КОМБИНАЦИЯ ИЗ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ

Наступило утро четверга 29 октября 1998 года. Это был день начала великой двухдневной операции под кодовым названием «Банк ва-банк» — операции, которая должна была поставить победную точку в многомесячной рискованной деятельности концерна «РИО».

Все мы в жизни планируем иногда различные комбинации и способы заработать. И каждый раз все завершается одной и той же комбинацией из трех пальцев, имеющей два варианта: либо мы ее показываем судьбе, либо фортуна показывает ее нам. Статистика доказывает, что все же чаще фортуна показывает нам свою задницу с большими спелыми ягодицами, как бы пытаясь компенсировать приятным зрелищем грустный смысл самого этого факта. Когда живешь практически на Руси, любая рулетка становится русской.

Нильский проснулся с головной болью и мешками под глазами, в которых находилась вся его скорбь и весь страх перед предстоящим. Он промучился всю ночь и корил себя за трусость, что не отказался открыто от участия в этой афере с банками. Смутные предчувствия сделали его сон тревожным и тонким, как неуловимая грань между плохим и хорошим. Ему опять мерещились кредиторы, гоняющиеся за ним по всему городу. Когда его начинали бить ногами, он просыпался от зыбкого сна и вспоминал свои пять процентов от миллиона, которые, как часть целого, тоже уже были поставлены на кон этой операции. Нильскому не хотелось на вокзал, но и в тюрьму не хотелось тоже. Мелкая дрожь начала трясти его тело под утро, и он с сожалением отметил, что этот страх причиняет ему гораздо больше неприятностей, чем страх перед злыми, но уже смирившимися кредиторами. Вспоминая Пеленгасова, Нильский как будто своим кадыком ощущал на горле железную хватку его коричневых зубов, начиненных кариесом.

Жора, выпив под вечер стакан водки, уснул, как ребенок, окончательно измотав Нильского своим лошадиным храпом. Освобожденный от активной умственной и трудовой деятельности в предстоящей операции, Жора должен был паковать вещи и контролировать окрестности на предмет возможной слежки.

Под утро температура в комнате опустилась, и Вика проспала всю ночь, плотно прижавшись к Остапу. Мощная, облаченная в тельняшку грудь Остапа вздымалась равномерно, укачивая Вику, как маленького ребенка. Маэстро спал, словно юноша, не отягощенный знанием горького смысла жизни.

Но неумолимый рассвет вполз в их жизнь хриплым петушиным криком и дежурным лаем Барона. Под утро так похолодало, что выпал небольшой снежок, и на ветках деревьев лежал молодой иней. Взглянув в окно, Жора деловито заметил:

И снег нам в подмогу. Если бы нам сели на хвост, то уже наследили бы, небось.

Остап недовольно посмотрел на Жору.

Не нагнетайте, Пятница. Кому вы нужны, по вашему следу ходят только уборщицы. Видите, наш президент и так трясется, как поросячий хвостик. Можно подумать, что я веду его к зубному врачу.

По непонятной причине Нильский попросил Жору первым зайти в санузел. Отказывающие нервы Сан Саныча были вконец подпорчены ночной галлюцинацией с зеркалом, и он боялся один заходить в туалет.

Вика приготовила кофе, Пятница из последних сил возился с яичницей. Остап, умываясь, обратился к нему:

Господин завхоз, своими ленивыми действиями вы напоминаете мне моего знакомого бармена из Лос-Анджелеса, который ждал землетрясения, чтобы взболтать коктейль.

Побрившись, Остап принялся подбадривать Нильского.

Крепитесь, президент. Завтра наш капитал уже будет удвоен, и перед вами откроются в два раза большие возможности, вдвойне более красивые женщины.

И в два раза большие вокзалы, — добавил Нильский, пытаясь иронией заслониться от надвигающейся действительности.

Вика выглянула в окно. По первому снежку около будки Барона прыгали деловитые воробьи, подбирая остатки завтрака кобеля.

Какие все-таки глупые и беспечные создания эти птицы, — вздохнула она.

Да, моя птичка, — рассеянно сказал Остап, погруженный в свои мысли.

Собрав соратников вокруг стола, Крымов провозгласил тост за успех предстоящей операции, и все стоя выпили за это по стакану кефира. Закусили яичницей с ветчиной и маслинами. Две порции Жора отложил для Даниловны и Барона.

В двенадцать часов Остап явился в сопровождении Нильского в «Банкирский дом Пеленгасова» и сделал заказ на предоплату по контракту. Его тут же пригласили к председателю.

