ГЕНРИ КАТТНЕР
      ГЭЛЛЕГЕР БИС
      Пер. с англ. Н. Гузнинова
      Протирая затуманенные глаза, Гэллегер смотрел туда, где должен был находиться его двор, но вместо него видел невероятную дыру в земле. Дыра была большая. И глубокая. Достаточно глубокая, чтобы вместить в себя гигантское похмелье Гэллегера.
      Гэллегер прикинул, не стоит ли посмотреть на календарь, но тут же решил, что лучше не надо. У него было такое чувство, что с начала попойки прошло несколько тысяч лет. Даже для человека с его практикой и возможностями выдул он много.
      - Выдул, - пожаловался Гэллегер, доковыляв до дивана, на который тут же и повалился. - Лучше уж говорить "выхлестал", в этом слове больше экспрессии. Слово "выдул" напоминает мне духовой оркестр и автомобильные клаксоны, к тому же ревущие во всю мочь. - Слабой рукой он потянулся к алкогольному органу, но заколебался и решил сперва проконсультироваться со своим желудком.
      Гэллегер: - Можно капельку?
      Желудок: - Боже упаси!
      Г.: - Наперсточек...
      Ж.: - О-о-о!
      Г.: - Но я должен выпить. У меня украли двор!
      Ж.: - Жалко, что меня у тебя не украли.
      В этот момент открылась дверь и на пороге появился робот, его колесики, шестеренки и прочие детальки быстро кружились под прозрачным корпусом. Гэллегер взглянул на него и тут же зажмурился, обливаясь холодным потом.
      - Убирайся! - рявкнул он. - Будь проклят день, когда я тебя сделал. Твои крутящиеся кишки доведут меня до безумия.
      - Ты лишен чувства прекрасного, - оскорбился робот. На вот, я принес тебе пиво.
      - Гмм... - Гэллегер взял из руки робота пластиколбу и жадно приник к ней. Холодный напиток с мятным вкусом приятно освежил горло. - А-ах! - вздохнул он, садясь. - Немного лучше. Совсем немного...
      - Может, сделать тебе укол тиамина?
      - У меня от него уже аллергия, - мрачно ответил Гэллегер. - Я одержим демоном жажды. - Он посмотрел на орган. Может...
      - К тебе какой-то полицейский.
      - Какой-то... кто?
      - Полицейский. Он ждет уже довольно долго.
      - Да? - сказал Гэллегер и посмотрел в угол возле открытого окна. - А это что?
      Штуковина походила на машину. Гэллегер разглядывал ее с интересом, с удивлением и с некоторым остолбенением. Не было никаких сомнений - он сам построил этот чертов ящик. Сумасшедший изобретатель Гэллегер именно так и работал. У него не было никакого технического образования, но по воле случая его подсознание было наделено истинной гениальностью. В трезвом виде Гэллегер был совершенно нормальным, хоть и несколько сумасбродным, но когда на просцениум выходило его демоническое подсознание, могло произойти все что угодно. Именно в пьяном угаре он сделал этого робота, а потом несколько дней пытался определить, для чего тот должен служить. Как выяснилось, он был почти бесполезен, но Гэллегер оставил робота у себя, несмотря на то, что тот обладал мерзкой привычкой: все время торчал перед зеркалом, с гордостью и самодовольством разглядывая свои металлические внутренности.
      "Снова-здорово", - подумал Гэллегер, а вслух произнес:
      - Еще пива. И побыстрее.
      Когда робот вышел, Гэллегер стащил свое худое тело с дивана, подошел к машине и с любопытством осмотрел ее. Машина не была включена, В открытое окно уходили какие-то светлые гибкие провода толщиной в палец, они неподвижно висели над краем ямы, там, где должен был находиться его двор. Заканчивались они... Гмм! Гэллегер втащил в комнату один провод и внимательно осмотрел его. Заканчивался он металлическим соплом и был полым. Странно.
      Машина была метра два длиной и более всего походила на кучу металлолома. Во хмелю Гэллегер отличался склонностью к импровизации и, если не мог найти подходящего провода, хватал то, что попадалось под руку, будь то пряжа или вешалка для одежды. Это означало, что качественный анализ вновь созданной машины был нелегким делом. Что, например, означала эта нейлоновая утка, обмотанная проводами и сидящая на старой вафельнице?
      - На этот раз, кажется, пронесло, - рассуждал Гэллегер. - Похоже, я ни во что не вляпался, как обычно. Ну, где там пиво?!
      Робот торчал перед зеркалом, зачарованно разглядывая собственное нутро.
      - Пиво? А, вот оно. Я на минутку остановился, чтобы взглянуть на себя.
      Гэллегер наградил робота крепким ругательством, но банку взял. Он продолжал разглядывать стоявшее под окном устройство, его лошадиное лицо с торчащими скулами кривила гримаса изумления. Интересно, что она умеет делать?..
      Из большой камеры - бывшего помойного ведра - выходили тонкие трубки. Ведро было сейчас плотно закрыто и лишь зигзагообразный провод соединял его с небольшим генератором или чем-то в этом роде. "Нет, - подумал Гэллегер, - генераторы должны быть больше. Как жалко, что у меня нет технического образования. Как же все это расшифровать?"
      В машине было еще много всего, например, серая металлическая шкатулка. Гэллегер попытался вычислить ее объем в кубометрах и получил сто, что, конечно, было ошибкой, поскольку каждая сторона шкатулки была не более десяти сантиметров.
      Крышка шкатулки была закрыта. Гэллегер временно отложил эту проблему и занялся дальнейшим осмотром. Загадочных устройств оказалось довольно много, а под конец он заметил диск сантиметров в десять диаметром и с канавкой по ребру.
      - И все-таки, что она делает? Эй, Нарцисс!
      - Меня зовут не Нарцисс, - обиженно ответил робот.
      - У меня голова болит от одного взгляда на тебя, а ты еще хочешь, чтобы я помнил твое имя, - рявкнул Гэллегер. Кстати, у машин и не должно быть имен. Ну-ка, иди сюда.
      - Слушаю...
      - Что это такое?
      - Машина, - ответил робот, - но ей далеко до моей красоты.
      - Надеюсь, она полезнее тебя. Что она, по-твоему, делает?
      - Глотает землю.
      - Ага. И потому на дворе дырка.
      - Двора-то нет, - напомнил ему робот.
      - Есть.
      - Двор, - заявил робот, не совсем точно цитируя Томаса Вулфа, - это не только двор, но также и отрицание двора. Это встреча в пространстве двора и в пространстве его отсутствия. Двор - это конечное количество грязной земли, это факт, детерминированный отрицанием себя.
      - Ты сам-то понял, что намолол? - спросил Гэллегер, желая и сам это узнать.
      - Да.
      - Отлично. Ну, хватит болтать о грязи. Я хочу знать, зачем я сделал эту машину.
      - Вопрос не по адресу. Ты меня выключил на много дней и даже недель.
      - Да, помню. Ты торчал перед зеркалом и не давал мне побриться.
      - Это был вопрос артистической интегральности. Плоскости моего функционального лица гораздо конкретнее и экспрессивнее твоих.
      - Слушай, Нарцисс, - сказал Гэллегер, стараясь держать себя в руках, - я пытаюсь узнать хоть что-нибудь. Могут понять это плоскости твоего хренова функционального мозга?
      - Разумеется, - холодно ответил Нарцисс. - Я ничем не могу тебе помочь. Ты включил меня только сегодня утром, перед тем, как заснуть пьяным сном. Машина была уже закончена, но не включена. Я прибрал дом и принес тебе пиво, когда ты проснулся, как всегда, с похмелья.
      - Ну так заткнись и принеси мне еще.
      - А что с полицейским?
      - О-о, совсем забыл. Гмм... Пожалуй, лучше поговорить с этим типом.
      Нарцисс тихо вышел, а Гэллегер подошел к окну и еще раз взглянул на невероятную дыру. Почему? Откуда? Он попытался вспомнить, разумеется, без толку. Его подсознание, конечно, знало ответ, но надежно хранило его. Ясно было, что он не сделал бы эту машину без важной причины. Впрочем, так ли? Его подсознание обладало собственной логикой, причем довольно своеобразной и запутанной. Нарцисс, например, был всего лишь консервным ножом.
      Робот вернулся. Следом за ним в комнату вошел мускулистый молодой человек в хорошо скроенном мундире.
      - Мистер Гэллегер? - спросил он.
      - Да.
      - Мистер Гэллоуэй Гэллегер?
      - И снова я вынужден ответить утвердительно. Чем могу служить?
      - Вы можете принять эту повестку в суд, - ответил фараон и вручил Гэллегеру сложенный вдвое листок бумаги.
      Запутанная юридическая фразеология мало что сообщила Гэллегеру.
      - А кто такой этот Делл Хоппер? - спросил он. - Я никогда о нем не слышал.
      - Это уже не мое дело, - буркнул полицейский. - Повестку я доставил, и на этом моя роль кончается.
      Он вышел, оставив Гэллегера таращиться на бумагу.
      Высмотрел он в ней немного.
      Наконец, не придумав ничего лучшего, он переговорил по видеофону с адвокатом, соединился с картотекой юристов и узнал, что юрисконсультом Хоппера является некий Тренч, шишка из Законодательного Собрания. Тренч располагал взводом секретарш для ответов на звонки, но с помощью угроз, уговоров и прямой лжи Гэллегеру удалось связаться с самим шефом.
      На экране появился седой, худой и засушенный человечек с коротко подстриженными усами. Голос у него был пронзительный, как полицейская сирена.
      - В чем дело, мистер Гэллегер?
      - Видите ли, - начал изобретатель, - мне только что принесли повестку...
      - Значит, она уже у вас? Прекрасно.
      - Что значит "прекрасно"? Я понятия не имею, в чем дело.
      - Да-ну? - притворно изумился Тренч. - Попробую освежить вашу память. У моего клиента мягкое сердце, и он решил не обвинять вас в обмане, угрозе применения силы, нападении и избиении. Он просто хочет вернуть свои деньги или получить то, что ему причитается. Гэллегер закрыл глаза.
      - Он х-хочет? А я... гмм... я его оскорбил?
      - Вы назвали его, - сказал Тренч, заглянув в толстый блокнот, - тараканом на утиных ногах, вонючим неандертальцем и грязной коровой. Кроме того, вы его пнули.
      - Когда это было? - прошептал Гэллегер.
      - Три дня назад.
      - Гм... вы что-то говорили о деньгах?
      - Тысяча кредитов аванса, которые он вам уплатил.
      - В счет чего?
      - В счет заказа, который вы должны были выполнить. Детали мне не сообщили. Я знаю лишь, что вы не только не выполнили заказ, но и отказались вернуть деньги.
      - Ой-ой-ой! А кто такой этот Хоппер?
