- Должен быть какой-то способ.
      - Это существо так же неуловимо, как первое неприступно. Может, оно остановится, если накачается как следует?
      - Тут все дело в обмене веществ.
      - А-а, оно слишком быстро трезвеет, чтобы напиться? Возможно. Но тогда ему нужно очень много еды.
      - А ты заглядывал на кухню? - спросил Джо.
      Мысленно представляя пустую кладовку, Гэллегер встал и остановился перед голубоглазым созданием.
      - А у этого вообще нет обмена веществ. Но должно же оно чем-то жить. Только вот чем? Воздухом? Возможно...
      В дверь позвонили.
      - Интересно, кто на этот раз? - буркнул Гэллегер и впустил гостя.
      Вошел мужчина с воинственным выражением на румяном лице, сообщил Гэллегеру, что тот временно арестован, и вызвал своих людей, которые тут же принялись обыскивать квартиру.
      - Вас прислал Маккензи? - спросил Гэллегер.
      - Точно. Меня зовут Джонсон, криминальная полиция. Недоказанный акт насилия. Желаете связаться со своим адвокатом?
      - Да, - подтвердил Гэллегер, ухватившись за эту возможность.
      Он позвонил знакомому адвокату и принялся описывать ситуацию, в которой оказался. Однако собеседник прервал его:
      - Очень жаль, но я не берусь за дела, где пахнет мошенничеством. Вы знаете мои условия.
      - А кто говорит о мошенничестве?
      - Ваш последний чек оказался без покрытия. На этот раз или наличные, или разговор окончен.
      - Я... минуточку! Я только что закончил одну работу. У меня будут деньги...
      - Прежде чем стать вашим адвокатом, я хотел бы увидеть их, - ответил неприятный голос, и экран погас.
      Детектив Джонсон похлопал Гэллегера по плечу.
      - Ага, значит, у вас на счету пусто? Вам нужны деньги?
      - Это ни для кого не тайна. Но нельзя сказать, что я вылетел в трубу. Я только что закончил...
      - Одну работу. Это я слышал. И разбогатели. А на какую сумму? Случайно не на пятьдесят тысяч кредитов?
      Гэллегер глубоко вздохнул.
      - Больше я не скажу ни слова, - произнес он и вернулся на диван, стараясь не обращать внимания на полицейских, переворачивающих его лабораторию вверх ногами. Ему нужен был адвокат. И срочно. Но как нанять адвоката без денег? А если связаться с Маккензи?..
      Он позвонил ему. Маккензи выглядел довольным.
      - О, - сказал он, - я вижу, полиция уже пришла.
      - Я о той работе, которую подкинул мне ваш партнер, начал Гэллегер. - Я решил вашу проблему. У меня есть то, что вам требуется.
      - Неужто тело Хардинга? - оживился Маккензи.
      - Нет, животные, которых вы просили. Идеальная дичь.
      - Жаль, что вы не сказали этого раньше.
      - Приезжайте немедленно и отзовите полицию, - настаивал Гэллегер. - Я говорю серьезно: у меня есть для вас идеальная дичь для охоты.
      - Не знаю, смогу ли я отозвать этих гончих псов, - ответил Маккензи, - но уже еду. Только помните: я не заплачу вам ни гроша.
      - Вот тебе на! - буркнул Гэллегер и выключил видеофон. Тот тут же зазвонил. Гэллегер коснулся трубки, и на экране появилось лицо женщины, которая сказала:
      - Мистер Гэллегер, в связи с вашим запросом о дедушке сообщаем: он не вернулся в Мэйн. Это все.
      Лицо исчезло, а Джонсон тут же сказал:
      - А что случилось с вашим дедом?
      - Я его съел, - скривился Гэллегер. - Почему бы вам. не оставить меня в покое?
      Джонсон что-то пометил в блокноте.
      - Ваш дедушка. Хорошо... нужно проверить. А кстати, что это такое сидит там? - он указал на голубоглазое существо.
      - Я изучал случаи воспаления костного мозга у головоногих.
