Глава 6

ДУХ ЛЕГИОНА

ВСЁ БУДЕТ ПО-ДРУГОМУ

ОТВРАЩЕНИЕ

Локен обнаружил Абаддона на смотровой палубе, огромный купол которой выступал над верхней декой «Духа мщения». Прозрачные стеклянные панели ловили отраженный свет пустынных скал истваанского Экстрануса. Под куполом было тихо и темно, обстановка располагала к размышлениям, и Абаддон смотрелся здесь инородным телом. Его бурлящая энергия и мощь наводили на сравнение с запертым в клетку хищником, готовым наброситься при первой возможности.

– Локен, – заговорил Абаддон, как только тот вошел в зал. – Ты вызвал меня сюда?

– Да, я.

– Почему?

– Верность, – коротко ответил Локен.

Абаддон презрительно фыркнул:

– Тебе незнакомо значение этого слова. Ты никогда ее не проявлял.

– Так, как это сделал ты на Давине?

– А, – вздохнул Абаддон, – так вот о чем речь. Не вздумай читать мне нотации, Локен. Ты не смог сделать того шага, который сделали мы ради спасения Воителя.

– Возможно, я единственный, кто смог остановиться.

– И что тогда? Ты позволил бы Воителю погибнуть, лишь бы не признавать, что во Вселенной есть силы, недоступные твоему пониманию?

– Я здесь не для того, чтобы обсуждать произошедшее на Давине, – сказал Локен, раздосадованный потерей контроля над беседой.

– Тогда зачем ты пришел? Мне пора готовить к бою воинов, и я не желаю тратить время на пустую болтовню.

– Я позвал тебя, потому что хочу получить ответы на вопросы. Об этом, – сказал Локен и бросил на мозаичный пол книгу, которую забрал из храма.

Абаддон наклонился и поднял книгу. В руках Первого капитана она казалась маленькой, словно один из памфлетов Каркази.

– Так теперь ты еще и вор, – бросил Абаддон.

– Не смей говорить мне таких вещей, Эзекиль. По крайней мере, до тех пор, пока не предоставишь ответы. Я знаю, что Эреб устроил против нас заговор. Он украл у интерексов анафем и привез его на Давин. Мне это известно, и тебе тоже.

– Ты ничего не знаешь, Локен, – усмехнулся Абаддон. – Все, что происходит в рамках Великого Крестового Похода, делается во благо Империума. У Воителя есть план.

– План? – переспросил Локен. – И в этот план входит убийство невинных людей? Гектора Варваруса? Игнация Каркази? Петронеллы Вивар?

– Ты про летописцев? – рассмеялся Абаддон. – Ты в самом деле беспокоишься об этих людях? Это же мелочь, Локен, они не заслуживают нашего внимания. Это Совет Терры пытается навязать нам разных чиновников, чтобы задерживать нас и разрушить наше стремление завоевать Галактику.

– А Эреб? – спросил Локен, стараясь не давать воли своему гневу. – Почему он оказался на «Духе мщения»?

Абаддон в одно мгновение пересек зал наблюдений.

– Это не твое дело!

– Это мой Легион! – воскликнул Локен. – И потому это касается и меня.

– Больше не касается.

Локен ощутил, как в нем растет волна гнева, и угрожающе сжал кулаки. От Абаддона не укрылась его напряженность.

– Хочешь разрешить наш спор, как принято у воинов?

– Нет, Эзекиль, – сквозь зубы ответил Локен. – Что бы между нами ни произошло, ты все еще мой брат по Морнивалю, и я не стану с тобой драться.

– Ах да, Морниваль, – кивнул Абаддон. – Это была благородная идея, но я уже пожалел, что вовлек тебя в братство. А кстати, если бы дело дошло до кровопролития, неужели ты надеялся со мной справиться?

Локен не стал отвечать на его насмешку.

– Эреб все еще здесь? – спросил он.

