Значит, следователь? Ай-яй-яй! Почему же он не замечает, что за ним хвост? А ещё профессионал.
      Когда нас разделяло несколько шагов, он первым проявил инициативу:
      - Это вы звонили по телефону? Я Серебренников.
      Мы пожали друг другу руки. Он дружелюбно улыбнулся. Я в ответ изобразил подобие улыбки и сразу заговорил тревожной скороговоркой:
      - За вами хвост. Две девушки. Вон они - остановились у обочины. Глядят на реку. Может, вы их знаете?
      Он удивлённо взглянул на меня, потом повернул голову и посмотрел на девушек.
      - Нет, впервые вижу. Странно. Пожалуй, нам лучше уйти отсюда. Идёмте на берег, там нам никто не помешает. - Похоже было, что его не очень встревожили эти девчонки. - Я пройду между бараками и через железнодорожную насыпь. Вы не теряйте меня из виду.
      И он двинулся размеренным шагом по тропинке вдоль перекошенного забора, за которым торчали из земли засыхающие кусты картофеля.
      Я стоял и дрожал в лихорадке, ожидая, когда он отойдёт подальше. Нервы мои были напряжены до предела. Мысль, что "хвост" был пущен не за мной, к чему я был готов заранее, а за следоваттелем милиции, выбивала меня из колеи. Всего лишь час назад мы говорили с ним по телефону, а теперь под колпаком уже сам следователь. Немыслимо!
      Я оглянулся - девицы, как мне показалось, стояли в напряжённых позах, чуть повернув головы в нашу сторону.
      Всё. Пора и мне двигаться, хотя с места тронуться трудно - руки и ноги будто налились свинцом. Я вздохнул и медленно пошёл мимо забора и бараков, чувствуя спиной чужие взгляды.
      Серебренников ожидал за железнодорожной насыпью, недалеко от берега реки. Только теперь я хорошо рассмотрел его. На вид следователю лет тридцать пять, роста среднего, чуть продолговатое лицо с правильными чертами, взгляд спокойный и какой-то уверенновыжидательный, словно человек этот знал заранее, что должно произойти.
      Он стоял на тропинке, протоптанной вдоль железнодорожного полотна среди высокой и густой полыни. Впереди простиралась потемневшая от близившейся непогоды полоса воды, над нею растекалась серогрязная туча.
      - Вы никому не говорили о нашей встрече? - спросил Серебренников, когда я очутился рядом с ним.
      - Нет.
      - Хорошо. Расскажите, пожалуйста, и поподробнее, как вели себя девушки, которые, как вы говорите, шли за мной. Почему вам показалось, что они занимались слежкой?
      И тут я запнулся. Одно дело - решить что-то для себя, и совсем другое - доказать справедливость своих выводов постороннему. Попробуйте-ка выстроить для такого человека логичный и доказательный ряд из мелочей, мимолётно отмеченных сознанием.
      Я говорил долго и сбивчиво, но Серебренников слушал, не прерывая. Когда я кончил, он сказал:
      - Да, это кажется странным. Я очень хорошо знаю, поверьте: чтобы организовать за кем-нибудь наблюдение, надо обладать информацией и большими возможностями. Вы понимаете меня? Большие возможности могут быть только у большой организации. - Он улыбнулся. - А нас Бог милует пока. Нет в нашей округе такой напасти.
      Конечно, чтобы установить наблюдение за следователем, надо, помимо жуткого нахальства, иметь ещё и информацию о нём. А чтобы её раздобыть, нужны сообщники. Другими словами, тут должна действовать преступная организация, банда, шайка или как там ещё она называется. Ну, а вдруг гражданин следователь ошибается и такая преступная организация всё-таки в наших краях есть? Ведь я же их, девчонок, своими глазами видел.
      Уловив мои колебания, Серебренников спокойно сказал:
      - Оперативных данных о крупной преступной группе в районе нет. Но в жизни всё бывает, верно? Вдруг эти девушки надумали, например, узнать адреса работников милиции и продать потом кому-то эту информацию. Можно такое допустить?
      Я кивнул.
      - Если у них много свободного времени, они могут устроиться у райотдела и весь день караулить нашу входную дверь. Похожие случаи уже были.
      Ага, всё-таки были!
      - Но особо опасного в этом ничего нет. Хотя, конечно, неприятно. - Тут он повёл глазами вокруг и улыбнулся уголком рта. - Зато здесь мы в полной безопасности, никто нам не помешает. Расскажите, где и как вы нашли деньги.