      - Ага, понятно. Спасибо... Фред, проверь, что там с дедом этого парня. Куда ты смотришь?
      - На этот экран. Он включен.
      Джонсон подошел к магнитофону.
      - Думаю, нужно его конфисковать. Вероятно, там нет ничего важного, но... - Он коснулся переключателя. Экран остался пустым, но голос Гэллегера произнес: "Мы тут знаем, что делать со шпионами, ты, мерзкий доносчик".
      Джонсон вновь нажал переключатель и посмотрел на Гэллегера. Его румяное лицо оставалось неподвижным, пока перематывалась лента. Гэллегер сказал:
      - Джо, дай мне тупой нож. Я хочу перерезать себе горло, но медленно и со вкусом.
      Однако Джо, занятый философскими рассуждениями, не потрудился даже ответить.
      Джонсон начал просматривать видеозапись. Достав какой-то снимок, он сравнил его с тем, что показывал экран.
      - Отлично, это Хардинг. Спасибо, мистер Гэллегер, что сохранили это для нас.
      - Пустяки, - откликнулся тот. - Я даже готов показать палачу, как ловчей завязать петлю у меня на шее.
      - Ты записываешь, Фред? Вот хорошо.
      Пленка неумолимо вращалась, а Гэллегер старался убедить себя, что на ней не может быть ничего особенного.
      Его надежды развеялись дымом, когда изображение исчезло с экрана - это был момент, когда он накинул на камеру одеяло. Джонсон поднял руку, требуя тишины. На экране по-прежнему ничего не было видно, но голоса звучали отчетливо.
      "У вас еще тридцать семь минут, мистер Гэллегер".
      "Подождите немного, сейчас будет готово. Мне очень нужны ваши пятьдесят тысяч кредитов".
      "Но..."
      "Спокойно, все уже готово. Еще чуть-чуть, и все ваши проблемы кончатся".
      - Неужели я все это говорил? - бросил в пространство Гэллегер. - Ну и идиот! Почему я не отключил микрофон, когда накрыл объектив?!
      "Ты же медленно убиваешь меня, сопляк!"
      - Старик имел в виду всего лишь еще одну бутылку, простонал Гэллегер. - Ну, не будь дураком, приятель, и сделай так, чтобы фараоны тебе поверили! Эге... - Он вдруг оживился. - Может, так я смогу узнать, что случилось с дедом и Хардингом. Если я выстрелил их в иной мир, может, будет какой-нибудь след.
      "А теперь внимание, - сказал голос Гэллегера с пленки. - Я объясню вам, как это делаю. Да, еще одно: я хочу потом это запатентовать, поэтому не желаю никаких шпионов. Вы двое никому ничего не скажете, но магнитофон по-прежнему включен на запись. Когда я прослушаю это завтра, то скажу себе: Гэллегер, ты слишком много болтаешь. Есть только один способ сохранить тайну. Раз - и все!"
      Кто-то крикнул, но крик оборвался на середине. Магнитофон умолк, воцарилась полная тишина.
      Открылась дверь, и вошел, потирая руки, Мердок Маккензи.
      - А вот и я, - сказал он. - Я понял так, что вы решили нашу проблему, мистер Гэллегер. Может, мы с вами и договоримся. В конце концов, нет точных доказательств того, что вы убили Джонаса. Я возьму назад обвинение, если у вас действительно есть то, в чем нуждается наша фирма.
      - Дай-ка мне наручники, Фред, - потребовал Джонсон.
      - Вы не имеете права! - запротестовал Гэллегер.
      - Ошибочное утверждение, - заметил Джо, - опровергаемое в данный момент эмпирическим способом. До чего же вы, люди, нелогичны.
