16.

Послание от ее отца было кратким и до боли ясным:

“Ты дала слово. Остановись! Немедленно приезжай домой. За тобой выслан сопровождающий, который будет на месте через две недели”. Гнев, вспыхнувший в Элли, когда она прочитала это послание, пересилил стыд. Ее отец многие годы предоставлял ей свободу. До недавнего времени он уважал ее независимость и доверял ее суждениям. Так почему же так внезапно он потребовал ее возвращения домой? Черт возьми, почему он не предложил ей поддержку еще хоть ненадолго? Она думала воспротивиться его приказу, попытаться найти другой способ добыть деньги, но отец выбрал для своего ультиматума точные слова, против которых она ничего не могла возразить. “Ты дала слово”.

Она в раздражении хлопнула перчатками по конторке и, не обращая внимания на изумленное лицо клерка, сжала в руке лист бумаги. Ах, если бы она могла точнее изложить в телеграмме свою цель, ее отец, возможно, и передумал бы. Но даже упоминание о сокровищах Монтесумы в открытом послании было невозможно — слишком большой риск. Если об этом хоть кто-нибудь узнает, сюда ринуться искатели сокровищ. К тому же она не могла сообщить отцу, что человек, которого все считали ее женихом, оказался вором и негодяем.

Но вторая часть телеграммы озадачила Элли. Что отец подразумевал под сопровождающим? С кем он мог здесь связаться? Калверстон находился меньше чем в двух неделях пути отсюда. А сама телеграмма была как раз и отправлена почти две недели тому назад. Святые небеса! Как же ей нужно еще хоть немного времени!

Время для того, чтобы найти наконец свою мечту — индейские сокровища.

Время, чтобы побыть с Мэттом. Она должна немедленно поговорить с ним! Элли быстро повернулась и направилась к выходу, но вдруг замерла. Комок невольно подкатил к горлу. Она вдруг с ужасом вспомнила, что представления не имеет, где сейчас может быть Мэтт. Она даже не знает, находится ли он все еще в городе.

Дверь в кабинет управляющего банком открылась, Элли поспешно отступила в тень колонны, стыдясь слез, которые внезапно выступили на глазах при мысли о Мэтте.

Изящная блондинка в розовом платье вышла из кабинета. Это было прелестное создание с голубыми глазами и модно завитыми локонами, выбивающимися из-под шляпки с перьями. За ней следом появился крупный мужчина с пышными бакенбардами и довольно округлым брюшком. За ним выбежал мальчик лет десяти с темными волосами. Спеша поскорее покинуть скучное душное помещение банка, паренек пробежал мимо женщины и мужчины прямо к двери.

Женщина улыбнулась толстяку.

Благодарю вас, мистер Баллард. Мне всегда было приятно иметь дело с вашим банком в течение всех этих лет.

Мистер Баллард засунул большие пальцы в кармашки своего шелкового жилета и покачался на каблуках.

— Я счастлив вашей удаче, миссис Конвей, но должен признаться, что немного огорчен тем, что вы покидаете нас.

— Мой сын и я направляемся прямо в Калифорнию сегодня утром. Мы оба взволнованы и горим нетерпением поскорее начать новую жизнь там, но, конечно, мы будем скучать по Санта-Фе.

Счастливого вам пути, мэм. — Миссис Конвей прошла в вестибюль.

Итан, — позвала она сына. — Где ты, негодник? Пора отправляться. Почтовая карета скоро уезжает. Я думала, ты спешишь поскорее оказаться в Альбукерке, чтобы сесть на поезд!

В этот момент открылась дверь банка, и внутрь вошел Мэтт.

У Элли замерло сердце. Он не уехал! Она любовалась его чеканным профилем. Как много времени ей понадобилось, чтобы понять, как он красив! Его высокая мускулистая фигура, казалось, заполнила собой весь вестибюль. У Элли вдруг ослабели ноги и подогнулись колени, ярке картинки совсем недавнего прошлого всплыли в ее памяти. Она хотела выйти ему навстречу, но вдруг замешкалась, чувствуя себя неловко при мысли, что должна сейчас заговорить с человеком, с которым несколько часов назад делила столь интимные ласки. Все же поборов робость, она глубоко вздохнула и…

Мэттью! — воскликнула миссис Конвей и с радостной улыбкой бросилась ему на грудь.

