Фед рассказал ему о бушевавшем здесь во время его отсутствия кровавом конфликте. Вскоре после его отлета Блейлок и Херазад собрали магов и рассказали им об истинном происхождении биотека. Некоторым магам оказалось не под силу жить, зная об этом, и они последовали примеру Гауэна. Но гораздо больше их сильно разозлились на всех и вся. Группа примерно из тридцати магов, ведомая Эдмондом, обвинила членов Круга в нарушении заповеди солидарности и решила добиваться лишения их имплантантов. Другие маги, среди которых был и Фед, защищали Блейлока и Херазад. Конфликт унес жизни многих. Принцип солидарности, сохранить и защитить который так старался Элрик, был нарушен.
      Но потом, после гибели более сорока магов, они снова собрались вместе. Возможно, маги поняли, как важен Кодекс в их борьбе с хаосом. Возможно, маги поняли, что, если они продолжат сражаться, убежище станет их общей могилой. Быть может, они просто устали от смертей.
      Выборы новых членов Круга были объявлены частью процесса зализывания ран.
      – Я вернулся к магам лишь за тем, чтобы помочь им, – сказал Гален.
      Фед вытащил из кармана резиновый мячик, принялся перекидывать его с ладони на ладонь.
      – Гален, ты должен выставить свою кандидатуру на выборы в Круг. Ты знаешь гораздо больше их. Они сильно бесятся из-за того, что здесь торчит корабль Теней и из-за того, что ты соединился с ним. Я думаю… они боятся твоей помощи.
      Целью Круга всегда было навязывание магам порядка для того, чтобы создать противовес программе хаоса внутри них, точно так же, как ворлонцы выступали в роли противовеса Теням. Обе стороны стремились контролировать все, но контроль не был решением проблемы. Эта мысль снова и снова вспыхивала в его разуме, наполняла все его существо.
      Всклокоченная бородка Феда зашевелилась – он улыбнулся:
      – Они так же вовсе не в восторге от того, что ты разнес За'ха'дум, но спас при этом Мордена, того, кого они страстно желали видеть мертвым. К слову, он недавно объявился на Приме Центавра. Кажется, взялся за старое.
      Знакомое чувство охватило Галена – уверенность в полной собственной неспособности довести до конца ни одного благого начинания. Хотя бомбы уничтожили многих Теней, не все они в тот день были на За'ха'думе. Они до сих пор сражались, с еще большей злобой, и Морден по-прежнему служил им.
      Но биотек сказал ему, что здесь они смогут совершить благое дело.
      – Блейлок пытался пробовать заклинание? – спросил Гален.
      Фед поймал мяч, сжал в руке.
      – Мне было приказано ждать, не говорить тебе до тех пор, пока ты не почувствуешь себя лучше. Но… тебе ведь лучше, верно?
      Гален ждал.
      – Вскоре после твоего отлета Блейлок свалился. Я думаю, его подкосила потеря Гауэна… Он в коме. Мойстро говорит, что он может умереть в любую минуту.
      – Я должен видеть его.
      – Не думаю, что тебе захочется выходить отсюда. Некоторые маги решили, что ты – самый крутой со времен Вирден, и что ты, наконец, претворил в жизнь наше великое предназначение. Другие считают, что ты купился на какую-то уловку Теней, и что вскоре всех нас уничтожат. А еще есть те, кто ненавидит тебя за то, что ты уничтожил За'ха'дум – они считают, что ты, тем самым, лишил наш орден будущего.
      Гален наклонил платформу сильнее, так, чтобы он мог сидеть на ней.
      – Мне нужно одеться. Ты поможешь?
      И в этот миг давление снова сжало его сердце. Резкая боль пронзила его, он начал валиться вперед, Фед резко вскочил со стула и подхватил его. На ночной рубашке Галена, будто по волшебству, появилось кровавое пятно, прямо над сердцем.
      – Ого! – заорал Фед. – Что это? Что случилось?
