Конспиративная квартира

      - Да... Как вы таких врагов сумели нажить?
      Конечно, я без раздумий посчитал вопрос риторическим и ответил в том смысле, что наживать врагов - самое простое, что удаётся мне в жизни. Чуть ли не любимое занятие. Капитан слушал, курил и о чём-то думал.
      - Да, - сказал я со вздохом, закончив монолог. - Время идёт.
      И посмотрел на часы; намекая на то, что пора бы приступить к инструктажу.
      - Действительно, - откликнулся капитан и тоже посмотрел на часы. Бежит попусту. Значит, так, - он встал, по борцовски расставив ноги, и голос его зазвучал официально. - Я вас оставляю здесь. Вы будете ждать руководителя всей операции. Бояться ничего не надо. Все проблемы уполномочен решать он. К нему обращаться будете по всем вопросам.
      - А как же с инструкциями? - сделал попытку возмутиться я. - Мне говорил этот... уполномоченный, о каких-то инструкциях. И что вы их дадите.
      - Я же не могу вас инструктировать, если не знаю результата операции. Так? Поэтому ждите.
      О чёрт! Опять какая-то ползучая неопределённость. Я поджал губы, выражая молчаливое несогласие. В ответ капитан спокойно повернулся и, не говоря больше ни слова, открыл дверь и был таков.
      Не вляпался ли я в какую-то непонятную интригу? - мелькнуло у меня в голове, когда за Мяздриковым захлопнулась дверь. Не задеваю ли чьи-либо неприкосновенные интересы? Упаси Бог стать на дороге у какого-нибудь могущественного босса. Сотрут в порошок. А порошок развеют...
      Тут мои мысли были прерваны появлением белобрысого молодого человека, ранее сидевшего в гостиной. Он явился, впрочем, с дружескими намерениями; предложил чаю, от которого я категоричеси отказался, известил, что скоро явится шеф и всё тут же решится, после чего сел на стул и принялся развлекать меня вполне светской беседой. Короче, ненавязчиво караулил. Впрочем, я не обижался. Единственное, что меня слегка коробило, так это его манера общения: он обращался ко мне на "ты". Как к старому знакомому.
      Однако этикет, принятый в среде научных сотрудников, такого не допускал. Я терпел, утешаясь известной истиной, утверждающей, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
      Так мы сидели и, не спеша, толкли воду в ступе, когда вдруг молодой человек, оборвав себя на полуслове, подскочил и вылетел в дверь. Наверное, услышал за нею что-то интересное. Предположение оправдалось, потому что через пару минут меня вызвали в гостиную и я удостоился чести лицезреть шефа.
      Шеф был коренастым энергичным человеком среднего роста с грубыми чертами лица и римским носом, смотревшим немного вбок. Вероятно, когда-то давно шефу довелось наткнуться на мощный кулак. Но сейчас он выглядел очень уверенным в себе человеком. До такой степени уверенным, что трудно было определить, достоинство это или уже недостаток.
      Я сидел на краешке стула и беспрепятственно пялил на него глаза, потому что первое время шеф не обращал на меня ровно никакого внимания. Он энергично решал с охранниками какие-то неотложные вопросы. Это было вполне естественно, ибо у любого шефа в любой момент времени обязательно найдётся в запасе десяток-другой неотложных вопросов, требующих немедленного разрешения. Так устроены все шефы во всём мире.
      Наконец, он туманно взглянул на меня, но в тот же момент вспомнил ещё один важный вопрос и, отвернувшись, начал, естественно, его решать. Это показалось мне совсем уж неделикатным. Я закусил губу, дождался паузы и вякнул:
      - Я бы хотел узнать...
      Шеф посмотрел исподлобья и довольно сурово спросил:
      - Ну?
      Такое начало было слегка ошеломляющим.
      - Я бы хотел узнать, - сказал я тогда довольно твёрдо, - когда я отсюда могу уйти.
      О том, чтобы меня подбросили к институту, я уже не помышлял.
      - Скучно? - поинтересовался шеф.
      Не поняв, шутка это или нет, я на всякий случай улыбнулся.
      - Скучно. И накладно.
      - Почему накладно? - удивился шеф.
