Фон Ребенков одобрительно закивал головой.
      - Вот именно-с! Я сам об этом думал. Опять же, со своей стороны, должен обратить ваше внимание на бедственное положение и других пролетариев из нашего дома. Так, например, товарищ вдова народного героя японской кампании Эполетова-Гаолянского живет в ужасных условиях. Две комнатенки в бельэтаже, ремонта не было вот уже два года, одна дверь скрипит. Ужас!.. Гостей негде принять. Затем льготный безработный Банкнотис. Комната у него, правду сказать, ничего себе, но на четвертом этаже! Ужас! Верите ли, на биржу труда ходить не может. Проклятая лестница заедает. У него одышка, и, кроме того, грек. Прошу обратить внимание. Можно сказать, национальное меньшинство. Надо ему пойти навстречу. Я уже не говорю о себе. Живу черт знает в каких условиях. Верите ли, негде рояль поставить, портнихе негде повернуться, когда мерки с жены снимает.
      - Так, так, - сказал Петров. - Надо облегчить их условия быта...
      - Вот именно, - оживился Ребенков. - Облегчить условия быта. Я, например, предлагаю так: в первую голову мы займемся, конечно, истопником, рабфаковцем и дворником. На что, собственно говоря, жалуется истопник? Истопник жалуется на грязь и жару от отопления? Великолепно! Теперь мы зададим себе вопрос: на что жалуется рабфаковец Искра? Рабфаковец Искра, наоборот, жалуется на холод и дыры в потолке. Так в чем же дело? Ясно истопника Антипова надо переселить в более прохладное помещение, занятое рабфаковцем Искрой, рабфаковца Искру - в более теплое помещение, занятое истопником Антиповым. Не правда ли? Гениальное разрешение вопроса, товарищ председатель.
      Петров угрюмо молчал.
      - А что касается дворника, то, честное слово, ему и в сарае неплохо. И к сорному ящику близко, и двор на виду. Верно?
      Петров молчал.
      - Молчание - знак согласия! - весело крикнул Ребенков. - Итак, одна часть нашей задачи выполнена. Теперь нам остается облегчить условия быта мадам Эполетовой-Гаолянской, льготного безработного Банкнотиса и мое. Это будет потруднее. Но я думаю, что кое-кого можно будет уплотнить, кое-кого выселить, и в конце концов для вышеупомянутых пролетариев очистится достаточное количество жилой площади.
      И фон Ребенков стал развивать блестящий план.
      Товарищ Петров, наморщив лоб, рассеянно слушал болтовню бывшего помощника присяжного поверенного. Его мучили, очевидно, какие-то соображения на этот счет.
      На следующее утро веселый фон Ребенков, потирая руки, подошел к доске, где вывешиваются объявления, и вдруг побледнел и зашатался.
      На доске красовалось следующее объявление нового правления жилтоварищества:
      "1. Истопник Антипов переселяется в комнаты, занимаемые вдовой бывшего генерала Эполетова. Гражданка Эполетова переселяется в помещение истопника.
      2. Рабфаковец Искра переселяется в помещение спекулянта Банкнотиса, а Банкнотис - в помещение рабфаковца.
      3. Дворник переселяется в помещение гражданина Ребенкова, а последний в сарай дворника.
      4. Гражданин Ребенков освобождается от обязанностей управдома.
      Председатель жилтоварищества Петров".
      1924
      ВЫДЕРЖАЛ
      Всю неделю, до самой чистки, кассир Диабетов ходил с полузакрытыми глазами и зубрил по бумажке:
      - Кто великий учитель? Маркс. Что является высшим органом? СТО. Что такое социал-патриотизм? Служение буржуазии в маске социализма. Что характеризует капитализм? Бешеная эксплуатация на основе частной собственности. Как развивается плановое хозяйство? На основе электрификации. Где участвовали разные страны? На Первом конгрессе Второго Интернационала в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, в городе Париже. Какой бывает капитал? Постоянный и переменный. Какова будет форма организации в будущем коммунистическом строе? Неизвестно. Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафолетт. Кто, несмотря на кажущееся благополучие?.. Польша. Кто социал-предатели? Шейдеман и Носке. Кто Абрамович? Социал-идиот...
