"НИЧЕГО ЭТОГО НЕТ, МНЕ ПРОСТО СНИТСЯ СОН, И МНЕ СНОВА ДЕСЯТЬ ЛЕТ, А ВСЕ ЭТО ВЫДУМАЛ ДЯДЮШКА ДЖИМ", - твердил я себе.
      Футляр на поясе жреца загудел, и снова послышался слабый голос:
      - Falvi! Responde!
      "Responde" произносится так же, как пишется. Это значит "отвечай". Слово Falvi я не знал. Это могло быть имя собственное. Возможно - имя моего противника. Если так, то Фалви не ответит, и я прикидывал, что за этим может последовать. Надо было уходить отсюда в город - там безопасней. Где есть огни, там найдется и темнота.
      ГЛАВА 4
      Из-за спешки меня всегда подводила логика. Я понапрасну суечусь. Ведь если этот жрец, лишь только увидев меня, попытался убить или хотя бы запихнуть туда, откуда я пришел, и его при этом не слишком волновало, не свалюсь ли я на мостовую, то, вероятно, можно ожидать подобного отношения и со стороны других жрецов. Во всяком случае, было неблагоразумно предполагать, что я от этого застрахован.
      Я направился в комнату, где находилась машина, подобрал с пола черный плащ, встряхнул его и, накинув на плечи, застегнул вокруг шеи. Спереди, по всей длине, я обнаружил маленькие магнитные застежки, которые, стоило мне одернуть плащ, сами аккуратно застегнулись.
      Меня внезапно охватила паника. Что же все-таки я здесь делаю? Какова вероятность найти Лорну в этом мире сказок и детских снов? Мое место там, в Нью-Йорке. Я быстро повернулся и рысью направился к балкону. Полы плаща хлопали меня по ботинкам.
      Я перегнулся через перила и стал водить руками в воздухе. Нью-Йорка я не нащупал. Впрочем, я понятия не имел, какова на ощупь брешь в пространстве. Скорее всего, она похожа на дырку в пончике. Наивно, конечно, было надеяться, что я смогу ухватиться за что-нибудь устойчивое в своей квартире и таким образом втащить себя домой. Это было слишком похоже на попытку поднять самого себя за шнурки.
      И все же я отдавал себе отчет в том, что мне отчаянно не хочется покидать этот балкон и выходить в мир, которого я совсем не знаю. Слишком странным образом я рожден в Малеско на этом балконе и еще очень молод и неопытен, чтобы отправиться на поиски славы и удачи в этом не обжитом мною мире.
      Меня пугал этот чуждый мир, которого я не создавал...
      Мое мироощущение - земное. Каждый из нас создает свой маленький мир, и в этом ему помогают предки, особенно родители. Поэтому людям, вероятно, понадобится долгое время, чтобы привыкнуть к жизни на Венере или на Марсе. Как бы то ни было, какое-то странное ощущение удерживало меня на балконе.
      Я с горечью подумал о книгах, в которых описываются сверхъестественные истории, подобные моей, - о книгах Берроуза и Хаггарда. Но я находился не на Барзуме, и я не Джон Картер. Он был из того же теста, что и все легендарные герои. Он был несокрушим.
      Я не чувствовал себя героем, хотя как знать... Героизм в глазах одного общества может обернуться малодушием в глазах другого. Этика Малеско, возможно, значительно отличается от земной. Я ни в чем не был уверен...
      Меня не оставляло беспокойство за свою жизнь.
      Дома подобные мысли не слишком часто приходили в голову. Не высовывайтесь слишком далеко из окна, не выбегайте на дорогу перед быстро идущим транспортом, не трогайте оголенных проводов (вы ведь знаете, что такое электричество?) - и все будет в порядке. В Малеско существует сила притяжения, и она показалась мне обычной. Это я мог учитывать. Но как быть с неизвестными силами типа электричества?