      - Я ещё не обедал, - с достоинством напомнил я.
      - Наше упущение, - согласился шеф и как-то неопределённо посмотрел на охранников, слушавших неподвижно и внимательно.
      - Но не в этом дело... - смягчился я.
      - А в чём дело?
      - Обедаю я всегда дома, - поспешил разъяснить я на всякий случай, опасаясь злоупотребить гостеприимством этого, вероятно, строгого человека. - Дело в каких-то инструкциях... Не знаю, кто их должен давать. Может, никто не должен...
      Теперь я готов был отказаться и от инструкций.
      - Да, инструкции... - внезапно задумался этот странный шеф. - Немножко попозже, хорошо?
      - Хорошо.
      Плевать я хотел теперь на всякие инструкции. Но кое-что меня всё-таки интересовало.
      - А как обстоит дело с какой-то там... засадой?
      - С засадой обстоит всё просто великолепно, - думая явно о чём-то совершенно другом, ответил шеф. На меня он при этом не посмотрел.
      - Замечательно! - обрадовался я. - А как вас зовут?
      Лишь при этом вопросе шеф ожил, сел в кресле прямо и объяснил:
      - Я законспирированный человек. Меня ищут разведки многих стран зарубежья. Ближнего и дальнего. А зовут меня... Филаретом Назаровичем.
      Охранники слушали эти слова совершенно спокойно. Как надо было реагировать на такое признание мне - я не очень хорошо понимал. Но, тем не менее, не растерялся.
      - Кличка такая? - догадался я.
      - Именно такая, - подтвердил шеф и в глазах его блеснули непонятные огоньки. - Без клички нельзя. Время тяжёлое. Ну хорошо. Теперь, когда мы познакомились поближе, надо соблюсти остальные формальности.
      Он встал, прошёлся по комнате и снова сел.
      - Вот что, - он повернулся к парню, который всё время сохранял обиженное выражение лица. - Покажи нашему гостю чёрный ход.
      - Чёрный ход? - переспросил обиженный.
      - Да. Чёрный ход ему может скоро понадобиться. Покажи сейчас.
      - Понятно, - сразу повеселел обиженный, встал, призывно махнул мне рукой и пошёл в полупустую комнату, откуда я только что вышел.
      - Туда? - в полном изумлении спросил я Филарета Назаровича, то бишь шефа. Тот улыбнулся, пожал плечами и сказал:
      - Ну раз приглашают...
      Чёрт их поймёт. Откуда там взяться чёрному ходу? Похоже, ломают они комедию. Несерьёзные люди. Тем не менее я встал и отправился следом за охранником.
      Далее произошло нечто интересное.
      Охранник отбросил угол ковра и под ним в полу обнаружилась крышка, прикрывавшая вход в подполье.
      - Подними, - приказал охранник.
      Я взялся за плоскую скобу и потянул вверх. Крышка поднялась, обнаружив деревянную лестницу, ведущую вниз, в темноту.
      Ай да конспиративная квартира!
      - Нажми кнопку, вон, сбоку, - показал он.
      Нагнувшись, я нажал кнопку. Внизу вспыхнул неяркий свет электрической лампочки. Не ожидая указаний, но движимый лишь здоровым любопытством, я полез вниз. Крепкая деревянная лестница вела в подвал, какие бывают под любым многоэтажным домом. Но секция, куда я спустился, была полностью отделена от остального подвального пространства. Это был глухой и холодный каземат, устроенный в фундаменте жилого дома.
      Я огляделся. Тусклая лампочка под потолком освещала низкое помещение метров четырёх в длину и ширину. Подвальное окно было заделано кирпичом, по углам стояли два больших старых шкафа и громадных размеров сундук. Вдоль стены располагался верстак, ещё в одном углу - куча металлического мусора. За одним из шкафов виднелась дверь. Чёрный ход?
      Я поёжился. Холодно и вид мрачноватый.
      - Туда, - показал на дверь за шкафом спустившийся вниз охранник. Открой-ка её.
      Неужели там выход? Фантастично...
      Я подошёл, взялся за ручку и потянул на себя.
      За дверью стоял человек. Он стоял в неглубокой нише, опираясь о стену, и молча, широко открытыми глазами, смотрел на меня.