      Усердный Диабетов лихорадочно сжимал в руках спасительную бумажку. Он бормотал:
      - Только бы не перепутать... Только бы не перепутать!.. Кто депутат? Пенлеве... Кто ренегат? Каутский... Кто кандидат? Лафолетт.
      Когда Диабетова пригласили в комнату, где заседала комиссия, перед его глазами плавал розовый туман и в ушах стоял колокольный звон. Диабетов преодолел жуткий страх, подошел к столу и зажмурился.
      - Как ваша фамилия, товарищ? - спросил председатель комиссии.
      - Маркс, - твердо ответил кассир.
      - Сколько вам лет?
      - Сто.
      - Род занятий?
      - Служение буржуазии в маске социализма.
      Председатель комиссии, который до сих пор пропускал ответы Диабетова мимо ушей, высоко поднял левую бровь.
      - Гм... Довольно откровенное заявление... Ваше отношение к службе, гражданин?
      - Бешеная эксплуатация на основе частной собственности.
      - Вот как!.. О-ч-ч-ч-чень приятно... Как же вы втерлись в советское учреждение?
      - На основе электрификации.
      Члены комиссии странно переглянулись.
      - А когда вы, товарищ, в последний раз себе температуру мерили? осторожно осведомился секретарь.
      - На Первом конгрессе Второго Интернационала, в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, в городе Париже, - твердо отчеканил главный кассир.
      - У вас, товарищ, - мягко сказал председатель, - какой-то лихорадочный блеск глаз...
      - Постоянный и переменный, - любезно пояснил Диабетов. Щеки его от волнения и торжества тряслись, как у мопса. Левая нога выбивала дробь. Зубы лязгали, а пальцы судорожно сжимали в кармане заветную бумажку.
      - Очень хорошо... Прекрасно! Прекрасно!.. Но вы, главное, не волнуйтесь! Может быть, вы устали, товарищ? Присядьте, - придавая голосу как можно больше задушевной теплоты, сказал председатель, который начал кое-что соображать. И вдруг быстро и в упор спросил: - А какое сегодня число?
      - Неизвестно, - гаркнул Диабетов, обливаясь крупным потом и чувствуя, что он наносит врагам последний удар.
      Члены комиссии тревожно зашептались. Секретарь на цыпочках вышел из комнаты.
      - Очень хорошо, товарищ! - воскликнул председатель в фальшивом восторге. - Вот и прекрасно! Вот и отлично! Вы, главное, не волнуйтесь! Поедете в Крым... в Ялту, можно сказать... Там, знаете, солнышко... А главное - не расстраивайтесь! До свидания, товарищ!
      Диабетов потоптался на месте и слегка охрипшим голосом сказал:
      - Я и дальше знаю... Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафолетт... Кто, несмотря на кажущееся благополучие...
      - Главное - не волнуйтесь, - сказал председатель, осторожно сползая со стула, - мы вам верим на слово... До свидания, товарищ!..
      Сияющий Диабетов раскланялся и, остановившись у двери, широко улыбнулся.
      - Кто социал-предатель? Шейдеман и Носке... А кто Абрамович? - И, сделав эффектную паузу, отчеканил, интимно подмигивая комиссии: Социал-идиот!
      Встревоженные сотрудники окружили Диабетова:
      - Ну как?.. Что?..
      - Всех покрыл! Восемь вопросов как одна копейка! Остальные шесть сказал сам. Верите ли, председатель даже попятился. Отпуск предлагал. В Крым. Как одна копейка...
      1924
      ЗАГАДОЧНЫЙ САША
      Изредка отрываясь от книг, товарищи говорили:
      - Ты чего, Сашка, груши околачиваешь? Зубри, дурак! А то как пить дать на экзамене провалишься.
      Саша Бузыкин презрительно морщил малообещающий, но тем не менее веснушчатый нос и цинично переспрашивал:
      - Ась? Это я-то?
      - Вот именно. Ты-то.