      Житель Малеско в нью-йоркском метро мог бы запросто усесться на рельс, находящийся под напряжением, поскольку тот выглядит весьма безобидно. В Малеско я мог бы усесться на атомный реактор, не подозревая об этом. Оружие жреца, похожее на гантелю, указывало на существование какой-то неэлектрической энергии, а машина в соседней комнате, вероятно, приводилась в действие силой, о которой я и не слыхивал. К счастью, я мог читать по-малескиански и решил внимательно следить за надписями типа "CAVE", что значит - "берегись!". Нет, это по-латыни, на языке Малеско это будет "CAVEO".
      Ощупывая воздух, я не слишком усердствовал. Жрец мог очнуться в любой момент, и тогда мне пришлось бы срочно решать, что предпринять - бежать, прятаться или сдаваться на милость, чем бы это ни грозило.
      Я вернулся в комнату и задумчиво посмотрел на этого типа. Он начал слегка подергиваться. Даже в забытьи его лицо казалось слишком возбужденным, и я сказал себе, что самое лучшее сейчас - убежать или спрятаться, хорошо бы спрятаться - но где?
      За занавеской находилась ниша с одеждой. Никакого другого укрытия здесь не было. Выйти в холл, где я рисковал нарваться на других жрецов с гантелями, выбрасывающими голубое пламя, я не осмелился.
      Наступил момент, когда герои расхожих повестей творят чудеса доблести и отваги и одерживают верх с легкостью, добытой долгой практикой. Но мне все было в новинку. Я не чувствовал себя героем, и находчивость моя была не безгранична.
      Я услышал, как в комнате, где лежал жрец, слабый голос опять позвал: "Фалви!" В ответ распростертый на полу жрец застонал и двинул рукой. Я понял, что влип. В подобной ситуации Джон Картер легко бы заскочил на десятифутовую стену, которая предусмотрительно не доходит до потолка, где бы и затаился, пока враги безуспешно ищут его.
      В таких повестях врагу, конечно, не приходит мысль посмотреть вверх. Но здесь все стены доходили до потолка, а даже если бы и нет, то совсем не уверен, что я смог бы забраться на одну из них, подобно перепуганной кошке. Нет, я не так находчив и изобретателен, как Картер. Лучшее, что мне пришло в голову, - это нырнуть в нишу с одеждой и забиться в самый угол. А если присесть на корточки, то черный плащ скроет мои ботинки.
      Наверное, это был не лучший вариант, но мне, как говорится, повезло. Если я не был находчивым героем, то и мой враг оказался не слишком изобретательным злодеем. Он был обычным малым, который очнулся после нокаута совершенно сбитым с толку.
      В щель между сваленной одеждой и краем занавески я увидел, как он сел, тяжело вздохнул и сжал голову руками. Кисет на его поясе раздраженно произнес: "Фалви! Ответь!"
      Он несколько раз тряхнул головой, окинул комнату мутным взглядом, затем пробормотал что-то и с трудом поднялся на ноги. На лице его был испуг, даже не просто испуг, - казалось, он находился в отчаянии, и виной тому был я.
      Я понял это по его взгляду, блуждающему по комнате в поисках меня, и был очень рад, что спрятался. Мое убежище казалось не слишком подходящим, но менять его было поздно. К счастью, этот тип тоже оказался новичком в подобных делах.
      Он выскочил на балкон и, перегнувшись через перила, с надеждой посмотрел вниз. А так как я не спускался по стене и не лежал распростертым на мостовой, он вернулся в комнату и на этот раз заметил приоткрытую дверь в холл.
      По счастливой случайности я ее не закрыл. Он, должно быть, решил, что я сбежал, ведь он мог пролежать без сознания довольно долго, и у меня хватило времени для побега.
      Я услышал, как он потоптался у двери, но уже через мгновение он плотно ее закрыл и вернулся обратно. По цвету его лица я понял, что у него язва. Он, похоже, из тех, у кого она всегда бывает.
      Слабый голос на его поясе снова позвал. На этот раз жрец вытащил из футляра нечто, напоминающее белую вафлю, и поступил с этой штукой очень странно - он туда зевнул, то есть издал звук, подобно человеку, медленно отходящему от глубокого сна.
      Я был несколько озадачен. Но тут мое внимание привлек яркий свет, вспыхнувший примерно в квартале от нас. Я был настолько изумлен изображением, увиденным на стене дома, что сделался слеп и глух ко всему остальному.
