Глава 15

За ужином в тот вечер собралась тихая небольшая компания. После еды все вышли на веранду. Сидели, лениво болтали, и никто не танцевал.

У Амэлфи прошла головная боль. Чтобы отдать дань памяти мисс Бейтс, она надела скромное платье чёрного шифона. В нем она выглядела хрупкой и грустной, а белая кожа по контрасту казалась ещё белее.

Лоррейн и Гасси были в чёрном по той же причине. У Дэни не было чёрного платья (тётя Хэрриет считала, что молодым девушкам чёрный цвет не идёт), поэтому она надела то же серое платье с магнолиями, которое было на ней предыдущим вечером. Пока дворецкий Абдурахман мыл кофейные чашки и ликёрные рюмки, Найджел спросил, не хочет ли кто-нибудь сыграть партию в бридж. В этот момент Дэни опустила руку в один из широких карманов, украшавших её юбку, и нащупала там смятый листок бумаги.

Дэни удивлённо на него уставилась. Как он там оказался? Это была половинка листа с написанным текстом. Дэни повернула её так, чтобы на бумагу падал лунный свет, и прочитала напечатанный на машинке текст, поначалу не поняв его смысла.

«Могу я с вами поговорить? У меня большие неприятности, и мне нужен совет. Не будете вы так добры подождать до половины первого? Это очень личное дело, и я не хочу, чтобы знали другие. Моя комната прямо под вашей. Я буду ждать. Пожалуйста, приходите. А. К.»

Что это? — подумала Дэни, подняв брови. Она перевернула листок, но больше там ничего не было. Автор, безусловно, хотел добавить что-то ещё, но подумал получше и оторвал вторую половину. Но как это попало к ней в карман, и когда?

И внезапно, будто кто-то вылил на неё кувшин холодной воды, как Амэлфи, чтобы прекратить истерику Гасси, она вспомнила…

Этот листок бумаги летал возле её юбки, когда она стояла на коленях над телом Миллисент. Она подняла его и машинально сунула в карман. Но теперь он был доказательством убийства.

Фрагмент вчерашнего разговора крутился в её мозгу, как магнитофонная запись.

— По три чего?

— Убийства, конечно, дорогая. События всегда идут по три. Вы этого не замечали? Беда никогда не приходит одна.

Третий раз — третье убийство. И попытка четвёртого убийства — её собственного. Она была напечатана на её пишущей машинке — пишущей машинке мисс Китчелл — и подписана её инициалами — инициалами мисс Китчелл. И если бы письмо нашли…

Липкая смесь тошноты и холодного страха поглотила Дэни, лунный свет и звук праздных голосов куда-то отступили. Она попала в ужасную паутину. И сколько бы она не крутилась и не уворачивалась, она не сможет убежать, потому что будут ждать другие нити, готовые спокойно обвиться вокруг неё, пока она не будет полностью связана и беспомощна.

Она была на грани истерики, хотела прыгать и кричать, кричать, как Гасси прошлым вечером. Бежать через веранду в лунном свете и дальше по грязной дороге, бежать, пока не кончатся силы. Дэни подавила истерику, вонзая ногти в ладони и до крови покусывая губы. А потом из тумана появилась рука и коснулась её плеча. Рука из плоти и крови была твёрдой и реальной, безумный кружащийся мир сделался твёрдым и стабильным, а к Дэни вернулось какое-то подобие спокойствия.

Туман рассеялся, лунный свет снова стал ярким, и Дэни увидела, что рядом с ней стоит Лэш, своим телом отделяя её от остальных на террасе.

Он сказал:

— Пошли, прогуляемся по пляжу. Мне целый день не удавалось словом с тобой перекинуться. Есть пара вещей, которые я хотел бы обсудить. Вы нас извините, Лоррейн?

Он не стал ждать разрешения, поднял Дэни на ноги, взял её под руку и пошёл через веранду по ступенькам в сад, заполненный чернильными тенями деревьев. Там он начал говорить о делах, называя разные имена, которые ничего для неё не значили. Он говорил об этом, пока они шли по заросшим цветами дорожкам и вышли через дверь в стене к морю.

По каменистым тропинкам они шагали к берегу. Пляж был пуст, на нем ничто не двигалось, кроме тихих волн и множества маленьких песочных крабов, которые ползали взад — вперёд безмолвно, как мотыльки.