      - Про-ва-люсь?
      - Провалишься.
      - Почему же это, собственно?
      - Да потому, что не учишься. Без знаний в вуз не попадешь.
      Саша Бузыкин сплевывал на пол и загадочно говорил:
      - Кто не попадет, а кто и попадет.
      - Почему это ты так уверен?
      - А что же мне сомневаться? Мне это ясно как апельсин!
      - Брось дурака валять! Ты же аб-со-лют-но ничего не знаешь.
      Но загадочный Саша так и резал:
      - Там, на экзамене, разберут, кто знает, а кто не знает. Кого принять, а кого и не принять. Будьте уверочки!
      - Да ведь ты будешь молчать как пень.
      - Ничего-с! Авось кое-что скажу-с... Может, и найдется словечко. А мне, между прочим, на экзамены наплевать. Прошли те времена, когда нэпманские сыночки... Эх, да что зря трепаться! Сами увидите.
      До самых экзаменов загадочный Бузыкин ходил, задравши свой веснушчатый отросток, и с нескрываемым сожалением посматривал на товарищей, которые сидели, уткнувши вихрастые головы в алгебру.
      Наконец настал день бузыкинского триумфа.
      - Бузыкин Александр, пожалуйте сюда!
      Саша презрительно скривил губы и вразвалку подошел к экзаменаторскому столу.
      Все затаили дыхание.
      Профессор почесал карандашом переносицу и задал обычный вопрос:
      - Вы член партии?
      Глаза Саши Бузыкина блеснули невероятным торжеством.
      - Член РЛКСМ с тысяча девятьсот двадцать второго года, - отчеканил он, кидая вокруг уничтожающие взгляды. - Пролетарского происхождения. Отец путиловский рабочий, а мать - крестьянка Рязанской губернии.
      Профессор широко и приветливо улыбнулся.
      - Вот и отлично! Значит, стопроцентный пролетарий! Побольше бы нам таких в вуз!
      Саша Бузыкин с достоинством посмотрел вокруг и спросил:
      - Можно идти?
      - То есть как это идти? - заинтересовался профессор, потирая руки. Наоборот, сейчас мы будем вас экзаменовать.
      Загадочный Саша побледнел.
      - Так я же... Это самое... С тысяча девятьсот двадцать второго года... Пролетарий... Я не какой-нибудь нэпманский сынок... У меня...
      - Это очень похвально, но тем не менее не найдете ли вы возможным сказать нам, сколько будет А плюс Б в квадрате? Гм... Этого вы не знаете! А чему равна сумма квадратов двух катетов? Этого вы тоже не знаете!.. Но, может быть, вы что-нибудь знаете о равенстве треугольников?.. Ничего не знаете? Можете идти, Бузыкин...
      И пошел Бузыкин, палимый солнцем, в общежитие, и лег там Бузыкин животом на койку, и горько заплакал Бузыкин.
      А на другой день он уже бешено зубрил геометрию.
      1924
      ЛУННАЯ СОНАТА
      (С успехом разыгрывается
      на столбцах американских газет)
      Полет ракеты на Луну откладывается на неопределенное время.
      Хроника
      15 января 1925 г.
      Вчера в большой аудитории Нью-йоркского общества оглушительных изобретений действительный член Общества, известный профессор мистер Вор, сделал сенсационный доклад об изобретенной им ракете, которую он намерен пустить с Земли на Луну. Ракета эта будет иметь форму яйца на палке, в верхней части которого будет находиться 12 тысяч тонн динамита. При падении ракеты на поверхность Луны должен произойти настолько сильный взрыв, что его можно будет ясно наблюдать в телескопы с Земли.
      Энтузиазм аудитории не поддавался описанию. Спешно производится подписка на скорейшее осуществление гениального плана. Несколько виднейших финансовых королей заинтересовались изобретением.
      30 января
      В дополнение к нашей заметке от 15 января по поводу изобретения уважаемого профессора Вора мы можем сообщить, что на осуществление гениального проекта уже собрано 8 миллионов долларов.
