Валентин Петрович Катаев
      Домик
      Комедия в трех действиях
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Е с а у л о в а - председатель городского исполнительного комитета.
      Н е у х о д и м о в - заведующий городским коммунальным хозяйством.
      В а т к и н - заведующий городским финансовым отделом.
      П е р е д ы ш к и н - управляющий делами горсовета. Красивый мужчина, который произносит слово средства с ударением на последнем слоге.
      Ш у р а - машинистка в Конском горсовете, равнодушная к Передышкину.
      П е р с ю к о в - молодой энтузиаст, директор Конского парка культуры и отдыха.
      С а р ы г и н а - старуха за семьдесят.
      С а м о х и н - редактор газеты "Конская заря".
      Д е в у ш к а-п о ч т а л ь о н.
      Ч е л о в е к  в  п а л ь т о.
      З а в е д у ю щ а я  аптекой.
      П р о в и з о р.
      К о т я - мальчик.
      П а в л и к о в а - областной прокурор.
      Г о л о с  д и к т о р а.
      Л е й т е н а н т.
      С т о р о ж  при воздушном шаре.
      П о с е т и т е л и  в ы с т а в к и 
      и  н е с к о л ь к о  п е р с о н а ж е й  без слов.
      Действие происходит в 30-х годах, весной, летом и
      осенью, в городе Конске.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      Бывший дворянский особняк. Небольшая приемная перед
      кабинетом председателя городского исполнительного
      комитета Есауловой в городе Конске. За окнами - май.
      На сцене за двумя столиками - управляющий делами
      горсовета Передышкин и машинистка Шура. Быстро входит
      Персюков.
      П е р с ю к о в. Товарищи, произошло нечто совершенно исключительное!
      Ш у р а. Между прочим, принято здороваться.
      П е р с ю к о в. Прошу прощенья. Здравствуй, Шурочка, здравствуй, душенька. (Нежно ее обнимает.) Девушка нечеловеческой красоты. Чтобы ее не полюбить с первого взгляда - надо иметь железные нервы. Передышкин, у тебя каменное сердце. Здравствуй, работяга.
      П е р е д ы ш к и н. Здравствуй, бродяга.
      П е р с ю к о в. Хозяйка дома?
      П е р е д ы ш к и н. Дома, у нее совещание.
      П е р с ю к о в. Не имеет значения. (Берется за ручку двери.)
      П е р е д ы ш к и н. Но-но!
      П е р с ю к о в. Милый человек, да ведь я же тебе объясняю русским языком: у нас в городе произошло событие всесоюзного значения... Даже, очень может быть, - мирового. А ты меня не пускаешь.
      П е р е д ы ш к и н. Подождешь.
      П е р с ю к о в. Мирового. Понятно?
      П е р е д ы ш к и н. Подождешь. Идет совещание по местному бюджету.
      П е р с ю к о в (прислушивается к шуму голосов за дверьми, подмигивает на дверь). Жуткое зрелище. Сидят три неутомимых труженика на ниве коммунального хозяйства. Не так ли, Шурочка? (Присаживается на край стола и обнимает девушку.) И увязывают водопровод с городским транспортом и городской транспорт с канализацией, а тем временем против городского театра каждый божий день тонет от четырех до пяти свинок. Верно, девочка?
      П е р е д ы ш к и н. У тебя в Парке культуры и отдыха тоже, знаешь, не Рио-де-Жанейро.
      П е р с ю к о в. Моему парку полтора года. Он еще младенец. Подрастет ахнешь.
      П е р е д ы ш к и н. Да уж мы на все ахали-ахали.
      П е р с ю к о в. Ну, пусти, дорогой. Ну, я тебя умоляю!
      П е р е д ы ш к и н. Не сгоришь.
      П е р с ю к о в. Ладно, черствая твоя душа. (Подходит к двери и кричит в нее.) Ползите сюда, бабушка. На второй этаж по лестнице. Топайте смелее. Погодите, я вам сейчас пособлю. (Уходит.)
      Шура и Передышкин.
      П е р е д ы ш к и н. Ну, жук! Напрасно ты ему позволяешь лишнее.
      Ш у р а. Что лишнее?
      П е р е д ы ш к и н. Различные объятия и все такое. Не эстетично.
      Ш у р а. Если он мне нравится.
      П е р е д ы ш к и н. Нравится? Так я тебя должен предупредить как старший товарищ: он жулик.
