17. Мир Белема

Если бы я ждал увидеть что-либо волшебное, я был бы разочарован. Передо мной был просто коридор – белый коридор, пустой и тихий.

– В твое время, – сказал мне механдроид, – здесь были толстые двери и крепкие замки. Это был арсенал правительства. Иди вперед.

Я повиновался. Внезапно я ощутил короткую вибрацию, пронзившую все мое тело. Но она тут же исчезла.

– Ты только что миновал пространство между катодом и анодом. Это поле предназначено для уничтожения любого механдроида, проходящего тут. Но для человека это поле безвредно. Ни один механдроид не имеет права входить в это подземелье.

Значит, механдроиды все же уязвимы.

– Разумеется, – тут же откликнулся Белем. – Каждое существо может быть приведено в состояние небытия. Чем менее устойчив организм, тем легче его уничтожить. Однако эта система с анодом и катодом слишком громоздка и ограничена по мощности.

Эта система пригодна только для защиты. Кстати, она может уничтожить и тебя, если ее настроить соответствующим образом. Здесь есть и другие устройства, предназначенные против людей, на которых нет защитной одежды. К счастью…

Я уже не был в коридоре. Вся привычная для меня геометрия вокруг меня вдруг исказилась, мои глаза, потерявшие обычную перспективу, не могли настроиться на фокус. Голова моя закружилась, как будто исчезла сила тяжести.

Я не могу описать то, что невозможно описать. При обычной перспективе все прямые линии – пол, стены, потолок, сходятся где-то впереди, в невидимой для меня точке. А сейчас они сходились надо мной и тотчас же расходились передо мною. Такие искажения, может быть, объяснимы в конце Вселенной, но здесь…

Я не мог ничего понять. Что-то произошло с силой тяжести. Мне кажется, что я падаю в том направлении, куда смотрю в данной момент.

Это уже был не коридор. Белая пустота. Совершенно белая и совершенно пустая. Вокруг ничего – только острие конуса, угрожающе направленного на меня со всех сторон. Я пытался двинуться вперед, но не мог – мне казалось, что я неминуемо упаду.

– Иди вперед, – настаивал Белем.

Я закрыл глаза и шагнул вперед. Затем по команде Белема я чуть приоткрыл их и то ли начал падать, то ли побежал по расширяющемуся белому конусу, в который превратился коридор. Я бежал и чувствовал, что двигаюсь по закругляющейся линии. Вскоре оказалось, что я уже бегу в противоположном направлении – от конуса.

– Я не могу долго управлять тобой, – сказал Белем. – Мне нужен отдых. Расслабься. Позволь мне управлять твоими мышцами. Не сопротивляйся. Все, что тебя смущает здесь – это оптическая иллюзия. Ее воспринимают только люди. Я вижу все, как надо.

Я с трудом заставил себя открыть глаза и не закрывать их, расслабил мускулы. Это ощущение постоянного падения ни на секунду не оставляло меня и даже усиливалось. Я с трудом сдерживался, чтобы не отреагировать на то, что сообщали мне мои зрительные нервы. И я шел, шел к… не знаю к чему – к точке исчезновения? – только так я могу назвать вершину конуса. И я подошел к ней… и прошел сквозь нее. Не спрашивайте как, потому что это была оптическая иллюзия – я снова оказался в белом коридоре.

Я неуверенно пошел по нему до того места, где он разветвлялся. Белем направил меня по новому пути.

На стенах через определенные промежутки были нарисованы какие-то иероглифы. Я не понял, что они означают двери, пока Белем не приказал мне остановиться возле одного из них. Я коснулся стены, и в ней открылась щель, которая, подобно кошачьему глазу, превратилась в овал, а затем увеличилась настолько, что я смог через отверстие проникнуть в комнату. Панель бесшумно закрылась у меня за стеной.

Это оказалась большая комната, в углу которой стоял передатчик вещества. На стенах были смонтированы панели с органами управления, чрезвычайно сложными, насколько я могу судить. На стеклянном возвышении в комнате находился прозрачный ящик. Он был небольшой и мог уместиться в моей ладони. Его освещали два ярких луча света, исходящие из двух цилиндров, установленных на стеклянном возвышении по бокам ящика.

Внутри ящика я увидел кусок чего-то, похожего на золотистый мрамор.