      31 января
      Во вчерашний номер нашей газеты вкралась досадная опечатка. На изобретение профессора Вора собрано не 8 миллионов, как сообщалось, а 18. Редакцией командируется специальный сотрудник, которому поручено информировать Общество о ходе работ гениального профессора.
      10 февраля
      На вопрос сотрудника нашей газеты, что он думает о международном положении, гениальный изобретатель междупланетного яйца заявил:
      - Я склонен думать, что международное положение в настоящий момент весьма удовлетворительное.
      Касаясь вопроса о своих ближайших работах в области гениального изобретения, маститый ученый заметно оживился и даже порозовел.
      - О! - сказал профессор. - Уже кое-что сделано. Мною куплена в окрестностях Лос-Анжелоса прелестная вилла, где я и буду производить свои работы. Кроме того, мною приобретены паровая яхта и пара превосходных арабских лошадей.
      На наш вопрос, для чего профессору понадобились яхта и лошади, он шаловливо погрозил пальцем и деликатно заметил, что он, к сожалению, не может коснуться этих вопросов, так как они являются одним из секретов его изобретения.
      25 февраля
      Министр иностранных дел мистер Юз выступил с новыми сенсационными разоблачениями Коминтерна. На руках у Юза имеются документы, с полной очевидностью доказывающие, что известный изобретатель нашумевшего яйца профессор Вор является агентом Коминтерна, а вся его ловкая махинация с полетом на Луну есть не что иное, как попытка взорвать Белый дом в Вашингтоне и провозгласить в Америке Советскую власть. На документах имеются подписи Карла Маркса, Бакунина и Демьяна Бедного. Юз требует расследования и отставки прокурора Догерти, как виновного в попустительстве.
      28 февраля
      Прокурор Догерти, отвечая на выпады Юза, заявил в сенате следующее:
      - У мистера Юза до сих пор сюртук пахнет керосином (смех в центре), и пусть он не пытается отвести глаза общественного мнения, устремленные на ту панаму, в которой он играет далеко не последнюю роль. Что же касается того, что будто бы в верхней части популярного яйца находится динамит, то мы хорошо знаем, что это не динамит, а нефтяные акции, на которых так здорово спекульнул Юз. (Одобрение левой.)
      15 марта
      Юз опубликовал новые документы, из которых ясно, как дважды два, что профессор Вор - переодетый Ю.Стеклов, популярный редактор "Известий ЦИК СССР".
      25 марта
      Профессор Вор вчера женился на королеве экрана Настурции Джимперс. Спрошенный по этому поводу маститый автор яйца ответил:
      - Любви все возрасты покорны.
      Кроме того, великий профессор, по слухам, перевел во французские банки 10 миллионов долларов. О целях этого перевода профессор выразился весьма туманно, однако подчеркнул, что ракета-яйцо строится и 4 июля непременно полетит на Луну. Приток пожертвований продолжается.
      1 мая
      В связи с предполагаемым 4 июля опытом полета ракеты на Луну, президент запретил празднование Первого мая как не соответствующее серьезности момента.
      10 июня
      Срок полета ракеты-яйца окончательно установлен. Ракета полетит 4 июля в 12 часов ночи и пробудет в пути четыре дня, так что 8 июля человечество будет иметь возможность наблюдать в телескопы на поверхности Луны сильный взрыв.
      20 июня
      Состоялась манифестация влюбленных, которые требовали отмены зверского покушения на Луну. К влюбленным присоединились собаки, выразившие в резкой форме опасения, что, в случае если Луна будет уничтожена сильным взрывом, им не на что будет выть. Одновременно с этим состоялась внушительная демонстрация воров, требовавших, со своей стороны, скорейшего уничтожения Луны по чисто профессиональным соображениям.
      1 июля
      К месту отправки ракеты выехали представители ученого мира.
      В беседе с нашим сотрудником профессор Вор заявил, что к полету все готово, за исключением кое-каких мелочей.
      3 июля
      В ночь со 2 на 3 июля профессор Вор вылетел со своей молодой женой в неизвестном направлении. Перед отъездом маститый профессор успел сообщить нашему сотруднику, что полет откладывается на неопределенное время.
