Как они с Эрни и предполагали, начальница отдела кадров решила, что он из тех типов, что ищут себе работу, где от сотрудников не требуется сдавать отпечатки пальцев. Оскорблённая в лучших чувствах, она возмущённо заявила, что их компания заводит подробные дела на всех потенциальных сотрудников. В таком личном деле при необходимости отражается даже криминальное прошлое, и если такой кандидат выдерживает проверку, необходимость в отпечатках пальцев отпадает сама собой.

Что ж, если с отпечатками пальцев они обломились, оставался запасной вариант, а именно список сотрудников, возможно даже с фотографиями. Беда лишь в том, что Эрни не мог извлечь то, чего там нет. И дело не в том, что в «Фишнет» не хранили подобную информацию на главном сервере. Многие фирмы, особенно те, что напрямую связаны с предоставлением услуг через Интернет, прилагают все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сделать свою информацию недоступной для хакеров. Райли грустно покачал головой. Мол, скачивайте, сколько угодно, информацию наших клиентов — какое нам до этого дело? — но, Боже упаси, даже не пытайтесь совать нос в наши файлы, где хранится информация о сотрудниках и нашей деятельности.

Так что ничего другого не оставалось, как позвонить мисс Сак. Пришлось поделиться с этой особой своими подозрениями, а заодно попросить её о сотрудничестве, чтобы тем самым избежать участия в деле полиции. Обычно одного упоминания о легавых бывает достаточно, чтобы народ добровольно соглашался оказать содействие. Ну кому хочется на свою голову лишних неприятностей, тем более если без них можно обойтись? Впрочем, мисс Сак эти неприятности почему-то ничуть не испугали. Более того, она потребовала от Райли ответа, с какой это стати он занимается расследованием сам, вместо того чтобы обратиться в полицию. По её мнению, если полиция не стала заниматься этим случаем, значит, ничего серьёзного нет. Так что с какой стати ей осложнять себе жизнь?

Райли терпеливо растолковал упрямой особе, чем чревато внимание навязчивого поклонника и что по закону полиция практически бессильна найти на такого человека управу. Райли несколько раз подчеркнул, что женщина имеет право защитить себя доступными ей способами — кстати, судя по тону мисс Сак, эта тема ей была далеко не безразлична. Райли несколько раз недвусмысленно дал понять, что, если с его клиенткой что-то произойдёт, он будет только рад указать полиции на то, что компания «Фишнет» в лице мисс Сакс — как закоренелой феминистки-мужененавистницы — наотрез отказалась от сотрудничества. Нет, конечно, он облёк свою мысль в более мягкие выражения, но и их было достаточно, чтобы пробить броню её высокомерия.

В общем, Сакс скрепя сердце согласилась предоставить список сотрудников, хотя Райли продолжал настаивать на фотографиях, домашнем адресе и номере телефона. Последнее, правда, было излишним. Одного имени уже довольно, чтобы Эрни предоставил ему о человеке всю необходимую информацию. А вот фотографии требовались позарез. На счастье, Эрни на всякий случай раскопал кое-что интересное про саму Лори Сак. В своё время эта информация показалась ему совершенно ненужной. Но сейчас, когда он столкнулся с её откровенной ненавистью к противоположному полу, вряд ли дамочке захочется, чтобы её имя засветилось в связи с тем, что однажды она подавала заявку на участие в конкурсе, проводимом журналом «Холостяк». Эта особа ещё полагала, что у неё есть какие-то шансы. Райли специально посмотрел сё портрет на корпоративном сайте «Фишнет». С такими внешними данными если куда и пытаться попасть, так разве что в фильм ужасов. Вот где можно заработать как минимум миллион. За одно только участие. Но чтобы лезть в конкурс красоты!

