Дон Хенаро обернулся к нему:
      – Истинную правду говорю, Хуан, ты и сам знаешь.
      Дон Хенаро рассказал, что великий колдун может взять с собой в путешествие ученика и провести его через десять кругов того мира. Учитель-орел начинает с нижнего круга и проходит круги один за другим, пока rite достигнет вершины. Злые колдуны и дилетанты способны пройти самое большее три круга.
      Это продвижение дон Хенаро описал такими словами:
      – Начинаешь с самого низа, потом учитель берет тебя с собой в полет, и – трах! – проходишь первый круг. Немного погодя – трах! – второй, и снова – трах! – третий… Так десять раз, и оказываешься в последнем круге того мира.
      Дон Хуан лукаво глянул на меня.
      – Говорить Хенаро не мастер, – пояснил он, – но, если хочешь, он покажет тебе искусство равновесия.
      Состроив важную мину, дон Хенаро утвердительно кивнул. Старики поднялись.
      – Тогда в путь. – сказал дон Хенаро. – Надо только заехать за Нестором и Паблито – по четвергам они в это время свободны.
      Оба забрались в машину, дон Хуан сел спереди. Ни о чем не спрашивая, я завел мотор. Дон Хуан указывал путь. Мы приехали к дому Нестора; дон Хенаро вылез и вскоре вернулся с двумя парнями, Нестором и Паблито; это были его ученики. Все сели в машину, и дон Хуан велел ехать на запад, в горы.
      Мы оставили машину на обочине проселочной дороги и пошли вдоль речки метров пяти-шести шириной к водопаду, который мы заметили еще из машины. Время было к вечеру. Над нами крышей нависла мрачная синяя туча – гигантский полукруг с четко очерченными краями. На западе, над Центральными Кордильерами, шел дождь. К востоку простиралось ущелье, над которым плыли редкие облака и сияло солнце. У подножия водопада мы остановились. Вода падала с высоты пятидесяти метров, и грохот стоял оглушительный.
      Дон Хенаро подвязал пояс, на котором висело штук семь предметов, похожих на небольшие тыквы. Скинул шляпу, оставив ее болтаться на шнурке, обвязанном вокруг шеи, а на голову намотал повязку, которую достал из сумки. Повязка была из разноцветной шерсти; особенно бросался в глаза желтый цвет. В повязку дон Хенаро воткнул три пера – кажется, орлиных. В их расположении не было симметрии: одно позади правого уха, второе – надо лбом, третье – над левым виском. Снял сандалии, подвесил их к поясу, а пончо затянул ремнем, сплетенным из кожаных полосок. Затем направился к водопаду.
      Дон Хуан повернул большой камень в устойчивое положение и сел на него. Парни уселись на камнях слева. Мне он указал место справа, велел притащить камень и сесть рядом.
      – Нужно образовать линию, – сказал он, указав, что они все трое сидят в ряд.
      Тем временем дон Хенаро достиг подножия водопада и стал взбираться по тропинке справа, цепляясь за кусты. Оттуда, где мы сидели, тропинка казалась очень крутой. В какой-то момент он оступился и едва не съехал вниз, словно земля была скользкой. Вскоре это повторилось, и у меня мелькнула мысль, не староват ли дон Хенаро для такого восхождения. Он еще несколько раз оступался и скользил, прежде чем добрался до конца тропинки.
      Теперь он карабкался по камням, и мне стало не по себе. Я не мог понять, что он задумал.
      – Что он делает? – шепотом спросил я дона Хуана.
      Тот даже не взглянул на меня.
      – Поднимается наверх, разве не видишь? – сказал он.
      Он пристально наблюдал за доном Хенаро. Взгляд его застыл, веки были полуоткрыты. Он сидел выпрямив спину и положив руки на колени.
      Я чуть подался вперед, чтобы взглянуть на парней, но дон Хуан жестом велел вернуться в прежнее положение. Я повиновался. Нестора и Паблито я увидел только мельком; они сидели так же сосредоточенно, как дон Хуан.