С обоих сторон были горы: высокие скалы, изрезанные ветрами, источенные водой кораллы, которые вырисовывались тёмными силуэтами на лунном небе и бросали острые тени на белый песок. Лэш обошёл их и, выйдя на открытый пляж, остановился у самой воды, так что никто не мог подойти незамеченным и их невозможно было застать врасплох.

Отпустив руку Дэни, он повернул её так, чтобы она смотрела ему в лицо. Он не стал понижать голос или менять интонацию. И любой, кто наблюдал за ним из тени, подумал бы, что он продолжает разговор, начатый в саду.

— Что случилось, малышка? Что было в той записке? Кто-то написал тебе анонимное письмо?

Не говоря ни слова, Дэни протянула ему листок бумаги и увидела, как на его лице по мере чтения проступают резкие незнакомые черты.

Через несколько секунд он спокойно спросил:

— Кто-то сунул это тебе в карман?

— Нет, — шёпотом ответила Дэни, — я нашла её прошлой ночью. Она была на веранде… возле… около мисс Бейтс. Миллисент, наверное, держала её, когда… Я сунула листок себе в карман и не вспоминала о нем, пока… пока сейчас не нащупала его, не вынула и… не прочитала.

Лэш долго молчал, глядя на листок в своей руке. Наконец Дэни спросила:

— Это значит то, о чем я думаю, да?

— Да, — все ещё спокойно ответил Лэш. Его голос странно контрастировал с угрюмым выражением лица и сжатыми кулаками.

— Что нам делать? Ты… ты собираешься пойти в полицию?

— Не знаю. Это дело нужно обдумать. Что ты сделала с пишущей машинкой? Где она?

— У меня в комнате.

— Тогда, вероятно, это не было напечатано на ней. Уже легче.

— Да нет же, именно на ней, — сказала Дэни. — Я думала, с ней баловался кто-то из слуг. Чехол был не в порядке, и внутри — листок бумаги, половинка этого…

— Когда это было? — поспешно спросил Лэш.

— Вчера вечером, когда я пришла в свою комнату.

— Ты дотрагивалась до машинки?

— Да, хотела проверить, не сломана ли она. Я вытащила оттуда бумагу и выбросила её в корзинку для мусора.

Лэш тяжело вздохнул.

— Теперь на ней твои отпечатки пальцев. И на этой записке тоже. Прекрасный, простой и надёжный план! О Боже, во что я тебя втянул?

Он зло смял листок бумаги в кулаке и повернулся к мерцающему морю. Дэни увидела, как играют желваки у него на скулах. Лэш сказал вполголоса, как будто сам себе:

— Я должен был пойти в полицию ещё в Лондоне. Это было нелегко, но не более. Вместо того я впутал тебя в эту сумасшедшую афёру…

Он безнадёжно махнул рукой, а Дэни быстро сказала:

— Перестань, Лэш. Это не твоя вина. Это я не поняла… Но в чем же дело? Мы можем сейчас пойти в полицию.

Лэш повернулся к ней, в его глазах сквозила горечь.

— Нет, не можем. Черт с ним. Пусть смерть мисс Бейтс остаётся в протоколах несчастным случаем. Иначе нельзя.

— Но Лэш…

— Никаких «но»! — оборвал её Лэш. — Может быть, я вёл себя как настоящий сумасшедший, но я все ещё могу сложить два и два и получить правильный результат. Её убили, потому что она слишком много болтала, и, по воле провидения, этот листок бумаги должны были найти рядом с её телом. Тебя бы попросили объяснить это — и кое-что другое! Например, как вторая половинка листка оказалась в твоей комнате, если ты это письмо не печатала. И что ты делала одетая через час после того, как все остальные уже спали в своих пижамах? Кстати, что ты делала? Ты её ждала?

— Лэш! — Дэни вздрогнула, словно он её ударил.

— Я не имею в виду «Ты её убила?», — нетерпеливо пояснил Лэш. — Или даже «Ты написала эту записку?» Конечно, не ты. Она говорила, что собирается к тебе спуститься?

— Нет.

— Тогда почему ты не была в постели? Что ты делала?

— Ничего. Я просто не хотела спать, вот и все. Полагаю, мне не хотелось выключать свет, поэтому я не ложилась. И потом я снова услышала козодоя, но это был не козодой…

Дэни задрожала, вспомнив тот звук. Но сделала над собой усилие и сказала:

— Это была мисс Бейтс. Она закричала, когда упала. А потом я услышала глухой стук…

Она рассказала Лэшу об этом и о том, как нашла тело Миллисент и обрывок бумаги, и о Ларри Доулинге, который гулял в саду совсем незадолго до того.