Он обнял ее и прижал к себе.

Элли так и застыла позади колонны.

Ронда, это ты, — сказал Мэтт. — Я только что узнал…

Женщина обхватила ладонями его лицо и поцеловала, не дав, таким образом, закончить фразу.

Вид Мэтта, целующего другую женщину, подействовал на Элли подобно удару кинжалом. Это чувство застало ее врасплох. Растерянная, она отступила еще дальше за колонну, пытаясь унять бешеный ритм сердца. Память тут же услужливо подсказала ей, как она впервые встретила Мэтта в Альбукерке в обнимку с двумя прелестными женщинами, которые буквально висли у него на шее. Это воспоминание вогнало кинжал еще глубже в рану. Ведь у него было прошлое до того, как она прибыла в Альбукерке, и, без сомнения, в этом прошлом были женщины. И они еще будут в его жизни, когда она вернется к себе в Англию. Как глупо думать о том, что она — единственная в его жизни!

— Это в знак благодарности тебе, Мэттью, за все, что ты сделал для Итана и меня, — сказала Ронда взволнованно. — Я сейчас сняла здесь четыре тысячи, которые у меня накопились. И большая часть этих денег — те, что ты мне давал все эти годы. Теперь мы едем с Итаном в Калифорнию.

Мальчик вернулся от двери и прижался к матери. Элли потрясенно переводила взгляд с Мэтта на Итана и обратно — у обоих были темные слегка волнистые волосы, темно-карие глаза и похожие квадратные подбородки. Сходство было неявное, но мальчик вполне мог быть сыном Мэтта. Иначе с чего бы Мэтту в течение нескольких лет оказывать финансовую поддержку этой женщине?

Пятна света и тени вдруг начали кружиться перед глазами Элли, и она была вынуждена ухватиться за колонну, чтобы не упасть. От сильного эмоционального напряжения к горлу подкатила тошнота.

Мэтт взял женщину за плечи и, чуть отодвинув ее не расстояние вытянутой руки, широко, по-доброму, усмехнулся.

— Так все-таки уезжаешь? На это нужно мужество. Я горжусь тобой.

— Я никогда бы не смогла этого сделать без твоей помощи.

— Конечно, смогла бы. Но с моей помощью все получилось немного проще. Надеюсь, ты будешь счастлива.

— Я буду скучать по тебе, Мэтт, — сказала Ронда тихо.

Элли во все глаза смотрела на них. Гнев помог ей преодолеть слабость, и теперь она вся кипела. Так это и есть пресловутая ревность? Вот это яростное желание убить на месте обоих?

К несчастью, Мэтт выбрал именно этот момент, чтобы поднять глаза. Его взгляд встретился с ее пылающим взором. Элли приподняла подбородок и чуть прикрыла глаза, не желая, чтобы он видел, какую боль ей причинил.

— Черт! — пробормотал Мэтт, затем повернулся к мальчику. — Итан, отведи маму к окошку кассира. Вам еще нужно закончить здесь дела.

— Есть, сэр.

Ронда обернулась, почувствовав что-то неладное. Она проследила за изменившимся взглядом Мэтта. Ее брови удивленно приподнялись, когда она увидела Элли. Взяв сына за руку, женщина поспешно отошла к кассе.

С гордо поднятой головой, развернув плечи, Элли направилась прямо к выходу, стараясь не глядеть на Мэтта. Но этот невозможный, наглый, самонадеянный тип отказался понимать то, что она пытаясь показать ему всем своим видом. Он шагнул вперед, заступив ей дорогу.

— Элли, это вовсе не то, что ты подумала.

Мне совершенно все равно, что это такое. Твои дела меня не касаются ни в малейшей степени.

Элли порадовалась, что смогла сохранить самообладание, хотя ее голос все же чуточку дрожал.

Как оказалось, этим она только рассердила его.

