Глава 16

Элрик стоял в таможенной зоне, его тело одеревенело, мышцы сводило судорогой. Пустота, заполненная тьмой, пульсировала в его голове, рвалась наружу, ужасно давила на лоб, на глаза. Он твердил себе, что ему осталось выдержать всего несколько минут, потом его задание будет выполнено. Но в оставшееся время он не должен терять концентрации.

Перед мысленным взором Элрика чередой пробегали изображения с различных зондов и с камер службы безопасности Вавилона 5. Он видел процессию из пяти сотен магов, растянувшуюся от Трущоб до таможни и дальше, поднимающихся на борт центаврианского транспорта «Ондави». Из этих пятисот только десять были настоящими магами, каждый создавал вокруг себя иллюзию. Чтобы помочь поддержать эту иллюзию, Джон установил на пути магов посты службы безопасности. Охранники стояли через определенные промежутки и не позволяли никому приближаться или вклиниваться в процессию.

Тем, кому никак нельзя было позволить приблизиться, был Морден, которого всюду сопровождали Тени. Тени заметят иллюзию. Элрик был уверен, что Морден будет держаться подальше от них, чтобы маги ничего не заподозрили насчет «Ондави». Морден стремился убедить их, что ему ничего не известно о центаврианском корабле.

Но Элрик не собирался давать Мордену и Теням даже малейшего шанса появиться здесь. В нужное время участок потолка в коридоре около каюты Мордена был обрушен, в результате чего он и его союзники оказались запертыми внутри. Морден должен был предвидеть подобные защитные меры со стороны магов во время их отлета, и это не должно было вызвать у него никаких подозрений относительно их истинного плана.

Но Морден позаботился о защите своих интересов, отправив агентов наблюдать за отбытием магов. Сейчас на другом конце таможенной зоны стоял ремонтный рабочий. Наблюдал. Что ж, отлично. Он увидит то, что хочет Элрик.

По мере того как маги подходили к «Ондави», один из каждых двадцати отходил на шаг в сторону, делая вид, что наблюдает за остальными. Это были те маги, которых Элрик надеялся спасти, самые молодые из них. Они медленно отходили на задний план, растворяясь там, или перемещались к концу процессии, на самом деле проверяя остальных, после чего маскировались иллюзиями и под фальшивыми именами поднимались на борт стоящего поблизости лайнера «Хрустальный салон». Из двадцати пяти молодых магов, которых Элрик надеялся спасти, пятнадцать уже находились на борту лайнера.

К несчастью, спасти всех магов, прибывших с ним на Вавилон 5, было невозможно. Центаврианская команда «Ондави» должна быть уверена в том, что на борт их корабля поднялось пятьсот магов, и что все пятьсот находятся в трюме. Чтобы поддерживать подобную иллюзию в обычных условиях, было необходимо задействовать, по крайней мере, пять магов. Учитывая то, что они сильно ослабели, пяти было мало. Элрик подумал о Бурелл, самой искусной из них в создании больших, сложных иллюзий. Ее имя было первым в списке их потерь. Стук в его голове становился все сильнее.

Еще несколько магов должны были взаимодействовать с командой и не подпускать их близко, чтобы те не имели возможности обнаружить иллюзию. Другим предстоит генерировать фальшивые сигналы, исходящие от пятисот живых существ и излучение от пятисот источников магической энергии для того, чтобы при сканировании отлетающего корабля аппаратурой станции наблюдатели убедились бы в том, что все маги находятся на его борту. Всю дорогу Элрик обсуждал с Инг-Ради, сколько магов придется задействовать, но они пришли к выводу, что для успеха этой хитрости понадобятся усилия не менее чем двадцати пяти магов.

Сейчас на борту «Ондави» находились Инг-Ради и Беел, их задачей было присматривать за остальными. Они разместили зонды по всему транспорту, поэтому Элрик и остальные могли видеть то, что там происходит. Хотя маги не заметили ничего, что указывало бы на готовящийся на борту корабля теракт, они знали, что это непременно должно случиться. Все, кто поднимался на борт, понимали, что им суждено умереть.

