Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
ModernLib.Net / Отечественная проза / Катаев Валентин Петрович / Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны) - Чтение
(стр. 24)
Автор:
|
Катаев Валентин Петрович |
Жанр:
|
Отечественная проза |
-
Читать книгу полностью
(732 Кб)
- Скачать в формате fb2
(295 Кб)
- Скачать в формате doc
(308 Кб)
- Скачать в формате txt
(291 Кб)
- Скачать в формате html
(296 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
|
|
- Мой фюрер! О! О!! - Что, Прибалтика? - Между прочим, и Прибалтика. Но главным образом катастрофа на юге. - А что такое? Вы меня пугаете. Мы наступаем на юге? - Наоборот. Отступаем. - Да? Вот как? Вы меня радуете. Хе-хе! И много уже надрапали? - Всю Румынию продрапали. - Насквозь? - Насквозь! - Гениально! - Мой фюрер... О!.. Простите. Но я не понимаю, что вас так радует? - Как что радует? Коммуникации радуют. Сокращаются. Я ж всегда говорил немцам, что, пока я с ними, они обеспечены. О, спасибо вам! Вы меня так обрадовали... Так обрадовали... Прямо-таки хочется рвать и мета... То есть что я такое говорю? Хочется петь и плясать. И хохотать. Хи-хи! - Мой фюрер! - Знаю, знаю! Красная Армия вторглась в Восточную Пруссию. Меня уже поздравляли. Данке шон. Это счастливейший день в моей жизни. Ну, немцы, что вы теперь скажете, черти, про вашего фюрера? Кто бы вам мог так удачно сократить коммуникации? Ага! То-то. Черт побери, до чего мне сегодня весело! Задыхаюсь от веселья. Хи! Примерно в таком духе ведет себя в настоящее время этот псих-бодряк. Надо полагать, что в самом недалеком будущем разыграются примерно такие сцены. - Мой фюрер! Катастрофа! Красная Армия у ворот Берлина. Что делать? - Только радоваться. - Почему? - Потому, что наконец-то я вместе со своим доблестным генералитетом в корне ликвидировал все эти паршивые коммуникации, которые причиняли нам все время столько хлопот. Величайший день в истории Германии. Триумф немецкого оружия! Хайль - я!.. - О мой фюрер... - Слушайте, куда они нас тащат? Что это там, вдали, за штука? Такая деревянная. Вроде большой буквы "Г". - Это виселица. - Да что вы говорите?! Прекрасно! Я очень люблю, когда кого-нибудь вешают. А вы случайно не знаете, кого собираются вешать? - Случайно знаю. Нас, мой фюрер. - И меня? Позвольте! Это уже свинство. Я не хочу. Я этого просто терпеть не могу. Пустите меня! Пу-сти-те-е-е! - Чего же вы хныкаете, я не понимаю? Радоваться надо, а не хныкать. - Почему радоваться? - Потому, что сейчас будет ликвидирована последняя коммуникация. - Между чем и чем? - Между вами и виселицей. Веселитесь. Пойте. Хохочите! Фюрер хохотал недолго. 1944 ИОНЫЧ ИЗ ВАШИНГТОНА Многострадальную Европу постигло новое бедствие. В Европе появилась группа бодрых американских джентльменов. Они путешествуют. Мы знаем, что американцы любят путешествовать. И мы всячески приветствуем эту их неукротимую любовь к туризму. В самом деле, почему бы богатому, хорошо обеспеченному и не слишком обремененному работой человеку немножко не поколесить по земному шару? Так сказать, людей повидать и себя показать! Но, к сожалению, в данном случае к туризму - в его чистом виде примешиваются некие элементы чисто американского бизнеса. Упомянутые американские джентльмены являются не просто туристами, а в некотором роде туристами политическими, так как они одновременно члены конгресса. Как известно, им было поручено совершить поездку по Европе в целях детального изучения вопроса о потребностях Европы в соответствии с "планом Маршалла". У почтенных туристов широкие задачи, к туризму имеющие крайне отдаленное отношение. В странах, которые