      Передо мной был портрет Лорны. Гигантское изображение из моего укрытия казалось небольшим. Картина напоминала освещенный цветной витраж, хотя была лишена некоторых деталей, обычно присущих витражам. Я узнал Лорну, но долго не мог поверить своим глазам.
      Да, это было несомненно лицо Лорны, но ему придали такое очарование, как будто сначала над ним поработали Арден с Рубинштейном, а затем передали Ромни, этому религиозному идеалисту. Как Ромни на холсте наделил леди Гамильтон достоинствами, которыми эта женщина с куриными мозгами никогда не обладала, так и тут Лорну Максвелл превратили в очень красивую девушку с ангельской внешностью.
      Над портретом возвышалась огромная золотая буква "А". Такие же таинственные знаки, как я заметил, сверкали по всему городу, и, очевидно, это было полно глубокого смысла. Под портретом Лорны сияла надпись - "CLIA".
      - Фалви!
      Я уже почти привык к этому тонкому настойчивому голосу. Мое внимание привлек ответ - сначала сонное встревоженное ворчанье, затем фальшиво бодрый голос неожиданно разбуженного человека:
      - Во имя Феникса. Фалви - Иерарху. Все спокойно у Земных Врат.
      - Ты спал?
      - Я э-э-э... я размышлял над таинствами.
      - Тебе представится возможность подумать об этом в одиночестве, когда я доложу Иерарху.
      После небольшой паузы голос продолжал:
      - Фалви, если ты хочешь спать, я найду замену. Сейчас мое дежурство. Если что-нибудь случится, то Иерарх сожрет мой...
      Последнего слова я не понял.
      - Извини, - сказал Фалви, - не мог бы ты прислать кого-нибудь другого? Я... я, кажется, нездоров.
      - Да, прямо сейчас, - согласился тонкий голос.
      В установившейся тишине раздавалось тяжелое дыхание Фалви.
      Я замер в ожидании. Странно, хотя речь Фалви и его собеседника звучала совсем не так, как у дядюшки Джима, у меня появилось ощущение, что говорит именно он. Ведь малескианскую речь я ранее слышал только из его уст.
      Конечно, я не понимал всех оттенков значений, однако интонации помогали безошибочно уловить смысл. Язык Малеско прост, хотя раньше я этого не осознавал. Я вообще никогда не задумывался над ним - ведь мы обычно не анализируем многое из того, что накрепко, усвоили с самого детства.
      Слова в этом языке произносились так же, как писались, или, по крайней мере, так, как писал дядюшка Джим. А он почти не делал ошибок, если судить по освещенным вывескам в городе. Язык Малеско похож на латинский, и каждый, кто помнит латынь со школы, легко угадает значение многих слов.
      Фалви подошел к балкону, посмотрел на город и тихо выругался. Тут я понял, что в языке Малеско есть и англо-саксонские корни.
      - Проклятый Нью-Йорк, - злобно сказал Фалви и, повернувшись, скрылся раньше, чем до меня дошел весь смысл его слов.
      Нью-Йорк, он сказал - Нью-Йорк!
      Я рассматривал преображенное красивое лицо Лорны Максвелл, сияющее на стене дома, и с грустью думал о Барзуме, таком безопасном и знакомом месте.
      Фалви снова заговорил.
      - Кориоул, - тихо позвал он, - Дом Кориоул!
      Послышалось жужжание, и вскоре раздался скрипучий голос:
      - ...хочет, чтобы я сшил для нее одежду. Я слишком добр, чтобы отказать, но где найти время для...
      - Частный канал! - выпалил Фалви, хотя, возможно, он сказал "линия" или "круг". Я не мог перевести буквально и понял лишь общий смысл этих слов, тем более что воспринимал их как разговорнобытовые, а не как термины, поскольку сам привык только к разговорному языку.
      Наступила тишина. Фалви обвел комнату тяжелым взглядом. Я затаился среди плащей и скоро услышал вкрадчивое хихиканье.
