А механизм был прост. Жора выбирал парочку влюбленных, которые, по всем признакам, были знакомы недавно. Признаки эти продиктовал ему Крымов, а Жора выучил их назубок, тем более, что их было не много. Кавалер и дама должны были сидеть или идти близко друг от друга. Положение «рука в руке» усиливало картину. Говорить должны тихо, изредка наклоняясь друг к другу. Дама должна улыбаться, кавалер должен много что-то рассказывать. Сидя за столиком, они не должны есть, идеальными были десерт, кофе и сок, из спиртного — только немного шампанского. Боже упаси — водка или крепленое вино. Время от времени — целоваться, в том числе и взасос. Вот и все. Совокупность всех этих признаков давала стопроцентную вероятность избежать супружеской пары или влюбленных со стажем.

Далее Жора подходил к кавалеру и шепотом говорил ему на ухо:

Я ненормальный. Только что выпустили. Дай червонец. А то буду грязно ругаться, оскорблять последними словами тебя и твою даму. Улыбайся. Дай червонец, это же не деньги.

На самом деле Пятница и не собирался устраивать скандал. В его задачу входило подождать минуту и уходить восвояси. Но после этой фразы в среднем двое из десяти давали Жоре деньги, и он, вежливо раскланявшись с дамой, уходил, полный загадки и достоинства. Крымов заметил компаньонам, что статистика держится довольно стабильно.

Но почему? — воскликнул Нильский.

Это все психология, — пояснил Остап. — Лишних неприятностей не хотят все десятеро, но двое настолько слабохарактерны, что платят за это деньги. Психология — вещь тонкая. Если бы Жора попадал на супружескую пару, то имел бы стопроцентную вероятность, что его самого оскорбили бы последними словами. Кстати, давайте я расскажу вам заодно о том, как я резко поднял доход кафе «Жасмин». Тем более, что с сегодняшнего дня Вика уже свободна от реализации билетов и теперь будет заниматься нашим общепитом. Смотрите и слушайте. Вы все поймете сами.

Остап сел к телефону, придвинул к себе пачку газет со свежими частными объявлениями и выбрал несколько из подчеркнутых.

Алло! Это у вас пропал пуделек? Да, да, черненький… Точно, с бантиком… И с глазиком. Все, как вы и писали. Пусть ваш муж приходит сегодня в четыре дня в кафе «Жасмин»… Что вы! Какое вознаграждение, у меня у самого собака. Пусть возьмет для меня в баре бутылочку сухого «мартини», этого будет достаточно. По бутылке я его и узнаю… Нет, я кормил его «Педигри Палом»… Не стоит… До встречи.

Алло! Это Зазян Армен Саркисович? Вам повезло, я нашел документы вашей фирмы и печать около своего подъезда… Нет, портфеля не было… Все на месте. И чековая книжка, и квартальный отчет… Что вы? Я сам сто раз терял печать… Сегодня в четыре дня в кафе «Жасмин»… Не знаете? Пишите адрес: Продольная, 27. Возьмите мне бутылочку «Абсолюта», я могу задержаться на несколько минут… Обязательно… Всего хорошего.

Алло! Это Шурупов? Сергей Леонидович? Кажется, у меня есть информация по вашему угнанному джипу… Откуда я могу помнить госномера?.. Зеркало? Да, кажется разбито… Именно такой цвет… Только не надо так громко, вы сами понимаете… Жуткий город, я с вами согласен… Ладно, договоримся, у меня самого три раза угоняли машину… Сегодня в четыре, в кафе «Жасмин». Продольная, 27. Я узнаю вас по открытой бутылке «мартеля»… Конец связи.

Алло! Это вы интересовались неженатым непьющим брюнетом от тридцати до шестидесяти, желающим оценить тонкую женскую натуру?.. Это как раз я… Я работаю оценщиком в ювелирном… Валентин. А вас?.. Я так и знал… К браку? Очень хорошо!.. Всего один раз… Бубновый король… Дети? Уже выросли… Ведь человеку столько лет, на сколько он выглядит… Вот видите, мы уже находим общие черты… Девяносто килограмм. Но вес в обществе у меня еще выше… Я же не спрашиваю у вас размер груди, хотя мне это тоже интересно. Шутка… Отчасти… Лучше один раз увидеть… Есть одно приятное кафе «Жасмин»… Как же мне вас узнать?..