— Доулинг? — протянул Лэш. Казалось, он что-то обдумывает, потом он встряхнул головой и отвлёкся от Ларри Доулинга.

— Ты больше совсем ничего не слышала? Никаких шагов? Ничего? Если кто-то ждал, когда она начнёт спускаться вниз, и потом столкнул её, ты должна была услышать шаги.

— Нет, не слышала. Я больше ничего не слышала. Только крик и глухой стук; я тебе говорила. Больше ничего… Нетнет, я ошибаюсь. Был другой звук. Странный, мягкий, скрипящий, как будто.., — она подняла брови, стараясь вспомнить, на что это было похоже, и передать словами. Но потом сдалась.

— Я не знаю. Но это были не шаги.

Лэш пожал плечами.

— Пускай. Но факт остаётся фактом: ты не спала и была одета. Если бы записку нашли, вышло бы не очень хорошо, поскольку она подтверждает теорию, что написала её ты. Это, конечно, не преступление, но это означало бы, что ты попросила мисс Бейтс зайти к тебе, и что она поскользнулась и упала, когда шла вниз. Но ты бы принялась все отрицать, и дело начало бы выглядеть подозрительным. Возможно, тебе бы никто не поверил. Им захотелось бы узнать, почему ты все отрицаешь, хотя есть куча улик, это подтверждающих. И потом обнаружилось бы, что ты вовсе не мисс Китчелл, что ты сбежала из Англии с фальшивым паспортом, чтобы избежать обвинения в убийстве. Это звучит не очень здорово. Возможно, ты смогла бы как-то объяснить что-то одно, но все вместе… Вот почему несчастный случай прошлой ночью так и останется несчастным случаем! Все остальное слишком опасно. И теперь чем скорее мы избавимся от этой ужасной вещи, тем лучше.

Он достал из кармана зажигалку, зажёг её и сунул край записки в огонь. Дэни воскликнула:

— Лэш, не надо — это же улика!

— Да, конечно, но сейчас её не станет. И без неё другой кусок бумаги в твоей комнате тоже не будет иметь никакого значения. Не останется никакой связи между тобой и мисс Бейтс.

Он наблюдал, как маленький клочок бумаги, который стал причиной смерти Миллисент Бейтс, чернел, сворачивался и сгорал. Когда Лэш больше не смог его держать, он бросил его на землю и ногами зарыл пепел в песок. Пару минут он молчал, глядя на тёмную ямку в песке, а потом медленно сказал:

— Я бы хотел увезти тебя отсюда, но не могу. Мы могли бы бросить все, но будет только хуже. Хотя и другие возможности тоже очень рискованные. Послушай, Дэни, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.

— Что? — неуверенно спросила Дэни.

— Что ты не будешь выходить из комнаты по ночам, ни за что. Что будешь запирать дверь на замок и, если кто-нибудь постучится в твою дверь или подсунет под неё записку с просьбой куда-нибудь пойти, даже если она будет подписана твоей мамой и написана её почерком, ты до неё не дотронешься. Дашь её мне утром. И не выходи ни на какие тет-а-тет с кем бы то ни было — кроме меня! Ты поняла?

Он улыбнулся ей, но глаза его оставались серьёзными. Дэни спросила:

— Но почему кто-то хочет мне навредить или прижать меня к стене? Раньше все было по-другому — когда у меня была карта или ключ или что бы там ни было. Но теперь его украли. Тот, кто хотел, его получил. Почему же весь этот ужас не кончится? Зачем кому-то убивать мисс Бейтс?

Лэш пояснил:

— Потому что она всем твердила, что была по соседству с домом адвоката, когда тип, который его убил, только шёл туда. Тот же самый тип случайно узнал, что там в то же время была ты. Он сделал тебе достаточно намёков, чтобы держала рот на замке, а то будет хуже! Или ему просто нужен был козёл отпущения. Такие типы пойдут на все ради трех миллионов, так что лучше я останусь без денег! Вот почему ты теперь должна следить за каждым своим шагом. Не делать промахов! Через несколько дней мы с этим разберёмся, и пусть дальше ломают головы полицейские.

Дэни заломила руки и всхлипнула.

— О, Лэш, я боюсь.

— Ты не одна такая, — возразил Лэш. — Я сам ни разу в жизни не был так напуган. И мне совсем не нравится идея, что кто-то из людей на террасе ради удовольствия занимается убийствами. Лучше бы у меня был пистолет.