      Инстинктивно я отпрыгнул. Что-то в облике этого человека показалось мне ужасно странным и я вгляделся, остановившись.
      Глаза его были пусты и незрячи, стены он касался почему-то не спиной, а затылком, грудь была совершенно неподвижна.
      Я медленно повернул голову и посмотрел на охранника. Тот стоял позади в настороженной позе, сунув правую руку в карман и выжидающе прищурив глаза.
      - Никак испугался?
      Что-то мимоходом мелькнуло в моей голове, но осознать это я не успел. Потянув руку из кармана, он вытащил пистолет.
      * * *
      Чёрт возьми! Неужели в этом дурацком склепе всё и закончится?
      - Мне обещал ваш шеф дать какие-то инструкции, - упорно не глядя на пистолет, глуховатым от напряжения голосом напомнил я.
      - А! - догадался охранник. - У тебя штаны уже мокрые.
      Обиженное выражение на его лице вдруг исчезло, на губах зазмеилась усмешка.
      Упоминание о мокрых штанах быстренько привело меня в чувство. Этот парень меня не любит, но стрелять, кажется, не решится. Всё это демонстрируется мне с какой-то другой целью.
      - Он что, поставлен сюда чёрный ход караулить? - ткнув назад пальцем, поинтересовался я и даже рискнул чуть улыбнуться.
      Охранник смотрел на меня, не мигая.
      - Чего ты лыбишься, как маков цвет? Гляди на него ещё. Или не узнаёшь?
      Ах ты, мать честная... Кого я должен узнать?
      Так же медленно я повернул голову и посмотрел опять на того, кто неподвижно стоял в нише, опираясь затылком о стену.
      Господи... Чего только не бывает на свете...
      Передо мной, широко раскрыв мёртвые глаза, стоял Худорожков.
      Я опустил голову, пытаясь осмыслить увиденное; и снова взглянул на него. Мёртвое лицо чуть скалилось, будто выражало глубокомысленную усмешку. От судьбы не убежишь - говорило оно. Взгляни на меня...
      - Зачем его так поставили? - спросил я, не оборачиваясь.
      - Руки на затылок, - негромко сказал охранник. - Ноги шире поставь.
      - Ты что, обалдел? - я попытался оглянуться.
      - Стоять! - пронзительно заорал он. - Сейчас воткну носом в пол!
      Через несколько секунд я ощутил на руках сталь наручников. Да, неувязочка вышла, подумал я, вспомнив легендарного красноармейца Сухова.
      В гостиной попрежнему, не торопясь, беседовали те же лица. Теперь я не имел по их поводу никаких иллюзий.
      Меня посадили на тот же стул. Обиженный стал рядом.
      - Посмотрели? - встретили нас вопросом.
      - Посмотрели.
      - Что-то он бледненьким вернулся, - заметило лицо, именуемое шефом. Как дела, Серый?
      - Да нормально, - отмахнулся охранник. - Спрашивал, зачем жмурика так поставили.
      - Ага, любопытный, - сделал вывод шеф. - Ты бы объяснил, что хотели на голову, но так показалось удобней.
      Охранники хмыкнули.
      - Пообедаем? - теперь шеф адресовался ко мне.
      - Спасибо. Без меня.
      - Что так?
      - Руки заняты. И аппетит пропал.
      Шеф игриво удивился.
      - Это очень странно. У нас тут никогда ничего не пропадает. И вдруг... Как ты сказал? Аппетит?
      Охранники гоготнули.
      - Ладно, побеседуем без обеда. Садись-ка ближе.
      Я неохотно подвинулся; как камень, который толкнули с места. Но меня ловко подняли, стул переставили и опять на него посадили. А далее случилось вот что: шеф внезапно подался вперёд в своём кресле и уставился на меня, как чёрный Тайсон на противника перед ужасной дракой. Но телекамер здесь не было и вес у нас был разный, и потому я демонстративно отвернулся. Однако, чтобы это не сочли бегством с поля боя, я начал произносить речь.
      - Чего на меня глядеть? - говорил я. - У меня руки скованы железом, я аппетита лишился от переживаний, а он глядит. Инструкций ни от кого получить не могу, домой не отпускают...