      Гален никак не мог перевести дух. Ему казалось, будто сердце вылезает наружу, протискиваясь между ребер.
      Красное пятно становилось все больше.
      Фед схватил рубашку Галена за воротник и разорвал сверху донизу. В центре покрытой пятнами ожогов груди Галена сиял ярко-красным цветом бычий глаз, сейчас его надвое разрезала трещина, из которой текла кровь. Давление увеличивалось, судорожные вдохи Галена стали совсем неглубокими, частыми. Из трещины выпала синяя шишка, покатилась вместе со струйкой крови вниз по груди.
      После этого давление исчезло, и Гален принялся огромными глотками жадно хватать воздух. Спустя минуту к нему вернулась способность говорить.
      – Со мной все в порядке, – прошептал он. – Все в порядке.
      Боль уже стихала. Гален высвободился из рук Феда, откинулся спиной на платформу. Теперь он понял.
      – Что это? – Фед пытался отыскать среди обрывков рубашки и одеял синий предмет.
      – Устройство… которое сделал Круг.
      – То самое следящее устройство, которое они тебе имплантировали? Что за чертовщина? – Фед поднял с одеяла устройство, принялся внимательно его рассматривать. – Оно все расплавилось. Работать точно не может. Если бы бомбы нанесли тебе столь сильные внутренние повреждения, то ты был бы мертв, – он покрутил между пальцев маленький, синий предмет. – Должно быть, твои органеллы уничтожили его…
      Круг, боясь того, что Тени, нейтрализовав его биотек, обретут над ним власть, имплантировал Галену устройство, дающее им самим власть над ним. Но никто из них не будет им управлять. Как базовые постулаты Теней больше не определяли его сущности, так и семь заповедей Кодекса не имели власти над ним.
      – Никто не будет управлять мной.
      Фед поднял глаза на Галена, его бородка беспокойно зашевелилась.
      – Кругу это не понравится… – он взглянул на устройство. – Но зачем здесь взрывчатка?
      – Передай Кругу, что я доложу им обо всем, как только у них появится возможность меня выслушать, и отдай им это. А сейчас я должен увидеть Блейлока.
      После того, как Гален оделся, Фед первым вышел в коридор, чтобы расчистить дорогу. Видимо, его усилия не увенчались успехом, потому что, когда он позвал Галена, коридор оказался заполненным магами, выстроившимися вдоль стен. Фед указывал дорогу к комнате Блейлока, а Гален плыл вслед за ним на кресле-платформе. Сначала маги молча смотрели на него. Потом один из них прикоснулся к его руке, Гален вздрогнул от изумления. Потом еще один маг сделал то же самое. Наконец, один из них заговорил.
      – Рад, что ты вернулся, – это была Ак'Шана.
      – Рад тебя видеть, – Кейн.
      Потом Фед остановился. Впереди стояло несколько магов, закрывая проход. Ближе всех к ним стоял Чиатто. Он громко и зло заговорил:
      – Никто не говорил тебе, что ты волен вести собственную вендетту и затевать войну с Тенями.
      Фед махнул ему рукой, чтобы тот замолчал и дал им пройти.
      Характерный центаврианский гребень из волос на голове Чиатто прямо-таки затрясся:
      – Как мы сможем теперь посвятить в маги новых учеников? Ты уничтожил наш орден!
      – Я же тебе говорил, – произнес Фед, – чтобы ты подождал, время еще не пришло. Гален еще даже с Кругом не разговаривал.
      – Что бы он там ни сказал, значения это не имеет. Нам всем известно о том, что случилось, хотя подробности Круг от нас утаивает. Он взорвал За'ха'дум. Тени больше никогда не дадут нам биотека – если кто-нибудь из них вообще уцелел.
      Гален вспомнил покрытого кожей Теней дрази, умиравшего ради того, чтобы дать жизнь кризалису, штабель тел у стены.
      – За'ха'дум был также и нашим домом, – ответил Гален. – И, если бы ты видел все, что видел я, ты тоже уничтожил бы его.