      Итак, налицо полет и взрыв. Полет Вора и взрыв общественного негодования.
      1925
      ПОЕДИНОК
      В природе существуют люди, страдающие отсутствием воображения. Люди, фантазия которых никак не простирается свыше ста рублей наличными и глубже шубы с выдровым воротником.
      Если страдает отсутствием фантазии, например, трамвайный кондуктор или писатель утопических романов - это еще полбеды.
      Прямого ущерба от этого государству не будет.
      Но горе, если фантазия отсутствует у финансового инспектора!
      Горе! Горе! Горе!
      Наведя кое-какие справки о заработках гражданина Лиллипутера, финансовый инспектор сладострастно потер руки и сказал секретарю:
      - Пишите этому гаду сто рублей. В трехдневный срок. Чтоб. Он у меня потанцует...
      Однако гад Лиллипутер не имел никаких хореографических наклонностей и от танцев решительно отказался.
      - Что значит сто рублей? Пускай описывают обстановку. Больше пяти червонцев она все равно не поднимет. А за сто рублей я себе куплю такую новую, что фининспектор лопнет.
      - Хор-рошо-о с! Так и запишем-с, - мрачно сказал фининспектор. - Я ему покажу, как за сто рублей новую обстановку покупать. Секретарь, пишите гаду Лиллипутеру дополнительных двести рублей. В трехдневный срок. Чтоб. Он у меня потан-цует!
      - Что значит потанцует? Что значит двести рублей? - решил практичный Лиллипутер. - Пусть описывают. За двести рублей я себе такую новую обстановку заведу, что перед ней старая поблекнет!
      - Что? Лиллипутер купил новую обстановку за двести рублей? Ну, знаете... Не нахожу слов... Секретарь, пишите гаду пятьсот рублей, и чтоб в трехднев...
      - Пятьсот рублей? Ха! Пусть описывают. За пятьсот рублей куплю роскошную новую. Рококо. Триста рублей чистой прибыли!
      - Секретарь, пишите ему тысячу, и чтоб в трех...
      - Ха-ха! Пусть описывают. Тысяча рублей чистой прибыли. Можно дачку отремонтировать.
      - Пиш-ш-шите-е тысяча пятьсот! Чтоб в тре-х-х...
      - Ха-ха-ха!..
      Финансовый инспектор вошел в роскошную гостиную Лиллипутера и, тяжело опустившись в шелковое кресло Луи XIV, глухо прошептал:
      - Сколько? Раз и навсегда?
      - Обкладывайте в три тысячи, - скромно сказал Лиллипутер, вынимая золотой портсигар и предлагая фининспектору египетскую папиросу.
      - Окончательно? - подозрительно покосился фининспектор. - Без жульничества?
      - Чтоб я себе новой мебели не видел! - воскликнул Лиллипутер.
      - Сдаюсь, - прохрипел фининспектор. - Три тысячи... И чтоб в трехдневный срок... До свидания.
      Лиллипутер печально улыбнулся вслед уходящему фининспектору и прошептал:
      - Три тысячи налогу. А если тридцать три? Ха! А если у меня восемьдесят тысяч годового дохода?
      Бедный, застенчивый, доверчивый, лишенный воображения фининспектор, увы, не учел этого!
      Его скромная фантазия не простиралась свыше трех тысяч, и он самоотверженно пал в жестоком, но неравном бою с гражданином Лиллипутером.
      Неравном потому, что у Лиллипутера, по-видимому, была кой-какая фантазия, а у фининспектора, увы, ее не было.
      1925
      СПЛОШНОЕ ХУЛИГАНСТВО
      Старик Собакин вытер скатертью багровую шею с чирьями и, злобно покосившись на солнечное небо, игравшее за окном всеми цветами, имевшимися в его распоряжении, пробормотал:
      - Сукины дети! Распустился народ! Охамел! Никаких нравственных понятиев не имеет! Сплошное хулиганство пошло. Одно слово, Советская власть. Да-с!