      - Делл Хоппер, владелец "Хоппер Энтерпрайсиз". Но вам, конечно, все это известно. Встретимся в суде, мистер Гэллегер. А сейчас извините, я занят. Я сегодня выступаю обвинителем по некоему делу и, надеюсь, что подсудимый получит изрядный срок.
      - А что он натворил? - слабым голосом спросил Гэллегер.
      - Обычное дело о нападении и побоях, - ответил Тренч. До свидания.
      Когда лицо адвоката исчезло с экрана, Гэллегер схватился за голову и потребовал пива. Потягивая пиво из пластиколбы со встроенным охладителем, он просмотрел корреспонденцию. Ничего. Никаких следов.
      Тысяча кредитов... он нe помнил, как получал их. Может, что-то найдется в приходной книге...
      И верно, нашлось. Под разными датами двухнедельной давности значилось:
      Получ. Д.Х. - зак. - ав. - 1000 к.
      Получ. Дж. У. - зак. - ав. - 1500 к.
      Получ. Толстячок - зак. - ав. - 800 к.
      Три тысячи триста кредитов! А на счету - ни следа этой суммы. Там нашлась только запись о выплате семисот кредитов, после чего на счету осталось еще всего пятнадцать. Гэллегер застонал и вновь обыскал стол. Под пресс-папье оказался конверт, а в нем - акции, как обычные, так и привилегированные, какой-то фирмы под названием "Любые Задания". Сопроводительное письмо подтверждало получение четырех тысяч кредитов, на каковую сумму мистеру Гэллоуэю Гэллегеру и были отправлены акции, согласно заявке...
      - Проклятье, - пробормотал Гэллегер.
      Он продолжал сосать пиво. В голове был полный кавардак. Неприятности надвигались сразу с трех сторон. Делл Хоппер заплатил ему тысячу кредитов, чтобы он что-то там сделал. Кто-то с инициалами Дж.У. заплатил за то же самое полторы тысячи. А скряга Толстячок дал всего восемьсот кредитов аванса.
      За что?
      Только безумное подсознание Гэллегера могло ответить на этот вопрос. Это оно, проклятое, заключило договоры, собрало деньги, опустошило банковский счет Гэллегера, практически ликвидировав его, и на кой-то черт купило акции фирмы "Любые Задания". Ха-ха!
      Гэллегер вновь уселся перед видеофоном и связался, со своим маклером.
      - Эрни?
      - Привет, Гэллегер, - сказал Эрни, глядя в камеру над столом. - Что случилось?
      - Слушай, я в последнее время покупал какие-то акции?
      - Конечно. "Любые Задания".
      - Ну, так я хочу их продать. Мне нужны деньги, причем быстро.
      - Подожди минутку. - Эрни нажал несколько кнопок. На стене-экране высветился текущий курс акций.
      - Ну и как?
      - Ничего не выйдет. Падают, как в бездонный колодец. Просят четыре, а дают вообще нисколько.
      - А я за сколько купил?
      - За двадцать.
      Гэллегер взвыл, как подстреленный волк.
      - Двадцать?! И ты мне позволил?
      - Я пытался тебя переубедить, - устало произнес Эрни. Говорил, что эти акции падают. Есть у них какая-то закорючина в строительном контракте, не знаю точно, какая. Но ты сказал, что у тебя точные сведения. Что мне было делать?
      - Бить меня по голове, пока не поумнею, - сказал Гэллегер. - Ну да ладно, итак уж слишком поздно. Есть у меня еще какие-нибудь акции?
      - Сто штук "Марсианской Бонанзы".
      - Сколько дают?
      - За все кредитов двадцать пять.
      - Ясненько. Ну, пока, старина. - И Гэллегер отключился.
      Почему, за каким чертом он купил эти акции?
      Что он наобещал Деллу Хопперу, владельцу "Хоппер Энтерпрайсиз"?
      Кто такие Дж.У. (тысяча пятьсот кредитов) и Толстячок (восемьсот кредитов)?
      Почему вместо двора на дворе дыра?
      Что это за машину построило его подсознание и зачем?
      Он нажал кнопку информации на видеофоне и крутил диск до тех пор, пока не нашел номер "Хоппер Энтерпрайсиз". Гэллегер набрал его.
      - Я хочу поговорить с мистером Хоппером.
      - Ваша фамилия?
      - Гэллегер.
      - Пожалуйста, обратитесь к нашему юрисконсульту, мистеру Тренчу.
      - Я уже говорил с ним, - сказал Гэллегер. - Послушайте...
      - Мистер Хоппер занят.
      - Передайте ему, - поспешно бросил Гэллегер, - что я выполнил заказ.
      Это подействовало. На экране появился Хоппер - настоящий буйвол с гривой седых волос, черными как уголь глазами и носом, похожим на птичий клюв. Нацелясь выступающим подбородком в экран, он рявкнул:
      - Гэллегер?! Еще бы немного и я... - Он вдруг сменил тон. - Ты говорил с Тренчем, да? Я знал, что это поможет. Знаешь, что я за пару пустяков могу тебя посадить?
      - Ну, может быть...
      - Никаких "может быть"! Ты думаешь, я лично хожу ко всем полудуркам-изобретателям, которые что-то для меня делают? Если бы мне не прожужжали уши, что ты, мол, лучший в этом деле, ты бы давно уже сидел!
      "Изобретатель"?
      - Дело в том, - осторожно начал Гэллегер, - что я был болен...
      - Брехня! - отмахнулся Хоппер. - Ты был пьян хуже свиньи. А я не плачу за пьянство. Может, ты забыл, что эта тысяча только аванс, а будет еще девять?
      - Э-э... нет. Гмм... девять тысяч?
      - Плюс премия за быстрое выполнение заказа. Ты еще можешь ее получить. Прошло всего две недели, ты очень вовремя вышел из запоя. Я уже присмотрел несколько заводов, а мои люди ищут по всей стране хорошие зрительные залы. Это годится для небольших аппаратов, Гэллегер? Постоянный доход будет от них, а не от крупных залов.
      - Грррммффф, - поперхнулся Гэллегер. - Но...
      - Это у тебя? Я уже еду посмотреть.
      - Подождите! Я бы хотел еще кое-что дополнить...
      - Мне нужна только идея, - сказал Хоппер. - Если она хороша, все остальное - мелочи. Я позвоню Тренчу, пусть отзовет иск. Сейчас приеду.
      И он выключил связь.
      Гэллегер взревел, требуя еще пива.
      - И бритву, - добавил он, когда Нарцисс выходил из комнаты. - Хочу перерезать себе горло.
      - Это еще зачем? - спросил робот.
      - Чтобы развлечь тебя, зачем же еще? Давай, наконец, пиво!
      Нарцисс принес банку.
      - Не понимаю, что тебя так беспокоит, - заметил он. Не лучше ли забыться в экстазе, созерцая мою красоту.
      - Бритва лучше, - угрюмо ответил Гэллегер. - Гораздо лучше. У меня трое клиентов, из которых двоих к вообще не помню, и все заказали у меня что-то, чего я тоже не помню. Ха!
      Нарцисс задумался.
      - Попробуй индуктивный метод, - предложил он. - Эта машина...
      - Ну, что "эта машина"?
      - Когда ты получаешь заказ, то обычно напиваешься до такого состояния, в котором твое подсознание одерживает верх над сознанием и само делает все что нужно. А потом ты трезвеешь. Вероятно, и сейчас было то же самое. Ты сделал машину или нет?
      - Ну, сделал, - согласился Гэллегер. - Только для кого? Я даже не знаю, на что она.
      - Ты можешь включить ее и проверить.
      - Верно... Что-то я поглупел сегодня.
      - Ты всегда глупый, - убежденно сказал Нарцисс. - И уродливый. Чем дольше я созерцаю свою красоту, тем большую жалость испытываю к людям.
      - Заткнись! - рявкнул Гэллегер, но тут же успокоился, понимая, что спорить с роботом бессмысленно.
      Подойдя к таинственной машине, он еще раз оглядел ее. Никаких новых идей не возникло.
      У машины был переключатель, который Гэллегер и переключил. Зазвучала песенка о больнице Святого Джекоба: "...я увидел свою дражайшую на мраморном столе..."
      - Все ясно, - сказал Гэллегер, снова накаляясь. Кто-то заказал мне граммофон.
      - Минуточку, - Нарцисс вытянул руку. - Выгляни в окно.
      - Ну, и что там?
      Гэллегер перегнулся через подоконник, да так и застыл. Ничего подобного он не ожидал. Пучок трубок, отходящих от машины, оказался невероятно эластичным. Трубки вытянулись до самого дна ямы, метров на десять, и двигались, как пылесосы на лугу. Они мелькали с такой скоростью, что Гэллегер видел лишь смазанные контуры. Выглядело это так, словно Медуза Горгона, страдающая пляской Святого Витта, заразила ею своих змей.
      - Смотри, как носятся, - задумчиво сказал Нарцисс, всей своей тяжестью налегая на Гэллегера. - Вот потому и дыра. Они пожирают землю.
      - Верно, - согласился конструктор, отодвигаясь от робота. - Вот только зачем? Земля... гмм. Сырье. - Он взглянул на машину, которая как раз выводила:
      "...есть ли где-нибудь на свете
      другой такой жеребец..."
      - Собранная земля попадает в бывшее помойное ведро, рассуждал Гэллегер, внимательно глядя на машину. - А что потом? Бомбардировка электронами? Протоны, нейтроны, позитроны... жаль, не знаю, что это такое, - жалобно закончил он.
      - Позитрон - это...
      - Ничего не говори, - попросил Гэллегер. - Ни к чему мне лишние семантические трудности. Я хорошо знаю, что такое позитрон, только не увязываю этого с названием. Я постиг только его сущность, неизреченную, так сказать.
      - Но можно выразить его протяженность, - заметил Нарцисс.
      - Это не для меня. Как сказал Шалтай-Болтай, это еще вопрос, кто здесь хозяин. В моем случае это слова. От этих чертовых словечек у меня мурашки по коже бегают. Я просто не улавливаю их значения.
      - Ну и глупо, - сказал робот. - "Позитрон" - слово со вполне ясным значением.
      - Возможно, для тебя. А для меня в этом смысла не больше, чем в шайке парней с рыбьими хвостами и зелеными усами. Вот почему я никогда не мог понять, что творит мое подсознание. Приходится использовать символическую логику, а символы... В общем, заткнись! - потребовал вдруг Гэллегер. - Чего это ради я буду спорить с тобой о семантике?
      - Ты сам начал, - сказал Нарцисс.
      Гэллегер одарил робота неприязненным взглядом и вновь повернулся к загадочной машине, продолжавшей пожирать землю и петь о больнице Святого Джекоба.
      - Интересно, почему она играет именно эту песню?
      - Но ведь ты всегда поешь ее в пьяном виде, разве не так? Особенно в ванной.
      - Мне это ничего не говорит, - буркнул Гэллегер и начал изучать машину.