      - Меня просто трясет, - раздался тонкий голос, - да, определенно, трясет, как в судорогах. Пурделор рассказал мне самую забавную шутку из всех, которые я слышал. Я чуть не лопнул от смеха. Смеялся до слез. Ты помнишь Дом Фереса? Он всегда уверял...
      - Кориоул, послушай! Это Фалви. Здесь прошел еще кто-то.
      - ...уверял, что его имя следует произносить как Перес, не перебивай, я должен тебе это рассказать.
      Фалви пытался назвать чье-то имя или позвать Иерарха.
      - Не шуми, - сказал Кориоул с фальшивой веселостью. - Да, настаивал, что его имя следует произносить как Перес, понял? Так вот, как-то вечером, за ужином, Морандер и говорит: "Будьте любезны, Дом Перес, передайте мне, пожалуйста, paselae. Paselae! Xa-xa-xa!"
      Послышалось развязное хихиканье.
      - Проклятие! - воскликнул Фалви, у которого, по-видимому, было не больше поводов для шуток, чем у меня, и я почувствовал даже некоторую симпатию к этому озабоченному жрецу. А Кориоулу была нужна лишь благодарная аудитория. Впрочем, тогда я недооценил этого человека.
      Сдерживая ярость, Фалви сказал:
      - Вечером, когда я охранял Земные Врата, прошел еще один человек. На этот раз - мужчина. Он нокаутировал меня и сбежал. Ха, ха.
      Кудахтанье Кориоула стихло.
      - Ну, что ж... - заметил он. - Ты, наверно, развлекался с Земными Вратами...
      - Я к ним даже не притронулся.
      - Врать будешь Иерарху, если хочешь, а мне и не пытайся, Фалви. Ну и как выглядит этот человек, а?
      Странное это ощущение - сидя в нише для одежды, услышать собственное точное описание. Мне даже на миг показалось, что я раскрыт, что яркий свет проник в мой угол, прогнав тени. Я посмотрел вдаль на портрет Лорны. Это вернуло мне душевное равновесие.
      Очень часто в Малеско я нуждался в подобном успокоении, находясь на грани какого-то оцепенения, когда все кажется эфемерным, трудно двигаться и даже думать.
      И вот мной вдруг овладела такая пассивность, и Фалви казался мне чем-то незначительным и нереальным, а тот факт, что он собирался найти и убить меня, приобрел чисто умозрительный интерес, не более того.
      - Если ты с ним что-нибудь сделаешь, я тебе голову сверну, - сказал Кориоул. - Ты слышишь меня?
      - Хорошо, я его не трону, - неубедительно произнес Фалви. - Может, кто-то из жрецов уже нашел его, тогда он, возможно, мертв. Откуда мне знать?
      - По твоему описанию, он похож на человека, о котором рассказывала Клиа. Ну ладно, срочно встречаемся в Банях.
      - Но ведь эта ночь...
      - Благослови меня, я тоже думал в эту ночь оказаться на коне, - сказал Кориоул и снова хихикнул.
      "Юморист", - отметил я какой-то частью сознания, так как голова была занята портретом Лорны и именем CLIA под ним. Итак, я похож на человека, которого описала Клиа. Это значит, что Клиа и Лорна - одно лицо, вывод напрашивался сам собой.
      - Мне сейчас не до шуток, - сказал Фалви. - Иерарх не поверит, что я не трогал Земные Врата.
      - Конечно, не поверит, - подтвердил Кориоул. - Он знает, что ты лжец. Срочно встречаемся в Банях. Поторапливайся. Человек, прошедший сквозь Врата, может оказаться именно тем, кто нам нужен. Если ты его тронешь, то я за тебя не ручаюсь.
      - Послушай, если он бродит по Храму в своей одежде, то его остановят прежде, чем...
      - Но ведь тревоги пока не было. Поторапливайся. Думать буду я. Это мое дело. И помни, никакой отсебятины. Ты не такой уж незаменимый.
      - Ты тоже, возможно.
      Тут Кориоул разразился смехом, похожим на кудахтанье домового.
      - Вот уж воистину, горбатого могила исправит! Проще другого найти. Поторапливайся. Я тебе объясню, почему этот человек нужен нам живым. Было бы проще...