      Развитие общества всегда отстает от развития техники. В те времена, когда техника стремилась все упростить, общественная система была исключительно сложна, частично в результате исторических условий, а частично из-за тогдашнего развития науки. Возьмем, к примеру, юриспруденцию. Кокберн, Блеквуд и многие другие установили некие общие и частные правила относительно, скажем, патентов, однако одно небольшое устройство могло лишить их всякого смысла. Интеграторы могли решать проблемы, с которыми не справлялся человеческий мозг, и потому в эти полумеханические коллоиды требовалось встраивать различные системы безопасности. Более того, электронный умножитель мог не только опрокинуть патентные правила, но также нарушить право собственности, и потому юристы исписывали целые тома о том, является ли право на "новинку" действительной собственностью, считать ли сделанное на умножителе подделкой или копией; а также о том, можно ли считать массовое дублирование шиншилл непорядочным по отношению к производителю, использующему традиционные способы. Мир, упоенный техническим прогрессом, отчаянно пытался удержать равновесие. В конце концов вся эта неразбериха должна была кончиться. Но еще не сейчас.
      Таким образом машина правосудия была конструкцией гораздо более сложной, нежели интегратор. Прецеденты противоречили абстрактной теории, точно так же, как адвокат адвокату. Теоретикам все казалось ясным, но они были слишком непрактичны, чтобы давать советы; можно было нарваться на язвительное замечание: "Что, мое изобретение нарушает право собственности? Ха! Значит, к черту право собственности!"
      Но ведь так же нельзя!
      Во всяком случае не в мире, который тысячелетиями обретал относительное чувство безопасности в прецедентах общественных отношений. Плотина формальной культуры начала протекать во многих местах одновременно, и если бы человек обратил на это внимание, он увидел бы сотни тысяч маленьких фигурок, мечущихся от одной дыры к другой и отважно затыкающих их пальцами, руками и головами. Однажды людям предстояло обнаружить, что за этой плотиной нет грозного океана, но и этот день еще не пришел.
      В некотором смысле это было на руку Гэллегеру. Официальные лица неохотно принимали решения, поскольку необоснованный арест мог означать для них огромные неприятности. Упрямый Мердок Маккензи воспользовался этим положением: он поговорил со своим адвокатом и сунул палку в спицы колеса закона. Адвокат, в свою очередь, побеседовал с Джонсоном.
      Прежде всего, не было тела. Видеозапись - недостаточное доказательство, А кроме того, были серьезные сомнения в правомерности ордеров на арест и обыск. Джонсон позвонил в Юридический Центр, и над головами Гэллегера и беззаботного Маккензи разразилась настоящая буря. Кончилась она тем, что Джонсон и его люди убрались восвояси, забрав с собой вещественные доказательства и пригрозив, что вернутся, как только кто-нибудь из судей подпишет нужные бумаги. "А пока, - пообещал Джонсон, - перед домом останутся сотрудники полиции". Послав Маккензи бешеный взгляд, он вышел.
      - А теперь к делу, - сказал Маккензи, потирая руки. Между нами говоря, - он доверительно наклонился вперед, - я очень доволен тем, что избавился от своего партнера. Независимо от того, убили вы его или нет, я надеюсь, что его так и не найдут. Теперь я смогу вести дела по-своему.
      - Ну, хорошо, - сказал Гэллегер, - а как быть со мной? Меня арестуют, как только Джонсон получит нужные документы.
      - Но не осудят, - подчеркнул Маккензи. - Ловкий адвокат вытащит вас. Однажды возбудили похожее дело, но адвокат прибег к метафизике и доказал, что убитый никогда не существовал. Истинность доказательства была спорна, но убийцу оправдали.
      - Я обыскал дом, - сказал Гэллегер, - впрочем, люди Джонсона тоже. Нет ни следа ни Джонаса Хардинга, ни моего деда. И, говоря откровенно, мистер Маккензи, я понятия не имею, что с ними произошло.
      Маккензи неопределенно махнул рукой.
      - Прежде всего нужно действовать методически. Вы говорили, что решили некую проблему для "Надпочечников Лимитед". Признаться, меня это заинтересовало.
      Гэллегер молча указал на голубоглазый генератор. Маккензи задумчиво взглянул на него.
      - Ну и что? - спросил он.
      - Это именно оно. Идеальная дичь.
      Маккензи подошел к странному объекту, постучал по нему и заглянул в лазурные глаза.