      * * *
      Он выслушал мой рассказ с живым интересом, побудившим меня вспомнить все подробности. Потом, зачем-то скользнув глазами по моей одежде, - я уловил это лёгкое движение, - он спросил:
      - Что ещё вы можете рассказать? Какие-то ваши предположения или факты, относящиеся к делу? Подумайте. Всё это может помочь следствию.
      Я подумал немного, пережидая грохотавший наверху поезд.
      - Этой ночью произошло ещё одно событие, тоже очень странное. Оно, может, и не связано с найденными деньгами, но...
      - Так выкладывайте.
      Мимо нас по реке тарахтела рыбачья лодка. Сидевший в ней мужчина, кажется, всматривался в наш берег, куда-то правее нас. Серебренников выжидающе молчал.
      - Дело в том, - начал я, - что сегодня ночью ко мне в гости заявился незнакомый человек. Пьяный. Но не очень. Пока я с ним разговаривал у двери, на балкон к нам забрался ещё кто-то.
      И я рассказал обо всех событиях этой бурной ночи.
      Внимательно выслушав, Серебренников закурил.
      - Опишите, как выглядел человек, с которым вы разговаривали.
      Я начал описывать, как был одет ночной гость, его внешность, манеру разговаривать, позу и жесты. И вдруг... вдруг мне показалось, что между мной и собеседником что-то произошло. Что-то неуловимое и нехорошее. Только сейчас в голову мою пришла мысль, что место это пустынное, рядом быстрая и глубокая река, и я рассказываю о своих запутанных и таинственных делах, по сути дела, совершенно незнакомому человеку. Собственное безрассудство предстало вдруг передо мной со всей очевидностью. Продолжая говорить, я начал лихорадочно соображать, в чём может заключаться опасность, которая мне грозит. Что такая опасность есть - я был теперь абсолютно уверен. А между тем ни одного подозрительного звука не раздавалось кругом, и Серебренников стоял совершенно спокойно. Но теперь я вспомнил - несколько секунд назад он выбросил сигарету и положил руку в карман пиджака. Ну и что?
      Я перевёл глаза вниз: правая рука его лежала в боковом кармане, сжатая в кулак. Сквозь ткань выпирали костяшки пальцев - так она была сжата. Кажется, он что-то держал в кулаке. Напуганный ещё больше, я посмотрел ему в лицо и увидел плотно сомкнутые губы и злые, с прищуром, глаза. Он смотрел прямо в мои зрачки.
      Я запнулся, но усилием воли заставил себя продолжать. Сейчас нельзя расслабляться. Я вижу - он уже готов ударить и сбить меня с ног.
      Я продолжал рассказывать, запинаясь от напряжения, о ночном происшествии. Не думаю, что мой рассказ был связным, но тот, кто меня слушал, не задавал никаких вопросов. Может, ему было всё известно и без них?
      Не вдаваясь в подробности, я сообщил, что, опасаясь слежки или нападения, решил не брать денег и оставил их дома. Тем более, что всё утро у нашего подъезда маячили незнакомые парень и девушка...
      И опять что-то незримое проскочило между нами. Черты лица его вдруг смягчились, замедленным движением он вынул руку из кармана, опустил её и, чуть придвинувшись, спросил с неожиданным дружелюбием:
      - Вы сказали по телефону, что купюры были сторублёвые. А не помните, старые или новые?
      - Новые, - коротко ответил я и с некоторым опасением посмотрел ему в глаза. Глаза снова были спокойны. Значит, только что произошло что-то такое, что заставило его изменить агрессивные намерения? Или просто я всё придумал, на меня накатило умопомрачение?
      Туча закрыла солнце, воздух стал серым, всё вокруг замерло в неподвижности. Горизонт скрылся за бурой пеленой, но это был не дождь, это была пыль, которую вдали от нас поднял шквалистый ветер.
      - Непогода идёт, - сказал я.
      - Сейчас задует, - подтвердил он, не отводя от меня глаз. - Так вы оставили деньги дома? Решили не рисковать... Ну и правильно, если бы я знал ваши затруднения, не вызывал бы вас сюда. Но ничего. Я прошу вас никуда сегодня из дома не отлучаться, я сам приеду к вам вечером и заберу эти деньги. Договорились?