      – И что ты там видел? – спросила Ак'Шана. Теперь она стояла у него за спиной.
      Гален по очереди, пристально оглядел всех них. На их лицах было заметно напряжение контроля, сознание опасности, поднимающее уровень адреналина. Гален видел, как в них поднимается, набирает силу волна энергии и гнева, возбуждает в них неодолимое желание действовать.
      – Я увидел, что Тени сбились с пути. Они прекратили задавать вопросы, посчитав, что им известны все ответы. И они решили внушить эти ответы всем нам – манипулировать, управлять всеми, порабощать и убивать. Я узнал, что мы были созданы по их подобию и пошли их путем.
      – Но у нас с Тенями нет ничего общего! – левая рука Чиатто свернулась, подобно змее, и ударила. В Галена полетел огненный шар.
      Все маги вокруг них с треском создали вокруг себя щиты.
      Гален остановил огненный шар на пол-пути.
      – Я понял, что твой гнев является твоим собственным лишь отчасти. Я тоже злился, когда сталкивался с правдой, которую не желал видеть. Но твой гнев так же, частично, – гнев Теней. Они побуждают тебя стремиться к хаосу и разрушениям. Иногда гнев бывает оправдан, а уничтожение является самым величайшим благом, какое только можно принести. Но, чаще всего… – Гален ликвидировал огненный шар – …гнев не несет с собой ничего хорошего. Потому что истину нельзя изменить, швырнув в нее огненный шар. Самый эффективный способ изменить ее – просто подвергнуть сомнению, задать вопрос.
      – Ты решил нашу судьбу, не посоветовавшись ни с одним из нас! – хотя его слова звучали вызывающе, Чиатто, потрясенный, опустил руку.
      – Но твоя судьба не решена, – возразил Гален. – Все в твоих руках.
      Товарищи Чиатто разошлись, и Фед пошел дальше, Гален – за ним.
      Когда они подошли к дверям комнаты Блейлока, то увидели собравшуюся в коридоре толпу его последователей. Они продолжали носить простые черные балахоны и избавляться от всех волос на теле. Собравшиеся держали между ладонями маленькие огненные шары и молча молились. Некоторые, кажется, даже не заметили, что мимо них прошли Фед с Галеном, другие возмущенно взглянули на них.
      Дверь в комнату Блейлока оставалась открытой, а внутри находилось еще больше его последователей, чем в коридоре. Мойстро был среди них. Фед что-то шепнул хмурому магу, который, прищурив глаза, наблюдал за Галеном. Галену было все равно, рады ему здесь, или нет. Из всех магов именно Блейлок, вероятнее всего, окажется тем, кто поймет, как ему удалось соединиться с биотеком и, наверняка, сам сможет сделать это.
      Его переполняло желание освободить других: биотек и магов, позволить им обрести свое истинное лицо, свою личную цель, избавить их от яда Теней. Возможно, Блейлок поймет, как сделать это.
      Гален приблизился к Блейлоку.
      Блейлок лежал одетым и выглядел худым, как палка. Шапочка была слегка сдвинута на затылок, теперь она была ему слишком велика и сползала. На лице резко выделялись морщины, а блестящая кожа имела желтоватый оттенок и выглядела искусственной. По крайней мере, она оставалась лишенной волос, как он всегда хотел. В комнате царило молчание, раздавался лишь тихий звук, похожий на шепот – шум дыхания Блейлока. Руки Блейлока были вытянуты вдоль тела, пальцы растопырены, будто его ладони до сих пор болели, и он не мог сжать руки в кулаки.
      Гален взял холодную руку Блейлока в свою. Послал ему сообщение. "Блейлок". Потом еще одно. "Блейлок".
      Ответа не последовало.