Послушай, Остап. Что это за спешка? — прямо с порога начал Пеленгасов.

— У тебя что, проблемы в «Востоке»?

Нет, конечно, просто пока я решил не попадать на проценты за кредит. Это оплата всего на две недели. Когда деньги вернутся, мы осуществим намеченное ранее.

Но я должен буду сообщить в Днепр и отозвать свою гарантию, — сказал Пеленгасов. Остап внимательно следил за руками и глазами банкира, и по всем признакам тот держатся уверенно.

Погоди до завтра, — спокойно ответил Крымов. — Ситуация может с утра несколько измениться. Пока что я открыл у них кредитную линию и буду брать ссуду только через месяц. К тому времени к тебе уже вернутся мои деньги.

Пеленгасов откинулся на спинку кресла.

Ты знаешь, хочу сказать тебе откровенно. У меня ведь нет особых оснований доверять тебе, равно как и тебе — мне. Но ситуация сейчас такова, что и ты, и я понимаем — без стратегического партнерства сейчас больших денег не сделаешь. У тебя — мозги и чутье, у меня — деньги и связи. У нас получится хороший альянс. И понимание этого дает мне лучшую гарантию твоей честности. Можешь рассчитывать на меня всегда. Мне нравится твоя манера делать деньги.

Отлично. Ты просто читаешь мои мысли, Боря, — вежливо ответил Остап, обводя кабинет прощальным взглядом.

В углу на изящном ореховом столике стояла клетка с большим белым попугаем. Птица изредка, наклонив голову, поглядывала на Остапа подозрительным глазом.

Твой попугай не жалуется, что люди калечат ему язык? — спросил Остап.

К его счастью, он пока не научился говорить. Но все понимает, — со смешком ответил Пеленгасов.

Остап подошел ближе к попугаю.

Ты знаешь, что только попугаи говорят то, что думают, — сказал он, наклоняясь над птицей, — А глаза у него хитрые. Уж он-то точно знает, что если бы у человека были крылья, они бы здорово мешали ему ползать. Что он у тебя здесь делает, за какие вопросы отвечает?

Это единственное существо в моем банке, которое ни за что не отвечает. Просто хочу проверить, правда ли, что они живут до двухсот лет. Кстати, сейчас ему всего три года.

Остап с уважением посмотрел на улыбающегося банкира.

Это случайно не тот попугай из анекдота, который и тушкой, и чучелом… Почему же он не уехал?

Сейчас даже попугаи понимают, что здесь лучше. Кстати, ты был в Израиле?

Нет, а что? Ведь это твоя, а не моя историческая родина.

По-моему, там сейчас то, что хотел построить в свое время Никита Хрущев здесь. Зеленая скука добропорядочного труда. Там невозможно стать богатым человеком. Нормальный попугай со здоровыми амбициями сейчас туда не поедет. Плюс ко всему, его может подорвать на бомбе арабский попугай.

И лжекомпаньоны дружно рассмеялись шутке.

Распрощавшись с Пеленгасовым, Остап отправился в Днепропетровск. Попросив водителя не торопиться, Крымов спокойно уснул на заднем сидении авто. Нильский проерзал всю дорогу.

В 15 часов Остап въехал в Днепропетровск. Некогда закрытый город, один из крупнейших в Украине, после перестройки и провозглашения самостийности державы резко рванул вперед, оставив позади по духу предпринимательства и деловой активности некогда признанные гранды бизнеса страны — Харьков и Одессу. Эта земля подарила своему государству массу крупных чиновников, премьеров и даже одного президента. Банки этого города тоже славились своей репутацией отличного делового партнера. Вообще, очень многое здесь было шустрей и по-южному сочней, чем в провинциальных городах центральной Украины.

Действуя в соответствии с намеченным планом, в банке «Восток», где уже ранее были оформлены все необходимые документы на кредит, Нильский без особой проволочки произвел заказ всей суммы на завтрашний день и оставил платежное поручение без подписи директора. Сан Саныч предупредил руководство банка, что директор приедет завтра сам и лично подпишет платежку. На документе стояла дата — 30 октября 1998 года. Без особых приключений, выполнив план четверга, компаньоны вернулись домой.

Рассвет решающей пятницы был более мрачным и унылым, чем накануне. Видимо, придя к неутешительным выводам о жизненных результатах своего зрелого собачьего возраста, а может быть, мучимый недобрыми предчувствиями, Барон под утро залился протяжным волчьим воем, чем немало испортил и без того скверное настроение Нильского. Президенту приснились Колыма, побег из лагеря, погоня по вязкому снегу, постепенно удаляющаяся спина Жоры, ушедшего в отрыв, и вой вожака голодной волчьей стаи. Нильский проснулся злой и нервный и первым делом запустил в сторону будки туфлею Пятницы.