      - Дались ему эти инструкции, - с досадой сказал шеф. - Самоха, заткни его.
      В то же мгновенье мощный кулак воткнулся мне в живот. Не кулак, а настоящая кувалда у этого белобрысого. Я выдохнул какое-то междометие и прервал речь.
      - Всё, Конус, всё, - строго произнёс шеф. - Демократию на этом кончаем. Выступления не по теме отменяются, никаких плюрализмов, едрит ихнюю мать. Ты готов к деловому разговору? Или... ещё не готов?
      - Готов... - прохрипел я, понемногу разгибаясь.
      - Тогда начнём. Инструкция, если уж ты так её хочешь, есть. Очень короткая: отвечать без брехни на все вопросы. Я вопросы задаю, ты на них мигом отвечаешь. Дело тогда пойдёт. Ты зачем, э... металл у Худорога взял? Для какой надобности?
      После этих слов наступила оглушительная тишина. А может, я просто лишился слуха. Какой, к чёртовой бабушке, металл? Вот, значит, в чём дело... Они ищут металл. С какого-то безвестного рудника. Квартиру-то Худорожкова ограбили, и металл того... Бедный Худорожков! За это его и наказали... Но при чём здесь я?!
      Тут губы зашевелились и я услышал:
      - Чего молчишь?
      Нет, со слухом у меня всё в порядке. Потому что следом я расслышал, как кто-то спросил:
      - Пощиплем ему пёрышки? Чего ждать...
      Это сказал белобрысый.
      - Я что-то не пойму, - медленно, рассудительным голосом начал я. Какой металл я взял? Когда взял? Зачем? Объясните. Я ничего не понимаю.
      Этот, как его... Филарет Назарович откинулся назад и захохотал искусственно-раскатистым смехом. Но скоро оборвал смех и спросил с презреньем в голосе:
      - Знаешь, почему мне смешно?
      - Нет, откуда же, - быстро ответил я, хотя вопрос был риторическим и вовсе не требовал ответа. Но мне хотелось, чтобы он не чувствовал себя хозяином в разговоре.
      - Я знал заранее, что ты на мой вопрос ответишь, сучонок, - заявил он, распаляясь. - Я знаю твои намерения. Я вижу тебя насквозь. Мне с тобой неинтересно!
      Он воспламенялся яростью от собственных слов и в конце монолога уже исступлённо орал.
      Я пожал плечами.
      - Пора? - опять скромно спросил белобрысый, внимательно слушавший нашу беседу.
      - Подожди ты, - отмахнулся я. - Успеешь. Я очень хотел бы узнать, каковы мои намерения, - обратился я к шефу, решив, что беседовать о чём-либо всё-таки лучше, чем молчать и быть нещадно битым. - Мне лично мои намерения до сих пор неизвестны. Как и твоя логика, естественно. А отчего всё это известно тебе - понять не могу. Не сочти за труд объяснить; это поспособствует лучшему взаимопониманию.
      - Неплохо излагает? - обратился шеф к охранничкам. - Но впустую пропадут его красивые слова, ребята. - И, оборотившись ко мне, он продолжил: - А ты уверен, что оно нужно?
      - Что нужно?
      - Взаимопонимание.
      - Уверен. Я, может, кое-что знаю из того, что тебя интересует.
      - Ага. Это ценно. Да только мне на твоё взаимопонимание плевать. Однако ты сильно хотел знать мою логику. Так?
      - Так! - рявкнул я, передразнивая его. - Сильно хотел.
      - Ещё бы! - тут он, обнаружив мой сарказм, сбавил тон. - Образованному человеку без логики никак нельзя. Интеллигент, он помрёт без неё, как... как без прививки от спида. Надо пойти навстречу, а? - он опять поглядел на охранников, внимавших всему молча, потом на меня и нехорошая улыбка, предвещавшая, видимо, немалые неприятности, вдруг появилась на его лице. Моя логика в том заключается, что я знаю вашу сучью породу. До последнего ноготка знаю. Ты сейчас будешь чернуху гнать изо всех сил, пока я тебе не устрою хорошенький Освенцим. Понял? Здесь же, не отходя от кассы. И что ты после этого будешь делать?