      Они с биотеком вошли в состояние электронного воплощения, и Гален избрал в качестве места разговора обширный каменный амфитеатр, где, согласно легенде, Вирден впервые созвала Круг. Он был уверен, что тем самым делает Блейлоку приятное. Вокруг него поднялись стены амфитеатра, верхними ярусами упиравшиеся в голубовато-зеленый купол небес, с которого светило бледное желтое солнце. Вдоль нижнего яруса на стенах горели руны Кодекса. Гален стоял на втором, вернее, не он сам, а тот Гален, каким он себя представлял. У того Галена на теле не было следов ожогов, он выглядел здоровым. Блейлок стоял несколькими уровнями выше: тонкая, суровая фигурка, закутанная в черное. На его лице застыло строгое выражение, а голос зазвучал резко и уверенно.
      – Мне рассказали о том, что вы с Джоном Шериданом уничтожили За'ха'дум. Это не входило в твое задание.
      А Гален-то ожидал от Блейлока в лучшем случае бессвязного ответа.
      – Это было место, где творились неописуемые зверства. Место порабощения.
      – Мне рассказали, что ты соединился с кораблем Теней.
      – Я соединился с биотеком. Точно так, как вы учили. Я понял, как это сделать, – возбуждение внутри него нарастало, и Гален начал взбираться по каменным блокам вверх, к Блейлоку. – Сейчас мы – единое целое, вне контроля программы Теней или кого-то еще.
      – Этого мне не сказали, – строгое лицо Блейлока скривилось, Галену эта гримаса показалось выражением радости. – Я вижу, что ты изменился. Ты уничтожил пропасть между биотеком и магом. Ты, как я и надеялся, овладел совершенным контролем. Элрик хорошо тебя обучил. Ты станешь новым лидером магов, Вирден новой эры.
      Гален не смог сказать Блейлоку, что он никого никуда не вел, что другие маги не поняли. Он приостановил подъем, и заметил, что Блейлок стоит выше, чем раньше, а расстояние между ними осталось неизменным.
      – На что это похоже? – спросил Блейлок.
      Гален продолжил взбираться.
      – Я будто обнял самого себя и, более того, будто обнял старого друга, будто обнял Вселенную. Я связался с некоей сущностью, живущей внутри меня. С чем-то очень простым и, тем не менее, совершенным. Оно стремилось к пониманию. Хотело понять все.
      – Ты познал его волю. И теперь должен выполнять ее.
      Гален снова остановился. Кажется, он так и не приблизился к Блейлоку.
      – Оно желает освободить тебя.
      – Мое время прошло. Хотя я пытался всю жизнь, я так и не смог овладеть совершенным контролем.
      – Здесь нужен не контроль.
      Блейлок хмыкнул, и Гален быстро продолжил.
      – Ты не сможешь соединиться с биотеком, научившись в совершенстве управлять им. Умение контролировать не является путем к единству. Нужно позволить ему управлять всем наравне с тобой.
      – Это путь к хаосу.
      – Это путь к неопределенности, – возразил Гален. – Но я выяснил, что немного неопределенности не приведет к концу Вселенной, а лишь обогатит ее. Мой биотек – часть меня. Он хочет того же, чего хочу я. И, аналогично, твой биотек хочет того же, что и ты, – ощущение того, что все сказанное им – чистая правда, переполняло его.
      – Долгие годы я подавлял свои желания. Я с трудом представляю себе, какими они будут, если я высвобожу их.
      – Ты всю жизнь творил благо, посвятил себя магам и стремился добиться их духовного роста. Твой биотек является отражением тебя самого. Он знает все твои помыслы и разделяет их.
      Блейлок все больше отдалялся от него. Гален перебирался с уровня на уровень, опасаясь, что опоздал.
      – Все, что от тебя требуется, это создать ничто. Наложи заклинание, в котором ты просишь биотек ни о чем. Так ты сможешь открыть дверь между вами.
      – Так просто. Но я сам никогда бы не нашел этого решения.
      – Пожалуйста. Попробуй это сделать.
      – Я потратил всю жизнь на то, чтобы добиться совершенной дисциплины и совершенного контроля. Я не знаю, смогу ли ослабить контроль.