Встретив на лестнице Даниловну и желая хоть кому-то пожаловаться, Нильский посетовал, что Барон выл по-волчьи всю ночь.

Не огорчайся за него, милок, — успокоила его хозяйка, — он, кобелина ледащая, днем выспится.

Утро этого дня повторяло утро предыдущего четверга, за исключением мелких отличий в худшую сторону. Вместо снега везде лежала жидкая грязь неповторимого украинского чернозема. Яичница пригорела, а сахара хватило только на одну чашку кофе. Пятница, получив взыскание за сахар и яичницу, сорвал зло, поругавшись с Даниловной и не покормив Барона. Кефир почему-то не пошел, и все остались на сегодня без молочного тоста. На Нильского напала икота, и это всех раздражало до тех пор, пока Жора не инсценировал звонок по телефону с вызовом Нильского в прокуратуру. Икота быстро прошла, но настроения у Сан Саныча почему-то не добавилось. Вика все утро не сводила с Остапа испуганных глаз. И только маэстро был подтянут и весел, как всегда.

В два часа дня Остап был уже в «Банкирском доме» у Пеленгасова. Он вручил платежное поручение операционистке и присел в кресло подождать, когда та удалилась для совещания с председателем. Вскоре она вернулась в сопровождении Пеленгасова.

Так ты решил все-таки проплатить контракт? — сказал тот, протягивая Крымову руку. — Ну что ж, деньги зарезервированы, все копейка в копеечку. Ждать будешь?

Да зачем, — лениво ответил Остап. — У тебя ведь все работает, как часики. Пойду-ка я себе потихоньку домой. Перезвоню тебе через пару часов.

Пеленгасов похлопал Крымова по плечу.

Сам прослежу, чтобы деньги прошли. Держи меня дальше в курсе дел. Ни пуха, ни пера тебе, Остапушка. Не волнуйся, все будет в порядке.

Остап мужественно принял пожелания Пеленгасова, не спеша вышел из банка и прошелся пару кварталов, чтобы проследить за возможным хвостом. Слежки не было, и это несколько удивило Остапа. Дойдя до того места, где его уже ждал Нильский в такси, Крымов резко вскочил в машину и дал команду на всех парусах мчать на аэродром.

Через полчаса Остап с Нильским въезжали на взлетную площадку вертолеторемонтного предприятия номер 1562. Сама машина, покрытая болотными пятнами, уже ждала их, приветственно помахивая запущенными винтами. Действуя четко и слаженно, как во время десантной операции по освобождению заложников, компаньоны вскочили в вертолет, и машина, припадая на один бок и кряхтя, как наседка, оторвалась от земли. В заднем отсеке позвякивали пол-ящика бутылок водки, предназначенных для днепропетровских коллег-вертолетчиков. Нильский сидел белый и одинокий, как лабораторная мышь. Его безответная, как жалоба в руках бюрократа, душа томилась самыми недобрыми предчувствиями. Крымов поймал затравленный взгляд президента и прокричал ему на ухо сквозь нездоровый шум необкатанного двигателя:

Главная надежда сейчас на Вику. Мы должны получить точные данные о том, отправлены деньги Пеленгасовым или нет.

Нильского, молчавшего весь день, как прорвало. Резким движением скрюченных пальцев он вцепился в рукав Остапа и затарахтел:

Но, Остап Семенович, зачем нам лететь в Днепр. Вы же сами сказали, что девяносто девять процентов за то, что Пеленгасов не отправит деньги.

Но ведь остается один процент и, притом, самый неприятный. Если это произойдет, то мы будем находиться в полном неведении о планах Пеленгасова, а я очень не люблю действовать вслепую. Ничего, осталось подождать полчаса, и мы все будем знать.

Уже по прилете в Днепропетровск сотовый телефон Остапа издал мелодичный звонок, по тембру которого Нильский тщетно пытался догадаться, какую весть он принес. Вика оказалась пунктуальной. Остап услышал ее взволнованный голос, отчетливый и ясный, как будто бы находящийся рядом.

Крымов, наверное, я тебя огорчу. Пеленгасов отослал деньги сразу, как только ты уехал. Возвращайся, прошу тебя.

Это точная информация? — спросил Остап, напрягшись всеми мышцами тела.

