М у ж. Верочка, умоляю тебя!
      В е р а. Завьялов, но почему же?
      З а в ь я л о в. Нет, нет! Ни за что! Шуба представляет определенную товарную ценность. Я хочу, чтобы ты шла за мной с чистой совестью и ничем не была обязанной многоуважаемому Дмитрию Александровичу. Я не хочу, чтобы между нами легла вещь. Вещь превращает свободного человека в раба.
      В е р а. Да. Но действительно холодно.
      М у ж. Я умоляю вас!
      З а в ь я л о в. В крайнем случае, если вы так настаиваете, извольте: я покупаю у вас эту шубу!
      М у ж. Иван Васильевич, вы меня просто обижаете!
      З а в ь я л о в. Нет, нет! Повторяю: шуба представляет определенную материальную ценность, и позвольте вам... (Вынимает из бумажника пачку денег, считает и дает мужу.) Позвольте вам...
      М у ж (автоматически беря деньги). Честное слово, Иван Васильевич... Вы меня обижаете... Право!
      В е р а. Иван Васильевич совершенно прав. Эта шуба в конце концов принадлежит тебе. Ты ее покупал. Ты не так богат. (Надевает шубку.) И я не хочу быть обязанной. Это неделикатно - настаивать.
      М у ж (покорно). Хорошо. (Бегло подсчитывает деньги.) Хорошо...
      Сигнал автомобиля.
      В е р а. Прощай!
      З а в ь я л о в. Прощайте!
      М у ж. Простите... сколько тут?
      З а в ь я л о в. Четыреста пятьдесят рублей.
      М у ж. За эту шубку четыреста пятьдесят рублей?! Вы меня просто смешите. В прошлом году я за нее заплатил восемьсот сорок.
      В е р а. Восемьсот шестьдесят.
      М у ж. Видите! Даже восемьсот шестьдесят.
      З а в ь я л о в. Так это и было в прошлом году.
      М у ж. Да, но не забывайте, что в прошлом году все стоило дешевле.
      З а в ь я л о в. Что стоило дешевле?
      М у ж. Да все, что хотите.
      З а в ь я л о в. Именно?
      М у ж. Да боже мой! Да все, что хотите. Да любой предмет первой необходимости.
      З а в ь я л о в. Во-первых, шуба не есть предмет первой необходимости.
      В е р а. Ну, это как сказать!
      З а в ь я л о в. А во-вторых, я в первый раз слышу, чтобы в прошлом году все было дешевле. Наоборот, дороже!
      М у ж. Иван Васильевич! Все знают, что жизнь с каждым годом становится все дороже и дороже. Да не только у нас, и за границей то же. И во всем мире.
      З а в ь я л о в. Но именно? Именно? Назовите мне хоть какой-нибудь предмет, который бы стал по сравнению с прошлым годом дороже.
      М у ж. Пожалуйста! Спички. В прошлом году коробка спичек стоила три копейки, а в этом году пять копеек.
      З а в ь я л о в. Интересно знать, где это вы платите за коробку спичек пять копеек?
      М у ж. Да где угодно! Да у любого мальчишки на улице.
      З а в ь я л о в. Позвольте! Дмитрий Александрович! Побойтесь бога! Кто же вас заставляет покупать спички у мальчишки на улице, по спекулятивным ценам, когда в любом кооперативе спички стоят тридцать копеек пачка, то есть ровно три копейки коробка!
      В е р а. Господа, я не понимаю, о чем вы спорите: то - спички, а то шуба... Даже странно! Мы опоздаем.
      З а в ь я л о в. Погоди. Это все равно. Шуба - товар, и спички - товар. Надо читать Маркса. Итак, мы установили, что цены не повысились.
      М у ж. Нет, повысились. Спички - это еще не факт.
      З а в ь я л о в. Это дела не меняет. Она большего не стоит.
      М у ж. Как же не стоит, когда я вам повторяю, что за нее заплачено ровно восемьсот шестьдесят рублей, по случаю!
      З а в ь я л о в. Да, но год тому назад.
      М у ж. Да, но подчеркиваю: по слу-ча-ю.
      З а в ь я л о в. А я покупаю не по случаю.
      М у ж. Но не за четыреста же пятьдесят.
      З а в ь я л о в. Да, но не восемьсот же шестьдесят!
      М у ж. Да, но ведь по случаю.
      З а в ь я л о в. Да, но ведь год тому назад!
      М у ж. Как угодно.
      З а в ь я л о в. Пожалуйста!
      В е р а. Я не понимаю. Так как же?..