      Гален остановился, тяжело дыша. Блейлок стоял на самом верхнем уровне амфитеатра: черный силуэт на фоне голубовато-зеленого неба.
      – Хотя бы попытайся. Только в условиях неопределенности мы сможем обрести понимание.
      – Как можно создать ничто? – Блейлок поднял негнущуюся кисть, и, кажется, внимательно рассматривал ее пару секунд. Потом опустил. Черная фигура Блейлока начала светиться изнутри бледно-желтым светом, свет заполнил ее и начал распространяться вокруг, неся с собой тепло. Он становился все ярче, и Галену пришлось отвести взгляд.
      – Я понял, – проговорил Блейлок, и его голос прозвучал сильнее, чем раньше, будто что-то наполняло его. – Значит, именно в этом заключается наше предназначение. И такими мы однажды станем. Я обнял Вселенную и познал ее волю.
      Свет потускнел, и Гален поднял глаза к тому месту, где стоял Блейлок. Там ничего не было, кроме неба и солнца. Блейлок умер.
      Но его тепло по-прежнему наполняло Галена. Он освободил свой биотек, соединился, наконец, с ним. Гален смог поделиться своим открытием хотя бы еще с одним магом.
      Он отменил заклинание электронного воплощения и вернулся в свое больное, покрытое ожогами тело, сидевшее в кресле-платформе. Блейлок спокойно лежал рядом с ним. Его прежде окоченело раскрытая, как клешня, ладонь расслабилась в руке Галена, пальцы слегка сжались в кулак.
      Блейлок лежал, как до него лежали Изабель и Бурелл, Карвин и Фа, и Элрик. Столько потерь. Гален твердил себе, что они по-прежнему живы в его воспоминаниях. Он всегда будет помнить, как они жили, как и за что сражались, будет помнить вопросы, которые они задавали, и знание, которое они обрели.
      Но это не облегчит ему боль потери.
      – Однажды ты должен научиться, – говорила ему Изабель, – прощать Бога за его решения.
      Мысль о некоем всезнающем божестве, манипулирующем, выносящем суждения, здесь порождающем жизнь, а там приносящем смерть, вызвала у Галена вспышку гнева. Гнев волной прокатился по его телу.
      Но, если не было никакого всемогущего божества, а вместо него была всего лишь Вселенная, ищущая понимания, тогда она, быть может, не больше самого Галена обладала способностью предотвратить чью-то смерть.
      Некоторые последователи Блейлока заплакали. Другие опустились на колени и начали молиться о его мирном переходе на ту сторону.
      Мойстро поднял руки:
      – Быть может, он получил ответы, которые искал.
      Гален никогда не верил в загробную жизнь. А теперь он не был так уверен. Но жизнь казалась ему очень, очень короткой. И, если существовала жизнь после смерти, Гален надеялся на то, что она принесет вопросы, а не ответы, и что каждый сможет продолжить движение вперед в своем путешествии к неопределенности.
      Возможно, когда ему самому придет время продолжить это путешествие, они смогут идти вместе.
      Гален стоял за дверью в комнату Круга, ожидая вызова. Он чувствовал себя голым в простых черных брюках и рубашке. Гален некоторое время назад понял, что больше не нуждается в теплом пальто, но он так привык носить его. Возможно, он подберет себе пальто полегче.
      Дальше по коридору у дверей обеденного зала топились маги – там продолжался праздник. Они пили, смеялись и демонстрировали друг другу разнообразные трюки. Стены коридора, теперь покрытые цветными экранами, сияли яркими цветами и дрожали от музыки.
      Сегодня во всей галактике был праздник – Война Теней завершилась.
      Взрыв на За'ха'думе стал началом конца. Сначала произошла быстрая эскалация конфликта. Ворлонцы решили оставить тактику манипулирования издалека и со всей своей мощью вступили в войну, одну за другой уничтожая планеты, на которых Тени имели либо влияние, либо союзников. Они решили покончить с влиянием Теней. Тени, отчаявшиеся после столь разрушительной атаки на их родной мир, собрали флот и начали такую же кампанию безжалостного уничтожения планет, круша бастионы порядка. На протяжении истории галактики много раз вспыхивали войны между хаосом и порядком, но ни Тени, ни ворлонцы никогда раньше не принимали такого активного участия непосредственно в боевых действиях. Своими поступками они продемонстрировали, во что превратились. И это сделало их уязвимыми.
