона». Маги пытались выяснить, в чем тут дело, но заглянуть на дно так и не смогли. Есть легенда, что тут кипит кровь Древних, пролитая богами во время Войн Творения.
      – Или находится подводный город сиранов, – подхватил Арон-Тис. – Слышал я и такое. И сказку о том, что здесь расположено нечто похожее на Вечный лес, но в море.
      – А правда в том, что до истины никто не докопался, – заключил Олен. – Кстати, вон та тучка мне сильно не нравится…
      Темное облако довольно быстро ползло чуть ли не над самой поверхностью воды, под ним виднелась серая борода дождя.
      – Никак, шквал, – проворчал Гундихар. – Еще этого нам не хватало.
      Облако стремительно надвинулось, необычно холодный для этих теплых мест ветер ударил в борт. Судно чуть заметно качнуло, и в этот момент на носовой башенке появился Мастер Вихрей. Руки его задвигались, словно перемешивая что-то в незримой кастрюле.
      Паруса захлопали, корабль закачался, но тут же выровнялся. Темная туча встала, словно ее схватила невидимая рука, а потом поплыла в сторону, расползаясь на глазах. Вскоре от нее осталось лишь несколько безобидных облачков.
      – Здорово, – проговорил Бенеш с ноткой зависти. – Эх, вот если бы я так… а то…
      – Нагляделся? – на предплечье Олена легла ладошка Саттии. – Тогда пошли. Тебе еще учить и учить…
      Рендалл подумал, что сражаться с нагхским колдуном или оравой очень сердитых гномов было куда легче, чем зубрить буквы. Но ничего не сказал и покорно поплелся за «наставницей».
      Занимались до самого вечера. Олен пытался читать, девушка поправляла, Рыжий благожелательно жмурился, глядя на потуги хозяина. Гундихар, судя по злым репликам, проигрывал собственным ученикам. Бенеш и Арон-Тис шелестели страницами, другие пассажиры либо дремали, либо коротали время за разговорами. Гоблины-купцы играли в «Волшебные корабли».
      – Больше не могу, глаза болят, – пожаловался Олен, когда начало смеркаться. – Надо бы узнать, что за книгу я мучаю. – Он захлопнул толстый том и медленно прочитал то, что было написано на обложке: – О природе богов. О природе богов? Кто мог такое написать?
      – Араим Голая Голова, величайший мудрец, – сообщил Бенеш.
      – Клянусь Селитой, но что можно писать о богах? Ведь жрецы знают о них все.
      – Ты не прав. – Арон-Тис нахмурился. – Служители в храмах ведают, когда и как молиться, как изображать своих покровителей. Араим же попытался изучить богов как самобытную расу разумных существ, вроде эльфов или йотунов. И поэтому его труд во многих землях под запретом.
      – И что же он выяснил? – Олен поскреб затылок.
      – Многое. Главное – они гости в нашем мире. Долгое время Алион обходился без богов.
      – Откуда же они пришли? – спросила Саттия.
      – Это вопрос без ответа, – старый гоблин сделал неопределенный жест. – О том, что лежит за гранью нашего мира, мы знаем очень мало. Поговаривают, что существуют тысячи других миров, что они, подобно пузырькам в котле, поднимаются и опускаются. Что ограничивают их движение Верхняя и Нижняя стороны. Первая – царство безумного жара, вторая – невообразимого холода. И там и там обитают невероятно могучие существа. Пространство между мирами тоже населено, и его жители опасны. Их владения именуют Внешней или Предвечной Тьмой. Но откуда явились боги – непонятно.
      – Ясно лишь то, что они отличаются от остальных живых существ, – вступил Бенеш. – В первую очередь тем, что тела их и разумы… ну, как бы это сказать… рассеяны, что ли.
      – Это как? – Олен дернул себя за ухо.
      – Вот смотри, твое тело вот оно, четко очерчено, – сказал ученик мага. – А рассудок – в голове. Ты это знаешь. А тело, например, Афиаса – везде, где есть солнечный свет, и ум его тоже. У Слатебы – всюду, где трудятся роданы и имеются орудия ремесла. Понятно? И стать чем-то единым, похожим на нас, боги могут лишь в Великой Бездне или в Небесном Чертоге. Или у границ мира. Но не тут, в самом Алионе.
      – А Нисхождение? – осведомилась Саттия.
      Вошедшие в шатер матросы начали разносить зажженные светильники – круглые, оплетенные металлической сеткой, чтобы не разбились, на широких подставках. На время пришлось прекратить разговор.
      – Действительно, Нисхождение, – задумчиво проговорил Арон-Тис, когда матросы ушли. – Тогда боги, если верить летописям, создали тела прямо в Алионе. Но они не могли иначе. Восставший Маг угрожал самым основам мира, и боги вынуждены были рискнуть, чтобы ликвидировать эту угрозу.
      – Рискнуть? Но чем? – Олен почувствовал, что голова от изобилия новых сведений раздулась, как брюхо комара после кровавого пиршества.
      – Я не знаю… – промямлил Бенеш. – Я сам книгу Араима не читал, только отрывки в сочинениях других авторов.
      – А я читал, но ответить на этот вопрос все равно не могу, и никто не может, – алхимик задумчиво вздохнул. – Голая Голова высказал предположение, что средняя часть Алиона, где обитаем все мы, слишком хрупка, чтобы выдержать концентрированное выражение божественной мощи. Воплощаясь тут, боги могут неосторожным движением разрушить мир, который много тысячелетий берегут. Но правда это или нет – знают лишь жители Небесного Чертога и Великой Бездны. А они молчат.
      – Вот оно как… – Саттия провела ладонями по лицу. – Пожалуй, хватит на сегодня умных разговоров.
      – Думаешь, настало время тупых? – улыбнулся Олен и посмотрел на Арон-Тиса. – Кстати, сколько продлится наше плавание?
      – Корабль ведет Мастер Вихрей, поэтому в пути мы проведем не более десяти дней. Если ничего не случится, конечно.
      – А, ну… – начал было Бенеш, но тут стали разносить ужин, и любые беседы пришлось прекратить. На этот раз с судовой кухни доставили по миске бобовой каши с мясом и кувшин с разведенным вином. Покончив со своей порцией, Рендалл огляделся, проверяя, нет ли рядом оцилана. Убедившись, что тот где-то гуляет, выкинул за борт крысу и лег.
      Под мягкое бормотание на соседних лежаках и шлепки карт друг о друга сам не заметил, как погрузился в сон.
 
      Примерно в семидесяти милях к северу от Терсалима, там, где русло Теграта поворачивает на восток, в него впадает небольшая речка. За то, что она каждый год меняет русло, речку прозвали Обманной. На берегах ее нет селений, унылые холмы посещают только охотники за степной дичью, да иногда проходит мимо сбившийся с дороги караван.
      Но именно здесь правитель Серебряной империи, милость, справедливость и сила Синей Луны, блистательные врата закона и праведности, владетель Южного моря, высшая ступень величия и хозяин Теграта решил встретить идущие с запада войска Харугота из Лексгольма.
      Полтора месяца назад, когда могущество Лузиании было сокрушено за несколько дней, начались стычки на границах империи. Летучие отряды орков принялись грабить селения, угонять скот и угрожать крепостям.
      Император смог двинуться им навстречу лишь после того, как прогнал от столицы гиппаров. Но не успел пройти и десятка миль, как примчался гонец на взмыленном коне и сообщил, что отряды таристеров под командованием Харугота идут через Зеленую гряду. И тогда правитель Серебряной империи решил выждать, собрать как можно больше войск для встречи с грозным врагом.
      К сегодняшнему дню у него под рукой было десять полных легионов, не считая вспомогательных войск.
      Харугот из Лексгольма потратил время, прошедшее после победы над Лузианией, для подготовки к новому походу. Его лазутчики разведали дороги до самого Терсалима, фуражиры доставили столько запасов, что их хватило бы для атаки на Бегендер, столицу Тердумеи.
      И лишь тогда консул Золотого государства выступил. Немногим позже пришли в движение орки, покорные слову хозяина Западной степи Шахияра. Союзники встретились на территории империи и вместе двинулись к Теграту. По дороге сожгли приграничную крепость, разграбили несколько городов.
      Но все понимали, что главное сражение впереди.
      – Исход войны решится сегодня, – сказал Харугот из Лексгольма, едва лазутчики донесли, что войско императора в пяти милях, и угол его рта дернулся. – Вы все знаете, что делать.
      Таристеры, возглавлявшие полки, дружно кивнули и ответили:
      – Да, мессен.
      Во все стороны полетели гонцы, обоз остановился, начал разворачиваться лагерь. Через несколько часов, когда закипит битва, сюда начнут приносить раненых, а в лучшем случае – приводить пленных. И тех и других нужно встретить, не дать пострадавшим умереть, а врагам – сбежать.
      Полки конных панцирников, пеших лучников и копейщиков, а также тысячи орков принялись разворачиваться в боевой порядок. Заревели десятки труб, взвились знамена – черные с золотом Безариона, серые с белым коршуном – шаха.
      А Харугот из Лексгольма в сопровождении Шахияра и свиты поднялся на холм, откуда был хорошо виден лагерь императора. День выдался холодный и ясный, даже в южные края заглянула зима, на земле кое-где блестел иней, негреющее солнце купалось в бледных небесах.
      Правитель Терсалима занимал позицию на вершине холма у берега Теграта, и палатки его воинства окружали ров и частокол. Над лагерем поднимались дымки от костров, вились на свежем ветру флаги.
      – Он не станет атаковать, – проговорил Харугот, – но и сидеть в лагере тоже не будет.
      – Верно, – кивнул Шахияр, за эти два месяца так и не узнавший, что в столице Лузиании он стал марионеткой в руках хозяина Золотого государства. – Поэтому выйдет в поле, тут мы и ударим!
      – Истинно так, – кивнул Харугот, и на его смуглом и гладком, точно отлитом из бронзы, лице появилась хищная улыбка.