Райли пока не решил для себя, что делать с такой пикантной информацией. Сейчас Сакс нашла себе непыльную и хорошо оплачиваемую работёнку в новой, перспективной компании, якшается с теми, у кого куча денег, так что вряд ли ей захочется, чтобы кто-то узнал, как она пыталась выбиться в люди, участвуя в каком-то сомнительном конкурсе. Правда, она всё-таки выдала гневную тираду на тему угнетённого положения женщины в мире, где правят тираны-мужчины. Райли почему-то заподозрил, что в душе Сакс именно об этом и мечтает, причём чтобы вдобавок ко всему прилагался проклепанный железом кожаный костюмчик и стек. Но и того, что она наговорила, уже было достаточно.

Да, денёк выдался далеко не лучший. Зато кое-что сделано. Конечно, дальше давить в этом направлении не стоит. Так что придётся довольствоваться тем немногим, что они сумели раскопать на сегодняшний день. Это единственное имеющееся у них доказательство, что Соул-М8 каким-то образом связан с «Фишнет». А значит, ничего другого не остаётся, как заняться Мартином, чьи отпечатки пальцев Танзи обещала ему передать, но так и не передала.

А пока сам Райли разрабатывал альтернативный план получения отпечатков, не прибегая к помощи Танзи. Правда, последнее время его голова была занята другим, а именно дополнительной информацией, которую раскопал Эрни. Миллисент снабдила их списком приглашённых на благотворительный бал. Эрни тем временем взял на себя задание выяснить состав персонала — швейцаров и официантов, которые в тот вечер обслуживали гостей. Так что если им повезёт и там обнаружится имечко, совпадающее с именем из списка фишнетовского персонала, то задачка, можно сказать, решена. Оставалось только надеяться, что Соул-М8 ничего не заподозрит. Райли очень на это рассчитывал.

Пока компьютер устанавливал связь, Райли бросил взгляд на окна Танзи. Каково же было его удивление, когда буквально в следующее мгновение он увидел, как она выскочила из дверей и устремилась к его машине. Обежав джип сзади, Танзи постучала по стеклу пассажирского окошка. Пытаясь удержать в руках две банки кока-колы, пару сандвичей и пластиковый пакет, в котором виднелась фигурка койота из мультфильма, она сделала знак, чтобы он открыл дверь.

Райли пару секунд раздумывал над тем, стоит ли делать это. А может, в отместку продержать её лишнюю пару секунд под проливным дождём? Ведь в конце концов, если бы не её ослиное упрямство, они бы сейчас не перебивались сухомяткой, а обедали за настоящим столом в просторной кухне Миллисент.

Лукавую улыбку Танзи сменило то, что для себя Райли определял как «это самое выражение». Кстати, это самое выражение ей чертовски хорошо удавалось, что, правда, отнюдь не объясняет, почему он сам от него так заводился. Изо всех сил стараясь не улыбнуться в ответ, Райли отомкнул замок.

Танзи скользнула в джип и закрыла за собой дверцу.

— Я подумала, что вам будет приятно составить мне компанию за обедом.

Можно подумать, кто-то другой, а не она сама виновата в том, что ему приходится обедать одному. Да ещё в машине.

Словно не замечая его сердитого вида, Танзи помахала пластиковым пакетиком.

— А ещё я, как и обещала, принесла вам образец отпечатков пальцев.

— Чьих? Койота?

— Нет, это подарок Мартина.

Райли нахмурился и взял у неё пакетик.

— И давно?

— Что давно? А, когда он мне его подарил? Вскоре после той публикации про волков и агнцев. Читатели тогда меня просто завалили фигурками барашков. Мартин же решил осчастливить меня волком, но, к сожалению, сумел купить только койота, — пояснила Танзи и сердито посмотрела на собеседника. — Я понимаю, что вы думаете. Нет-нет, никакой это не скрытый намёк на его внезапно проснувшуюся ко мне страсть. Просто дружеский жест, образец дурацкого, хотя и доброго чувства юмора.

Райли оставил эту фразу без комментария, а сам тем временем через прозрачный пакет внимательно рассмотрел фигурку.

— Кто ещё прикасался к нему? С него вытирали пыль?

— Я думала, это по вашей части.

— Я имею в виду обычную, домашнюю пыль, которую время от времени вытирают.