      Джон Шеридан покинул руины За'ха'дума на пару недель позже Галена. Он вернулся на Вавилон 5 не только здоровым, но и обретшим мудрость, необходимую для того, чтобы завершить войну. Он понял, что Тени и ворлонцы, сражавшиеся ради того, чтобы доказать, кто из них способен стать лучшим наставником для юных рас, сбились с пути. Сейчас для них самое большое значение имел сам факт победы.
      Спустя две недели Джон вынудил обе стороны сойтись в открытой битве, в то время как его армия находилась посередине. Отказавшись смириться с главенством над собой обеих сторон, он продемонстрировал древним противникам, что их манипуляции теперь не срабатывают, что юные расы больше не дети, за власть над которыми следует сражаться, а взрослые, которые нашли свой путь – путь свободы и неопределенности.
      Ни одна из сторон не смирилась с легкостью с тем, что их отвергли. Но, в конце концов, они поняли, что выбора нет. Если они не оставят юные расы, то им придется уничтожить тех, кого они должны были вести. И они вместе ушли за Предел, предоставив всем оставшимся возможность жить своим умом. Война между хаосом и порядком завершилась, круг был, наконец-то, разорван.
      Сначала маги не знали, как им реагировать на эти новости. Окончание войны и массовых убийств было, определенно, поводом для праздника, как и уход за Предел заклятых врагов магов, пытавшихся уничтожить их, всех до единого. Но для магов уход Теней и потеря их знаний были палкой о двух концах. То, что давало им надежду на будущее, открывало возможность безопасной жизни вне убежища, одновременно лишало их всякой надежды. Потому что без биотека Теней у ордена магов будущего не было. Раз Тени ушли, то вскоре настанет очередь магов.
      Но в тот момент, когда новость об уходе Древних облетела убежище, маги решили, что это следует отметить. Они не могли заявлять, что стремятся творить благо и при этом поддерживать продолжение кровавой войны. Напротив, маги решили притвориться счастливыми, надеясь, что их притворная радость станет реальностью. Столько времени прошло с тех пор, как у них в последний раз был праздник. Больше двух лет.
      Гален радовался, видя их счастливыми. Даже если их Ордену настал конец, маги не закончат свои дни в отчаянии. Тени ушли, и они смогут вернуться во Вселенную, а вместе с ними и Гален. Они все еще могут творить благо, лечить раны, нанесенные войной, искать ответы. И, возможно, со временем другие маги узнают, как освободить биотек.
      Гален услышал быстрые шаги за спиной и обернулся. Оптима на большой скорости вылетела из-за угла и врезалась в него. Она со смехом отшатнулась, ее лицо пылало. На голове у нее была длинная белая накидка, которую у Кинетических Гримлисов было принято надевать на праздники. Под накидкой сияла пурпурная туника. Когда она увидела, с кем столкнулась, на ее лице появилось выражение испуга.
      – Простите, – и тут она снова не смогла сдержать взрыв смеха. – Фед все еще там? Он такое пропустил. Они что, не понимают, что до конца жизни нам не видать вечеринки грандиозней?
      – Они заняты обсуждением, – ответил Гален. Накидка сползла вниз и застряла в ее спутанных волосах. Гален улыбнулся.
      – Я сказала Феду, что он не должен сбегать. Он пропустил турнир шипящих зондов, который мог с легкостью выиграть. Скажешь ему, чтобы пришел, как только сможет?
      Гален снял накидку с ее волос, вернул ей. От его ожогов остались лишь слегка обесцвеченные участки кожи на тыльной стороне ладони.
      – Хорошо.