      Смешки стихли.
      - Проклятый комедиант, - процедил Фалви вполголоса, а затем громко сказал: - Твои шуточки дурно пахнут. Ты - дурак, Кориоул. Никто не считает тебя острословом. И если я найду того человека, то убью его, он не успеет и глазом моргнуть. Возможно, тебе наплевать, будут у меня неприятности или нет, но...
      Далее речь стала невнятной. Я понял, что переговорное устройство было выключено раньше, чем Фалви начал свою обличительную речь. Это говорило о благоразумии и осторожности оратора.
      Вскоре хлопнула дверь, и мне предстояло решить, что делать дальше.
      ГЛАВА 5
      Это было несложно. Вся проблема заключалась в том, как осуществить свои намерения. Любой шаг мог выдать меня, а я имел, согласитесь, веские причины подозревать, что этот храм, или дворец, или небоскреб, - полон потенциальных врагов, которые не упустят случая убить пришельца.
      .Значит, необходимо найти Лорну, чтобы действовать не вслепую. Мне не хватало информации, а больше всего хотелось узнать, как можно вернуться домой. Для начала нужно понять, что тут к чему. По-видимому, Лорна, под именем Клиа, нашла в Малеско безопасный приют. Трудно представить, как ей это удалось и насколько это место действительно безопасно. Но если Сезам можно открыть, то я хочу знать, как это сделать.
      У меня было такое ощущение, что я нахожусь в темном лабиринте, полном ловушек и волчьих ям, и лишь где-то вдали мерцает слабый свет, а мне нужно до него добраться, чтобы получить информацию и возможную помощь.
      В общем, ближайшая цель - найти Лорну, а что будет потом, я даже и не думал. Мне очень не хотелось покидать эту комнату, которая была как-то связана с моей нью-йоркской квартирой, но, похоже, лишь найдя Лорну, я мог рассчитывать на возвращение в наш мир.
      Я быстро убедился, что комната пуста, и осторожно выбрался из ниши. Поразмыслив, я вернулся обратно и после недолгих поисков обнаружил головной убор, похожий на шлем, такой же, как у Фалви. Это был настоящий шлем, расписанный синими полосами. Водрузив его на голову, я убедился, что он надежно прикрывает лицо, подошел к двери и выглянул в коридор, в дальнем конце которого через несколько мгновений скрылся Фалви.
      Больше там никого не было. Я смело вышел из комнаты и поспешил вслед за Фалви. По всему коридору под потолком висели металлические чаши, из которых лился мягкий дневной свет.
      Некоторые из них прогорели, а одна, мерцая, угасала. По пути я заметил на дверях резную символику - схематичное изображение птицы и трезубца, а также римские цифры - XVI, XVII и так далее.
      Там, где скрылся Фалви, я нашел в стене отверстие, размером с дверной проем, оказавшееся входом в шахту лифта, освещенную изнутри. Фалви медленно опускался в ней и был уже на расстоянии двадцати футов.
      Я полагал, что это именно Фалви, хотя видел только шлем и носки сандалий. Сверху жрец напоминал раздавленного карлика. Он не поднимал головы, и я оперся рукой о стену и посмотрел вниз.
      В шахте не было ни тросов, ни подъемных механизмов, хотя, конечно, Фалви мог стоять на какой-нибудь совершенно прозрачной платформе, медленно опускавшейся вниз. Я заметил только тень за спиной жреца, которая исчезала, по мере того как он опускался все ниже.
      Я поднял глаза и увидел свою тень. Вид изуродованной головы поразил меня - я совсем забыл о шлеме. Фалви продолжал опускаться мимо выходов на другие этажи.
      Я подался еще больше вперед и стал считать пятна света. Фалви миновал семь из них и наконец вышел. Шахта опустела, и я увидел, что она уходит на значительную глубину.
      Я решил проэкспериментировать - бросить какой-нибудь предмет в шахту и посмотреть, упадет он или нет. Но в этот момент моя тень на стене слегка расплылась и внезапно удвоилась. Состояние моего рассудка было таково, что я всерьез задумался о том, не обзавелся ли второй головой, однако все же повернулся, чтобы посмотреть, откуда взялась вторая тень.