      Ш у р а. Как жулик?
      П е р е д ы ш к и н. Очень просто. Жулик. Авантюрист. Я в это не ввожу личных мотивов, но искренне советую тебе - брось Персюкова. Брось. Погибнешь.
      Ш у р а. Что я слышу, Передышкин! Да ты просто ревнуешь!
      П е р е д ы ш к и н. Хотя бы.
      Звонок.
      (Передышкин срывается с места.) Виноват. (Уходит в кабинет Есауловой.)
      Ш у р а. Сам ты жук.
      Входят Персюков и старуха Сарыгина с узлом.
      П е р с ю к о в. Сюда, бабушка, сюда. Устали малость? Это ничего. Вот вам стульчик. Присядьте. Отдохните. Вот вам газетка. Почитайте. (Шуре.) Видела старушку? Так вот заметь себе: через эту старушку наш город прошумит на весь Советский Союз. А то, скорей всего, на весь мир. (Обнимает девушку.) Можешь не сомневаться. За это я тебе отвечаю. Эта старушка историческая. Именно то, что я искал всю жизнь.
      Ш у р а. Между прочим, ты меня все время обнимаешь. Даже неудобно.
      П е р с ю к о в. Чисто по-товарищески.
      Ш у р а. Тогда это уж и вовсе ни к чему. Что-нибудь одно.
      П е р с ю к о в. Понимаю. Конечно. Можешь не сомневаться. На днях оформимся.
      Ш у р а. Пожалуйста, Алеша. А то Передышкин мне дышать не дает.
      П е р е г о н о в. Сказано - сделано. Как только провернем старушку, так сейчас же и оформимся.
      Входят Есаулова, Ваткин, Неуходимов и Передышкин.
      Е с а у л о в а (Передышкину). Дай-ка нам проектные наметки... (Хрипит.) Фу, даже голос осел... устала... Дай-ка нам проектные наметки по строительству канализации, водопровода и трамвая. Ничего не поделаешь. Будем резать. (Персюкову.) Ну? Ко мне? Чего тебе от моей души надобно?
      П е р с ю к о в. Товарищ Есаулова! Ух, братцы! Вы даже себе не можете представить, что произошло!
      П е р е д ы ш к и н. Почему же это вы можете представить, а мы не можем?
      П е р с ю к о в. Потому, что у вас мало воображения.
      П е р е д ы ш к и н. Зато у тебя чересчур много.
      Е с а у л о в а. Ну, ладно, ладно. Потом. Я очень занята. В чем дело? Только коротенько.
      П е р с ю к о в. У нас нет своей физиономии.
      Е с а у л о в а. Чего, чего?
      П е р с ю к о в. Только ты меня не перебивай. Лично у нас, может быть, физиономия и есть, но у нашего города абсолютно нет. Вполне серьезно. Ну, что мы из себя представляем? Как гениально выразился Чехов: "Один из городов, расположенных по сю сторону Уральского хребта". Вас это устраивает? Меня это не устраивает!
      Е с а у л о в а. И что же из этого следует?
      П е р с ю к о в. Только ты меня не перебивай. Рязань - яблоки. Орел рысаки. Полтава - победа над шведами. Тула - пряники. Ну, положим, пряников уже нет; а винтовки? Лев Толстой? А Ясная Поляна? Наконец, самовары, черт их дери! Клин... Боже мой, ну уж, кажется, что такое Клин? Такая дыра - еще хуже нашего Конска! А вот - будьте любезны: Чайковский жил. Домик есть. В Вичуге Дуся Виноградова мировой рекорд поставила. В Одессе Буся Гольдштейн родился. А где Бальзак венчался? Вы думаете, может быть, в Париже, в Лондоне, в Венеции? Ничего подобного, в Бердичеве. В Бер-ди-че-ве! Вдумайтесь в это. А мы что? Ничего. Пустое место. От вокзала десять километров, поезд стоит пять минут, пассажиры смотрят в замурзанное окно и видят на горизонте что-то такое. А что оно такое - хрен его знает. Какой-то Конск. Вас это устраивает? Меня это абсолютно не устраивает!
      Е с а у л о в а. Ты что, пришел сюда скандалить?
      П е р с ю к о в. Не перебивай.
      Е с а у л о в а (вспылив). Это не я тебя перебиваю, а ты не даешь мне ни одного слова сказать, черт бы тебя подрал с твоей глоткой. Дашь ты мне наконец говорить или не дашь?