      Устройство работало гладко, быстро, выделяя большое количество тепла и слегка дымя. Гэллегер нашел отверстие для смазки, схватил старую масленку и капнул из нее. Дым исчез, а вместе с ним пропал слабый запах паленого.
      - Из нее ничего не выходит, - сказал Гэллегер после долгой паузы.
      - А там? - показал робот.
      Гэллегер осмотрел быстро вращающийся диск с канавкой. Сразу за ним на гладкой поверхности трубки виднелось небольшое круглое отверстие. Однако не было заметно, чтобы из трубки что-то выходило.
      - Передвинь выключатель, - сказал Гэллегер, и Нарцисс выполнил распоряжение. Отверстие закрылось - диск остановился. Тут же все прекратилось. Музыка стихла, щупальца, протянутые за окно, перестали мельтешить и сократились до своей прежней длины.
      - Гмм, конечного продукта явно нет, - отметил Гэллегер. - Машина пожирает землю и целиком усваивает ее. Это не имеет смысла.
      - Не имеет смысла?
      - Естественно. В земле присутствуют различные элементы: кислород, азот... Под Нью-Йорком есть гранит, значит, есть и алюминий, натрий, кремний... много всякого. Ни один вид физических или химических реакций не объясняет такого эффекта.
      - Значит, машина должна что-то производить?
      - Разумеется, - сказал Гэллегер. - Я был бы гораздо спокойнее, если бы она что-то производила. Хотя бы грязь.
      - А музыка? - обратил его внимание Нарцисс. - Конечно, если этот вой можно назвать музыкой.
      - Даже мое безумное воображение отвергает подобную чушь! - с жаром возразил конструктор. - Согласен, мое подсознание слегка повернуто, но оно логично, пусть и по-своему. Оно ни за что не построило бы машину для превращения земли в музыку, даже если бы это было возможно.
      - Но она же превращает, разве нет?
      - Ничего подобного! Интересно, что заказал мне Хоппер? Он все время болтал что-то о заводах и зрительных залах.
      - Он сейчас сам будет, - сказал Нарцисс. - У него и спросишь.
      Гэллегер не ответил. Он прикинул, не потребовать ли еще пива, но передумал и вместо этого сел к органу, чтобы смешать себе путную выпивку. Потом уселся на генераторе, носившем многозначительное название "Чудовище". Разочарованный результатом, пересел на второй генератор, по-меньше, по прозвищу "Тарахтелка".
      Обычно Гэллегеру лучше думалось на "Тарахтелке".
      Выпивка смазала его мозг, уже довольно плотно затянутый парами алкоголя. Машина без конечного продукта... земля, превращающаяся в ничто. Гмм. Материя не может исчезать, как кролик в шляпе фокусника, она должна куда-то деваться. Превращаться в энергию?
      Скорее всего, нет. Машина не производила энергии. Провода и штепсели доказывали, что для работы машине требовалось электричество.
      Итак...
      Что "итак"?
      Попробуем с другой стороны. Подсознание Гэллегера Гэллегер Бис - построило это устройство по какой-то логически объяснимой причине, усиленной поступлением трех тысяч кредитов. Эту сумму он получил от трех разных людей, и должен был сделать, скорее всего, три разные вещи. Которая из них подходила к этой машине?
      Составим уравнение. Назовем А, В и С. Примем назначение машины - разумеется, не ее саму, за х. Тогда А, или В, или С = х.
      Нет, не совсем. Символ А представляет не Делла Хоппера, а лишь то, что ему нужно, и не определяет назначение машины.
      Или, может, то, что нужно таинственному Дж. У. или не менее таинственному Толстячку.
      Хотя Толстячок был чуть менее таинственным. У Гэллегера имелась тут подсказка, впрочем, непонятно, стоящая ли чего-либо. Если Дж. У. это В, в таком случае Толстячок будет С плюс жировая ткань. И что получим?
      Жажду и шум в голове.
      Гэллегер потребовал еще пива, оторвав Нарцисса от зеркала. Он постучал пятками по "Тарахтелке", скривился, прядь черных волос упала ему на глаза.
      Тюрьма?
      Нет, где-то должно быть другое решение. Например, акции "Любого Задания". Зачем Гэллегер Бис купил их на четыре тысячи, если они падали?
      Если бы он мог найти ответ на это, возможно, он бы ему помог. Гэллегер Бис не делал ничего просто так. А кстати, что за фирма эти "Любые Задания"?
      Он включил в видеофоне информатор Манхеттена. К счастью "Любые Задания" оказались корпорацией, зарегистрированной государством, и имели конторы на острове. На экране появилось трехмерное объявление:
      ЛЮБЫЕ ЗАДАНИЯ
      МЫ ДЕЛАЕМ ВСЕ
      ВИД RED 4-1400-М
      Итак, у него есть номер видеофона фирмы, это уже кое-что. Когда он начал набирать RED, в дверь позвонили. Нарцисс неохотно оторвался от зеркала и пошел открывать. Вернулся он в компании похожего на бизона мистера Хоппера.
      - Прости за опоздание, - загремел Хоппер. - Мой шофер поехал на красный свет, и какой-то фараон нас остановил. Пришлось на него наорать.
      - На шофера?
      - На фараона, конечно. Ну и где оно у тебя?
      Гэллегер облизнул зубы. Неужели Гэллегер Бис действительно пнул под зад этого огроменного типа? Это была неприятная мысль.
      Он указал на машину.
      - Вот...
      Оставалось надеяться, что именно Хоппер заказывал машину, которая пожирает землю.
      Глаза Хоппера округлились от удивления. Он искоса глянул на Гэллегера, потом подошел к машине и осмотрел ее со всех сторон. Он выглянул в окно, но, видимо, яма не очень его заинтересовала. Наконец повернулся к Гэллегеру.
      - Это она и есть? Совершенно новый принцип?
      И снова никаких подсказок. Гэллегер выдавил слабую улыбку. Хоппер продолжал таращиться на него.
      - Ладно, - сказал он. - И как ею пользоваться?
      Гэллегер ухватился за соломинку.
      - Лучше я вам покажу, - предложил он, подошел к окну и передвинул рычажок. Машина тут же запела "Больницу Святого Джекоба", щупальца удлинились и начали пожирать землю. Дырка в трубке открылась, диск с канавкой закружился.
      Хоппер ждал.
      - Ну и что? - сказал он наконец.
      - Вам не нравится?
      - Откуда мне знать? Я даже не знаю, что она делает. Экрана нет?
      - Разумеется, есть, - сказал Гэллегер, совершенно сбитый с толку. - Он в этом цилиндре.
      - Где?! - Хоппер набычился. - В этом цилиндре?
      - Угу.
      - За... - похоже было, что Хоппер сейчас задохнется. За каким дьяволом он там? Ведь у человека нет рентгеновских глаз!
      - А должны быть? - пробормотал Гэллегер, совершенно запутавшись. - Вы хотели экран для рентгеновских глаз?
      - Ты все еще пьян! - рявкнул Хоппер. - Или совсем спятил.
      - Подождите минутку. Может, я ошибся...
      - Ошибся?!!
      - Скажите мне только одно: что я должен был для вас сделать?
      Хоппер трижды вдохнул и выдохнул.
      - Я спросил тебя, - произнес он холодным, размеренным голосом, - можешь ли ты разработать метод проекции трехмерного изображения, которое будет видно под любым углом - спереди, сзади или сбоку - без искажения. Ты сказал, что сможешь, и я дал тебе тысячу кредитов аванса. Я уже присмотрел несколько фабрик, чтобы можно было сразу же начать производство, мои люди ищут подходящие зрительные залы, я планирую кампанию по продаже приставок к домашним телевизорам. А сейчас, мистер Гэллегер, я пойду к своему юрисконсульту и скажу ему, чтобы он прижал тебя как следует.
      И он вышел, фыркая, как разъяренный кот. Робот тихо прикрыл дверь, вернулся и, не дожидаясь приказания, отправился за пивом. Гэллегер остановил его.
      - Мне нужно покрепче, - простонал он, смешивая себе выпивку. - Нарцисс, выключи эту чертову машину. У меня уже сил нет.
      - Во всяком случае, кое-что ты узнал, - утешил его робот, - эту машину ты сделал не для Хоппера.
      - Точно. Я сделал ее для... гмм... или для для Дж.У., или для Толстячка. Еще бы узнать, кто они такие...
      - Тебе нужно отдохнуть, - сказал робот. - Почему бы тебе не расслабиться, слушая мой пленительный мелодичный голос? Я могу почитать тебе.
      - Он не мелодичный, - ответил Гэллегер. - Скрипишь, как несмазанная дверь.
      - Это для твоих ушей. А у меня другие чувства. Для меня твой голос звучит кваканьем жабы-астматички. Ты не можешь видеть меня, как я себя вижу, и точно также не можешь меня слышать, как я себя слышу. Что ж, может, это и к лучшему. Ты бы упал в обморок от наслаждения.
      - Нарцисс, - терпеливо произнес Гэллегер, - я пытаюсь сосредоточиться. Ты не мог бы заткнуться?
      - Мое имя не Нарцисс, - ответил робот. - Меня зовут Джо.
      - Значит, отныне у тебя другое имя. Давай-ка вспомним... Я проверял "Любые Задания". Что это был за номер?
      - RED 4-1400-М.
      Гэллегер сел к видеофону. Секретарша, с которой он связался, рада была бы помочь ему, но не могла сообщить ничего важного.
      "Любые Задания" была акционерной компанией со связями по всему миру. Когда какой-нибудь клиент что-то ей заказывал, она через других своих клиентов связывалась с подходящей фирмой и заключала контракт. Суть заключалась в том, что "Любые Задания" финансировала эти операции и получала комиссионные. Это было довольно сложно, и Гэллегер ничего не понял.
      - Скажите, в вашей картотеке есть моя фамилия?.. А можете вы сказать, кто такой Дж.У.?
      - Дж.У.? Простите, но мне нужна полная фамилия...
      - Мне она неизвестна. А дело важное.
      Гэллегер долго упрашивал и наконец уговорил секретаршу. Единственным работником "Любых Заданий", имеющим инициалы Дж.У., оказался некий Джексон Уордел, пребывающий сейчас на Каллисто.
      - И давно он там?
      - Он там родился, - ответила секретарша, - и никогда не бывал на Земле. Я уверена: мистер Уордел не может быть человеком, которого вы ищите.
      Гэллегер согласился с нею. Спрашивать о Толстячке было бесполезно, и он с легким вздохом выключил видеофон. И что теперь?
      Зазвонил видеофон, и на экране появился толстощекий лысеющий человечек, он морщил лоб от напряжения. При виде конструктора он облегченно рассмеялся.
      - Наконец-то, мистер Гэллегер, - сказал он. - Я уже час пытаюсь с вами связаться. Наверное, линия не в порядке. Боже мой, я думал, вы сами свяжетесь со мной!