Час назад они собрались вместе и принялись вслух повторять заповеди Кодекса. Ни один из них не попросил освободить его от этого задания. Все они были готовы пожертвовать своими жизнями ради того, чтобы остальные члены их ордена могли безопасно скрыться. По крайней мере, это так выглядело. Гауэн наблюдал за ними и не обнаружил ни единого свидетельства нелояльности. Конечно, Элрик не мог быть до конца уверенным до тех пор, пока они все не окажутся на своих кораблях, и отвлекающий маневр не будет завершен. Он злился на самого себя за то, что позволил себе усомниться в них, но он должен сомневаться, ведь он обязан предвидеть все варианты. Но сейчас ему казалось, что для сомнений не было никаких оснований.

Конечно, никто, кроме него и Инг-Ради, не знал правды. Никто, кроме него и Инг-Ради не знал, что отступление в тайное убежище не спасет их орден, а лишь отсрочит его конец. Никто, кроме него и Инг-Ради не знал, что Тени были их создателями, а не противниками. Элрик задумался о том, что было бы, если бы об этом знали другие маги, сколько их тогда согласилось бы пожертвовать собой, чтобы дать возможность остальным безопасно отступить в тайное убежище. Возможно, все, а, возможно, никто.

Но они не знали. Он будет продолжать лгать, а они отправятся на смерть. Каждому придется нести свое гнетущее бремя.

Смерть этих двадцати пяти магов позволит остальным безопасно улететь, покинуть Галактику в то время, когда они были ей больше всего нужны.

Инг-Ради думала об этом иначе, чем Элрик. Она была уверена в том, что успех их отвлекающего маневра станет утверждением их ценностей, символом их солидарности. Перед тем, как маги начали медитировать, повторяя заповеди Кодекса, он поговорил с ней один на один. Впервые с тех пор, как заболела, Инг-Ради поднялась с постели, и Элрик боялся, что она недостаточно сильна для того, чтобы справиться с предстоящим им трудным заданием. Они встретились в маленькой комнате, выбранной Инг-Ради в качестве своего жилища на станции, такой же, как у Элрика. Он был ошеломлен, увидев, насколько она ослабела.

Ее кожа, полностью утратив оранжевый оттенок, была сейчас бледно-серой, сквозь нее просвечивали синие, пересекающиеся линии вен. Она и прежде была высокой и худой, а теперь и вовсе походила на скелет, отдельные части ее тела казались несвязанными между собой, и двигалась она с трудом. Элрик, глядя на это, подумал, что она может в любой момент рухнуть, превратиться просто в мешок костей.

– Ты все сделал превосходно, – сказала она ему. – Я уверена в успехе твоего отвлекающего маневра.

– Нельзя быть полностью уверенным, пока все не закончится.

– Я хочу еще раз попросить тебя не присоединяться к нам на «Ондави». Мертвым ты не нужен. Но ты очень нужен живым.

– Мы сошлись на том, что для успеха понадобятся двадцать пять магов.

– Одним больше, одним меньше – какая разница. Если ты уверен в том, что нас обязательно должно быть двадцать пять, выбери другого. Любой маг с радостью займет твое место.

– Я не могу просить больше ни одного мага принести себя в жертву. И, если я сам не пойду на это, я вообще не могу никого просить.

– Тебе не надо просить. Обстоятельства сложились так, что некоторые из нас должны умереть. Обстоятельства требуют того, чтобы ты жил. Любое другое решение станет выражением эгоизма с твоей стороны.

Элрик покачал головой. У него не было сил спорить, но он не мог уступить.

Тем не менее, Инг-Ради настаивала:

– Ты говорил, что боишься возможной гибели Блейлока. Тогда из членов Круга выживет одна Херазад? Она одна будет вести магов в это тяжелое время, в одиночку будет принимать трудные решения?