      Я встретился глазами со жрецом, который беззвучно подошел ко мне сзади и теперь рассматривал меня с тем выжидающим выражением во взгляде, с каким кошка обычно смотрит на мышь. На лице его, обрамленном жреческим шлемом, одновременно читались необычайная настороженность и предвкушение триумфа. Он был молод и имел вид человека, проведшего накануне бурную ночь. Одет он был с той элегантной небрежностью, которая отнюдь не пристала духовному лицу.
      Я с трудом скрыл свое потрясение. Сколько он уже следит за мной? От двери Фалви? И почему? Выражение его лица пугало меня. Судя по всему, он ждал от меня какого-то действия. Но какого? Из-за этого пристального взгляда я готов был поверить, что он читает мои сокровенные мысли и находит их в целом довольно забавными.
      Я понятия не имел, как приветствуют друг друга жрецы при встрече. Я так и не успел решить, как спасти свою шкуру, но этот тип меня выручил. Пробормотав "Pardaese", он протиснулся в шахту, не отводя от меня ироничного взгляда.
      У меня создалось такое впечатление, будто он точно знает, что происходит, и просто ждет, когда я себя выдам. Его насмешливый взгляд из шахты, казалось, спрашивал: "Чего ты ждешь?"
      И тут я решился. В конце концов, как бы на моем месте поступил Джон Картер? Этот тип уже опустился футов на десять, на его лице, по-прежнему обращенном ко мне, расплывалась ухмылка. Я глубоко вдохнул и шагнул в пустоту, доверчиво ожидая, что неведомая антигравитационная сила поддержит меня и мягко опустит по шахте.
      Этого не случилось; я камнем полетел вниз, с ускорением, присущим свободно падающему телу, и налетел на спокойно стоявшего жреца: мы сплелись подобно группе Лаокоона, где за пифона был я.
      Он обхватил меня, хотя в этом не было уже никакой необходимости, а я повис на нем, как обезумевший от страха кот. Со стороны это, должно быть, напоминало короткую схватку, которая, впрочем, скоро затихла. Вцепившись друг в друга, мы продолжали медленно опускаться.
      Так мы оказались лицом к лицу. Физиономия жреца светилась торжеством. Я решил, что безнадежно выдал себя и тем самым оправдал ожидания этого типа. Казалось, он знает, что я из Нью-Йорка, что прошел сквозь запретные Земные Врата, что бы они из себя ни представляли, а это значит, что там, где мы остановимся, меня будет ждать взвод, укомплектованный стрелками из духовных лиц.
      Надумав, видимо, окончательно решить для себя вопрос, этот тип заговорил со мной. Конечно, на языке Малеско и в общем-то - ни о чем. У меня звенело в ушах, меня трясло от нервного перенапряжения и совсем не героического страха. Тяжело дыша, я пристально глядел почти в упор в сияющие торжеством глаза.
      Он повторил сказанное гораздо медленнее, и на этот раз я все понял.
      - Вам повезло, что я вас поймал, - сказал он. - На вас могли составить рапорт.
      Я достаточно наслушался языка Малеско, чтобы правильно понимать интонации и ударения. Но я не был уверен, что моя речь будет звучать естественно. Однако нужно было постараться. Я сопровождал слова короткими вздохами - между прочим, прекрасный способ скрыть слабое знание языка.
      - Я... задумался... о другом... - сказал я.
      Моя реплика произвела на него потрясающее впечатление. Он чуть не уронил меня от изумления. На мгновение я подумал, что допустил в речи грубую ошибку, но скоро понял, в чем дело: он не ожидал, что я вообще говорю на языке Малеско. На некоторое время лицо жреца потеряло всякое выражение.
      Он довольно скоро взял себя в руки, но перед этим тень разочарования успела промелькнуть на его лице. Взгляд жреца больше не был таким пристальным и злорадным.
      - Что вы сказали? - вежливо спросил он.
      - Я сказал, что задумался.
      Он снова бросил на меня острый, полный подозрения взгляд, и я понял, что с моим знанием языка вряд ли смогу сойти за местного жителя.