      Сердце Гэллегера радостно стукнуло. Толстячок... ну конечно!
      Наконец-то колесо фортуны завертелось. Толстячок - восемьсот кредитов. Аванс. Но за что? За машину? Может, он сделал машину для Толстячка? Гэллегер молил судьбу, чтобы Толстячку требовалась машина, которая пожирает землю и поет "Больницу Святого Джекоба".
      Изображение на экране затуманилось и замерцало.
      - Что-то неладно на линии, - торопливо произнес Толстячок. - Мистер Гэллегер, вы нашли способ?
      - Разумеется, - сказал Гэллегер. Если бы только он мог что-нибудь вытянуть из этого типа, хоть какое-то указание о сущности заказа...
      - Чудесно! "Любые Задания" подгоняют меня. Я тянул, сколько мог, но ждать вечно они не будут. Кафф усиливает нажим, а я не могу обойти старый устав...
      Экран погас.
      В бессильной ярости Гэллегер едва не откусил себе язык. Он принялся быстро расхаживать по лаборатории. Толстячок позвонит еще раз, это несомненно. И тогда первым вопросом, который задаст ему Гэллегер, будет: "Кто вы такой?"
      Время шло.
      Гэллегер застонал и попытался сам связаться с Толстячком: попросил коммутатор проверить, с каким номером он говорил.
      - Извините, сэр, но связь была не через коммутатор. Мы не можем установить, с кем вы говорили.
      Десять минут спустя Гэллегер перестал ругаться, дернул шляпу с железной статуи собаки, некогда украшавшей газон, и направился к двери.
      - Я ухожу, - бросил он Нарциссу. - Следи за этой машиной.
      - Хороню, но только одним глазом, - согласился робот. Второй нужен мне для созерцания собственной красоты. Почему бы тебе не выяснить, кто такой Кафф?
      - Кто?
      - Кафф. Толстячок упомянул о нем. Сказал, что он усиливает нажим...
      - Точно! О чем же он еще болтал? Что не может обойти старой заставы...
      - Устава. То есть закона.
      - Да знаю я, что такое устав! - рявкнул Гэллегер.- Не полный же я идиот... по крайней мере, пока. Ты говоришь, Кафф? Попробую воспользоваться информатором еще раз.
      В списке оказалось шесть человек с этой фамилией. Учитывая пол, Гэллегер вычеркнул половину, затем исключил фирму "Кафф-Линкс Мэньюфэкчуринг Компани" и осталось двое: Макс и Фредерик. Соединившись с Фредериком, он увидел худого пучеглазого парнишку, явно не достигшего совершеннолетия. Гэллегер окинул его убийственным взглядом и разъединился, оставив остолбеневшего Фредерика гадать, кто же это звонил.
      Оставался еще Макс Кафф. Вероятно, он и был искомой персоной. Гэллегер убедился в этом, когда камердинер Макса Каффа переключил разговор на городскую контору, где секретарша сообщила, что мистер Кафф проводит время в клубе "Аплифт".
      - Вот как? А кто такой этот Кафф?
      - Я вас не понимаю.
      - Ну, чем он занимается?
      - Мистер Кафф ничем не занимается, - ледяным тоном сообщила девушка. - Мистер Кафф - муниципальный советник.
      Это было интересно. Гэллегер поискал шляпу, нашел ее у себя на голове и попрощался с роботом, который даже не потрудился ответить.
      - Если Толстячок позвонит еще раз, - сказал конструктор, - спроси, как его зовут. Понял? И следи за этой машиной - вдруг она захочет преобразиться или что-нибудь в этом роде.
      Позаботившись обо всем, Гэллегер вышел из дома. Дул холодный осенний ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Пролетело несколько воздушных аэротакси, но Гэллегер остановил наземное, желая знать, как они поедут. У него было смутное предчувствие, что звонок Максу Каффу даст ему немного. С таким типом нужно держать ухо востро, особенно если он может "усиливать нажим"...
      - Куда едем?
      - Клуб "Аплифт". Знаете, где это?
      - Нет, - ответил водитель, - но сейчас узнаю. - Он нажал клавишу информатора на приборной доске. - В городе, но довольно далеко.
      - Вот и хорошо, - сказал Гэллегер и откинулся на сиденье, погрузившись в мрачные мысли.
      Почему все клиенты были такими неуловимыми? Как правило призраки не пользовались его услугами, однако Толстячок оставался лицом без фамилии, просто лицом, совершенно не знакомым Гэллегеру. А кто такой Дж.У. вообще неизвестно. Только Делл Хоппер обрел реальную форму, и Гэллегер очень жалел об этом - повестка в суд лежала у него в кармане.
      "Мне нужно выпить, - сказал сам себе Гэллегер. - Вот и все дела. Я давненько не был пьян. Во всяком случае, по моим меркам".
      Через некоторое время такси остановилось у здания, которое когда-то было особняком из кирпича и стекла. Заброшенное, теперь оно выглядело довольно мрачно. Гэллегер вышел из машины, расплатился с водителем и подошел к дому. Небольшая вывеска извещала, что это и есть клуб "Аплифт". Поскольку звонка не было, Гэллегер просто открыл дверь и вошел.
      И тут же ноздри его заходили ходуном, как у боевого коня, почуявшего запах пороха. Здесь пили. Ведомый инстинктом почтового голубя Гэллегер направился прямо к бару, расположенному у стены зала, наполненного стульями, столами и людьми. Какой-то человек с печальным лицом и в шляпе играл в углу на электрическом бильярде. Когда Гэллегер подошел, печальный мужчина посмотрел на него и преградил путь.
      - Ищешь кого-то? - буркнул он.
      - Ага, - ответил Гэллегер. - Макса Каффа. Мне сказали, будто он здесь.
      - Минуточку, - сказал печальный тип. - Что тебе от него нужно?
      - Мне нужен Толстячок, - с ходу ляпнул Гэллегер.
      Холодные глаза внимательно изучали его.
      - Кто?
      - Ты его не знаешь. Но Макс знает.
      - Макс хочет тебя видеть?
      - Конечно.
      - Ну ладно, - с сомнением произнес печальный тип. Макс в "Трех Звездах", у него сегодня обход баров. Если он начнет...
      - "Три Звезды"? А где это?
      - Брод-авеню, четырнадцать.
      - Спасибо, - сказал Гэллегер и вышел, окинув бар тоскливым взглядом. Еще не время. Сначала дела - потом все прочее.
      "Три Звезды" оказались обычным притоном, где на стенах демонстрировали веселые фильмы. Были они стереоскопическими и довольно гнусными. Задумчиво посмотрев на экран, Гэллегер обвел взглядом гостей. Их было немного. Внимание его привлек сидящий у одного конца бара мощный тип с гарденией в бутоньерке и крикливым бриллиантом на пальце. Гэллегер подошел к нему.
      - Мистер Кафф?
      - Да, - ответил мужчина, поворачиваясь на стуле, как Юпитер вокруг своей оси. Слегка покачиваясь, он уставился на Гэллегера.
      - А ты кто такой?
      - Я...
      - Впрочем, неважно, - подмигнул Кафф. - Никогда после работы не говори, как тебя зовут на самом деле. Прячешься, да?
      - Что?
      - Я это с первого взгляда узнаю. Ты... ты... - Кафф наклонился вперед, принюхиваясь. - Ты пил!
      - Пил, - горько ответил Гэллегер.
      - Ну так выпей и со мной, - предложил Кафф. - Я уже дошел до "Д" - дайкири. Тим! - заорал он. - Еще один дайкири для моего друга! Одна нога здесь, другая там. И подумай о "Е".
      Гэллегер скользнул на стул рядом с Каффом и пригляделся к своему собеседнику. Советник был в немалом подпитии.
      - Да, - сказал Кафф, - лучше всего пить по алфавиту. Начинаешь с "А" - абсента, а потом по порядку - бренди, виски, голдвассер, дайкири...
      - А потом?
      - Разумеется "Е", - с легким удивлением заметил Кафф. Egri Burgundi, О, вот и дайкири для тебя. Поехали!
      Выпили.
      - Послушайте, - сказал Гэллегер. - Мне нужно поговорить с вами о Толстячке.
      - О ком?
      - О Толстячке, - сказал Гэллегер, многозначительно подмигнув. - Ну, вы знаете. Нажим, устав... знаете?
      - Ах, о нем! - Кафф вдруг расхохотался. - Толстячок, да? Это хорошо. Это очень хорошо. Это ему подходит.
      - А разве его зовут не похоже? - хитро спросил Гэллегер.
      - Ничуть! Толстячок, надо же!
      - Его фамилия через "е" или "и"?
      - И то и другое, - ответил Кафф. - Тим, где эгри? А, уже готов? Ну, вздрогнули, старик!
      Гэллегер прикончил дайкири и занялся эгри. Что делать теперь?
      - Ну, так что с Толстячком? - рискнул спросить Гэллегер.
      - Никогда не отвечаю на вопросы, - ответил Кафф, неожиданно трезвея. Он недоверчиво уставился на Гэллегера - А ты наш? Что-то я тебя не знаю.
      - Я из Питсбурга. Мне велели прийти в клуб, когда приеду.
      - Что-то тут не так, - заметил Кафф. - Ну, да неважно. Я закончил пару дел и веселюсь.
      На "Ж" они выпили "желтый шар", на "3" - "зеленого дьявола".
      - Теперь истерн, - довольно сказал Кафф. - Его подают только в этом баре, а потом приходится пропускать буквы. Я не знаю ничего на "К".
      - Клойстеркеллер, - заплетающимся языком подсказал Гэллегер.
      - Кло... как? Что это такое? Тим! - позвал Кафф бармена. - Есть у тебя клойстеркеллер?
      - Нет, сэр, - ответил Тим.
      - Тогда поищем, где есть. А ты молодец, старина. Пошли вместе, ты мне нужен.
      Гэллегер послушно пошел за ним. Поскольку Кафф не желал говорить о Толстячке, нужно было завоевать его доверие, и лучшим способом было пить вместе с ним. К сожалению, алфавитная попойка оказалась нелегким делом. Гэллегер был уже на грани, а жажда Каффа все еще не была утолена.
      - "Л"? Что у нас на "Л"?
      - Лакрима Кристи. Или либфраумилх.
      - О боже!
      Некоторое облегчение доставило возвращение к мартини, но после ореховой у Гэллегера закружилась голова. На "Р" он предложил рислинг, но Кафф не хотел о нем и слышать.
      - Тогда рисовую водку.
      - Хорошо. Рисовую... эй! Ого, да ведь мы пропустили "Н"! Придется возвращаться к "А"!
      С большим трудом Гэллегер уговорил его не делать этого; Каффа явно очаровало экзотическое название: нг га по. Затем они продолжили путешествие по алфавиту: сакэ, текила, "уникум", флип, хеннесси.
      - "Ч"?