Через пятнадцать минут Остап закончил формировать группу посетителей «Жасмина» с шестнадцати до семнадцати, и поскольку все было уже ясно, то дальнейшую работу он перепоручил Вике. Набор сегодняшних объявлений позволил загрузить заведение Сиси до одиннадцати часов вечера по семь клиентов в час. Дольше они, как правило, уже не ждали.

За семь с половиной лет до этого…

Когда он услышал первый раз о скандии и заинтересовался этим вопросом, он еще не знал, с чем столкнулся. На первый взгляд это казалось просто сказочным вариантом. Шел 1990 год. Близился развал Союза, и воровство в державе на всех уровнях и его безнаказанность напоминали бегство с тонущего корабля. За какой-то редкоземельный металл, о котором он знал только, что такой в принципе существует на свете, ему предложили невероятную цену — сорок тысяч баксов за килограмм. Правда, надо было доставить его за границу. Разговор с покупателем произошел в Будапеште, в уютном ресторанчике за бутылкой красного вина и бифштексом по-татарски — так венгры называли сырой фарш с луком и перцем. Заказчика звали Володя, и он оказался милейшим парнем, предложившим с барского плеча вариант, обещавший принести целое состояние всего за один месяц. В общей сложности, было заказано пять килограммов скандия на сумму двести тысяч долларов. Что такое пять килограммов, когда каждый месяц он перевозил через границу по пятьсот килограммов электротоваров, инструмента и постельного белья! Нормы вывоза с нашей стороны были еще не ограничены, а венграм, вообще, все было до лампочки. На «сэвовских», как их называли тогда местные жители, базарах по всей Венгрии держался семейный бюджет сотен тысяч наших и их семей. Что такое пять килограммов какого-то металла, пусть хоть и сверхчистого, если в то время можно было спокойно провезти хоть атомную бомбу. Просто не верилось, что удача пришла так буднично и незаметно.

Вернувшись домой, пришлось несколько подостыть. Металл обещали, но тянули со сроками и не называли цену. Наконец, знакомый замначальника одного военного завода определился с суммой и формой оплаты. Радужные краски несколько поблекли, и из шарового варианта сделка превратилась в трудовую, хотя и очень интересную. За скандий попросили сто тысяч. Прибыль обещала быть такой же, правда, при наличии риска с таможней. По тем временам эта сумма была более, чем значительной, и, естественно, ее не оказалось. Прежде, чем брать заем, надо было согласовать детали с покупателем, проверить еще раз платежеспособность и, конечно, не по телефону. Позвонив в Будапешт и стараясь не говорить по телефону лишнего, он сообщил, что металл, в принципе, есть, но надо уточнить условия. Договорились о встрече в Венгрии. На всякий случай, он решил захватить с собой граммов пятьдесят для экспертизы.

Пересекая границу, он каждый раз испытывал необычное чувство легкости. Это ощущение осталось в нем еще с тех пор, когда каждый выезд за рубеж был событием, и воздух за пограничным шлагбаумом с той стороны разительно отличался от нашего, потому что это был воздух свободы. Идя по знакомым уютным улицам красивейшего европейского города, он опять ощутил умиротворение и прилив радости. Сверив по бумажке адрес, он позвонил в дверь ничем не примечательного дома в Буде. Открыла высокая полногрудая блондинка и, приветливо улыбнувшись, без вопросов пригласила пройти внутрь. В доме, как на любой зарубежной «малине», где не прекращается постоянный проходняк спекулянтов, царил знакомый хаос: коробки, аппаратура, шмотки и кульки. Вместе с тем его удивили хорошая мебель и посуда. Володя встретил его в расстегнутой рубахе.

Извини, старик, никак не могу проснуться. Кофе будешь? Мы только что собрались завтракать.

Не откажусь, — сказал он и присел к низкому столу, уставленному грязной посудой.

Пока Таня (именно так назвал ее Володя) убирала со стола, а хозяин ушел в ванную комнату, он праздно оглядел обстановку и почувствовал, что куда-то делось хорошее настроение. Его это огорчило, как всегда огорчает беспричинная потеря уверенности в себе. Беспричинная… Он нахмурился. Нет, где-то здесь должна быть причина. Еще минуту назад все было так безмятежно. Отчего это тревожное чувство?