      Она отправилась обратно, в обеденный зал. С радостным криком взмыла в воздух и выполнила несколько головокружительных кульбитов. Потом приземлилась и, покачиваясь, повернулась к нему.
      – Я хотела сказать, что и тебя приглашаю. Почему бы тебе ни зайти, пока они… чем-то там занимаются. Я уверена, что они, если захотят, позовут тебя.
      Сверкающие белые накидки начали опускаться повсюду вокруг нее, образуя в воздухе грациозные арки.
      – Благодарю, но не думаю, что ждать придется долго.
      Она увидела дождь из накидок и засмеялась.
      – О'кей. Ладно.
      И убежала.
      Гален никогда не бывал на вечеринках. И хотя общество его больше не смущало, а шум и бурная деятельность вокруг больше не угрожали его контролю, он по-прежнему предпочитал уединение. Он не изменился. Он был тем, кем был. Но вместе с тем был чем-то большим. Изабель говорила о том, что это может случиться, но он ей не поверил.
      На двери зажглась руна, обозначавшая его имя. Гален вошел.
      Пять членов нового Круга сидели за круглым серебряным столом. В центре сидела Херазад. Гален вспомнил, что он чувствовал, когда впервые предстал перед правителями его Ордена, но сейчас все было иначе. Тогда напротив него сидели те, кто, как он был убежден, являлись лучшими из магов, об их могуществе и деяниях были сложены легенды, и они изо всех сил стремились сохранить традиции магов, подталкивать их к высоким свершениям, побуждать их творить лишь благо.
      Нынешний Круг был не чета прежнему. Гален, несомненно, испытывал уважение к сидящим сейчас перед ним магам, но им было далеко до тех, кого они заменили. Херазад, которой было пятьдесят шесть лет, бывшая некогда самым молодым членом Круга, теперь была самой старой. Остальным не было и сорока. Старейшие и мудрейшие члены их ордена слабели и умирали, и маги обратили взгляды на молодых и сильных, им они доверили бремя лидерства. Видимо, они устали терять лидеров, и надеялись, что такой состав Круга продержится долгое время.
      Из всех новых членов Круга лишь Мойстро по-прежнему брил голову и носил традиционный черный балахон. Он представлял последователей Блейлока. Цакицак – маг с воинственной внешностью и вспыльчивым нравом представлял тех, кто был зол на Круг за их скрытность. За Селиной стояла Херазад, и та ее во всем поддерживала, почти всегда голосуя так же, как Херазад.
      Последним членом Круга, избранным после смерти Блейлока, стал Фед. Ему было всего двадцать четыре года и, официально, он продолжал считаться начинающим магом. Его избрание было признаком роста влияния молодых магов, которых в умирающем ордене становилось все больше по сравнению со старыми. Став членом Круга, Фед остался верен своим пристрастиям в одежде и внешнем виде.
      Когда Гален встал перед ними, он понял, что в истории Ордена магов началась новая эпоха – завершающая, эпоха угасания и гибели. За последние два года орден не только лишился своих самых опытных членов, но и потерял в сражениях с Тенями самых отважных и искусных, а в схватках в тесноте убежища – тех, кто больше всех сроднился с биотеком и, тем самым, сдался хаосу внутри себя. Среди тех, кто выжил, многие сумели подавить или перенаправить свои разрушительные импульсы, а другие были по природе своей тихонями, внутри которых программе хаоса, заложенной Тенями, не на что было опереться.
      Гален кратким кивком приветствовал Круг. Никакое возможное наказание его больше не пугало. Он все сделал правильно, и, согласятся они с этим, или нет, он останется спокойным, потому что пришел к согласию с самим собой. А они не имели над ним никакой власти.
      – Мы закончили обсуждение, – произнесла Херазад. – Ты сыграл решающую роль в уничтожении За'ха'дума. Без твоей помощи капитану Шеридану не удалось бы претворить в жизнь свой план, и родной мир Теней не пострадал бы. Мы считаем, что уничтожение За'ха'дума ускорило ход войны, и способствовало исходу Теней и ворлонцев.
