Возможно, ему все же стоит убить этого колдуна. Никто не может безнаказанно насмехаться над избранником Абаддона. Но всему свое время.
— По этому поводу я соберу совет, колдун, — сказал Уркратос.
Уркратос сердито нахмурился. Даже без мощных доспехов терминатора он мог бы разорвать колдуна пополам, как любопытный ребенок разрывает бабочку. Но он также знал, что Феогрим — такое существо, которое не умрет, если его просто убить. Когда колдун изживет свою способность приносить пользу, придется найти другой способ его уничтожить.
Уркратос развернулся и вышел из ритуального зала, оставив Феогрима с его откровениями. Возможно, придется вытащить душу из тела колдуна и бросить ее в море мучеников, плескавшееся внизу. Тогда он сможет подпитывать заклинания любого другого чародея, которого Абаддон пришлет на замену. Богам бы это понравилось.
А пока Уркратос получил то, за чем пришел. Флотилия Черного Легиона в Оке Ужаса перехватила сигнал, и Уркратос убедился в его подлинности. Теперь осталось только добраться до планеты и забрать то, что предназначалось для Воителя. А может, прихватить и автора послания, чтобы поработал на благо войны. Империум сопротивлялся с упорством потревоженного улья, и Черному Крестовому Походу пригодится любое тело, которое можно бросить в топку. Если Уркратосу удастся привлечь на сторону Темных Богов новых союзников, его ждет великая награда.
Уркратос достиг дальнего конца мостика, где его ждал палубный лифт — крашеная стальная клетка, которая ходила вверх и вниз по узкой, как глотка, шахте, давая возможность быстро перемещаться с одной палубы корабля на другую. Сейчас капитан был намерен отправиться на командную палубу, чтобы отдать приказы для последней стадии путешествия к Каэронии.
Будьте всегда настороже, чтобы путь к цели не оказался дорогой в преисподнюю.
Примарх Робаут Жиллиман. Кодекс Астартес
Аларик возглавлял группу, рядом с ним шел брат Арчис. На дуле огнемета Серого Рыцаря постоянно горел сигнальный огонек, угрожая окатить пламенем все, что встретится на пути.
Во главе отряда они взбирались по узкой опасной тропе, образованной гигантским спиральным скелетом. Скелет обвивался вокруг тонкой, бесконечно высокой башни из гладкого стекла, и его ребра превратились в шаткие ступени винтовой лестницы.
Аларик посмотрел вниз. Он уже не мог видеть дна нижнего уровня города. Под ногами колыхались облака загрязненного воздуха, запертые между холодной атмосферой внизу и теплотой, излучаемой какой-то биологической массой из стоящей напротив башни. Тело змеи по мере приближения к черепу становилось все уже, и воинам Аларика пришлось привязать к себе Хокеспур и Талассу. Несмотря на то, что Серые Рыцари были намного выше и тяжелее обычных людей, усиленные мышцы и годы тренировок делали их, как ни парадоксально, и гораздо более ловкими.
— Вход немного выше, — сказал Арчис. — Видишь?
Дуло огнемета показало на проем — просто большое отверстие, пробитое в черном стекле. Неровные края даже издали казались очень острыми.
— Мы войдем внутрь, — откликнулся Аларик. —Холварн, прикроешь нас. Всем остальным следовать за мной.
Они уже довольно долго пробирались по нижнему уровню, неизменно выбирая самые надежные укрытия. Время от времени Аларику казалось, что он видел охотившиеся за ними гравиплатформы, но каждый раз патруль механикумов терял отряд из виду в темноте и грудах промышленного мусора. Здесь, внизу, они не встретили ни одного живого существа, кроме беглых работников и потерявшихся сервиторов. Не было ни животных, ни даже червей — только кости и падающий сверху дождь из промышленных стоков.
Но здесь нельзя было оставаться надолго, поскольку информкрепость — если она еще существовала — была расположена несколькими уровнями выше. Надо было взбираться наверх, и оставалось только надеяться, что между башнями проложена достаточно густая сеть переходов, ведущая к цели. Черная стеклянная башня оказалась первым встреченным сооружением, предлагавшим приемлемый путь наверх.
Внутри башня оказалась пустынной и холодной, пронизанной бесконечным множеством туннелей, похожих на трещины в толще стекла. Техностражи и Серые Рыцари проникли внутрь, причем стражам пришлось соблюдать величайшую осторожность, чтобы не пораниться об острые края осколков. Сафентис, помогая себе дополнительными бионическими конечностями, без видимых усилий скользнул в проем. Свободной рукой архимагос держал Талассу.
— Техножрец, с вами все в порядке? — спросил Аларик.
— Я полностью дееспособен, — ответил Сафентис.
— Я имел в виду вас, — уточнил Аларик, глядя на Талассу.
— Все будет хорошо, — ответила она, хотя ее бледное лицо и дрожащий голос говорили об обратном. — Я просто не люблю высоты.
— Падение с высоты в шесть метров уже грозит смертью,— произнес Сафентис. — Испытывать больший страх по мере увеличения высоты нерационально.
— Вам известно, где мы находимся? — спросил Аларик, игнорируя архимагоса.
Таласса заглянула в свой планшет:
— Мы равномерно продвигались в течение всего дня. По горизонтали мы прошли половину пути, но должны подняться еще выше.
Брат Холварн последним вошел внутрь. Он присоединился к отделению Аларика задолго до поимки инквизитора-отступника Валинова, ставшей причиной столкновения Серых Рыцарей с Гаргатулотом. Юстициарий считал Холварна самым благоразумным человеком из своих подчиненных. Именно такому воину можно было доверить спину.
— Все чисто, — доложил Холварн, в последний раз проведя дулом штурмболтера по окрестностям.
— Хорошо. Арчис, пойдешь впереди. Неизвестно, что нас там может ожидать.
Сафентис бионической рукой коснулся граненой поверхности черной стены:
— Это похоже на носитель информации.
— Вы хотите сказать, что здесь могут храниться данные? — уточнил Аларик.
Адептус Механикус часто использовали для хранения больших объемов информации кристаллические вещества, но никогда не объясняли, как работает эта технология.
— Возможно, — ответил Сафентис. — Но наверняка искаженные и неполные. Таласса?
Таласса приложила руку к ровной поверхности. Из ладони высунулись небольшие пробники-сверла и неглубоко погрузились в кристаллическую структуру. По внедренным в кожу схемам пробежали пульсирующие огоньки, осветив своим сиянием лицо и руки техножреца.
— У нас совсем нет на это времени, — негромко заметила Хокеспур.
Она сняла с головы шлем скафандра, и Аларик заметил следы грязи вокруг носа и рта.
— Я знаю, — сказал он. — Но вся наша миссия преследует одну цель — получить информацию. Чем больше мы узнаем, тем выше будут шансы победить,
Таласса от напряжения приоткрыла рот. Затем резко отдернула руку и некоторое время не могла отдышаться.
— Здесь едва ли что осталось, — наконец сказала она. — Слишком значительные разрушения. Я обнаружила всего несколько основных баз, а потом местная временная сеть свернулась.
— Ничего, что могло бы нам помочь? — спросила Хокеспур.
— Ну… есть одна дата.
— И?
— Это совершенно бессмысленно, — заключила техножрец. — Вероятно, ересь проникла глубже, чем мы предполагали. Разрушены даже данные о временной связи. Судя по состоянию планеты, мы находимся приблизительно в конце сорок второго тысячелетия. То есть ошибка составляет девять веков.
— Будем надеяться, что информкрепость сохранилась лучше, — произнес Сафентис.
— И надо продолжать путь, — добавила Хокеспур.
Отряд продолжил восхождение по узким переходам, спиралями поднимавшимся в черном стекле. То здесь, то там попадались большие серебряные пробники, глубоко погруженные в стекло, — они точь-в-точь походили на пробники Талассы, но сильно увеличенные в размерах. В других местах на стенах были высечены грубые изображения лиц с одним глазом, парой ртов или звериными чертами. Страшные маски почти сливались с потрескавшимися стеклянными стенами.
Больше часа отряд непрерывно карабкался вверх, и все это время Таласса плелась сзади, едва успевая за остальными. Наконец извилистая трещина вывела их в огромный стеклянный зал. Строители создали в нем стены с плавными изгибами — точно помещение со всех сторон омывали набегающие волны.
Аларик и Арчис первыми вышли на открытое пространство. Зал оказался не меньше авиационного ангара; от стен исходило голубоватое свечение и, отражаясь от волнообразных изгибов, создавало причудливые и зыбкие контуры.
На полу бесконечными рядами стояло множество длинных машин. Механизмы казались древними и давно заброшенными, их движущиеся части и узлы плотно покрывала патина коррозии.
— Серые Рыцари, всем внутрь и рассредоточиться. Здесь не замечено никакого движения, но слишком много мест, где можно спрятаться.
Сафентис вошел вслед за Серыми Рыцарями. Он окинул помещение взглядом своих фасетчатых глаз и на несколько мгновений замер, впитывая информацию. Механизмы были изящными и тонкими, разительно непохожими на массивные станки, более привычные для Адептус Механикус. У ближайшей машины архимагос опустился на колени и принялся детально рассматривать устройство.
Вдруг его глаза насекомого изменили цвет, а по поверхности машины забегали тонкие красные линии.
— Удивительно, — произнес архимагос, обращаясь к самому себе.
— В самом деле? — спросил Аларик, закончив распределять Серых Рыцарей на случай нападения. — Просветите нас.
— Похоже, что это автохирург, — произнес Сафентис. — И весьма искусный. Но я никогда не встречал машин, способных выполнять такие функции. Можно предположить, что механизм предназначен только для того, чтобы резать. Но не зашивать разрезы.
— Великий Трон Земли,— прошептал Аларик.— Чем же они здесь занимались?
Сафентис перешел к следующей машине, содержавшей цилиндрическую емкость из дымчатого стекла и несколько приспособлений, для того чтобы в нее что-то положить или вытащить.
— Сюда… сюда складывались отдельные части,— сказал он. Один из пальцев бионической руки архимагоса выпустил зонд и несколько раз вспыхнул ярким светом. — Да, да, есть следы биологической материи. Сюда все складывалось и размалывалось.
Из следующей в ряду машины примерно на треть всего зала тянулась конвейерная лента. Она проходила через десятки колец с сотнями крошечных искусственных рук
— А затем подготовленная масса выкладывалась сюда… Ее сплетали в длинные полосы… мускулов. Да, так и есть, получались полоски мускульной ткани.
Сафентис выпрямился и взглянул на Аларика:
— Вы понимаете? Они брали неугодных работников, помещали сюда и измельчали. А затем их протеин вновь соединялся в крепкие мускулы. Потом живые ткани соединялись с механизмами, и так получались новые существа.
— Еще одно доказательство техноереси, — горько заметил Аларик. — Не понимаю, что тут может заинтересовать.
— Юстициарий, я забыл, что вы не принадлежите к нашей касте. Для любого техножреца это уже само по себе откровение. Разве вы не понимаете? Этот мир стал самодостаточным! Теперь мне совершенно ясно! — воскликнул Сафентис. — И это только один из признаков. Как мог мир выжить в изоляции целое столетие и еще так много построить? Как они могли построить все, что здесь появилось, не имея сырья с других планет? На Каэронии оставались огромные запасы ископаемых минералов, но во всем Империуме не найдется ни одного мира-кузницы, который мог бы существовать в изоляции — без сырья, рабочей силы, продовольствия. Все это необходимо доставлять космическими кораблями. Но только не здесь. Они воспользовались единственным имеющимся ресурсом и построили на нем город. Их работники, юстициарий! Люди! Какая совершенная схема. Люди размножались, росли, и все шло согласно их желаниям. Они разводили работников с запасом, потом отбраковывали. Тех, кто не мог принести пользу, помещали сюда, чтобы создать живые существа, соединенные с механизмами. В нашем обществе есть магосы, которые на протяжении многих поколений ищут способ сделать миры самодостаточными. А здесь эта задача решена за одно столетие! Поразительно!
Аларик навис над архимагосом:
— Сафентис, мне кажется, ваше восхищение этим миром перевешивает вашу ненависть. И я думаю, это очень, очень опасно.
Сафентис развел руки, по-видимому извиняясь:
— Это настоящая ересь, юстициарий. Конечно, я все понимаю, и не стоит мне об этом напоминать. Но факт остается фактом: они предложили решение проблемы, над которой механикумы тщетно бьются не одно тысячелетие. Омниссия не одобряет людей, которые отказываются воспользоваться предложенными знаниями.
— Ну а бог, которому поклоняюсь я, осуждает тех, кто преклоняется перед достижениями Врага! — отрезал Аларик. — В любой другой ситуации я арестовал бы вас как еретика, и тогда вам пришлось бы объяснять свое восхищение этим миром перед Инквизицией. И когда мы выберемся с планеты, я так и поступлю. А если вы дадите еще один повод думать, что считаете Каэронию достойной хоть какого-то уважения, я предложу Хокеспур санкционировать ваше уничтожение здесь и сейчас.
Над сегментами глаз Сафентиса мелькнули странные огоньки, но слишком быстро, чтобы Аларик смог их заметить.
— Конечно, юстициарий, — после некоторой паузы сказал архимагос. — Примите мои извинения. Я забыл, насколько ревностно вы служите Императору. Я подчинюсь воле Инквизиции, как и все мы должны подчиняться.
— Уровень чист, — доложил по воксу брат Холварн.
Юстициарий взглянул на Сафентиса, ожидая, что тот хоть как-то проявит свои эмоции. Но архимагос, как и всегда, сохранял непроницаемое выражение лица.
— Хорошо, — ответил Аларик по воксу. — Дай техностражам несколько минут отдыха. Потом отправимся дальше.
Сафентис двинулся осматривать прочие машины. Аларик посмотрел, как техностражи капитана Тарка уселись в ровный кружок и опустили головы, чтобы с помощью короткого отдыха сбросить хотя бы малую долю усталости. Перенесенная операция подавляла эмоции, исключала возможность жалоб или отчаяния с их стороны, но они были почти так же подвержены усталости, как и все люди, не имеющие узлов усиления.
— Я ему не доверяю, — сказала Хокеспур, присев рядом с Алариком на покрытую ржавчиной конвейерную ленту.
— Вот как?
— Дознаватель Ордо Маллеус никому не доверяет, юстициарий.
— Я не думаю, что Сафентис отправился сюда с единственной целью: узнать, что произошло с этим миром, — продолжал Аларик. — Это мир-кузница. Здесь должно быть много такого, что Механикус отчаянно желают вернуть себе. Они здесь что-то выискивают — что-то достаточно важное, ради чего можно рискнуть архимагосом. Возможно, нечто такое, что имеет отношение к укоренившейся техноереси. Но он действительно заинтересован.
— Возможно, — согласилась Хокеспур. — Но Сафентис все еще может быть нам полезен. Он может предоставить нам необходимую информацию. Он знает системы передачи и хранения данных лучше, чем ты или я. А твое отделение предоставляет отличный шанс остаться в живых. Он техножрец, юстициарий, а они очень сильны в логике. Он прекрасно знает, в чем может тебе противостоять, а в чем — нет.
Аларик посмотрел в зал, где Сафентис, подозвав Талассу, исследовал какой-то сложный механический узел.
— Если до этого дойдет, мне понадобится поддержка Никсоса. Здесь, на поверхности планеты, его должна заменить ты.
— Безусловно, — кивнула женщина. — В конце концов, Сафентису придется прислушиваться к нашим доводам…
Хокеспур хрипло закашлялась и приложила руку к горлу.
— Ты больна, — заметил Аларик.
— Горло опухло от ядовитых примесей в воздухе,— пояснила Хокеспур.— Как только выберемся с этой планеты, медики Никсоса быстро с этим справятся. Меня больше волнует наше нынешнее положение. И эта дата.
— Дата? Таласса сказала, что информация искажена.
— Системы отсчета времени на Каэронии спешат на девять столетий, верно? Но это, возможно, и не ошибка. В варпе время движется иначе, чем в реальном пространстве, юстициарий. А мне кажется, мы оба знаем, где провела Каэрония последние сто лет. Если с нашей точки отсчета прошел век, то в варпе могло пройти и целое тысячелетие.
— Тысячелетие? Сохрани нас Терра!
— Этим можно объяснить произошедшие кардинальные изменения. Заражение ересью всего состава работников. И всеобъемлющую техноересь.
Аларик покачал головой:
— Тысяча лет в варпе. Неудивительно, что вся планета поражена болезнью. Но тогда возникает другой вопрос. Если мир стал самодостаточным, чтобы выжить в варпе, зачем он сейчас вернулся в реальное пространство? Зачем вообще было возвращаться?
— Это и есть вопрос номер один, — сказала Хокеспур. — А второй вопрос: что могло стать причиной перехода Каэронии в варп?
Отряд, покинувший башню, обвитую старой плотью, был небольшим. Это представлялось вполне логичным: сквозь поле астероидов мог проскочить только маленький корабль. В группе было шесть людей, еще один человек с мощным усилением (вероятно, техножрец, один из просвещенных) и отряд из шести космодесантников Адептус Астартес. Окраска доспехов космодесантников была необычной. Однотонный серый цвет, и как знак ордена — двойные значки пронзенной мечом книги и буквы «I», обозначавшей Инквизицию.
Записей о таком ордене не нашлось в исторических файлах прошлой Каэронии, бывшей аванпостом Империума. Но за тысячу лет могли возникнуть и новые ордена.
Звери-регистраторы, обитавшие в командной башне мануфакториума Ноктис, потеряли нарушителей вскоре после их появления. Звери с мозгами в виде сильно раздувшихся, пульсирующих шаров с жидкостью, пронизанной регистрирующими цепями и вычислительными схемами, нетерпеливо заметались в клетках и яростно заскребли стены металлическими когтями. Затем нарушителей снова заметили — на этот раз их обнаружило одно из биомеханических созданий, которые патрулировали небо над самыми высокими башнями.
Звери возбужденно заревели и вновь забегали по клеткам, стоявшим на абсолютно черном, насыщенном желчью уровне командной башни, отведенном под зверинец. Мозги зверей — наполовину выращенные, наполовину выстроенные в новейших плотепрядильных центрах здесь же, в городе, — профильтровали информацию и выделили основные факты. Их объединили в заключение и посредством машинного кода послали на самый верхний этаж.
Звери-регистраторы пришли к выводу, что на планету вторглись представители Адептус Механикус, подкрепленные Астартес. Они, вероятно, прибыли исследовать Каэронию, возвратившуюся в реальный мир. Это означало, что Империум еще существовал, как существовали и Адептус Механикус, чьи устаревшие взгляды вскоре будут заменены истинными откровениями Омниссии.
За такую информацию звери-регистраторы были вознаграждены комками густой питательной пасты, полученной из неэффективных работников. Порции пасты были вброшены в клетки через трубы, и звери жадно слизнули их с грязного пола.
Далеко наверху, в изолированной комнате командной башни, информацию оценивал почитаемый архимагос Скраэкос. Его мыслительные процессы давно утратили всякое сходство с человеческим разумом: познавательные функции любого человека были бы неспособны воспринять откровения Омниссии, открывшиеся высшему духовенству Каэронии тысячу лет назад. В мозгу Скраэкоса проносились потоки машинного кода, образы нарушителей, их местоположение относительно сооружений мануфакториума Ноктис, численность находящихся поблизости техножрецов, работников и вооруженных людей.
— Мы восстановили контакт с пришельцами,— сказало существо по имени Скраэкос, и его слова, обращенные в машинный код, поступили в нервные окончания информационной сети, пронизывающей всю командную башню.
— Хорошо, — поступил ответ из мыслительных импульсов сотен техножрецов, населявших башню.— Скраэкос, ты несешь ответственность за решение этой проблемы и именем святых откровений Бога-Машины получаешь разрешение обрести индивидуальность мышления на все время работы.
— Благодарение Омниссии, я стал одним из Его орудий, — ответил Скраэкос.
Внезапно нервные окончания вокруг него по воле остальных техножрецов словно онемели. Он вновь стал индивидуальностью. Его чувства больше не охватывали все пространство командной башни, а ограничивались маленькой, похожей на гробницу комнатой, где он лежал в большой ванне из плоти, наполненной околоплодной жидкостью и пронизанной нейроцепями. Кожистая пленка над его бионическими глазами поднялась, открыв мир, лежащий далеко за пределами видимого спектра. Теперь он ощущал и свое тело, и оно, по сравнению с мыслями, показалось тяжелым и грубым.
Скраэкос развернул механоруки и выбрался из жидкости на гладкий пружинящий пол.
Теперь он больше ни к чему не был присоединен, и общаться с техножрецами пришлось другими, более примитивными способами.
— Я получил индивидуальность,— произнес он вслух, и нервные окончания стен впитали в себя звуки и обратили их в информационные данные.
Вокс-передатчик показался неудобным и незнакомым. К Скраэкосу постепенно возвращались воспоминания — если это можно было приравнять к человеческим воспоминаниям. Столетия на службе Империуму, первое сияние просветления при виде провозвестника Омниссии, годы перестройки в варпе, когда Каэрония изменялась согласно его взглядам…
— Это хорошо,— поступил ответ.— У тебя есть опыт, позволяющий выполнить волю Бога-Машины. Определи свои намерения.
— Основное положение декларации Омниссии совершенно ясно,— ответил Скраэкос.— Что касается непосредственно меня, Разрушитель указал способ действий по защите неприкосновенности планеты и принципов Адептус.
— Поясни.
— Убить их всех.
Тяжесть физического тела окончательно вернулась к почитаемому архимагосу. Давным-давно Скраэкос был грозным противником в физическом сражении, и его тело до сих пор сохранилось в прекрасной форме. Значит, он до сих пор мог быть эффективным убийцей. Скраэкос вспомнил ощущение крови, брызжущей на немногие оставшиеся участки живой плоти, вспомнил ее теплоту и запах. В нем шевельнулись отклики человеческих эмоций — жажда крови и возбуждение. Со временем эти грубые черты окончательно покинут Скраэкоса, и под руководством Омниссии он станет совершенным существом логики…
Да, Скраэкос способен убивать. Но Каэрония располагает и более эффективными убийцами. Значит, его первой задачей будет отыскать этих убийц в отдаленных уголках информационной сети Каэронии и дать им почувствовать запах жертвы.
Не зная врага, можно проиграть битву.
Но если узнаешь врага слишком хорошо — проиграешь наверняка.
Лорд адмирал Равенсбрук. Аксиомы флота, том IX
— Артиллерия готова, — доложил старший офицер-артиллерист, едва контр-адмирал Хорстгельд появился в капитанской рубке. — Мы можем открыть огонь через пятнадцать минут после приказа.
— Отлично, — ответил Хорстгельд.
Рубка гудела кипучей деятельностью. «Трибуналу» не приходилось стрелять по врагам уже довольно долгое время, и Хорстгельд стал забывать, что чувствовал когда-то перед лицом надвигающейся опасности. Теперь между благом Империума и коварством Врага стояли только пушки Императора и торпеды Императора.
Это было великолепное ощущение! Именно ради него Хорстгельд скитался по этой Галактике.
— Проповедник! — воодушевленно воскликнул контрадмирал. — Что требует от нас Император?
— Повиновения и усердия! — последовал ответ охрипшего духовника из-за кафедры. — Презрения к смерти!
Если команде капитанской рубки и не нравилась привычка Хорстгельда слушать непрерывные разглагольствования корабельного духовника, то никто этого не показал. Навигаторы были заняты, пытаясь выстроить разношерстную флотилию в боевой строй. Связисты передавали бесчисленные приказы кораблям, перешедшим под командование Хорстгельда. Инженерная группа следила за поддержанием мощности плазменных реакторов для предстоящего маневрирования на орбите. Артиллеристы старались переправить весь боезапас торпед к бортовым орудиям. «Трибунал» был старым, но крепким кораблем, он повидал немало сражений и готовился к новому бою.
Но с другой стороны, экипаж не видел того, что видел Хорстгельд, — масштаба приближающейся флотилии.
Хорстгельд немного помедлил, прежде чем преклонить колени перед образом Императора, нависавшим над тактическим экраном. Экран показывал карту орбиты Каэронии, позиции судов имперской флотилии и ближе к планете — беспорядочное мелькание астероидов. Золотая маска Императора сурово наблюдала за капитанской рубкой, словно побуждая экипаж изо всех сил трудиться во исполнение Его воли. И наверняка Он Сам следил за командой с Золотого Трона Терры.
— Дай нам волю преодолеть наши слабости, — произнес Хорстгельд. — Храни нас, наш Император!
— Капитан! — За плечом Хорстгельда возник навигатор Стелканов. — В корабельном архиве нашлись необходимые сведения.
— Так быстро? Я думал, придется посылать запрос в командование сегмента на Кар Дуниаш.
— Архивисты нашли записи в историях Равенсбрука, посвященных Готической войне. Самый большой корабль приближающейся флотилии подходит под описание энергетических характеристик судов, сделанных в бортовом журнале «Военного права» в битве при Гефсимане. — Стелканов протянул Хорстгельду лист с результатами анализа и архивными выписками. — Вероятность случайного совпадения очень мала.
— Помоги нам, Трон! — воскликнул Хорстгельд. — Это же «Кузнец преисподней»!
— Сэр?
— Связь! Немедленно свяжите меня с комиссаром Леюнгом. И выведите на экран прибывшее подкрепление.
Изображение сменилось, и на экране показались характеристики и описания судов, которые откликнулись на призыв Хорстгельда и присоединились к флотилии у Каэронии.
— Это еще что такое? — вскричал контр-адмирал, оборачиваясь к секции связистов. Несколько офицеров сгрудились на скамьях, отведенных связистам. Они едва справлялись с потоком сообщений по каналам, связывавшим суда флотилии. — Я просил боевые корабли! — продолжал Хорстгельд.— Командующий подсектором должен был прислать все, что у него есть!
— Это все, что оказалось в пределах досягаемости, — ответила старший офицер связи Келмор, плотная сильная женщина, заслужившая звание в операциях на поверхности во время кризиса на Ранне.
Хорстгельд снова повернулся к экрану:
— «Благочестие»… Это… это же паломническое судно, храни меня, Терра! На нем едва ли имеется вооружение. А «Эпикур»! Это никчемная яхта!
— Она реконструирована, — ответила Келмор, — Администратум конфисковал ее и перестроил в военно-торговое судно.
— Свяжитесь с Кар Дуниаш. Передайте, что здесь назревает кризис. Если командование сегмента не поможет, мы останемся один на один с противником.
Хорстгельд, качая головой, опустился в командирское кресло. У него очень мало сил. Он мог бы удержать один большой крейсер — такой, как «Кузнец преисподней». Но не целую флотилию. Особенно если учесть тот факт, что во времена Готической войны «Кузнец» служил повелителю Хаоса, Абаддону.
Хаос. Враг. Хорстгельд не мог рассказать об этом команде, но такие корабли, как «Кузнец преисподней», олицетворяли самую суть ереси. Теперь моральная угроза исходила не только от Каэронии.
— Плохие новости, контр-адмирал?
Во всей этой суматохе Хорстгельд даже не заметил, что на соседней скамье тихо сидит инквизитор Никсос, почти скрытый капюшоном своего одеяния.
— Подошедшая флотилия состоит на службе Хаоса, — ответил Хорстгельд. — Флагманский корабль — «Кузнец преисподней». При Гефсимане он проводил операцию по высадке, и это стоило жизни…
— Я читал Равенсбрука, Хорстгельд. Я подозреваю, что историю в Инквизиции преподают не хуже, чем в Академии Флота.
— А у нас недостаточно кораблей, чтобы сдержать их натиск.
— Вы готовы покинуть Каэронию?
Хорстгельд заглянул в глаза старика. И то, что он в них увидел, контр-адмиралу не понравилось. Он не верил широко распространенным историям об инквизиторах — о горячих борцах за дело Императора, уничтожающих целые планеты. Но контр-адмирал точно знал, что власть Инквизиции стоит превыше всех остальных, и она не слишком добра к тем, кто сдается перед лицом врагов Империума.
— Нет, конечно, — сказал Хорстгельд. — Но наши возможности невелики.
— Возможно, вам не придется все взваливать на себя. Вы сумели связаться с Алариком и Хокеспур?
Хорстгельд покачал головой:
— Связисты работают над этой проблемой, но искажения слишком велики. Даже в самые благоприятные часы атмосфера настолько загрязнена, что послать сигнал вниз очень трудно. А учитывая пояс астероидов, и вовсе невозможно.
— А что на «Образцовом»?
— Магосу Корвенлан тоже не повезло.
— Ей не повезло? А я считал, что Адептус Механикус не верят в везение. Как я понимаю, комиссар Леюнг все еще на борту «Образцового»?
— Да, верно, — кивнул контр-адмирал.
— Хорошо. Я уверен, что объединенными усилиями мы с Леюнгом сможем убедить магоса Корвейлан поставить задачу поисков Аларика на первое место. Вы сможете обойтись без меня несколько часов?
— Да. Но мне может понадобиться ваш авторитет, чтобы получить подкрепление от командования сегмента.
— Я подумаю, как вам помочь в этом вопросе. Но вы, капитан, должны понимать, что первостепенным для меня остается вопрос о судьбе Каэронии. Если мы выясним, что там произошло, вам, возможно, и не придется вступать в бой.
Хорстгельд горько усмехнулся:
— Этого не случится, инквизитор. На Каэронии есть что-то такое, что необходимо Врагу. Они, не задумываясь, пойдут сквозь нашу флотилию, чтобы получить желаемое. Вы же не позволите им просто так спуститься на поверхность планеты?
Никсос поднялся и разгладил свое одеяние.
— Безусловно, вы правы. Но у меня свои приоритеты. А сейчас я прошу предоставить мне быстроходный челнок и пару воинов на тот случай, если Корвейлан не захочет оказать содействие.