      Ждать долго не пришлось. В имперском лагере началось шевеление, через проходы в частоколе хлынули воины в одинаковых панцирях и шлемах, заблестели прямоугольные щиты с умбоном и наконечники метательных копий. В чистом поле, будто по волшебству, начали возникать квадраты когорт. Послышался топот копыт, показались лиловые плащи и серебрёные шлемы, что носят конные гвардейцы Терсалима.
      – Ваше время, – бросил Харугот через плечо.
      Его ученики, общим числом десять, все в бурых одинаковых балахонах, отвесили поклон и поехали прочь с холма, каждый к своему полку.
      – Может быть, попробуем обойтись без колдовства? – Шахияр поморщился.
      Маги орков в войнах участвуют лишь тогда, когда опасность угрожает всему народу. Слишком велика их мощь, чересчур разрушительны заклинания огня, и очень сложно контролировать их.
      Во время Войн Пламени, что случились шесть тысячелетий назад, обширные пространства в Великой степи были выжжены. Почва спеклась в похожую на коросту черную массу. И шрамы, нанесенные земле, рассосались недавно, уже на людской памяти.
      – Если получится, обойдемся, – ответил Харугот. – Но видит Великая Бездна, если те, кто служит императору, пустят в ход магию, то я отвечу. Такой вариант тебя устроит, брат?
      – Вполне. – Шахияр улыбнулся, сверкнули острые желтые клыки.
      У подножия холма, на вершине которого стояли полководцы, выстраивалось их войско. Центр занял большой полк ари Форна, по флангам разместились ударные сотни орков на быстрых, выносливых конях – им предстоит начинать бой. За ними – полки правой и левой руки. Чуть позади – резерв, над ним начальствует Навил ари Рогхарн, хорошо показавший себя на границе.
      Чернокрылые почти все в полках, понемногу в каждом, лишь избранная сотня находится за спиной консула, чтобы защитить его в случае неожиданной опасности.
      – Похоже, что все готово, – проговорил Харугот, и знаменосец рядом с ари Форном сделал круговое движение флагом, показывая, что войска ждут приказа. – Отлично, я не ошибся. Начнем.
      Консул повернулся и махнул рукой собственному знаменосцу. Тот воздел повыше огромное черное полотнище с золотой половинкой солнечного диска и помахал им справа налево. Звонкие голоса труб раскатились между холмов, земля вздрогнула, когда тысячи копыт ударили в нее одновременно.
      Неспешно двинулись вперед дружины хирдеров, закованные в броню таристеры на боевых конях, могучих, словно драконы. Но впереди всех помчались орки, полный ярости вой понесся над полем.
      Навстречу атакующей лаве полетел настоящий рой метательных копий, легионеры сдвинулись плотнее, готовясь встретить всадников сомкнутым строем. Но дети степей и не подумали бить в лоб. Они выпустили стрелы и, разделившись на два потока, принялись разворачивать коней.
      Наконечники стрел забарабанили по черным щитам с изображением Синей Луны. Кое-где метательные снаряды отыскали дорожку в глубь строя, но прорехи в монолитных квадратах когорт затянулись в одно мгновение.
      – Отлично, – только и сказал Харугот, когда конная гвардия императора рванула вперед, чтобы ударить в тыл отступающим оркам, смять их и сокрушить. Правитель Терсалима рассудил верно. Если не отогнать лучников, оставшиеся под обстрелом легионы рано или поздно не выдержат. – Они заглотили приманку.
      Пока все шло по плану.
      Большой полк ари Форна неспешно тронулся с места, его командир очень хорошо знал, когда вступать в дело. Полки правой и левой руки задержались совсем ненамного, у холма остался только резерв.
      – Хейййя! Во славу Синей Луны! – донесся боевой клич, и гвардейцы принялись рубить отставших орков.
      Шахияр заскрипел зубами.
      Бегство, пусть даже обманное, претило натуре шаха, привыкшего побеждать честным, грудь на грудь, натиском.
      Несколько сотен зеленокожих нашли смерть под изогнутыми клинками гвардейцев императора. Но тут орочьи сотни рассеялись, улизнули в оставленные для них проходы. Всадники на полном скаку врезались в разбитый на несколько клиньев большой полк. Лязг раздался такой, будто сотни кузнецов заработали молотами и тысячи подмастерьев помогли им.
      Острия клиньев состояли из таристеров в практически непробиваемых доспехах, с длинными тяжелыми копьями.
      Вслед за лязгом донесся многоголосый крик и конское ржание.
      Харугот улыбался. Он знал, что наконечники копий длиной в локоть пробивают кольчуги, нанизывают на себя тела людей и коней, ломают кости, разрывают кишки. А таристерские скакуны идут прямо по телам поверженных, копытами размером с тарелку превращая их в кровавую кашу. Да, некоторые копья ломаются, и их хозяева берутся за мечи. А в дело вступают хирдеры, легче вооруженные, хуже защищенные, но куда более подвижные.
      Главное – чтобы сила таранного удара сохранилась до того момента, как клинья дойдут до легионеров. Тогда и стена щитов не устоит, рухнет, и войско северян пройдет через врага, как шило сквозь кусок сала…
      Видеть, что происходит на поле боя, консул не мог – все скрыло огромное облако серой пыли.
      – Осилят или нет? – пробормотал Шахияр, нетерпеливо поеживаясь в седле. – Осилят или нет?
      – Должны, – уверенно произнес Харугот, жестом подзывая к себе двух гонцов. – Ари Варну и ари Вистелну – атака.
      Гонцы умчались. Если не попадут в переделку, доставят командирам правого и левого крыльев приказ атаковать. А в крайнем случае оба таристера должны сообразить, что происходит и как им действовать…
      – Хррр! – приподнялся в стременах Шахияр, когда пыль немного осела.
      Стал виден большой полк, идущий вперед, лучники в его задних рядах, стрелявшие через головы всадников. Гвардейцы императора, судя по всему, частью погибли, а частью сумели отступить, и теперь легионеры сдвигали строй, готовясь встретить натиск тяжелой конницы.
      И в этот миг над лагерем у реки с невероятной быстротой поднялись деревянные рамы требюше. Донесся грохот, взметнулись рычаги с огромными пращами на конце, и к войскам Безариона полетели камни весом не менее двухсот унций.
      – Великая Бездна… – прорычал Харугот, понимая, что у противника тоже есть план, и не самый примитивный.
      В Терсалиме прекрасно умели строить всякие военные машины и использовать их не только при осадах, но и в поле. И император был бы глупцом, если бы не пустил в ход это преимущество.
      Первый камень ударил в острие одного из клиньев, в стороны полетели люди, кони, в земле осталась громадная вмятина. А валун покатил дальше, сминая воинов, словно листы пергамента. Второй упал на полк левой руки, и шершавые черные бока его окрасились в алый цвет.
      Ряды консульского войска заколебались, кое-кто замедлил ход, начал поглядывать назад.
      – Проклятье… – глаза Шахияра полыхнули гневом. – Что делать?
      – Ничего не остается, как прибегнуть к силе… к моей силе, – проговорил Харугот и поднял руку.
      Чистое небо над ним потемнело, из мрака опустился вытянутый конус воронки. Повис над головой консула и принялся вращаться, все ускоряя ход, в агатовых стенках замелькали искры.
      Требюше успели дать еще один залп, и тут из воронки ударили четыре черные молнии. Распороли небосвод, словно его купол разрезал стремительный удар острых когтей. Каждая врезалась в метательную машину, и деревянные рамы рассыпались в серый пепел.
      – Теперь ничто не остановит нас… – прохрипел Харугот, поворачивая лицо к Шахияру, и тот вздрогнул.
      Глаза правителя Безариона заполнял мрак.
      Приостановившееся было воинство вновь двинулось вперед, не обращая внимания на летевшие копья. А император Терсалима решил, поскольку его противник использовал магию, то глупо обходиться без нее. Вступили в дело чародеи, собранные под знамена Синей Луны.
      По рядам полка левой руки хлестнула молния, воздух над головами латников полка правой неприятно замерцал.
      – Ну а теперь мы точно победим, – сказал Харугот, глаза которого вновь стали обычными, без злой тьмы.
      – Почему? – спросил Шахияр.
      – Мои ученики мало кому уступят, а их все-таки десять. Сомневаюсь, что император сумел найти стольких магов.
      Вторая молния рассеялась, не долетев до воинов. Ее перехватили соткавшиеся из воздуха темные крылья. Небо на правом фланге очистилось, и хирдеры баронов Золотого государства с бравыми воплями ударили по одной из когорт. Обходя легионеров с фланга, заструился поток орочьей конницы.
      Выкормыши Харугота продолжали отбивать выпады императорских магов, но сами не нападали, обходились защитными чарами. Славные стойкостью пехотинцы Терсалима держались еще долго, но более не помышляли о контратаках. Они храбро отбивались, но пятились, отступали, платя за каждый шаг жизнями врагов и соратников.
      Примерно через час Харугот ввел в дело резерв, и вскоре волна орущих хирдеров перехлестнула вал с частоколом. Между палатками императорского лагеря закипела резня. А консул отправил ко всем командирам гонцов со строжайшим приказом – «Пленных щадить!».
      Стало ясно, что битва выиграна.
      – Вот и все, дело сделано, – проговорил Харугот, когда ему доложили, что лагерь захвачен, а император бежал. – Осталось взять Терсалим, и весь юг старой империи окажется в моих руках.
      Шахияр невольно поежился – такое злое торжество прозвучало в этих словах.
      А консул Безариона тряхнул поводьями и медленно поехал вниз по склону холма в сторону императорского лагеря.

      Из сна Олена вырвал непонятный толчок. Сердце пронзила острая боль, прошиб пот, и уроженец Заячьего Скока сел на лежаке, пытаясь осознать, что вызвало волнение и что происходит вокруг?