      Собакин был в комнате один и обращался преимущественно к мутному, пятнистому самовару, который с отвращением отражал седую, стриженную бобриком голову, толстый нос, лиловые уши, худые щеки и маленькие злобные глазки, глубоко и прочно засевшие под узким морщинистым лбом.
      - Тьфу на вас всех! - продолжал Собакин, допивая шестой стакан чаю. Плюю! Чтоб вы сдохли!..
      За стеной, у соседей-рабфаковцев, слышался монотонный голос:
      - "Финансовой политикой называются способы, которыми пользуется государство при извлечении и распределении средств... Налоги подразделяются на денежные и натуральные... Денежные налоги можно разбить на три гру..."
      Собакин постучал щеткой в стену и проскрипел:
      - Пап-пра-шу прекратить шум! Вы мне мешаете работать. Хулиганы!..
      - У нас послезавтра зачеты. Извините. "...разбить на три группы: прямые, косвенные и пошлины. Прямыми называются такие, кото..."
      - Ну разве не хулиганы? - горестно прошептал Собакин. - Что с них взять? Хулиганы и есть хулиганы! Одно слово, комсомол. У самих, можно сказать, башмаки каши просят, а туда же, в образованные лезут. Налоги, видите ли, подразделяются на три категории, - ну не сукины дети после этого? Хамы! Слышать не могу!
      Старик Собакин с треском открыл окно и высунулся на улицу. По улице шел отряд пионеров. Карапуз в красном галстуке чрезвычайно серьезно и деловито барабанил на большом барабане...
      - Прошу убедиться, - желчно подмигнул Собакин фонарному столбу. - Прошу убедиться! Барабанят! Как вам это нравится? Работать порядочным людям не дают. Тишину общественную нарушают. Хулиганы, прости господи! Тьфу! Собакин с храпом потянул носом и жирно плюнул вниз.
      - А вы, гражданин, там поосторожнее, прямо на портфель харкнули.
      - А вы с портфелем под окнами не шляйтесь, - сухо отрезал Собакин.
      - То есть как это не "шляйтесь"? На то улица и существует, чтоб по ней на службу ходить.
      - На службу-с? - ядовито прищурился Собакин. - Знаем мы ваши советские службы-млужбы. Небось сидите там да только и делаете, что взятки хапаете. А порядочному человеку даже из своей собственной жилплощади в окошко плюнуть нельзя без того, чтобы не нарваться на хамство! Хулиган!
      - Вы там поосторожнее! Без оскорблений! Я, как представитель советского учреждения...
      - Плевать мне на вас и на ваше советское учреждение...
      - Милиционер!..
      - Вот именно! Очень вам благодарен. Пущай милиция разберет, кто из нас хулиган.
      Подписав протокол и дав подписку о невыезде, Собакин вернулся домой.
      - Ни-чего! Пущай протокол, ну-ка-а! Старика Собакина протоколом не запугаешь. Старик Собакин все ваше хулиганство на чистую воду выведет. Старик Собакин на хулиганство плюет-с!
      Собакин горько задумался.
      "Охамели люди! Распустились! Куда ни посмотри - сплошное хулиганство. Скажем, к примеру, радио. Где же это такое видано в просвещенном государстве, чтобы, извините за выражение, на крыше антенны устраивать? Подумайте, пожалуйста! Накрутят, накрутят проволоки, а потом, изволите ли видеть, у себя из трубки всякие крамольные речи слушают. Ну не хулиганы?"
      Собакин надел серую кепку с пуговицей и деятельно полез на чердак.
      - Я вам покажу антенны! - бормотал он, ползя на четвереньках по крыше. - А ну, где мой перочинный нож? Раз - и готово. Никаких антенн чтоб. Где ж это видано, чтоб на трубу проволоку наматывать? Нешто труба для этого существует? Хулиганство! Порядочной птице сесть негде.
      Наскоро срезав восемь антенн, Собакин с полным сознанием исполненного долга спустился во двор и задумчиво сел на лавочку...
      - Тьфу на вас всех, - пробормотал он привычно, - чтоб вы сдохли!