— Ронда всего лишь мой друг.

— Да, дорогой друг, которому ты в течение нескольких лет выплатил тысячи долларов. Как это великодушно с твоей стороны! — выпалила Элли и тут же пожалела о своих словах. Ведь она только что заявила, что ее это не касается!

— Ты все извратила. Позволь мне объяснить.

В этом нет никакой необходимости, уверяю тебя. — Элли попыталась пройти мимо него, но он ухватил ее за локоть, и ей пришлось остановиться, чтобы сохранить достоинство.

— Выслушай меня, черт возьми!

— Вы были любовниками? — прошептала Элли сердито.

— Что за вопросы вы задаете, мэм!

Вопросы, на которые вы, очевидно, предпочитаете не отвечать. Что само по себе уже является ответом. Отпусти немедленно мой локоть! — приказала она, безуспешно пытаясь освободить руку.

Она готова была вот-вот заплакать. И вдруг почувствовала, как гнев уходит, а вместо него накатывает бесконечное отчаяние.

— Мы сейчас пойдем в отель, в твою комнату, и там спокойно поговорим.

— Благодарю, нет. Прошлая ночь была довольно забавной и вполне… поучительной, но я бы не хотела повторения этого представления.

Глаза Мэтта сузились до темных сверкающих щелочек.

— Я всего лишь предлагаю поговорить, Элли.

— Тем не менее я не хочу больше оставаться с тобой наедине. А теперь, извини, у меня есть дела.

— Нет, пока мы не поговорим. Я не позволю тебе все испортить, во всяком случае, не больше, чем ты уже сделала, черт возьми. Ты можешь сейчас пойти со мной добровольно, как достойная, приличная леди, или же можешь лягаться, царапаться и кричать, привлекая к себе удивленные взоры жителей города, потому что я потащу тебя на плече. Меня вполне устраивают оба варианта. Выбор за тобой.

И он выполнит свою угрозу, Элли поняла это. Несмотря на то что они старались говорить тихо, напряженный характер разговора не укрылся от работников банка. В их сторону уже начали поглядывать. Ронда смотрела на них с печалью. Элли испытывала неловкость и растерянность. Что касается Мэтта, то он как будто ничего не замечал.

Собрав остатки своего достоинства, Элли еще выше подняла голову и сказала:

— Хорошо, я пойду, но ты поступаешь неблагоразумно.

— Я обожаю поступать неблагоразумно. Ты же знаешь. — Он чуть разжал пальцы, и она поспешно выдернула руку, а затем все с тем же гордым видом вышла из банка и направилась обратно в отель. Молчаливый, мрачный Мэтт шел следом. Когда он закрыл за собой дверь в комнату Элли, она резко повернулась к нему лицом.

— Я не понимаю, зачем ты собираешься мне что-то рассказывать, что от этого изменится?

— Постарайся не быть такой предвзятой, Элли, — гневно выпалил он.

Она посмотрела на него с удивлением. С чего он-то так рассердился?

Мэтт принялся мерить шагами комнату.

Хорошо. Я расскажу тебе о Ронде и обо мне. В действительности я не имею права ничего тебе говорить, так как это ее тайна. Она слишком упорно трудилась, чтобы окончательно порвать со своим прошлым и добиться достойной жизни. Поэтому сначала ты пообещаешь мне ни слова никому не говорить о том, что я тебе расскажу.

Он остановился и устремил на нее свой острый пронзительный взгляд, который она так хорошо помнила по их первым встречам.

Конечно, обещаю. Я не болтлива.

Он кивнул и вновь принялся вышагивать по комнате-

После того как я… сбежал от команчерос, я встретил Ангуса Макфи. Он сделал меня своим партнером, дал возможность все начать заново, научил меня всему, что знал сам о людях и покере. Мы были вместе четыре года. Потом женщина, которую он любил, трагически погибла. Он потерял интерес ко всему на свете, в том числе и к игре, и ушел жить в горы. Я остался один. Моих собственных умений не хватало, чтобы зарабатывать деньги игрой в покер. Тогда одна женщина из Альбукерке по имени Симона предложила мне работу в своем борделе. Я должен был защищать ее девочек от пьяниц и грубых клиентов, которые считали, что имеют право измываться над женщинами. — Он помолчал, вызывающе глядя на Элли. — Как я уже сказал, Симона была владелицей одного из самых дорогих и элитных борделей на всей территории Нью-Мексико. Хотя большинство людей в твоем мире отворачивают свои аристократические носы от подобных женщин, многие из них — очень славные девочки, просто попавшие в безвыходную ситуацию. Ронда была одной из них.