      Но все было тихо, раскатисто храпел Гундихар, сладко посапывала под одеялом Саттия. Кто-то из гоблинов бормотал во сне, снаружи шатра доносился скрип такелажа, плеск волн и свист ветра. И только кот, спавший у Рендалла в ногах, растерянно вертел мохнатой головой.
      – Что такое… – прошептал Олен, поглаживая Рыжего и ощущая, как напряжены мышцы оцилана.
      Умный зверь, появившийся на свет в Вечном лесу, чувствовал опасность куда лучше любого родана.
      – Мяу… – тихонько проронил он, спрыгивая с кровати. По шерстинкам на боках побежали золотые искорки, желтые глаза без зрачков тревожно блеснули. – Мяуу… мурр… мяу…
      В голосе кота была тревога.
      Олен спешно оделся, повесил на пояс меч. Мгновение подумал, стоит ли будить кого-нибудь из спутников, потом решил, что пока никакой опасности не видно. Тихо ступая, вслед за оциланом прошел к выходу из шатра. Успокаивающе махнул рулевому и остановился у борта.
      «Огонь вод» все еще пересекал Кипящее море. Разноцветные волны катились на юг, вырывавшиеся из них пузыри беззвучно лопались, разбрасывая брызги цвета небесной синевы. Окутанные радужными струями, носились полупрозрачные существа, похожие на дельфинов. С востока, где разгорался рассвет, ползли оранжевые облака.
      – Примерещилось, – пробормотал Олен, посмотрел на Рыжего. – А ты чего вскочил? Спал бы дальше…
      Корабль остановился так резко, будто налетел на скалу. Передняя мачта с треском сломалась. Захлопали паруса, защелкали порванные канаты. Олена швырнуло вперед, он едва успел схватиться за фальшборт. Рулевой с протестующим воплем повис на штурвале. Оцилан перевернулся через себя и вскочил на лапы, протестующее вопя. Донесся низкий, все усиливавшийся рев.
      Через мгновение из шатра долетели полные тревоги голоса, их перекрыл грозный рык Гундихара:
      – Клянусь бабушкой всех гномов, я видел такой чудный сон! Не поздоровится тому, кто помешал мне его досмотреть!
      – Ох, помешал так помешал… – Олен отпустил фальшборт, поморщился от боли в растянутом плече. – Вот только кто?
      Краем глаза увидел, как из люка начали выскакивать матросы, как на носовой башенке появился голый по пояс маг. Но в следующий момент забыл и думать о нем. Полупрозрачные твари сиганули в стороны. Поверхность моря в дюжине локтей от корабля лопнула, и из нее, точно еще один пузырь, поднялся темный шар размером с крепостную башню, сшитый из зеленых лоснящихся шкур.
      Виднелись швы, грубые стежки. На боках шара висели черные блестящие стручки с большую лодку, именно от них шел рев.
      – Корни и листья, что это такое? – спросила выскочившая на палубу Саттия, натягивая на лук тетиву.
      – Если бы я знал… – сказал Олен, и тут стручки раскрылись, и из них полезли гиппары.
      Выглядели они точно так же, как и те, что штурмовали Терсалим, – чешуя цвета ряски, рачье туловище и почти человеческий торс. Длинные ручищи со щупальцами там, где у роданов – пальцы. Уродливая голова, сиреневые плети вместо волос, холодные черные глаза.
      Твари переговаривались между собой тонкими свистящими голосами и резво плыли прямо к «Огню вод».
      – Эхфрос! Сэ опла! – завопил кто-то из матросов, и крик этот не потребовал перевода.
      Саттия выпустила первую стрелу. Она вонзилась в глаз самому шустрому гиппару. Тот погрузился с головой и, выпуская облака бурой крови, пошел ко дну. Но на его месте оказались двое других.
      Маг на носовой башенке что-то крикнул, взмахнул руками. Бешено гудевший вихрь вырос между шаром и кораблем, вода у его основания забурлила. Нескольких чудовищ, изуродованных и сплющенных, отбросило в стороны, но остальные нырнули и ушли от опасности.
      Олен услышал, как застучали по борту острые когти.
      – Всех убью! – из шатра выскочил Гундихар с «годморгоном» в руках, за ним показался один из орков-пассажиров с кривым клинком. – А, рачье вымя, опять вы тут? Эх, пива к вам не подают, ха-ха!
      И он могучим ударом размозжил поднявшуюся над бортом голову гиппара. Она исчезла, раздался плеск, но громадные раки лезли со всех сторон, и топоры с острыми лезвиями в клешнях полосовали воздух. Вихрь осел, рассыпался миллионом брызг, взамен его шибанула молния. Одно из чудовищ превратилось в пылающий факел и с визгом прыгнуло в воду.
      Олен отбил направленный в голову удар, сделал выпад. Ледяной меч пронзил тварь насквозь, та с унылым всхлипом осела. По доскам палубы побежала густая, очень темная кровь.
      – Не лезьте под руку! – крикнула Саттия, выпуская стрелу за стрелой.
      Не все ее снаряды находили цель, иные отскакивали от прочной чешуи, другие застревали в костяных нагрудниках. Но гиппары несли потери, вынуждены были отвлекаться от нападения на бестолково метавшихся матросов. Все больше их лезло на корму, туда, где из шатра выбегали новые и новые пассажиры.
      Почти все гоблины-купцы оказались вооружены, даже Арон-Тис вытащил кинжал и полез в схватку. Олен отразил удар, направленный старику в голову, потом второй. Разозлился и просто отодвинул алхимика себе за спину, а вздумавшего напасть в этот момент гиппара прикончил Рыжий. С утробным воем он вцепился морскому гаду в «лицо» и принялся драть когтями так, что на палубу с шелестом посыпалась чешуя.
      – Сейчас я, да… их, врежу… вот… – пропыхтел бледный Бенеш, высунувшись из шатра, и стремительным росчерком нарисовал несколько знаков Истинного Алфавита.
      Воздух загустел, в нем замерцали холодные искры. Могучий гиппар с белыми «волосами», что занес топор над поверженным орком, захрипел, выронил оружие и принялся торопливо срывать с себя нагрудник. Сделать это не успел, свалился, а вот другой довел дело до конца, и стали видны дыхательные щели, из которых вытекала изумрудная пена.
      Заклинание свалило с дюжину врагов. Остальные, обменявшись тревожным свистом, отступили. У Олена и тех, кто сражался на корме, появилась возможность немного оглядеться.
      Схватка кипела по всему кораблю. На средней палубе матросы, вооруженные короткими и широкими тесаками, отчаянно отбивались от наседавших гиппаров. В гуще боя виднелся мрачный капитан в причудливом высоком шлеме, какой носили несколько десятилетий назад. Маг в носовой башенке готовил какое-то колдовство, его окружала сфера светившегося воздуха, и ни один из уроженцев морского дна не смел к ней подступиться.
      – Теснее ряды! – рыкнул Гундихар, пользуясь паузой, чтобы навести порядок среди пассажиров. – Не забывайте о том, чтобы прикрыть бок соседу! В следующий миг он может прикрыть вас!
      Быстро сориентировавшийся алхимик перевел фразу на язык гоблинов.
      Обитатели шатра едва успели образовать некое подобие строя, как гиппары вновь пошли в атаку. Их повторный натиск оказался еще сильнее и страшнее первого. Полетели короткие копья, гоблин, стоявший рядом с Оленом, упал на палубу, царапая торчавшее из груди древко. Сам Рендалл разрубил копье в полете, отбросил еще одно, предназначенное Арон-Тису.
      Саттия, у которой закончились стрелы, с проклятием отшвырнула бесполезный лук и взялась за меч.
      – Фьяллен о стал! – проорал Гундихар боевой клич гномов Льдистых гор.
      Олен рубил и колол, отбивал удары огромных топоров. Норовил вонзить меч выше дыхательных щелей, в не защищенную нагрудником шею. Бил по ходовым конечностям и не забывал, что нужно прикрывать алхимика. Саттия сражалась спокойно и обдуманно, ее меч сверкал, точно молния.
      Вокруг ревевшего и махавшего цепом гнома образовалось пустое пространство. Рыжий один за другим загрыз трех гиппаров, а Бенеш заставил еще одного броситься на сородичей. Олен даже подумал, что матросы и пассажиры начинают одолевать, но в этот момент шатер за спиной треснул и рухнул…
      По оседавшей сине-зеленой ткани побежали новые враги.
      – О нет… – проговорила Саттия устало.
      – Фанатос! – крикнул гоблин-маг и взмахнул руками. С кончиков пальцев его сорвалось облако слепящего света, поплыло к торчавшему из морских волн шару. Когда коснулось его макушки, раздалось громкое шипение. Через миг к нему присоединился тревожный свист гиппаров.
      Мощь исчезла из их ударов, жуткие лица исказились, в черных глазах появилась тревога.
      – Бей! – завопил Олен, уловив перемену в настроении противника.
      Сам прыгнул вперед, могучим ударом снес одному из врагов голову, другого ранил в плечо. Рядом оказалась Саттия, она сделала выпад, распоровший бок крупному раку, гном и гоблины принялись теснить противника.
      Окутанный злым сиянием шар начал вылезать из моря. Зажурчала стекавшая со «стручков» вода, стала видна подвешенная на черных веревках гигантская корзина, и в ней – переливавшиеся зеленым и синим огнем кристаллы. Дно корзины оторвалось от волн, на миг сражение прекратилось – взгляды устремились на висевшего в воздухе исполина.
      А потом кристаллы окутало сиреневое пламя, шар с грохотом и треском лопнул.
      Порыв горячего ветра ударил Олена в бок, заставил его пошатнуться. Сквозь рокот потревоженного моря он уловил крики, злое шипение оцилана. Ничего не видя перед собой, ударил почти наугад. Кого-то зацепил, а в следующий момент разглядел раскоряченный силуэт врага.
      – Они уходят! – донесся полный радости вопль Бенеша.
      Олен сделал еще выпад, сразил гиппара, и только потом до него дошел смысл сказанного. Завертел головой и обнаружил, что морские твари отступают, торопливо пятятся к бортам и прыгают в воду.