      П е р с ю к о в. Вот теперь дам, когда ты заговорила по-человечески, а то кричишь-кричишь, перебиваешь-перебиваешь.
      Е с а у л о в а. Так вот, дорогой мой. Ты совершенно прав. Я с тобой абсолютно согласна. Но что же делать, если у нас в городе никто из великих людей не родился, не венчался, не жил, не изобретал, не ставил мировых рекордов? Не могу же я тебе родить Бусю Гольдштейна или женить Онорэ де Бальзака, а тем более дать квартиру Чайковскому. И кончим этот бесполезный спор. Я занята и устала. Нету у нас ничего этого. Нету.
      П е р с ю к о в. А если бы было?
      Е с а у л о в а. Ну, если бы да кабы...
      П е р с ю к о в. Но все-таки. Что бы ты тогда делала?
      Е с а у л о в а. Была бы очень рада. (Берет папки.) Нуте-с, товарищи, вернемся к водопроводу.
      П е р с ю к о в. И ты это можешь подтвердить перед своими избирателями?
      Е с а у л о в а. Что подтвердить?
      П е р с ю к о в. То, что ты была бы тогда очень рада!
      Е с а у л о в а. Ты видишь - я занята. Ты сегодня какой-то, честное слово, невменяемый.
      П е р с ю к о в. Нет, вменяемый. Говори прямо: можешь ты это подтвердить или не можешь?
      Е с а у л о в а. Подтверждаю. Была бы очень рада.
      П е р с ю к о в. Товарищи, будьте свидетелями. И ты, Шурочка, будь свидетелем. Она сказала, что была бы тогда очень рада.
      Е с а у л о в а. Была бы очень рада, но, к сожалению, у нас ничего этого нет.
      П е р с ю к о в. Есть.
      Е с а у л о в а. Что есть?
      П е р с ю к о в. Великий человек, который жил в нашем городе.
      Е с а у л о в а. Не может быть!
      П е р с ю к о в. Не может быть? (Сарыгиной.) Бабушка, прошу вас. Подойдите, не робейте.
      Е с а у л о в а. Кто это?
      П е р с ю к о в. Внучка.
      Е с а у л о в а. Ты что - пьян?
      П е р с ю к о в. Терпенье. (Сарыгиной.) Давайте сюда узелок. Кладите его на стол. Осторожненько. Вот так. Одну минуточку.
      Сарыгина и Персюков бережно развязывают узел.
      Е с а у л о в а. Что это?
      П е р с ю к о в. Реликвии. (Сарыгиной.) Объясните, бабушка.
      С а р ы г и н а (вынимает из узла плед). Это плед моего покойного дедушки Ивана Николаевича.
      П е р с ю к о в. Видите, это плед.
      С а р ы г и н а. Во время своего кратковременного пребывания в городе Конске, по свидетельству моей покойной матушки Ларисы Константиновны, урожденной Извозчиковой, выходя из дому в сырую или же холодную погоду и желая таким образом предохранить себя от возможной простуды, мой покойный дедушка имел обыкновение набрасывать на плечи этот плед.
      П е р с ю к о в. Этот самый плед. Не трогайте руками.
      Е с а у л о в а. Позвольте... Я что-то ничего не соображаю...
      П е р с ю к о в. Давайте, бабушка, давайте.
      С а р ы г и н а (вынимает флейту). Это его же флейта.
      П е р с ю к о в. Видите, флейта.
      С а р ы г и н а. По свидетельству моей покойной матушки Ларисы Константиновны, урожденной Извозчиковой, и многих других лиц, близко знавших моего покойного деда, последний, обладая большим музыкальным вкусом, иногда в минуты отдыха исполнял на этой флейте различные небольшие музыкальные пьесы.
      П е р с ю к о в. На этой самой флейте. Подлинная вещь.
      Е с а у л о в а. Да, но я все-таки...
      П е р с ю к о в. Только не перебивай.