      - И быстро бегает это создание? - спросил он.
      - Ему совсем незачем бегать, - ответил Гэллегер. - Оно вообще с места не двигается.
      - Гмм... Если бы вы объяснили мне...
      Впрочем, объяснение явно не понравилось Маккензи.
      - Нет, - сказал он. - Я не вижу в этом толка. Охота на такую дичь не заставит человека волноваться. Вы забываете, что нашим клиентам требуется возбуждение, результатом которого будет стимуляция надпочечных желез и выделение адреналина.
      - Они получат его вдоволь. Ярость дает тот же эффект, что и возбуждение... - Гэллегер углубился в объяснения.
      В ответ Маккензи покачал головой.
      - И страх и ярость приводят к избытку энергии, которую нужно на что-то расходовать, а поскольку дичь совершенно пассивна, это невозможно. Так можно вызвать только невроз, тогда как мы стараемся с ним бороться.
      Отчаявшийся Гэллегер вспомнил о маленькой коричневой зверушке и принялся расписывать ее достоинства, но когда Маккензи потребовал показать ее, быстро ушел от этого.
      - Нет, - сказал наконец Маккензи. - Как можно охотиться на что-то невидимое?
      - Но есть ведь усилители обоняния, ультрафиолет... Кроме того, это хороший тест на изобретательность.
      - Наши клиенты не изобретательны. Им это ни к чему. Им требуется встряска, отдых от слишком тяжелой или слишком легкой работы, словом, разрядка. Они не собираются ломать головы над изобретением способа поймать нечто, передвигающееся быстрее призрака, или гоняться за дичью, которая не двигается с места. Вы башковитый парень, мистер Гэллегер, но, похоже, мне лучше всего заняться страховкой Джонаса.
      - Минуточку...
      Маккензи поджал губы.
      - Признаться, в этих животных что-то есть, но какая польза от дичи, которую нельзя поймать? Если бы вы разработали какой-то метод ловли этих созданий из другого мира, может, мы и договорились бы. Но пока я не собираюсь покупать кота в мешке.
      - Я наверняка найду какой-нибудь способ, - в отчаянии пообещал Гэллегер. - Но не в тюрьме же.
      - Вы меня обманули, мистер Гэллегер, уверяя, будто решили нашу проблему. А что касается тюрьмы, то, возможно, доза адреналина разбудит ваш мозг настолько, что вы найдете способ охоты на своих животных. Но, разумеется, и в этом случае я не могу давать вам поспешных обещаний...
      Мердок Маккензи улыбнулся Гэллегеру и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Гэллегер принялся грызть ногти.
      - Мир познаваем, - убежденно произнес Джо.
      Положение еще более осложнилось, когда на экране телевизора появился седой мужчина и сообщил, что один из чеков Гэллегера оказался без покрытия. Триста пятьдесят кредитов, сказал он. Что прикажете с ними делать? Гэллегер рассмотрел плакетку на пиджаке мужчины.
      - Вы из Обьединенных Лабораторий "Новая Жизнь"? А что это такое?
      - Биологическое, медицинское и лабораторное оборудование, мистер Гэллегер.
      - А что я у вас заказывал?
      - Вы заказали шестьсот фунтов витаплазмы высшего сорта. В течение часа товар был доставлен.
      - А когда...
      Седовласый пустился в детальные объяснения. Когда он закончил, Гэллегер дал несколько лживых обещаний и отвернулся от погасшего экрана. Потом он в отчаянии оглядел лабораторию.
      - Шестьсот фунтов искусственной протоплазмы, - буркнул он. - Заказ Гэллегера Бис.
      - И ее доставили, - добавил Джо. - Ты расписывался в получении в тот вечер, когда исчезли дедушка и Джонас Хардинг.
      - Но что я мог с ней сделать? Ее используют в пластической хирургии и для производства эндопротезов. Искусственные конечности и тому подобное. Неужели я использовал ее для производства каких-то животных? Нет, это биологически невозможно. Как я мог сделать из витаплазмы маленькую коричневую зверушку, к тому же невидимую? А где же мозг и нервная система? Джо, шестьсот фунтов витаплазмы просто исчезли. Куда она могла деться?