      Внезапно тусклые глаза Собакина остановились на стенной газете, прибитой на доске возле ворот.
      - Скажите пожалуйста, - процедил Собакин сквозь зубы, - стенную газету выдумали! Сволочи! Чтоб каждый сукин сын порядочных людей обижать мог. Ну разве же не хулиганы? Сплошное хулиганство! Стены портят. Тьфу!
      Собакин пошел к мусорной яме, выбрал самую большую дохлую крысу и бережно опустил ее в деревянный ящик с надписью:
      "Просьба опускать в этот ящик материалы для стенной газеты".
      - Будьте любезны, получите материальчик! Для вашей хулиганской газеты самое подходящее дело. Хи-хи!
      После этого Собакин, не торопясь, вернулся в квартиру и заперся в клозете.
      Сидел он в клозете часа четыре, читая "Жития святых".
      - Гражданин Собакин, - слышались за дверью умоляющие голоса, - вы же не один в квартире! Нельзя же по три часа занимать уборную! Пустите!
      - Ладно, - бормотал Собакин, - подождете. Не горим, чай!..
      - Мы будем жаловаться в жилищное товарищество. Пустите! Это невежливо, наконец...
      - Пап-пра-шу не стучать! Чего-с? Невежливо? А ломиться в уборную к занятому человеку - это вежливо? Плюю я на вас и на ваше жилищное товарищество! Хулиганы!..
      1925
      СЛУЧАЙ С БАБУШКИНОЙ
      Только очутившись в жестком вагоне курортного "ускоренного", заведующая методической секцией клубного подотдела товарищ Бабушкина вздохнула полной грудью.
      - Ну-с, теперь можно и от работы отдохнуть, - общительно сообщила она соседям, укладывая на верхнюю полку свой тощий баульчик, обшитый парусиной. - В моем полном распоряжении целых две недели. Теперь на целых две недели я, так сказать, вольный казак. Что хочу, то и делаю. Могу "Эрфуртскую программу" перечесть, а могу и план клубной работы на второе полугодие детально проработать. А впрочем, могу и второй том "Капитала" в памяти освежить. Все могу...
      Сама удивляясь своей неограниченной свободе и феерическим горизонтам, распахнувшимся перед ней, товарищ Бабушкина сняла с седой головы черную шляпку, поправила на добродушном носу пенсне и аккуратно присела на лавку.
      - Хо-хо! - раздалось с верхней полки. - Ай да тетка, в масло села! Па-а-те-ха!
      - В какое масло? - смертельно побледнела Бабушкина.
      - Обыкновенно в какое. В сливочное, - любезно пояснил голос с верхней полки. И вслед за тем из мрака появилось лицо обладателя вышеупомянутого голоса. Скучающее, веснушчатое, скуластое лицо молодого, но вполне законченного хулигана.
      - Что вы говорите?! - ужаснулась Бабушкина, вскакивая как ужаленная с лавки.
      - Гы, - снисходительно сказал хулиган, сплевывая, - я пошутил!
      - Разве так можно шутить, товарищ? - пробормотала Бабушкина. - Ведь юбка. Почти новая. Шевиотовая. Единственная. А вы вдруг - масло! Что вы!
      - Ладно, - тоскливо сплюнул хулиган и вдруг, стремительно вывалившись в окно, оглушительно, с грохотом и свистом, чихнул: - Апч-ххи-и-и-и-их!
      Проходившая мимо вагона нянька с легким воплем шарахнулась в сторону, сбивая с ног нагруженного чемоданами носильщика.
      - Ах, пардон, не заметил! - с восхищением воскликнул хулиган. - Будьте здоровы, дамочка. Эй, ребеночка обронили! Пате-ха-а!
      Он обвел вспыхнувшими глазами публику и, чувствуя себя душой общества и неизменным весельчаком, прибавил, подмигивая:
      - Гы-гы!
      Через минуту его глаза погасли, и хулиган впал в мрачную меланхолию. Он высунул в проход большие пыльные башмаки и развлекался тем, что сбивал с проходивших по коридору шляпы. Но это занятие не доставляло ему никакого эстетического наслаждения.