      – Отбились… – Саттия опустила меч и поправила выбившуюся из прически светлую прядь.
      – Верно. – Арон-Тис нервно заморгал. – Никогда не думал, что такое возможно. Чтобы вот так, посреди моря. Раньше они только грабили прибрежные селения, ходили по дну. Ну а теперь…
      – Как видишь, возможно, – проронил Олен мрачно. – Еще как возможно. Раки, оказывается, тоже умеют учиться. И строить всякие хитрые штуки вроде этого шара. Да еще и осадные машины, это я знаю точно.
      Корабль выглядел так, словно по нему прошелся кровожадный ураган. Повсюду тела гиппаров и роданов, палуба местами была багровой от крови, в изрубленном фальшборте торчали стрелы. Шатер лежал бесформенной грудой, подобно лианам, свисали оборванные веревки. От передней мачты остался пенек высотой в несколько саженей, ее саму, судя по всему, унесло за борт.
      Море вокруг «Огня вод» пятнали обломки шара гиппаров, обрывки шкуры, куски «стручков».
      – Славная битва, – подошел Гундихар, чья борода была окровавлена, как и цеп в руках. – Клянусь кулаками Лаина Могучего, что числится среди моих родичей, давно я так не веселился. Нет, а вы видели, как я ему врезал? Башка так и хрустнула. О, про хруст знаю один анекдот. Приходит гном домой, а там…
      Бенеш застонал, на лице Саттии отразился ужас. Олен криво улыбнулся, думая, не оглушить ли рассказчика ударом по затылку? Спас их капитан, поднявшийся по лесенке на кормовое возвышение.
      – Спасибо. Вы биться – храбро, – сказал он, снимая с головы древний шлем.
      – Да не за что, ха-ха! – отозвался гном, принявший благодарность на свой счет. – Гундихар фа-Горин всегда готов надрать задницу всяким злым врагам, даже если враги – закуска к пиву. Интересно, а задница у них есть?
      И он, нагнувшись, принялся переворачивать одного из погибших гиппаров.
      – Мессен, – капитан неожиданно обратился к Бенешу. – Вы уметь колдовать?
      – Э… да. Немного, – ученик мага покраснел.
      – Нужна помощь. Наш чародей лежит без движения.
      – Ну, я не знаю… – забормотал Бенеш, беспомощно оглядываясь. – Я не умею. Никогда не пробовал…
      – Мы пойдем и посмотрим на вашего колдуна, – твердо проговорила Саттия. – Пошли. Арон-Тис, захвати свои снадобья. Пусть Гундихар в одиночестве гиппаров за задницы щупает.
      – Она всегда так рьяно командует? – тихонько спросил алхимик у Олена.
      – Иногда и похлеще, клянусь Селитой, – ответил тот, и старый гоблин понимающе улыбнулся.
      – Идите, я догоню. Сумка в шатре, надо искать, – сказал он.
      – Я показать дорога, – капитан водрузил замечательный шлем на голову и двинулся вниз по лестнице.
      Они миновали среднюю палубу, где суетились матросы. По точно такой же лесенке поднялись на носовое возвышение, оказались в крохотной башенке, где места хватало только для помоста, на котором обычно стоял Мастер Вихрей.
      Сейчас он лежал на полу, красное лицо было перекошено, а глаза цвета свежей крови – выпучены.
      – Кажется мне, что парень мертв, – пробормотал Олен, – но посмотреть его можно. Давай, Бенеш, действуй. Удалось же тебе вылечить эльфа? А этот чем хуже?
      – Там была просто рана, хотя и тяжелая, да. – Ученик мага опустился на колени. – А тут я… не знаю… похоже, что он…
      Осторожно пощупал тощую шею без кадыка, приложился ухом к узкой груди. А потом закрыл глаза и застыл, словно вовсе прекратил дышать. Тут в башенку протиснулся запыхавшийся Арон-Тис с большой кожаной сумкой в руках. Увидев, что происходит, он нахмурился и покачал головой.
      – Он истощился, – проговорил ученик мага чужим, гулким голосом. – Внутри каждого чародея, человека или гедана, пылает маленький огонек, крохотная искорка, что отвечает за колдовские способности. Так вот у Мастера Вихрей она погасла, да. И я не знаю, как ее разжечь…
      И Бенеш открыл темные, полные растерянности глаза.
      – Тут ни одно из моих снадобий не поможет, – алхимик тряхнул сумкой, в ней что-то тихо звякнуло.
      – Я понял, – сказал капитан, лицо его сделалось еще более мрачным, чем обычно. – Что делать. Пусть Адерг примет его с почетом. Похороны – в Тафосе, на берегу, по обычаю.
      – Но есть раненые, которым я смогу помочь – остановить кровь, заживить порезы, – тут Арон-Тис перешел на родной язык.
      – Слушай, Бенеш, – негромко спросил Олен. – А что за заклинание ты применил в бою? Когда воздух стал… ну, каким-то другим…
      – А, это? – Ученик мага смущенно заулыбался. – Его придумали в Архипелаге, а мне когда-то показал учитель. Оно составлено специально против гиппаров, отравляет смешанный с водой воздух в их дыхательных щелях. Но я никогда не думал, что у меня получится так легко, да. Я не знал.
      – В Кипящем море любое колдовство дается легче, – сказал Арон-Тис, закончивший разговор с капитаном. – И это к лучшему. Нам понадобится все твое умение, парень. Нас ждет очень много работы. Как и всех остальных, кто остался на ногах. Нужно приводить корабль в порядок.
      – Боцман скажет, что надо, – подтвердил капитан.
      – Идем, – и алхимик, взяв Бенеша за локоть, потащил его за собой. Олену и Саттии ничего не оставалось, как последовать за ними.
      Последующие часы были плотно заполнены тяжелой и нудной работой. Для начала выкинули за борт гиппаров, оставив их нагрудники и оружие. Ушлые купцы-гоблины сообразили, что подобную диковину можно будет продать в Мероэ и выручить кое-какие деньги.
      Затем натянули шатер заново и навели в нем порядок. Расставили лежаки, вернули на место столики, разобрали сбившиеся в кучу вещи. Только после этого удалось немного отдохнуть и перекусить.
      Арон-Тис и Бенеш занимались ранеными, а их было предостаточно.
      – Как бы не надорвался, – с беспокойством сказал Олен, жуя вяленую рыбину, соленую и жесткую, по вкусу похожую на старую подметку.
      – Ничего, отлежится. – Саттия глянула на среднюю палубу, где Бенеш колдовал над одним из матросов.
      На обнаженном животе у бедняги виднелась глубокая рана, он редко и судорожно дышал, на посеревшем лице блестели капли пота. Ученик мага рисовал колдовские знаки стремительно и уверенно, руки его не дрожали. Рядом находился Арон-Тис со склянкой в руках.
      – Если чего, его наш краснокожий приятель поддержит, – заметил добрый Гундихар, на мгновение перестав жаловаться по поводу отсутствия пива. – Наверняка у него имеется снадобье, что сил прибавляет. Должно быть, не будь я великим победителем гиппаров!
      Саттия только покачала головой.
      Ловкие матросы сновали по мачтам и реям, приводя в порядок такелаж, сверху доносились их голоса. Лучшие ныряльщики раз за разом погружались в воды Кипящего моря, чтобы выяснить, что держит судно на месте. Возвращались изнуренные, с бешено горящими глазами.
      Только после полудня удалось отцепить от киля тяжеленную, явно заговоренную штуковину, похожую на яйцо с крючьями. При этом несколько матросов получили ожоги странного вида. Бенеш был вынужден заниматься еще и ими.
      – Теперь придется идти на обычном ветру, – заметил Олен, когда заполоскались паруса на двух уцелевших мачтах. – Это выйдет, как мне кажется, немного медленнее. Очень жаль.
      – Все лучше, чем на месте стоять, – мрачно буркнула Саттия и отправилась в шатер, на лежак – отсыпаться.
      Ее примеру последовали многие пассажиры.
      Олен остался, собираясь поговорить с Арон-Тисом. Дождался момента, когда «Огонь вод» поймал ветер и, слегка накренившись, двинулся на юго-запад. Вскоре после этого алхимик и ученик мага поднялись на кормовое возвышение. За последние несколько часов Бенеш, казалось, постарел на пару десятилетий – лицо похудело, на лбу появились морщины, в глазах поселилась усталость.
      Гоблин выглядел так же, как и раньше, хотя ему стареть было некуда.
      – А, Олен? – обрадовался ученик мага, увидев друга. – Я справился, да. Всем помог… Ни один родан не умер, да… Кроме того Мастера Вихрей. Представляешь?
      – Конечно. Ты очень умелый целитель. – Рендалл улыбнулся, понимая, что Бенешу больше всего на свете нужно одобрение. – Теперь иди отдыхай. Еще не хватало, чтобы ты упал от усталости.
      – А вы? – Бенеш нахмурился.
      – Нам нужно поговорить кое о чем, – в этот раз улыбнуться у Олена не получилось.
      – Нужно, – кивнул Арон-Тис и легонько подтолкнул молодого мага в спину. – Иди же, иди.
      Они подождали, пока шаги Бенеша стихнут в шатре. Рендалл прокашлялся, очищая горло, и сказал:
      – Похоже, что ты оказался прав.
      – Да, – старый гоблин почесал длинный нос. – Эти два… предмета, находясь рядом друг с другом, притягивают опасность.
      – Но почему они тогда не делали это в степи, когда мы были в пути от Опорных гор до Фераклеона? А, скажи мне? – Олен чувствовал, что теряет самоконтроль, но ничего не мог с собой поделать.
      – Не кричи, – попросил Арон-Тис. – Я не знаю. Может быть, для создания водоворота событий необходимо время. Он окончательно сложился и заработал в тот день, когда вы увидели Белую Крепость. Поэтому Крылья Ветра и заметили опасность.
      – И теперь подобные штуки, – Олен ткнул рукой за борт, – будут происходить со мной постоянно? Ты понимаешь, что это значит?