      Джо молчал.
      Несколько часов подряд Гэллегер трудился, как безумный.
      - Сейчас мне нужно побольше узнать об этих созданиях, объяснил он Джо. - Только тогда можно будет сказать, откуда они взялись и как оказались у меня. А также выяснить, куда делись Хардинг и дедушка. А потом...
      - Сядь и подумай.
      - Именно в этом и заключается разница между нами. У тебя нет инстинкта самосохранения. Ты бы спокойно сидел и размышлял, даже если в пальцах твоих ног начиналась цепная реакция. Но я - другое дело. Я слишком молод, чтобы умирать. Я все время думаю о тюрьме. Пожалуй, нужно выпить. Если бы я мог выйти на орбиту, мое чертово подсознание все бы устроило наилучшим образом. Как там насчет маленькой коричневой зверушки? Ты ее видишь?
      - Нет, - ответил Джо.
      - Тогда, может, удастся пропустить стаканчик. - После очередной попытки, закончившейся полным крахом, Гэллегер взорвался: - Никто не может двигаться так быстро!
      - Ускоренный обмен веществ. Видимо, она почувствовала алкоголь. А может, у нее есть какие-то дополнительные чувства. Даже я едва ее сенсирую.
      - Если я смешаю виски с нефтью, то, может, тогда это маленькое пьяное чудовище оставит меня в покое. Но такое я и сам не смогу выпить! Ну ладно, за дело, - буркнул Гэллегер, и принялся испытывать на голубоглазом генераторе один реактив за другим, без малейшего, впрочем, успеха.
      - Мир познаваем, - вновь постулировал Джо.
      - Заткнись. Интересно, можно ли посеребрить это создание? Тогда оно будет неподвижно. Впрочем, оно и так не двигается. А как оно питается?
      - Я бы сказал, с помощью осмоса.
      - Возможно. Но чем?
      Джо раздраженно забренчал.
      - Имеется масса способов решить твою проблему. Инструментализм. Эмпиризм. Витализм. Начни с a posteriori и перейди к a priori[2]. Для меня совершенно очевидно, что ты решил проблему, поставленную перед тобой "Надпочечниками".
      - Решил?
      - Конечно.
      - А каким образом?
      - Очень простым. Мир познаваем.
      - Перестань повторять этот трюизм и помоги мне! Кстати, ты не прав. Мир познаваем, но только для совокупного разума всего человечества.
      - Вздор. Философское невежество. Если ты не можешь доказать свой тезис с помощью чистой логики, значит, ты проиграл. Те, кто во главу угла ставят эксперимент, достойны лишь презрения.
      - Какого черта я сижу и обсуждаю с роботом философские абстракции? А что ты скажешь, если я докажу, что твое мышление кончится, как только я разобью ломом твой радиоатомный мозг?
      - Ладно, убей меня, - предложил Джо. - От этого проиграет все человечество, да и ты тоже. Мир обеднеет, когда меня не станет. Но насилие ничего не значит для меня, у меня ведь нет инстинкта самосохранения.
      - Слушай, Джо, - Гэллегер решил зайти с другой стороны. - Если ты знаешь ответ на мой вопрос, то почему же молчишь? Продемонстрируй мне свою великолепную логику. Убеди меня, не прибегая к эксперименту, а с помощью одних рассуждений.
      - А чего ради мне убеждать тебя? Хватит того, что я сам убежден. Кроме того, я так красив и совершенен, что не представляю себе ничего лучшего, чем наслаждение самим собой.
      - Нарцисс, - буркнул Гэллегер. - Помесь Нарцисса с ницшеанским сверхчеловеком.
      - Мир познаваем, - ответил Джо.
      Дальнейшее развитие событий принесло повестку в суд для Джо. Шестеренки машины правосудия начали вращаться. Сам Гэллегер по какому-то странному капризу закона оставался пока вне его досягаемости. Однако основной принцип гласил, что сумма отдельных частей равняется целому. Джо квалифицировали как одну из частей, сумма которых равнялась Гэллегеру. Короче говоря, робот оказался в суде, где презрительно прислушивался к полемике сторон.