Инг-Ради знала, что эта мысль приведет его в ужас. Но это ничего не изменит. Помимо того, его состояние тоже очень ухудшилось.

Она мягко улыбнулась ему своим узким ртом:

– Я живу лишь надеждой на то, что наш орден сумеет раскрыть секрет воспроизводства нашего биотека. Тогда мы сможем хотя бы управлять своей судьбой. Если надежда на это есть, то отступление в тайное убежище действительно имеет смысл. Я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы сохранить эту надежду. Но я знаю, что у тебя нет никакой надежды. Ты уверен, что недавно прошедшие инициацию маги были последними, и что для нас наступили долгие сумерки. Ты предвидишь, что наш орден ждет угасание, что мы будем умирать один за другим, и через сто лет последний из нас покинет этот мир. Ради чего тогда ты готов отдать жизнь?

Элрик заговорил тоном, показывающим, что дальнейшее обсуждение бессмысленно:

– Ради солидарности. Она – наше единственное оружие против Теней. Пожалуйста, не проси меня больше. Мое решение неизменно.

Потом он перевел разговор на другую тему, и они принялись обсуждать последние детали их плана. Элрик пытался сосредоточиться на том благе, которое они принесут, если их замысел удастся, но слова Инг-Ради продолжали звучать в его ушах, не давали покоя даже сейчас. Конечно, она была права. У магов нет никакой надежды на будущее. Его мечты были разрушены, и возродить их было невозможно. Он жалел только о Галене. Он не хотел бросать Галена. Но, если Олвин не успел, Гален, быть может, уже ждет его на том свете.

Элрику не хотелось думать об этом. Эта мысль порождала отчаяние.

Стук в голове усиливался, сейчас он отдавался уже во всем его теле, в противовес эху биотека. Он заставил себя выпрямиться, мысленно просмотрел несколько картинок. Последние маги покинули Трущобы и были уже на пути вверх, к таможне.

Элрик понял, что бессознательно прижал руки к вискам, и опустил их.

Карвин, на этот раз одетая в простой черный балахон, добралась до люка «Ондави», и отошла в сторону, заговорила с Федом и Гауэном, так же стоявшим в сторонке. Гауэн сказал ей что-то и посмотрел в сторону Элрика. Потом Карвин указала на колонну магов, видимо, посылая Феда с Гауэном проверить остальных. Она прошла таможню в обратном направлении и подошла к Элрику.

Элрик вспомнил ее выступление на последнем тренировочном занятии перед посвящением. Уверенными, грациозными движениями она жонглировала ботинками Олвина, перемешала их с иллюзорными, и послала в полет по залу по запутанной траектории. За это время она подменила реальные ботинки миражами, и спрятала их. Их нынешняя игра в наперстки была почти точной копией ее выступления.

– Вы в порядке? – спросила она.

Он уже собрался отправить ее на борт «Хрустального салона», когда стук в голове внезапно перерос в нестерпимую боль. Его мышцы свело судорогой, ноги подкашивались.

– Мне нужно отойти. Вернусь через секунду.

Она кивнула.

Он едва успел выйти в пустой коридор, как ноги под ним подломились. Элрик создал вокруг себя иллюзию, закрывшись фальшивой стеной. Прижался лбом к холодному полу и попытался сконцентрироваться на картинках, мелькавших перед его мысленным взором. Боль усиливалась, опухоль опустошения росла внутри него, она, казалось, блокировала все остальные ощущения. Элрик чувствовал, будто его поглощает боль: боль всего, что было потеряно, и всего, что будет потеряно.

Он слишком долго не отдыхал. И сейчас, в критический момент, свалился.

Злясь на свою слабость, Элрик заставил себя сосредоточиться, связаться с камерами службы безопасности, расположенными в таможенной зоне. Он не позволит плану провалиться.