      Дон Хуан указал рукой в сторону водопада. Я снова стал смотреть. Дон Хенаро взбирался-по каменистому обрыву. Двигаясь очень медленно, по самому краю, он пытался обойти массивный валун, обхватив его руками. Так он продвигался вправо – и вдруг потерял равновесие. Я подавил невольный крик. На секунду тело дона Хенаро повисло в воздухе. Я не сомневался, что он упадет, но он не упал: уцепившись за что-то правой рукой, он в мгновение ока вновь очутился на краю обрыва. Однако, прежде чем дви-. нуться дальше, он обернулся и глянул на нас. Взгляд был мимолетным, но движение головы настолько карикатурным, что я удивился. И тут же вспомнил: всякий раз, поскользнувшись, он так же поворачивался и глядел на нас, словно извиняясь за свою неловкость.
      Он еще чуть-чуть приблизился к вершине, опять потерял равновесие и повис в опасной позе, уцепившись за выступ скалы. На этот раз он держался одной левой рукой. Обретя устойчивость, снова обернулся и посмотрел на нас. Наконец он достиг вершины. Ширина водопада на гребне достигала метров восьми.
      Минуту дон Хенаро стоял неподвижно. Мне не терпелось спросить у дона Хуана, что он собирается там делать, но тот весь ушел в наблюдение, и я не посмел его отвлекать.
      Вдруг дон Хенаро прыгнул на гребень водопада. Это было настолько неожиданно, что у меня засосало под ложечкой. Прыжок был умопомрачительный. На мгновение мне показалось, что я увидел ряд застыв ших фигур, располагавшихся одна за другой по плавной дуге.
      Когда мое оцепенение прошло, я увидел, что дон Хенаро стоит на едва заметном отсюда камне.
      Он простоял так долго; вероятно, боролся с силой потока. Дважды повисал над пропастью, и я никак не мог понять, за что он там держится. Восстановив равновесие, он присел на корточки. Затем – прыгнул, словно тигр. Я едва разглядел камень, на который он приземлился, – крохотный горбик в гребне потока.
      Дон Хенаро стоял неподвижно минут десять. Его неподвижность завораживала, я начал дрожать. Хотелось встать и подвигаться. Дон Хуан заметил мою нервозность и велел успокоиться. Меня охватил ужас. Я чувствовал: если дон Хенаро останется в таком положении дальше, мне с собой не совладать.
      Внезапно дон Хенаро снова прыгнул, теперь уже на другой берег, и, словно кошка, приземлился на руки и ноги. Мгновение он оставался в этой позе, но тут же выпрямился, оглянулся на водопад, а потом на нас. Он замер, прижав руки к бокам, словно держался за невидимые поручни. Его поза была поистине великолепна, тело казалось легким и хрупким. У меня мелькнула мысль: дон Хенаро с его повязкой и перьями, с темным пончо и босыми ногами, – самый прекрасный человек, которого я когда-либо видел.
      Вдруг он вскинул руки, поднял голову и, колесом перевернувшись через левый бок, исчез за валуном, на котором стоял.
      Неожиданно пошел дождь. Дон Хуан, а за ним и парни встали. Их торопливые движения сбили меня с толку. Изумительная ловкость дона Хенаро привела меня в восторг. Хотелось аплодировать.
      Я уставился на левый берег, ожидая, когда дон Хенаро начнет спускаться. Но он не появлялся. Тогда я спросил, где же он. Дон Хуан не ответил.
      – Надо скорее убираться отсюда, – сказал он. – Настоящий ливень. Завезем домой Нестора и Паблито и двинемся в обратный путь.
      – Но я не попрощался с доном Хенаро!
      – Зато он с тобой попрощался, – строго сказал дон Хуан.
      Он пристально посмотрел на меня, потом его взгляд смягчился, он улыбнулся.
      – И пожелал тебе всего наилучшего, – сказал он. – Ему было приятно провести время в твоем обществе.
      – Но разве мы не будем ждать его?
      – Нет! – ответил дон Хуан резко. – Где бы он ни был, пусть остается там. Быть может, сейчас он орел, летящий в иной мир, а может, умер там, наверху. Теперь это не важно.

23 октября 1968 года

      Дон Хуан сообщил как бы ненароком, что снова собирается в Центральную Мексику.
      – Хочешь повидать дона Хенаро? – спросил я.
      – Пожалуй, – ответил он, не глядя на меня.
      – Дон Хуан, с ним все в порядке? Ничего не случилось там, на водопаде?
      – С ним ничего не случается, он крепкий орешек.