      Раздался второй звонок. Мимо окон пробежало несколько взволнованных пассажиров, отыскивающих свой вагон.
      - Псс, гражданин! - деловито крикнул хулиган в окно. - На минуточку!
      Толстяк с двумя чемоданами недоуменно остановился у окна.
      Хулиган конспиративно поманил его пальцем.
      - В чем дело? - пробормотал толстяк, бледнея. - Честное слово...
      Хулиган засуетился, соскочил с полки и побежал по вагону, не без огонька имитируя зловещее совещание, и возвратился к окну.
      - На минуточку, на минуточку! - грозно поманил он пальцем.
      - Ей-богу... Честное слово... - залепетал толстяк.
      Раздался третий звонок.
      Хулиган сощурил глаза и, подозрительно всматриваясь в похолодевшего толстяка, приговаривал:
      - Пожалте-ка, пожалте-ка, гражданин...
      - Так я же... на поезд... опоздаю... - плачущим голосом сказал толстяк. - Ей-же-бо...
      Паровоз свистнул.
      - Извините, гражданин, - широко и радушно улыбнулся хулиган, - пардон, обознался. Хи-хи!
      С воплями и ругательствами толстяк кинулся за тронувшимся поездом, а хулиган, свесившись из окна, уже кричал какой-то стремительно мчавшейся по перрону даме:
      - Мадам, сумочку обронили! Мадам, билет выпал!.. Ах, пардон, ошибся! Сыпьте дальше!
      Мимо окон бежали поля, столбы и станции. Хулиган развлекался. Он приклеил на двери уборной билетик с надписью: "По случаю ремонта уборная закрыта" - и корчился у себя на полке от приступа здорового и жизнерадостного веселья, смотря, как унылые пассажиры тоскливо мыкались в коридоре возле уборной.
      Белые облака неслись мимо окон в голубом небе, и, глядя на них сквозь пенсне, товарищ Бабушкина грустно думала:
      "На каком низком уровне развития, однако, стоит наша беспартийная советская молодежь! А почему? А потому, что культработа поставлена плохо. Клубный подотдел хромает. Отсюда и хулиганство! Эх, вот я сейчас, так сказать, еду в отпуск на две недели. Вольный казак. Хочу - "Эрфуртскую программу" читаю, хочу - второй том "Капитала" прорабатываю... А нет того чтобы пропагандой среди беспартийной молодежи заняться. А почему бы, например, не вовлечь в строительство этого лодыря? В самом деле - вот возьму и вовлеку! Только это дело деликатное и тонкое. Сначала надо проработать план. Установить, так сказать, степень развития, затем заронить в молодую душу семена любознательности. Гм... Затем можно в кратких чертах обрисовать историю классовой борьбы. Ну, там коснуться Маркса... И отпуск использую, и хорошее дело сделаю..."
      Сказано - сделано.
      Двое суток добросовестная Бабушкина по строго проработанной программе вовлекала несознательного молодого человека в культурно-просветительную работу. Чтобы заслужить полное доверие, она угощала его на станциях чаем, покупала ему папиросы и осторожно бросала семена сознания в его черствую и загрубевшую душу.
      Несознательный молодой человек туповато слушал воодушевленную Бабушкину, а в промежутках игриво развлекался: невинно плевал ей на ботинки, по ночам грозным басом требовал от имени ГПУ у перепуганных пассажиров предъявлять свидетельства об оспопрививании, а днем лениво мазал лавки чем попало. Но в общем и целом культработа шла успешно. И когда на третьи сутки впереди блеснуло яркой синевой в высшей степени курортное море, Бабушкина нашла, что почва проработана достаточно хорошо.
      - Смотрю я на вас, - сказала она нашему молодому человеку, - и думаю: такой, в сущности, хороший молодой человек. Даже, я бы сказала, замечательный молодой человек! И погибает от собственной несознательности. А почему такое? А потому, что оторван от здоровой культурной почвы. От комсомола оторван.
      И, вложивши в свой голос как можно больше материнской мягкости и убедительности, самоотверженная Бабушкина сказала: