24.

— Это уже становится просто утомительным, сеньорита. Карлайл. Не можете ли вы окончательно решить, кто из вас остается со мной, а кто уезжает восвояси? — заявил три часа спустя капитан Салазар, когда Элли, Дерек и Сет нагнали его отряд.

Шестерка солдат с оружием наготове поставила своих лошадей полукругом за спиной своего командира, вплотную подъехав к обоим арестованным. Обстановка была несколько напряженной, так как за спиной Элли с револьверами в руке в достаточно агрессивной позе сидели на лошадях Дерек и Сет. Выпрямившись, Элли гордо заявила:

— Мы оба уедем отсюда свободными, Мэтт и я.

— Послушайте, а как же…

— Смелое заявление, — оборвав протесты Питера, вмешался в разговор Салазар. — Однако я не намерен отпускать сеньора Деверо так легко. — Он взял свою винтовку на изготовку. Кивнув Дереку и Сету, Салазар спросил: — Так вы желаете решить нашу проблему с помощью стрельбы?

— Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня, тем более погиб. Я здесь для того, чтобы предложить вам обмен.

Салазар громко фыркнул.

— Вы, конечно, очень храбрая женщина, но, видите ли, я вовсе не собираюсь больше меняться.

— Гарантирую, что вы найдете мое предложение весьма заманчивым! — горячо воскликнула она.

— Элли, — произнес Мэтт низким взволнованным голосом, — что это ты, черт возьми, задумала?

— Я знаю, что делаю, Мэтт. — Его взгляд выразил откровенное сомнение в этом, но Элли только ободряюще улыбнулась. — Доверься мне, Мэтт, — добавила она мягко, встретившись с ним глазами. После небольшого колебания он кивнул. И его неожиданно потеплевший взгляд с лихвой вознаградил Элли за все ее муки и сомнения.

Элли выехала чуть вперед. С тревожно забившимся сердцем она спросила с чуть заметной хрипотцой:

— Неужели вы настолько не любопытны, капитан?

— Да, сеньорита, мудрый человек всегда оставит в своем разуме место для любопытства. Я слушаю ваши предложения. Но хочу предупредить: вы едва ли можете предложить мне что-нибудь, что могло бы заинтересовать меня больше, чем сеньор Деверо.

— Что ж, посмотрим. А теперь скажите, насколько вы доверяете своим людям? Преданы ли они вам абсолютно?

— До самой смерти.

— Впрочем, это неважно. То, что я собираюсь сообщить вам, предназначено только для ваших ушей. Я предлагаю, чтобы они отъехали, пока мы полностью не закончим наше дело.

Кончики усов Салазара чуть приподнялись в скептической усмешке.

— Но ведь тогда я окажусь беззащитным. Нет?

Я ведь не предлагаю вашим людям отъезжать на пистолетный выстрел. Шериф Морган и Дерек тоже уберут свои “кольты”.

Сет сунул револьвер в кобуру. Дерек через мгновение сделал то же самое.

Вы, наверное, все тут сошли с ума, — заявил Питер. — Дерек, я не могу поверить, что ты слушаешь свою безумную сестру.

Элли рассказала мне, как ты предал ее, Питер, — ответил Дерек холодно. — По крайней мере, я рад, что фарс с вашей помолвкой закончился. Я всегда считал, что ты ее не заслуживаешь.

Элли взглянула на брата, удивленная такой явной поддержкой. Прошло слишком много лет с тех пор, когда они были очень дружны и помогали друг другу. Она считала, что в последнее время Дереку стало на нее наплевать.

Салазар что-то приказал своим людям. Ворча себе под нос, солдаты отъехали на почтительное расстояние, забрав с собой и Питера. Мэтта они просто взяли на мушку, позволив ему присутствовать при разговоре.

Итак, сеньорита Карлайл. Что вы собираетесь предложить такого, что может заинтересовать меня?

Вот это, капитан, — сказала Элли тихо, вытащив из седельной сумки свой лучший аргумент: маску ягуара из эмали и золота.

Мэтт откинул голову назад и громко застонал:

Элли, нет. Не делай этого.

Изумленное выражение на лице Салазара мгновенно превратилось в холодное негодование.

— Вы считаете меня человеком, способным брать взятки, сеньорита?