      З а в ь я л о в. Погоди. Не вмешивайся. Наконец, Дмитрий Александрович, ведь вы, кажется, только что предлагали эту шубу, так сказать, вообще...
      М у ж. Вот предлагал "вообще", а теперь не предлагаю. Теперь я понял. Она представляет определенную товарную ценность, и я не хочу терять. За что купил, за то и продал. Восемьсот шестьдесят рублей - и ни копейки.
      З а в ь я л о в. Как угодно!
      М у ж. Пожалуйста.
      Очень настойчивый сигнал автомобиля.
      В е р а. Однако...
      М у ж. Вера! Не вмешивайся! Ради бога! Только, Иван Васильевич, я вас предупреждаю: такой шубы за эти деньги вы нигде не достанете.
      З а в ь я л о в. Такой шубы?
      М у ж. Такой шубы.
      З а в ь я л о в. Нигде не достану?
      М у ж. Не достанете.
      З а в ь я л о в. У вас просто преувеличенное представление о своей шубе.
      М у ж. Нисколько не преувеличенное! Прекрасная шуба.
      З а в ь я л о в. Может быть, год тому назад она и была прекрасна. А теперь, вы меня извините, это обыкновенное немодное и довольно-таки потертое пальто.
      В е р а. Вы с ума сошли! Пальто?! Если это немодное, то я в таком случае не знаю, что у вас называется модное!
      М у ж. Вера!
      В е р а. Потертое! Где оно потертое?
      З а в ь я л о в. Где потертое? Пожалуйста! (Ищет.)
      В е р а. Ну, где? Где? Где?
      М у ж. Действительно, очень интересно: где это потертое? (Надевает пенсне.)
      З а в ь я л о в. Вот.
      В е р а. Это не потертое.
      З а в ь я л о в. А что же это?
      В е р а. Это так и было.
      З а в ь я л о в. Может быть, так и было. Но это снижает цену. А вот еще. И вот. И вот.
      В е р а. Где? Где?
      М у ж. Действительно, где? Я что-то не вижу.
      З а в ь я л о в. Не видите, потому что вы слепой, а здесь темно. Подойдемте же поближе к источнику света. (Подходит к лампе.) Вера, сними абажур. Вот-с! И вот. И вот. Теперь видите?
      В е р а. Однако не знала, что вы такой наблюдательный.
      З а в ь я л о в. Наблюдательный не наблюдательный, а четыреста пятьдесят рублей - красная цена.
      М у ж. Ни за что!
      В е р а. Ни за что!
      З а в ь я л о в. В таком случае как угодно.
      В е р а. Четыреста пятьдесят рублей?! Пф! Да вы знаете, что теперь приличные туфли на заказ стоят четыреста? (Вынимает туфли.) Видите эти туфли?
      М у ж. Да. Видите эти туфли? Я за них третьего дня заплатил четыреста двадцать пять, и я не намерен...
      З а в ь я л о в. Туфли? Хорошо. Пожалуйста! Я их беру! (Демонстративно забирает коробку с туфлями под мышку.)
      М у ж. А шубу?
      З а в ь я л о в. Шубу не беру.
      М у ж. Почему?
      З а в ь я л о в. Потому что дорого.
      М у ж. Как же дорого, когда дешево?
      З а в ь я л о в. Она просто не стоит этих денег.
      М у ж. Как же не стоит, когда фунт масла в коммерческом магазине повышенного типа - двадцать рублей!
      З а в ь я л о в. Отлично. Будем ее считать на коммерческое масло повышенного типа.
      В е р а. Кого ее?
      М у ж. Шубу на масло.
      З а в ь я л о в. Позвольте! (Быстро пишет.) Четыреста пятьдесят на двадцать. Дважды два - четыре, сносим пять; дважды два - четыре: четыре из пяти - один; сносим ноль. Двадцать два и пять десятых.
      М у ж. Чего?
      З а в ь я л о в. Фунта.
      М у ж. Что вы делаете?
      З а в ь я л о в. Перевожу шубу на коммерческое масло повышенного типа.
      М у ж. Так-так-так-так!
      В е р а. Таким образом, получается, что наша шуба содержит двадцать два с половиной фунта коммерческого масла?
      З а в ь я л о в. А что, может быть, мало?
      В е р а. Конечно!
      З а в ь я л о в. Да вы уясните себе, Вера Федоровна, что такое в наших условиях двадцать два фунта хорошего, коммерческого масла повышенного типа? Это полпуда. Вдумайтесь в это: полпуда!