      - Хорошо.
      Кажется, всё идёт к благополучной развязке; сейчас, наконец, я выберусь из этой западни. И тут я вспомнил о рыбаке, проплывшем мимо нас на моторке и что-то разглядывавшем на берегу. Интересно, что он увидел?
      - До встречи, - сказал я, - пройдусь пешком вдоль железной дороги. Так ближе к дому.
      И вместо того, чтобы идти к баракам, я решительно зашагал по тропинке вправо, вдоль железнодорожного полотна. Серебренников проводил меня внимательным взглядом, повернулся и пошёл к насыпи.
      Двигаясь по тропинке, метров через тридцать я миновал кусты и, к своему изумлению, увидел совсем недалеко от тропы двух мужчин, сидевших под деревом. Между ними на земле была постелена газета, на ней лежала ломаная краюха хлеба и стояла банка консервов. Бутылки, непременной спутницы уединившейся мужской компании, не было. Какие-то странные это были мужики. Ни единого звука не донеслось с их стороны за те полчаса, что мы беседовали с Серебренниковым. Что они делали всё это время, сохраняя полнейшую тишину? Возможно, ждали сигнала?
      Услышав мои шаги, они разом повернули головы и всё так же молча уставились на меня. Я прибавил шагу.
      Шквал застал меня у самого дома.
      * * *
      За окном бесновался и выл ветер, поднявшиеся в воздух тучи песка и пыли поглотили пространство. В полумгле с трудом можно было разглядеть угол соседнего дома. Ветер выл на низкой тоскливой ноте, потом вдруг сильным порывом бил в стекло, лязгал железом и с грохотом гонял по балкону домашнюю утварь. Хлопнуло чьё-то плохо прикрытое окно, с тревожным звоном полетели стёкла.
      Забившись в кресло, я размышлял над тем, что произошло на берегу реки.
      Без сомнений, это была ловушка; не зря же вблизи от места нашей встречи прятались двое мужчин. И Серебренников точно вывел меня на них. А ведь в сорока метрах - река. Пожалуй, всё в этом месте было приготовлено к тому, чтобы я исчез как можно незаметней: вышел из дома и не вернулся. Но не получилось. И почему не получилось - понятно: при мне не было денег.
      А как хорошо была подготовлена ловушка, и всего за один час: за кустами упрятаны помощники, готовые вмешаться в любую секунду; к месту встречи Серебренникова сопровождал "хвост", проверяя, чист ли он, нет ли за ним постороннего наблюдения. Именно так обстояло дело, следователь знал, что девицы, шедшие за ним, берегут его от случайностей, поэтому и не заинтересовался ими там, на Курчатова. А я ещё пытался его напугать... И потом сам полез в подготовленный капкан, как дичь несмышлёная...
      Я сидел в кресле, поджав ноги, и качал головой из стороны в сторону, как китайский болванчик. Чувство обиды переполняло меня. За что, собственно, мне было уготовано такое испытание? И кем? Что же, выходит, теперь вообще никому нельзя доверять, если дело касается крупной суммы денег? Конечно, это ерунда, есть на свете честные люди, их много, но вот поди ж ты: ночью ко мне нахально лезли в квартиру, а днём, всего через несколько часов, сумели заманить в ловушку...
      И тут мысли мои приняли новое направление: а связано ли то, что произошло вчера ночью, с тем, что случилось сегодня днём? Одной цепи это звенья или нет? Над этим стоит призадуматься. В самом деле, как можно решиться на убийство, да ещё днём, человека совершенно неизвестного, которого и в глаза-то убийца не видел? Даже профессиональные киллеры всегда имеют какую-то информацию о своих жертвах, обо мне же следователь Серебренников не знал ровным счётом ничего. В том числе не знал и моих физических параметров - что тоже немаловажно.
      Ну, а если предположить, что эти события связаны друг с другом, тогда получается, что круг людей, принимавших в них участие, довольно широк. А это говорит о существовании большой преступной организации, действующей в районе. Выходит, следователь вешал мне лапшу на уши? В самом деле, посчитаем действующих лиц: сам Серебренников, двое мужчин на берегу, две девушки - это днём; ночью один из злодеев лез в дверь, другой - на балкон, и ещё кто-то руководил этим делом внизу; да утром парочка на карусели... Эге, сколько их! И это только те, о которых я знаю. Целая банда.