      - В сознанку пойду? - предположил я и подтянул тихонько подошвы поближе к ножкам стула. Для устойчивости. Ибо, похоже, битья было не избежать.
      Шеф выпрыгнул из кресла, сжал кулаки и стал передо мной, сунув руки в карманы. Вся его поза выражала страстное негодование. Вытянув шею в мою сторону, он зашипел, как гусь:
      - Ты будешь ползать за мной по полу и рассказывать, что тебе известно. Ты будешь просить, чтобы тебе зачлось это чистосердечное признание и плакать горькими слезами...
      - Не расстраивай заранее, шеф, - сказал я угрюмо.
      Тут наступила развязка.
      - Всё, ни слова больше! - шеф топнул ногой. - Обойдёмся без взаимопонимания! Я тебе что говорил, паскуда? На коленях за мной ползать будешь! Вперёд, ребята! Поучите его хорошим манерам...
      Время, наконец, пришло.
      Я сидел неподвижно, чуть отвернув голову вправо, чтобы не терять из виду Самоху. Серый торчал где-то слева. Подальше. Эх, жаль, что руки скованы...
      - Что ж ты такой несговорчивый, - сказал Самоха укоризненно, но без угрозы, и тут же правый кулак его, почти без замаха, полетел мне в челюсть.
      Упёршись ногой в пол, я изящно вильнул влево. Мощный самохин кулак врезался в спинку стула, а сам Самоха, влекомый неодолимой силой инерции, полетел за стул, к серванту. Там что-то задребезжало.
      - Он знает мои намерения! - заорал я жутким голосом, вскочил, подпрыгнул и, выставив ногу, саданул шефа в живот. Шеф, не успев даже вынуть руки из карманов, согнулся пополам и рухнул на спину.
      - Ему скучно! - продолжал вопить я, кидаясь к шефу и пытаясь сокрушить ему ногами рёбра.
      - Серый! - взвизгнул за моей спиной Самоха и на голову мою упал сразмаху какой-то многотонный предмет. В голове загудело, я покачнулся, но на ногах устоял, даже успел защититься плечом от кулака, летевшего сбоку. Хотя так и не понял, чей это был кулак. Но тут кто-то прыгнул на меня всем телом, обхватил руками за пояс и оба мы рухнули на пол. Что дальше было, я плохо помню, потому что руки мои оказались прижатыми к животу, а по физиономии замолотил чей-то увесистый кулак. В глазах засверкали слепящие искры, нос чуть не разорвало от боли, я перестал дёргаться и стал воспринимать действительность лишь частично, как через толстое одеяло. Только прозрачное.
      - Полегче, ты! - услышал я голос, кажется самохин. - Он ещё ничего не сказал!
      Удары прекратились. Меня ухватили за плечи, подняли, кинули на стул. В голове моей гудело, по подбородку текла кровь, я пытался вытирать её рукавами.
      Сначала все принялись молча отряхиваться и осматриваться. Потом Самоха спросил:
      - Что с ним делать теперь будем, шеф?
      Шеф сидел на диване и смотрел насупленно. Уверенности в своей абсолютной правоте у него явно поубавилось. Серый, ощерясь, держал меня сзади за волосы.
      - Отпусти волосы, - сказал я, не очень свободно ворочая языком. Убьёте - ничего не узнаете. Вам же хуже будет.
      - Отпусти, - буркнул шеф раздражённо. - Чего ты в него вцепился?
      Серый медленно разжал пальцы и отпустил мою шевелюру. После чего мы опять помолчали. Приводили в порядок мысли и дыхание.
      - Так. Значит, ты с характером, - молвил шеф недовольно, вытянул ноги и со вниманием осмотрел свои ботинки. - И что с тобой прикажешь делать? Сам ты как понимаешь своё положение? Или не понимаешь ни хрена? Скажи. Хочу послушать, прежде, чем с тобою решать.
      Я опять вытер рукавами физиономию, пожевал распухшими губами и разъяснил:
      - Меня надо вымыть. Накормить. Подлечить. Что бы тут... - я крутанул руками в наручниках вокруг лица, - всё нормально было. И впредь беречь. Тогда я расскажу, где взять этот... металл. После чего выпустить меня на волю.
