Генри Каттнер

Идеальный тайник

Геллегер творил по наитию – и это было бы совершенно естественно, будь он музыкантом, но он был ученым.

Спившимся и ленивым, но хорошим ученым. Когда-то он хотел стать физиком-экспериментатором, и вероятно, стал бы знаменитостью, так как иногда его озаряло свыше. К сожалению, ему не хватало средств на обучение столь узкой специальности, и поэтому Геллегер, по профессии, с его слов, изобретатель – занимался своей лабораторией лишь как хобби. В шести ближайших штатах не было более кошмарно выглядевшей лаборатории. Десять месяцев он провел, собирая устройство, названное им алкогольным орг?ном – и теперь мог, лежа на удобной мягкой кушетке и нажимая кнопки, впрыснуть в свое луженое горло напитки чудесного качества, разнообразия и количества. Однако, поскольку орг?н создавался в перманентном состоянии алкогольного опьянения, он не помнил, естественно, принципа его действия. В определенном смысле, это было достойно сожаления.

В лаборатории было всего понемножку, большинство предметов ни к селу, ни к городу. У реостатов были маленькие юбочки, как у балерин, и пустые ухмылки на глиняных физиономиях. Генератор бросался в глаза надписью «Монстр», а чуть меньший – этикеткой, представляющей «Заику». В стеклянной реторте сидел фарфоровый кролик, и даже Геллегер не знал, как он туда попал. Сразу за дверью замер уродливый пес, когда-то предназначавшийся для украшения викторианских газонов, а может – врат ада. В настоящий момент его глазницы служили штативом для пробирки.

– Но как ты это делаешь? – спросил Вейнинг.

Геллегер, чья тощая фигура покоилась под алкогольным орг?ном, впрыснул в свой рот двойное мартини.

– Эээ?..

– Ты ведь слышал… Я мог бы обеспечить тебе отличное место, если бы ты мог извлекать пользу из своей ненормальной башки или хотя бы начал заботиться о себе.

– Я п-пробовал, – буркнул Геллегер. – Не вышло… Не могу работать, когда сосредоточусь… Разве что работаю автоматически. Мое подсознание должно иметь очень высокий коэффициент умственного развития.

Вейнинг, невысокий коренастый мужчина со смуглым лицом в шрамах, постукивал каблуком по «Монстру».

Иногда Геллегер его огорчал. Этот человек действительно не понимал ни своих возможностей, ни того, как много они могли бы значить для Вейнинга, торгового эксперта. «Торговля», естественно, была чем-то совершенно легальным, но современные архисложные экономические отношения оставляли много лазеек, в которые умный человек мог протиснуться. Честно говоря, Вейнинг занимался незаконными консультациями. Это хорошо окупалось. Основательное знание юриспруденции было в эти времена редкостью. Законы представляли собой такие джунгли, что изучение права требовало многолетних трудов. Но у Вейнинга – вышколенный персонал, огромная библиотека, содержащая всевозможные правила, кодексы, решения и данные, поэтому за приличный гонорар, например, доктору Криппену можно сказать, как уберечься от уплаты налогов. Более темные дела он обделывал строго секретно без всяких помощников. Например, некий нейроствол…

Геллегер изобрел это несравненное оружие, даже не осознавая его значения. Однажды вечером, когда сломался сварочный аппарат, он просто слепил его, соединяя отдельные части пластырем. Геллегер отдал это устройство Вейнингу, но тот не долго держал его у себя. И заработал уже тысячи кредитов, одалживая его потенциальным убийцам, создавая этим немалые заботы для полиции.

Например, приходит к нему человек, о котором ему кое-что известно, и говорит:

– Я слышал, что вы можете помочь, даже если кому-то отлично светит приговор за убийство. Если бы, например…

– Потише! Я не могу быть замешанным во что-либо подобное…

– Гммм… Но…

– Теоретически я допускаю возможность идеального преступления. Допустим, что изобретен новый вид оружия и допустим, к примеру, что он находится в камере хранения Пассажирского Ракетодрома в Ньюарке…

– Гммм?

– Я только размышляю вслух. Сейф № 79, шифр из тридцати с чем-то цифр. Эти мелкие подробности помогают наглядно представить теорию, не правда ли?

– Вы хотите сказать…

– Конечно, если бы наш убийца дорвался до этого теоретического оружия и использовал его, он был бы достаточно сообразителен, заготовив для себя почтовый ящик по адресу… ну, скажем, сейф № 40 Бруклин-порт. Мог бы спрятать оружие в ящик, запечатать его и избавиться от отягощающих доказательств на конвейере ближайшего почтового устройства. Но все это, естественно, теория. Весьма сожалею, что не могу вам помочь… Гонорар за беседу – 3.000 кредитов. Секретарша примет от вас чек.

Обвинительный приговор был бы в этом случае невозможен. Прецедент: решение суда 876-М, Полиция Иллинойса, дело Дабсона, общественный иск. Причина смерти должна быть удовлетворена. Необходимо иметь в виду возможность несчастного случая. Как заявил судья Верховного суда Даккет во время процесса Сандерсон против Сандерса, где речь шла о смерти свекрови обвиняемой.