— Нет, конечно, нет. Я верю вам как человеку, который любит свою страну. И только поэтому я предлагаю это вам, капитан. Это не для вас, а для Мексики и для ее людей.

— Это, конечно, дорогая вещь, но…

Она сделал знак Дереку, тот подъехал к ним, ведя в поводу одного из мулов. Элли развязала тесемки на одной из седельных сумок. Золото засверкало под лучами солнца.

— Боже праведный! — только и смог прошептать мексиканец.

— Это сокровища Монтесумы, капитан, легендарные сокровища, которые были спрятаны ацтекскими жрецами от конквистадоров. Это очень важная часть истории вашей страны, ваше наследство. Все это было спрятано в здешних горах три века тому назад.

— И вы нашли все это — вы и сеньор Деверо?

— Да. На американской территории. Я имею на них право по закону, но я охотно отдам вам все в обмен на Мэтта. Но только потому, что я верю вам как человеку чести и знаю, что вы сможете защитить эту коллекцию, пока она не будет помещена в музей.

Голосом, полным сожаления, Салазар ответил:

— Сеньорита Карлайл, я не могу гарантировать, что сокровища окажутся в полной безопасности, а также то, что их не тронут. Моя страна слишком бедна. Мы постоянно сражаемся: то одна война, то другая… Мексиканское правительство продажно. Эти сокровища могут постепенно исчезнуть, на них могут покупать пищу, даже оружие.

— Я это понимаю, сэр, и мне больно при мысли об этом. Но это золото говорит мне о человеческих жертвах и традициях, о наследстве, которое должно принадлежать только потомкам народа, создавшего все это. Эти сокровища принадлежат мексиканскому народу, я только могу молиться, чтобы лучшие вещи были помещены в музей, где их могут увидеть ученые и просто люди, которые гордятся своей страной. Но, так или иначе, эти вещи должны служить вашему народу.

— Ваше предложение крайне соблазнительно.

— Я попрошу лишь об одном. Освободите Мэтта и никогда больше не преследуйте его.

Салазар тяжело вздохнул:

Не могу, сеньорита. Сеньор Деверо должен предстать перед судом и заплатить за свои преступления. Вы ведь сами слышали, что он сделал. Я видел ужас в ваших глазах.

Вся эта история ужаснула меня, признаю. Но хотя я многого не знаю о его прошлом, я хорошо знаю этого человека, — горячо сказала она. — Мэтт просто не способен на подобную жестокость. Когда я немного подумала, то поняла, что слышала только часть этой истории.

— Но он ведь не возразил мне, разве не так?

— Он просто специально не стал оправдываться, чтобы вы арестовали его вместо меня. Если бы вы думали, что он невиновен, вы бы не стали этого делать, — терпеливо объяснила Элли.

— Я участвовал в том рейде, Элли, — мрачно сказал Мэтт. — Ты просто не хочешь посмотреть правде в глаза. Это все твои мечты.

Я очень хорошо знаю правду. И это уже не мечты, Мэтт, а нечто гораздо более серьезное.

Она посмотрела на него, в ее глазах было столько любви, что надежда вновь вспыхнула в его сердце. Но все же он упрямо покачал головой.

Ты убил сам хоть одного жителя той деревни? — с нажимом спросила Элли.

Черты лица его застыли, было видно, каких усилий ему стоит подавить в себе эмоции. Он молчал, не желая оправдываться или признаваться. Элли проклинала тупую мужскую гордость, которая не позволяла признаваться в своей слабости. Она поняла, что остался лишь один способ преодолеть его упрямство и убедить Салазара в его невиновности.

Подъехав вплотную к его лошади, Элли неожиданно схватила поводья Дакоты и развернула лошадь задом к капитану. Вид связанных запястий Мэтта заставил ее содрогнуться. Она даже думать не хотела о том, что будет, если она проиграет.

Она не спросила у Мэтта разрешения, да он бы никогда ей этого и не позволил. Но ее единственной надеждой было поразить Салазара, чтобы заставить его выслушать ее. Она вытащила нож и внезапно резанула ему рубашку от воротника вниз до талии, обнажив спину — всю изрытую старыми шрамами от кнута. Она старалась не обращать внимания на сердитые проклятия Мэтта в свой адрес, а также не думать, сможет ли он когда-нибудь простить ее за это унижение.