На его месте стояла Карвин, ожидая его возвращения.

Позади нее возник Лондо, сейчас его прическа была приведена в надлежащий порядок.

Элрик знал, что он, в конце концов, появится здесь, ведомый любопытством и чувством вины, но, больше всего, желанием потешить самолюбие, доказать самому себе, что он не боится магов. Он должен был встретить центаврианина.

Элрик поднялся на четвереньки. Его дрожащие конечности казались резиновыми. У него не было сил встать.

– Вы удовлетворены, да? – спросил Лондо Карвин.

– Лондо. Да, вы честно выполнили условие пари, – она протянула руку. – Не поцелуете?

Выражение его лица смягчилось.

– На вас невозможно злиться, – он взял руку Карвин, поцеловал ее.

– Нам незачем больше злиться друг на друга. Нам был нужен корабль, вы смогли его нам предоставить.

Хотя Карвин не была готова к встрече с Лондо, она, как и следовало, играла роль великодушного победителя. Она ничем не выдала своей осведомленности о том, что очень скоро этот корабль понесет двадцать пять ее товарищей на смерть.

Лондо взглянул на строй магов, его рот слегка приоткрылся. Повернулся назад к Карвин.

– Мне бы очень хотелось, чтобы у нас была возможность получше узнать друг друга. Вы никак не можете задержаться? На несколько дней, а потом последовать за ними?

Итак, у Лондо сохранились остатки совести, по крайней мере, когда дело касалось прекрасной юной женщины. Смерть остальных его нисколечко не расстроит.

– Я должна лететь с ними. Вы должны радоваться тому, что мы улетаем сейчас, пока вы не успели потерять все.

– Да, я пока еще обладатель кучи акций «Светлячков». Уверен, с ними мне обеспечена безбедная старость.

Карвин взглянула в сторону последних магов, сейчас подходивших к таможенной зоне.

– Лондо, мне пора.

Улыбнувшись, она взяла его руку, поцеловала с притворной страстью.

– Прощайте, дорогой посол.

Карвин заняла свое место в конце очереди.

Лондо продолжал смотреть на нее, его рот открылся, будто он пытался что-то сказать, потом он, казалось, принял решение. Пошел следом за ней.

Элрик силился подняться. Карвин необходимо добраться до «Хрустального салона». Он должен отвлечь Лондо. Элрик поднял руку, прижал к стене и попытался опереться на нее. Рука соскользнула. Он попытался еще раз, и снова у него ничего не вышло. Элрик чувствовал себя так, будто мускулы его руки вдруг исчезли. По его телу перекатывались волны пустоты.

– «Ондави» – всего лишь транспорт, – сказал Лондо, шагая рядом с Карвин. Маги один за другим подходили к кораблю. – Он вовсе не приспособлен для перевозки пассажиров. Грузовой трюм… – он покачал головой, – …абсолютно некомфортабельное место.

– Благодарю вас за беспокойство. Но я справлюсь.

– Вам не придется делать этого, дорогая леди, – они подошли к посту службы безопасности, и Карвин протянула свою карточку Лу Велшу. Лондо продолжал: – Я устрою так, что вам предоставят место на мостике. Увидите, там вам будет намного удобнее.

Лу пропустил Карвин, и Лондо попытался последовать за ней.

Лу рукой преградил ему дорогу.

– Посол, туда можно только пассажирам.

– Но это же смешно! Этот корабль принадлежит высокопоставленному центаврианину, моему другу. Я с этим разберусь… Лейтенант! Лейтенант! – закричал Лондо, призывая членов экипажа «Ондави». Посмотрел на Лу. – Служба безопасности. Вы когда-нибудь бываете на месте, когда действительно нужны?

Из корабля вышел центаврианин в потрепанной униформе.

Лондо указал на Карвин.