      С а р ы г и н а (вынимая цилиндр). Это чилиндр, который покойник на всякий случай всегда брал с собой в дорогу и возил в специальной круглой коробке. Однако, будучи демократом и яростным противником крепостного права, покойный Иван Николаевич избегал надевать этот чилиндр. Подлинный экземпляр чилиндра, к сожалению, утрачен, а этот дубликат приобретен значительно позже моим дядей уже с отцовской стороны Аполлоном Васильевичем Сарыгиным и сохраняется в семейном архиве среди прочих вещей покойного деда, как-то: перчаток, визитных карточек и так далее. Между прочим, об этом чилиндре сохранился любопытный анекдот, ярко характеризующий нравы и обычаи той отдаленной эпохи. (Неожиданно довольно визгливо хихикает.) Во время кратковременного пребывания своего в городе Конске покойный Иван Николаевич занимал скромную комнатку в доме моего дедушки Константина Сидоровича Извозчикова, мужа младшей сестры покойного, Людмилы Николаевны, моей бабки уже с материнской стороны. Домик этот сохранился и посейчас. Моей матушке тогда как раз шел пятый год, и она была очень шаловливым ребенком. Однажды, воспользовавшись отсутствием покойного Ивана Николаевича, моя матушка похитила из заветной коробки чилиндр, посадила в него маленьких котят (хихикает), маленьких котят и стала возить их в чилиндре по всем комнатам. Легко представить изумление моего покойного дедушки, когда он, вернувшись домой с прогулки, вдруг видит в своем чилиндре (хихикает), вдруг видит в своем чилиндре - кого же? О, ужас! - маленьких котят. (Хихикает, вытирает слезы.)
      Е с а у л о в а. Каких котят? В чём дело?
      С а р ы г и н а. Маленьких котят... Вот таких малюсеньких котят... (Хихикает до слез.)
      Е с а у л о в а. Товарищи, вам что-нибудь понятно?
      Все стараются заглянуть в цилиндр, как бы надеясь
      увидеть в нем котят.
      С а р ы г и н а (вынимая большой деревянный циркуль). А это чиркуль. Вещь подлинная. С помощью этого чиркуля покойный Иван Николаевич в часы досуга чертил различные, иногда довольно сложные геометрические фигуры.
      Е с а у л о в а. Но кто, кто?
      С а р ы г и н а. Мой покойный дедушка Иван Николаевич.
      Е с а у л о в а. Я слышу, что покойный дедушка. Слава богу, не глухая. Да кто этот покойный дедушка? Кто?
      П е р с ю к о в. Лобачевский.
      Е с а у л о в а. Как?
      П е р с ю к о в. Ло-ба-чев-ский.
      Е с а у л о в а. Какой Лобачевский? Тот самый?
      П е р с ю к о в. Тот самый.
      П е р е д ы ш к и н. Что это за Лобачевский?
      Е с а у л о в а. Передышкин, Передышкин! Хоть бы ты людей постеснялся. Это же каждый советский школьник знает. Великий русский математик Лобачевский.
      П е р с ю к о в. Он самый.
      Е с а у л о в а. У нас в Конске? Невозможно!
      П е р с ю к о в. Представь себе.
      Е с а у л о в а. Ты шутишь?
      П е р с ю к о в. А что же такого. Служил человек в Казани. Приезжал погостить к родственникам в Конск. Очень обыкновенно. Жил в маленьком домике. Домик сохранился. Внучка налицо.
      Е с а у л о в а. Боже мой! Значит, вы родная внучка Лобачевского?
      С а р ы г и н а. Родная внучка, родная внучка.
      Е с а у л о в а. Голубушка! Позвольте же вас приветствовать от имени Конского горсовета. Вот уж никак не предполагала, что у нас в Конске живет внучка Лобачевского.
      С а р ы г и н а. Живет, живет, как же.
      П е р с ю к о в. Имей в виду - это я все сделал. Я открыл внучку. И главное, с каких пустяков началось! Прямо невероятно. Живем на одной улице. Так - ее домик, а так - наш. Только я ничего и не подозревал... Вдруг в один прекрасный день у нее в домике начинает протекать крыша. Верно, бабушка? Протекала крыша?
      С а р ы г и н а. Верно, батюшка, верно, протекала.
      П е р с ю к о в. Конечно, она туда-сюда, в отдел коммунального хозяйства, и прочее; понятно, нигде ничего не добилась и, наконец, кинулась ко мне по соседству, как к ответственному товарищу. Ну, тут все и выяснилось. Верно, бабушка?
      С а р ы г и н а. Верно, верно. Владение разрушается. С крыши течет в комнаты, и от постоянного действия дождевой воды окончательно гибнут вещи покойного Ивана Николаевича. Гибнет превосходный турецкий диван, на котором имел обыкновение отдыхать покойник, гибнет библиотека, прохудился забор, и мальчишки лазают в палисадник и беззастенчиво ломают персидскую сирень.