      Однако что-то, увы, не нравилось мне в этой картине, построенной вроде бы на фактах. Всё, кажется, правильно, но так и подмывало самому себе возразить: так не бывает. Слишком уж лихо всё закручено, как в кино. И потому неправдоподобно. В чём дело?
      Стоп, кажется, я понял: действительно, слишком много людей участвует в этой истории. А добыча? Не маловато ли на такую ораву? Вот в чём дело, и здесь логика совершенно железная: если преступнику поживиться нечем, он на преступление не пойдёт. Но тогда зачем мне устроили ловушку у реки?
      Нет, это невыносимо, так можно сойти с ума. Хватит рассуждать, надо что-то делать, а не сидеть в кресле. Сами по себе ответы на эти вопросы не появятся. Преже всего, решил я, надо срочно избавиться от денег, не дожидаясь, когда за ними приедет Серебренников. Иначе я опять попаду в какой-нибудь переплёт. На улице сейчас пустынно, дует холодный пронизывающий ветер, вряд ли кто-нибудь караулит до сих пор мой подъезд, и я сумею улизнуть незаметно. А вечером следователь будет поставлен перед фактом, и пусть поступает, как хочет.
      Итак, вперёд.
      * * *
      Как утверждает наука, человек, оказавшись в критических обстоятельствах, способен творить чудеса, используя скрытые в его организме резервы. Что-то похожее произошло и со мной. Больше я ничем не могу объяснить появившуюся вдруг неудержимую пробивную способность, благодаря которой всего через пару часов я уже сидел в коридоре перед кабинетом начальника уголовного розыска УВД.
      Мимо по высокому полутёмному коридору проходили люди. В форме и в штатском. Некоторые из них с высокомерием поглядывали на меня и, отворачиваясь, шли дальше. Это поначалу меня удивляло, но потом я сообразил, в чём дело: в моей напряжённой фигуре они опытным глазом легко распознавали просителя. Ну, а проситель ни в каком уголке нашей необъятной РэФэ не пользуется уважением...
      Примерно через полчаса ожидания в кабинет твёрдой походкой прошёл его хозяин, бросив на ходу:
      - Подождите минутку.
      Всего через пять минут я уже был в кабинете - светлой комнате, казавшейся очень просторной из-за малого количества мебели. На стене против двери висела карта области, под нею стоял большой письменный стол и кресло. К столу в виде буквы Т были приставлены ещё два небольших столика, около них стояло несколько стульев. Неизменный сейф, большой и широкий, занимал правый угол. Вот, кажется, и всё.
      Я присел на краешек стула. В кресле, положив на стол руки, как прилежный школьник, сидел широкоплечий человек в темно-синем костюме, с начинающей седеть шевелюрой и серыми холодноватыми глазами.
      - Что вас привело ко мне?
      - Я нашёл деньги, - сказал я каким-то чужим голосом. - Большую сумму. Я хотел сдать их в райотдел, но со мной начали происходить какие-то, хм... приключения. Я хотел бы рассказать о них. Деньги - вот. - Я вынул пачку, аккуратно завёрнутую в серый лоскут, и положил её на стол, подвинув ближе к человеку в кресле.
      Он внимательно посмотрел на свёрток, но не дотронулся до него, а взял со стола пачку сигарет, закурил и сказал:
      - Рассказывайте.
      Голос его прозвучал устало и даже чуть обречённо.
      Понимая, что именно сейчас наступил момент, когда надо выкладывать все козыри, я заговорил, стараясь выражаться чётко и ясно, заостряя внимание на подозрительных, как мне казалось, деталях. Начальник угрозыска слушал, изредка поглядывая на меня. Руки его по-прежнему спокойно лежали на столе, и только время от времени он передвигал на нём коробок со спичками. Когда я кончил, он развернул тряпку и хмуро уставился на деньги в полиэтиленовом пакете. Помолчав, он снова закурил и сказал:
      - Два вопроса. Первый. Зачем ты взял эти деньги?
      Я посмотрел на него в нерешительности, не зная, что ответить. Он улыбнулся, но только одними глазами, и продолжал:
      - Ну, нашёл ты деньги, даже знаешь... нет, предполагаешь, кто их спрятал. А зачем их брать-то? Зачем?
      Я вдруг обозлился.
      - Я потому взял, что так не обращаются с деньгами нормальные люди. Если их спрятали в таком месте, значит, тут скрыт какой-то злой умысел.