Абсолютно. Я два раза проверяла через Леру в Нацбанке. По компьютеру деньги прошли.

Глаза Остапа застыли в одной точке, мгновенно налившись свинцом.

Информация принята, жди моих сообщений, — сказал он и, не дав возможности сказать что-либо в ответ, отключил связь.

Некоторое время Остап молча стоял, как бы глядя в ту далекую точку, где один ненавидящий его паучина уже сплел свою сеть.

Ну что, что там? — не выдержал Нильский и затряс Крымова за руку.

Остап бросил на соратника задумчивый взгляд.

Что ж, Сан Саныч, жизнь показывает, что если существует вероятность одного процента, то и она случается. Пеленгасов отправил деньги, а значит, он выпустил их из своих рук. Он оказался или хитрее, или глупее, чем я думал. План должен поменяться, но как, я сейчас соображу. Дайте подумать, — Остап посмотрел на часы, — У нас в запасе еще двадцать минут.

Продолжая анализировать ситуацию, Остап не терял времени. Компаньоны сели в поданный им «уазик» и на полных парах двинулись в Днепр. Через двадцать минут машина высадила их перед парадным входом банка «Восток» и тут же укатила в неизвестном направлении.

Что же делать, что же делать? — не успокаивался Нильский, мечась вокруг не на шутку задумавшегося Крымова. — Такие затраты, такой риск! Боже! Это не для моих нервов. Я чувствую, что потеряю за следующие полчаса полжизни.

Остап, не обращая внимания на нытье соратника, напряженно анализировал ситуацию, погрузившись в свои мысли, как Титаник в воды Атлантики.

Ничего, Сан Саныч, цыплят по осени считают.

Ох, причтут нас вместе на куриный бульон, — вздохнул президент.

Не дать бы петуха в этой лебединой песне, — думал вслух Остап. — Отослав деньги, Пеленгасов поступил по закону, но лишился возможности хлопнуть меня на всю сумму. А может быть, мне удалось этим фокусом с вертолетом убедить его в том, что я не собираюсь брать кредит в «Востоке»? Следовательно, у нас не остается другого выхода, как включить план под номером «три», который был у нас до сих пор запасным.

Значит, мы должны идти в «Восток» и подписывать платежку, — упавшим голосом резюмировал Нильский. Идти в банк, в это логово хитрых, подозрительных и мстительных чиновников, ему совсем не хотелось.

В общем-то, у нас нет другого выхода, господин президент. Мы слишком много теряем на этой сделке с металлом, и если она уже закрутилась, значит, нам надо доводить всю комбинацию до конца. Я не собираюсь терять ни копейки. Правда, если раньше вероятность успеха была девяносто девять против одного, то сейчас пятьдесят на пятьдесят.

Пятьдесят на пятьдесят? — В ужасе переспросил Нильский, вспоминая, что на такой риск шел только один раз в жизни, когда вопрос касался вероятности приезда из командировки мужа его любовницы. Кстати, тогда он пролетел, и любовница вскоре стала его женой, а передний зуб все равно надо было вырывать.

Ну что, ваше мнение, президент? — бодро взглянув на Нильского, спросил Остап.

Бежать надо, — уверенно заявил Сан Саныч. — Бог с ними, с этими потерями. Основная-то сумма будет цела. Чувствую, что надо спасать шкуру, а не проценты. Не нравится мне все это.

Остап улыбнулся.

С опасностью надо уметь встречаться так же легко и непринужденно, как с вокзальной шлюхой. Вы знаете, Нильский, у меня нет абсолютно никаких плохих предчувствий. Надо использовать свой шанс до конца, иначе не пить нам шампанского. Голосуем. Вы — против, я — за. Но поскольку Пятница делегировал мне свой голос, я поднимаю его за свое предложение. Итак, большинство за продолжение операции. Решено — мы идем в банк! Будем рубить с плеча. В банк!

При этих словах колени Нильского слегка подогнулись и голова упала на грудь. Остап попытался успокоить его.

Сан Саныч, мужайтесь. Не надо превращать ваш лебединый романс в жестокий. Мы же не на Голгофу идем, в самом деле. Через полчаса мы будем богаты, как Крезы. Вперед — за удачей!

У меня кошки на душе скребут, — пискнул Нильский.

Через полчаса мы утопим их в вине, — Остап легким движением подтолкнул Сан Саныча к дверям.

У парадного входа в банк «Восток» сидели два каменных льва в натуральную величину. Грозный вид хищников окончательно доконал Нильского. Он взглянул последний раз на небо, и оно показалось ему с овчинку.