– Эреб находится на флагманском корабле в качестве гостя, – сказал Абаддон. – И тебе лучше бы не забывать об этом. Если бы ты присоединился к нам, когда была такая возможность, ты бы получил ответы на свои вопросы. Но ты сделал свой выбор, Локен, так теперь и живи с ним.

– Эзекиль, ложа принесла в наш Легион, а может, и в другие Легионы тоже какое-то зло, что-то из варпа. Это зло погубило Джубала и овладело Тембой на Давине. Эреб лжет нам всем!

– И использует нас, верно? А еще Эреб манипулирует нами и готовит судьбу, которая хуже смерти? – насмешливо сказал Абаддон. – Тебе слишком мало известно. Если бы ты осознал величие замыслов Воителя, ты бы умолял нас принять тебя обратно.

– Так расскажи мне, Эзекиль, и, может, я попрошусь обратно. Когда-то мы считали друг друга братьями, и мы снова можем ими стать.

– Ты веришь в это, Локен? Ты откровенно дал понять, что не согласен с нами. По крайней мере, именно так сказал Торгаддон.

– Ради моего Легиона, ради Воителя я всегда могу изменить свое мнение, – ответил Локен. – Но только пока и вы согласны на это.

– Однако ты никогда не сдашься, не так ли?

– Никогда! Не сдамся, пока дух Легиона находится под угрозой.

Абаддон покачал головой:

– Мы лишь потому оказались в таком затруднительном положении, что люди вроде тебя не соглашаются идти на компромисс.

– Эзекиль, компромисс может означать только нашу гибель.

– Постарайся забыть об этом, пока продолжается нынешняя кампания. После Истваана все кончится.

– Я ни о чем не забуду, Эзекиль. И я отыщу ответы на свои вопросы, – пообещал Локен и отвернулся от своего брата.

– Если ты выступишь против нас, ты проиграешь, – предостерег его Абаддон.

– Может быть, – ответил Локен. – Но другие тоже поднимутся против вас.

– Тогда они тоже погибнут.

– Благодарю за то, что вы все собрались, – произнес Зиндерманн, удивленный и немного испуганный большим количеством пришедших людей. – Вы пошли на немалый риск ради нашей встречи.

В надежде услышать слова святой, ошибочно полагая, что она очнулась, верующие со всего корабля собрались в темной ремонтной мастерской, где повсюду виднелись потеки смазки и слова заглушались шипением трубопроводов. В толпе Зиндерманн видел людей из Легио Мортис, рабочих флотилии, персонал охраны и даже несколько солдат Имперской армии. Вооруженные винтовками воины охраняли входы в мастерскую, и их присутствие служило печальным напоминанием об опасности, нависшей над последователями Божественного Откровения.

Такое многолюдное собрание не могло остаться незамеченным, и Зиндерманн понимал, что необходимо как можно скорее уговорить людей разойтись, пока их не обнаружили, но сделать это так, чтобы не спровоцировать открытого восстания.

– До сих пор ваши собрания не привлекали внимания в силу их небольшой численности, но такое количество людей обязательно заинтересует командование, – продолжал он. – Не сомневаюсь, что в последнее время вы слышали немало странных разговоров, и, надеюсь, вы простите меня за желание уберечь вас от заблуждений.

Слухи о чудесном спасении Киилер быстро распространились по всему кораблю. Об этом шепотом говорили чумазые работяги; со скоростью эпидемии слух охватил весь штат летописцев и достиг ушей многих офицерских чинов экспедиции. Вслед за известием о способностях святой поползли разного рода вымыслы и самые фантастические выдумки, невероятные истории о вернувшихся пулях и самом Императоре, якобы говорившем непосредственно со святой, чтобы указать путь Его народу.

– Что со святой? – раздался голос из толпы. – Мы хотим ее видеть!

Зиндерманн поднял руку:

– Святая, к счастью, жива. С ней ничего не случилось, но, к сожалению, она по-прежнему спит. Кое-кто из вас слышал, что она очнулась, но, должен вас огорчить, это не так.

В мастерской поднялся возмущенный гул. Зиндерманн лишал их желанной надежды, и люди рассердились. Итератор был вынужден вспомнить свои речи в приводимых к Согласию мирах, когда, используя профессиональные уловки и приемы итераторов, провозглашал Имперские Истины.

Теперь ему придется применить те же самые методы, чтобы дать людям надежду.

– Святая все еще спит, это верно, но на один короткий миг она очнулась от дремоты и спасла мне жизнь. Я видел, что ее глаза были открыты, и я знаю, что она вернется к нам, когда мы будем больше всего в ней нуждаться. А до тех пор мы должны соблюдать осторожность, поскольку во флотилии есть силы, готовые уничтожить нас за нашу веру. Сам факт, что нам приходится собираться тайно и полагаться на вооруженных солдат ради собственной безопасности, лишнее тому подтверждение. Малогарст лично посылает воинов, чтобы положить конец встречам последователей Божественного Откровения. Уже погибли люди, и их кровь на руках Астартес. Игнаций Каркази, да упокоит Император его душу, первым осознал опасность, исходящую от необузданных Астартес, и не успели мы опомниться, как их руки протянулись к нашим шеям… Когда-то я не мог поверить в святых. Я приучил себя воспринимать только логические выводы и научные факты, а религию и суеверия отбрасывать прочь. Магия и чудеса казались невозможными, считались выдумкой невежественных людей, старавшихся понять и объяснить свой еще не познанный мир. Понадобилась жертва святой, чтобы я осознал свое невежество. Я видел, как защищает Император, но святая показала мне не только это. Император защищает тех, кто в него верит, но кто защитит самого Императора?

Зиндерманн позволил вопросу повиснуть в воздухе.

– Мы защитим! – воскликнул Титус Кассар, проталкиваясь через толпу вперед и поворачиваясь лицом к слушателям.

Зиндерманн сам попросил Кассара смешаться с толпой и тщательно проинструктировал его, когда и что сказать – основной приём итераторов усиливать впечатление от своих слов.

– Мы должны защитить Императора, поскольку больше никто этого не сделает, – сказал Кассар и обернулся к итератору. – Но для этого мы должны остаться в живых, верно, итератор?

– Да, – ответил Зиндерманн. – Вера, которую обрело наше братство, вызвала такой страх у высшего руководства флотилии, что они пытаются нас уничтожить. И я уверен, среди них имеется враг Императора. Мы должны жить, чтобы противостоять этому врагу, когда он полностью себя проявит.

Предостережение итератора вызвало в толпе людей гневный и тревожный ропот.

– Друзья мои, – продолжил Зиндерманн. – Опасность, грозящая нам, велика, но святая с нами, и ей требуется убежище. Мы оставим это убежище в тайне, а вам следует внимательно наблюдать за знаками и самим оставаться в безопасности. И расскажите всем о ее спасении.

Кассар вернулся в толпу и стал убеждать всех вернуться на свои рабочие места. Слова Зиндерманна принесли людям некоторое успокоение, и они начали постепенно расходиться. Глядя им вслед, Зиндерманн не мог не задуматься, все ли они переживут грядущие дни.

Галерея Мечей, словно позолоченный хребет, проходила по всей длине «Андрониуса». Крыша над ней была прозрачной, и все пространство освещалось сиянием далеких звезд. По обеим сторонам стояли сотни статуй – героев Детей Императора с драгоценными камнями вместо глаз и суровым, испытующим выражением лиц. Говорили, что достоинства будущего героя можно определить по тому, как долго он сможет идти по Галерее Мечей и выдерживать неумолимые взгляды статуй.

Тарвиц сознавал, что не может считать себя героем, он был просто рядовым офицером, который старался как можно лучше исполнять свой долг. Но, войдя в Галерею, тоже не опустил головы. Командиры отделений и рот из давно минувших времен смотрели на него, а он вспоминал их имена и подвиги, известные каждому воину легиона и почитаемые каждым. Памяти павших братьев-воинов были посвящены целые отсеки «Андрониуса», но любой из Астартес мечтал, чтобы его подвиги были увековечены именно здесь.

Тарвиц не надеялся, что его жизненный путь найдет отражение в Галерее Мечей, но был полон решимости сделать все возможное, чтобы стать достойным такой чести. Даже если высокая цель казалась недостижимой, к ней стоило стремиться.

Эйдолон, стоявший перед резной статуей лорда-командира Телиоза, героя кампании на Мадривейне, обернулся раньше, чем Тарвиц успел к нему подойти.

– Капитан Тарвиц, – заговорил Эйдолон, – тебя не часто можно увидеть в этом месте.

– Это не в моих привычках, командир, – ответил Тарвиц. – Я стараюсь не нарушать покой героев Легиона.

– А что же привело тебя сюда сегодня?

– Я бы хотел поговорить с вами, если вы мне позволите.

– Ты мог бы с большей пользой потратить это время на заботу о своих воинах, Тарвиц. В этом лучше всего проявляются твои способности.

– Я польщен вашими словами, командир, но есть кое-что, о чем я хотел у вас спросить.

– О чем именно?

– О смерти Девы Битвы.

– Вот оно что. – Эйдолон снова посмотрел на возвышающуюся перед ним статую, и та ответила ему холодным немигающим взглядом. – Она была сильным противником, хотя и совершенно порочным, но эта порочность и питала ее силы.

– Я хотел бы знать, как вы ее убили.

– Капитан, ты говоришь так, словно находишься в обществе равного себе.

– Командир, я видел, что вы сделали, – не отступал Тарвиц. – Этот вопль, это… не знаю, это какая-то сила, о которой я раньше никогда не слышал.

Эйдолон поднял руку:

– Я могу понять, почему ты задаешь эти вопросы, и мог бы на них ответить, но будет лучше, если ты все увидишь своими глазами. Иди за мной.

Тарвиц последовал за своим командиром, и они прошли через всю Галерею Мечей, затем свернули в узкий боковой проход, все стены которого были увешаны свитками пергаментов. На длинных полосках были тщательно записаны все прошлые деяния воинов Легиона, и новички, прежде чем вступить в ряды Астартес, должны были заучивать описания славных сражений.

Дети Императора не только хранили память обо всех своих триумфах, они пропагандировали эти знания, поскольку совершенство воинских качеств Легиона было достойно всеобщего почитания.

– Тебе известно, почему я боролся с Девой Битвы? – спросил Эйдолон.

– Почему?

– Да, капитан, почему?

– Потому что так должен поступать каждый из Детей Императора.

– Объясни.

– Наши герои воодушевляют всех, шагая впереди. Остальные воины Легиона, вдохновленные их примером, идут следом. Они способны на это, поскольку наш Легион ведет сражение настолько искусно, что они не чувствуют себя уязвимыми, сражаясь на острие атаки.

– Превосходно, капитан, – улыбнулся Эйдолон. – Надо вменить тебе в обязанность инструктировать новичков. А ты сам мог бы воодушевлять других, идя впереди?

В сердце Тарвица вспыхнула неожиданная надежда

– Конечно! Если мне представится возможность, я буду рад повести других. Но я не думал, что вы считаете меня достойным этой роли.

– Я и не считаю, Тарвиц. Ты рядовой офицер, и ничего больше, – промолвил Эйдолон, разбивая хрупкую надежду Тарвица на предложение проявить отвагу в качестве лидера и героя.

– Я сказал это не для того, чтобы тебя оскорбить, – продолжал Эйдолон, прекрасно понимая, что уже нанес оскорбление. – Такие люди, как ты, играют в нашем Легионе очень важную роль. Но я – избранник Фулгрима. Примарх отметил меня и поднял до того положения, которое я сейчас занимаю. Он посмотрел на меня и обнаружил те качества, которые необходимы командиру Детей Императора. А посмотрев на тебя, не обнаружил этих черт. Вот потому, будучи избранником Фулгрима, я понимаю свои обязательства так, как ты, капитан Тарвиц, их понять не можешь.

Эйдолон привел его к просторной лестничной площадке, с которой винтовая лестница спускалась в отделанный белым мрамором холл. Тарвиц узнал один из входов в корабельный апотекарион, куда несколько часов назад доставили раненых с истваанского Экстрануса.

– Я думаю, что вы недооцениваете меня, лорд-командир, – сказал Тарвиц. – Но для блага моих солдат я должен знать…

– Для блага твоих солдат мы все готовы на жертвы, – сердито бросил Эйдолон. – И для избранных эти жертвы очень велики. И главная из них – это сознание, что победа важнее всего.

– Командир, я не понимаю.

– Поймешь, – ответил Эйдолон и повел его через золоченую арку в центральный апотекарион.

– Книга? – переспросил Торгаддон.

– Книга, – повторил Локен. – Это улика. Эреб находится на корабле, мне это точно известно.

Сумрачное помещение закопченного после пожара третьего зала Архива было одним из немногих оставшихся на «Духе мщения» мест, где Локен, вспоминая долгие разговоры с Кириллом Зиндерманном, еще чувствовал себя как дома. Он уже несколько недель не встречался с итератором и только надеялся, что пожилому человеку ничего не грозит и что он не пал жертвой Малогарста и его безликих солдат.

– Наверно, его скрывают Абаддон и все остальные, – предположил Торгаддон.

– Как же мы до этого дошли? – вздохнул Локен. – Я готов отдать жизнь за Абаддона, и за Аксиманда тоже, и уверен, они бы сделали для меня то же самое.

– Гарвель, мы не можем на этом остановиться. Должен же быть какой-то выход. Мы можем снова собрать братство Морниваль или, по крайней мере, убедиться, что Воитель в курсе того, что затевает Эреб.

– Что бы это ни было.

– Да, что бы это ни было. Гость ложи или нет, но ему не место на нашем корабле. Разгадка должна быть в нем. Если мы отыщем Эреба, мы можем рассказать Воителю обо всем, что происходит, и покончить с этим.

– Ты в самом деле в это веришь?

– Не знаю, но это не удержит меня от попытки.

Торгаддон обвел взглядом помещение, притронулся пальцем к обуглившимся книгам и полкам.

– Почему ты настоял на встрече в этом месте? Здесь пахнет, как у погребального костра.

– Потому что сюда никто не приходит, – ответил Локен.

– И почему бы это? Такое приятное местечко!

– Тарик, оставь на время свои насмешки. Когда-то Великий Крестовый Поход должен был нести просвещение в самые дальние уголки Галактики, а теперь он боится знаний. Чем больше мы узнаем, тем больше возникает вопросов, а чем больше спрашиваем, тем больше понимаем, несмотря на все нагромождения лжи. Те, кто пытается нас контролировать, боятся книг.

– Итератор Локен, – рассмеялся Торгаддон, – ты меня просвещаешь!

– У меня был хороший учитель, – сказал Локен и снова вспомнил о Кирилле Зиндерманне и о том, что все знания и понятия, которым он привык верить, оказались настолько непрочными. – Дело не только в том, что Астартес грозит раскол. Меняется все: философия, идеология, даже религия – абсолютно все. Кирилл говорил, что Веку Раздора как раз предшествовала эпоха всеобщей слепой покорности. Мы пересекли Галактику, чтобы нести мир и просвещение, но причина наших неудач, возможно, в нас самих.

Торгаддон повернулся и положил руку на плечо своего друга.

– Послушай, скоро нам предстоит идти в бой на Истваане III, и, по донесениям от Гвардии Смерти, во главе вражеских войск стоят какие-то психомонстры, которые убивают криком. Эти существа стали нашими врагами не потому, что они читали не те книги или что-то в этом роде. Они наши враги потому, что так сказал Воитель. Давай на время забудем обо всем. Надо идти и сражаться. Это немного прояснит обстановку.