      В е р а. Дмитрий! Этот человек над нами просто издевается.
      М у ж. Помолчи, ради бога. Не кричи под руку. Ты видишь, я считаю. Пятью шесть - тридцать. Ноль пишу, три замечаю...
      З а в ь я л о в. Что вы делаете?
      М у ж. Не мешайте. Проверяю. Дважды шесть - двенадцать, да три пятнадцать; пять пишу, один замечаю... Перевожу масло.
      В е р а. Куда?
      З а в ь я л о в. В шубу.
      В е р а. Вас не спрашивают.
      М у ж. Перевожу масло обратно в шубу. (Считает.) Итого - одна тысяча триста пятьдесят.
      В е р а. Одна тысяча триста пятьдесят рублей. Вот видите! А вы говорите - четыреста пятьдесят. Маленькая разница!
      З а в ь я л о в. Тысяча триста пятьдесят рублей? Не может быть этого! Виноват... Тут что-то не так.
      В е р а. Так, так! Не беспокойтесь, мы знаем арифметику не хуже вас.
      М у ж. Тысяча триста пятьдесят! Факт!
      З а в ь я л о в. Позвольте! Позвольте! Действительно, одна тысяча триста пятьдесят, но не рублей, а копеек. Копеек!
      В е р а. Почему копеек? Что это значит?
      З а в ь я л о в. Это значит, что ваша шуба в переводе на коммерческое масло повышенного типа стоит тринадцать рублей пятьдесят копеек.
      В е р а. Моя шуба - тринадцать рублей пятьдесят копеек?! Да вы просто маниак!
      З а в ь я л о в. В масло! В масло! Если перевести в масло!
      В е р а. Все равно. Хоть в швейцарский сыр! Моя шуба - тринадцать рублей пятьдесят копеек?! Вы слышали когда-нибудь подобную наглость?! Тринадцать рублей пятьдесят копеек! (Легкий истерический смех.)
      З а в ь я л о в. Уверяю вас, она больше не стоит. Она во многих местах сильно трачена молью, и мездра вся в дырках.
      В е р а. Что в дырках? Что? Повторите!
      З а в ь я л о в. Мездра.
      В е р а. Да как вы смеете в приличном доме? Дмитрий, ты слышал? Он говорит... мездра! Какой цинизм!
      З а в ь я л о в. Кожа, на которой растет мех, называется мездрой.
      В е р а. Не смейте! Я не желаю слышать эти гадости. Дмитрий, я не понимаю, почему ты молчишь?
      З а в ь я л о в. Весь воротник трачен молью. И весь бок потерт. И рукава с внутренней стороны.
      М у ж. Где? Где?
      З а в ь я л о в. Да вот же.
      В е р а. Куда вы тащите мою шубу?
      З а в ь я л о в. К свету. (Дует на мех.) Видите? Видите?
      В е р а. Я вам запрещаю.
      З а в ь я л о в. Да что вы у меня ее из рук вырываете?
      М у ж. Не смейте трогать! Это не ваша вещь.
      З а в ь я л о в. Любой скорняк может подтвердить, что мездра гнилая.
      В е р а. Не хватайте!
      М у ж. Только, пожалуйста, без рук!
      З а в ь я л о в. Я бы вас попросил...
      М у ж. Пустите!
      З а в ь я л о в. Не пущу!
      М у ж. Сейчас же бросьте!
      З а в ь я л о в. Не брошу.
      М у ж. Где потерта? Где вы видите дырявую мездру?
      З а в ь я л о в. Наденьте очки. Вот! И вот! И вот!
      В е р а. Ай! Вы оторвете рукава! Она уже трещит! Ай! Вы с ума сошли! Что ты смотришь, я не понимаю!
      М у ж. Иван Васильевич... Вы - хам!
      З а в ь я л о в. Сам хам!
      В е р а. Маниак! Психопат! Дурак! Ступайте отсюда вон! Сию минуту вон!
      З а в ь я л о в. Только без рук, будьте любезны. Только без рук!
      М у ж. Верочка, умоляю тебя...
      В е р а. Ах... ах... ах!.. Мездра. (Легкая истерика.)
      Пауза.
      З а в ь я л о в. Куда я попал! Куда я попал! Я ослеп. Мне здесь душно! Простите... Назад! Домой! К Маше!
      М у ж. С богом, с богом!
      В е р а. Скатертью дорога! Возьмите свою муру! (Бросает Завьялову книжку.) Барахольщик!