– Я же знаю, что это, – сказал я, – эта штука может исполнить три моих желания.

– Юмор – это защитная реакция организма на страх, – бесстрастно произнес Белем. – Но именно поэтому я избрал сложный и опасный путь сюда, проникнув в твой мозг. Все люди этого времени с подозрением относятся к механдроидам, и ни один из них не был так далеко.

Ты единственный, с кем я мог рассчитывать проникнуть в подземелье. Я полагаю, что в этом стеклянном ящике находится именно то оружие, против которого у нас нет защиты. Пока оно находится в поле, оно безвредно. Но если поле отключить, кристалл проявит активность.

– Что это?

– Это сгусток энергии. Сейчас он заряжен положительно. Когда он активизируется, он зарядится отрицательно. Тогда он создаст вокруг себя поле диаметром в одну милю. В этом поле не может работать ни один передатчик вещества.

– Но это не так уж и опасно. Ведь не так трудно пройти милю пешком до ближайшего передатчика.

– Это так. Но предположим, люди захотят напасть на нашу лабораторию. Ты ее видел. Они быстро поставят ящик, пока он не активизировался, в передатчик, настроенный на нашу планету. Одно мгновение – и он у нас. Он парализует все наши энергетические установки, и мы окажемся беззащитными.

– Надолго?

– Не знаю. Но на продолжительное время. Когда ящик активизируется, его нельзя сдвинуть с места и отнести на большое расстояние, на котором его поле не действует. Однако сейчас ящик можно переносить. Можешь ты коснуться его?

Я протянул руку, но что-то остановило ее в футе от ящика. Рука моя не смогла проникнуть сквозь невидимый барьер.

– Я так и думал, – сказал Белем. – Попробуй нажать кнопку на возвышении.

Я нажал и снова протянул руку к ящику. На этот раз я коснулся его. Защитное поле исчезло. Ящик был совсем не тяжелый. Я легко смог поднять его.

– Хорошо, – сказал я. – Но причем здесь я? Почему я должен тебе помогать?

– Если ты не будешь мне помогать, Пайтнер убьет тебя, – терпеливо сказал Белем. – Если он сам не сделает этого, то тебя убьют другие, как только узнают, что ты носитель некронного убийцы. Мне кажется, что я знаю, в чем дело. Если ты мне поможешь, я уверен, что смогу разрешить и твою проблему.

Я буду защищать тебя, и для этого у меня две причины. Во-первых, я не могу покинуть твой мозг, пока мы с тобой не установим вновь физический контакт. Если ты будешь убит раньше этого, я тоже погибну. После завершения нашего дела мы с тобой снова вернемся в мир, где нахожусь теперь я и где мы впервые увиделись с тобой. А вторая причина…

Внезапное, резкое сокращение всех моих мышц заставило согнуться меня пополам. Я стал падать вперед, увидел как пол быстро приближается ко мне – и я почувствовал, как мышцы мои снова расслабились, и только это смогло удержать меня от удара. Я был так поражен, что не обратил внимания на зеленый луч с извивающимися щупальцами, который плавал в воздухе на том месте, откуда я только что упал. Но Белем произнес:

– Парализующее излучение.

То, что произошло дальше, заняло ничтожно мало времени.

Когда я вновь почувствовал под собой ноги, я обернулся и увидел, как дверная панель бесшумно раскрывается. В отверстии появился человек с поднятым оружием. Это был Пайтнер. Его зеленые глаза сверкали, рот был открыт в гримасе негодования. Оружие его представляло подобие рапиры, но на конце ее было установлено сопло. Резиновый край сопла, похожий на губы, мерно сжимался и разжимался, как бы дыша.

Белем ощутил присутствие Пайтнера раньше, чем я. Это он заставил меня броситься в сторону раньше, чем Пайтнер выстрелил – и он промахнулся.

У меня не было никакого оружия, а Пайтнер снова поднял свою рапиру. Я не имел понятия, что же мне делать.

– Что мне делать? – в отчаянии воззвал я к Белему.

– Не знаю. Успокойся. Я подумаю, – это все, что мог предложить Белем.

Я нашел глаза Пайтнера и попытался загипнотизировать его.

– Подожди! Пайтнер, не стреляй! Я…

Он не отвечал. Он продолжал целиться в меня. Я подумал, следил ли он за мной с самого начала? Интересно, много ли он знает? И почему он решил убить меня тут же, не выслушав ни слова в мою защиту? Он даже не удивился, обнаружив меня здесь.