— В руках его держала только я. Пыль не вытирала. Райли задумчиво рассматривал пластмассовую фигурку.

— Поверхность неровная. На чёткие отпечатки рассчитывать не приходится. Вы не могли бы всё-таки встретиться с ним?

— Ну вот, — вздохнула Танзи, — стоит пойти кому-то навстречу, как вместо благодарности начинаешь выслушивать жалобы.

— То есть в принципе могли бы, но не хотите. Танзи развернула сандвичи.

— С ветчиной, сыром или тунцом? — предложила она и положила их на приборную доску между собой и Райли, после чего принялась открывать банки с кока-колой. — Лично я предпочитаю с тунцом, если это поможет вам в принятии решения.

— Танзи, послушайте, нам необходимо поговорить.

— Нет, это вы послушайте. Я спустилась к вам, принесла вам отпечатки пальцев и еду. Потому что уже устала видеть, как вы часами под проливным дождём торчите под моим окном. Вы даже не отвечаете, когда я машу вам рукой.

Райли выразительно посмотрел на неё.

— Я на работе.

— Да ладно вам, Райли. Ну хорошо, Миллисент вбила себе в голову, что мне грозит опасность, но ведь вы делаете своё дело.

— Да, ваша тётушка обеспокоена. И хотела бы, чтобы мы с вами вместе вновь поселились под её крышей.

— Я уже говорила вам, что это исключено. Жить с Миллисент — нет, увольте. Кроме того, я говорила вам — да и ей тоже, — что не вижу смысла в том, чтобы вы все двадцать четыре часа в сутки не сводили с меня глаз. Надеюсь, вы ещё не точите на меня зуб за то, что вам приходится часами торчать под окнами в машине? Уверяю, ей нет никакой необходимости тратить деньги на то, чтобы вы…

— Эту часть моей работы ваша тётушка не оплачивает. Эти слова моментально лишили её дара речи. По крайней мере на какой-то момент.

— Между вами возникло непонимание?

— Да нет, просто вы заявили, что берете расходы на себя, и она согласилась.

— Но я ведь однозначно дала понять, что не нуждаюсь в телохранителе.

— Знаю. — Райли нахмурился. А ведь он надеялся, что сумеет избежать обсуждения этой темы. — Давайте условимся, услугу вы не оплачиваете.

Танзи откинулась на сиденье и посмотрела на Райли так, будто не поверила собственным ушам.

— Но почему? — спросила она, когда пришла в себя. Райли не стал притворяться, будто не понял вопроса.

— Потому что у меня такая привычка: стоит мне что-то начать, как я привык доводить дело до конца. — Будь то спортивная карьера, латание дыр в предприятии отца или детективное расследование, добавил он мысленно. — Что ж, пусть вам кажется, будто вы не нуждаетесь в круглосуточной охране, я позволю себе не согласиться с вашим мнением. Так что пока я работаю над расследованием этого случая, только мне решать, что, как и сколько делать. И я намерен держать вас в поле зрения ровно столько, сколько сочту нужным.

Услышав подобное заявление, Танзи на несколько мгновений лишилась дара речи.

Увидев её реакцию, Райли невольно улыбнулся.

— Что вам известно? Ведь всё можно сделать быстро, и мне не придётся сидеть здесь, рискуя отморозить себе задницу.

И вновь изумлённый взгляд. У Райли даже сделалось легче на душе.

— Сами видите, у меня нет слов, — холодно произнесла Танзи, но в следующее мгновение на губах её заиграла лукавая улыбка. А ещё спустя секунду она со вздохом откинулась на спинку сиденья и уставилась на струйки дождя, что стекали по стёклам. — Я ценю то, что вы для меня делаете, — произнесла она и посмотрела на своего собеседника. — Честное слово. Но этот Соул-М8, кто бы он ни был, — многозначительно добавила она, — не напоминал о себе вот уже пару недель. С того самого бала. С тех пор у меня вышли две колонки, но я не получила от него очередного послания ни после первой, ни после второй. Кстати, в течение всей нашей с ним переписки Мартин не написал ничего, что хотя бы отдалённо могло показаться подозрительным.