– Эта та очаровательная молодая женщина, о которой я вам говорил. Вы должны позволить ей находиться на мостике. Она – мой почетный гость. Предоставьте ей все удобства, какие только возможно. Сделайте ей приятное. Она должна быть в полной безопасности. Или вам придется отвечать передо мной.

Проклятый Лондо! Ему пришла в голову идиотская мысль, что он сможет спасти Карвин, не допустив ее появления в трюме. Он убивал ее своей необдуманной попыткой успокоить совесть. Элрик, царапая стену, наконец поднялся, его ноги дрожали. Он должен добраться до нее. До того, как она поднимется на борт.

В проеме люка появилась Инг-Ради. Она пристально смотрела в сторону таможенной зоны, ища Элрика. Она никак не сможет остановить Лондо. Любые протесты выдадут, что им все известно.

Элрик убрал иллюзию, спотыкаясь, побрел по коридору к таможенной зоне. Все его тело сотрясалось в такт сердцебиению. Он ударился о стену, заставил себя идти вдоль нее.

Потрепанный лейтенант, изображая гостеприимного хозяина, кивнул и махнул Карвин, приглашая подняться на борт. Она колебалась лишь секунду. Потом прошла внутрь.

– Прощайте, дорогая леди! – крикнул ей Лондо.

Карвин оглянулась через плечо, тщательно контролируя выражение своего лица, ничем не выдав того, что ей известно дальнейшее.

– Прощайте, Лондо.

Подключившись к зондам, размещенным на «Ондави», Элрик наблюдал за тем, как лейтенант провел ее во внутренние помещения корабля и проводил до мостика.

Техномаг, судорожно дыша, остановился совсем рядом со входом в таможенную зону. Она пропала. Ее теперь никак нельзя вытащить с корабля, не переполошив при этом команду. Он сделал несколько нетвердых шагов, снова прислонился к стене.

Она была одним из лучших молодых магов, талантливая, дисциплинированная, но, тем не менее, всегда улыбающаяся, полная жизни. Когда Карвин и Олвин прилетали в гости, она всегда походила на ворвавшуюся в их жизнь сияющую комету.

Инг-Ради, выглянув из люка, обеспокоено смотрела на него. Элрик вздохнул, выпрямился, оторвал свое тело от стены. Повернулся спиной к ней и Лондо, силясь собраться. Такого поворота событий он не предвидел. Он обещал Олвину присмотреть за Карвин. А теперь не мог спасти ее.

– Гален, остановись! – резко произнес Блейлок. – Это ворлонский корабль!

Гален уже формулировал в своем разуме заклинание уничтожения. Он быстро изменил цель, направив разрушительную энергию подальше от приближающегося корабля. Сфера захватила пустой участок пространства.

Разрушение не принесло ему удовлетворения. Он хотел найти новую цель, но теперь, когда они поднимались вверх, выходили из-под действия силы притяжения планеты, в пределах его досягаемости не осталось ни одной подходящей цели.

Гален весь горел, его трясло, энергия бурлила внутри него. По его венам с бешеной скоростью неслась раскаленная энергия, била по нервам. Биотек пел от восторга, вибрация вдоль меридианов биотека была настолько отчетливой, что вызывала болезненные ощущения.

Он заставил экран перед своим мысленным взором оставаться чистым. Он не должен высвобождать энергию. Не должен накладывать заклинаний. Должен успокоиться. Должен оставаться спокойным до тех пор, пока снова не обретет способность думать. Гален принялся считать удары своего бешено стучащего сердца. Быстрый ритм помогал ему сосредоточиться, помогал ждать, ждать…

Он, каким-то образом, понял, что это ворлонский корабль, знал это даже тогда, когда был готов уничтожить его. Он знал, как они выглядят: длинные, узкие корабли, окрашенные в особенные желто-зеленые цвета, с четырьмя вытянутыми вперед усами, сбоку напоминавшие каракатиц. Но его это тогда просто не волновало. И до сих пор не волновало.