Губастый рот рапиры глубоко всосал воздух и начал медленно выдыхать его обратно. В любую секунду из сопла вырвется луч со щупальцами. И мне некуда броситься, чтобы избежать встречи с этим лучом. Разве что в сторону пьедестала с ящиком. Но я неминуемо столкну его.

Столкну его…

Да, конечно. Это решение. Такое простое, что никто из нас не видел его. Это было самое простое решение на свете! Я рассмеялся, схватил стеклянный ящик и швырнул его в лицо Пайтнера.

Не могу сказать, что у Пайтнера не было реакции. Мозг его осознал опасность, как только ящик оказался у меня в руках. Он мог сделать только одно – и он сделал это. Он бросил свое оружие и поймал опасный и драгоценный ящик на лету.

Я не стал смотреть, что будет дальше. Как только оружие выпало из рук Пайтнера, я уже был у дверей передатчика материи. Одним ударом ноги я захлопнул за собой дверь и протянул руку к стене с кнопками настройки.

– Белем! – крикнул я.

Пайтнер торопливо устанавливал ящик в то место, где он не мог активизироваться. Ведь через две минуты, если ящик не окажется в защитном поле, все передатчики вещества в радиусе мили перестанут функционировать. И тогда я пропал, если конечно, Белем не поможет мне сейчас.

К счастью, он помог. Мои пальцы без участия моего мозга начали нажимать кнопки. Полированные металлические стены завибрировали, и я перестал их видеть.

18. Космическое крушение

–Нет, тебе не следует выходить, – сказал Белем. – Мы сейчас находимся в камере передатчика, брошенного у космического корабля, который находится в созвездии Центавра. Мы обнаружили его много лет назад. И мы знаем еще много таких передатчиков, которые очень полезны в ситуациях, подобных этой. Не мог же я установить настройку так, чтобы мы попали сразу же прямо на нашу планету. Ведь Пайтнер легко прочел бы наше местонахождение по индикаторам.

Я почувствовал, что мне тяжело дышать. Механдроид сказал, что нам нужно торопиться.

– Мы захватили с собой несколько кубических ярдов воздуха, но этого хватит ненадолго. Сейчас, не мешай мне…

Я смотрел, как мои руки крутили заржавленные диски на стене. Мне стало не по себе, когда я подумал о мрачных глубинах космоса, окружающих нас, о нашем прибежище – песчинке, которая летит в чужой звездной системе и из которой с каждой секундой улетучивается наш последний воздух.

К счастью, для моего душевного равновесия, в течение этих часов пребывания в будущем у меня было мало времени подумать обо всем, что происходило со мной. Я так внезапно очутился в мире, культура которого была для меня абсолютно чуждой, что я мог совершенно спокойно сойти с ума.

Стены завибрировали, стали расплываться – и вот я уже видел сквозь прозрачный металл ярко-зеленую траву и круг домов с низкими, похожими на китайские, крышами. Единственные живые существа, которых я увидел тут, были голубь с красной лентой в клюве, летящий низко над землей, и дурашливый пес, который бежал за голубем и безуспешно пытался схватить зубами ленту. Я мог слышать его лай.

– Быстрее, – сказал Белем, и мои руки снова стали крутить диски, нажимать кнопки. Я и не подозревал, что может существовать столько передатчиков. Одни из них имели прозрачные стены – и я мог видеть, что нас окружает, другие же были начисто отрезаны от внешнего мира, и я исчезал оттуда, так и не узнав, где я побывал.

В одной из камер я увидел на полу два огромных красных цветка странной формы. Видимо, их оставил тот, кто пользовался передатчиком до нас.

После нескольких перемещений Белем, наконец, сказал:

– Здесь нам нужно выйти и перейти на другую линию. Я думаю, что теперь нам можно переместиться в нашу лабораторию. Открой дверь.

Я вышел в город, подобный тому, какой я уже видел в этом мире. Толпы людей в самых разнообразных одеждах кишели на улицах. Люди то исчезали в кабинках, то появлялись вновь – уже из других кабинок.

– Видишь ряд кабинок с голубыми лампочками? Найди свободную. Мне кажется, третья с краю.