      Е с а у л о в а. Какое безобразие!
      П е р с ю к о в. Мало сказать, безобразие. На глазах у городского Совета разваливается дом Лобачевского, и никто палец о палец. Беспримерное головотяпство. Государственное преступление.
      Е с а у л о в а. Хорошо, что мы вовремя хватились.
      П е р с ю к о в. Вы хватились! Это я хватился. Не я - имели бы все красивый вид.
      Е с а у л о в а. Спасибо, Персюков. Ты молодец. Однако, товарищи, надо что-то делать. Прежде всего, я думаю, надо поставить в известность область и запросить Москву.
      П е р с ю к о в. Ни в коем случае! Ты с ума сошла! Не дай бог, дойдет до Казани, что их Лобачевский жил у нас в домике, - и кончено. Такой шум поднимут, такую демагогию разведут, что не обрадуешься. Глазом не моргнешь, как они все себе захватят: и домик, и Лобачевского, да еще юбилей сделают. А нам - шиш. Я их хорошо знаю. Их, брат, надо поставить перед совершившимся фактом. А то они все себе отхватят.
      Е с а у л о в а. Что все?
      П е р с ю к о в. Абсолютно все. Но ты не беспокойся. Я уже кое-что предпринял.
      Е с а у л о в а (не без тревоги). Что ты уже предпринял?
      П е р с ю к о в. Да так, всякие необходимые мелочи. Между прочим, заказал временную мемориальную доску: "Здесь жил и работал великий русский математик Лобачевский". Правильно поступил?
      Е с а у л о в а. Правильно. (Мечтательно.) Мемориальная доска на доме великого человека - это просто, но благородно.
      П е р с ю к о в. Пока что гипсовая. Стоит пустяки. Тридцать восемь рублей с копейками. Я их пока провел по смете Парка культуры и отдыха, а когда горсовет утвердит специальную смету по домику Лобачевского, тогда рассчитаемся.
      Е с а у л о в а (тревожно). Ты думаешь, необходима специальная смета?
      П е р с ю к о в. Обязательно. А как же без сметы? Крышу и забор починить нужно? Нужно. Участок привести в приличный вид нужно? Нужно. Ну и всякие другие мелочи: письменные принадлежности, марки, телеграммы. Может быть, придется установить перед домиком небольшой бюст, это было бы очень хорошо.
      Е с а у л о в а (мечтательно). Да, бюст.
      П е р с ю к о в. Правда? Я очень рад, что ты меня поддерживаешь в вопросе бюста.
      Е с а у л о в а. А не будет дорого?
      П е р с ю к о в. Вся смета по домику выйдет не больше, чем рублей в пять-шесть тысяч. Самое большое - семь тысяч, это уже вместе с бюстом. Во всяком случае, не больше восьми.
      Е с а у л о в а. Восемь тысяч. Однако деньги порядочные. Может быть, обойдется без бюста?
      П е р с ю к о в. Ай-ай-ай! Берешь свои слова обратно? Жалеешь на бюст такого человека! Нехорошо. Не принципиально.
      Е с а у л о в а. Я не против. Да дело в том, что денег у нас нету. Зашились. На вторую очередь водопровода не хватает.
      П е р с ю к о в. И ты сравниваешь Лобачевского со второй очередью водопровода? Я от тебя этого не ожидал. Такие слова. Скажи спасибо, что внучка не слышит. (Показывает глазами на старуху Сарыгину, которая спит на стуле в уголке.)
      Входит возбужденный Самохин.
      С а м о х и н. Товарищ Есаулова, это феерическое безобразие. Горсовет открывает музей Лобачевского, об этом кричит весь Советский Союз; а местную прессу никто не информирует, и мы узнаем последними.
      Е с а у л о в а. Что ты, что ты!
      С а м о х и н. Сегодня же я со всей категоричностью ставлю перед районным комитетом партии вопрос об освобождении меня от должности ответственного редактора газеты "Конская заря", довольно из меня ваньку строить.
      Е с а у л о в а. Какой музей? Какой Советский Союз? Потри себе уши, приди в себя. Ничего этого нет. Мы сами только что узнали, что имеется домик, в котором жил Лобачевский.