— Но это не может быть один из нас! Не может быть!

— Не будь дурой, Дэни. Это не может быть никто другой. Только один из шестерых. Ты, я, Амэлфи, Гасси Бингхэм, наш латинский любовник и Ларри Доулинг. Выбирай!

Дэни задрожала, Лэш внезапно шагнул к ней и обнял, прижав к себе. Свободной рукой он отстранил с её лица ужасную рыжую чёлку.

— Я знаю, малышка. Но даже через сто лет ничего не изменится.

Дэни, всхлипывая, бормотала что-то в его плечо. Он поднял рукой её подбородок.

— Что ты сказала? Я не понял.

— Я сказала: будь осторож-жней с моими оч-чками.

— Они мне никогда не нравились, — ответил Лэш, снимая их, и вдруг поцеловал её. Он собирался сделать это просто по-дружески, но получилось не так. Поцелуй начался нежно, но закончился совсем иначе, и когда Лэш в конце концов поднял голову, он был немало изумлён, почувствовав, как быстро бьётся сердце.

— Это твой первый поцелуй? — спросил он, ласково её отстраняя.

— Да, — удивлённо ответила Дэни; лицо её было смущённым и очень красивым в лунном свете. — Как ты узнал?

— Догадался, — сухо буркнул Лэш. — Ну ладно, на сегодня хватит, потому что если я сейчас ещё раз это сделаю, не знаю, чем все кончится.

Он наклонился, поднял очки, которые упали на землю, очистил их от песка и вернул Дэни.

— На сегодня все, мисс Китчелл. Полагаю, мы вернёмся в дом и проверим, как вы запрете свою дверь изнутри. Что касается последнего пункта в повестке дня, можете сделать мне копии завтра — в трех экземплярах.

Он повёл её к дому через белый пляж. Войдя через калитку в сад, они столкнулись с Ларри Доулингом, который слонялся без дела в тени у края мелкого бассейна, среди каменных птиц и цветущих лилий. Они могли его и не заметить, если бы не отражение в воде и запах сигаретного дыма.

Лэш остановился.

— Ди Чиаго?

Ларри вышел на свет.

— Нет. Но вы почти угадали: это его сигарета. Не могу сказать, что она очень мне нравится — дешёвый табак. Хорошо на пляже?

— Да, спасибо, — кивнул Лэш. — Вы туда?

— Нет, я гуляю, — сказал Ларри, — просто гуляю.

— Не будем вам мешать, — сказал Лэш, и они пошли по дорожке к террасе.

Там были всего двое: Амэлфи и Эдуардо, которые явно спорили. Услышав шаги, они смолкли. Амэлфи срывающимся голосом произнесла:

— О, это вы… Надеюсь, вы провели приятную деловую беседу и все выяснили.

— Да, — дружелюбно кивнул Лэш, — спасибо, что спросили.

Амэлфи рассмеялась:

— Гасси была права: ты просто эксплуататор. Я полагаю, «дело — прежде всего» — это твой девиз.

— Американцы! — воскликнул Эдуардо. — Такие ловкие, такие безжалостные — но все улавливают на лету. Это чудесно.

Амэлфи поспешно его перебила.

— Лоррейн просила пожелать тебе спокойной ночи, Лэш; они с Гасси ушли спать пораньше. Она просила узнать, не поедешь ли ты с ними завтра с утра на рыбный рынок. Гасси хочет его посмотреть. Она говорит, что если проведёт все время в этой усадьбе, то наверняка сойдёт с ума. Лоррейн сказала, если ты поедешь, то завтрак будет в восемь. А после этого — сразу в машину. Я ей пыталась объяснить, что это совсем не в твоём стиле…

— Ты была неправа, — все ещё дружелюбно парировал Лэш. Рыбу я люблю. Где Тайсон? Тоже пошёл спать?

— Нет. Они с Найджелом — вроде тебя. Тоже заняты делами.

— Это им не повредит, — хмыкнул Лэш и повернулся к Дэни. Я вспомнил: мне нужно кое-что сделать самому. Думаю, я одолжу вашу пишущую машинку, Ада. Я поднимусь с вами наверх, если вы не против.

— Да, конечно, — кивнула Дэни и пошла к двери, Лэш за ней. Амэлфи, ни к кому не обращаясь, бросила:

— Надеюсь, это означает, что свинка Ады уже позади.