Элли в изумлении уставилась на него, не веря своим ушам. Эта красивая женщина продавала себя как шлюха? Ей тут же стало стыдно. Она много путешествовала по бедным краям и видела не раз подобные примеры. Кто она такая, чтобы судить этих женщин, откуда ей знать, до какого отчаяния может дойти молодая женщина, попавшая в безвыходную ситуацию и готовая на все, чтобы просто выжить?

Мэтт правильно расценил ее молчание и продолжил:

— Ронда забеременела. Она, конечно, не знала, кто отец ребенка. Она могла бы избавиться от него, как делают многие женщины, но она захотела его сохранить. И это полностью изменило ее жизнь. Она решила навсегда покончить с прошлым, поэтому она уехала из Альбукерке, сменила имя и выдала себя за вдову. Ей было очень трудно поначалу, но она справилась.

— С твоей помощью, — тихо сказала Элли. От ее гнева не осталось и следа.

— Да, черт побери, — резко бросил он, словно выплюнул, уверенный, что она осуждает его. — И рискуя окончательно разозлить тебя, могу сказать, что были еще две женщины, оказавшиеся в таком же положении, которым я тоже помогал на первых порах. Но где тебе понять этих женщин? Ты-то ведь никогда не позволишь себе унизиться до такой жизни!

— С чего ты так уверен?

— С того, что ты слишком горда.

— Гордость не всегда благо.

— Всегда, если только она защищает тебя и дает силы, чтобы бороться. Ты сильнее, чем Ронда, и умнее ее. Как бы тяжело ни было, ты сумеешь найти иной достойный путь. Ты никогда не окажешься перед тем выбором, который был у них, и никогда не станешь зависеть до такой степени от кого бы то ни было.

Новая волна стыда охватила Элли.

Ты слишком хорошо обо мне думаешь, — сказала она. — Я завишу от денег моего отца. Взгляни на меня! — воскликнула она в отчаянии. — Я не сдержала обещания, данного отцу, не вернулась в Англию, чтобы выйти замуж, и он наказал меня, лишив денег. Теперь у меня нет ни единого фунта, я не могу купить снаряжение для экспедиции, не могу даже заплатить за комнату в отеле!

Но я заплатил за комнату и купил все необходимое. — Она передернула плечами, сердясь скорее на себя, чем на него.

— Я не одна из твоих бедняжек, нуждающихся в милости!

— Это удар ниже пояса, Элли.

— Прости. Ты прав, это нечестно. Просто я ненавижу зависеть от кого бы то ни было.

Мэтт шагнул к ней и схватил за плечи. На его лице читалось какое-то новое, взволнованное выражение.

С твоим умом и изобретательностью ты найдешь, как раздобыть деньги и здесь. Тогда ты сможешь остаться и охотиться за своими артефактами сколько душе угодно. Тебе совсем не обязательно возвращаться в Англию!

Очень печально она ответила:

— К сожалению, все гораздо сложнее. Моя семья рассчитывает на меня. И я дала слово.

— Сделать приличную партию.

— Да.

Но как же наша последняя ночь и то, что случилось между нами, сочетается с твоими планами выйти замуж за кого-то другого, а, Элли?

Элли побледнела и опустила голову.

— Я… не знаю, — прошептала она горестно.

— А что, если это я нуждаюсь в твоей милости, Элли? Тебе такое не приходило в голову?

Он отпустил ее и быстрым шагом вышел из комнаты.