      Мгновенно воцарилась тишина и продолжалась несколько секунд. Окружающие сидели, затаив дыхание.
      - А где он? - вкрадчивым голосом спросил шеф. - Металл.
      - Недалеко. На запад электричкой ехать часов около трёх.
      Опять наступила тишина. Охранники смотрели на шефа. Шеф смотрел на сервант с посудой, чудом уцелевший после схватки, и думал, прикусив верхнюю губу.
      - Может, ты и не врёшь, - сообщил он, наконец, серванту и после этого обратился ко мне: - Как взял его?
      Я опять пожевал губами. Теперь надо плыть только в направлении этой версии. Иначе - сразу хана. Отпускать меня добром, конечно, не будут.
      - Квартирную кражу совершил.
      - А ты что, умеешь?
      - Ну... теперь умею.
      - А зачем взял его? Кто надоумил?
      - Из любопытства... Филарет Назарович. Я же в НИИ работаю. Там все любопытные.
      После этих слов мы все четверо понимающе поулыбались друг другу. Даже Серый выдавил улыбку. Впрочем, только с одного боку, что меня слегка рассмешило.
      - Ты чего морщишься? - решил я повеселиться.
      - Улыбка такая, - ответил Серый и сморщился ещё сильнее.
      - Так-так, - ободряюще сказал шеф, кончив улыбаться. - Для любопытства должно быть основание. Иначе оно будет праздным.
      - Ага, - согласился я. - Ты прав... Филарет Назарович. Но вы же меня по голове шарахнули. Забыл. Кстати, что хоть за металл такой? Как зовут? Взял - и не знаю. Не сочти вопрос за любопытство. Праздное.
      Шеф нахмурился и посмотрел в пол.
      - Что ж не сказали тебе? Стратегический металл. Ладно. Пока оставим это, - тут он задрал рукав и глянул на часы. - Сейчас тебя вымоют, подлечат и накормят. Чтобы ты жене потом не жаловался, будто тебя впроголодь тут держали. Если к ней вернёшься. Что полностью от тебя зависит. Пока будешь жить, как у Христа за пазухой. Время вышло, я уеду сейчас по делам, вернусь завтра утром, а после обеда по твоей наводке отправлюсь искать металл. Так? Или не так?
      - Шеф! - возмущённо рявкнул Серый. - Он же всю дорогу темнит! Я же вижу! Зря сгоняете.
      - Это как повернётся, - заметил шеф философски. - Я ему открою одну тайну, - тут он посмотрел на меня и склонил голову набок. - Ночью сюда должны привезти гроб, чтобы похоронить нашего жмурика. Твоего друга. Я скажу, чтобы привезли два. Один - для тебя. Если я не найду металл.
      - Спасибо за заботу, - с чувством поблагодарил я.
      - Не за что. Всегда рад помочь, - шеф поднялся с дивана. - Подправьте его, ребята. Окна зашторить, чуть что - этого приятеля вниз. Без церемоний. Будьте осторожны. Груз привезут часа в четыре. Самоха за старшего. Вопросы есть?
      Вопросов у этих милых людей не возникло.
      * * *
      Груз привезли в четыре десять. Я ещё не спал, но ни звонков, ни стука в дверь не услышал. Вдруг в конспиративной квартире поднялся небольшой переполох, в мою полупустую комнату ворвались решительные люди - клички Самоха и Серый, и лёгкими пинками загнали меня вниз, в подвал. Серый держал в руках короткоствольный Узи. Самоха - длинный узкий фонарь. Зачем - я не понял. Скорее всего, схватил спросонья.
      Оставшись один в каменном мешке, освещённом тусклой лампочкой, я первым делом оглянулся на дверь за шкафом. Она была, слава Богу, прикрыта, и подходить к ней я не стал. Ну её... А подумавши, занялся более полезным делом: подошёл к окну, заложенному кирпичом, и кулаком проверил крепость кирпичной кладки. Если у меня и тлела какая-то надежда, то она тут же погасла; кладка была под стать средневековой, которую не брали, как известно, даже чугунные ядра.