Когда я подошел к кабинке, дверь ее открылась, и оттуда вышел толстый мужчина, в засыпанном снегом плаще. Мужчина пошел прочь, отряхиваясь на ходу. Я вошел в кабинку, стараясь не ступить в лужи, образовавшиеся от растаявшего снега, который принес с собой толстый мужчина из какого-то другого мира. Может с Земли?

– Эти кабинки – прекрасное место и средство для распространения заразы, – сказал я, войдя в кабинку. Неизвестно ведь, откуда этот снег. И теперь мы принесем его в твою лабораторию.

– Странно, что ты считаешь снег чем-то более ужасным, чем то, что носишь в себе ты…

– Хорошо, хорошо, забудем о моих словах, – торопливо сказал я. Действительно, может я уже занес некронную смерть на десятки миров, оставляя вирус в кабинках, где его могли подхватить и другие.

– Пока об этом нечего думать, – сказал Белем. – Поверни ручки.

Я повиновался.

На этот раз мне показалось, что вибрация стен была гораздо сильнее и длилась дольше. Видимо, мы переместились на очень большое расстояние. Затем стены успокоились, и я открыл дверь.

Я ожидал увидеть громадную лабораторию, опоясанную железными балками, светящуюся нейронную сеть над столом, где делалась могущественная человекоподобная машина. Может быть, и неподвижная фигура Белема поджидала нас у дверей…

Но перед нами лежала та же площадь. Я даже увидел толстого человека в засыпанном снегом плаще. Правда, он уже был шагах в десяти от нас. Мы остались на той же станции.

– Попытайся снова, – сказал Белем после долгой паузы. Я почувствовал в его голосе напряжение.

Я снова повернул диски. Стены завибрировали, исчезли. Затем все успокоилось.

Я открыл дверь. Снова та же площадь. На этот раз толстый мужчина уже почти исчез в толпе, ко я успел увидеть его белый плащ.

– Закрой дверь, – сказал Белем. Я ощутил, что им уже владеет паника. Он был испуган, хотя старался подавить страх. – Все очень просто. – сказал он скорее себе, чем мне. – Приемник в моей лаборатории больше не работает.

И это означает только одно. Пайтнер обнаружил нас, правда я не знаю как. Во всяком случае, он успел выслать туда свое оружие. – Белем не назвал оружие, но у меня в мозгу сразу же всплыло видение стеклянного ящика, с куском золотого мрамора в нем.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда отпусти меня. С нами все кончено.

– Вовсе нет, – резко ответил Белем. – Нам нужно найти ближайший к лаборатории действующий приемник. Оттуда мы сможем дойти пешком. Там есть тайные ходы, которые правительству не обнаружить. В конце концов, прошло еще слишком мало времени, чтобы произошло что-либо серьезное. Я должен вернуться в свое тело, а ты с нами будешь в большей безопасности, чем с правительством. Поверни ручки, быстро.

Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь, но стены уже завибрировали, и мы стали перемещаться в бесконечном пространстве к тому миру, где находилась лаборатория. Я предполагаю, что для такого перемещения в пространстве тело человека рассыпается на молекулы, которые вновь собираются в приемнике. Однако, может я ошибаюсь. Когда я снова стал самим собой, я уже находился в маленькой кабине, где сильно пахло машинным маслом. Я открыл дверь.

Я сразу же узнал этот странный бледный дневной свет, полосы холодного света на черном небе, далекое холодное двойное солнце над полуразрушенным городом.

Но сейчас этот город был очень оживлен. Люди в униформе двигались по улицам на низких квадратных карах, летящих почти над землей. Люди то исчезали, то появлялись снова из кабинок передатчиков. Над ржавыми крышами домов виднелась ослепительно-голубая игла. Я знал, что это.

– Быстрее, – сказал Белем. – Иди за угол и вставай на диск, на его черную половину. Если ты поторопишься, тебя здесь не успеют узнать. Я думаю, что нас ищут, ждут здесь.

– Меня, а не нас, – сказал я, выходя из кабины. – Не удивлюсь, если Пайтнер специально выпустил меня, чтобы выследить, где находишься ты. Правда, я уверен, что он не догадывается о том, что был все время рядом со мной. Вот диск. Теперь что?

– Встань на него. На темную половину.

Диск был диаметром шесть футов.

На темной его половине была нарисована стрела. Я осторожно встал на нее.