      Сопровождали его Гэллегер и Мердок Маккензи в окружении отряда адвокатов. Это было предварительное следствие. Гэллегер не обращал на Джо внимания, поглощенный вопросом, как бы обуздать строптивого робота, который знал все нужные ответы, но не желал говорить. Он даже начал изучать философию, чтобы побить Джо его собственным оружием, но пока единственным результатом усилий была головная боль и невыносимая жажда. Даже за пределами своей лаборатории он испытывал танталовы муки. Невидимая коричневая зверушка следовала за ним по пятам, исправно воруя алкоголь.
      Внезапно один из адвокатов Маккензи вскочил, как ошпаренный.
      - Протестую, - воскликнул он. Последовал яростный спор о том, квалифицировать ли Джо как свидетеля или как вещественное доказательство, и если как последнее, то вызов в суд не имеет силы. Судья задумался.
      - По-моему, - заявил он, - проблема сводится к следующему: детерминизм против волюнтаризма. Если этот... гмм... робот обладает свободой воли...
      - Ха! - фыркнул Гэллегер и тут же получил замечание от бейлифа.
      - ...тогда он свидетель. Но с другой стороны имеется возможность, что робот в вопросах мнимо свободного выбора является механическим продуктом наследственности и окружающей среды. Само собой, говоря о наследственности, следует подразумевать...
      - Разумен робот или нет, ваша честь, не имеет для нас значения, - заметил прокурор.
      - Не согласен. Закон требует уваж...
      - Можно мне сказать, ваша честь? - вмешался Джо.
      - Твоя способность говорить почти автоматически дает тебе такое право, - ответил судья, сконфуженно поглядывая на робота. - Мы слушаем.
      Джо явно нашел связь между законом, логикой и философией, и радостно заговорил:
      - Я уже все это обдумал. Мыслящий робот - существо разумное. Я мыслящий робот, следовательно, разумное существо.
      - Ну и кретин, - охнул Гэллегер. - Даже я могу указать слабые стороны этого ублюдочного силлогизма.
      - Тихо, - прошептал Маккензи. - Все юристы стараются так запутать дело, чтобы никто не мог в нем разобраться. Возможно, ваш робот не такой идиот, как вы думаете.
      Началась перепалка о том, являются мыслящие роботы разумными существами или нет. Гэллегер не знал, что и думать. Вопрос оставался неясным, пока из лабиринта противоречий не вывели рабочее положение, что Джо все-таки разумное существо. Этому здорово обрадовался прокурор.
      - Ваша честь, - заявил он, - мы узнали, что два дня назад мистер Гэллоуэй Гэллегер отключил робота, представшего сегодня перед нами. Это правда, мистер Гэллегер?
      Рука Маккензи пригвоздила Гэллегера к месту. Один из защитников встал, чтобы ответить на вопрос.
      - Мы ни в чем не признаемся, - заявил он. - Однако если обвинение сформулирует теоретический вопрос, мы на него ответим.
      Теоретический вопрос был сформулирован.
      - Итак, господин прокурор, теоретический ответ: "да". Робота этого типа можно включать и выключать.
      - А может робот этого типа выключить себя сам?
      - Да.
      - Но в данном случае такого не было? Мистер Гэллегер отключил робота два дня назад в то самое время, когда в его лаборатории находился мистер Джонас Хардинг.
      - Теоретически все верно. Имело место временное отключение.
      - В таком случае, - сказал прокурор, - мы хотим допросить робота, квалифицированного судом как разумное существо.
      - Решение по этому вопросу должно носить рабочий характер, - запротестовал один из защитников.
      - Согласен, ваша честь...
      - Хорошо, - сказал судья, таращась на Джо. - Задавайте вопросы.
      - Э-э... - Прокурор, оказавшись перед роботом, заколебался.
      - Зови меня Джо, - подсказал тот.