      Тут ещё подумав, я пошёл было с проверкой к громадных размеров сундуку, но в куче металлического хлама у верстака увидел кусок проволоки. Небольшой кусочек сантиметров сорока алюминиевого провода в резиновой изоляции.
      Со смутным чувством, что такое богатство непременно мне когда-нибудь пригодится, я свернул его несколько раз и сунул для надёжности в ботинок. Ещё в той же куче мне понравился металлический толстый диск с килограмм весом, и я его вытащил из остального хлама... но вот куда его девать? В карман не сунешь и за пазуху не спрячешь, хотя очень хотелось бы. Пришлось ограничиться тем, что я покачал его на руке и положил у стены под лестницей, накидав сверху всякого мусора. Так просто, не имея ввиду ничего определённого. Пусть лежит здесь до востребования. Есть не просит.
      Довольный делом рук своих, я улыбнулся тайным мыслям и прислушался. Наверху кто-то громыхал и топал, как расшалившийся бегемот. Я понял, что груз привезли и теперь сгружают. Неужели два этих... ритуальных предмета?
      Да, шеф сдержал слово. Их оказалось два. Когда неизвестные ночные визитёры уехали, мы с Самохой долго корячились, опуская их в подвал; Серый с автоматом наблюдал за нашими действиями. Лаз в подвал был маловат, ступеньки лестницы узковаты и мы изрядно потрудились, пока гробы стали в углу подвала. Вот проклятье... стали, всё-таки.
      После этого я вытер пот и, гремя цепями, отправился на свою кушетку.
      Но в эту ночь решительно не спалось.
      Неужели в одном из этих изделий через два-три дня окажусь и я сам? Не хочу... Отношения с охранниками у меня установились сносные. После описанного выше боя гладиаторов я был умыт, протёрт холодным полотенцем и накормлен. Ухаживали за мной обе няньки с весёлой фамильярностью и время от времени ласково, с добавлением нецензурных поговорок, поминали, что если бы я не психанул и не стал пинать шефа ногами, то и сам не пострадал так. Но ничего, говорили они, я мужик выносливый, всё заживёт, как на собаке.
      Чёрт их знает, может, они были даже довольны, что я слегка попинал его...
      Так или иначе, но поколотив немножко шефа, лично я получил, кроме хороших тумаков, ещё и моральное удовлетворение. Будто дал по уху президенту родной страны. Но это, собственно, не важно. Важно, доживу ли я, к примеру, до послезавтрашнего дня...
      Ах, бедный Конусов, глупый научный сотрудник! Ну и в переплёт ты попал. Уж и гроб для тебя приготовили эти заботливые люди; и похоронят они тебя без особых хлопот, можешь быть уверен. Всё у них схвачено, осечки нигде не будет. Дело за малым: помочь им добыть этот самый, как его... металл. И всё. Далее пойдёт естественный процесс заметания следов и устранения нежелательных личностей. В том числе и научных сотрудников. Такие дела делаются отнюдь не филантропами. Для них сие просто дело техники. Что же это за металл такой убойной силы?
      Нет, тормози, парень, о нём пока рассуждать ни к чему. Не об этом надо думать, вначале - о себе. Об этом - потом, если жив останусь.
      Так. Что рассказывать завтра здешнему долбаному шефу? Признаваться, что я ничего не знаю про металл - всё равно, что подписывать свой смертный приговор. Я жив, пока им нужен. Хорошо бы рассказать ему что-то столь увлекательное, чтобы он тут же ухватил задницу в горсть и ускакал куда-нибудь подальше. И не появлялся подольше. Ладно, подумаем...
      Сильно меня беспокоило то, что я ничего конкретно не знаю об этом проклятом стратегическом металле. Впрочем, почему же ничего не знаю? Э-э... Пацюк сказал: Худорожков везёт его показать покупателю. Следовательно, речь идёт о каком-то образце, а не о большой партии. И этот ценный образец исчез после квартирной кражи. А украл его я. Знаменитый форточник. Замечательно...
      Ну хорошо, пусть я украл. А как он может выглядеть, образец? Я же нашёл его каким-то образом в квартире старшего инженера... Как нашёл?
      В этот момент дверь распахнулась и в освещённом проёме появилась фигура Серого. Заботливый человек, милый юноша, пришёл проверить, не замышляю ли я что-нибудь нехорошее.