Теперь я уже стоял на светлой половине, и диск был точно такой же. Но вокруг меня уже были другие дома. Отряд солдат вдали быстро подошел к большому диску, погрузился на него и исчез.

– За угол, – торопил меня Белем. – На темную половину диска. Скорее!

Одним прыжком я пересек темное пространство этого странного города.

Вскоре мы остановились возле пространства, окруженного забором.

Это было похоже на свалку, так как здесь громоздились очень многие летательные аппараты, самого разного вида, каров и еще каких-то машин, о назначении которых я не мог догадаться.

– Иди туда. Там увидишь маленький корабль. Только смотри, чтобы тебя никто не видел, когда будешь входить в кабину.

Я нашел корабль, влез в кабину и сел в кресло пилота с изодранной обшивкой. Интересно, кто в последний раз сидел в этом кресле, направляя корабль в пучины космоса? Белем нетерпеливо прервал мои мысли. По его приказу я закрыл дверь и откинул трап.

Никто нас не заметил, хотя я все время ощущал, что на меня нацелено сопло рапиры с раздувающимися губами. Немного погодя кто-то уже открывал дверь кабины.

Огромная лаборатория была голубая от дыма, наполнявшего ее, и еще более голубая от пронзительного света самого конуса иглы, которая вонзалась в голубое небо.

Неподвижная фигура Белема стояла там, где я оставил ее.

19. Мрамор

Было любопытно смотреть в это чужое лицо после того, как его мысль была частью моей жизни. Бесстрастное лицо, странные быстрые металлические глаза…

Да, это был Де Калб.

Казалось, что свое собственное тело показалось ему чужим, потому что он сделал несколько коротких шагов вперед-назад.

– Ты очень похож на Де Калба, – сказал я. – И двигаешься, как Де Калб. Белем, где сейчас Де Калб?

Он быстро взглянул на меня.

– Я сказал, что начинаю понимать. Но пока у меня нет полного ответа. Смотри, Кортленд!

Я взглянул туда, куда он показывал. Огромная комната лежала передо мной. Возле панели управления суетились механдроиды. Вероятно, они создавали голубой купол света, который защищал лабораторию. Изредка световая завеса в некоторых местах рвалась. Нападение? Штурм? Но ведь прошло так мало времени после того, как я сбежал от Пайтнера! Значит, главный штурм впереди!

Под светящейся сетью все еще лежало на столе тело. Возле него работали механдроиды, старающиеся вдохнуть жизнь в это суперсущество.

– Это самое главное, что происходит здесь сейчас, – сказал Белем. – Я нужен там. У меня нет ни времени, ни умственной энергии, чтобы решать твои проблемы. Позже, если мы останемся живы, я помогу тебе.

Он быстро повернулся и пошел к столу. Я молча последовал за ним. Супермехандроид лежал на столе с закрытыми глазами. В его лице было что-то нечеловеческое, хотя черты лица казались вполне человеческими. Мне оно тоже показалось знакомым. Белем? Я смотрел на это лицо, но не мог понять, откуда у меня это ощущение, что я уже видел его. Человек? Машина? Или то и другое?

– Он уже жив? – спросил я.

– Для того, чтобы узнать это, нужно еще четыре дня, – ответил один из механдроидов. Он говорил по-английски безукоризненно правильно, как машина, казалось, что он изучал язык по пластинкам и теперь воспроизводил все шумы, которые были при воспроизведении, даже щелчки.

– Он уже жив и начал мыслить, но для полного оживления должно пройти еще четыре дня. Я думаю, что наша защита выдержит этот срок. Однако энергии у нас надолго не хватит.

– А мы сможем сбежать отсюда тем же путем, что я проник сюда? – спросил я.

– Не можем же мы взять его с собой. Нет, это невозможно. Единственное, что нам остается – это защищаться и надеяться, что мы сумеем закончить работу вовремя. Однако я в этом сомневаюсь, – печально заметил он.

– В первый раз, когда вы делали механдроида, – нетактично заметил я, – они уничтожили целый город. Почему бы им не сделать этого и сейчас?

– Они считают это ошибкой, – ответил Белем. – Сейчас они усовершенствовали оружие. А к тому же им хочется узнать, чего мы добились. Однако если у нас не останется выхода, мы взорвем себя сами.