      - Спасибо. Так вы подтверждаете, что мистер Гэллегер отключал вас в упомянутое время?
      - Да.
      - В таком случае, - торжествующе сообщил прокурор, - я обвиняю мистера Гэллегера в нападении и... побоях. Поскольку работ признан разумным существом, всякие действия, направленные на лишение его сознания или способности передвигаться, противоречат закону и могут быть квалифицированы как сознательное нанесение увечья.
      Адвокаты Маккензи зашевелились.
      - Что это означает? - спросил Гэллегер.
      - Вас вместе с роботом могут задержать как свидетелей, - шепнул один из адвокатов, потом встал. - Ваша честь, все наши ответы давались на чисто теоретические вопросы.
      - Но заявление робота было ответом на совершенно конкретный вопрос, - заметил прокурор.
      - Робот не был приведен к присяге.
      - Это легко исправить, - сказал прокурор, и Гэллегер почувствовал, как разлетаются его последние надежды. Он принялся лихорадочно рассуждать, а разбирательство продолжалось.
      - Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?
      Гэллегер вскочил.
      - Ваша честь, я протестую!
      - А против чего, собственно?
      - Против приведения робота к присяге.
      - Ага! - сказал Маккензи.
      Судья задумался.
      - Пожалуйста, объяснитесь, мистер Гэллегер. Почему этого робота нельзя приводить к присяге?
      - Такая присяга имеет смысл только для человека.
      - Почему?
      - Потому что она предполагает существование души. Или, по крайней мере, теизм, личную религию.
      Судья взглянул на Джо.
      - Пожалуй, в этом что-то есть. Джо, вы верите в какое-нибудь божество?
      - Верю.
      Прокурор просиял.
      - Значит, мы можем продолжать.
      - Минуточку, - поднялся Мердок Маккензи. - Могу я задать свидетелю вопрос?
      - Пожалуйста.
      Маккензи повернулся к роботу.
      - Джо, ты не мог бы нам сказать, каково твое божество?
      - Разумеется, - ответил робот. - Это я сам.
      С этого момента судебное разбирательство превратилось в теологический спор.
      Когда временно освобожденный Гэллегер вместе с Джо отправлялся домой, юристы обсуждали животрепещущий вопрос: сколько ангелов могут поместиться на кончике иглы. Дело не могло двинуться с места до той поры, пока не будут установлены религиозные принципы робота. Все время, пока они летели в воздушном такси, Маккензи пытался убедить Джо в преимуществах кальвинизма.
      Уже у самой двери он позволил себе небольшую угрозу.
      - Я не хотел ставить вас в такое трудное положение, обратился он к Галлегеру, - однако под угрозой тюрьмы вы будете работать гораздо эффективнее. Не знаю, долго ли мне удастся покрывать вас, но если вы быстро выполните условия...
      - Какие условия?
      - О, мне нужно немного. Для начала - тело Джонаса...
      - Ха! - ответил Гэллегер.
      Вернувшись в лабораторию, он сел и впрыснул себе в рот порцию алкоголя, прежде чем успел подумать о маленькой коричневой зверушке. Потом лег, переводя взгляд с голубоглазого негенератора на Джо и обратно.
      - Старая китайская пословица гласит, - наконец заговорил он, - что тот, кто первый откажется от словесных аргументов и начнет размахивать руками, признается в интеллектуальной несостоятельности.
      - Разумеется, - ответил Джо. - Это не подлежит ни малейшему сомнению: если для доказательства своей правоты тебе нужен эксперимент, значит, ты плохой философ и логик.
      Гэллегер вновь прибег к казуистике:
      - Первый уровень: человекообразное животное - размахивание кулаками. Второй уровень: человек - чистая логика. А как быть с третьим уровнем?
      - С каким еще третьим уровнем?
      - Мир познаваем. Но только для человека, а ты не человек. Твое божество не антропоморфно. Итак, три уровня: животное, человек и то, что мы для удобства назовем сверхчеловеком, хотя ему вовсе не обязательно иметь с человеком что-то общее. Мы всегда приписывали теоретическому сверхсуществу божественные черты. Пусть это существо третьего уровня называется Джо.