      - И что же?
      - Как это что же? Я решил помешать.
      - Кому? Или чему?
      - Не знаю чему, но помешать.
      Он усмехнулся и проговорил, слегка растягивая слова:
      - Ах, помеша-ать! А теперь что прикажешь с тобой делать? Оформлять явку с повинной?
      - К-какую явку? - поперхнулся я.
      Он опять усмехнулся и нажал кнопку селектора.
      - Ладно, не падай со стула. Шутка.
      Ишь ты, шутник какой нашёлся. Скорее всего, это не шутка, а какая-то проверка, подумал я. Вроде как на детекторе лжи.
      В кабинет вошла молодая женщина в милицейской форме.
      - Люда, отнеси это Копылову, - он подал ей пакет с деньгами. - Пусть посмотрит срочно и мне позвонит.
      Женщина вышла.
      - Так. Теперь вопрос второй. - Он холодно посмотрел на меня. - Тебе не понравился Серебренников. Ты даже решил, что он хотел тебя убить. Из-за денег. Но следователями у нас работают только проверенные люди, и проверенные на много рядов.
      - Тогда почему он хотел меня ударить? - сразу же возразил я.
      - Ну уж, так и ударить. Сунул руку в карман, и все дела.
      - Знаете что? - меня всё это начинало злить. - Я не из тех, кому никогда в жизни не прилетало. Поэтому знаю: если кто-то приметился тебе в челюсть, то по нему это видно, где бы он ни держал руки, в карманах или... подмышками.
      Хозяин кабинета улыбнулся.
      - Богатое у тебя, однако, воображение.
      - Воображение? - взвился я. - А тех мужиков, что за кустами сидели, я что, тоже вообразил?
      - Мужики могли оказаться там раньше вас и молчали, чтобы по каким-то причинам себя не обнаружить. Причин для этого может быть больше, чем достаточно.
      - А... а девчонки, которые шли за Серебренниковым?
      Он хитро исподлобья посмотрел на меня.
      - Тут я тебе вот что скажу. Если человек вышел из дома с намерением искать слежку за собой, он её найдёт, будь спокоен.
      - Но я же не за собой слежку нашёл! А за ним.
      Мой собеседник, не отвечая, откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно.
      - Зачем он вообще повёл тебя на берег? - спросил он вполголоса, обращаясь, скорее всего, к самому себе.
      - Не знаю.
      - Я тоже, - сказал он задумчиво.
      Зазвонил телефон. Он взял трубку и долго молча слушал. Потом сказал:
      - Нет. Неси сюда.
      И внимательно, будто в первый раз, посмотрел на меня.
      - Деньги я тебе сейчас верну и ты отвезёшь их домой.
      - Зачем? - упавшим голосом спросил я.
      - Надо. Сделаем так. Слушай внимательно...
      * * *
      К дому меня подбросили на служебной машине. День клонился к вечеру, поэтому первым делом я поинтересовался у жены, не искал ли меня кто-нибудь. Нет, никто не искал. Ну и прекрасно. Деньги - в шкаф, окно, выходящее к подъезду - зашторить. Всё.
      - Ты зачем окно закрыл? - возмутилась жена. - На улице и так пасмурно.
      - Тихо, - сказал я негромко, но внушительно. - Так надо. Я пообещал одному человеку показать, какие у нас шторы хорошие.
      - Хорошие! Насмешил. Их давно выбросить надо, да где взять новые? возмутилась жена и подошла к окну. - А откуда он смотрит?
      - Этого я не знаю. И вообще, было бы лучше, если бы ты отошла от окна.
      - Детские игры для взрослых мужчин, - презрительно сказала жена, но от окна отошла.
      Почти сутки прошли с тех пор, как чёрт меня дёрнул прогуляться в овраге за университетом. И он же соблазнил мою собаку сунуть свой нос под бетонную плиту. Но ничего, развязки осталось ждать недолго. А пока терпение. Будем ждать дорогого гостя.
      Как медленно течёт время! Большая стрелка настенных часов нехотя, как бы из последних сил, переползает с цифры на цифру. А вот часы, стоящие на письменном столе: секундная стрелка в них торопится и скачет, как школьник на перемене, зато минутная почти не движется. А часовая - та вообще уснула крепким сном. Ба, почему все часы в этой квартире показывают разное время? Шестого сигнала давно не слышали? Надо немедленно включить радио: уж чем-чем, а сигналами точного времени столица снабжает нас регулярно...