— Да, капитан, это шрамы от кнута, — сказала она, пристально глядя на мексиканца. Кажется, ей все же удалось достучаться до него. — Думаю, вам известно, что у команчерос были рабы. Когда люди охотно принимают в чем-либо участие, их не подвергают пыткам.

— Объясните, что вы имеете в виду, сеньорита, — сурово потребовал капитан.

— Думаю, Мэтт сам заслужил того, чтобы объяснить все самому. — Она вновь повернула Дакоту кругом и бросила на Мэтта умоляющий взгляд. — Мэтт, пожалуйста. Забудь свою чертову гордость, ради меня! Расскажи все, что случилось в тот день.

Он жадно впился взглядом в ее лицо. Сначала он колебался. Несколько напряженных мгновений тишины едва не заставили Элли завыть от отчаяния. Но все же он заговорил хриплым от напряжения голосом. При этом он не отводил взгляда от лица Элли.

Мне было пятнадцать, когда они забрали меня. Я был их рабом, они били меня, когда я сопротивлялся, отказывался им подчиняться. Однажды они едва не забили меня до смерти, и мне пришлось найти другой способ противостоять им. Со временем они даже начали уважать меня за 5. Я был с команчерос почти два года, но никогда не при-“шал участия в набегах. Они не настолько мне доверяли. раз был первым и последним.

Салазар пристально смотрел на Мэтта. Элли про себя молилась, чтобы эта история произвела желаемый эффект чтобы мексиканец действительно выше всего ценил честность, как она надеялась. Тон Мэтта стал горьким.

Моего согласия не требовалось. Если бы я отказался, меня просто пристрелили бы на месте. — Он взглянул наконец на капитана. — Как только началась стрельба в вашей деревне, все мгновенно превратилось в хаос. Я ни чего не мог тогда сделать. Не мог остановить эту резню, не мог никого спасти, никому помочь. Я помню двух женщин… но я спрятался, как последний трус, надеясь, что команчерос подумают, что меня убили в перестрелке, и я смогу от них удрать и наконец стать свободным человеком. Тогда для меня это было важнее всего на свете. Я мог бы… наверное, мог бы спасти кого-нибудь из этих женщин…

Мэтт замолчал, отвернувшись. Затем заговорил снова:

Когда выстрелы умолкли, я высунулся из своего укрытия. Все были убиты… мужчины, женщины… Это было ужаснее всего. — Мэтт снова умолк, закрыв глаза, словно перед ним снова встала та ужасная картина. — С тех пор я поклялся защищать женщин.

Выражение лица Салазара оставалось суровым, губы сжаты, глаза холодно впились в лицо Мэтта.

Ты хочешь убедить меня, что не убил ни одного человека? И ты надеешься, что я поверю этому? Я видел тебя, я видел, как ты стрелял!

У Мэтта дернулась щека.

Я стрелял только для виду, поверх голов, пока команчерос стало не до меня. Клянусь.

В глазах капитана застыло сомнение. Страх скрутил все внутренности Элли. Она понимала, что сейчас жизнь Мэтта лежит на весах, а они могут качнуться от малейшего толчка как в одну, так и в другую сторону. Она не выдержала и вмешалась:

Капитан, вы рассказали, что видели Мэтта, когда один из бандитов ранил вас в щеку и уже собирался нанести вам смертельный удар, а затем упал, сраженный случайной пулей. Неужели вы верите в такие случайности? — И спросила, повернувшись к Мэтту: — Почему ты не расскажешь ему, как ты убил этого команчеро?

Мэтт сжал челюсти.

Сказать можно все, что угодно, только едва ли он поверит. Но ты права. Я действительно убил его. После этого мне уже не оставалось ничего другого, как бежать.

Капитан внимательно посмотрел на Элли, затем снова перевел взгляд на Мэтта.

— Скажи, куда попала пуля, — потребовал он с угрозой. — Это мог знать только человек, который стрелял.

— В горло. Только я целился ему в сердце, но в последнюю минуту он дернулся, и пуля прошла выше.

Капитан пробормотал смачное испанское ругательство.

С чего же тебе тогда было так убиваться по этим людям, если ты не виновен в их смерти? Ведь ты даже никого из них не знал?