      Ты не получал разрешения на столь резкие действия. Тебе было поручено конкретное задание. Открыв, как происходит процесс создания нашего биотека, и потом уничтожив все, что имело к этому отношение, ты самостоятельно принял решение, право принятия которого принадлежало только Кругу. Ты нарушил одновременно две заповеди Кодекса: солидарность и знание. Вряд ли нам теперь когда-либо удастся узнать достаточно подробностей о том, как создавать биотек.
      Гален понял, что в чем-то Круг изменился, но в остальном все осталось по-прежнему. Он выпалил:
      – Я достаточно рассказал тебе об этом процессе. Ты что, предпочла бы, чтобы я вернулся с полной информацией, тогда ты могла бы захватывать чужаков и убивать их для того, чтобы создавать новый биотек?
      Лицо Херазад застыло, она сложила руки вместе и опустила их на стол. Гален мог ясно видеть, как она пытается обуздать ярость. Она пристально, не отрываясь, смотрела на него.
      – Ты должен молча выслушать наш приговор.
      Спустя пару секунд она продолжила:
      – Методы, которые Тени использовали при создании биотека, являются зверством, и мы никогда не стали бы делать что-то подобное. Но можно ли создавать биотек более гуманными методами, нам теперь не узнать. Из-за тебя. Мы доверяли тебе, и позволили покинуть это место в качестве нашей руки, а ты предал наше доверие. Ты предпринял действия, последствием которых, наверняка, станет гибель нашего ордена. За это Круг объявляет тебе выговор. Мы объявляем тебя бесчестным предателем, худшим магом за последние пятьсот лет. Ты нарушил заповеди Кодекса, причем не впервые, и попрал полномочия Круга, – Херазад подняла руку. Взмах, и между ее пальцами показался маленький синий предмет. Она положила его на стол. – Ты, кажется, уверен, что все здесь у тебя под контролем, и ты волен делать все, что пожелаешь. Не заблуждайся, Гален, это не так. Ты жив лишь благодаря нашему расположению к тебе, а сейчас ты почти исчерпал его резервы.
      Она предпочла бы, чтобы зверства продолжались, если бы это давало ей хотя бы призрачную надежду на будущее магов. Ей было наплевать на биотек и на существ, обращенных на За'ха'думе в рабов, да и на их самопожертвование тоже. В нем поднялся гнев, волной прокатился по его телу.
      – Нам известно, что некоторые маги ошибочно принимают тебя за некоего нового лидера. Если мы узнаем, что ты, каким-то образом, подрываешь наш авторитет, то предпримем против тебя определенные действия.
      Ты не должен впредь без разрешения давать волю своим разрушительным инстинктам, в противном случае, тебя, без сомнения, лишат имплантантов.
      – Ты ничем не лучше других, и даже хуже, потому что не смог сохранить верность принципам нашего ордена, – Херазад снова сложила ладони вместе. – Мы надеемся, что ты будешь жить дальше в смирении. Будешь вести себя так, как этого хотел Элрик, и, как он сам, превыше всего ставить солидарность. Заново посвятишь себя повиновению Кругу и заповедям Кодекса. Будешь, как и мы, стараться с наибольшей пользой проводить время, и делать наше пребывание здесь как можно более приятным. Так ты снова сможешь вернуть себе наше расположение.
      "Сделать наше пребывание здесь". Гален не мог в это поверить.
      – Мы что, не покинем тайного убежища? – это расстроило его намного больше, чем выговор.
      – Мы останемся здесь до тех пор, пока не будем на сто процентов уверены в том, что Тени действительно ушли и никогда не вернутся. И до тех пор, пока мы не убедимся в том, что никто из их слуг не вздумает попытаться занять место бывших господ и объявить нас своими рабами.
      Гален задумался над тем, как они смогут в чем-либо убедиться, и произойдет ли это вообще, если маги останутся в убежище, в то время как слуги Теней будут продолжать считать их мертвыми.