Володя напевал в ванной, радушная и милая Таня ставила новые приборы и справлялась, будет ли он есть венгерские сосиски. Улыбаясь в ответ, он попробовал сосредоточиться.

«Во-первых, сам хозяин. Полчаса назад они договорились встретиться, а он только встал. Ну, предположим, завалился опять. Что-то было еще… Посуда! Конечно, посуда. Володя сказал, что только проснулся, а на столе грязные чашки».

По стенкам прозрачного ситалового чайника стекали капли. Вот! Эти капли, они сразу бросились ему в глаза. Он тронул сосуд рукой, вода была еще теплой. Тут же вошла Таня, улыбнулась и унесла чайник. Настроение не улучшалось. Автоматически из памяти всплыла машина, стоящая во дворе на крошечной лужайке. Только теперь ему вспомнилось, что за затемненными стеклами едва угадывался силуэт головы.

«Нет, мне просто мерещится. Если здесь какая-то ложь, то зачем?» — попробовал он успокоить себя. В боковом кармане пиджака лежала стеклянная запаянная колба с образцом металла. Он прикинул ее стоимость.

«Максимум две тысячи. Нет, это не сумма для подстановы. Почти у каждого русского фарцовщика здесь, в Будапеште, суммы побольше. Хотя…»

Перед ним уже стояли чашка кофе и тарелочка с двумя сосисками и тостами.

Угощайтесь, — тепло улыбнулась Таня.

Кивнув в знак благодарности, он взял чашку и поднес ко рту. Затем замер. Нет, ему почему-то совсем не хотелось пить этот кофе. Таня смотрела на него. Она забыла сменить улыбку, и ее губы были растянуты в той прежней, которую он видел уже минуту назад, и от этого она казалась мертвой. Володя уже не пел, из ванной комнаты доносилась тишина. Поставив чашку на место, он виновато обратился к хозяйке:

Танечка, вы извините, разве я вам не сказал, что я уже пил сегодня кофе? Вот чайку я бы с удовольствием.

Таня мило улыбнулась свежей улыбкой и забрала чашку. Когда она уже выходила из комнаты, он спохватился: «Она же принесет сейчас чай, и что я буду делать?»

Таня, а можно пива? Что-то жарко сегодня, — успел он перехватить ее около двери. На дворе было солнечно, но прохладно. Хозяйка, уже без улыбки, но с любезно-терпеливым выражением лица, кивнула и вышла из комнаты.

«Боже мой, что за бред я вбил себе в голову! Я веду себя, как кретин. Может быть, это милые добрые люди». Он чувствовал себя неуверенно, потому что терялся в оценке ситуации. Для грандиозного плана его отравления не было оснований — его активы не превышали двух тысяч. К тому же, и про них Володя ничего не знал. С другой стороны, он нутром чувствовал какую-то подоплеку. Многое было странным и настораживающим. Но он попал в цейтнот и никак не мог прийти к окончательному решению. Не хотелось выглядеть смешным в глазах хозяев, разыгрывая шпионские страсти. Как бы хорошо было сейчас оказаться на улице и переиграть все заново. Почему он так расслабился с самого утра? Ох, уж этот воздух свободы! Хорошо хоть, что успел перезаказать чай на пиво, — везде на Западе примято бутылку открывать уже на столе. Будет хоть время разобраться с ситуацией.

Таня внесла на подносе пиво. Полулитровая бутылка венгерского «Кайзера» была открыта.

С плохо скрываемой злостью он посмотрел на хозяйку. Та, придвинув ему чистый стакан, села напротив и стала намазывать тост абрикосовым джемом. Хлопнула дверь ванной, утренний моцион хозяина был, видимо, окончен.

Пока не подошел Володя, он решил получить дополнительную информацию. Встав, потянувшись и пройдя через всю комнату, он подошел к окну и выглянул во двор. Подозрительная машина мирно стояла на газоне. К ней подошла кучерявая дворняга и неторопливо побрызгала на колесо. Автомобиль выглядел абсолютно мертвым.

А что это за марка? — спросил он хозяйку. — Не вижу отсюда.

Это «мазда», но она уже не ездит два месяца. Движок стукнул, — ответила Таня, откусывая тост.

У него отлегло от сердца. Теперь он четко вспомнил, что за рулем никого не было.