Ворлонец остановился прямо у них на пути, это выглядело явно угрожающе. Олвин снизил скорость их корабля, Гален внимательно рассматривал гладкие очертания возможного противника, он не пропустит ни одного признака, указывающего на готовность к атаке. Энергия продолжала накапливаться внутри него. В кормовой части ворлонского корабля раскрылись, вытянулись в разные стороны отростки, напоминавшие лепестки. Маги были уверены, что это какого-то рода генератор. Об отверстии, расположенном между усами в носовой части корабля, было известно, что именно оттуда выстреливает ворлонское лучевое орудие, оно было направлено на них.

Он блокировал им дорогу. Он мог напасть, а корабль Олвина такой атаки не выдержит. Гален хотел сокрушить его.

Олвин остановил корабль.

Ворлонец остался на месте.

Ворлонцы всегда презирали магов, никогда не доверяли им. Не удивительно. Маги были союзниками их врагов, Теней.

– Если ты нападешь на его, – сказал Блейлок, – ворлонцы начнут преследовать нас так же, как и Тени.

Гален отчаянно сдерживал раскаленную волну, стремящуюся вырваться наружу. Он чувствовал, что перегружен, что теряет самоконтроль. Он дрожал, его сердце бешено стучало, дыхание было затруднено, и он втягивал в себя воздух неглубокими, судорожными вдохами. Гален одно за другим выполнял упражнения на сосредоточение. Время шло.

Ворлонец, наконец, развернулся и быстро скрылся во тьме космоса.

Олвин открыл точку перехода, направил корабль в бурлящий оранжево-желтый водоворот.

Гален отключился от корабельных сенсоров. Он стоял в темной комнате с гладкими стенами, находившейся в кормовой части корабля Олвина. Суровый Блейлок пристально смотрел на него. В его взгляде явно читалось неодобрение. На полу неподвижно лежала Г'Лил. Угроза миновала. Ему больше нечего было крушить, за исключением этого корабля и тех, кто был на нем.

Энергия бесконечным, безжалостным потоком циркулировала внутри него. Гален весьма смутно представлял себе, что именно он уничтожил: корабли, здания, людей. Они вовсе не заслуживали смерти.

Биотек эхом отозвался на его возбуждение. Блейлок говорил, что он не должен поддаваться жажде уничтожения, и теперь Гален признал правоту его слов. Это был его выбор. И он выбрал убийство.

Ему больше не надо было сосредотачиваться на отражении угрозы, и он снова почувствовал боль в ноге. Гален начал осознавать, насколько измотано его тело. Его разум тоже был истощен, иссушен необходимостью полной концентрации, требовавшейся для наложения такого большого числа заклинаний, и еще больше измотан необходимостью изо всех сил концентрироваться, чтобы сдержать рвущуюся энергию, не накладывать больше заклинаний. Но он должен сохранять концентрацию, всегда, от этого ему не избавиться. Биотек был частью его, Тени были частью его, и, пока он жив, ему от этого никуда не деться.

Ему нужно заставить себя успокоиться, а энергию – затихнуть.

Его нога горела сейчас от боли, и Гален понял, что впился ногтями в горячую плоть. Сильнее сжал пальцы. Волна боли пронеслась по ноге, энергия слегка замедлила свой бег, но лишь слегка. Это быстро навело Галена на мысль.

– Прости, – сказал он Блейлоку. Он пойдет в одну из кают. Там он сможет остаться один.

Он двинулся к выходу, и в это время вошел Олвин.

– Кто-нибудь скажет мне что…

Гален прошел мимо. Ближайшая каюта находилась всего в паре шагов дальше по коридору. Он запер дверь и обрушил на себя магический огонь.

После первой, обрушившейся на него, волны огня, он рухнул на кровать, стиснув зубы. Огонь жег его кожу, как раскаленная лава. Он должен задавить в себе все это, похоронить внутри себя энергию, гнев, ужас, воспоминания.