они посещают, их интересует внутренняя политика и программа, продовольствие и сельское хозяйство, уголь, рабочая сила, денежное обращение и доходы и даже такой довольно страшный для путешественника вопрос, как, например: в какой степени синтетические жиры и масла заменяют натуральные продукты? Их самым жгучим образом интересуют вопросы: Какое экономическое значение имеют для Голландии политические "беспорядки" в Индонезии? Какое значение имеет для Швеции импорт из СССР? Явилось ли предоставление кредита СССР бременем для экономики Швеции? Каковы шансы для создания таможенного союза в Западной Европе? Носили ли забастовки и другие волнения в промышленности главным образом экономический или политический характер? И многое, многое другое хочется знать дотошным путешественникам-конгрессменам. Они мыкаются по Европе из страны в страну и всюду суют свой нос. Кое-где они ведут себя с развязностью нувориша, попавшего в универсальный магазин. Они думают, что в Европе все продается - правительства, парламенты, президенты, политические партии, банки, акционерные общества. Они не стесняются распекать целые нации и делать строгие выговоры народам. Они сварливо придираются ко всему. Увидели, что парижане сидят в кафе, и тут же по-хозяйски распекли парижан: - Не по кафе нужно сидеть, господа, а дело делать! Так-то! Не понравились им англичане - и они тут же понизили их в ранге: - Вот что, дорогие союзнички, вы уже больше у нас не великая держава. Хватит. Попили нашей кровушки. Теперь походите у нас в лимитрофах. Они строги, но справедливы. Одних они казнят, других милуют. Увидели Голландию - понравилась Голландия. Говорят голландцам: - Ничего! Вы нам нравитесь - здорово угнетаете свои колонии, не стесняйтесь, лупите индонезийцев! Очень хорошо. Гуд бай! Вы у нас, у американцев, заслужили. Будет вам помощь. Не сомневайтесь! Словом, хлопот полон рот. Где уж тут думать о туризме! Есть у Чехова прелестный рассказ "Ионыч". В нем рассказывается жизнь некоего провинциального врача Старцева. И заканчивается этот рассказ так: "Прошло еще несколько лет. Старцев еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову. Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками и Пантелеймон, тоже пухлый и красный, с мясистым затылком, сидит на козлах, протянув вперед прямые, точно деревянные, руки, и кричит встречным "Прррава держи!", то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог. У него в городе громадная практика, некогда вздохнуть, и уже есть имение и два дома в городе, и он облюбовывает себе еще третий, повыгоднее, и когда ему в Обществе взаимного кредита говорят про какой-нибудь дом, назначенный к торгам, то он без церемонии идет в этот дом и, проходя через все комнаты, не обращая внимания на неодетых женщин и детей, которые глядят на него с изумлением и страхом, тычет во все двери палкой и говорит: - Это кабинет? Это спальня? А тут что? И при этом тяжело дышит и вытирает со лба пот. У него много хлопот, но все же он не бросает земского места: жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там..." Мы, конечно, не склонны слишком обижать дореволюционного доктора Ионыча неприятными аналогиями, но все же надо сказать, что "дядя Сэм" чем-то напоминает чеховского Ионыча. Это Ионыч - усиленный в сто тысяч раз, дошедший до грандиозных размеров, Ионыч в мировом масштабе. Ионыч, сидящий за океаном на своих мешках с золотом, мечтающий купить весь земной шар и всюду посылающий своих заевшихся, наглых приказчиков. И не могу я, чтобы немножко не поправить Антона Павловича, несколько его осовременить: "Прошло еще несколько лет после