«Я просто болван. Вбил себе в голову какую-то химеру. Таня еще подумает, что я ненормальный. Мотив! Мотива-то нет. А раз нет, то и преступления нет. Это же детективная аксиома».

Он обернулся и хотел сказать хозяйке какую-то шутку, но не успел. Когда он обернулся, то с той точки, около окна, он сразу увидел раскладушку, стоящую за спинкой дивана и поэтому невидимую им ранее. На раскладушке кто-то лежал, укрывшись с головой одеялом.

Кто это? — спросил он, не успев стереть с лица выражение подозрительности.

Это Володин брат, — запивая тост дымящимся кофе, ответила Таня. — Вчера ночью приехал. Умаялся совсем.

Он посмотрел на очертания тела брата, проступающие через одеяло. Со стопроцентной уверенностью он сейчас сказал бы, что тот не спит. В комнату вошел Володя.

Чего не ешь? Давай рубай! Пивка выпей холодненького, там у вас такого нет.

Ситуация начинала накатывать. Наступило время выяснять все до конца. Открыв портфель, он достал оттуда чистый лист бумаги и положил перед Володей. Тот недоуменно поднял брови:

Что это?

Давай оговорим условия, запишем на бумагу и распишемся, — ответил он. — Вложения слишком велики. Я не располагаю такой суммой. Привози с собой предоплату в Совок, а я вывезу товар.

Какая предоплата? — недовольно повысил тон Володя. — Мы так не договаривались. Где скандий?

Какой скандий? — тут уже была его очередь удивляться. — Я ведь тебе русским языком сказал, что, в принципе, металл есть, но надо согласовать детали.

Так есть или нет?

Есть, но у хозяина. Кто же вслепую будет гатить такие деньги?

Так что, у тебя нет металла?

После этого вопроса все стало на свои места. Мотив. Наконец появился мотив, и одновременно холодок давно присутствующей в комнате смерти прошел по его вискам. Только сейчас он заметил ее, стоящую около дверей и ждущую, чем закончится разговор Только он не смог разглядеть ее, как следует.

Какой скандий? Я что, умалишенный? Кто же с такими ценностями будет по городу шастать! Я же тебе говорил по телефону. Ты что, не так меня понял?

Володя смотрел со смешанным оттенком злости и разочарования. Заскрипела раскладушка, и над спинкой дивана показались торс и голова проснувшегося брата. У рыжего рязанского Володи оказался черноволосый горбоносый брат. Он был раздет по пояс. Небольшое, но невероятной рельефности тело с короткой бычьей шеей могло принадлежать только борцу кавказского происхождения. По серым глазам можно было уточнить — Чечня. «Брат» молча подошел к столу, подцепил двумя пальцами кусочек сыра и, даже не поздоровавшись, пошел на кухню.

Володя молчал, Таня повернула голову в сторону телевизора. Он обернулся к двери. Смерть еще стояла там. Он разглядел ее на этот раз. Это был мужчина, и похож он был на брата-чеченца, как две капли воды. На столе стояла открытое пиво. Он взял бутылку и механически стал читать тарабарский венгерский язык. Володя протянул руку, взял из его рук бутылку, поднес к глазам и повернулся к Тане:

Зайчонок! Что же ты нашему гостю не предложила немецкое пиво? А ну-ка, Тань, мигом отнеси этот венгерский дрек и принеси нам что-нибудь приличное.

Ситуация начала медленно и неохотно откатываться.

Я схожу в ванную, помою руки. Не провожайте меня, я сам найду.

Закрыв на защелку дверь, он открутил воду и присел на край ванны. Оглядев белоснежный кафель, он подумал, что здесь должны были расчленять его труп. Сейчас они роются в его портфеле, а когда он выйдет, то, возможно, обыщут и его. Достав из кармана пузырек с пробным скандием, он опустил его в унитаз и спустил воду. Ради спасения целого, то есть головы, надо было расстаться с частью.

«Вот болван! Я был на волосок от погибели. Обидно было бы потом до чертиков. И все из-за того, что эта мразь не поняла меня по телефону. Как глупо. Учила меня мама — выражай свою мысль четко и правильно. Казалось бы, простая фраза: казнить нельзя помиловать. А как все зависит от правильной расстановки одной-единственной запятой!»