      З а в ь я л о в (с достоинством поднимает книжку и берет под мышку коробку с туфлями). Кажется, мы за туфли в расчете? (Раскланивается.)
      М у ж. Иди, иди!
      В е р а. Они мне все равно жмут!
      З а в ь я л о в. Мещане! (Уходит.)
      В е р а. Возьмите свой веник. (Выбрасывает ему вслед мимозы.) Такую шубу за тринадцать рублей? Как вам это нравится! Не могу успокоиться. Прямо какой-то аферист! (Заводит патефон, потом останавливает.)
      ЯВЛЕНИЕ IV
      Те же, без Завьялова. Пауза.
      В е р а. И я любила этого человека?!
      М у ж. Бред!
      Занавес.
      ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
      Обстановка первого действия, но все чище, солнечнее,
      наряднее: вероятно, был произведен небольшой ремонт.
      Утро. На сцене никого нет.
      ЯВЛЕНИЕ I
      Д о к т о р (в белом халате появляется в дверях комнаты, в которой в первом действии помещался кабинет Завьялова; выпускает пациента). А главное - не курите. Пятьдесят процентов современных болезней - от курения. Честь имею!
      Пациент уходит. Доктор идет через сцену к двери,
      ведущей в проходную комнату.
      Пожалуйте, следующий! (Заглядывает в дверь.) Больше никого нет?
      ЯВЛЕНИЕ II
      Входит Поля. Она нарядно одета.
      П о л я. Никого, Павел Николаевич.
      Д о к т о р. Отлично.
      П о л я. Павел Николаевич... я вас хочу что-то попросить...
      Д о к т о р. В чем дело?
      П о л я. Только вы не смейтесь с меня.
      Д о к т о р. Ну!
      П о л я. Вы будете смеяться?
      Д о к т о р. А ты говори: в чем дело?
      П о л я. А вы будете смеяться?
      Д о к т о р. Да ну тебя! Нет, не буду смеяться. Наоборот. Я буду рыдать нечеловеческим басом.
      Поля хихикает.
      Говори прямо. Ну!
      П о л я. Я стесняюсь.
      Д о к т о р. Ну, так катись и не морочь голову.
      П о л я. Павел Николаевич... сведите с меня веснушки.
      Д о к т о р. Чего? Чего?
      П о л я. Веснушки с меня сведите.
      Д о к т о р. Новое дело! Зачем тебе?
      П о л я. Я на вечерний рабфак поступаю.
      Д о к т о р. Знаю. Так тебе что, веснушки учиться мешают?
      П о л я. Там - ребята.
      Д о к т о р. Ага! Понял я вас. Мужчинам хочешь нравиться?
      П о л я. Ага!
      Д о к т о р. Ой, дуреха! Он, балда! Да пойми ты, что веснушки главная твоя красота! У тебя, кроме веснушек, ничего нету. Она хочет свести веснушки! Что ж тогда от тебя останется? Веснушка - первый признак здоровья. Вот они у тебя какие: большие, красивые, чудесные, по всей морде. Во! Мне бы твои веснушки, так я бы черт-те что понаделал. От меня бы ни одна баба не ушла. Факт!
      П о л я. Павел Николаевич... сведите веснушки.
      Д о к т о р. Не могу.
      П о л я. Вы же доктор.
      Д о к т о р. А ты думаешь, доктор - бог, он все может?
      П о л я. Пропишите мазь.
      Д о к т о р. Нету мази против веснушек. Не бывает в природе. Медицина против веснушек бессильна. Ничего не могу сделать.
      П о л я. Может, какие-нибудь порошки?
      Д о к т о р. И порошки не помогут.
      П о л я. Вы меня, наверное, обманываете, Павел Николаевич. Сведите веснушки. Я вам буду на всю жизнь благодарная.
      Д о к т о р. Отцепись! Свести не могу. Вырезать могу. Хочешь, вырежу? Сейчас вырежу, все до единой. Правда, дырочки на морде останутся, но зато все веснушки как рукой снимет.
      П о л я. Ой! Дырочки?
      Д о к т о р. Да. Дырочки! И это очень хорошо. Ничто так не украшает лица молодых девиц, как дырочки. Иди-ка сюда.
      П о л я. Ой!
      Д о к т о р. Иди, иди! А ну, где тут ножницы? (Надвигается на Полю.)
      П о л я. Ай!
      Визжит, убегает от доктора, он за ней.
      Д о к т о р. Стой! Стой! Ага! Попалась? (Ловит Полю, кричит.) Маша, дай-ка сюда на минуточку ножницы! Мураша! Ножницы! Живо! Ножницы для ногтей!
      ЯВЛЕНИЕ III
      На шум вбегает нарядная Маша.
      М а ш а. Что такое? Что за бедлам?
      Д о к т о р. Скорей давай ножницы! Держи ее! Я ей сейчас буду веснушки вырезать. Скорей, Машенька, скорей, а то она раздумает!
      М а ш а. Что ты мучаешь девочку?
      Д о к т о р. Она уже собирается крутить роман с рабфаками, а ты говоришь - девочка! Ей, понимаешь ты, эти проклятые веснушки всю красоту портят. Жить не дают. Ничего себе малютка! (Поле, громко.) Вырезать?
      П о л я. Павел Николаевич... пустите!
      Д о к т о р. Ага! Не нравится? Говори: будешь сводить веснушки или не будешь?
      П о л я. Не буду.
      Д о к т о р. Ну, то-то! (Отпускает Полю.)
      М а ш а. Ей-богу, Павел, ты себя ведешь, как маленький.
      Д о к т о р. А я и есть маленький. То есть не маленький, а так себе, молодой человек средних лет, приятной наружности.
      М а ш а (смеется). Фу, какой дурак!
      Д о к т о р. Это ничего! Дуракам счастье. (Обнимает Машу.) Ну, Поля, как ты уже вполне опытная в этих делах, кто лучше - я или Иван Васильевич?
      Поля хихикает.
      Ну, чего ж ты конфузишься? Валяй, не стесняйся!
      М а ш а. Паша, как тебе не стыдно!
      Д о к т о р. Ничего, ничего! Пусть привыкает разбираться в мужчинах. Кто лучше?
      П о л я (хихикает). Вы больше подходящие.
      Д о к т о р. Ага! У малютки вкус.
      Поля хихикает и убегает.
      ЯВЛЕНИЕ IV
      Наверху кто-то довольно бойко и громко, гораздо
      лучше, чем в первом акте, играет на пианино "Вальс
      Джульетты".
      Д о к т о р (продолжая обнимать Машу, напевает "Вальс Джульетты"). Там-там-тара-ра-рам-та-ра-рам-там-там... тар-ра-рам... (Вальсирует с Машей, напевая.) Смотри пожалуйста, как здорово насобачился этот самый "Вальс Джульетты"! Прямо замечательно! (Вальсирует.)
      М а ш а. Ты, собственно, по какому случаю резвишься?
      Д о к т о р. Выходной день справляю.
      М а ш а. Тебе со мной хорошо?
      Д о к т о р. Замечательно! А тебе?
      М а ш а. Мне с тобой легко. Я никак не предполагала, что ты такой чудный. Ты знаешь, я тебя просто люблю.
      Д о к т о р. А Завьялова?
      М а ш а. Когда он ушел, мне показалось, что жизнь кончена. Я ему отдала десять лучших лет. Молодость, все. У нас первое время, например, не было ванны. Я его собственноручно мыла в кухне. Он стоял в миске, а я его шаровала мочалкой, как дверь. Честное слово! Мы были очень бедны. "Но для женщины прошлого нет: разлюбила - и стал ей чужой". Да, собственно, в чем дело? Он женился на молоденькой, хорошенькой. Между прочим, чудесная девушка! Я ее зря обидела. Какой сегодня замечательный день! Ты не находишь, что у нас страшно нарядно?
      Д о к т о р. Маленький ремонт и солнце в окне. Больше ничего. Чудесная квартирка! Я всегда говорил...
      М а ш а. Смотри - солнце освещает графин, и на скатерти - звезда. И подснежники. Откуда подснежники?
      Д о к т о р. Это я...
      М а ш а. Какой ты милый! Я не знала, что доктор может быть такой внимательный.
      Д о к т о р. А доктор что, собака?
      М а ш а. Между прочим, Паша, я тебе все препараты привела в порядок. Записала, занумеровала, сложила в ящичек. Микроскоп - это страшно интересно. Завтра я попробую сама одолеть какой-нибудь небольшой анализ. Только ты не мешай. Сама. Это страшно увлекательно.
      Звонок.
      Д о к т о р. Кого там черт несет?
      ЯВЛЕНИЕ V
      Поля, за ней курьер.
      П о л я. Курьер к Ивану Васильевичу. Я говорю - у нас он не живет, а он лезет.
      К у р ь е р. Спешный пакет товарищу Завьялову. Под расписку.
      М а ш а. Я вам уже, кажется, говорила, что товарищ Завьялов здесь не живет. Он живет на Ленинградском шоссе, номер семьдесят пять, квартира девяносто.
      К у р ь е р. А на Ленинградском шоссе говорят, что тоже уже больше не живет, и послали меня на Новинский бульвар, пятнадцать, квартира шесть, к какой-то гражданке Газгольдер, будто он сейчас туда переехал.
      М а ш а. Ничего не понимаю!
      К у р ь е р. Я, значит, прямо оттуда, с Ленинградского шоссе, проехал на Новинский. Сел на шестой номер, а с шестого, у Триумфальных ворот, аккуратно на букву "Б" и как раз доехал до Новинского, а там мне какой-то довольно солидный гражданин объяснил, что товарища Завьялова у них никогда не было и не будет и чтоб я ехал обратно. А куда ж я поеду обратно, когда мне ясно сказали, что он уже на Ленинградском шоссе больше не живет? "Что такое? - думаю. - Ну, думаю, тогда, значит, не иначе, как он обратно на Малую Бронную переехал".
      Д о к т о р. Нет, нет! Это, вероятно, какая-то ошибка. Товарищ Завьялов здесь не живет.
      К у р ь е р. Да я и сам вижу, что как будто не живет. Вот история! А пакет спешный. Где ж мне его искать? Незадача. Ну ладно! Попытаюсь еще раз на Ленинградском шоссе. До свидания! А если, значит, на Ленинградском опять ничего не выйдет, тогда, значит, опять на Новинский бульвар поеду. А уж, значит, если на Новинском бульваре его нету, тогда, значит... (Уходит.)
      ЯВЛЕНИЕ VI
      Без курьера.
      М а ш а. Ты что-нибудь понимаешь?
      Доктор кряхтит.
      Что ты говоришь?
      Д о к т о р. Я говорю, что может произойти интересный факт. (Читает газету.)
      М а ш а (заглядывает ему через плечо, в газету). Ах, вот оно что! Оказывается, сегодня какой-то весенний физкультурный парад. Стихи Безыменского. Приветствие наркома. То-то, я смотрю, с утра на улицах народ, песни, музыка, солнце, аэропланы летают.
      Д о к т о р. Аэропланы - это целая эскадрилья.
      М а ш а. Что это за симпатичная морда? Кто это?
      Д о к т о р. "Комсомолец Евгений Гусев, совершивший затяжной прыжок на парашюте с высоты шести тысяч восьмисот метров. Пролетел, не раскрывая парашюта, шесть тысяч семьсот метров. Парашют раскрыл на расстоянии ста метров от земли. Падал без парашюта около трех минут".
      М а ш а (в ужасе и восхищении). Ах!
      Д о к т о р. "Награжден почетной грамотой и автомашиной "ГАЗ". Вот это сердце! Наверняка можно сказать, что не курит.
      М а ш а. Удивительно симпатичная физиономия! Такая простая, добродушная-добродушная, молодая-молодая! Наверно, девушки таких обожают. Но что меня удивляет - автомашина. Автомашина - это чудесно!
      Д о к т о р. Правильно. После такого полета неудобно заставлять молодого человека ходить пешком. Минимум - на автомобиле.
      М а ш а. Представляю себе, как он три минуты летел вниз головой. Через тучи, со свистом. (Медленно считает.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть... А он все летит... Ух, с ума сойти! В каком чудесном, молодом мире мы живем!
      Звонок.
      Д о к т о р. Кого там черт несет!
      ЯВЛЕНИЕ VII
      Входит страшно смущенная Поля.
      П о л я. Марья Алексеевна... Пришли. (Неуместно хихикает.)
      ЯВЛЕНИЕ VIII
      Входит Завьялов, измученный бессонной ночью, с
      мимозами и коробкой с туфлями под мышкой.
      З а в ь я л о в. Не ожидала?
      М а ш а. Я... просто растерялась.
      З а в ь я л о в. Мимозы.
      М а ш а. Да...
      З а в ь я л о в. Тебе.
      М а ш а. Мне? Спасибо!.. Поля, поставьте в воду.
      З а в ь я л о в. Ах, доктор... Простите, я вас не заметил. Здравствуйте!
      Д о к т о р. Здравия желаю!
      З а в ь я л о в. Я так по тебе соскучился, Машенька, ты себе не представляешь. Однако как у нас стало хорошо! А где Изабелла Георгиевна?
      М а ш а. Мама служит в "Интуристе".
      З а в ь я л о в. Служит? Вот видишь, как хорошо! Женщина обязательно должна быть независима. Я всегда это говорил. Значит, в материальном отношении у нас в доме все в порядке?
      М а ш а. Да. Более или менее.
      З а в ь я л о в. Маша... Нам нужно поговорить.
      Д о к т о р. Может быть, я, так сказать... (Хочет встать.)
      М а ш а. Нет, нет, пожалуйста!
      З а в ь я л о в (видит кота). А, Митька! Здравствуй, Митя! Здравствуй, толстый лентяй! Здравствуй, котюга! Какой у тебя чудесный мех! Как я рад тебя видеть! (По ассоциации дует на мех кота.) Вот это мех, а не то что... Что? Царапаться? Хозяина своего не узнал? А вот я тебя за это по морде, по морде! Пошел вон, дурак! (Выбрасывает кота вон.) Да! Виноват! Самое главное я совсем забыл. Поздравь меня. Вышел "Человек будущего". Вот, первый экземпляр тебе. (Дает Маше книжку.) Итак, все по-старому? (Обнимает ее.)
      Д о к т о р. Может быть, так сказать...
      З а в ь я л о в. Ничего, вы у нас свой человек. Вас мы не будем стесняться. Правда, Машенька? Мы не будем стесняться доктора? Ну, дай я тебя поцелую нежненько-нежненько.
      Д о к т о р. Гм! (Испускает неопределенный, но довольно грозный грудной звук.)
      М а ш а. Нет, нет... Ради бога...
      З а в ь я л о в. Боже мой, ты совсем одичала! Чудачка! Да! Виноват! Самое главное, я совсем забыл. У меня для тебя подарок, сюрприз. Я тебе приобрел... (Идет за туфлями.) Вот-с! Как тебе нравится? (Показывает туфли.) Не правда ли, чудесные туфельки? Доктор, как вы находите? Люди должны носить удобную, изящную и красивую обувь. Не правда ли? Видишь, какой я стал внимательный!
      ЯВЛЕНИЕ IX
      Входит Лаутская, прекрасно одетая, в заграничном
      духе, в вязаное. Она с лорнетом.
      Л а у т с к а я. Эти американцы меня совсем замучили. Поля, как можно скорее чашку кофе! Граждане! Павел Николаевич! Маша! Я вас не понимаю. Такой чудесный, совершенно исключительный день, а вы сидите дома. Безобразие! Вы себя обкрадываете. (Замечает Завьялова.) Кто это? (Смотрит в лорнет.) Батюшки! Иван Васильевич! Какими судьбами?
      З а в ь я л о в. Здравствуйте, Изабелла Георгиевна!
      Л а у т с к а я. Голубчик! Как я рада вас видеть! Садитесь, садитесь! Кофе-то они вам, по крайней мере, дали? Поля! Налей Ивану Васильевичу кофе.
      З а в ь я л о в. Мерси!
      Звонок телефона.
      Л а у т с к а я. А, боже мой! Это, наверное, меня. Несчастье! (Подбегает с чашкой в руке к телефону.) Алло!.. Да, да! (Говорит по телефону по-английски, иногда вставляя русские слова "Торгсин", "Шарикоподшипник". Затем переходит на немецкий язык. Потом - на французский. Прощается, вешает трубку.) Ничего не поделаешь. Через полчаса надо ехать с американцами на "Шарикоподшипник". А вечером - с французами к Таирову. Надоело, хуже горькой редьки. И так всю жизнь.
      З а в ь я л о в. Оказывается, вы прекрасно владеете языками. А я и не подозревал.
      М а ш а. Мама окончила Бестужевские курсы.
      Л а у т с к а я. Ну, так рассказывайте же, рассказывайте.
      З а в ь я л о в. Да что ж говорить? Устал, вот и все. Я сегодня всю ночь не спал. Ходил по Москве. Нервный подъем, а теперь реакция. Мне нужно немного побыть одному. Впереди еще много времени. Когда-нибудь я вам все расскажу. Всю свою одиссею. Это было ужасно! А сейчас мне необходимо отдохнуть. Спать, спать... Простите, я пойду к себе. Доктор, надеюсь, вы у нас обедаете, мы еще увидимся? Машенька, зайди ко мне на минутку. (Подходит к двери своей бывшей комнаты.)
      Д о к т о р. Однако...
      М а ш а. Ваня!
      З а в ь я л о в (томно). Да, детка? (Открывает дверь.) Что это?
      М а ш а. Теперь в этой комнате кабинет Павла Николаевича.
      З а в ь я л о в. Как - Павла Николаевича?
      М а ш а. Он там живет и принимает больных.
      З а в ь я л о в. Временно?
      М а ш а. Нет, постоянно.
      З а в ь я л о в. То есть как постоянно? Это ж моя комната!
      Л а у т с к а я. Когда вы уехали, мы предложили ее Павлу Николаевичу.
      З а в ь я л о в. Позвольте... Однако! Это довольно странно!
      М а ш а. Очень печально, но... Павел Николаевич уже здесь прописан.
      З а в ь я л о в. Позвольте... А я? Позвольте! Я не совсем понимаю. Что же это происходит? В мое отсутствие в мой дом врывается совершенно посторонний человек, захватывает мою жилплощадь и, пользуясь деликатностью моей семьи, нагло прописывается в моей комнате.
      Д о к т о р. Однако!
      М а ш а. "Мой" дом. "Моя" жилплощадь. "Моя" семья. "Моя" комната. Во-первых, дом не твой, а общественный, коммунальный. Жилплощадь не твоя, а того, кто ею фактически пользуется. Семья - это предрассудки и пережиток, от которого давно пора отказаться. И вообще - чтоб больше не было никаких недоразумений, я вышла замуж за Павла Николаевича.
      З а в ь я л о в. Что? Когда?
      М а ш а. Это не важно. На днях.
      З а в ь я л о в. Как же ты посмела?
      М а ш а. Я уже не люблю тебя.
      З а в ь я л о в. Ах, ты уже не любишь меня? Ты уже любишь его? В таком случае я запрещаю тебе. Слышишь, запрещаю! Это гнусно! (Крутит ей руку.)
      М а ш а. Ты рехнулся! Ай! Ты мне делаешь больно. Пусти! Паша, скажи ему, чтобы он не смел.
      Д о к т о р. Иван Васильевич! Вы ей можете растянуть сухожилья, и тогда получится очень скверная штука.
      З а в ь я л о в. Ах, так? Сухожилья? Благодарю вас. Куда мне теперь прикажете деваться? Где я теперь буду жить? Под забором? В канаве?
      Л а у т с к а я. Успокойтесь, Иван Васильевич, мы для вас что-нибудь придумаем.
      М а ш а. Знаешь что, Ваня? Пока что тебя свободно можно устроить тут, в проходной комнате, где раньше жил Павел Николаевич. В ней, правда, нет окон, немножко темно, но ведь ты работаешь больше по вечерам.
      Л а у т с к а я. А то, что она проходная, в конце концов не так важно. Не правда ли? Через вас будут проходить исключительно свои.
      З а в ь я л о в. Через меня будут проходить исключительно свои! Спасибо! Вы меня утешили! Я не желаю, чтоб через меня проходил кто бы то ни был, а тем более свои. Вы мне, кажется, предлагаете поселиться просто в чулане?
      Д о к т о р. Ну, уж в чулане! Уверяю вас, это очень неплохая комнатка для одинокого.
      З а в ь я л о в. Ах, так! Для одинокого? В таком случае заявляю вам совершенно конкретно и официально, что так интеллигентные люди не поступают. Вы - вор!
      Д о к т о р. Что вы сказали?
      З а в ь я л о в. Вор! Вы у меня украли жену, вы украли у меня жилплощадь, вы украли у меня любовь! Может быть, вы даже украли у меня хлебные карточки. Я не уверен.
      Л а у т с к а я. Иван Васильевич! Человек будущего!
      З а в ь я л о в. Маша, ты слышишь? Я запрещаю тебе любить этого коновала! Ты не имеешь нравственного права! Это пошло, это неблагородно. Или я убью тебя, слышишь?
      М а ш а. Ваня! Ва-а-аня! Но ведь ты же сам... Любовь должна быть свободной.
      З а в ь я л о в. Только не у меня в доме! Только не у меня в до-ме-с! (Лаутской.) А вы? Мать!.. Эта гнусность совершилась на ваших глазах, и вы допустили?!
      Л а у т с к а я. Два свободных человека любят друг друга...
      З а в ь я л о в. Сводня!
      Л а у т с к а я. Иван Васильевич! Я не верю своим ушам! Идеи Фурье, юберменш, города-сады, кварцевое солнце, озонирующая аппаратура...
      З а в ь я л о в. Плевал я на озонирующую аппаратуру!
      Л а у т с к а я. Но будущее общество...
      З а в ь я л о в. Плевал я на ваше будущее. Здесь не лекция. Вы мне, будьте любезны, освободите жилищную площадь. Это дело вам так не пройдет. Я подам заявление в милицию, по судам затаскаю.