— Знаю.

Танзи лишь ограничилась взглядом в его сторону.

— Великолепно. Огромное спасибо. Раз уж вы все знаете, ответьте на такой вопрос — почему вам не приходило в голову, что, возможно, всё кончено, что этот самый Соул-М8 нашёл себе другой объект для своего извращённого обожания? Я к чему это говорю — просто хотелось бы знать, где во всей истории нужно поставить точку?

— Не похоже, чтобы он бросил своё занятие. Ведь ситуация не изменилась, скорее наоборот. Ваша колонка по-прежнему пользуется бешеной популярностью, по её поводу столько разговоров, столько споров. Вспомните, буквально на днях о вас писали субботние газеты, на следующую неделю у вас запланировано участие в телешоу.

— Так, может, в этом все и дело, ему просто не хочется засвечиваться. А может, он вычислил вас. Ведь вы же не станете утверждать, будто пытались сохранить инкогнито. — Танзи вытащила из пакета сандвич с тунцом и развернула обёртку. — Ведь что получается? Допустим, я иду в магазин за продуктами и — надо же! — в отделе замороженных продуктов натыкаюсь на вас. Или, допустим, мы со Сью договорились посидеть в кафе, как вы уже там, через пару столиков от нас. Или я сажусь в машину, и вы всю дорогу висите у меня на хвосте. Нет, бред какой-то.

— По крайней мере я знаю, что вам ничего не грозит. Танзи замерла на месте, не донеся до рта сандвич.

— То есть вы по-прежнему считаете, что он собирается подобраться ко мне? Помнится, вы ещё говорили, что у таких людей, как правило, занижена самооценка. Они потому предпочитают держаться на расстоянии, чтобы ненароком не разрушить хрупкий мир своих иллюзий. Ведь стоит пойти на прямой контакт, как существует риск быть отвергнутым, и тогда весь мир их призрачных мечтаний лопнет, как мыльный пузырь.

— Именно. По крайней мере так гласит статистика. Но после записки, подброшенной на балу, я бы не хотел рисковать. Да и вам не советовал бы.

Танзи уставилось в забрызганное дождём окно, сандвич с тунцом был напрочь забыт.

— Значит, вы по-прежнему считаете, что это Мартин? — спросила она наконец, прерывая затянувшееся молчание, которое нарушал лишь стук дождевых капель по стеклу. — Мне почему-то кажется, у него имеется немало других способов признаться мне в своих чувствах. — Танзи зябко потёрла руки. — Можете на меня обижаться, но я отказываюсь в это верить.

— Я не говорил, что подозреваю именно его. Это просто одна из версий. Мы до сих пор пытаемся доказать, что вам пишет кто-то из работников «Фишнет».

Танзи ответила не сразу.

— Всякий раз, когда я открываю свой почтовый ящик, меня охватывает жуткое предчувствие, — произнесла она еле слышно. — Мне страшно думать, что он способен подобраться ко мне, пусть даже таким способом. Мне, конечно, было бы неприятно, окажись он кем-то из тех, кого я знаю. Но ещё страшнее, если это кто-то незнакомый, лицо, которое мне ни за что не узнать в толпе, и он, пользуясь этим, постоянно следит за мной. Как мне хотелось бы верить, что он отказался от своей затеи, позабыл обо мне. Честное слово.

Танзи машинально, сама того не замечая, раскрошила корку сандвича на мелкие кусочки.

— Охотно верю, — негромко отозвался Райли — Кто знает, может, так оно и есть.

— Но вы так не считаете, — сказала Танзи и пристально посмотрела на него.

Райли покачал головой. Как ему хотелось сказать ей, что она ошибается.

— И когда же настанет конец? Сколько ещё это будет тянуться, если он перестанет забрасывать меня письмами?

— До тех пор, пока в наших руках не будет его фото или, на худой конец, имя. Пока же он неопознанный бродит на свободе, зная, кто вы такая. При этом только ему известны подробности вашей жизни. Вам же самой — лишь то, что в один не совсем удобный момент он вдруг воспылал к вам страстью. И все. Больше вы о нём ничего не знаете и потому даже не представляете, откуда исходит угроза. — С этими словами Райли захлопнул ноутбук и обернулся к Танзи. Он словно забыл, что собирался получить электронную почту. — Информация — сила, и пока этот тип держит в своих руках большую её часть, это мне совершенно не нравится. Да и вам вряд ли, исходя из того, что вы только что рассказали. Вот вам и ответ на вопрос.

— Хорошо. Но каковы, на ваш взгляд, шансы, что он превратится в реальную угрозу? — спросила Танзи и добавила: — Меня интересует ваш ответ как профессионала.

Интересно, заметила ли она, каких нечеловеческих усилий ему стоило оставаться именно таким, объективным и хладнокровным профессионалом?

— Не знаю. Сейчас по моей просьбе готовят психологический портрет вашего поклонника, с учётом его последнего послания. Я получу его ближе к вечеру. А пока попробую снять отпечатки с этой вашей фигурки, если, конечно, получится. Даже частичные отпечатки способны вывести нас на верный след. И повторяю: пока нам не известно имя, вы будете у меня, что называется, под колпаком.

На лице Танзи вновь промелькнула скептическая улыбка.

— Независимо от того, нравится мне это или нет?

— Ну, может, вам захочется нанять кого-то другого, кто согласится играть по вашим правилам.

— Исключено, — сказала она и покачала головой.

Райли попытался внушить себе, что у него потому отлегло от души, что неплохие деньги, которые он получал, остались при нём. Однако тотчас понял, что лжёт самому себе. Потому что платит она ему или нет — он всё равно доведёт дело до конца.

— Я уверена, вы знаете, что делаете. Просто… просто мне неприятно признаваться самой себе, как остро я нуждаюсь в вашей помощи.

Райли отдал бы все на свете, лишь бы не видеть растерянного выражения её лица — Танзи словно расписалась в собственном поражении. Ведь больше всего в ней его восхищала именно независимость, гордость, упрямое нежелание покориться обстоятельствам. Райли так и подмывало протянуть руку, погладить её по щеке, по упрямому подбородку, повернуть к себе и…

— Думаю, нам с вами необходимо обсудить текущую ситуацию.

Текущая ситуация — едва не сорвалось у него с языка — заключалась в том, что ему чертовски хочется её прямо здесь, в машине. Нет, Райли мог сколько угодно уверять себя, что его профессионализм при этом ничуть не пострадал, хотя на самом деле в данный момент он сидел будто в густом и липком тумане и не смог бы поддержать осмысленный разговор даже на самую простую тему.

Танзи вздохнула. Нет, она явно не заметила, как он сжал руку в кулак — да так, что пальцы больно впились в ладонь, — лишь бы только не обнять её. В эти мгновения Танзи казалась ему какой-то миниатюрной, а ведь раньше, наоборот, он сам словно сжимался в её присутствии. И эта её беззащитность почему-то ужасно действовала Райли на нервы. Нет, он бы предпочёл, чтобы она распсиховалась, вышла из себя, накричала на него за то, что он посмел пудрить ей мозги своими подозрениями.

— Что ж, согласна, нужно хотя бы выяснить имя. Чтобы не думалось. И хотя мне стыдно в этом признаться, — Танзи вновь попыталась изобразить подобие своей знаменитой скептической улыбки, — но мне спится намного спокойнее, когда я знаю, что вы дежурите под окнами. Только ведь это не может продолжаться бесконечно. Я имею в виду, чтобы вы и дальше ночами сидели в машине. Ведь до Рождества остаётся всего неделя. Я ощущаю себя этаким бессердечным Скруджем.

— То есть вам страшно, что я, словно привидение, наведаюсь в ваши сны?

Танзи рассмеялась шутке, и Райли было приятно видеть, что она снова стала почти что прежней.

— Поверьте, с меня и без вас хватает привидений. Нет-нет, дело совсем в другом.

— В чём же?

Вопрос был задан со всей серьёзностью, и Танзи мгновенно обернулась к нему. С её языка была готова вот-вот сорваться язвительная реплика — Райли прочитал это по её глазам. Но вдруг выражение её лица стало абсолютно серьёзным:

— Потому что вы мне нравитесь.

И тут Райли, сам того не желая, расхохотался.

— Неужели это нечто такое, в чём стыдно признаться? Вы, наверное, до сих пор злитесь на меня за то, как я…

— Не в том дело, — перебила она его. — Нет, если быть, честной, дело в том, что я знаю не так-то много мужчин, которых готова записать к себе в друзья. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — А вы мне нравитесь. Мне приятно, что с вами можно поговорить. И хотя я то и дело говорю глупости, все равно мне приятно, что я могу обсуждать с вами всё, что касается вашего расследования. — Танзи подняла руку, как бы предупреждая любое возражение с его стороны. — Знаю, вы наверняка думаете, что только строили из себя овечку, но скажу вам, Райли, в вас гораздо больше от агнца, чем вы думаете.

— Вы серьёзно?

— Только не надо обижаться.

Он ничуть не обиделся. Более того, в некотором роде Танзи, сама того не подозревая, отпустила ему комплимент.

— Продолжайте.

— Мне почему-то кажется, что будь у меня нечто такое, что не давало бы мне покоя, вы бы меня выслушали. То есть, я хочу сказать, по-настоящему выслушали, а не стали бы впадать в панику, как бывает с моими подругами. Вы бы просто все обдумали и дали спокойный, взвешенный совет. Это и есть ваш внутренний агнец, — сказала Танзи и сложила на груди руки. — А теперь, пожалуйста, смейтесь надо мной, сколько вам захочется.

Но Райли было не до смеха — слова Танзи озадачили его.

— Хоть убей не пойму, почему этот якобы сидящий во мне агнец и моё умение выслушать человека представляют для вас проблему?

— Потому. Я не могу жить у Миллисент. Пару дней — ещё куда ни шло. Вы понятия не имеете, каково оно на самом деле. Но неделя, а то и больше — нет, такого мне просто не выдержать, крыша поедет. Не успеешь оглянуться, как придётся бегать по благотворительным мероприятиям, произносить дурацкие речи и раздавать улыбки направо и налево.

— Неужели это так трудно?

В ответ Танзи лишь одарила его сердитым взглядом.

— Я не могу жить под одной крышей с Миллисент, следовательно, живу под своей собственной. Но я также не могу видеть, как вы днюете и ночуете в своём джипе. Следовательно…

Она кивнула в сторону дома.

— Следовательно, вы предлагаете мне крышу над головой. В своём доме?

— А что, по-вашему, — номер в дешёвом отельчике по соседству?

Райли откинулся на спинку сиденья. Вот оно что. Оказывается, не он один всё это время мучился по ночам бессонницей. Чего никак не мог учесть Соул-М8, кем бы тот ни был.

— Что ж, ценю ваше предложение. С вашей стороны благородно впустить меня к себе в дом. Только всё равно, в чём проблема?

Танзи негромко выругалась, и Райли тотчас почувствовал, как один предательский орган его тела ещё больше налился кровью. Райли сам не взялся бы объяснить, почему эта упрямица действует на него таким образом.

— Что ж, по-видимому, мне придётся принести в жертву последние остатки моего эго, — ответила Танзи и повернулась к Райли лицом, подтянув одну коленку почти под самый подбородок. — Потому что вы мне нравитесь. А ещё я вас хочу. Но даже не считая того, что нехорошо смешивать деловые отношения с постельными, признаюсь честно, я не привыкла, чтобы мужчины задерживались рядом со мной подолгу, после того как я… я…

— После того как вы получите от них что хотели.

— Так вы не имеете ничего против?

— Нет, давайте-ка проясним кое-что. Хотя нехорошо смешивать деловые отношения и постельные, вам бы хотелось, чтобы мы остались друзьями, и при этом получить от меня всё, что вам нужно.

— Сколько ещё мне терпеть подобных унижений? — Райли бросил в её сторону удивлённый и в то же время пристальный взгляд, отчего Танзи захотелось выругаться. — Ну ладно, согласна, может, ничего другого я и не заслуживаю. По крайней мере создаётся впечатление, что мои подруги именно такого мнения. — Она тоже пристально посмотрела ему в глаза. — Ну как? Теперь вы довольны? Но что гораздо важнее, я действительно хочу, чтобы мы были друзьями. Хочу быть уверенной, что всегда могу положиться на вас. И вовсе не потому, что я вам за это плачу.

— Что ж, я не против, — ответил Райли неожиданно серьёзным тоном. — Наоборот, всегда готов.

— Я… — Танзи недоговорила, сражённая наповал серьёзностью его клятвы. — Спасибо вам… я… — И, вновь не договорив, усмехнулась. — Господи, вот уж чего я не ожидала от вас. Но и я, я тоже хотела бы, если понадобится, всегда быть готовой прийти вам на помощь. Если, конечно, вам будет нужна моя помощь. Мы ведь с вами толком ничего не знаем друг о друге, но…

— Не вижу, в чём проблема, Танзи.

— Если вы поселитесь со мной под одной крышей, — я хочу сказать, в профессиональном смысле, — то мне будет трудно, если можно так выразиться, чтобы вы оставались для меня только другом.

— То есть вы считаете, что я не смогу устоять перед соблазном? — Райли явно дразнил её, ожидая, что Танзи ответит ему какой-нибудь дерзостью. Чего он не ожидал, так это обиженного выражения, промелькнувшего в её глазах. И в этот момент всякое желание дразнить и прикалываться, все сомнения по поводу унаследованных грехов и необходимости поддерживать профессиональное расстояние, как говорится, взяли и упорхнули в окно. — Я за себя не поручился бы, — произнёс он и, протянув руку, нежно провёл пальцами по её лицу. Оба вздрогнули. — Но с другой стороны, неужели это было бы так плохо?

Танзи подняла на него глаза.

— Я по собственному опыту знаю, — дрогнувшим голосом произнесла она, в то время как Райли продолжал поглаживать ей лицо и волосы, — что хотя секс — это классная штука, он способен многое разрушить.

— Я не вступаю в сексуальные отношений с клиентками, — ответил Райли и нагнулся к ней ближе, досадуя про себя, что сейчас они сидят в тесном джипе.

— В таком случае… — ответила Танзи со вздохом и закрыла глаза. — В таком случае, как мне кажется, проблема разрешилась сама собой.

— Тогда, — прошептал он, — можешь меня завести.

— Ты и без того заведён.

— Слава Богу. — Он взъерошил ей волосы. — И я никому не позволю, чтобы кто-то посмел тронуть тебя даже пальцем.

Райли легко прикоснулся к её губам, и этого оказалось достаточно, чтобы самообладание изменило ему. Он притянул Танзи к себе и обнял, не замечая, как всё, что находилось в этот момент между ними, — включая компьютер, сандвичи, банки с колой, — полетело на пол. Чёрт с ними, пусть себе летят.

— Кроме меня, — прошептал он и жадно припал к её губам.

Вы можете подарить ваше сердце семье.

Вы можете подарить ваше сердце друзьям. И если вы так поступаете, что в принципе несложно, то потому, что они это заслужили, потому, что они испытывают к вам те же чувства, или хотя бы потому, что вам так хочется. И хотя мы постоянно рискуем, что этот наш дар окажется им не нужен, что он может быть отвергнут или выброшен за ненадобностью, мы все равно дарим его, несмотря ни на что. Более того, мы даже гордимся своей способностью поступать, как нам хочется, дарить другим людям свою любовь, свою дружбу.

Так почему же в таком случае нам так страшно подарить своё сердце тому, кого мы любим?