– Но ты должен работать, пока…

– Естественно, – с удивлением ответил Белем. – Если есть малая, но отличная от нуля вероятность того, что мы добьемся успеха, было бы глупо отказываться от этого шанса. Я механдроид, и пока живу и мыслю, обязан работать над решением проблемы, которая поставлена передо мной. А решение проблемы может быть осуществлено только супермехандроидом. Поэтому мы создаем его.

– Я полагаю, – сказал я, – что во всех вас стоит встроить блок, который бы сделал вас неопасными для цивилизации.

– Это ни к чему. Супермехандроид вовсе не представляет угрозы для цивилзации. Пайтнер ошибается. Люди часто ошибаются. Человек-машина опасен только для тех, кого следует уничтожить. Люди игнорируют то обстоятельство, что мы тоже мыслим и можем принимать решения.

Ведь рано или поздно люди поймут, что супермехандроид необходим. Проблемы, встающие перед человечеством, слишком сложны для них и для нас.

Белем взглянул на спокойное лицо супермехандроида. Затем он повернулся и пошел куда-то. Я за ним. Мы прошли мимо механдроидов, занятых работой, которые не обратили на нас ни малейшего внимания. Затем Белем приблизился к ржавой металлической стене, нажал что-то – и стена раскрылась перед ним. И вот я снова в том передатчике, откуда впервые увидел эту лабораторию.

На ржавом полу лежал кусок мрамора. И все. Теперь он стал серебряным.

– Он же раньше был золотой, – сказал я.

– Трансмутация. Превращение радиоактивных элементов.

– Он такой маленький.

– Подними его.

Я попытался. Хотя я легко мог обхватить кусок мрамора пальцами, поднять мне его не удалось. Казалось, что он привинчен к полу.

– Никакая сила в мире не может сдвинуть с места отрицательно заряженное активированное тело, – сказал Белем.

– Даже бесконечная сила? – спросил я.

– Существование одного автоматически исключает другое…

– Это просто мой юмор, – сказал я. – Однако его не удовлетворил мой ответ. Меня тоже.

Я пнул ногой кусок мрамора и запрыгал на одной ноге, корчась от боли.

Я не могу описать битву, так как не понимаю, как она происходила. Изредка стена голубого света рвалась в нескольких местах, и тогда механдроиды начинали суетиться вокруг панели управления, пока стена не восстанавливалась. Вероятно, снаружи наша защитная стена выглядела весьма любопытно.

В лаборатории не чувствовалось никаких признаков паники. Механдроиды спокойно делали свое дело. Белем был занят своими делами. Я ходил по лаборатории и наблюдал, воображая, что я военный корреспондент. Иногда я заглядывал в передатчик вещества. Кусок серебряного мрамора все еще лежал там.

Я чувствовал себя весьма неуютно в этом мире, мире будущего. Я не мог понять здесь самых основных взаимоотношений человека с обществом. Я видел этот мир в действии, но не понимал, почему здесь все происходит именно так.

Для людей этого мира пространство не значило ничего. Человек мог жить у черта на рогах – в самом дальнем конце Галактики – и тем не менее он мог бы на завтрак получать калифорнийские апельсины прямо с дерева.

Да, пространство для них не существовало, а значит, должна была измениться сама система мышления.

И способ воевать тоже. Самое главное в этой войне – это сделать противника неподвижным. Этот кусок мрамора был, как гвоздь, которым нас приколотили к планете.

Значит, нам нужно придумать клещи, которыми можно вытащить этот гвоздь.

Я уже стал мыслить галактическими масштабами. У меня рождались в мозгу странные идеи – например, прицепить этот кусок к какой-нибудь планете с помощью лучевых тросов и вытащить его отсюда, как трактор вытаскивает из кювета машину. Я рассказал об этой идее Белему. Тот серьезно подумал и заметил, что идея чересчур фантастическая, и у нас нет никаких возможностей для ее реализации.

Несколько обескураженный, я сел и стал думать дальше.

– А почему ты уверен, что супермехандроид сумеет решить проблему некрона? – спросил я Белема.

Он работал с каким-то хитроумным прибором, состоящим из разноцветных линз. Его спокойное лицо совершенно не менялось.

– Я могу лишь надеяться на это, – ответил он. – Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга намного будет превосходить мощь моего.

– И он будет свободен в принятии решений?

– Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить свою проблему.