Мэтт прямо посмотрел ему в глаза.

Да, конечно, какое мне было до них дело! — Он уже почти кричал в запальчивости. — Я видел смерть достаточно часто. Только эти люди были абсолютно беспомощны. А я струсил, я не смог их защитить! Если хочешь знать, я тогда плакал — о себе. О том, что смерть этих людей в какой-то степени и на моей совести. С тех пор я не раз убивал. Но я никогда не убивал беззащитных.

Двое мужчин горящими глазами смотрели друг на друга. Боль воспоминаний терзала их обоих, казалось, сам воздух между ними наэлектризован так, что сейчас вспыхнет молния.

Они бы убили тебя, если бы ты попытался их остановить, — прервала напряженное молчание Элли. — У тебя не было ни единого шанса, Мэтт. Тебе было всего семнадцать.

На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только скрипом кожи, когда то один, то другой всадник ерзал в седле, с нетерпением ожидая вердикта капитана Салазара.

— Пятнадцать лет своей жизни я молился, чтобы найти тебя, — медленно произнес капитан. — Ты остался последним из всей шайки.

— Итак, ты меня нашел. Давай на этом и покончим, — вскинул голову Мэтт. Его терпение было полностью истощено, гордость растоптана.

— Позволь мне договорить, — раздраженно прервал его капитан. — Мне всегда было интересно, отчего этот команчеро упал замертво за секунду до того, как отправить меня к праотцам.

Мэтт пристально взглянул на мексиканского капитана.

Салазар вздохнул:

— Выходит, я зря потратил столько лет своей жизни на ненависть, зря гонялся за тобой.

— Вы ему верите? — воскликнула Элли. Ей казалось, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди.

— Да. Но очень надеюсь, что никогда его больше не увижу. Я принимаю ваше великолепное предложение, сеньорита Карлайл, и отвезу эти сокровища в Мексику. Это может компенсировать те утерянные артефакты, которые вы не смогли уберечь.

Он сделал знак своим людям забрать поводья мулов, груженных сокровищами, и развязать Мэтта.

Внезапно Элли покачнулась в седле. Теперь, когда все окончилось, она почувствовала, что силы окончательно покинули ее. Сказались страшное напряжение и волнения последних часов. Мэтт и Дерек одновременно двинулись к ней, но Дерек успел раньше. Он подхватил ее за талию, не дав ей упасть.

Два самых главных мужчины в ее жизни в ярости уставились друг на друга.

Элли, кто, черт возьми, этот парень? — прорычал Мэтт.

Она улыбнулась, радуясь, что эту проблему можно решить всего одним словом.

Неужели не видишь фамильного сходства? Познакомься с моим братом, Дереком Карлайлом.

Мэтт приподнял в удивлении брови. Дерек, напротив, нахмурился. Так они и стояли, пожирая друг друга глазами.

Элисия! А как же я? — жалобно воскликнул сзади Питер. — Ты не можешь позволить, чтобы они забрали меня с собой. Подумай о наших семьях, нашей репутации. Что скажет твой отец!

За Элли ответил ее брат:

В действительности, Питер, учитывая то, что ты сделал, думаю, отец скажет, что тебе крупно повезло, что он не может тебя достать. Потому что он сам свернул бы тебе шею.

— Ты всегда был наглым ублюдком, Дерек! — Брат Элли широко усмехнулся:

— Да, всегда.

Питер сразу помрачнел.

Чувство вины и ответственности заставило Элли успокоить его.

— Мы скажем твоему отцу, Питер, что с тобой произошло. Не сомневаюсь, он сможет выкупить свободу своего единственного сына и наследника.

— Adios, сеньорита Карлайл, — сказал Салазар, приподнимая шляпу. — К моему сожалению, боюсь, наши пути едва ли когда-нибудь снова пересекутся.

Элли внезапно почувствовала грусть потери, гораздо более важной, чем навсегда пропавшие для нее сокровища. Такие цельные, благородные люди, как Энрике Салазар, были большой редкостью.

— Vaya con Dios, капитан.

— Vaya con Dios. Желаю счастливо добраться до Англии, сеньорита.

25.

Солнце быстро садилось за горизонт. Четверо путников остановились на ночлег.