      - Чего надо? - пробурчал я. - Опять вниз?
      - Надо спать, - сказал Серый голосом доброго ротного старшины. Почему не спишь?
      - Успеется. В том ящике внизу высплюсь ещё.
      Говорил я уже сносно, хотя губами шевелил с некоторым усилием. Серый всмотрелся в кушетку, на которой я лежал, и спросил подозрительно:
      - Психуешь опять?
      - Пси... что? - не понял я.
      Он хмыкнул.
      - Серый, - спросил я, - ты веришь в переселение душ?
      Серый долго думал, не отрывая от меня взгляда, потом сказал медленно:
      - Не гони дуру. Какое переселение?
      - Гм... Это я так, от большого ума. Не обращай внимания. Серый, а как фамилия этого... Филарета Назаровича? Не Билли Бонс?
      - Ты какой-то чокнутый, - возмутился Серый. - От большого ума. Ещё переселиться куда-то хочет. Тебя даже в дурдом не поселят, мозгов, как у курицы...
      - А тебя?
      - Чего меня?
      - Поселят туда?
      Лицо его находилось в тени, а фигура была освещена, и по фигуре заметно было, как доходит до него смысл вопроса. Всего через две-три секунды передо мною стоял уже не заботливый старшина, а разъярённый бык. Бык сказал с хрипотцей:
      - Хамишь, парень. Бля буду.
      И повёл шеей.
      - Да ладно, сорвалось, - объяснил я с досадой. - Нервничаю. А почему ты мои мозги низко так ценишь?
      Да, бить меня сегодня, видимо, не рекомендовалось, чтобы не осложнять шефу утренний разговор. Этакий постный день. Поэтому быку пришлось принять моё объяснение. Он подышал, расслабился и ответил:
      - Разве умный будет кидаться на шефа? Да ещё ногами... Нет, точно дурак.
      Кажется, это воспоминание опять лишило его равновесия. Он энергично плюнул под ноги, на ковёр, повернулся и вышел, плотно закрыв дверь.
      Я невесело усмехнулся. Отморозок...
      За пуленепробиваемым окном вдруг яростно залаяла собака; кто-то чужой в эти предутренние часы шлялся у подъезда.
      * * *
      - Доброе утро! - радостно произнёс шеф, появившись утром в гостиной.
      Честное слово, это была откровенная ложь. Ну какое там, к чёрту, доброе! Но я мужественно соврал:
      - Да, шеф, доброе.
      Полагалось иметь вид спокойный и уверенный.
      - Как спалось?
      - Я спал, - опять значительным голосом соврал я, - наслаждаясь мыслью, что меня тут очень уважают. Потому что сильно боятся.
      - Сильно боятся? - поразился шеф.
      - Угы-гы! - хохотнул Серый. - Малый шутит.
      Тогда я поднял скованные наручниками запястья и молча предъявил их шефу. Шеф задумчиво посмотрел на мои скрюченные пальцы и объяснил:
      - Ты не прав. Это не знак уважения, это мера наказания. Но у меня сегодня хорошее настроение. Сними, Серый.
      В тот же миг из коридора высунулась на удивление благостная физиономия Самохи.
      - Я не нужен? - деликатно поинтересовался он.
      Вот прохиндей: всё слышит, хотя только что на кухне беседовал с...
      Да, я забыл сказать: шеф пришёл не один; с ним была дама.
      Это, естественно, вызвало повышенный интерес к гостям.
      По снятии с дамы изящной шубки выяснилось, что дама была при больших достоинствах, выражавшихся в соблазнительной рельефности отдельных частей тела. Тут же сразу стало понятно, почему у шефа сегодня хорошее настроение. А судя по её мимолётному взгляду, брошенному на меня из коридора, она легко выделяла мужчин из окружающей обстановки. Впрочем, в гостиную дама не зашла, а двинулась сразу на кухню, сопровождаемая галантным Самохой, тащившим туда же какие-то свёртки и кульки.
      И вскоре из кухни донеслось приятное на слух щебетанье. Дама энергично стрекотала, как эстрадная звезда перед телекамерой: не заканчивая фраз и перескакивая с пятого на десятое.