Глава 16

— Я всегда думал, — заметил Найджел, деликатно поднося к носу платок, — что рыбный рынок немного лучше морга, но хуже, чем мясная лавка или скотобойня. Все эти скользкие белые брюшки и холодные глаза… Просто тянет на рвоту. Но посмотрите на эти цвета! Давайте возьмём этих бирюзовых рыбок с коралловыми пятнышками, — или как насчёт этих розовых? Вы знаете, я почти смирился с необходимостью раз в неделю ходить по магазинам.

— Но разве можно это есть? — поинтересовалась Гасси, растерянно глядя на рыбу. — Лоррейн, ты же не будешь покупать эти розовые страшилища?

— Гасси, они изумительны. Подожди, пока попробуешь!

— Ну, если ты настаиваешь, — протянула Гасси.

На рыбном рынке царил шум и сверкали краски, но все превосходили колоритом прилавки открытого рынка, где торговали фруктами, овощами и зерном. Глаза слепили ароматные груды апельсинов, лимонов, бананов, кокосов, гвоздики и стручкового перца; вокруг разложен был батат, сладкий картофель, груды зелёных овощей и плоские плетёные корзины, полные разных сортов зёрна.

— Эй, что ты покупаешь? — крикнул Лэш Дэни, замершей перед фруктовым прилавком с чем-то жёлто-зелёным в руках.

— Манго. Я хотела только попробовать. Но похоже, их не продают по одному, только корзинами. Я с таким количеством справиться не в состоянии. Но, к счастью, рядом оказался Саид Омар, и он… Вы знакомы, или нет? Это Саид Омар-бенСултан; он летел с нами в одном самолёте.

— Да, я помню, — кивнул Лэш, пожимая ему руку. — Очень рад познакомиться. Я Лэш Холден. Не думаю, что мы раньше встречались.

— Вы американец? — спросил Саид Омар.

— Так и есть. Из страны будущего.

— Наверное, настоящего, — поправил Саид Омар, улыбаясь и делая особое ударение на последнем слове.

— Может быть, — весело ответил Лэш и повернулся к Дэни, посмотрев на неё с некоторым подозрением:

— Скажи, ты же не собираешься есть эти фрукты прямо здесь?

— А где же ещё?

— Ну, я думаю, лучше в ванной. А то ты вся испачкаешься. К тому же ты не сможешь съесть шесть манго.

— Спорим?

— Не надо портить себе жизнь! — заявил Лэш и конфисковал её добычу.

Саид Омар рассмеялся.

— Ясно, что мисс Китчелл ещё ни разу не пробовала манго. Их лучше есть на тарелке и с ножом. Если позволите, я одолжу. Мой дом в паре минут ходьбы отсюда; уверен, что жена будет очень рада с вами познакомиться. Если вы пойдёте со мной, то сможете съесть свои манго в более удобной обстановке.

Дэни бросила быстрый взгляд на Лэша, Саид Омар, перехватив его, чуть поклонился Лэшу; это означало, что приглашение касается и его тоже.

— Конечно, — протянул Лэш. — Мы будем очень рады. Не подержите минуточку?

Он вручил манго Саиду Омару и прошёл к прилавкам, где Найджел помогал Лоррейн выбирать ананасы. Вернулся Лэш через минуту-другую, сказав, что все в порядке, что остальные потом отправятся в Английский клуб и будут ждать их там.

— Я отвезу вас туда, — пообещал Саид Омар и зашагал через рынок к порту.

Дом Саида Омара находился на узкой тенистой и прохладной улочке. Старый арабский дом, четырехэтажный, окрашенный в шафрановый и голубой цвета.

На массивной двери, обитой медью, были искусно вырезаны пилоны и капители. Она открывалась в холл и в центральный двор, окружённый рядами веранд с перилами: дом был точной копией Кивулими, хотя гораздо больше.

Саид Омар показал дорогу через два пролёта ступенек в комнату на втором этаже, зарешеченные окна которой выходили на старый каменный город, за которым лежало голубое море, изумительно сверкавшее в утренних лучах.

Служанка в белом принесла шербет, фрукты и сигареты. А хорошенькая жена хозяина проинструктировала Дэни, как лучше всего есть манго.

Саид Зухра-бинти-Ясалем на первый взгляд казалась настоящей женщиной арабских ночей, похожей на Шехерезаду или на одну из прекрасных жён Синей Бороды. Она была стройной очаровательной и темноглазой, с иссиня-чёрными волосами и кожей цвета слоновой кости. Гости были весьма удивлены, когда узнали, что это милое существо не только говорит на шести языках, кроме родного, но ещё и имеет степень бакалавра гуманитарных наук.