Мэтт был благодарен наконец-то спустившейся тьме. Он смертельно устал постоянно следить за выражением своего лица. Как только Сет и Элли начали распаковывать вещи и готовить пищу, Мэтт отошел от лагеря. Нельзя сказать, что кто-нибудь докучал ему вопросами или разговорами, с тех пор как они расстались с Салазаром и его людьми. Наоборот, никто не сказал ни слова. Ему просто надо было ненадолго остаться одному, чтобы как-то разобраться со своими мыслями и вопросами, которые на части рвали ему душу.

Элли отдала за него сокровища Монтесумы — свою мечту, цель, ради достижения которой ей пришлось пережить множество трудностей. Почему она это сделала? В благодарность за то, что он пожертвовал собой, чтобы защитить ее и сокровища? Или здесь было что-то большее?

Он сидел на большом валуне, обхватив колени руками, и смотрел вверх, на звезды, сверкающие на черном покрывале неба словно дрожащие огоньки.

Она поверила ему. Всю свою оставшуюся жизнь он будет помнить, как она защищала его перед капитаном Салазаром. Это поможет ему справиться с горькими воспоминаниями о своей беспомощности в те дни. Он всегда сожалел, что не мог помочь хоть кому-нибудь из жителей той деревни. Головой он понимал, что у него не было шанса выжить, а смерть его была бы попросту бесполезной. Головой, но не сердцем.

Мэтта мучили совершенно противоположные эмоции. С одной стороны, он был счастлив, что Элли настолько поверила в него, что не пожалела самого дорогого, что у нее было, а с другой — его грызли сожаления, что ей не достались сокровища, о которых она столько мечтала.

И для всего этого имелось только одно разумное объяснение. Он любил Элли, и хотя он знал, что недостоин ее, он будет любить ее до своего последнего вздоха. Он не мог представить себе свою жизнь без нее.

Тихий звук шагов сзади предупредил его, что он больше не один. Брат Элли стоял возле него, также откинув голову и любуясь звездами. Рот Мэтта скривила циничная улыбка. Итак, наступил час расплаты. Но его это вполне устраивало. У него самого накопилось достаточно причин поговорить серьезно с Дереком Карлайлом.

И он решил не ходить вокруг да около, а все решить одним выстрелом.

Я хочу жениться на вашей сестре, Карлайл. — Наступившая затем тишина потребовала от Мэтта всех его запасов терпения.

— А она хочет выйти за вас? — наконец спросил Дерек жестким, непреклонным тоном.

— Я еще ее не спрашивал. Я решил сначала заручиться поддержкой ее семьи.

— Скорее уж надо было спросить у ее отца.

— Ну, отца же здесь нет, только вы. — Мэтт поднялся, медленно разгибая свои длинные ноги. Он встал перед Дереком, глядя прямо ему в глаза. — А поскольку он заставил Элли дать слово, что она вернется в Лондон, чтобы выйти замуж за какого-нибудь лорда, то полагаю, мне лучше иметь дело именно с вами.

— Элли уже достигла своего совершеннолетия и не нуждается в разрешении на брак. Если ее выбор падет на вас, я не встану у нее на пути.

Мэтт сжал челюсти, играя желваками.

Но вы бы не хотели такого брака, не так ли? — Дрожащим от негодования голосом Дерек с вызовом сказал:

Кажется, вам не понадобилось моего благословения для того, чтобы уложить ее в постель.

Мэтт чуть поморщился от этого прямого утверждения, но тем не менее ответил с тем же вызовом:

— Если бы я хотел от нее только этого, то сейчас был бы уже далеко отсюда. И в любом случае не стоит ожидать от меня слов о том, что я сожалею. Я ни о чем не жалею.

— Так вы именно это хотели сообщить мне?

— Не только. Я хотел сказать, что могу обеспечить ей весьма комфортную жизнь.

— А как насчет общества, к которому она привыкла? Балы? Лондонские сезоны?

Краска бросилась Мэтту в лицо. Ему осталось только благодарить темноту за то, что Дерек не видит его реакции. Это было его самым слабым местом.

— Этого я обещать не могу. Но если ей так уж необходимо ваше аристократическое общество, почему она провела последние несколько лет, старательно, избегая его?