      Мы поговорили о поездке, а потом я признался, что в восторге от дона Хенаро с его шутками. Дон Хуан улыбнулся и сказал, что дон Хенаро – истинный ребенок. Я долго молчал, подыскивая повод расспросить дона Хуана, как понимать урок дона Хенаро. Старик лукаво глянул на меня:
      – Тебе ведь страсть как хочется узнать об уроке Хенаро. Верно?
      Я смутился и засмеялся. Пытаясь понять, что произошло на водопаде, я снова и снова перебирал в памяти мельчайшие детали, которые удалось запомнить, и пришел к выводу: я наблюдал демонстрацию того, с каким совершенством можно управлять своим телом. Дон Хенаро – непревзойденный мастер равновесия; каждое его движение – наверняка часть какого-то ритуала и имеет сложное символическое значение.
      – Честно говоря, – признался я, – я просто сгораю от любопытства.
      – Вот что я скажу, – промолвил дон Хуан. – Для тебя это оказалось пустой тратой времени. Урок предназначался тем, кто способен видеть. Паблито и Нестор уловили суть урока, хотя видятони не блестяще. Ты же только смотрел. Я предупреждал Хенаро о твоей непробиваемости, но надеялся, что его урок пробьет в тебе брешь. Ничего подобного! Впрочем, видение– штука трудная. Мне не хотелось, чтобы после этого ты говорил с Хенаро, потому мы и уехали. Жаль, конечно. Но остаться было бы еще хуже. Показывая тебе удивительные вещи, Хенаро рисковал собой. Очень досадно, что ты не можешь видеть.
      – Дон Хуан, расскажи, в чем суть урока; может статься, что я видел.
      Он скорчился от смеха.
      – Самое замечательное в тебе, Карлос, – твои вопросы, – сказал он.
      Дон Хуан не был настроен на разговор. Как обычно, мы сидели перед его домом. Неожиданно он встал и вошел в дом. Я увязался следом. Я уговорил его выслушать, как я воспринял события на водопаде, и стал пересказывать все, что запомнил. Пока я говорил, с лица дона Хуана не сходила улыбка. Наконец я кончил, и он покачал головой.
      –  Видение– штука трудная, – повторил он.
      Я попросил объяснить эти слова.
      –  Видение– не тема для разговора, – отрезал дон Хуан.
      Ему? очевидно, не хотелось больше говорить со мной. Я отстал иотправился выполнять какое-то его поручение.
      Когда я вернулся, уже стемнело. Мы перекусили и вышли на веранду. Едва мы сели, дон Хуан заго­ворил об уроке. Он застал меня врасплох. Я всегда ношу с собой блокнот, но из-за темноты писать было невозможно, а идти в дом за керосиновой лампой и нарушать ход его рассказа не хотелось.
      Дон Хуан сказал, что дон Хенаро – мастер рав­новесия и может выполнять невероятные движения. Сидеть на голове – один из его трюков; так он пы­тался показать мне, что нельзя одновременно писать и видеть.По мнению дона Хенаро, писать о виде­нии– такое же бесполезное и рискованное занятие, как сидеть на голове.
      Дон Хуан пристально посмотрел на меня в полу­мраке и интригующим тоном сказал, что, когда дон Хенаро проделывал свой трюк, я находился на грани видения.Он это заметил и повторил трюк несколько раз – но без толку, ибо я уже потерял нить.
      Затем, продолжал дон Хуан, дон Хенаро, движи­мый симпатией ко мне, попытался – далеко не без­опасным для себя образом – вернуть меня на грань видения.После долгих раздумий он решил продемон­стрировать свое искусство равновесия – переход че­рез водопад. Он хотел показать: водопад подобен той грани, на которой я нахожусь. Он был уверен, что я смогу ее переступить.
      Далее дон Хуан объяснил, что делал дон Хена­ро. Как он уже не раз говорил, люди представляются тому, кто видит,существами, состоящими из нитей света. Нити находятся в постоянном движении и образуют как бы светящееся яйцо. По словам дона Хуана, самое удивительное в этих яйцеподобных существах – длинные световые волокна, выходящие из живота; они играют в жизни человека важнейшую роль. Этим-то волокнам и обязан своим искусством дон Хе-наро; его урок не имел ничего общего с акробатическими прыжками – он достигал равновесия с помощью волокон-щупалец.