Безусловно, прокурор своим штабом экспертов-токсикологов должен согласиться, что…

Короче говоря, Высокий суд, вношу предложение о прекращении процесса из-за отсутствия доказательств и невозможности выяснения причин смерти…

До Геллегера так никогда и не дошло, что его нейроствол – столь опасное, хотя и рискованное иногда, оружие. А Вейнинг посещал его неряшливую лабораторию, алчно следя за результатами ученых забав приятеля. Не раз он получал там какое-нибудь полезное устройство. Вся беда была в том, что не удавалось заставить Геллегера работать!

Он глотнул еще разок мартини, тряхнул головой и поднял свое тощее тело. Моргая, лениво подошел к заваленному разным хламом столу и начал забавляться с кусочками провода.

– Ты что делаешь?

– Не знаю… играюсь. Попросту соединяю разные вещи вместе, и иногда из этого что-то выходит. Разве что, иногда не знаю, что именно… Тс-сс-сс…

Геллегер бросил провода и вернулся на кушетку.

– А-а… к черту все это…

«Чудачище, – подумал Вейнинг. – Геллегер – в корне аморальный тип, совершенно ни к месту в этом архисложном мире. С лицемерным весельем смотрит на мир со своей точки зрения абсолютно равнодушно. Ну и делает разные вещи… Но исключительно для собственного удовольствия…»

Вейнинг вздохнул и посмотрел на лабораторию – его педантичная душа испытывала муки при виде этого побоища. Машинально наклонился за лежащим на полу халатом и поискал взглядом, куда бы его повесить. И, конечно, не нашел. Геллегер постоянно испытывал дефицит проводников, уже давно вырвал из стен все крючки и гвозди и использовал их различными способами.

Так называемый ученый с полуприкрытыми глазами готовил коктейль. Вейнинг подошел к стоящему в углу металлическому шкафчику и открыл рот. Там не было вешалок и он, аккуратно сложив халат, положил его на дно. Потом вновь занял свое место на «Монстре».

– Выпьешь? – спросил Геллегер.

Вейнинг покачал отрицательно головой.

– Нет, спасибо. У меня завтра процесс.

– На крайний случай есть тиамин. Хотя – дрянь. Мне работается значительно лучше, когда мозг обложен надувными подушками.

– А мне нет.

– Это дело привычки, – пробормотал Геллегер, – которую может приобрести каждый, если только… На что это ты уставился, а?

– Этот шкафчик… – произнес адвокат, сморщив лоб от удивления.

– Что это с ним?

Он встал. Металлические дверцы не были замкнуты и как раз открылись. А от халата, аккуратно уложенного Вейнингом, не осталось и следа.

– Это краска, – сонно пояснил Геллегер.

– Нечто вроде пропитки. Я обработал внутренность этого шкафчика гамма-лучами. Но он никуда не годится, – продолжал ученый.

Вейнинг подошел ближе и придвинул лампу, чтобы лучше видеть. Шкаф не был пуст, как ему показалось в первый момент. Правда, в нем не было халата, но зато был маленький пузырек чего-то… бледно-зеленого и, приблизительно, шарообразного.

– Он что, растворяет вещи? – спросил он, вытаращив глаза.

– Ага. Вытащи его, тогда увидишь.

Вейнинг не особо спешил совать руку внутрь. Нашел длинные щипцы для пробирок и выкатил ими шарик. Это было… у него заболели глаза. Он быстро отвернулся. Зеленый шарик менял цвет, форму и размер, приобретая совсем иной вид. Вдруг щипцы сделались тяжелыми.

И не удивительно. Вейнинг держал в них халат.

– О, вот такие штуки он откалывает, – равнодушно пояснил Геллегер.

– Должна быть какая-то причина. Вещи, попадающие в шкаф, становятся маленькими. Но если их вынуть, принимают нормальный вид. Может продать какому-нибудь иллюзионисту, – с сомнением рассуждал Геллегер.

Вейнинг сел, ощупывая халат и разглядывая металлический шкафчик. Это был блестящий черный параллелепипед размером приблизительно три на три на пять футов, выложенный внутри чем-то, напоминающим распыленную серую краску.

– Как ты это сделал?

– Что?.. Сам не знаю. Так… как-то само вышло…

Геллегер, отхлебывая свою гремую смесь, покашливал.

– Может, это из-за растяжимости изменений. Моя пропитка могла изменить пространственно-временные зависимости внутри шкафа. Интересно, чтобы это значило, – пробормотал Геллегер.

– Слова иногда ужасают меня.

Вейнинг подумал об аналоге куба.

– Значит… ты хочешь сказать, что этот шкаф внутри больше, чем снаружи?

– Парадокс! Шикарнейший парадокс в мире! Объясни мне это. Я предполагаю, что его внутренность вообще находится не в этом пространственно-временном континууме. Ну, попробуй всунуть туда этот стол, тогда увидишь…