      Телефон зазвонил через час. Я взял трубку и услышал голос Серебренникова. Он спрашивал, как я добрался домой после нашего свидания и всё ли в порядке.
      - Всё в порядке, - соврал я.
      - Сейчас к вам подъедет наш сотрудник и оформит изъятие денег.
      - Как его фамилия? - поинтересовался я.
      - Воронин. А вас я хочу поблагодарить за бдительность и честность.
      - Не за что, - холодно ответил я и положил трубку.
      Интересно, почему он не приедет сам, как обещал?
      Прошло минут десять, и в дверь позвонили. На пороге стоял небольшого роста плотный человек в очках.
      - Я от Серебренникова, - представился он, - моя фамилия Воронин.
      - Вы один? - спросил я его, пропуская в комнату.
      Он внимательно взглянул на меня.
      - Нет, есть ещё внизу работники. А что, вы хотели бы передать деньги при свидетелях?
      - Что вы! Я всего только хочу, чтобы вы забрали их, и чем скорее, тем лучше.
      Усмехнувшись, он сказал:
      - Мы процентов не берём.
      И сел на стул, покосившись на собаку. Я принёс свёрток.
      - Считать будете?
      - Обязательно.
      И тут я вспомнил про зашторенное окно. Вот раззява! В растерянности я посмотрел на жену: она спокойно сидела в кресле с вязанием.
      - Зачем окно закрываешь раньше времени? - недовольным тоном спросил я. - В комнате совсем темно.
      Бедная моя подруга посмотрела на меня округлившимися глазами, но ничего не ответила. Я дёрнул штору. Воронин глянул на жену, потом на меня и, чуть помедлив, развернул свёрток.
      - Здесь всё, что вы нашли? - строго спросил он.
      - Конечно, всё!
      Он начал сосредоточенно пересчитывать деньги, а я, став против окна, внимательно рассматривал его. Большая круглая голова, толстые щёки, покатый лоб. Короткие пальцы удивительно ловко перебрасывают купюры и они ложатся на стол ровными стопками. Кончив считать, он сложил деньги и засунул их в тот же самый пакет, вложил его во внутренний карман пиджака, а из бокового вынул бумагу и подал мне.
      - Прочитайте и распишитесь.
      Буквы отчего-то запрыгали у меня перед глазами.
      - Где расписаться? - громко спросил я.
      - Здесь.
      Он положил бумагу назад в боковой карман, встал и любезно распрощался. Хлопнула дверь. На лестнице затихли шаги.
      Через несколько секунд под нашими окнами загудел мотор, и в ту же секунду зазвонил телефон.
      - Алло! - торопливо сказал мужской голос. - Вы отодвинули штору, у вас кто-то был?
      - Да. Небольшого роста, в очках, назвался Ворониным. Только что вышел. Деньги забрал.
      - Спасибо!
      И в трубке запищали гудки. Я кинулся к окну.
      От нашего подъезда только что отъехала зелёная "Нива". А мимо противоположного дома, невидимый снизу из-за высоких кустов, набирая скорость, в том же направлении промчался красный "Жигуль". Стоявший в сторонке серый "Москвич", пропустив их, резко тронулся с места, круто развернулся, накренившись на бок, и помчался следом.
      - Откуда они смотрели на наше окно? - спросила жена, остановившись за моей спиной.
      Я пожал плечами и уставился на окна дома напротив.
      * * *
      Воронина арестовали этим же вечером прямо в райотделе после того, как по требованию следователя прокуратуры он предъявил изъятые деньги, но совсем не теми купюрами, которые передал ему я. Воронин предъявил НАСТОЯЩИЕ деньги. ФАЛЬШИВЫЕ нашли после обыска в его машине - зелёной "Ниве". Все эти ужасные события происходили со мной только потому, что преступники пытались любой ценой скрыть сам факт существования фальшивых денег.
      Воронин, когда обнаружили фальшивые купюры, впал в истерику. А успокоившись, попросил бумагу и ручку. И начал писать лист за листом.