Полчаса спустя Элли покинула отель. Все это время она напряженно думала и теперь надеялась, что может держать свои чувства под контролем. Сейчас она отправилась искать Мэтта, чтобы как-то залатать брешь, образовавшуюся в их отношениях. Разумеется, он не нуждался в ее милости. Он был ее искушением, человеком, пробудившим ее страсть. И она не могла так просто выкинуть эту ночь из своей памяти. Возможно, она была не права, позволив ему такие вольности, но ничуть об этом не жалела. Наоборот, она будет лелеять память об этом всю оставшуюся жизнь, в которой, как она подозревала, никогда уже не произойдет ничего подобного.

Красная почтовая карета остановилась возле конторы Уэлса Фарго. Пассажиры ожидали, когда объявят отправление. Элли обошла стороной экипаж и… оказалась лицом к лицу с Рондой Конвей.

Ронда наблюдала за тем, как ее багаж погружают на крышу карты. Ее сын стоял рядом, прижавшись к ее руке.

Элли остановилась. Две женщины некоторое время попирали глазами друг друга. Ронда заговорила первой:

— Вы та женщина из банка. Подруга Мэтта.

— Да, меня зовут Элли Карлайл, — сказала Элли, улыбаясь и протягивая руку.

Ронда немного успокоилась, видя дружелюбное отношение Элли.

— Приятно вас снова увидеть. Вы ведь не здешняя, верно?

— Да, я приехала из Англии.

— Это объясняет ваш акцент.

— Да. — Элли взглянула на почтовую карету. — Вам предстоит долгое путешествие. Я бы сама хотела побывать в Калифорнии когда-нибудь. Надеюсь, вы будете там счастливы.

— Благодарю вас. Я собираюсь к одному человеку. Мы должны будем пожениться. Очень надеюсь, что вы и Мэтт будете тоже счастливы.

Элли удивилась.

— Простите, я не совсем…

— Я, конечно, ничего не знаю, но… там, в банке… я поняла, что вы и Мэтт очень близки.

— Что заставило вас так думать? — спросила Элли, проклиная краску, выступившую на щеках.

Ронда чуть заметно усмехнулась.

— А то, как вы смотрели друг на друга. Очень по-собственнически, если можно так сказать. К тому же я никогда еще не видела Мэтта, потерявшего самообладание из-за женщины. — Ронда пожала плечами, явно не замечая потрясенного взгляда Элли. — Конечно, я не могла не заметить, что из-за меня между вами возникла некоторая проблема. Но вы не должны ревновать Мэтта ко мне, знаете ли. Мэттью и я всего лишь друзья.

— Пожалуйста, — неловко отвечала Элли, смущенная собственными подозрениями. — Прошу вас, не думайте, что вы должны мне что-то объяснять.

— О нет, вы только не подумайте! Я так многим обязана. Если он еще вам не рассказал обо мне, скажите ему, что я разрешаю. — Она немного помолчала, внимательно разглядывая лицо Элли, затем печально добавила: — Должна признаться, я часто мечтала, чтобы Мэттью хоть раз взглянул на меня так, как он смотрел на вас сегодня утром.

— И как же он смотрел?

— Так, словно мечтал о том, чтобы придушить вас прямо на месте. — Элли улыбнулась.

— Признаться, он и в самом деле несколько раз был весьма недалек от этого. Вот только я никак не могу взять в толк, чего же в этом хорошего?

— Ах, милочка, страсть есть страсть, и неважно, какие формы она принимает. Если у вас хватит ума, вы уцепитесь за это и ни за что не упустите.

Между тем объявили посадку, и пассажиры начали занимать места. Итан в нетерпении прыгал вокруг. Ласково улыбаясь сыну, Ронда попрощалась с озадаченной Элли и направилась к экипажу.

— Мэтт! Это ты! А я тебя везде ищу!

— Привет, Натан, — приветствовал Мэтт высокого тощего телеграфиста, затягивая ремень, удерживающий мешок с провизией на вьючном седле своего мула. Кивнув в сторону конюшни и магазина, он добавил: — Не то чтобы я скрывался. Я все время был то здесь, то там большую часть дня.

— Да брось, — протянул Натан, потирая свой острый подбородок. — Я думал, тебя скорее можно найти за столом в одном из салунов.

Не угадал. Хватит с меня покера. Решил завязать на время.

Телеграфист с сомнением посмотрел на него.

Ладно, как скажешь. Вот, возьми, — сказал он, протягивая Мэтту сложенный листок бумаги. — Получил на его имя от Сета Моргана из Альбукерке. — По спине Мэтта пробежал холодок. Не в привычках Сета рассылать телеграммы, если только нет на это чертовски важных причин. Уж не сбежал ли Рэй Джонс?

Мэтт взял телеграмму и развернул. Он едва успел прочитать первые слова, как Натан подошел ближе и постучал по ней пальцем.

Не могу представить, о чем. собственно, сообщает шериф. Хотя звучит довольно серьезно. Что-то о мексиканских солдатах.

У Мэтта нехорошо засосало под ложечкой. Первая его мысль была о том, что мексиканцы все-таки его выследили. Но он тут же одернул себя. Прошло шестнадцать лет с той кошмарной ночи. Насколько он знал, все команчерос, которые так или иначе участвовали в том набеге, уже были пойманы и повешены. Что касается его роли, то едва ли она была кому-то известна.

Немного успокоившись, Мэтт прочитал телеграмму до конца и обнаружил, что у него появилась совсем иная проблема.

Он сложил листок и сунул его в карман.

— Спасибо, что побеспокоился принести ее мне, Натан. Я займусь этим. А теперь не считай меня невежей, просто мне надо спешить.

— А, ну рад был услужить, — пробормотал Натан. — Уверен, что я больше ничем не могу помочь?

— Абсолютно. Но спасибо за предложение.

Уходя, Натан еще раз обернулся. Мэтт улыбнулся в ответ на улыбку телеграфиста, но в душе у него поднималась яростная волна протеста.

Телеграмма Сета предупреждала, что некая их “общая знакомая” накликала беду на свою хорошенькую головку. Мексиканский капитан Энрике Салазар прибыл в это утро в город в сопровождении шести солдат. Описание жертвы, за которой они охотятся, очень уж подходит к мисс Карлайл. Если женщина так красива, как Элли, ее обязательно заметят. Солдаты уже сейчас на пути в Санта-Фе, снабженные подробными описаниями любопытных жителей Альбукерке, очень хорошо запомнивших загадочную блондинку.

Капитан, впрочем, очень вежливо поставил Сета в известность, что его тюрьма, возможно, понадобится, когда они привезут пленницу в Альбукерке, перед тем как возвращаться в Мехико-Сити.

Во что, интересно, могла ввязаться Элли, если ее разыскивают как какого-нибудь известного бандита?

Но самое главное — она так и не доверяет ему. Ни на йоту. Больше всего ему сейчас хотелось свернуть ее хорошенькую шейку… зажать рот поцелуем, а затем овладеть ею по-настоящему, так, чтобы не осталось никаких недомолвок, никаких сомнений в полном их доверии друг к другу, доверии, которое необходимо им обоим, как воздух.

Мэтт с силой затянул ремень. Мул протестующе фыркнул.

Пробормотав про себя ругательство пополам с извинением, Мэтт немного ослабил узел. Затем завел мула в конюшню, там, где уже стояли их оседланные лошади, и отправился в отель собирать личные вещи. Элли, должно быть, уже там, перекладывает все своем сундуке и отбирает необходимое для путешествия.

Так что же еще важное она скрывает от него? Мэтт нахмурился, признаваясь самому себе, что он тоже скрывает от нее один весьма существенный факт из своей биографии.

Какое бы преступление, по мнению этого Энрике Салазара, ни совершила Элли, но он намерен отвезти ее в ад под названием “мексиканская тюрьма”.

“Ну что ж, значит, он ее не получит!” — решил Мэтт. Во всяком случае, до тех пор, пока он сам не получит прямых ответов из ее лживых, гордых и таких сладких губ. Впрочем, и после этого тоже не получит, если он хоть на что-то еще годен.

Он никогда не отдает того, что ему принадлежит.