Вторая волна. Он изогнулся, яростная жара расползалась по его телу, сжигая кожу. После всего, что он натворил, это было лишь малой частью наказания, которого он заслуживал. На секунду боль ошеломила его, и он заметил, что не чувствует неугомонной энергии биотека. Но, секунду спустя, все вернулось.

Третья волна огня показалась ему теплой морской волной, он, наконец, начал расслабляться.

После четвертой он незаметно провалился во тьму.

По таможенной зоне разнесся голос диктора:

– Частный лайнер «Хрустальный салон» проводит последнюю проверку систем перед отправлением.

Сейчас боль пульсировала по всему телу Элрика, постоянное сражение с ней выматывало. Но его задание было почти выполнено. Он влез в базу данных службы безопасности, вызвал список явившихся на «Хрустальный салон». На борту лайнера уже находились двадцать четыре мага, включая Гауэна, которому Элрик тайно сообщил координаты места сбора. Все были там, где должны быть. Все, кроме Карвин.

Сейчас он поднимется на борт «Ондави», присоединится к ней. Центаврианский корабль тоже проводил последнюю предполетную проверку систем.

Стоявший позади него палач откашлялся.

– Прошу прощения, – сказал Лондо, и Элрик повернулся к нему.

Это будет их последняя встреча. Лондо слегка улыбался. Он хотел доказать Элрику и самому себе, что не боится техномагов.

– Я хотел бы поблагодарить вас за забавный маленький сувенир. На уборку каюты ушло два часа, но запах так пока и не выветрился. Позвольте спросить, мои мучения прекратятся с вашим отлетом, или мне всю жизнь придется расплачиваться за одну ничтожную ошибку?

Его «одна ничтожная ошибка». У Элрика руки зачесались от желания уничтожить этого ограниченного, привыкшего потакать своим слабостям, легкомысленного мужчину, который равно убивал добротой и ненавистью. Но он не должен выдать глубины своего гнева, не должен выдать, что ему известно о неотвратимой гибели магов, находящихся на борту «Ондави». На протяжении долгих лет ему не приходилось так сильно напрягаться, чтобы сохранить контроль, как сейчас. Он пристально посмотрел на этого мясника и заставил себя слегка улыбнуться.

– О, боюсь, вам всю жизнь придется расплачиваться за свои ошибки. Не за эту, конечно, это мелочь. Я снял заклятие. Но будут и другие.

Лондо настороженно попятился.

– Посол, вас коснулась тьма. Она словно клеймо, которое медленно растет. Конечно, я мог бы вас предостеречь, но вы не станете слушать. Я мог бы убить вас, но ваше место займет другой. Остается только одно – я ухожу.

Элрик развернулся и пошел было прочь, но остановился. Он, определенно, мог сделать еще кое-что, не раскрыв при этом маневра магов. Если он сможет заронить в душу Лондо зерно истины, зерно, которое, быть может, однажды заставит его по-иному взглянуть на себя, увидеть, кто он есть на самом деле, увидеть себя во всей красе, тогда он, может быть, окажется в состоянии совершить что-нибудь хорошее. Элрик снова повернулся к послу.

– Да, вам ведь нужен символ, напутствие, картинка, чтобы послать домой в подтверждение, что вас ждет великая судьба.

Лондо быстро осмотрелся, ожидая наказания.

– Была такая мысль, но не более того.

– Что ж, получай, хотя выгоды тебе это не принесет. Я смотрю на тебя, посол Лондо Моллари, и вижу гигантскую руку, тянущуюся со звезд. Это – твоя рука. Я слышу голоса, голоса миллиардов живых существ, выкрикивающих твое имя.

Брови Лондо в надежде поднялись:

– Моих последователей?

С лица Элрика сошла притворная улыбка:

– Твоих жертв.

Лондо застыл, выражение надежды на его лице сменилось сейчас неловкостью.