Куда мне идти? — спросил он Крымова.

Прямо.

Тогда мне не дойти, — упавшим голосом заключил Нильский и сделал первый шаг.

На трясущихся ногах он проследовал мимо двух таких же грозных, как и львы, охранников. Впереди бодро шагал Крымов. Пересекши границу, отделявшую свободный голубой, солнечный, зеленый мир от сумрачных сводов главного зала банка, Нильский понял, что обратного пути нет. Лицо его было белым, как ночная мокрая простыня. Руки его мелко дрожали, и Нильский понял, что не сможет даже толком расписаться в платежке.

Спокойной и уверенной походкой Остап подошел к окошку главного менеджера и сообщил, что руководство концерна «РИО» явилось в полном составе, чтобы подписать платежное поручение на сумму, заказанную со вчерашнего дня. Сухая высокая женщина в гиммлеровских очках, похожая на завуча по воспитательной работе школы-колонии для несовершеннолетних преступников, попросила их подождать и удалилась. Через минуту она вошла в сопровождении управляющего банком — мужчины около пятидесяти с кирпичного цвета рябоватым лицом и беспощадными складками по сторонам губ. Его массивное туловище напоминало самца уже вымершей морской коровы, известной Нильскому только по картинкам. По цвету лица и голосу Остап определил, что руководитель банка — заядлый курильщик и деспот местного масштаба. Он поздоровался с Крымовым за руку, а также больно сжал трясущуюся ладонь Нильского. Взглянув на Остапа, управляющий сказал:

Мне кажется, я видел ваше лицо где-то в другом месте?

Боюсь, вы ошибаетесь, — любезно ответил Крымов, — я всегда ношу свое лицо на одном и том же месте.

Вы хотите все-таки сделать перечисление сегодня? — спросил он, не глядя на Остапа и листая бумаги с делом концерна «РИО».

Да, конечно, как мы и договаривались, — ответил непринужденно Остап.

Управляющий не спеша просматривал бумаги. Время, казалось, остановилось. Каждая секунда превращалась для Нильского в мучительную минуту. Управляющий обратился к менеджеру:

Татьяна Александровна, вы связались с «Банкирским домом Пеленгасова»? Надо подтвердить гарантийное письмо.

Я пыталась, но банк уже закрыт, у них сегодня короткий день, — ответила та, заглядывая в бумаги через плечо управляющего.

«Это ложь, — мгновенно подумал Крымов. — Пеленгасов обязан был сам уведомить их. Интересный сюжетец закручивается».

Управляющий, не торопясь, долистывал пакет до конца. Двухметровые напольные часы в углу операционного зала пробили четыре раза. Средневековый бой, раздавшийся из мрачного ящика, как будто предвещал выход Тени отца Гамлета. «Быть или не быть? — машинально подумал Нильский. — Мир так прекрасен. И как раз это грустно».

Кроме Остапа и Сан Саныча в банке уже не было клиентов. Охранники начали закрывать входную дверь. Нильский затравленно посмотрел в сторону выхода, затем окинул взглядом весь зал и остановился на зарешеченном окне.

«Все, — подумал он, — клетка закрыта».

Управляющий прокашлялся, издав звук сливаемого унитаза.

А почему вы так поздно к нам, под самое закрытие? — спросил он, все так же не отрываясь от бумаг.

Транспорт подвел, поломался автомобиль, — ответил Остап, вращая в руках авторучку.

Все это время Крымов внимательно следил за каждой мелочью окружающей его обстановки. Два охранника на выходе не проявляли к ним ни малейшего интереса. Операционный зал был пуст и тих, как степь перед грозой. Управляющий только один раз взглянул Остапу в лицо и все остальное время ни разу не оторвал глаз от бумаг. Строгая Татьяна Александровна постреливала периодически на компаньонов глазами, изредка приклеивая к своим губам дежурную улыбку. Несколько раз управляющий тронул рукой подбородок. Его заместительница один раз почесала кончик носа и набрала по телефону номер, который, очевидно, оказался занятым. Остап машинально следил за этим языком жестов. Будто находясь на пляже нудистов, все старались не смотреть в глаза друг другу.

Ну, что же, — наконец произнес управляющий, — все в порядке. Татьяна Александровна, оформляйте платежное поручение.

Управляющий положил документы около операционного окошка, а сам сел за соседний стол и стал набирать по телефону какой-то номер. «Замша» открыла черную кожаную папку с крылатой эмблемой банка и достала из нее недооформленную платежку.