Все представления Дэни о «женщинах гарема» изменились, когда она обнаружила, что молодая жена занзибарского араба получила куда лучшее образование, чем она сама или большинство европейских женщин, с которыми Дэни общалась. Этот визит оказался очень интересным, занимательным и удивительным, чего никто не ожидал. Время летело незаметно, пока Зухра, смеясь, вспоминала Оксфорд, Париж и Сорбонну, а её муж рассказывал захватывающие истории об острове и предлагал прямо сейчас, пока ещё не жарко, поехать посмотреть подземные родники и руины знаменитого дворца Дунги.

Беседа шла легко и оживлённо, пока не затронули тему двух трагедий, омрачивших приезд гостей Лоррейн. Разговор начал Лэш, спросив, продвигается ли расследование смерти Салима Абейда. За вопросом последовала странная пауза. Не слишком длинная, чтобы смутить гостей, но достаточная, чтобы разрушить сложившуюся дружескую атмосферу.

— А-а, — задумчиво протянул Саид Омар, — Джемб…

Он не ответил на вопрос Лэша, но задал собственный:

— Вы были с ним знакомы?

— Нет, — покачал головой Лэш. — Но из Лондона он летел в одном самолёте с нами. Я полагаю, на острове он был известным человеком? Общественный деятель…

— Он хотел быть таким, — сухо поправил Саид Омар, — это не одно и то же.

— Как я понимаю, вы его знали?

— Да, немного, — Саид Омар взмахнул смуглыми руками, как будто собираясь закончить разговор, но Лэш сделал вид, что не понял намёка и попросил: — Расскажите о нем. Можно ли сказать, что он умел наживать врагов?

— Он был фанатиком и экстремистом, — вмешалась Зухра.

Не обращая внимания на недовольный жест мужа, она продолжала:

— Ну, конечно, он так себя не называл. Говорил, что он радикал. И собирался организовать свою партию. А потом установить диктатуру. И он, естественно, был бы диктатором. Все очень просто. У него были последователи — неудовлетворённые, озлобленные или завистливые люди, которым доставляет удовольствие разрушать не ими построенное. Или бедные, неудачливые или невежественные, которым следовало бы сочувствовать или помогать… и которых так легко использовать. Возможно, здесь, на Занзибаре, таких людей меньше, чем в других местах, но достаточно, чтобы доставить неприятности. У него не было недостатка в последователях.

Наблюдая за дымом своей сигареты, Лэш небрежно бросил:

— Думаю, это было политическое убийство. Похоже на то.

Саид Омар пожал плечами:

— Возможно. Такая вероятность всегда существует.

— Но вы в это не верите, — заметил Лэш. — Интересно, почему?

— Я этого не говорил.

Лэш покосился на него:

— Это видно и так. Почему вы не верите?

Саид Омар рассмеялся и развёл руками:

— Вы очень настойчивы, мистер Холден. Почему вас так интересует смерть Джемба?

— Думаю, потому, что она интересует вашу местную полицию до такой степени, что меня попросили задержаться здесь на несколько дней. Пока идёт расследование. Не знаю, что это значит для вас, но для меня…

Саид Омар поднялся, чтобы наполнить стакан Дэни, и сказал:

— Да, я слышал. Я вчера тоже встречался с мистером Кардью. Они, похоже, думают, что кто-то разговаривал с Джембом в аэропорту и бросил ему в кофе пилюлю. По-моему, так мог сделать только человек безумно смелый, или очень неосторожный, или крайне глупый! Такой риск попасться! — Он умолк, чтобы затушить окурок сигареты, потом добавил:

— Мистер Кардью рассказал об ужасной трагедии, случившейся ночью после вашего приезда. Наверное, это было для вас большим горем.

Его лицо не выражало ничего, кроме вежливого сочувствия, но что-то в его голосе заставило Дэни задуматься, случайно ли он связал эти две смерти. И словно кто-то прошептал ей на ухо предупреждение, которое она не смогла расслышать.

— Найджел Пойнтинг сегодня утром на рынке сказал мне, — заметил Саид Омар, — что он уже много лет знаком с сестрой мистера Фроста… Смерть мисс Бейтс очень опечалила миссис Бингхэм. Потерять друга и наперсницу… Найджел не так долго работает у мистера Фроста, всего несколько лет, я думаю; но наверняка сможет рассказать вам о Джембе больше меня. Спросите его. Даже если он не знает, все равно придумает что-нибудь интересненькое.