      Сквозь пары алкоголя они посмотрели друг на друга. Гэллегер пожал плечами и огляделся. "Интересно, как мы попали в этот роскошный клубный кабинет? Одно ясно, это не "Аплифт".
      - "Ч", - настаивал Кафф. - Ну же, не подведи, старина!
      - Пшени-Ч-ная, - осенило Гэллегера.
      - Здорово! Осталось совсем немного. "Ш" - шартрез... а что там после "Ш"?
      - Толстячок. Помните?
      - А, Толстячок Смит, - сказал Кафф, заливаясь неудержимым смехом. По крайней мере, это прозвучало как "Смит". Толстячок. Это ему здорово подходит.
      - А как его зовут? - настаивал Гэллегер.
      - Кого?
      - Толстячка.
      - Никогда о таком не слышал, - сказал Кафф и захохотал. Подошел посыльный и коснулся плеча советника.
      - К вам пришли.
      - Хорошо. Сейчас вернусь, старина. Все знают, где меня можно найти... в основном здесь. Никуда не уходи. Осталось еще "Ш" и... и все, что после нее.
      Он исчез из виду. Гэллегер оставил нетронутый стакан, поднялся и пошатываясь направился к холлу. На глаза ему попался стоявший видеофон. Под влиянием внезапного импульса он вошел в кабину и набрал номер лаборатории.
      - Снова накачался, - сказал Нарцисс, едва его лицо появилось на экране.
      - Святая истина, - согласился Гэллегер. - Я надрался, как... ик!.. как свинья. Но у меня кое-что есть.
      - Лучше позаботиться о личной охране, - сказал робот. Едва ты ушел, сюда вломились какие-то бандиты. Тебя искали.
      - Кто меня искал? Повтори?
      - Трое бандюг, - терпеливо повторил Нарцисс. - Главный был худой и высокий, пиджак в клетку, желтые волосы и золотой зуб спереди. Остальные...
      - Мне не нужно описание, - рявкнул Гэллегер. - Скажи просто, что случилось.
      - Я уже все сказал. Они хотели тебя похитить. Потом решили украсть машину, но я их выставил; для робота я довольно силен.
      - С машиной ничего не случилось?
      - А со мной? - обиделся Нарцисс. - Я куда важнее какой-то там игрушки. Тебя не волнуют мои раны?
      - Нет, - ответил Гэллегер. - А они у тебя есть?
      - Конечно, нет. Но ты мог бы и поинтересоваться...
      - С машиной все в порядке?!!
      - Я не подпустил их к ней, - сказал робот. - Чтоб тебе лопнуть!
      - Я еще позвоню, - сказал Гэллегер. - Сейчас мне нужен черный кофе.
      Он выбрался из кабины, К нему направлялся Макс Кафф. За советником шли трое мужчин.
      Один из них остановился на полпути и удивленно разинул рот.
      - Это тот самый тип, шеф. Гэллегер. Это с ним вы пили?
      Гэллегер попытался сфокусировать глаза, и изображение стало четче. Перед ним стоял высокий худой мужчина в клетчатом пиджаке, с желтыми волосами и золотым зубом.
      - Стукните его, - приказал Кафф. - Быстрее, пока он не закричал, и пока вокруг никого нет. Гэллегер, значит? Ну, хитрюга!
      Гэллегер еще заметил, как что-то летит в сторону его головы, и хотел спрятаться в кабину видеофона, как улитка в раковину. Ничего не вышло, а потом перед глазами вспыхнул ослепительный свет.
      "Главная проблема с общественной культурой, - сонно думал Гэллегер, - заключается в том, что она одновременно испытывает рост и окостенение внешней оболочки. Цивилизацию можно сравнить с цветочной клумбой - каждое отдельное растение является составной частью культуры. Рост растений - это прогресс. Технология, этот цветок с утраченными иллюзиями, получила некогда солидную инъекцию питательной смеси в виде войн, заставивших ее развиваться по необходимости. Но ни одна цивилизация не может считаться удовлетворительной, если сумма ее частей не равна целому.
      Цветок этот глушил другое растение, которое развито в себе способности к паразитированию и перестало пользоваться корнями, обвиваясь вокруг цветка, карабкаясь по его стеблю и листьям. Такими удушающими лианами были религия, политика, экономика, культура - устаревшие формы, которые изменялись слишком медленно, обгоняемые пламенной кометой точных наук, пылающей на необъятном небе новой эры. Когда-то давно писатели считали, что в будущем - в их будущем - социологическая модель будет иной. В эру космических кораблей исчезнут такие нелогичные поступки, как биржевые спекуляции, грязная политика или гангстеризм. Однако этим теоретикам не хватило прозорливости, и эру космических кораблей они отнесли к слишком далекому будущему.
      А ведь Ли сел на Луну еще до того, как вышли из употребления автомобили с карбюраторами.
      Великие войны первой половины двадцатого века придали технике огромное ускорение, которое не исчерпалось и доныне. К сожалению, обычных людей больше интересовали продолжительность рабочего дня и инфляция. Единственный период единодушия пришелся на время великих проектов, вроде Программы Миссисипи и тому подобного. Наконец, это было время хаоса, реорганизации, стремительной замены старых понятий новыми и метаниями от одной крайности к другой. Профессия адвоката, например, стала настолько сложной, что группам экспертов приходилось использовать счетчики Педерсена и электронные мозги Меканистра для того, чтобы делать свои натянутые выводы, тут же воспаряющие в неизведанные пространства символической логики. Убийцу могли оправдать, если он не признавал себя виновным. А даже если признавал, имелись способы опровержения солидных юридических доказательств. Прецеденты утратили свое значение. В этом безумном лабиринте власти обращались к незыблемым историческим фактам, которые зачастую оборачивались против них самих.
      Так шло год за годом. Попозже социология догонит развитие техники, но пока до этого далеко. Экономический азарт достиг небывалого в истории уровня. Требовался гений, чтобы разобраться во всеобщей неразберихе. Мутации. вызванные извечной склонностью природы к шуткам, дали наконец таких гениев, но пройдет еще много времени, прежде чем будет найдено удовлетворительное решение. Понятно, что выживет тот, кто имеет большую способность к адаптации, запас всесторонних практических и непрактических знаний, а также опыт во всем. То есть в предметах растительного, животного и минерального происхождения..."
      Гэллегер открыл глаза. Видно было немного. Главным образом потому, что его швырнули на стол лицом вниз, он это сразу же определил. Собравшись с силами, он сел. Он не был связан и находился на слабо освещенном чердаке, похожем на склад и переполненном всевозможной рухлядью. С потолка слабо светила лампа. Была здесь и дверь, но перед ней стоял тип с золотым зубом. По другую сторону стола сидел Макс Кафф, он старательно наливал виски в стакан.
      - Я тоже хочу, - слабым голосом сообщил Гэллегер. Кафф взглянул на него.
      - А, проснулся. Извини, Блэзер стукнул тебя слишком сильно.
      - Да, ничего. Я бы и так потерял сознание. Эта алфавитная выпивка - страшная штука.
      - Хоп! - сказал Кафф, придвигая стакан Гэллегеру и наливая себе другой. - Хитро было придумано - держаться меня, то есть единственного места, где парням не пришло бы в голову тебя искать.
      - Это у меня врожденное, - скромно заметил Гэллегер. Виски его оживило, но в голове еще не совсем прояснилось.
      - Эти ваши... гмм... сообщники пытались меня похитить, верно?
      - Угу. Но тебя не было дома. Этот твой робот...
      - Он просто чудо.
      - Слушай, Блэзер сказал мне о машине, которую ты сделал. Я бы не хотел, чтобы Смит наложил на нее лапу.
      Толстячок Смит. Гмм. Мозаика вновь разлетелась. Гэллегер вздохнул. Если он сыграет втемную...
      - Смит ее еще не видел.
      - Я знаю, - сказал Кафф. - Мы прослушиваем его видеофон. Один из наших агентов узнал, что Смит сказал "Любым Заданиям", будто некий человек работает над проблемой, понял? К сожалению, он не назвал фамилию этого человека. Мы могли только следить за Смитом, прослушивать его разговоры и ждать, когда он с тобой свяжется. А потом... в общем, мы поймали этот звонок, и ты сказал ему, что устройство у тебя есть.
      - Ну и что?
      - Мы тут же прервали ваш разговор, и Блэзер с парнями отправился к тебе. Я же говорил, что не хочу, чтобы Смит получил этот контракт.
      - Вы ничего не говорили о контракте, - сказал Гэллегер.
      - Не валяй дурака. Смит сказал "Любым Заданиям", что выложил тебе всю историю.
      Может, так оно и было, но Гэллегер был тогда под мухой, и все это выслушивал Гэллегер Бис, следовательно, информация хранилась в подсознании.
      Кафф рыгнул и отставил стакан.
      - Потом поговорим. Ну и отравился я, даже думать не могу. Но я не хочу, чтобы Смит заполучил эту машину. Твой робот не дает нам к ней подойти. Ты свяжешься с ним по видео и отправишь куда-нибудь, чтобы парни могли принести машину сюда. Отвечай "да" или "нет". Если "нет", я еще вернусь сюда чуть погодя.
      - Нет, - сказал Гэллегер. - Вы меня все равно прикончите, чтобы я не сделал Смиту еще одну машину.
      Веки Каффа медленно опустились на глаза, и какое-то время он сидел неподвижно, словно заснул. Потом он невидящим взглядом посмотрел на Гэллегера и встал.
      - Значит, увидимся позже. - Он энергично потер лоб. Блэзер, следи за этой глистой.
      Человек с золотым зубом выступил вперед.
      - С вами все в порядке?
      - Конечно. Но думать я не могу... - Кафф скривился. Турецкая баня - вот что мне нужно.
      Он подошел к двери, ведя за собой Блэзера. Гэллегер заметил движения губ советника и прочел несколько слов.
      - ...упьется... позвонить роботу... попробуйте...
      Кафф вышел, а Блэзер вернулся в комнату, сел напротив Гэллегера и подвинул тому бутылку.
      - Не бери в голову, - успокоил он. - Глотни вот немного, полегчает.
      "Хитрецы, - подумал Гэллегер. - Думают, если я напьюсь, то сделаю все, что им нужно. Гмм..."
      У дела имелся еще один аспект. Когда Гэллегер бывал полностью под воздействием алкоголя, управление принимало его подсознание. А Гэллегер Бис был уникальным изобретателем, безумным, но гениальным.
      Гэллегер Бис наверняка найдет выход из этого положения.
      - Вот и правильно. - сказал Блэзер, видя, как исчезает алкоголь. - Еще одну. Макс отличный парень, он на тебя не в обиде. Вот только он не любит, если кто-то мешает его планам.
      - Каким планам?
      - Ну, как в случае со Смитом, - объяснил Блэзер.
      - Понятно.
      Гэллегер содрогнулся. Предстояло так накачаться спиртным, чтобы подсознание смогло выбраться наружу. Он продолжал пить.