      Он прилагал огромные усилия, чтобы сохранить спокойствие.
      – Что мы, находящиеся рядом с тобой, будем все время в опасности, – кивнул Арон-Тис. – А ты, насколько я понимаю, улучишь первый же подходящий момент и попробуешь дать деру.
      Рендалл заскрипел зубами, понимая, что его план скрыться от спутников после схода на сушу раскрыт. И ведь алхимик не умолчит о нем, расскажет все Гундихару и остальным, и тогда…
      – Но, поступив подобным образом, ты совершишь глупость, – очень спокойно добавил Арон-Тис.
      – Почему?
      – У тебя нет денег. Ты не знаешь нравов обитателей Мероэ. Ты просто сгинешь там, пропадешь, а Харугот останется жить.
      – Но у меня есть меч и перстень!
      – Даже самые могучие колдовские штучки помогают далеко не всегда. Уж поверь мне, старику, но верные друзья много полезнее, – и гоблин улыбнулся, совсем как человек.
      – У меня еще есть время подумать, – твердо проговорил Олен. – И как я решу, так и будет. Понятно?
      – Конечно-конечно. А теперь посторонись, если не хочешь, чтобы тебя зацепили.
      Рендалл давно услышал доносившееся с ведущей на среднюю палубу лестницы пыхтение, но не обратил на него внимания. Сейчас он обернулся и с изумлением увидел шестерых матросов, поднимавших на кормовое возвышение труп могучего гиппара.
      Плети-волосы мели по ступенькам, растопыренные ходовые конечности задевали за перила. Следом за гоблинами шагал невозмутимый Рыжий, усы на его морде нервно шевелились.
      – Ого… – только и смог выдавить Олен. – Это еще зачем? Я думал, что их всех за борт выкинули.
      – Разрежу тело на части, чтобы посмотреть, как эти твари устроены, – признался Арон-Тис, и в глазах его загорелось алчное пламя. – Ведь этого никто не знает во всем Алионе! Я стану первым!
      – И зачем?
      – Гиппары штурмовали Терсалим, не раз нападали на Закатный архипелаг, атаковали наш корабль, – тут алхимик на мгновение отвлекся от объяснений, что-то залопотал на наречии гоблинов. Матросы потащили уроженца морского дна в обход шатра, туда, где между ним и фальшбортом оставалась небольшая площадка. – Значит, они враги наземным роданам. А чтобы победить врага, нужно его познать. Вот ты познал своего врага, Харугота? Зачем он истребил твоих близких, для чего ему власть в Безарионе и Камень Памяти? С какой целью затеял он войну с Лузианией?
      – Кто же его знает? – ответил Олен растерянно, наклонился, чтобы погладить оцилана, но тот увернулся и шмыгнул в шатер.
      О чем-то подобном Рендалл никогда не задумывался. Сначала был слишком занят тем, чтобы разобраться в происходящем и выжить. Потом хотел завладеть Сердцем Пламени, не угодив при этом под власть ледяного клинка. На отвлеченные размышления времени не оставалось.
      – Но если бы ты это понял, тебе стало бы куда проще действовать, – в голосе Арон-Тиса появились наставительные нотки.
      – Вовсе не уверен… Хотя с Харуготом все ясно. Он служит Предвечной Тьме, и она заставляет его делать все это. Стремится внести хаос и разрушение в Алион. Чтобы, ну…
      – Да? А ты уверен, что у Предвечной Тьмы вообще есть какие-нибудь желания? – алхимик фыркнул. – Или она, по-твоему, похожа на пьяного гнома, что жаждет еще пива? В ее невообразимо огромное тело погружены сотни миров, и что они для Тьмы? Алион – только один из них, и чего в нем такого особенного? Что выиграет Тьма, если здесь воцарится хаос?
      – Не знаю, – честно признался Олен. – Для этого надо иметь возможность сравнить наш мир с другими, а ее у нас нет…
      – У тебя вид, будто у барашка, впервые увидевшего городские ворота, – заметил Арон-Тис. – Ладно, нам всем надо отдохнуть. Ближе к вечеру я займусь этим дохлым гиппаром. Если хочешь, приходи смотреть.
      И старик уверенной походкой направился в шатер. Олен последовал за ним. Спать не смог, под опущенными веками лопались огненные шары, в голове шумело. Пролежал с закрытыми глазами до того момента, когда начали разносить нечто среднее между обедом и ужином.
      После трапезы Арон-Тис распотрошил одну из сумок и вытащил несколько странных блестящих ножей, набор искусно выдутых стеклянных баночек с притертыми крышками, а также пачку пергаментных листов и кусок грифеля.
      – Ну что, кто со мной? – поинтересовался алхимик.
      – Я, – сказал Бенеш, наверняка знавший о планах старика.
      – Потрошить рака? Лучше без меня… – Гундихар скривился. – Клянусь всеми богами разом, вряд ли мне это понравится. Пойду лучше в картишки… – взгляд гнома упал на пустой лежак, оставшийся от одного из погибших гоблинов: – Эх, поваляюсь, пожалуй…
      И он, отвернувшись, накрылся одеялом.
      – И без меня, – добавила Саттия. – Я могу и врага зарезать, и зверя освежевать, но вот просто так потрошить труп, – и она скривилась, изобразив величайшее отвращение.
      – Я составлю вам компанию, – сказал Олен и поглядел на дремавшего кота: – А ты, Рыжий?
      Оцилан отвернулся и сделал вид, что ничего не слышит.
      Пришлось идти втроем. Выбрались из шатра, прошли немного в обход его сине-зеленого бока.
      – Так, приступим. – Арон-Тис сгрузил баночки на палубу. – Ты, Олен, будешь помогать. Держи пока пергамент, а там посмотрим…
      Они с Бенешем, пыхтя и надрываясь, подстелили под труп прямоугольник из плотной ткани, и дело закипело. Когда самый большой из ножей разрезал чешую на животе гиппара, Рендалл скривился, ожидая почувствовать вонь. Но ощутил только аромат водорослей.
      Последующий час он провел, борясь с дурнотой. Глядел, как Арон-Тис кромсает тело, подавал склянки, когда просили. Даже придерживал ходовые конечности, чтобы не мешали. Но при этом старался не вслушиваться в разговоры старого алхимика и молодого мага, не вглядываться в то, что темнело в окровавленных разрезах.
      Гоблин рисовал, стремительно и уверенно нанося линии на листы пергамента, что-то бормотал себе под нос. Бенеш выглядел задумчивым, но не показывал ни боязни, ни обычного для себя смущения.
      Любопытство оказалось сильнее прочих чувств.
      – Так, – проговорил Арон-Тис, покрыв рисунками очередной лист пергамента. – Вроде бы все…
      – Позвольте, а голова? – вскинулся Бенеш, и оба уставились на лишенный плетей-волос череп, какой-то угловатый и несимметричный.
      – Ее нечем вскрыть, – алхимик помрачнел. – Если только попросить меч.
      – Свой не дам, – поспешно сказал Олен.
      – Ладно. Тогда хотя бы выковыряем глаза и попробуем изучить их, – и гоблин потянулся к ножам, теперь не блестящим, а покрытым кровью и слизью. – Так, держи его, а я… а, вот, отлично…
      Олен отвернулся.
      – Мозг выглядит почти по-человечески, – заметил Бенеш и поправился, – э… по-родански, да.
      – Верно. Такое впечатление, что кто-то всунул его в совершенно чуждое нашему миру тело.
      – Это почему чуждое? – Олен решил вступить в разговор.
      – Понимаешь, у этого существа нет ни одного обычного для живого создания органа, – пояснил Арон-Тис. – Ну, части внутренностей. Ни сердца, ни жабр, даже кишок. Лишь нечто, отдаленно похожее на кровеносную систему.
      – На что? – переспросил Рендалл.
      – Не важно, – вздохнул алхимик. – Главное – непонятно, как эта тварь вообще живет, как, так сказать, работает…
      – Может быть, попробуем магию? – предложил Бенеш. – Я знаю набор заклинаний, что позволит… ну, увидеть внутреннюю сущность… э, существа…
      – Сущность существа? – в этот момент Олен почувствовал себя безнадежно тупым и со злостью подумал, что никогда в жизни не будет знать так много, как этот веснушчатый юнец…
      – По-другому не скажешь, да. Любой родан – искра осознания, завернутая в кокон из магической силы, что-то вроде мира в миниатюре, – тут Бенеш понес нечто совсем непонятное. – У магов искорок две. Если хоть одна из них затухает, он гибнет. И этот кокон, его форму можно увидеть, ну… да, приложив заклинание…
      – Пробуй, – просто сказал алхимик.
      – Луис – обострение восприятия, Нуин – связь внешнего и внутреннего, Колл – раскрытие тайного, – забормотал маг, и магические знаки замерцали, засветились колдовским светом прямо в воздухе над телом гиппара. – Захлест силы… подсекаем… – лоб Бенеша покрыли капельки пота. – И вот оно, да…
      Олен сморгнул, когда перед глазами все поплыло. Но это не помогло, серебристый, колеблющийся туман поднялся над трупом громадного рака и оформился во что-то вроде толстого веретена. В его сердцевине замелькали фиолетовые и багровые светящиеся нити, закружились черные хлопья.
      Два человека и гоблин смотрели на происходившее во все глаза.
      – Хм, и что отсюда следует, во имя темных богов? – первым нарушил тишину Арон-Тис.
      – Это… ну, кокон, – не очень уверенно ответил Бенеш. – Только я такого никогда не видел. Никаких искр, а значит, это существо не может осознавать… По крайней мере так, как мы. А что представляют эти штуковины, я не знаю…
      И он грустно вздохнул.
      В серебристом вихре чувствовалась какая-то чужеродность. При взгляде на него возникало отвращение, какое испытываешь при виде попавшей в суп пиявки. Ощущение, что этого не должно тут быть, что это неправильно. Более четко описать свои чувства Олен не мог.
      – Убирай, – сказал он. – Пока никто не заметил.
      – Хорошо. – Бенеш повел рукой, и свечение исчезло, всосалось в тело гиппара. – Нам очень повезло, что он умер недавно. К вечеру оболочка из магической силы рассеется, кокон исчезнет, как всегда бывает у трупов. У роданов так, по крайней мере…
      Послышались шаги, из-за шатра появился капитан. Лицо его при виде груды распотрошенной плоти осталось бесстрастным, только дернулось веко правого глаза.
      – Долго? – спросил он. – А то жалобы, кровь, грязь…
      – Мы закончили, – сообщил Арон-Тис. – Я зарисовал все, что мог. Телесные жидкости собрал, – он указал в сторону ряда склянок, заполненных разноцветным содержимым. – Разберемся с ними потом, на суше.
      – Отлично, – уши капитана чуть дрогнули, показывая, что он взволнован. – Тогда это… убирать. Прямо сейчас.
      – Как скажешь, – кивнул гоблин. – Эх, парни, взяли и потащили…
      Мертвого гиппара завернули в тряпку, на которой он лежал. Олен и Бенеш взяли его, поднатужились и выкинули за борт. Волны, уже самые обычные, не разноцветные, с плеском приняли свое порождение. Осталось только кровавое пятно на палубе да какие-то черные ляпушки.
      – Идите, мои уберут, – сказал капитан, и Олен за алхимиком и магом потащился ко входу в шатер.
      На душе, непонятно почему, было погано, будто совершил нечто мерзкое.
 
      Корабли появились на горизонте в тот момент, когда солнце едва вынырнуло из глади Жаркого океана. Часовой, стоявший на сторожевой башне эльфийского города Ла-Хордана, в первый момент просто не поверил собственным глазам. А присмотревшись, схватился за веревку, приделанную к небольшому колоколу, и принялся трясти изо всех сил.
      Лихорадочный звон поплыл над спящими улицами, шум донесся от казарм.
      Ла-Хордана была одним из городов, построенных, вопреки заветам предков, из камня. Нет, старшие эльфы выращивали и традиционные арроба, умели создавать даже крепости из громадных деревьев. Но мода на постройки из камня расползалась шире и шире. Почти все пограничные крепости и многие порты возводили именно таким образом.
      Вскоре рядом с часовым оказался десятник караула. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно происходит. От сторожевой башни, стоявшей в самом центре городской цитадели, помчались гонцы – в порт, к воротам, к герцогскому наместнику, в ратушу – ко всем, кто должен узнать, что идут нагхи.
      Самые старые и беспощадные враги эльфов в этом мире.
      В Ла-Хордане царила суета, а черные и блестящие суда с закругленными бортами и выдающимся тараном плыли к берегу. Паруса на мачтах каждого украшал герб Солнечного острова – желтый диск, разрезанный на две части вертикально стоящим мечом.
      – Проклятье, – только и сказал герцогский наместник, благородный Силуэн тар-Ватиллон, когда ему доложили о появлении нагхов. – Давно они нас не тревожили, почти тысячу лет. Я надеялся не дожить до того дня, когда произойдет очередное вторжение. И все же дожил.
      В порту началась суматоха, несколько быстроходных кораблей, чьи капитаны были не очень умны, попытались ускользнуть из бухты. Но все они были перехвачены. Ни одно из судов черной армады не увеличило хода, просто с башенок на их носах принялись бить невероятно дальнобойные луки.
      От длинных стрел, обмотанных паклей, пропитанной горючим составом, не было спасения. Они впивались в борта, пробивали паруса, и везде, где падала искра, занималось черно-оранжевое злое пламя. Его не удавалось потушить ничем, оно горело даже под водой, и дикие крики сгоравших заживо моряков неслись над тихим утренним морем.
      Оставшиеся в гавани суда уничтожили сами эльфы, чтобы они не достались врагу.
      С тяжелым скрипом закрылись шесть ворот Ла-Хорданы, и с тяжелым сердцем взошел на сторожевую башню Силуэн тар-Ватиллон. Он отправил гонца к сюзерену, приказал горожанам вооружаться и выгнал на городские стены всех солдат, что у него были.
      Но наместник прекрасно осознавал, что этого может не хватить, что крепость не устоит, если нагхи пойдут на серьезный штурм.
      – Да поможет нам Азевр, – сказал Силуэн тар-Ватиллон, опуская руку на эфес родового меча, чье лезвие отковали в те времена, когда предки только завоевали эти земли. – Да и прочие боги тоже…
      Черные корабли подошли к берегу, паруса на их мачтах начали падать. На палубах забегали фигурки. И когда снабженный тараном нос первого судна коснулся суши, через борт были переброшены мостки с перильцами. По ним побежали воины, голые, если не считать доспехов из коры дерева ур и плоских шлемов, украшенных перьями. В их лапах появились метательные топоры и узкие, высокие щиты.
      – Старший, меарон обещал собрать ополчение за час, – доложил взбежавший на башню гонец.
      – Это хорошо, – ответил наместник. – Надеюсь, что мы сумеем продержаться этот час.
      Почти каждый сельтаро, если он не последний бедняк, имеет оружие и умеет им пользоваться. Даже простолюдины упражняются в стрельбе из лука, и равных эльфам стрелков нет во всем Алионе.
      Вот только хватит ли сегодня стрел и защитников, чтобы остановить нагхов?
      С кораблей сгружали детали боевых машин, секции осадных лестниц. Воины в деревянных доспехах не спешили лезть к самым стенам, они неспешно обходили Ла-Хордану с севера, чтобы перерезать дороги и взять город в кольцо. Тар-Ватиллон думал, что может организовать контратаку, бросить конницу из Портовых ворот, дабы смешать ряды врага, опрокинуть, посеять панику. Но он хорошо понимал, что воинов у него слишком мало и что нагхи даже при размене десять за одного будут иметь преимущество.
      И поэтому он просто наблюдал.
      – Да будет над нами милость Небесного Чертога, – сказал, выбираясь на башню, лысый эльф в сером плаще.
      Лицо у него было морщинистым, а глаза – почти не встречавшегося среди эльфов карего цвета.
      – Да пребудет, маг, – отозвался наместник. – Но боюсь, что сейчас нам придется обойтись без нее. Чем сможешь помочь?
      Кареглазый колдун некоторое время смотрел на выстроившиеся вдоль берега суда, на отряды нагхов, и его морщинистое лицо делалось все более мрачным.
      – Я попробую, – сказал он. – Но сам знаешь, силы мои далеко не беспредельны.
      – Знаю, но сегодня каждый должен отдать все, что у него есть. До последней капли, – кивнул Силуэн тар-Ватиллон, и глаза его, синие и холодные, точно лед, мрачно блеснули.
      – Хорошо.
      Маг поднял руки, глубоко вздохнул. Вокруг его кистей, длинных и изящных, словно у женщины, заклубилось туманное облачко. Судорога пробежала по воздуху от сторожевой башни к морю, и вода рядом с одним из кораблей нагхов вскипела. Волны с рычанием набросились на черные борта, сложились в две огромных, прозрачно-голубых ручищи с белыми пенными когтями.
      Наместник Ла-Хорданы сам не заметил, как сжал кулаки и затаил дыхание.
      Руки моря поднялись и ударили по палубе. Корабль с треском развалился, мачты рухнули. В воду посыпались тела. Их начали поглощать испятнавшие блескучую гладь воронки, похожие на алчные рты.
      – Есть! – радостно воскликнул Силуэн тар-Ватиллон, забыв о достоинстве благородного.
      – Всего один… – прохрипел маг, и руки из воды, повинуясь его жестам, обрушились на соседний корабль.
      Этот погиб столь же бесславно, а вот заняться третьим эльфам не дали. Четверо нагхов из тех, что были на берегу, встали в кольцо, блеснули серебряные браслеты на лапах. Зазвучали слова тайного колдовского языка, которого земля материка не слышала многие столетия.
      Им пользовались, чтобы составлять заклинания, слабейшие колдуны Солнечного острова. Самые могучие и умелые обходились без слов, но мастеров чародейства не было в авангарде огромного войска, что высадилось в этот день на берегах Мероэ.
      Слова зазвучали, и рокот волн затих, а водяные руки начали покрываться льдом.
      – Нет… – на лбу мага-эльфа надулись синие жилы, точно у грузчика, взявшего слишком большую тяжесть. Он пошатнулся. – Ах, Истинный Источник… что… нет…
      Заледеневшие руки обрушились в море кусками льда, а четверо колдунов обратили внимание на город. Облако черного дыма поднялось над землей и поплыло в сторону Ла-Хорданы.
      – Что это? Ты можешь его остановить? – спросил наместник.
      – Это нацелено на меня, – ответил маг, тяжело дыша и вытирая пот. – Они развеяли мое заклинание и теперь решили заняться мной. Я попробую…
      Черное облако прошло выше городских стен и понеслось против ветра прямо к сторожевой башне.
      – Беги! – крикнул маг. – Спасайся!
      – Вот уж нет. – Силуэн тар-Ватиллон спокойно вытащил из ножен прадедовский меч, и прямое длинное лезвие холодно сверкнуло. – Не бывало такого, чтобы кто-то из моего рода показал врагу спину…
      Над башней сгустилась туча, обычная, темно-синяя, из нее хлынул ливень, острый, жалящий. Попав в него, черное облако чуть замедлило ход, начало рассеиваться, но все же проложило себе дорогу.
      Наместника окутала мгла, он махнул мечом и понял, что камни под ногами зашатались.
      – Истай! – завопили над самым ухом, Силуэн тар-Ватиллон получил удар по голове, и перед глазами у него помутилось.
      Очухался, стоя на коленях, с мечом в руках. Потряс головой, отгоняя слабость, и сумел встать на ноги.
      – Старший, – позвал кто-то.
      Наместник оглянулся. Понял, что парапет площадки на вершине сторожевой башни оплавлен, на почерневшем полу лежит бездыханный маг, а из люка в полу выглядывает один из гонцов.
      – Что… – губы послушались не сразу, – случилось?
      – Меня послали проверить, все ли в порядке. Туча накрыла вас, жутко загрохотало…
      – Лекаря, быстро. – Силуэн тар-Ватиллон заставил себя встать на ноги. – Я цел, а вот маг пострадал.
      Гонец убрался, и наместник смог оглядеться.
      Два корабля исчезли с водной глади, но прочие остались на местах. Воинов-нагхов на берегу прибавилось, в их руках появились осадные лестницы. На исполинские колеса установили таран, похожий на чудовищный фаллос, собрали несколько очень больших баллист.
      Появился лекарь с учениками, бездыханного мага унесли, а наместник стал получать доклады от сотников, что командовали защитой ворот. Судя по ним, враг окружил город.
      Оставалось надеяться только на стены и на то, что сюзерен Ла-Хорданы, герцог тар-Пеллан, пришлет помощь.
      – Началось, – сказал Силуэн тар-Ватиллон, когда от берега донесся равномерный бой барабанов и ряды нагхов двинулись вперед.
      Могучие, покрытые желто-зеленой чешуей ящеры, впряженные в таран, дружно заревели, когда кнуты заклинаний хлестнули по их спинам. Хитрые маги погнали под стрелы и кипящую смолу укрытых прочной броней тварей, а сами остались в безопасности.
      Громыхнула баллиста, выпущенный из нее горшок с зажигательным составом разбился, не долетев до стен дюжины шагов. Выстрел из второй оказался более точен – посудина размером со шкаф врезалась в угловую башню. По серым стенам потекли струйки зеленоватого огня.
      Потекли и исчезли, оставив черные следы.
      Но наместник знал, что после нескольких попаданий огонь не потухнет, он начнет разрушать прочнейший камень, пока не превратит его в прах. И остановить это возможно лишь с помощью магии, а единственный на весь город колдун выбыл из строя в самом начале схватки…
      И трудно его в этом винить – мало кто устоит против извращенного чародейства нагхов.
      Защитники тоже не дремали – по штурмующим ударил настоящий шквал из стрел. Доспехи из коры дерева ур помогли немногим, и десятки тел повалились наземь, дергая перепончатыми лапами. Волокущие таран ящеры вмиг стали напоминать громадных ежей, спины их превратились в нечто похожее на подушечки для булавок.
      Но они не остановились, не дрогнули и шеренги воинов-нагхов.
      – Проклятье! – проронил Силуэн тар-Ватиллон, тиская рукоять родового меча. – Чем же их остановить? Чем?
      Лучники били не переставая. На стенах, судя по скоплению народа, собрались все жители Ла-Хорданы, могущие держать оружие. И неудивительно – любой сельтаро знал, что его племя нагхи не щадят.
      Что они вообще никого не щадят.
      Один из ящеров споткнулся, повалился набок. Другой не выдержал боли, заревел, взбрыкнул и оборвал постромки. С воем кинулся в сторону, топча своих же, как зубр – траву. Таран остановился, со стен донеслись радостные крики, но звучали они очень недолго.
      Новые заклятья заставили уцелевших чудовищ вложить в рывок все силы, и махина тарана снова двинулась вперед, прямо к воротам.
      – Старший, у Южных ворот они взобрались на стену, – выпалил гонец, высунувшись из люка.
      Силуэн тар-Ватиллон выругал себя за то, что увлекся наблюдением за северным участком стены.
      – Пусть тар-Оксидар берет резерв и двигает туда, – сказал он, поспешно разворачиваясь.
      На стенах у Южных ворот и вправду шла схватка – сверкали клинки, меж высоких эльфов мелькали крохотные рядом с ними нагхи. Тела одно за другим падали за парапет и внутрь города, доносились крики и лязг. В нескольких местах, где снаряды с огненным составом залетели внутрь, Ла-Хордана горела. Там ветер нес клубы дыма, так похожие на смертоносное облако.
      Наместник понаблюдал за тем, как его резерв врывается на стену и ввязывается в бой. Увидел, как начали одна за другой падать лестницы, как последних воинов в шлемах с перьями спихнули вниз. Кивнул и повернулся на север, туда, где нагхи нанесли главный удар.
      Тарана видно не было, но, судя по могучим ударам, он добрался-таки до ворот. Мощные створки из бревен коричного дерева, что прочнее камня, вздрагивали, но еще держались. Лучники на башнях стреляли почти отвесно вниз, а баллисты продолжали делать свое черное дело.
      Новый горшок со смесью, изготовлять которую не умел никто, помимо обитателей Солнечного острова, ударил в стену. Та вздрогнула и загорелась. Языки зеленого огня охватили ее всю, несколько воинов вспыхнули мгновенно, точно сухие хворостинки. И слух Силуэна тар-Ватиллона уловил страшный треск – стена не выдержала колдовского пламени. Начали обваливаться зубцы, вниз быстро побежали трещины, все более и более широкие…
      – Все ясно, – сказал наместник, чувствуя, как обрывается что-то внутри. – Отбиться мы не сможем. Нужно хотя бы умереть достойно.
      Он опустил забрало шлема и неспешно пошел к люку. По узкой лестнице сошел вниз, к подножию башни, где ждала последняя оставшаяся в резерве сотня – его личная дружина.
      Десять десятков лучших воинов Ла-Хорданы.
      – Я не буду вас обманывать, – проговорил Силуэн тар-Ватиллон, – победить сегодня не удастся. Все мы довольно быстро погибнем. Так давайте сделаем так, чтобы смерть наша не стала напрасной.
      И он повел сотню на север, к громадному пролому в стене. Туда, где в город, воя и потрясая оружием, ворвались нагхи. Встречный удар дружины наместника оказался столь яростен, что отбросил врагов и надолго остановил их наступление. Силуэн тар-Ватиллон сразил пятерых, и меч в его руке обагрился кровью по самую рукоятку.
      Показалось, что еще немного, и незваные гости дрогнут, побегут к кораблям.
      Но нет, нагхи выдержали, к ним подошли подкрепления. Бой закипел с новой силой. Метательный топор вонзился наместнику в плечо, левая рука онемела, выпал из нее щит. Второй топор оглушил, ударив по шлему. Но и после этого тар-Ватиллон убил еще троих и погиб, только когда «язык смерти» пробил доспехи и вонзился эльфу прямо в сердце.
      Силуэн тар-Ватиллон уже не видел, как враги ворвались в Ла-Хордану, как полезли на стены изнутри, растеклись по городу, убивая всех, кто попадался на пути. Не видел, как пали у сторожевой башни последние защитники. Как сорвано было герцогское знамя и вместо него поднялось другое – с шафранным диском солнца и перечеркнувшим его мечом…
      Гербом Вечного Императора.

      К вечеру ветер усилился, в шуме бьющих в борт волн появились злые, тревожные нотки.
      – Как бы не было шторма, – заметил Олен, поднимая голову от страницы трактата «О природе богов». Прозанимались они несколько часов, и сегодня он одолел целых три абзаца.
      Пару раз ошибся, правда, спутал буквы, но это не считается.
      – Может быть, – кивнул Арон-Тис, отрываясь от изучения толстенной книги в черном переплете. – Сезон бурь закончился, но порой они бывают и в эту пору. И сильные.
      – Не хотелось бы, – вздохнула Саттия, и на личике ее отразилось беспокойство. – Не знаю, как я переживу качку…
      – А уж как я переживу! – громогласно опечалился Гундихар. – Как бы речная болезнь не вернулась…
      Олен ничего не сказал – его возможный ураган совсем не беспокоил. Куда больше страшила надвигавшаяся ночь. Что, если алхимик ошибся и ледяной меч остался в полной силе? И тогда что, опять добро пожаловать на знойную равнину, заросшую мерзостным подобием деревьев? В объятия безумной жары, во власть навязчивого желания вытащить клинок и пустить его в ход?
      Ночные кошмары – расплата за возможность убивать роданов чудесным оружием.
      Делиться своими тревогами Рендалл не собирался. Помочь друзья все равно не в силах, к чему обременять их дополнительными заботами?
      – У меня найдется на этот случай снадобье, – с улыбкой заметил Арон-Тис. – Оно тебя мигом в норму приведет…
      – Из снадобий Гундихару фа-Горину больше всего нужно пиво, – проворчал гном. – А его тут ни за что не достанешь.
      – Чего нет, того нет, – и уши старого гоблина обиженно выгнулись.
      Появились разносившие ужин матросы. По их спокойному виду Олен заключил, что шторма не предвидится. Очистив миску от вареных бобов, едва сдобренных маслом, лег и завернулся в одеяло.
      Некоторое время лежал, вслушиваясь, как Гундихар с помощью Арон-Тиса учится играть в «Волшебные корабли». Страх погрузиться в сон и попасть в хорошо знакомый, с каждым разом все более отвратительный кошмар никак не отпускал. Но усталость понемногу брала свое…
      А потом Олен проснулся и понял, что уже утро, что ночь прошла спокойно и что в этот раз обошлось без видений. А значит, сила Сердца Пламени и в самом деле сделалась противовесом мощи ледяного клинка.
      – Мяу, – сказали у самого уха, и шершавый нос Рыжего ткнулся в висок.
      – Что, еду пришел клянчить? – Олен ухватил оцилана за мохнатый бок и принялся чесать, с наслаждением погружая пальцы в мягкий мех.
      Кот громко замурлыкал.
      – Утренние песни? – спросил с соседней койки Бенеш хриплым со сна голосом. – Кстати, это не ты сегодня храпел?
      – А мне показалось, что ты, клянусь Семью Большими Молотами, – сказал Гундихар. – Эй, хватит дрыхнуть, утро давно!
      Оказалось, что гном успел встать, ополоснуться забортной водой и даже расчесать бороду.
      – Точно, – поддержала его Саттия, известная любительница ранних подъемов. – Олен, тебя ждет очередной урок.