      - Резонно, - заметил Джо.
      - В данной ситуации две основные логические концепции не находят применения. Мир познаваем для чистого разума, но вместе с тем и для опыта, соединенного с разумом. Но такие концепции второго уровня настолько же элементарны для Джо, насколько идеи Платона для Бэкона. - Гэллегер скрестил пальцы за спиной. - Возникает вопрос: что означают для Джо операции третьего уровня?
      - Божественность? - предположил робот.
      - Не забывай, что у тебя есть дополнительные чувства. Ты можешь сенсировать, что бы это ни значило. Нужны ли тебе еще традиционные логические методы? Скажем...
      - Да, - признался Джо, - я сенсирую. А еще могу когитовать. Гмм...
      Гэллегер вдруг вскочил с дивана.
      - Ну и дурень же я! "Выпей меня" - вот он ответ. Заткнись, Джо, иди в угол и сенсируй себе на здоровье.
      - Но я сейчас когитую.
      - Тогда когитуй. Меня наконец-то осенило. Когда я вчера проснулся, то думал о бутылке с надписью "Выпей меня". Алиса, когда выпила бутылочку, уменьшилась, верно? Та-ак... где у меня энциклопедия? Жаль, что я так слаб в технике. Вазоконстриктор... гомеостатический... - о, есть! - демонстрирует механизм метаболизма, регулирующего вегетативную нервную систему. Метаболизм. Интересно...
      Гэллегер направился к лабораторному столу и осмотрел все бутылки.
      - Жизнь - вот сущность всего, а все прочее лишь ее проявления. Я должен был решить некую проблему для фирмы "Надпочечники Лимитед". Здесь были Джонас Хардинг и дедушка. Хардинг дал мне час на выполнение своего заказа. Вопрос заключался... в создании опасного и вместе с тем безвредного животного. Парадокс. Нет, не то. Клиенты Хардинга хотели переживать волнующее приключение и одновременно оставаться в безопасности. Лабораторных животных у меня нет... Джо!
      - Ну, что еще?
      - Смотри, - сказал Гэллегер, налил в стакан выпивку и смотрел, как она исчезает. - Что случилось с выпивкой?
      - Ее выпила маленькая коричневая зверушка.
      - А случайно, это не мой дед?
      - Он самый, - ответил Джо.
      Гэллегер виртуозно выругался.
      - Что же ты мне сразу не сказал, ты...
      - Я ответил на твой вопрос, - откликнулся робот. - Дедушка ведь смуглый, верно? И он, несомненно, животное.
      - Но почему маленькое? Я думал, это будет существо размером с кролика.
      - Единственным критерием оценки является сравнение с размерами данного вида. В сравнении со средним человеческим ростом дедушка мал. Вот и получается маленькая коричневая зверушка.
      - Итак, это дед, - повторил Гэллегер, возвращаясь к лабораторному столу. - Просто его переключили на большую скорость. Ускоренный обмен веществ. Адреналин... Гммм... Теперь, когда я знаю, что искать, возможно...
      Он умолк. Уже темнело, когда он влил в стакан содержимое небольшой пробирки, добавил туда порцию виски и подождал, пока смесь исчезнет.
      Вскоре что-то замелькало то в одном, то в другом углу комнаты, начало постепенно материализоваться и наконец превратилось в дедушку. Дед стоял перед Гэллегером, трясясь как студень, по мере того, как проходило действие ускоряющего средства.
      - Как дела, дедуля? - успокаивающе спросил Гэллегер.
      Лицо старика выражало ярость, впервые в жизни он был пьян. Гэллегер с безграничным удивлением таращился на него.
      - Я возвращаюсь в Мэйн, - заплакал дед и рухнул навзничь.
      - Никогда я не видел столько рохлей одновременно, сказал он, пожирая жаркое. - Боже, как я голоден. В следующий раз хорошенько подумаю, прежде чем дам сделать себе укол. Сколько месяцев я был в этом состоянии?