      - Ну что ж, в следующий раз лучше подумайте об Иерархе, сказал жрец, не отводя от меня глаз. - А почему вы так странно говорите?
      - Я прикусил язык, - поспешно сказал я.
      - Прикусили нос? - спросил он. - Как это? А-а! Язык.
      Я перехватил его быстрый взгляд и отвел глаза в сторону, на убегающие вверх стены. Может, он просто потешается надо мной? Или все-таки что-то подозревает, но никаких конкретных выводов сделать не может? Тот факт, что я сносно говорю на языке Малеско, кажется, выбил почву из-под всех его предположений относительно меня. И все же...
      - Где вы хотите выйти? - по-прежнему вежливо спросил он, и тон составлял разительный контраст с выражением его лица.
      - Я иду в Бани, - рискнул я.
      - Тогда вам надо выходить на главном этаже. Мы ведь, кажется, не знакомы? Вы, должно быть, недавно из Крусибля.
      Я кивнул.
      - Нет? - уточнил жрец. - Но...
      - То есть да, - поправил я, памятуя о разных значениях символических жестов в различных культурах. - Я совсем недавно из Крусибля.
      - Да, похоже на то, - сказал он. - Вы, должно быть, из Фере. Не обижайтесь, но на ферейском диалекте только с собаками разговаривать. Меня зовут Дио, и я знаю лучший... - он произнес слово, которого я не понял, - в этом городе, если вам нужен совет.
      - Благодарю, - сказал я, размышляя, не следует ли и мне представиться. Нужно было выбрать себе nom-de-guerre, но ничего не приходило в голову. Я был недостаточно сведущ в их именах собственных и, по невежеству, мог назваться каким-нибудь Санта-Клаусом.
      Я состроил гримасу и сказал, что болит язык.
      Жрец, казалось, задумался.
      - Это я укусил вас за нос? - неожиданно спросил он. - Я этого не помню. Но когда вы на меня свалились...
      - Ничего страшного, - сказал я.
      - Где ваш кошелек?
      - Я забыл его.
      - И чему вас только учат в этом Ферейском Крусибле? - он поднял голову. - Ну, вот и приехали.
      Он вынес меня в огромную залу, размером с Гранд Сентраль и такую же шумную и многолюдную. Слева был проход под арку, а за ним - темнота. Оттуда дул свежий ветерок, и я понял, что это выход на улицу.
      - Не стоит возвращаться за вашим кошельком, - сказал Дио, потянувшись к поясу. - Я могу вам одолжить, - он дал мне несколько монет. - Не забудьте вернуть. Меня зовут Дио, запомните, на двадцать третьем Гусе Гермогена, в пятом Херувиме.
      - Ну, спасибо, - сказал я.
      Он приветливо посмотрел на меня. Его лицо молодого повесы утратило былую настороженность и стало немного сонным, как будто удовлетворенным. Видимо, за время нашего короткого разговора он пришел к какому-то заключению.
      А я вообще ничего не понимал. Ведь, по словам Фалви, любой жрец, узнав во мне землянина, скорее выстрелит, чем будет задавать вопросы, хотя - почему, я еще не знал.
      Поведение Дио озадачило меня. Если он понял, что я пришелец, то ему следовало доложить обо мне. А если нет, то почему он выглядит таким самодовольным? Дио напоминал кота, проглотившего канарейку.
      - Я надеюсь, что вы получили представление о порядочности в Ферейском Крусибле, - сказал он.
      Неужели он действительно даст мне уйти? Трудно было в это поверить. Тогда, возможно, я даже сумею догнать Фалви.
      - Да я все верну, не беспокойся, - сказал я.
      Он пожал плечами, а я повернулся и пошел прочь, едва веря в свою счастливую звезду. Или Фалви преувеличивал опасность, которая грозила мне со стороны жрецов, или...
      - Послушайте, вы, - окликнул меня Дио, когда я сделал несколько шагов. Уже по одному тону я понял, что он ухмыляется. Наши глаза встретились, и я прочитал на его лице нескрываемое злорадство.
      - Я полагаю, вам следует кое-что знать, - сказал он. - В Фере нет никаких Крусиблей уже тридцать лет, - он лучезарно улыбнулся. - Спокойной ночи.
      Это было подобно удару в солнечное сплетение. Значит, опасность все же существовала. И теперь она предстала в лице Дио. Он знал обо мне все или достаточно много, чтобы погубить. Однако он улыбался, ожидая, пока я пойду.
      Я сделал первый шаг, как только вернулось дыхание. Дио вполне может отпустить меня до дверей, а уж потом поднимет крик и натравит на меня свору. Похоже, открывался сезон охоты на земного человека, и Дио нравилась эта идея.
      "Он даст мне минуту, а затем закричит", - подумал я и, повернувшись, пошел к дверям широким, твердым шагом. В лучшем случае, я успею скрыться в темноте улиц, там все-таки безопасней, чем в этом многолюдном зале.
      Я нервно оглядел толпу жрецов. Все они были одеты одинаково, лишь некоторые сняли плащи и головные уборы. Несмотря на свое состояние, я обратил внимание на их довольно странные прически.
      У одного жреца грива рыжих волос торчала как петушиный гребень, у другого передняя часть головы была выбрита, а с затылка свисали длинные локоны. У третьего по центру головы была выбрита полоса больше дюйма шириной. Тогда все эти жрецы показались мне смешными, но если бы Дио в тот момент поднял тревогу, я бы, вероятно, воспринял все по-другому.
      До дверей оставалось шесть шагов. Один шаг. Я уже встал на освещенные ступени. Я торопился, но не смог удержаться и оглянулся. Дио уже не смотрел на меня. Он поднял руку и небрежно кивнул какому-то проходящему мимо жрецу. Я остановился и развернулся. Дио снова смотрел на меня, нежно поглаживая свой подбородок.
      Я направился к проходу под аркой, опять находясь в какой-то дурацкой растерянности. Была ли вообще какая-нибудь опасность? Знал ли Фалви, о чем говорил? Но ведь Кориоул, кто бы он ни был, серьезно воспринял грозящую мне опасность. Если бы я смог найти Фалви и проследовать за ним до Кориоула, то, возможно, узнал бы, в чем дело.
      За аркой находился аккуратный сквер, переходящий в парк, окруженный высокой стеной. В стене были ворота, и туда вела мощеная дорога. У самих ворот выстроилась очередь. Я пошел в том направлении, постепенно привыкая к темноте.
      Небольшая площадка у ворот тоже освещалась светом, льющимся из чаши. Я увидел жреца, стоявшего в небрежной позе у высокой хрустальной вазы, доходившей ему до пояса. По мере того как очередь продвигалась, каждый жрец подходил к вазе и бросал в нее монету. Кассир заметно тяготился своей работой, хотя и продолжал следить за этой процедурой вполглаза.
      Я встал в очередь и оглянулся назад. Сквозь арку я видел в огромном зале движущиеся толпы жрецов, но Дио исчез. Впрочем, это ни о чем не говорило. Мне не терпелось быстрее вырваться из стен храма. Что я буду делать дальше, я еще не знал, но...
      Передо мной стояла еще дюжина жрецов, медленно продвигавшихся вперед. Я слышал звон монет. Сколько нужно бросить? Почему Дио дал мне эти монеты? А самое важное - кто он' Много ли он знает и какую игру ведет?
      Кто-то грубо толкнул меня сзади. Я стал поворачиваться, шлем съехал мне на глаза, и в этот миг затмения раздался голос Фалви:
      - Давай пошевеливайся!
      Обратно я повернулся значительно быстрей - позади меня стоял Фалви. Я поспешно подвинулся вперед, сокращая разрыв в очереди. Сзади шаркал ногами Фалви.
      Замечательно, просто чудесно! Какая удача, что я не потерял его. Ведь от него теперь зависит, найду я Лорну или нет. Однако мне было неуютно: я словно чувствовал на спине концентрические крути с яблочком мишени посередине, куда мог, скажем, войти нож. А между тем я с неизбежностью продвигался все ближе к освещенной площадке, где стоял кассир.