      С а м о х и н. Только что узнали... Да что ты мне врешь в глаза!
      Е с а у л о в а. Но-но, Самохин, полегче.
      С а м о х и н. Сделала по отношению к местной прессе хамство, а теперь замазываешь. Не выйдет.
      Е с а у л о в а. Уверяю тебя...
      С а м о х и н (грозно). Не выйдет! (Протягивает бумаги.) Что это такое?
      Е с а у л о в а. А что?
      С а м о х и н. Телеграфная сводка ТАССа. Три восковки.
      П е р с ю к о в. Ну? Что ты говоришь? Дай! Дай скорее. (Вырывает сводку.) Где? (Читает.) "Конск, пятнадцатое мая. В сентябре этого года исполняется ровно сто лет со времени пребывания в Конске великого русского математика Лобачевского, создателя новой геометрии, основанной, между прочим, на том, что сумма углов треугольника есть переменная величина, но всегда меньше двух прямых углов". Понятно тебе, Передышкин?
      П е р е д ы ш к и н. А чего ж тут непонятного. Понятно.
      П е р с ю к о в. Я так и думал. (Читает дальше.) "В ознаменование исторической даты Конский горсовет решил превратить домик, в котором жил гениальный математик, в Домик-музей имени Лобачевского..."
      Е с а у л о в а. Позволь!
      П е р с ю к о в. Только не перебивай. (Продолжает читать.) "Прикрепить к фасаду мемориальную доску и установить перед домиком бюст Лобачевского..."
      Е с а у л о в а. Мы еще не решили.
      П е р е г о н о в. Тут написано. Значит, надо делать бюст, а то неловко. (Продолжает читать.) "Колхозники, рабочие и советская интеллигенция собираются отметить знаменательную дату новыми производственными победами и всеобщим трудовым подъемом. ТАСС". Ну? Что вы на это скажете? Товарищи, вы понимаете, что произошло? Первый раз за все время существования про город Конск напечатано во всех газетах, как местных, так и центральных, и даже, может быть, заграничных! Попрошу встать. "Конск, пятнадцатое мая, ТАСС".
      С а м о х и н (хрипло). Кто это сделал?
      П е р е г о н о в. Кто сделал, кто сделал. Понятно, я сделал. Я еще вчера утром телеграфировал. По смете Парка культуры и отдыха. Потом сочтемся. Мне скажите спасибо. А то бы дошло до Казани - и кончено! А теперь факт налицо: "Конск, пятнадцатое мая, ТАСС". Лобачевский - наш.
      Е с а у л о в а. О Персюков, что-то ты меня начинаешь беспокоить.
      П е р с ю к о в. В порядочке, в порядочке. Положись на меня. Все будет, как у людей. За это я тебе отвечаю.
      Е с а у л о в а. Смотри, Персюков, чтоб не получилось, как в прошлом году, когда ты установил у себя в Парке культуры и отдыха какую-то идиотскую машину для автоматической пришивки пуговиц гуляющим.
      П е р с ю к о в. А что, плохое было изобретение?
      Е с а у л о в а. Великолепное. Пришивало пуговицы прямо к коже человека. Ты помнишь - гуляющие тебя чуть не убили.
      П е р с ю к о в. Это не важно. Машина была отличная. Только ее плохо смонтировали.
      С а м о х и н. Все-таки это феерическое безобразие.
      П е р с ю к о в. Что безобразие?
      С а м о х и н. Да с этим домиком. Ты сорвал работу нашей газеты.
      П е р с ю к о в. Милый человек, что ты говоришь! Для газеты настоящая работа только начинается. Сейчас мы пойдем - я тебя поведу, - покажу домик Лобачевского. Там как раз, наверное, принесли мемориальную доску. Крышу будут починять. Материала для газеты - пропасть. (Сарыгиной, которая продолжает спать.) Бабушка! Бабушка!
      С а р ы г и н а (с испугом). А? Что такое? Батюшки!
      П е р с ю к о в. Самохин, иди сюда, познакомься с внучкой.
      С а м о х и н. Ответственный редактор "Конской зари".
      П е р с ю к о в. Она тебе может рассказать массу интересного из жизни Лобачевского. Товарищ внучка, расскажите ему случай про котят. Сейчас мы пойдем, она тебе по дороге расскажет про котят. Готовая статья. Пойдем, бабушка. Все сделано. Крышу починят, забор поправят, можете не волноваться.