      Он в притворном ужасе застонал, откинул одеяло и принялся одеваться. На палубе Рендалла встретил все тот же ровный южный ветер и розовый свет едва поднявшегося над горизонтом солнца. По-быстрому сделал дела и вернулся в шатер, где поел и уткнулся в книжку.
      – Ты не торопись, – наставляла Саттия. – И как вообще можно путать «тет» и «тет-ар»? Они ведь почти не похожи?
      – Не знаю, – уныло отвечал Олен. – У этого загиб, и у этого загиб…
      – Я тоже, ну… путал знаки, когда Истинный Алфавит учил, – с сочувствием произнес Бенеш. – Так вот наставник один раз меня не поправил и заклятие, ну, сработало неправильно…
      – И что? – спросил навостривший уши Гундихар.
      – Ну и я, вместо того чтобы подогреть воду, поджег собственную одежду, – молодой маг улыбнулся. – Потушили быстро, но ожоги… они заставили меня быть внимательным, да.
      Гном захохотал, Арон-Тис ухмыльнулся, а Саттия задумчиво проговорила:
      – Отличная мысль. За ошибки буду лупить тебя раскаленными железными прутьями. Вот тогда ты точно все выучишь.
      – Где ты возьмешь эти пру… – договорить Олен не успел, с мачты прозвучал тревожный крик дозорного.
      Алхимик, услышав его, побледнел, насколько это возможно для гоблина. Лицо его стало серым.
      – Что такое? – встревожилась Саттия.
      – Черный корабль на горизонте, – уши старого гоблина скрутились в трубочки, выдавая, насколько их хозяин испуган. – И он идет к нам.
      – И что? – Гундихар накрутил на палец прядь из бороды.
      – Нагхи.
      Одного слова хватило, чтобы настроение путешественников изменилось. Олен вспомнил схватку у ручья в вывернутом наизнанку мире, зеленые глаза навыкате, руки с перепонками между пальцами, слизистую кожу нагхов. Тогда Рендалл едва не погиб, а Бенеша удалось спасти лишь чудом.
      – Значит, придется сражаться, – только гном остался каменно спокоен. – Гундихар фа-Горин не испугается никакого врага, будь это даже разумные лягушки с Солнечного острова. Эх, жаль, сгинул мой мешок, в нем хранилась кольчужка. Пригодилась бы сейчас.
      Бездонный дорожный мешок, где можно было найти все, от редких приправ до сапожного молоточка, пропал во время боя в поселке орочьих магов. Тогда реальность вывернулась после могучего удара гостя с Нижней Стороны, сошедшегося в битве с драконами, посланными хозяевами Небесного Чертога. Пропало и погибло в тот день многое, не только пожитки гнома…
      – Сражаться так сражаться, – буднично проговорила Саттия. – Жаль, что стрел не осталось. Хотя на корабле должен быть запас. Пойдем, Арон-Тис, поговорим с капитаном.
      Они с алхимиком поспешили к выходу из шатра, Олен пошел следом.
      Кораблем владела нервная, крикливая суета. По средней палубе носились матросы, из трюма спешно выносили тяжелые арбалеты и связки стрел к ним – коротких и толстых. Одни пассажиры вооружались, другие молились, в голосах их слышались одновременно гнев и тоска.
      А далеко на юге, разделяя линию горизонта надвое, виднелась черная точка размером с крупную муху.
      – Шустро идут, лопни их жирные туши. – Гундихар выбрался на палубу, держа боевой цеп в руке. – Будь у нас три мачты да маг ветряной в придачу, тогда оторвались бы, наверное. А с двумя – вряд ли…
      Корабль рос, становились видны детали – мачты, желтые паруса, окованный медью таран.
      – Со стрелами у них слабовато, – заявила Саттия, поднимаясь по лесенке. – Одну связку длинных нашла, да и те поганые, без баланса, с дрянными перьями. А вот кольчуг зато полно. Я одну себе подобрала, – и девушка продемонстрировала рубаху из колец, чуть зауженную книзу, с коротким рукавом. – От случайного удара защитит, а большего и не надо.
      – Пойдем отыщем себе что-нибудь, – сказал гном. – А то мне не по себе с голым пузом в бой идти. А тут бой будет настоящий, суровый, не чета прежним схваткам. Это я нутром чую, клянусь подолом старшей прабабки.
      – Пойдем, – не стал спорить Олен.
      Они спустились по лесенке на среднюю палубу и нырнули в люк. Окунулись в гам и топот, в запахи прокисшей грязи, застоявшегося пота и превратившейся почти в камень смолы. Гундихар как-то быстро сориентировался и привел Рендалла в закуток трюма, где мрачный боцман, шею которого украшала дудка на цепочке, выдавал матросам кольчуги.
      – Кто? – рыкнул он, обнаружив чужаков. – Что?
      – Нам тоже надо. Будем сражаться, – и гном напоказ взмахнул «годморгоном», чуть не зашибив одного из гоблинов.
      – Так, – боцман, похоже, не был склонен к длинным беседам. – Выбирайте.
      – Ага! – глаза гнома сверкнули, и он ринулся на кольчуги, точно кот на рыбьи потроха.
      Роясь в защитном снаряжении, Гундихар успевал еще бормотать себе под нос и весело насвистывать:
      – Ну и дрянная ковка, простит их Аркуд… это вообще никуда не годится… как гнилая кожа, – в могучих пальцах очередная кольчуга и правда треснула, – а вот это ничего, из нашей стали… Держи, тебе подойдет.
      Олен поймал брошенную кольчугу, придирчиво осмотрел. Понятно, что не самая лучшая работа, да и подкольчужник настолько сильно протерся, что его, считай, и нет. Но сейчас не тот момент, чтобы быть разборчивым, так что и такая сойдет, как-то прикроет, и ладно.
      Натянул кольчугу, присел, помахал руками, проверяя, не сковывает ли движения.
      – Ну как? – спросил Гундихар, тоже успевший облачиться.
      – Клянусь Селитой, бывало и получше. Но пойдем, а то без нас начнут.
      Поднялись обратно на палубу, Олен с наслаждением вдохнул свежего морского воздуха. И тут внезапно явившаяся мысль поразила его с силой и мощью ударившей в скалу молнии – ведь если бы не воронка, образованная перстнем и мечом, то корабль нагхов проплыл бы мимо…
      И шар гиппаров всплыл бы десятком миль южнее или севернее, не заметив «Огня вод»…
      И маг остался бы в живых, и те гоблины, что погибли вчера…
      Не будь на борту человека по имени Олен Рендалл, последнего отпрыска Безария Основателя…
      Сердце пронзила такая боль, что он заскрипел зубами. Из-за него погибли все до единого жители Заячьего Скока, пали под мечами Чернокрылых. Посланец с Нижней Стороны погубил обитателей орочьего поселка, одних убил, других превратил в нечто ужасное. И что, теперь настало время расставаться с жизнью экипажу и пассажирам гоблинского корабля?
      И все из-за него, Олена?
      Может быть, проще броситься в море вместе с мечом и Сердцем Пламени? Чтобы покончить со всем и сразу, устранить жуткую опасность для ни в чем не повинных роданов…
      – Олен, ты чего? Эй! – в сознание с трудом пробился встревоженный голос Гундихара. – Побелел весь и трясешься. Ты в порядке?
      – Да, конечно. – Прыгни он за борт, судно нагхов никуда не исчезнет. Поэтому нужно сражаться, отправить в царство Адерга как можно больше сородичей колдуна, едва не погубившего Бенеша.
      А там – будет что будет.
      Черный корабль приблизился, стал виден закругленный борт, куда более высокий, чем у «Огня вод». Во всей красе открылся герб Солнечного острова, немного похожий на эмблему Золотой империи.
      Олен и Гундихар поднялись на кормовое возвышение, где стояли Бенеш и Саттия, оба мрачные и сосредоточенные. Рядом с ними сидел Рыжий, похожий на столбик из золота.
      – А алхимик где? – спросил Гундихар.
      – В вещах роется, – ответила девушка. – Пакует так, чтобы во время драки ничего не пострадало. Странно этот тип себя ведет, – она кивнула в сторону чужого судна. – Он может утопить нас в один момент, а вместо этого идет так, чтобы встать борт к борту…
      Корабль нагхов приближался. Мощный форштевень вспарывал поверхность моря, капли блестели на выпуклости тарана, пузырились паруса, но ни единой живой души не было видно ни на реях, ни на палубе. Казалось, что призрак исчезнувшего на морском дне судна поднялся из пучины, явился из жутких баек, что рассказывают по тавернам пьяные мореходы…
      Расстояние между двумя кораблями стремительно уменьшалось.
      Что-то крикнул капитан, вновь нацепивший древний шлем. Матросы с мечами и арбалетами выстроились вдоль борта. Бенеш поднял руки, на лице его появилась очень давняя подруга – нерешительность.
      – Можно кинуть заклинание в борт… попробовать проломить, ну… – заговорил он.
      – Так бей! О чем думать? – рыкнул гном.
      Молодой маг шумно сглотнул, но сделать не успел ничего. Черный корабль ожил, отхаркнулся десятками коротких толстых стрел. Одна из них ударила Бенеша в лоб, и тот свалился, как подкошенный.
      – Нет! – крикнул Олен. – Он мертв?
      – Жив, – ответила Саттия, поднимая стрелу, вместо острого металлического наконечника украшенную тяжелым деревянным кругляшом. – Только оглушен. Похоже, что у нагхов имеется желание взять пленных…
      Гном рыкнул, вскинул «годморгон». С жужжанием завертелась верхняя секция боевого цепа, и на палубу упали обломки еще двух стрел.
      – Уже напали? – из шатра выскочил Арон-Тис с кинжалом в руке.
      – Лучше не лезь в драку, – велел Олен, – и приведи Бенеша в чувство.
      – Хорошо, я попробую, – старый гоблин, пыхтя от натуги, утащил мага под прикрытие туго натянутой ткани, пробитой в нескольких местах, но еще дававшей какое-то прикрытие.