Элли залезла на свою пегую кобылку и устроилась в седле, обратив к нему свое улыбающееся прекрасное лицо. Она выглядела сейчас такой счастливой, полной жизни и энергии.

Мэтт сжал челюсти.

Она была с ним очень мила все то время, пока они собирались в путь, можно сказать даже… очаровательна. Он же на все ее усилия заговорить с ним отделывался краткими, по возможности односложными ответами. Инцидент с Рондой уже забылся, пере крывшись кипящим в его груди яростным негодованием после получения телеграммы от Сета. Казалось, ее сундучок с секретами неиссякаем. И он вовсе не был расположен к приятной беседе и милым улыбочкам, черт его возьми! Мысль о том, что Элли считает его ничуть не более достойным доверия, чем остальных своих знакомых, таких, например, как этот ее бывший женишок, разъедала его гордость словно кислота.

— На этот раз мы найдем их, Мэтт, — возбужденно щебетала Элли. — Я просто уверена в этом. Я чувствую, нас ждет удача.

Он проворчал что-то себе под нос.

Ее сияющее лицо, ясные зеленые глаза могли одурачить и святого. А он отнюдь не был святым, особенно учитывая те живые картинки, которые возникали в его воображении, когда он думал о самых разных интересных способах выуживания у нее секретов. Она была либо абсолютно невинной в каких-либо прегрешениях, либо изощренной лгуньей.

Он вскочил верхом на Дакоту. На этот раз они выехали с двумя полностью нагруженными мулами. И хотя Элли каждый раз хмурилась, глядя на объемистые тюки, Мэтт так и не позволил ей заплатить за припасы.

Золото, которое Ангус оставил Мэтту в тайнике, значительно увеличило его и так немалый счет в банке.

Когда вдали стих городской шум, Мэтт решил воспользоваться тем, что они наконец остались одни.

— Мы ведь теперь полноправные партнеры, верно? — спросил он.

— Абсолютно.

— Тогда не думаешь ли ты, что пришло время сообщить мне все факты?

— Да, конечно. — Она взглянула на него, затем в сторону, так, словно испытывала неловкость оттого, что собиралась ему сообщить.

Мэтт ждал, что она сейчас расскажет ему о мексиканских солдатах, идущих за ней по следу.

Я уже давно решила рассказать тебе об этих сокровищах.

Мэтт растерянно мигнул. После телеграммы от Сета предмет их постоянного спора совершенно вылетел у него из головы.

К сожалению, я не располагаю сколько-нибудь достоверными сведениями. Это все легенды и кое-какие косвенные исторические факты. Эти сокровища принадлежат ацтекам, или, если точнее, Монтесуме. После того как ацтеки были завоеваны Кортесом и его конквистадорами, разграбившими все их храмы, группа жрецов решила сохранить часть оставшихся сокровищ. Они увезли их на север, в горы, где спрятали подальше от глаз испанцев. Им понадобилось около трех сотен носильщиков, чтобы все перенести. Затем записи об этом событии были тщательно зашифрованы и затерялись среди других исторических документов. Никто точно не знал, что с ними случилось. Все, что мне удалось раскопать, указывало на горы Сангре-де-Кристо как на место их захоронения.

Она с улыбкой повернулась к нему.

И это все? — спросил Мэтт резко.

Хотя он и чувствовал некоторое удовлетворение, что она наконец доверила ему свою великую тайну и определила конечную цель их путешествия, теперь этого было ему недостаточно.

Ее улыбка сразу погасла при виде его недовольного лица.

— Конечно, все. Что же еще?

— Так, значит, ты сообщила мне все, ничего не утаивая, никаких карт в рукаве? И я могу быть уверен, что меня потом не ожидают никакие сюрпризы?

Она чуть приподняла брови и с искренним недоумением покачала головой:

Нет. Я рассказала тебе все, что имеет значение. — Мэтт нахмурился еще больше. Все, что имеет значение.

Здесь, возможно, и заключена лазейка. Он почти восхищался тем, как ловко она выкрутилась.

И нет никакого незаконченного дела, которое бы тебя беспокоило?