      С а р ы г и н а. Спасибо вам. Добрый вы человек. Спасибо.
      П е р с ю к о в. Это вам спасибо, бабушка.
      С а р ы г и н а. До свиданья.
      Е с а у л о в а. До свиданья, Софья Матвеевна. Очень, очень рада была с вами познакомиться.
      С а р ы г и н а. И я тоже. Спасибо. Извините старуху.
      Е с а у л о в а. Напротив. Это вы нас извините.
      П е р с ю к о в. До свиданья, Шурочка! До скорого.
      Ш у р а (шепотом). До скорого.
      П е р с ю к о в. Вперед, орлы!
      Сарыгина, Персюков, Самохин уходят.
      Е с а у л о в а (Ваткину). Слушай, Ваткин, мы никак не можем выкроить из местного бюджета тысяч семь-восемь на домик Лобачевского?
      В а т к и н. Откуда же?
      Е с а у л о в а. В том-то и дело, что откуда? Думай. И ты, Неуходимов, не делай вид, будто это тебя не касается. Думай.
      Н е у х о д и м о в. Я думаю.
      Е с а у л о в а. Это всех нас касается. Всего города. Это имеет громадное политическое значение.
      В а т к и н. Ну? Может быть, в таком случае тысячи четыре мы отрежем от второй очереди канализации, тысячи две с половиной передвинем из третьего квартала во второй по культмассовому сектору, а те тысяча четыреста рублей, которые до сих пор висят на счету у гортопа... у гортопа...
      Е с а у л о в а. Думай, думай. Напрягись.
      В а т к и н. Я напрягаюсь.
      Входит девушка-почтальон.
      Д е в у ш к а. Доброго здоровьечка. Примите две телеграммочки. Распишитесь туточки и вот туточки. До свиданьечка.
      Шура расписывается. Девушка уходит.
      Ш у р а. Пожалуйста, Ольга Федоровна. (Дает Есауловой телеграммы.)
      Е с а у л о в а (читает первую). "Поименованные статуи и скульптурные украшения как то Диана колчаном пограничник собакой девушка веслом фарнезийский Геракл палицей шкурой немейского льва натуральную величину также восемнадцать этрусских ваз Пифагор Архимед Эвклид..." Это, наверно, не нам... "Персей убивающий медузу общим количеством четыре вагона отправлены почтовым пятьдесят два бис накладная семьдесят шесть тысяч шестьсот девяносто пять Капитолийский лев Афина борьбе с Титанами..."
      П е р е д ы ш к и н. С "титанами"? С кипятильниками, что ли?
      Е с а у л о в а. Какие там кипятильники?
      П е р е д ы ш к и н. "Титаны". Стало быть, кипятильники. Это, наверное, не нам, а в метизовый комбинат.
      Е с а у л о в а. Темный человек. "Дорические колонны находятся производстве вышлем немедленно срочно переведите пятьдесят. Огурцевич". Чего пятьдесят? Кому пятьдесят? Кто это Огурцевич? Обязательно она у себя на телеграфе напутает. Отошлите обратно.
      Ш у р а (кричит в окно). Девочка! Девочка! Ушла уже.
      Е с а у л о в а (читает другую телеграмму). "Благодарим любезное приглашение присутствовать торжественном открытии домика Лобачевского. Выделена делегация, которой поручено выехать Конск на сентябрьские торжества..." Ой, ой, ой! Это Персюков наделал...
      П е р е д ы ш к и н. Он, он. Его работа. И кипятильники его работа. "Титаны" эти самые.
      Е с а у л о в а (читает дальше). "Обеспечьте транспорт питание жилище для приема выдающихся ученых академиков профессуры аспирантуры и научных сотрудников академии общим количеством тридцать два человека". (В отчаянии.) На какие средства?
      В а т к и н. Будем даже считать по сто рублей с носа. И то три тысячи двести.
      Е с а у л о в а. Мы пропали. Академиков мы не поднимем. Боже мой... Что же это делается!
      П е р е д ы ш к и н. Это Перегонов.
      Е с а у л о в а. Ну, Персюков! Ну, спасибо тебе, Персюков. Большое спасибо.
      П е р е д ы ш к и н. Я предупреждал, что Персюков нас всех когда-нибудь погубит. Таких людей, как Персюков, надо давить.
      Ш у р а. Ты не смеешь так говорить про Персюкова.