      Возможно, он просто перестарался. Обычно Гэллегер очень старательно мешал свои напитки, а на этот раз все составляющие уравнения в сумме дали ноль. Он видел, как поверхность стола медленно приближается к его носу, почувствовал мягкий, почти приятный удар и захрапел. Блэзер поднял его и встряхнул.
      - И что они т-теперь за водку делают, - прохрипел Гэллегер. - Вино, женщины и песни... вино, вино, вино... К-красное.
      - Вина ему захотелось, - буркнул Блэзер. - Этот тип пьет как промокашка.
      Он еще раз встряхнул Гэллегера, но без толку. Буркнув что-то еще, Блэзер вышел.
      Гэллегер услышал, как закрылась дверь, попытался сесть, но упал со стула и больно приложился головой о ножку стола.
      Это подействовало лучше ведра холодной воды. Пошатываясь, Гэллегер поднялся на ноги. Комната на чердаке была пуста, если не считать его самого и всякой рухляди. Очень осторожно он подошел к двери и попытался ее открыть. Заперто. Мало того, дверь была еще обита стальным листом.
      - Ну, дела... - бормотнул конструктор. - В кои-то веки мне понадобилось мое подсознание, а оно не желает показываться. Черт возьми, как же отсюда выбраться?
      Выхода не было. Комната не имела окон, а дверь была заперта намертво. Гэллегер направился к груде старой мебели. Диван. Коробка с бумагой. Подушки. Свернутый ковер. Мусор.
      Он нашел кусок провода, пачку слюды и еще пару мелочей, а когда сложил все вместе, образовалось нечто, похожее на пистолет или миксер. Выглядело это довольно жутковато, словно какой-то марсианский излучатель.
      Затем Гэллегер вернулся к стулу и сел, всей силой воли заставляя себя протрезветь. Дело шло неважно. Когда вновь послышались шаги, в голове у него все еще шумело.
      Дверь открылась, вошел Блэзер. Гэллегер едва успел спрятать свое изобретение под стол.
      - Ты уже вернулся? Я думал, это Макс.
      - Он скоро придет, - пообещал Блэзер. - Как ты себя чувствуешь?
      - В голове шумит. Я бы еще выпил. Та бутылка уже кончилась. - Он действительно прикончил ее, вылив остатки в какую-то дыру.
      Блэзер запер дверь и подошел. Гэллегер встал, потерял равновесие и споткнулся. Гангстер заколебался, а Гэллегер вытащил свой пистолет-миксер и поднес к глазам, глядя сквозь ствол на лицо Блэзера.
      Бандит потянулся за пистолетом, однако жуткое устройство, которое Гэллегер направил на него, не давало ему покоя, и он остановился, размышляя, что бы это могло быть. В следующую секунду он все же решил действовать, но тут Гэллегер, пренебрегая правилами честного поединка, пнул противника в пах. Когда Блэзер согнулся пополам, Гэллегер воспользовался этим, бросился на него и повалил на пол яростными ударами всех четырех конечностей. Блэзер по-прежнему пытался достать свое оружие, но самый первый коварный удар здорово мешал ему.
      Гэллегер все еще был слишком пьян, чтобы координировать свои движения, поэтому он просто взгромоздился на противника и принялся методично обрабатывать его солнечное сплетение. Тактика себя оправдала. Через некоторое время ему удалось вырвать у Блэзера пистолет и треснуть рукояткой по гангстерскому кумполу.
      На этом все и кончилось.
      Гэллегер встал, разглядывая свое изобретение и гадая, чем же это могло быть по мнению Блэзера. Вероятно, генератором лучей смерти. Он слабо усмехнулся. В кармане бандита он нашел ключ, открыл дверь и спустился по лестнице. Пока все шло неплохо.
      Слава изобретателя имела свои положительные стороны. По крайней мере, удалось отвлечь внимание Блэзера от фактического положения вещей.
      И что теперь?
      Дом оказался заброшенным четырехэтажным строением возле бани. Гэллегер выбрался через окно и удрал со всех ног. Вскоре он уже сидел в аэротакси, которое мчалось в сторону окраины. Тяжело дыша, он включил воздушный фильтр и пустил холодный ветерок, чтобы охладить вспотевшее лицо. Высоко на черном осеннем небе появилась полная луна. Сквозь окошко в полу видны были светлые полосы улиц, пересекаемые ослепительными диагоналями автострад верхнего уровня.
      Смит. Толстячок Смит. Каким-то образом он связан с "Любыми Заданиями". Гэллегер заплатил пилоту и из осторожности высадился на крыше дома в районе Уайт-Вэй. Найдя кабину видеофона, он связался со своей лабораторией. На экране появился робот.
      - Нарцисс...
      - Джо, - поправил робот. - Ты снова надрался. Когда ты протрезвеешь?
      - Заткнись и слушай. Что произошло за это время?
      - Не так уж много.
      - Эти бандиты приходили еще раз?
      - Нет, - сказал Нарцисс, - но приходили двое полицейских. Помнишь повестку в суд? Ты должен был явиться в пять часов.
      Повестка... Ах, да: Делл Хоппер, тысяча кредитов.
      - Они ждут?
      - Нет, я сказал им, что ты принял снотворное.
      - Зачем?
      - Чтобы они тут не крутились. Теперь ты можешь вернуться домой, но будь осторожен.
      - В чем дело?
      - Это твои проблемы, - ответил Нарцисс. - Купи себе накладную бороду. Я свое дело сделал.
      - Хорошо, - сказал Гэллегер. - Свари мне черный кофе, да побольше. Звонил еще кто-нибудь?
      - Из Вашингтона. Какой-то командор космической полиции. Он не представился.
      - Космической полиции? Они тоже меня ищут? Чего ему было нужно?
      - Тебя, - сказал робот. - До свидания. Ты не дал мне допеть песенку.
      - Свари кофе, - напомнил Гэллегер вслед тающему изображению.
      Он вышел из кабины и постоял немного, размышляя и глядя на небоскребы Манхеттена, испещренные неправильными узорами освещенных окон: прямоугольных, круглых, овальных, полукруглых и даже звездчатых.
      Звонок из Вашингтона.
      Хоппер усиливает нажим.
      Макс Кафф и его мальчики.
      Толстячок Смит.
      Наиболее обещающим казался Смит. Гэллегер еще раз вошел в кабину и набрал номер "Любых Заданий".
      - Извините, но мы уже закончили.
      - Это очень важно, - настаивал Гэллегер. - Мне нужна информация. Я должен связаться с человеком...
      - Мне очень жаль...
      - С-М-И-Т, - произнес по буквам Гэллегер. - Вы просто проверьте по списку, хорошо? Или вы хотите, чтобы я перерезал себе горло у вас на глазах? - Он начал рыться в кармане.
      - Может, вы позвоните завтра...
      - Завтра будет слишком поздно. Очень прошу вас, поищите, пожалуйста.
      - Мне очень жаль...
      - Я акционер "Любых Заданий"! - рявкнул Гэллегер. Предупреждаю вас!..
      - А... вообще-то это не принято, но... Говорите, Смит? Минуточку. Как его имя?
      - Этого я не знаю. Найдите мне всех Смитов.
      Девушка исчезла и вновь появилась с картотечным ящиком, снабженным надписью "СМИТ".
      - Ого, - сказала она, просматривая карточки, - здесь несколько сотен Смитов.
      Гэллегер застонал.
      - Мне нужен толстый Смит, - с отчаянием сказал он. - Но это по картотеке не проверишь.
      Секретарша поджала губы.
      - Понимаю, это вы так шутите. Спокойной ночи! - Секретарша выключилась.
      Гэллегер посидел, вглядываясь в экран. Несколько сотен Смитов. Не очень-то хорошо. То есть просто плохо.
      Минуточку! Гэллегер Бис купил акции "Любых Заданий", когда они падали. Почему? Вероятно, он ожидал, что они поднимутся. Но акции, по словам Эрни, продолжали падать. В этом могла крыться подсказка.
      Эрни он поймал у него дома и с ходу прижал к стене.
      - Отмени свои встречи, мой вопрос не отнимет у тебя много времени. Узнай только, почему акции "Заданий" падают и позвони мне в лабораторию. А то я сверну тебе шею. Только быстро, понял?
      Эрни согласился. Гэллегер выпил кофе в уличном автомате, осторожно прокрался домой и запер дверь на два замка.
      Нарцисс танцевал перед большим зеркалом в лаборатории.
      - Кто-нибудь звонил?
      - Нет, никто. Взгляни на это грациозное па.
      - Успею еще. Если кто-то придет, сообщи мне - я спрячусь, пока ты от него не избавишься. - Гэллегер крепко зажмурился. - Кофе готов?
      - Черный и крепкий. На кухне.
      Но сперва конструктор пошел в ванную, разделся, принял холодный душ и постоял под кварцевой лампой. Чувствуя себя чуть протрезвевшим, он вернулся в лабораторию с огромной чашкой горячего кофе, уселся на "Тарахтелку" и принялся отпаиваться.
      - Ты похож на роденовского "Мыслителя", - заметил Нарцисс. - Я принесу тебе халат, а то твое мерзкое тело оскорбляет мое эстетическое чувство.
      Гэллегер не слышал его. Он надел халат, потому что мерз после ванны, и продолжал прихлебывать кофе и смотреть в пространство.
      Уравнение: А или В или С равняется х. До сих пор он старался определить величины А, В и С. Возможно, это был не лучший способ. Дж.У., например, он вообще не нашел, Смит оставался неуловим, а Делл Хоппер (тысяча кредитов) никуда не годился.
      Может, лучше было бы определить х. Должна же эта чертова машина иметь какое-то назначение. Да, она пожирала землю, но материю уничтожить невозможно, ее можно только преобразовать.
      Земля входила в машину, а на выходе не было ничего.
      Ничего видимого.
      Свободная энергия?
      Она невидима, но ее можно обнаружить приборами.
      Вольтметром, амперметром, электроскопом...
      Гэллегер еще раз включил машину. Ее пение было довольно громким, но в дверь никто не позвонил, а вскоре Гэллегер вновь поставил переключатель в нейтральное положение. Он так ничего и не узнал.
      Позвонил Эрни, ему удалось добыть нужную информацию.
      - Это было нелегко, пришлось воспользоваться несколькими хитрыми приемами. Но я узнал, почему акции "Любых Заданий" падают.
      - Слава богу. Выкладывай.
      - Понимаешь, "Задания" - это как бы крупная биржа заказов. Они нанимают подрядчиков для разных дел. В данном случае это большое административное здание, которое должно быть построено в центре Манхеттена. Вот только строительная фирма не может начать работу. Речь идет о больших деньгах, и пошли слухи, здорово навредившие акциям "Заданий".
      - Валяй дальше.
      - На всякий случай, - продолжал Эрни, - я собрал все, что смог. За этот заказ дрались две фирмы.