Потсдамского соглашения. "Дядя Сэм" еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит от высокомерия и уже ходит, откинув голову назад. Когда он, пухлый, красный, едет на "кадиллаке" с раздирающе громким клаксоном и Маршалл, тоже пухлый и красный, с мясистым затылком, сидит на козлах, положив на баранку руля прямые, точно деревянные, руки, и кричит встречным народам: "Права держи!", то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а мешок, набитый деньгами. У него в Западном полушарии громадная практика, некогда вздохнуть, и уже есть имение в Тихом океане и страны в Европе, Азии, и он облюбовывает себе еще новые, повыгоднее, и когда ему на Уолл-стрите говорят про какую-нибудь страну, назначенную к торгам, то он без церемонии посылает туда своих конгрессменов, которые совершают путешествие по Европе, не обращая внимания на голодных, оборванных женщин, детей и стариков, смотрящих на него с ужасом, и, тыча во все страны палкой, говорит: - Это Греция? Это Турция? Прекрасно. Мы это берем. А тут что? Аэродром? О'кей! А это что? Франция? Заверните! А это что, нефть? Беру. И при этом тяжело дышит и вытирает со лба пот. У него много хлопот дома, но он не бросает ни одной страны, которая "плохо лежит": жадность одолела, хочется поспеть и в Западном полушарии и в Восточном". Не правда ли, получается мило? Говорят, что туристы "дяди Сэма" собираются посетить Советский Союз. Почтенным туристам, вероятно, очень хотелось бы бодрым шагом пройтись по нашей необъятной стране с палкой, тыкая ее в разные места: - А здесь что? Баку? Заверните. А это Урал? Заверните! Золото? Заверните. Нефть? Заверните. Но увы! Завернуть наши богатства - кутеж не по карману даже для такого Ионыча в мировом масштабе, как "дядя Сэм". И его туристам не придется говорить нам: "Заверните!" - Заверните! - скажет им советский народ. - Заверните оглобли! 1947 ТЕНИ ФОНТЕНЕБЛО Американский генерал Брэдли энергично потер руки, подошел к большой карте и сказал: - Итак, господа, я полностью разрешил все ваши разногласия. Все более или менее ясно. Я делаю краткое резюме. Итак, молодцы англичане разбивают русских на левом фланге, молодцы французы разбивают русских в центре, молодцы турки и греки разбивают русских на правом фланге, после чего войну против мирового большевизма можно считать законченной. Возражений нет? В штабе западного союза в Фонтенебло воцарилось глубокомысленное молчание. Французский генерал де Латтр де Тассиньи посмотрел на английского генерала Монтгомери, английский генерал Монтгомери в свою очередь посмотрел на французского генерала де Латтр де Тассиньи, затем они оба посмотрели на американского генерала Брэдли и погрузились в глубокую задумчивость. - Хелло, джентльмены! - бодро воскликнул генерал Брэдли. - Больше жизни! Больше огня! Я не вижу энтузиазма. Может быть, у кого-нибудь есть возражения? Так милости просим. Не стесняйтесь. Высказывайтесь. - Разрешите задать маленький вопрос, - мягко сказал де Латтр де Тассиньи, с преувеличенным интересом рассматривая ногти. - Прошу вас. - Вот вы говорите, мосье, - на левом фланге молодцы англичане, в центре молодцы французы, на правом фланге, гм... так сказать, молодцы греки и турки, а, простите за нескромный вопрос, где же молодцы американцы? - Да, действительно, - оживился Монтгомери, - где же молодцы американцы? - Как где? - удивился Брэдли. - Понятно, где! В Америке. - Странно. - Что странно? - Странно, что молодцы американцы в Америке. - Что же тут странного? А где же им быть? - Вот это самое мы и хотим выяснить, - заметил Монтгомери. - Да, мосье. Хотим выяснить, - сказал де Латтр де Тассиньи. Генерал Брэдли поморщился. - Господа! - воскликнул он. - Как вы удивительно рассуждаете! Надо же кому-нибудь быть в тылу. В штабе западного союза в Фонтенебло снова воцарилось тягостное молчание. - Н-да-с... - сказал Монтгомери. - Действительно, - неопределенно поддержал де Латтр де Тассиньи. - Что вы этим хотите сказать? - строго посмотрел на француза и англичанина генерал Брэдли. - Чем хотим сказать? - Этим. Этим вашим "н-да-с" и "действительно". Вы, кажется, намекаете, что мои молодцы американцы уклоняются от, так сказать, тягот походной жизни? - Нет, мы не намекаем, - сказал Монтгомери, - мы просто интересуемся. - Чем же вы интересуетесь? - Мы интересуемся: почему молодцы американцы будут сидеть в Америке, а, например, молодцы англичане и молодцы французы будут проливать кровь? Это неправильно. - Гм, - сказал Брэдли, - что же вы предлагаете? - Я, например, предлагаю, - быстро сказал экспансивный француз, - такой план: молодцы англичане разбивают русских на левом фланге. Молодцы американцы разбивают русских в центре. Молодцы греки и турки... - Э, нет, позвольте! - прервал его Монтгомери. - А где же будут в это время молодцы французы? - Как где? - удивился де Латтр де Тассиньи. - Натурально где - во Франции. Раз они французы, совершенно естественно, что они должны находиться во Франции. - Не подходит! - коротко буркнул Монтгомери. - А вы что предлагаете? - Я, господа, предлагаю следующее: молодцы американцы разбивают русских на левом фланге, молодцы французы разбивают русских в центре, молодцы греки и тур... - Виноват. А где же в это время будут англичане? - Англичане в это время будут на Британских островах. Это их место. - Мерси. - Что "мерси"? - Мерси за такой стратегический план. - Не согласны? - Не согласен. - Господа! Мосье! Джентльмены! - с некоторым раздражением воскликнул Брэдли. - Молодцам американцам незачем ехать в Европу, раз в Европе уже есть молодцы французы и молодцы англичане. Одни проездные билеты сколько стоят! Чистое разорение. Молодцам американцам найдется работа в свое время, а молодцы французы и англичане, раз уж они, так сказать, приехали... - Вот именно - приехали! - Э, нет! Не выйдет. - Ну ладно, - сказал Брэдли. - Тогда я предлагаю такую комбинацию. Молодцы французы и молодцы англичане разбивают русских где-нибудь на правом или на левом фланге, молодцы греки и молодцы турки разбива... - Знаем, знаем! - Господа, прошу не перебивать! Молодцы греки и молодцы ту... - Слышали уже. - Нет, вы не слышали. - Вы лучше скажите, что в это время будут делать молодцы американцы. - Молодцы американцы в это время высадятся на берегу Персидского залива и с громкими криками "ура" бросятся... - Виноват, - холодно перебил его Монтгомери, - я не расслышал: с какими криками бросятся американские молодцы? С криками "уран"? - Не "уран", а "ура". - Ах, простите, мне послышалось "уран", тем более что ваши молодцы действительно-таки привыкли с громкими криками бросаться на уран. Как только заметят, что где-нибудь появился уран, так сейчас же... - Это к делу не относится. - Ну нет. Даже очень относится. - Ну, знаете, если уж на то пошло, то и ваши молодцы англичане, как только заметят где-нибудь чужую нефть... - Это что? Намек? - Не намек, а факт. - Господа! Мосье! Не будем ссориться, - сказал француз. - По-моему, мы отклонились от вопроса. - Верно! - оживился Брэдли. - Отклонились. Давайте лучше говорить на языке цифр. Выясним, какими силами мы располагаем. Мосье де Латтр де Тассиньи, сколько вы можете выставить дивизий? - Сколько угодно! - бесшабашно воскликнул француз. - О! Это порядочно. Но все-таки тридцать дивизий можете выставить? - Хоть сорок. - Великолепно! Так и запишем. Сколько у вас солдат в дивизии? - Солдат? - Ну да. - Каких солдат? - Обыкновенных. - О мосье! - печально поднял глаза к небу француз. - Все, что угодно, но только не солдат. Откровенно вам скажу, насчет солдат у нас туговато. Все какие-то ненадежные солдаты. Того и гляди, повернут ружья и пушки не в ту сторону. Так что своих солдат не рекомендую. Просто-таки, по-дружески, не советую. - Позвольте! Для какого же черта мы вам дали доллары? Мы хотим за свои доллары иметь ваши дивизии. - Да господи ж! Разве мы против? Дивизий - сколько угодно, а уж насчет солдат - не ручаюсь. - Тьфу! А у вас, Монтгомери? - Что у нас? - Дивизий у вас сколько? - А я давно уже сказал, что две. - А солдат? - Каких солдат? - удивился Монтгомери. - Какие могут быть солдаты! Что вы, ребенок, что ли? Разве вы не знаете, что мои молодцы англичане сами принципиально не воюют? Это у нас, так сказать, традиционно. А там, где традиция, там, сами понимаете... - К черту традиции! Мы вам даем доллары и хотим иметь за свои денежки солдат. - Я с радостью! Да где их взять? И, откровенно говоря, на что наши солдаты? Свяжетесь с ними - неприятностей не оберетесь. - Господа! Умоляю вас! Давайте не будем ссориться. Сделаем лучше так. Американцы будут сидеть в Америке, французы - во Франции, англичане - в Англии. - А кто же будет воевать? - Гм... - Да, господа, действительно, кто же будет воевать? Помолчали. - Может быть, молодцы греки и молодцы турки? - осторожно сказал француз и тут же сам сконфузился. - Вы еще скажете - Бенилюкс! - буркнул Брэдли. - Попросил бы не выражаться, - холодно сказал Монтгомери. Воцарилось еще более тягостное молчание. - Итак, - бодро потирая руки, сказал Брэдли, - резюмирую: с левого фланга ударяют молодцы англичане, в центре молодцы бенилюксы, с правого фланга молодцы гре... И снова повисло тягостное молчание. 1949 СЛУЧАЙ С МАЛЮТКОЙ ...И когда на больших вашингтонских часах стрелки приблизились к двенадцати, в дверь деликатно постучали. - Ну, кого еще черт несет? - недовольно прорычал ночной дежурный Федерального бюро расследований. - Можно? - раздался нежный голосок, и на пороге появилась прелестная детская фигурка с пальмовой веткой в руке. - Это я. - Кто я? - Новый год. Можно? - Документы! - Какие документы? - Такие самые. Обыкновенные. Справка о политической благонадежности и виза на въезд. - Вы, наверное, не так поняли, - с мягкой улыбкой сказал малютка. - Я Новый год. Сейчас буду наступать. - Новый? - подозрительно прищурился дежурный. - Раз Новый, то тем более. Документы! - Какой вы... странный... Пустите! - Стой! - Мне надо наступать, а вы меня... задерживаете... - Ну, братец, значит, ты еще не знаешь, как у нас в Америке "задерживают". Ни с места! - Честное слово... Даже удивительно... Я - Новый год. Мне срочно надо наступать. Меня ждут... - Кто ждет? - Все ждут. - Имена, фамилии, адреса, политические убеждения! - Кого? - А этих самых. Которые ждут. Может быть, они неблагонадежные? Может быть, они еще не прошли через комиссию по расследованию антиамериканской деятельности? Может быть, они нелояльные? Ага! Побледнел? Подозрительно... А что это у тебя за веточка? - Это пальмовая ветвь. Так сказать, символ мира. - Чего символ? - Мира... - Тэк-с... Интересно... Может быть, у тебя еще и голубь есть? - Н-нет. Голубя нет... не положено. - А пальмовая ветвь, символ мира, положено? У нас это, братец, строго запрещается. - А как же ангелы? - Какие ангелы? - Рождественские, которые поют: "Слава в вышних богу, и на земле мир..." - Уже, слава богу, не поют. - Почему? - Потому, что сидят в каталажке за антиамериканскую пропаганду. Понятно тебе? - Понятно... Можно уже идти наступать? - Ишь ты, какой быстрый! Подождешь. Сначала надо тебя допросить. Как звать? - Тысяча девятьсот пятьдесят третий. - Зачем приехал в Штаты? - Наступать. - Это я знаю. А с какой целью? - Чтобы принести людям, так сказать, новое счастье. - Каким именно людям? - Всем. - Всем? Ишь куда хватил! Вредная антиамериканская пропаганда. Которые у нас капиталисты - тем и старого счастья хватает. А которые прочие - и так обойдутся. Счастья на весь народ не напасешься. Так что ты это самое новое счастье вместе с веткой мира оставишь здесь, в комендатуре, а то не пущу. Понятно? - Понятно. - Родственников за границей имеешь? - Имею. - Благонадежные? - Благонадежные. - Тэк-с. Сейчас посмотрим, что они собой представляют. Дежурный вытащил пухлое досье и углубился в чтение. Лицо его побагровело. - "Семьдесят первый" во Франции твой родственник? - Мой, - пролепетал малютка. - А "семнадцатый" в России? - Мой. - Все понятно. Я так и думал. Эй, Джим, тащи его к следователю! - Пустите, я ж опоздаю наступить... - Ничего. Авось. У нас это в Штатах делается быстро. И через некоторое время малютка Новый год наконец наступил, - под глазом у него горел большой синяк, а пальцы, с которых снимали отпечатки, были покрыты липкой черной краской. "С новым счастьем, американцы!" - хотел воскликнуть малютка, но вовремя удержался, тяжело вздохнул и только молчаливо покачал головой. 1953 ПРИМЕЧАНИЯ В настоящий том Собрания сочинений В.Катаева вошли его юмористические рассказы и фельетоны разных лет, печатавшиеся в журналах "Красный перец", "Крокодил", "Бузотер", "Смехач", "Заноза с перцем", "Чудак", "Гаврило" и в газетах "Гудок", "Рабочая газета", "Литературная газета", "Правда", а также сатирический роман-пародия "Остров Эрендорф". В первом разделе тома представлены юмористические рассказы Катаева, во втором - фельетоны на внутренние темы, осмеивающие бюрократов, головотяпов, приспособленцев, мещан, в третьем - фельетоны на темы международные, сатирически обличающие события и персонажи более чем за сорокалетний период современной истории: от "Смерти Антанты" до крушения гитлеровской империи. ГОРОХ В СТЕНКУ (Юмористические рассказы, фельетоны) I Страшный перелет. - Впервые под названием "Страшный перелет г-на Матапаля" опубликован в еженедельнике "Красная нива", 1923, 7 октября, № 40. Рассказ представляет собой пародию на приключенческие, трюковые фильмы Голливуда, в 20-х годах наводнявшие советские экраны. Осмеивает попытки нашей молодой кинематографии подражать "западным образцам". Красивые штаны. - Напечатан в еженедельном иллюстрированном журнале "Огонек", 1923, 27 мая, № 9. Рассказ относится к "югростовскому" циклу В.Катаева и дает зарисовку быта журналистской молодежи в голодном 1921 году на юге страны. Иван Степанч. - Впервые под названием "Iwan Step" опубликован в журнале "Огонек", № 6 за 1923 год. Козел в огороде. - Под названием "Лекция (Провинциальное происшествие)" был напечатан в "Рабочей газете", 1923, 5 августа. Валентин Катаев вспоминает: "В начале 20-х годов выходила "Рабочая газета". Забросил туда фельетон, напечатали. Затем - второй. Взяли. Когда я принес третий, мне секретарша сказала: "А о вас спрашивал главный редактор. Сказал, если придет Оливер Твист, ведите ко мне". Главным редактором был старый большевик - Смирнов Николай Иванович. Американист, деловая хватка. Он предложил мне сразу давать шесть фельетонов в месяц. Я стал работать на зарплате. "Крокодил" находился в том же помещении. Напротив "Рабочей газеты". В газетах я работал до 1925 - 1926 годов. Тут началась "Красная новь", большая литература" (Из беседы с В.П.Катаевым, 15 апреля 1962 г.). После "Рабочей газеты" рассказ был напечатан в журнале "Смехач", № 22 за 1925 год. Кедровые иголки. - С подзаголовком "Истинно-трестовское происшествие" опубликован в "Крокодиле", 1923, 12 августа, № 30. Подписан псевдонимом Оливер Твист. Мой друг Ниагаров. - Цикл из девяти коротких юмористических рассказов о приспособленце, одном из тех, что, по словам Маяковского, "наскоро оперенья переменив, засели во всех учреждениях". Печатались рассказы в течение ряда лет, с 1923 по 1927 год. Ниагаров и рабочий кредит - впервые опубликован в журнале "Крокодил", 1923, 25 ноября, № 44; Лекция Ниагарова - в сборнике В.Катаева "Рассказы", приложение к журналу "Смехач", 1926; Знаток - в "Крокодиле", 1923, 26 августа, № 32; Птичка божия - в майском № 8 журнала "Смехач" за 1924 год; Ниагаров-журналист - в "Крокодиле", 1924, 31 марта, № 6; Ниагаров-производственник - в сентябрьском номере журнала "Заноза с перцем" за 1924 год, № 4. Подписан рассказ одним из катаевских псевдонимов "Товарищ Рашпиль"; Похождения Ниагарова в деревне - в журнале "Красный перец" в январе 1925 года, № 2; Ниагаров-радиолюбитель - в газете "Вечерняя Москва", 26 февраля 1925 года, а затем в сатирических журналах - "Гаврило", Харьков, 1925, № 9, и "Смехач", 1925, № 17, где рассказ имел название "Нечто о радио"; Романтические скакуны гражданина Ниагарова - в том же журнале "Смехач", 1927, № 42. Фантомы. - Тема рассказа определилась еще в стихотворении "Самогон", которое было напечатано в литературном приложении к газете "Накануне", 25 июня 1922 года. Неповоротливая, как медведь, Зима обсасывает лапу тут, Где примусов пожарных блещет медь И розы синие, гудя, цветут... Все образы стихотворения, выраженное в нем отрицание хищного нэповского мещанства - все перешло в рассказ. Рассказ "Фантомы" печатался в литературном приложении к газете "Накануне" (Берлин) в трех январских номерах 1924 года: № 1 от 1 января, № 2 от 3 января и № 4 от 5 января. Катаев вспоминает, что принес его вначале лефовцам: "Маяковский моих рассказов не знал. Знал "Фантомы", рассказ должен был идти в ЛЕФе. Я читал его у Бриков, в присутствии Маяковского. Было это вроде заседания редакции. Планировали в номер, маленькие поправки сделали" (Из беседы с В.П.Катаевым, 12 мая 1962 г.). В рассказе упоминается поэт-акмеист Владимир Нарбут (1888 - 1942), который в 1920 - 1921 годах в Одессе и Харькове являлся руководителем ЮгРОСТА. Здесь под его началом работала группа молодых поэтов - Багрицкий, Олеша, Катаев. В годы гражданской войны Нарбутом был издан ряд поэтических сборников, в том числе "Александра Павловна". Товарищ Пробкин. - Рассказ напечатан в феврале 1924 года в журнале "Смехач", № 2; вариант появился в журнале "Желонка", 1924, № 5. Пасхальный рассказ. - Напечатан в газете "Заря Востока", 27 апреля 1924 года. Бородатый малютка. - Рассказ с шутливым подзаголовком - "Посвящается Огоньку" был напечатан в журнале "Смехач", 1924, май, № 9. Сорвалось! - Опубликован впервые в журнале "Заноза с красным перцем", 1924, август, № 2. Подписан псевдонимом: "Товарищ Рашпиль". Выдержал. - Рассказ напечатан в журнале "Смехач", 10 сентября 1924 года, № 16. Загадочный Саша. - Впервые под названием "Загадочный Саша Бузыкин" был опубликован в журнале "Заноза с перцем", 1924, сентябрь, № 5, и подписан псевдонимом Оливер Твист. Лунная соната. - Имел подзаголовок "С успехом разыгрывается на столбцах американских газет". Опубликован в сатирическом харьковском журнале "Красная оса", 1924, 5 сентября, № 27-28. Поединок. - Опубликован в июньском номере журнала "Смехач" за 1925 год, № 17. Под названием "Роковой поединок" вышел в Харькове, в журнале "Гаврило", 1925, № 8. Сплошное хулиганство. - С подзаголовком "Фельетон старика Саббакина" опубликован в июльском номере "Крокодила" за 1925 год, № 28. Валентин Катаев является одним из старейших сотрудников этого сатирического журнала. "Со второго номера "Крокодила" он уже в нем участвовал, - вспоминает писатель. - В тридцатых годах я был членом редколлегии журнала "Крокодил". Здесь же печатался Лебедев-Кумач" (Из беседы с писателем, 21 сентября 1963 г.). "Старик Саббакин" один из основных псевдонимов Катаева-сатирика. Случай с Бабушкиной. - Впервые под названием "Случай с тов. Бабушкиной" напечатан в "Крокодиле" в августе 1925 года, № 29. Шахматная малярия. - Вышел в журнале "Смехач" в ноябре 1925 года, № 35. В рассказе говорится о проигравшем шахматисте: "Ну, знаете, после такого хода Зубареву остается одно: "пойти на "Д.Е."!" Автор здесь шутливо намекает на нашумевшую в 20-х годах инсценировку романа Ильи Эренбурга "Трест Д.Е." в постановке Мейерхольда. По замыслу режиссера, как вспоминает Эренбург, пьеса должна была быть "смесью циркового представления с агитационным апофеозом", и добавляет иронично: "Спектакль имел успех, и табачная фабрика "Ява" выпустила папиросы "Д.Е.". См. сборник "Встречи с Мейерхольдом", ВТО, 1967, стр. 354 - 355.) Мрачный случай. - Рассказ вышел в декабрьском номере журнала "Смехач", 1925, № 37, и в газете "Заря Востока", 1925, 9 декабря. Он послужил первоначальным наброском к роману "Растратчики", принесшему его автору литературную известность. ДО и ПО. - С подзаголовком "Еще о примазавшихся спецах" напечатан в первом январском номере журнала "Смехач" за 1926 год. Искусство опровержений. - Первоначальный вариант под названием "Как писать опровержение (Краткое руководство)" опубликован в журнале "Желонка", 1924, № 2. Вариант "Самоучитель опровержений" - в "Гудке" 19 января 1926 года. Подписан - Митрофан Горчица. Экземпляр. - Впервые под названием "Редчайший экземпляр" и с подзаголовком "Фантастический рассказ" опубликован в журнале "Смехач", 1926, январь, № 3. Первомайская пасха. - Под заглавием "Качество пасхальной продукции" опубликован в сотом номере газеты "Гудок", 1 мая 1926 года. Подписан псевдонимом Митрофан Горчица. Валентин Катаев вспоминает: "В 1924 г. возникла газета "Гудок" (к пятилетию профессионального союза железнодорожников). Она прошла путь от маленького листка к большой профсоюзной газете. Сюда перекочевала южнорусская группа писателей: я сам, Юрий Олеша, Михаил Булгаков... Когда кто-нибудь приезжал с юга, его пихали в "Гудок". Так, приехал Петров в 1923 или начале 1924 г. Ильф - позднее, в 1925 г. Я печатался в "Гудке" под различными псевдонимами. Политические фельетоны подписывал - Митрофан Горчица, Красным по белому, Оливер Твист" (Из беседы с писателем, 20 июня 1948 г.). Самоубийца поневоле. - Вышел в составе сборника В.Катаева "Птички божий" в издательстве "Земля и фабрика", 1928. В Западную Европу. - Цикл сатирических путевых очерков, связан с поездкой Валентина Катаева за границу. Фельетоны: Zrewidowano, Столбцы Варшава - опубликованы 10 и 24 августа 1927 года в "Нашей газете"; Берлин веселится (Из заграничных впечатлений) - в газете "Гудок" 13 ноября 1927 года, затем в газете "Вечернее радио", Харьков, 19 ноября 1927 года; Три встречи с Муссолини (Из заграничных впечатлений) - в "Гудке" 27 ноября 1927 года. Игнатий Пуделякин. - Впервые напечатан в журнале "Смехач", 1927, август, № 31.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
|