      Дон Хуан прервал свой рассказ так же внезапно, как начал, и заговорил о чем-то другом.

24 октября 1968 года

      Я опять подступился к дону Хуану с расспросами. Я заявил, что интуитивно чувствую: никто больше не даст мне урока равновесия. Поэтому он должен объяснить все его важные моменты, до смысла которых мне не додуматься. Дон Хуан ответил: я прав в том, что другого такого урока дон Хенаро мне не даст.
      – О чем ты хочешь знать? – спросил он.
      – Расскажи о волокнах-щупальцах.
      – Эти щупальца выходят из человеческого тела и известны любому колдуну, который видит. Колдуны ведут себя по отношению к людям сообразно тому, какие у тех щупальца. У слабых людей они короткие и почти невидимые, у сильных – яркие и длинные. У Хенаро, к примеру, они такие яркие, что кажутся сплошным сиянием. По волокнам можно судить, здоров человек или болен, злой он или добрый, способен ли обмануть. По ним можно сказать, видитли человек. Вот тут-то и зарыта собака. Когда Хенаро увиделтебя, он решил, как в свое время Висенте, что ты видишь. Когда я вижутебя, получается то же самое, хотя я прекрасно знаю, что ты не можешь видеть. Странное дело! Хенаро не поверил, когда я ему это рассказал. Вероятно, захотел увидетьвсе сам и потому взял тебя на водопад.
      – Дон Хуан, как ты думаешь, почему я произвожу такое впечатление?
      Дон Хуан не ответил и надолго умолк. Но я не стал спрашивать ни о чем другом. Наконец он сказал, что знает причину, но не знает, как мне ее объяснить.
      – Тебе кажется, что все на свете можно понять, – сказал он, – ибо то, чем ты занимаешься, просто для понимания. Увидев, как Хенаро перебирается через водопад, ты решил, что он – искусный акробат, потому что дальше этого не мыслишь. А'Хе-наро через водопад не прыгал. Прыгни он, и ему конец. Он делал вот что – балансировал на своих световых волокнах. Он растянул их настолько, что смог, скажем так, перекатиться по ним через водопад. Он показал, как можно удлинять щупальца и пользоваться ими. Паблито виделпочти все движения Хенаро. Нестор – в общих чертах, упустив подробности. Ты же – совсем ничего не увидел.
      – Может, если бы ты заранее предупредил, на что обратить внимание…
      Дон Хуан перебил меня и сказал, что это могло повредить Хенаро. Знай я, что произойдет, мои волокна возбудились бы и стали помехой для дона Хенаро.
      – Если бы ты видел, – сказал дон Хуан, – то сразу бы понял, что Хенаро не оскальзывался, когда поднимался вверх, а ослаблял свои щупальца. Дважды он обхватывал ими валуны и двигался по отвесной скале, словно муха. Добравшись до вершины и собираясь перейти водопад, он зацепился щупальцами за небольшой камень посреди потока и перебросил себя вслед за ними. Хенаро вовсе не прыгал, он не удержался бы на скользких камнях, едва выступающих из воды. Волокна – вот что удерживало его; они всякий раз надежно обхватывали нужный камень. На первом валуне Хенаро не задерживался долго потому, что уже зацепился волокнами за другой камень, поменьше, там, где поток был очень сильным; и щупальца перебросили его туда. Это и был самый отчаянный трюк. Камень совсем небольшой, и поток смыл бы Хенаро в пропасть, если бы он не закрепил часть щупалец на первом валуне. На втором камне он оставался долго: ему нужно было подобрать щупальца, цеплявшиеся за первый валун, и перекинуть их на другую сторону водопада. Трюк умопомрачительный. Наверное, только Хенаро на такое способен. Он едва не потерял равновесие, а может, просто дурачил нас. Поди узнай теперь. Сам-то я думаю, что вероятнее первое. Я понял это по тому, как он застыл и вдруг выбросил из себя ярчайший световой жгут; он-то и помог ему перебраться. Очутившись на том берегу, он собрал свои волокна прямо-таки в огненную гроздь – специально для тебя. Если бы ты видел, ты не смог бы этого не заметить… Хенаро стоял и глядел на тебя, а потом понял – ты не видишь.

УРОКИ ВИ'ДЕНИЯ