      - Какие именно?
      - "Аякс" и кто-то по фамилии...
      - Случайно, не Смит?
      - Почти, - подтвердил Эрни. - Таддеус Смейт. Пишется С-м-е-й-т.
      Долгая тишина.
      - Смейт, - повторил наконец Гэллегер. - Вот почему она не могла... Что? Нет, ничего. Я должен был догадаться.
      Когда он спросил Каффа, пишется ли фамилия Толстячка через "е" или "и", тот ответил, что через обе буквы. Смейт. Ха-ха!
      - Заказ получил Смейт, - продолжал Эрни. - Он обошел "Аякс", однако у того оказалась волосатая лапа на самом верху. Они нашли какого-то советника, который устроил бучу, ссылаясь на старый муниципальный устав, и остановил Смейта. Парень ничего не может сделать.
      - Почему?
      - Потому, что устав запрещает ему блокировать движение на Манхеттене. Это касается и воздушного движения. Клиент Смейта или, точнее, клиент "Любых Заданий" выкупил недавно участок, но права на воздушное движение над ним на девяносто девять лет принадлежат "Трансуорлд Страто". Ангары стратопланов находятся рядом с этим участком, а ты прекрасно знаешь, что стратопланы вертикально не стартуют. Они какое-то время летят по прямой, и взлетный коридор проходит точно над этим участком. С арендой все в порядке - девяносто девять лет линии "Трансуорлд Страто" имеют право использовать воздух над этим участком на высоте свыше пятнадцати метров от поверхности земли. Гэллегер задумчиво смотрел на Эрни.
      - Тогда как же Смейт собирался поставить там здание?
      - Новый владелец имеет право на пространство с пятнадцати метров над поверхностью земли до центра планеты. Понимаешь? Большое восьмидесятиэтажное здание, у которого большинство этажей под поверхностью земли. Так уже кто-то делал, но Смейту мешают политики. Если Смейт не сможет выполнить условия контракта, работу получит "Аякс", а он идет рука об руку с тем советником.
      - Да, с Максом Каффом, - сказал Гэллегер. - Я уже с ним познакомился. Но... что это за устав, о котором ты упоминал?
      - Старый, но по-прежнему действующий. Нельзя мешать дорожному движению и препятствовать воздушному.
      - Ну и что?
      - Если копать яму под восемьдесят этажей, - объяснил Эрни, - придется извлечь массу земли и камней. Как вывезти все это, не мешая движению? Я даже не возьмусь рассчитать, сколько это будет тонн.
      - Понимаю... - тихо произнес Гэллегер.
      - Вот и все дело. Смейт получил контракт, но оказался в тупике. Он не может избавиться от земли, а вскоре "Аякс" получит заказ в свои руки и как-нибудь добьется разрешения на вывоз земли.
      - Как он это сделает, если Смейт не может?
      - Ты забываешь о советнике. Так вот, несколько недель назад в том районе закрыли несколько улиц для ремонта и устроили объезд у самого строительного участка. Движение там дикое, и самосвалы с землей забили бы все до предела. Разумеется, объезд этот временный... - Эрни коротко рассмеялся, - до тех пор, пока Смейт не откажется от контракта. Тогда объезд исчезнет, и "Аякс" сможет получить нужное разрешение.
      - Гм, - Гэллегер оглянулся через плечо на машину. Возможно, есть способ...
      В дверь позвонили. Нарцисс вопросительно взглянул на хозяина.
      - Окажи мне еще одну услугу, Эрни. - сказал Гэллегер. Доставь мне сюда Смейта.
      - Хорошо, я позвоню ему.
      - Его видеофон прослушивают, лучше не рисковать. Ты не мог бы заехать к нему и привезти его сюда?
      Эрни вздохнул.
      - Тяжкий у меня хлеб. Ну, хорошо.
      Экран погас. Гэллегер наконец обратил внимание на звонок и кивнул роботу.
      - Посмотри, кто там. Сомневаюсь, чтобы Кафф попробовал еще какой-нибудь фокус, но... в общем, посмотри. Я покуда спрячусь в шкаф.
      Он стоял в темноте, ожидая, напрягая слух и думая. Проблема Смейта была решена. Машина пожирала землю. Это был единственный эффективный способ избавления от вынутой земли, если не хотелось рисковать и устраивать водородный взрыв.
      Восемьсот кредитов аванса за устройство или метод, позволяющий удалить достаточно земли, чтобы получить котлован для постройки подземного здания.
      Что ж, возможно. Но куда же все-таки девалась вся эта земля?
      Вернулся Нарцисс и открыл дверь шкафа.
      - Пришел командор Джон Уолл. Он звонил из Вашингтона, помнишь?
      - Джон Уолл?
      Дж.У. - полторы тысячи кредитов! Третий клиент!
      - Впусти его! - приказал Гэллегер. - Быстро! Он один?
      - Да.
      - Ну, быстрее же!
      Нарцисс ушел и вернулся с хорошо сложенным седовласым мужчиной в мундире космической полиции. Уолл скупо улыбнулся Гэллегеру, его взгляд остановился на машине у окна. - Это она?
      - Добрый день, командор, - сказал Гэллегер. - Я... я почти уверен, что это она. Но сначала хотел бы обсудить с вами некоторые детали.
      Уолл нахмурился.
      - Деньги? Вряд ли вы будете шантажировать правительство. А может, я вас неверно оценил? Пятидесяти тысяч кредитов должно хватить вам на какое-то время. - Лицо его прояснилось. - Вы уже получили чек на полторы тысячи, и я могу выписать вам остальные, как только вы продемонстрируете мне ее в действии.
      - Пятьдесят ты... - Гэллегер глубоко вздохнул. - Нет, дело, конечно, не в этом. Я просто хотел убедиться, что выполнил условия договора. Хочу быть уверен, что учел все пожелания.
      Если бы только он мог узнать, что заказал Уолл! Может, тоже машину, пожирающую землю...
      Надежды на это почти не было, но узнать все-таки следовало. Гэллегер жестом пригласил командора садиться.
      - Но мы уже все детально обсудили...
      - Лучше проверить еще раз, - настаивал Гэллегер. - Нарцисс, налей выпить господину командору.
      - Спасибо, не нужно.
      - Кофе?
      - Буду весьма обязан. Итак, как я уже говорил вам несколько недель назад, нам требуется гибкий элемент ручного управления космическим кораблем, удовлетворяющий требованиям эластичности и сопротивления растяжению.
      "Ого", - подумал Гэллегер.
      Уолл наклонился вперед, глаза его заблестели.
      - Космический корабль громоздок и сложен, и конструкция его требует, чтобы управляющие тяги шли не по прямой, а сворачивали, причем зачастую под острыми углами.
      - Но...
      - Представьте, - сказал Уолл, - что вы хотите повернуть кран, находящийся в двух кварталах отсюда. И сделать это надо, не выходя из лаборатории. Каким образом?
      - Веревка. Провод. Трос.
      - Который, следует добавить, мог бы огибать углы, как, например... нет, жесткий провод не мог бы. Однако, мистер Гэллегер, хочу повторить сказанное две недели назад: этот кран поворачивается очень туго, а поворачивать нужно довольно часто, сотни раз в день. Самые надежные стальные тросы оказались недостаточно прочными. Изгибы и натяжение быстро выводят их из строя. Вы понимаете?
      Гэллегер кивнул.
      - Конечно. Любой провод сломается, если то и дело сгибать его.
      - С этой проблемой мы и обратились к вам, и вы ответили, что это можно сделать. Вам удалось?
      Ручное управление, где тяги могут поворачивать и выдерживать постоянные нагрузки. Гэллегер посмотрел на машину. Азот... какая-то мысль блуждала по дальним закоулкам его мозга, но он никак не мог ее поймать.
      В дверь позвонили. "Смейт", - подумал Гэллегер и кивнул Нарциссу. Тот исчез из виду.
      Вернулся он с четырьмя людьми. Двое из них были полицейскими, а другие двое - Смейт и Делл Хоппер.
      Хоппер кровожадно усмехнулся.
      - Привет, Гэллегер, - сказал он. - Мы не успели, когда входил этот тип, - он указал на командора, - но дождались еще одного случая.
      - Мистер Гэллегер, - сказал Смейт, удивленно поглядывая по сторонам, - в чем дело? Я нажал кнопку, и вдруг меня окружили эти трое...
      - Ничего страшного, - сказал Гэллегер. - Вам крупно повезло. Выгляните в окно.
      Смейт послушался, а когда повернулся обратно, лицо его сияло.
      - Эта яма...
      - Точно. И землю я отсюда не вывозил. Сейчас я вам продемонстрирую.
      - Продемонстрируешь, только в кутузке, - язвительно заметил Хоппер. - Я предупреждал, Гэллегер, что меня не обманешь. Я дал тебе тысячу аванса, а ты ничего не сделал и не вернул деньги.
      Командор Уолл вытаращил глаза, совершенно позабыв о чашке, которую держал в руке. Один из полицейских подошел и взял Гэллегера под руку.
      - Минуточку, - начал было Уолл, но Смейт оказался быстрее.
      - Кстати, я кое-что должен мистеру Гэллегеру, - сказал он, вынимая бумажник. - Наличными у меня только тысяча, но, надеюсь, вас устроит чек на остальную сумму. Если этот... господин хочет наличные, тысяча здесь есть.
      Гэллегер проглотил слюну, а Смейт ободряюще кивнул ему.
      - Мой заказ вы выполнили. Я могу начинать земляные работы хоть завтра, и мне не нужно никакое разрешение на вывоз земли.
      Хоппер оскалил зубы.
      - Плевал я на деньги! Я хочу преподать ему урок! Мое время дорого стоит, а этот тип поставил с ног на голову всю мою программу. Заказы, агенты... Я уже многое сделал, надеясь, что он выполнит мой заказ, а он теперь хочет от всего открутиться. Нет, мистер Гэллегер, тебе это не удастся. Ты не явился по вызову в суд, значит, нарушил закон и получишь свое, черт побери!
      Смейт огляделся по сторонам.
      - Но... я готов поручиться за мистера Гэллегера. Я уплачу...
      - Нет! - рявкнул Хоппер.
      - Этот тип говорит "нет", - буркнул Гэллегер. - Он жаждет моей крови. Бывают же такие злыдни!
      - Пьяный болван! - заорал Хоппер. - Господа, прошу вас забрать его в тюрьму. Немедленно!
      - Не бойтесь ничего, мистер Гэллегер, - утешал его Смейт. - Я вытащу вас оттуда. Уж поверьте, я нажму на все рычаги.
      - Рычаги... - прошептал Гэллегер. - Провода... И... и стереоэкран, на который можно смотреть под любым углом. Провода!
      - Заберите его! - повторил Хоппер.
      Гэллегер пытался вырваться из рук державших его полицейских.