      П е р е д ы ш к и н. Давить! Давить в корне!
      Е с а у л о в а. Тридцать два академика в Конске. Боже мой! Это что-то... Это что-то такое...
      Входит девушка-почтальон.
      Д е в у ш к а. Еще раз доброго здоровьечка. Примите еще четыре телеграммочки. Распишитесь туточки, туточки и туточки.
      Шура принимает телеграммы.
      Только живехонько и не задерживайте, а то у нас на телеграфе для вас еще обрабатывается восемь телеграфных корреспонденций. Закатили вы мне сегодня, знаете, нагрузочку. Мое вам спасибо. Еще раз до свиданьечка. (Уходит.)
      Ш у р а. Пожалуйста, Ольга Федоровна.
      Е с а у л о в а. Дай Передышкину. Пусть Передышкин читает. Я не в состоянии.
      П е р е д ы ш к и н (быстро распечатывает телеграммы одну за другой и пробегает). Так.
      Е с а у л о в а. От кого?
      П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
      Е с а у л о в а. От кого, кого?
      П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
      Е с а у л о в а. От знаменитого Степанина?
      П е р е д ы ш к и н. От знаменитого Степанина!
      Е с а у л о в а. И что?
      П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует. Приедет.
      Е с а у л о в а. Приедет Степашин?
      П е р е д ы ш к и н. Приедет. (Читает другую телеграмму.) Так. Ленинград.
      Е с а у л о в а. Что?
      П е р е д ы ш к и н. Группа студентов физико-математического факультета. Двадцать пять человек. Горячо приветствуют. Приедут.
      Е с а у л о в а. Ты сошел с ума!
      В а т к и н. Еще две с половиной тысячи, а всего с академиками пять тысяч семьсот.
      Н е у х о д и м о в. По самым скромным расчетам.
      П е р е д ы ш к и н. Киев. Академик Запорощенко. Горячо приветствует.
      Е с а у л о в а. Приедет?
      П е р е д ы ш к и н. К сожалению, не может. Уезжает в длительную командировку.
      Е с а у л о в а. Ух!.. Пронесло!
      П е р е д ы ш к и н. А это я что-то совсем не разбираю. Как будто не совсем по-русски. Что-то такое У-ЭС-А, что-то такое непонятное.
      Ш у р а. Может быть, по-немецки. Дай-ка сюда. Я по-немецки понимаю. (Берет телеграмму.) У-С-А, Нов-Иочк. Нет, это не по-немецки.
      В а т к и н. Дай сюда. Может быть, по-французски. (Читает.) У-С-А. Совершенно верно, какой-то Нов-Иочк. Что за Нов-Иочк?
      Е с а у л о в а. Дай. (Читает.) "У-С-А. Унион Стэт Америк, Нью-Йорк". Из Нью-Йорка!
      П е р е д ы ш к и н. Вы слышите: из Нью-Йорка. Ну, Персюков. Ну гад!
      Е с а у л о в а (медленно разбирая телеграмму). Сенк го вери матч фор юр инвитейшен ай гоп ту би ин де сити оф Конск...
      П е р е д ы ш к и н. Конск - это понятно. По-американски так же само, как по-русски.
      Е с а у л о в а. Оф Конск... Господи боже мой!.. За ферстен септембер...
      Ш у р а. Первого сентября, что ли?
      Е с а у л о в а. Плиз фор ми аппартамент оф ферст класс...
      П е р е д ы ш к и н. Класс - это понятно. Так же само, как по-русски.
      Е с а у л о в а. Фор ми май вайф дотер энд секретэр френдли... Что? (Пошатнулась.) Альберт Эйнштейн!
      П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует? Приедет?
      Е с а у л о в а. Приедет. Первого сентября. С женой, дочерью и секретарем. Просит приготовить аппартаменты в одном из наших первоклассных отелей.
      П е р е д ы ш к и н. Что это еще за "отелей"? "Апартаменты"! Что это значит - "апартаменты"?
      В а т к и н. Это когда несколько комнат сразу, вроде целая квартира.
      П е р е д ы ш к и н. Понятно, понятно. Значит, под целую квартиру подкатывается. Видать, экземплярчик!
      Н е у х о д и м о в. В одном из наших первоклассных отелей? Откуда же, когда в городе всего одна гостиница "Волга" на двенадцать номеров, да и то постоянно занятая нашей головкой. Мы же в ней все и живем.