      ...Он узнал о существовании преступной организации, занимавшейся изготовлением и сбытом фальшивых денег, недавно, всего несколько месяцев назад. И скоро понял, что знает о ней не только он, ещё и Серебренников. Он молчал об этом потому, что хотел вначале понять, отчего молчит следователь. Или это игра в кошки-мышки, или - преступление. Когда же он догадался почему молчит, ситуация изменилась: Серебренников его вычислил. И предложил за его молчание гонорар. Вполне приличный. А потом постепенно стал использовать его в целях прикрытия работы фальшивомонетчиков от возможного провала.
      День назад Серебренников попросил его принять участие в работе по устранению кризисной ситуации, которая грозила провалить всё дело. По чьей-то халатности очередная партия банкнот оказалась в руках постороннего человека. Адрес его каким-то образом сумел установить шофёр такси, в чьи обязанности входили сбор и хранение фальшивых денег перед отправкой их на реализацию. Удалось также установить, что человек, нашедший в тайнике деньги, в то время жил один. Даже телефон его удалось отключить перед нападением на квартиру в ту ночь. Но что-то там сорвалось. На следующий день, когда настырный клиент дозвонился в райотдел милиции с намерением сдать найденные деньги официальным органам, им и занялся Серебренников.
      Почему к клиенту не поехал сам Серебренников. Сказался занятым. Где хранятся оборудование и материалы для изготовления фальшивых денег? Об этом он не имеет понятия. Где Серебренников сейчас? Да откуда он может знать... Сюда бы его, в камеру!
      А Серебренников исчез, как сквозь землю провалился. Вышел из кабинета и - пропал...
      Прошло три месяца, кончилось лето. Сидевший тихо в тюремной камере Воронин вдруг нивесть с чего стал проявлять признаки сильного беспокойства. Он сидел, конечно, не в общей камере, а в "ментовской", где ради безопасности содержались совершившие преступления работники милиции. В общей, вместе с уголовниками, им пришлось бы туго... И вот в этой "ментовке" Воронин внезапно почувствовал себя столь неуютно, что перестал спать по ночам и даже попросился в общую камеру, объясняя, что опасается покушения на свою жизнь. Со стороны кого? Неизвестно. Милицейское начальство встретило эту просьбу с юмором - совсем, мол, спятил мужик. Однако через несколько дней Воронин и в самом деле умер от внезапного сердечного приступа. Первого и последнего в своей жизни.
      Поздней осенью областная газета опубликовала небольшую заметку: "Обезвредить преступников". В 1990 году, говорилось в ней, с 20 августа по 3 сентября в Магнитогорске, Челябинске, Новосибирске и Омске, с 28 сентября по 3 октября в Екатеринбурге неизвестными лицами осуществлён сбыт фальшивых казначейских билетов сторублёвого достоинства. Клише для изготовления поддельных денег в начале июля этого года обнаружено на левом берегу реки у посёлка Титово. Преступники могут владеть специальностями фотографа, полиграфиста, художника, гальваника, гравёра. Следствие обращалось с просьбой сообщить о лицах, которые, имея указанные специальности или владея такими навыками, в период с 1990 года по настоящее время занимались приисканием соответствующего оборудования и материалов...
      Не Воронин ли помог обнаружить это клише на берегу реки? За что и был так сурово наказан... Но кем?
      А что же моя соседка, которая приходила продавать платье накануне ночного происшествия? И обещала прийти ещё? Больше она у нас в квартире не появлялась, и никаких претензий к ней никто не имеет.
      Кроме меня. А я убеждён, что именно она навела тогда на мой след таксиста, после чего и последовала вся цепь тех событий, в которых мне пришлось участвовать поневоле.
      Конечно, не она лезла ночью в нашу квартиру. Но именно она подсказала шофёру такси, где живёт человек, прогуливающий большую собаку. И что он сейчас в квартире один. Вероятно, даже не думая о последствиях. Всех-то делов на копейку. Но тем не менее, возможный путь следствия к шофёру такси ведёт только от неё. И он это знает. Не слишком ли рискует моя соседка? Поживём - увидим.
      А след Серебренникова отыскался лишь весной, когда наладились дороги от глухих таёжных посёлков к райцентрам. Тогда и выяснилось, что всю зиму в отдалённом зимовье местного промысловика-охотника гостил городской следователь. Как он попал в такую глушь, если охотника с собаками забрасывали туда только вертолётом - непонятно.
      Однако к концу охотничьего сезона гость в посёлке не появился, а куда делся - хозяин сказать не мог. Не знал. На этом следы Серебренникова затерялись. И вряд ли сыщутся в наше смутное время.