      - Подождите! Минуточку! Я нашел решение. Хоппер, я сделал то, что вам нужно. И вам тоже, командор. Отпустите меня.
      Хоппер фыркнул и показал пальцем на дверь. Тихо ступая, подошел Нарцисс.
      - Может, разбить им головы, шеф? - мягко спросил он. Я люблю цвет крови. Это один из самых красивых цветов.
      Командор Уолл отставил, наконец, чашку и поднялся.
      - Господа, прошу отпустить мистера Гэллегера. - Голос его звучал металлически четко.
      - Не отпускайте, - упорствовал Хоппер. - И вообще, кто вы такой? Капитанишка космического корабля?
      Загорелое лицо Уолла посерело. Он вынул из кармана кожаный футляр, показал значок.
      - Командор Уолл, - представился он. - Из Правительственной Комиссии по Астронавтике. Назначаю тебя, - он указал на Нарцисса, - временным правительственным уполномоченным. Если эти полицейские в течение пяти секунд не освободят мистера Гэллегера, можешь разбить им головы.
      Впрочем, этого уже не требовалось. Комиссию по Астронавтике уважали все! За ней стояло правительство, а в сравнении с ним местные власти мелко плавали. Полицейские поспешно отпустили Гэллегера и сделали вид, будто вообще его не трогали.
      Хоппер, казалось, вот-вот лопнет.
      - По какому праву вы становитесь на пути закона, командор? - потребовал он объяснений.
      - По праву приоритета. Правительству необходимо устройство, и мистер Гэллегер сделал его для нас. Он, по крайней мере, имеет право на то, чтобы его выслушали.
      - Нет, не имеет!
      Уолл смерил Хоппера ледяным взглядом.
      - Если не ошибаюсь, несколько минут назад мистер Гэллегер сказал, что ваш заказ тоже выполнен.
      - Вот это что ли? - Здоровяк указал пальцем на машину. - По-вашему, это похоже на стереоскопический экран?
      - Нарцисс, дай-ка мне ультрафиолетовую лампу, - сказал Галлегер и подошел к машине, молясь, чтобы его предположение оказалось верным. Впрочем, иной возможности просто не было. Исключите азот из почвы и камня и вы получите совершенно инертную материю.
      Гэллегер щелкнул выключателем, и машина запела "Больницу Святого Джекоба". Командор Уолл смотрел на нее удивленно и не так уж доброжелательно. Хоппер фыркнул, а Смейт подбежал к окну, и замер в экстазе, глядя, как длинные щупальца пожирают землю, безумно мельтеша в дыре.
      - Лампу, Нарцисс.
      Лампа была уже подключена к удлинителю, и Гэллегер медленно пошел с нею вокруг машины. Вскоре он оказался возле диска с канавкой.
      Что-то голубовато блеснуло, оно выходило из небольшого отверстия в трубке, огибало диск с канавкой и витками ложилось на пол. Гэллегер коснулся выключателя; когда машина остановилась, отверстие закрылось, отрезая голубое нечто, выходящее из трубки. Гэллегер поднял его, выключил лампу, и моток исчез. Он включил ее снова - и провод появился вновь.
      - Прошу, командор, - сказал Гэллегер. - Можете это опробовать.
      Уолл искоса взглянул на него.
      - Сопротивление на растяжение?
      - Очень большое, - ответил Гэллегер. - Это минеральная составляющая земли, спрессованная в провод. Разумеется, у него небывалая сопротивляемость растяжению. Правда, тонны груза на нем не поднять.
      Уолл кивнул.
      - Понимаю. Он пройдет сквозь сталь, как игла сквозь масло. Превосходно, мистер Гэллегер. Мы должны провести испытания...
      - Сколько угодно. Я в нем уверен. Этот провод можно вести под любым углом с одного конца корабля на другой, и он никогда не порвется от тяжести. Он слишком тонок, и потому просто не может быть нагружен неравномерно. Проволочный трос тут не подходит - вам нужна была эластичность, которая не снижала бы сопротивления растяжению. Единственным возможным вариантом был тонкий прочный провод.
      Командор улыбнулся.
      - Мы проведем испытание, - сказал он. - Вам нужны деньги? Я могу заплатить еще, в разумных пределах, конечно. Скажем, тысяч десять.
      Хоппер протиснулся вперед.
      - Я не заказывал никаких проводов, Гэллегер, значит, моего задания ты не выполнил.
      Гэллегер не ответил, он настраивал лампу. Провод стал желтым, потом красным.
      - Вот твой экран, умник, - сказал он. - Видишь эти цвета?
      - Конечно, вижу! Я же не слепой, но...
      - Разные цвета в зависимости от длины световой волны. Смотри: красный, голубой, снова красный, желтый... Провод, который все еще держал Уолл, стал невидимым. Зачарованный Хоппер с отчетливым звуком закрыл рот и подался вперед.
      - У провода тот же показатель преломления, что у воздуха, - сказал Гэллегер. - Я специально сделал так.
      Он был достаточно порядочен, чтобы покраснеть. Ничего, за это он поставит Гэллегеру Бис выпивку.
      - Специально?
      - Вам нужен стереоэкран, на который можно смотреть с любой стороны и видеть изображение без искажений. И в цвете, естественно. Вот это он и есть.
      Хоппер тяжело дышал. Гэллегер улыбнулся.
      - Возьмите каркас куба и обтяните его этим проводом. Потом сделайте со всех сторон экран из густой сетки и натяните побольше провода внутри куба. В конце концов образуется невидимый куб, целиком сделанный из этого провода. Теперь подавайте на него сигнал в ультрафиолете и получите цветовые узоры, зависящие от длины волны. Иными словами, изображение. Цветное и трехмерное, поскольку транслируется оно на невидимый куб. И кроме того, на него можно смотреть под любым углом, поскольку это не оптическая иллюзия, а настоящее трехмерное изображение. Ясно ли?
      - Да... - слабым голосом произнес Хоппер. - Почему... почему вы не сказали мне раньше?
      Гэллегер предпочел сменить тему разговора:
      - Командор Уолл, мне нужна охрана. Некий бандит по имени Макс Кафф пытался прибрать к рукам эту машину. Его люди похитили меня сегодня и...
      - Препятствование выполнению правительственного задания? - зловеще вопросил Уолл. - Знаю я этих мелких политиканов. Макс Кафф больше не будет вам мешать... Можно позвонить?
      Смейт расплылся в улыбке при мысли, что Кафф получит по лапам. Гэллегер встретился с ним взглядом, подмигнул и предложил всем гостям выпить. На этот раз не отказался даже командор. Закончив разговор, он повернулся и принял стакан от Нарцисса.
      - Ваша лаборатория будет охраняться, - сообщил он Гэллегеру. - Больше неприятностей не будет.
      Уолл выпил и пожал конструктору руку.
      - Я должен обо всем доложить. Удачи вам и огромное спасибо. Мы позвоним вам завтра.
      Он вышел, пропустив вперед обоих полицейских.
      - Я должен перед вами извиниться, - сказал Хоппер и осушил свой стакан. - Что было, то прошло, верно, старина?
      - Да ладно уж, - сказал Гэллегер. - Но вы должны мне деньги.
      - Тренч вышлет чек. И... гм... и... - Слова застряли у него в горле.
      - Что случилось?
      - Ничего... - просипел Хоппер, медленно зеленея. - Немного воздуха... о-о!.
      Дверь за Хоппером захлопнулась. Гэллегер и Смейт удивленно переглянулись.
      - Странно, - заметил Смейт.
      - Может, он вспомнил что-то срочное? - предположил Гэллегер. - Неисповедимы пути господни.
      - Я вижу, Хоппер уже исчез, - сказал Нарцисс, появляясь с новой порцией выпивки.
      - Да. А что такое?
      - Я предвидел, что так и будет, потому что налил ему чистого спирта, - объяснил робот. - Он ни разу не взглянул на меня. Я не заносчив, но человек, настолько невосприимчивый к красоте, заслужил урок. А теперь не мешайте мне. Я пойду на кухню танцевать, а вы можете поупражняться с органом. Если захотите, приходите полюбоваться на меня.
      И Нарцисс покинул лабораторию, жужжа всеми своими внутренностями. Гэллегер вздохнул.
      - Вот так всегда, - сказал он.
      - Что именно?
      - Да все. Я получаю заказ на три совершенно разные вещи, надираюсь и делаю нечто, решающее все три проблемы. Мое подсознание идет по пути наименьшего сопротивления, но, к сожалению, когда я трезвею, путь этот становится для меня слишком сложен.
      - А зачем трезветь? - спросил Смейт, попадая точно в десятку. - Как действует ваш орган?
      Гэллегер показал ему.
      - Я ужасно себя чувствую, - пожаловался он. - Мне нужна неделя сна или...
      - Или что?
      - Выпивка. Наливай. Знаешь, меня беспокоит еще одно.
      - Что именно?
      - Почему эта машина, когда работает, поет "Больницу Святого Джекоба"?
      - Это хорошая песня, - сказал Смейт.
      - Верно, но мое подсознание всегда действует логично. Конечно, это логика безумца, но...
      - Наливай, - ответил Смейт.
      Гэллегер расслабился, ему делалось все лучше и лучше. По телу расходилось приятное тепло, в банке были деньги, полиция отстала, Макс Кафф наверняка расплачивался за свои грехи, а тяжелый топот доказывал, что Нарцисс действительно танцует на кухне.
      Было уже заполночь, когда Гэллегер поперхнулся выпивкой.
      - Вспомнил! - воскликнул он.
      - Чт-то? - удивленно спросил Смейт.
      - Я хочу петь.
      - Ну и что?
      - Я хочу петь "Больницу Святого Джекоба".
      - Ну так пой, - предложил Смейт.
      - Но не один, - подчеркнул Гэллегер. - Я люблю ее петь, когда накачаюсь, но, по-моему, она лучше звучит дуэтом. А когда я работал над машиной, то был один.
      - И?
      - Видимо, я встроил в нее проигрыватель, - сказал Гэллегер, думая о безумных выходках Гэллегера Бис. - О боже! Эта машина делает четыре дела сразу: жрет землю, выпускает тяги для управления космическим кораблем, создает стереоскопический экран без искажений и поет со мной дуэтом. Удивительная штука!
      - Ты гений, - сказал Смейт после некоторого раздумья.
      - Разумеется. Гмм...
      Гэллегер встал, включил машину, вернулся, и уселся на "Тарахтелку". Смейт вновь улегся на подоконник и смотрел, очарованный небывалым зрелищем, как ловкие щупальца пожирают землю. Диск тянул невидимый провод, а ночную тишину нарушали более или менее мелодичные звуки "Больницы Святого Джекоба".
      Заглушая жалобные стоны машины, прозвучал глубокий бас, спрашивающий кого-то:
      "...есть ли где-нибудь на свете
      другой такой жеребец..."
      Это вступил Гэллегер Бис.
      1 Рассказ был написан задолго до 1969 года.